Текст книги "Му-му. Заброшенная могила"

Глава 21

Ночью со среды на четверг Дорогину приснился странный сон. Они с Тамарой будто бы стояли на каком-то бесконечном эскалаторе, ведущем не на станцию метро, а куда-то глубоко в недра земли. Стены тоннеля были покрыты могильными плитами. И на каждой из них было вырезано одно имя: «Даниил Хвостов. 1978–2008». Эскалатор двигался вниз со все возрастающей скоростью, плиты мелькали все быстрее и быстрее, а Тамара сказала: «Не жилец он на белом свете, этот Даниил. Но мне жаль его».

«Черт, – подумал Сергей, просыпаясь в холодном поту, – в кои-то веки сон увидел, и тот вещий…»

Тамара, лежавшая на спине, повернулась к нему и спросила:

– Что, дурной сон приснился?

– Да пошли они все, – раздраженно ответил Дорогин. – Уже и во сне не дают покоя… И ты туда же…

Он имел в виду фразу Тамары, сказанную в его сне, но та не поняла.

– Ну, так переквалифицируйся в управдомы, – заявила жена бывшего каскадера, которая проснулась гораздо раньше мужа. – Правда, они получают меньше… Зато и сны им такие не снятся.

– Том, не дури головы, – попросил Дорогин. – Сварила бы кофе…

Тамара усмехнулась, поцеловала мужа и отправилась на кухню, набросив на плечи купленный во время недавней поездки в Китай шелковый халат.

И сразу же раздался телефонный звонок.

– Да, – сказал Дорогин, стряхивая остатки сна.

– Сергей Андреевич, Леонтьев на проводе. Ты просил подготовить досье на Даниила Хвостова. Ну, у которого дочку украли. Я поговорил кое с кем… Хазанов его фамилия. Ну, человек в страховом бизнесе разбирается, даже за махинации со страховкой срок отбывал. Так он говорит, что на этом Данииле клейма ставить негде…

– Подожди, Прохор Кузьмич, – поморщился Дорогин. – Это все хорошо, но я о другом просил. Все места, где он бывает, знакомые, связи, квартиры, дачи…

– Работаем, – коротко ответил Леонтьев. На их языке это означало именно то, что над этой темой работают, и ничего другого. – Но тут другое вырисовывается. Ты в курсе, кто курирует в столице страховой бизнес?

– В курсе. Купцов, вице-мэр.

– То есть ты связь подрубаешь…

– Конечно. Отец – враг босса собственного сына, который к тому же и его непосредственный начальник.

– Ситуация, а?

– Не говори. Ладно, я скоро приеду. Работайте по его «хазам и малинам».

Усевшись за столом в своем кабинете, Дорогин закурил, придвинул к себе лист бумаги и нарисовал на нем квадрат, в который вписал фамилию «Купцов». Потом изобразил ниже два овала, в которые вписал имена отца и сына Хвостовых. Выше нарисовал звездочку и написал «Мэр». Соединил все стрелками. Усмехнулся, представив, насколько тривиально это выглядело бы в кино, отложил лист в сторону и набрал номер телефона, которым пользовался в самых крайних случаях.

– Приветствую, Лев Анатольевич. Дорогин на связи.

– Здоров, здоров, Сергей Андреевич. Ты извини, у меня тут люди, мог бы перезвонить через полчасика?

– Конечно.

– Нет, подожди, у тебя что-то важное?

– По работе. Большая игра намечается.

– Тогда жди, я сам тебе перезвоню, как освобожусь.

Лев Фортунатов был для Дорогина тем козырем, который держат до последнего, до того момента, когда выясняется, что, если не пустить его в ход, игра будет проиграна. Сергей понимал, что с Купцовым, за спиной которого стояла весьма мощная (если можно так говорить о женщине) фигура, ему не справиться. Сожрут с потрохами, и никакие старые заслуги перед Россией не спасут. Конъюнктуру на закулисном политическом Олимпе страны директору сыскного агентства пришлось изучить досконально, без этого, занимая такую должность, в Москве не прожить. Поэтому Дорогин прекрасно понимал, что, влезая в борьбу не просто между сильными мира сего, но и обладающими влиянием на Первое Лицо, он рискует многим, если не всем. Доказательства вины всегда меркнут перед симпатией со стороны того, кто может эту вину превратить в заслугу…

Звонок из Екатеринбурга по особому, закрытому для прослушки каналу раздался ровно через час.

– Сергей Андреевич, Фортунатов. Что у вас случилось?

– Назревает большая разборка, Лев Анатольевич. Центральный персонаж – вице-мэр Купцов. На него у меня почти все есть. Но не для суда, – Дорогин вкратце обрисовал подробности последних происшествий. – Таким образом, я пришел к выводу, что все это затевается, чтобы его свалить. Но доказательств нет.

– Поня-ятно, – протянул Фортунатов, в определенных кругах более известный под именем Граф. – Чтоб ты знал: этого «мелкого ворюгу» Купцова давно уже можно было убрать…

– Да, если бы не…

– Именно, если бы не. Нет, черт побери, ну как московский мэр умеет работать! У него и поучиться не вредно.

– То есть это его… разработка?

– Очевидно. Он сам этой… мадам не хочет на мозоль наступать. Самое странное, что, кроме связи с «купчиком», за ней ничего нет! Она действительно профессионал, советник Первых Лиц, что называется, от Бога. Но… Бывает и на старуху проруха. Придется решить вопрос так, чтобы и ее не задеть, и этого всем надоевшего Купцова устранить. Значит, так. Мне показалось, что ты считаешь младшего Хвостова причастным к истории с его дочерью?

– Да, – ответил Дорогин. – Такие случаи были…

– Хорошо. Во-первых, задницу твою я прикрою, если что. Во-вторых, через два часа лови файл с досье на всех фигурантов. И в-третьих… будь сам осторожен. И Ольку не подставляй… Как с этими цыганами. Не подставляй, как бы она тебя ни насиловала, знаю я ее.

– Вы что, в курсе? – поразился Дорогин, который был уверен, что Ольга никогда не «сдаст» его своему дяде.

– Не был бы я Графом, если бы не знал о проделках своих баронов, – в трубке раздался приятный смешок и запищали гудки отбоя.

Дорогин покачал головой, в очередной раз отдавая должное осведомленности своего «сеньора»…

Около двух часов дня Дорогин получил файл, в котором содержались все результаты оперативных разработок ФСБ в отношении Купцова, а также отца и сына Хвостовых. Изучив их, сыщик еще раз убедился в том, что Матвея Хвостова, а теперь и его самого избрали для того, чтобы убрать с проезжей дороги мешающее им бревно… И при этом не потревожить заснувшую под ним гадюку…

* * *

Матвей Иванович Хвостов ехал в Измайлово в полной уверенности, что Купцов предложит ему вариант освобождения внучки в обмен на лояльность к его деятельности и, как максимум, предложит уйти. Старый разведчик не ошибся.

Купцов, одетый в строгий темно-синий костюм, стоял на берегу пруда, созерцая водную гладь, и, казалось, не замечал приближавшегося к нему человека. Он был так сосредоточен на чем-то, что какой-нибудь адепт восточных философий подумал бы, что Купцов погружен в медитацию.

Наконец заместитель мэра слегка повернул голову и, не подавая руки и не здороваясь, сказал подошедшему в этот момент Хвостову:

– Примите мои соболезнования, Матвей Иванович.

Тот в ответ молча кивнул и стал ждать продолжения.

– Сволочи какие! Красть детей – последнее дело, – сказал Купцов тоном старичка на лавочке, обсуждавшего с соседом очередную газетную публикацию о киднепинге. – Вы, конечно же, всех своих старых соратников на ноги подняли… И правильно, – с нажимом заявил он, даже не дожидаясь подтверждения. – Этих гадов я бы к стенке ставил… Надеюсь, искренне надеюсь, что с малышкой ничего не случится. Это ж надо, чуть ли не в первый школьный день – и такое…

«Пожалел волк кобылу…» – подумал Хвостов, а вслух произнес:

– Благодарю за сочувствие.

– Вы уже знаете, какие требования предъявляют похитители? – спросил Купцов.

– Знаю.

– И где ваш сын такие деньги найдет – просто ума не приложу… Впрочем, я могу поспособствовать…

«Ну, началось», – подумал Матвей Иванович.

– Чему вы можете поспособствовать? – спросил он.

Купцов отвернулся и снова уставился куда-то на тот берег пруда. Поднялся легкий ветерок, деревья Измайловского парка зашелестели листьями, по воде прошла рябь.

– Мы с вами серьезные люди, – сказал Купцов. – Поэтому и разговор будет серьезный. Видите ли, уважаемый Матвей Иванович, я вполне допускаю, что у вашего сына могли возникнуть проблемы. Очень большие проблемы. Дело в том, что он, мягко скажем, был не совсем чист на руку.

– Что вы имеете в виду? – спросил Хвостов. – С тех пор как я отдал Даниилу фирму, я не лез в его дела…

– Вот и зря вы в его дела не лезли… Хотя я понимаю, конечно, у вас и своих дел хватало. Справедливости ради скажу, что вы не только ими занимались… Но это к слову. В общем, накуролесил ваш потомок в страховом бизнесе столько, что впору ему быстренько куда-нибудь эмигрировать… сменив фамилию. Но речь даже не об этом…

– Что конкретно он натворил? – спросил Хвостов.

– Хотите конкретики? Пожалуйста. Например, месяц назад он предложил увязшему в карточных долгах внуку смертельно больного адмирала Галактионова застраховать жизнь деда на огромную сумму, из которой двадцать процентов следовало внуку, а остальное – ему самому. Справка о том, что Галактионов совершенно здоров, стоила несколько тысяч долларов. А поскольку адмирал пока не собирался умирать – врачи обещали ему как минимум полгода-год, а деньги внуку были нужны срочно, – этот процесс за дополнительную плату ускорили, «уговорив» медсестру больницы, в которой лежал Галактионов, прекратить мучения старичка с помощью средства, которое при его болезни, мягко говоря, противопоказано. Адмирала с почестями похоронили, деньги разделили и обо всем забыли… Дальше. Застраховать домик-развалюху на полмиллиона баксов, купив справку о том, что это не домик, а дворец, потом устроить в нем пожар, пять «штук» бросить владельцу, а все остальное – прикарманить – это в порядке вещей… И таких примеров я вам могу привести очень много. Документальные доказательства нужны?

– Это серьезные обвинения, – произнес Хвостов. – И проверить их достаточно сложно…

– Ну, Матвей Иванович, – укоризненно произнес Купцов, – вы же умный человек и прекрасно понимаете, что, ежели прокуратура займется деятельностью вашего сына, ему не поздоровится. Я вообще не понимаю, как он столько лет умудрялся дурить голову акционерам своей страховой компании, которые вложили огромные деньги, а дивидендов получали копейки. Скорее всего, это кто-то из акционеров на Даниила и наехал.

«А ведь все это правда, – подумал Хвостов. – Даниил мой на такое способен… Только зачем Купцову его передо мной топить? Ну да, он же не знает, что я в курсе их более чем доверительных отношений…»

– Я принял к сведению, – сказал Матвей Иванович. – Что дальше?

– Дальше? – растерялся Купцов. – Дальше на вашем месте я бы думал, как девочку спасать! С моей помощью, – прищурился заместитель мэра.

– А вам-то в этом какой интерес, Руслан Альфонсович? – не сдержался Хвостов. – И чем вы можете помочь?

– Какой интерес? Прямой, – Купцов докурил сигарету и бросил окурок в пруд. – Вот я вам анекдот расскажу, чтобы вы поняли. «Приходит в контору кладбищенский рабочий. Просит расчета. “Что случилось?” – “Да обидно мне. Иду по кладбищу и читаю: “Тут лежит…”, “Тут покоится…”, “Тут спит…”. Один я работаю! Обидно!”» Вот мне кажется, что вам хватит уже на кладбище работать. Ведь поди рано «лежать, покоиться, спать»… Правда? А то видите, до чего дошло – внучку украли, на самого покушались… Написали бы вы «по собственному…» А? А я денег дам, внучку вашу выкупить. Два «лимона» – это ведь не шутка…

Повисло молчание. Точки над «i» были расставлены.

«Сломал он меня, – думал Хвостов, отрешенно созерцая благодатный пейзаж Измайловского парка, места, где так любили отдыхать душой русские цари и царицы. – Эх, Даниил, Даниил… Что же я не так сделал? Где упустил сына? Не надо было мне в его судьбу вмешиваться. Пусть бы становился тем, кем хотел стать… Японию изучал или детей учил…»

Купцов стоял рядом, не прерывая его размышлений, и курил сигарету за сигаретой. У его ног в воде скопился небольшой островок сигаретных окурков.

«Поднимай белый флаг, вояка, – думал заместитель мэра. – На этот раз не отвертишься. Все козыри у меня. Только бы эта размазня Даниил не подвел. Нет, надо было самому эту девчонку забирать, на него не надеяться. Может, пока не поздно, перевезти ее на какую-нибудь из моих баз? А то нажрется водки, размякнет, того и гляди, выкинет что-нибудь… Ладно, пока спешить не буду».

О том, что не стоит спешить, подумал в этот момент и дедушка похищенной внучки. И старый солдат сделал ответный выпад.

– Не слишком ли сложная комбинация? – произнес он, глядя прямо в глаза повернувшемуся к нему Купцову. – Сначала вы меня несколько раз хотели убить, а теперь предлагаете спасти мою внучку?

– Вы дикий человек, Матвей Иванович, – поморщился Купцов. – Какой такой оракул нагадал вам, что именно я на вас покушался? У вас что, врагов мало? Да и, честно говоря, если бы я поставил перед собой такую цель, вас бы уже на свете не было.

– Не думаю, – усмехнулся Хвостов. – Мы тоже кое-что можем.

– Можете, можете… А вот внучку защитить не можете.

– Еще не вечер…

– Уже как раз вечер. Давайте прекратим «дружескую пикировку» и все-таки примем решение. Исходить будем из следующих постулатов. Первое. Я на вас не покушался. Второе. Я вашу внучку не крал. Третье. Ваш сын – преступник. Четвертое. Вы мне мешаете. И пятое. Шестилетняя девочка, ваша внучка, в руках неизвестно кого. Для вас же свет клином на этой работе не сошелся. Уйдя с должности, вы поможете своей семье. Вернете внучку… И не забывайте, что я вас предупредил насчет сына. Ему действительно стоит собирать манатки, потому что им вот-вот заинтересуется прокуратура. А ваши принципы заткните себе в задницу.

Последнее Купцов сказал зря. Матвей Иванович стряхнул пелену отчаяния, которая постепенно начала обволакивать его мозг, и рубанул в ответ:

– Знаете, Купцов, не надо из меня дурачка делать. Ваши постулаты вы можете заткнуть себе туда же, куда хотели заткнуть мои принципы. Только себе в задницу. Естественно, ради внучки я сделаю все, что в моих силах. Даже напишу заявление об увольнении. Но вам это ни малейшей пользы не принесет. Вы сами ходите по краю пропасти и с завидным упорством делаете все, чтобы в нее свалиться. Тут вас уже никакая Быкова не спасет…

– Что? – фальцетом вскрикнул Купцов. – Быкова? Быкова, значит…

Так же как слово «принципы» послужило неким кодовым словом, ключом для того, чтобы пробудить у Хвостова способности к отпору, фамилия его подруги и покровительницы переключила в мозгу противника какой-то тумблер. Его взгляд прямо на глазах удивленного такой метаморфозой Матвея Ивановича расфокусировался, Купцов покраснел, затем побледнел, как покойник, и удивительно спокойным голосом, тихо, с выражением произнес:

– Есть в графском парке черный пруд. Там лилии цветут. Вы не находите, Матвей Иванович, что в этом пруду очень не хватает лилий?

– Каких лилий? – огорошенно спросил Хвостов.

– Белых. Белых лилий. Один раз мы ездили купаться, и я приволок ей целую охапку лилий… Так о чем это мы с вами говорили? Вроде вы собрались от нас уходить? Жаль, искренне жаль… Вы таким хорошим работником были, что прямо жаль с вами расставаться.

Ничего не понимающий Хвостов смотрел на заместителя мэра как на привидение.

«Помешался или прикидывается? – думал он, глядя, как Купцов сорвал травинку под ногами и внимательно разглядывал ее. – Что-то невероятное творится. Неужели на него так фамилия «Быкова» подействовала?»

Тем временем Купцов закончил лицезрение травинки и произнес:

– Ну, значит, договорились. До свидания, Матвей Иванович. А с Катей я помогу.

…И только следующим утром, анализируя разговор с Хвостовым, Купцов поймал себя на мысли, что не помнит, чем этот разговор закончился да и вообще как прошел вчерашний вечер. И тогда он испугался. Первый раз в жизни.

…Хвостову же никто на предмет выкупа больше не звонил.

* * *

За последние сутки сотрудники Дорогина проделали грандиозную работу. Они буквально землю рыли, стремясь выяснить все подробности жизни Даниила Хвостова. Но если к утру пятницы о его «страховой деятельности» было известно очень многое (пришлось перекупить одного из сотрудников компании «Щит»), то о личной жизни – гораздо меньше. И тут Марина, с которой решил посоветоваться директор агентства, предложила свою помощь. Она могла поговорить с его бывшей женой, с которой, с подачи Матвея, поддерживала неплохие отношения. Сами сыщики не могли этого сделать, не вызвав подозрения Аллы, которая невольно могла выдать их интерес бывшему мужу.

Разговор состоялся в пятницу вечером, когда Алла, изведшаяся от неизвестности, встретилась с Мариной в небольшом кафе на Остоженке.

– Никаких новостей? – спросила Марина. Алла только отрицательно покачала головой, глядя прямо перед собой. – Я бы на твоем месте выпила чего-нибудь крепкого…

Алла так же молча кивнула. Марина подозвала официанта и заказала водки. Когда на столе оказался графинчик, Марина налила Алле полную рюмку и заставила ее выпить. Отдышавшись, Алла прошептала:

– Спасибо, Марина. Это все так страшно…

– А как Даниил? Он у тебя не появлялся?

– Нет. И дома его нет…

– Отцу он нужен, – начала Марина «разведку боем». – Телефон не отвечает… Где он может быть, ты, случайно, не знаешь?

– Он много где может быть, – ответила молодая женщина (они с Мариной были ровесницами). – У него две квартиры в городе, кроме той, где он живет постоянно, и дом в Подмосковье… Да и баб у него, наверное, навалом. Я не интересовалась…

– Понимаешь, Аллочка, дело в том, что это у него деньги требуют. А самого найти не могут. Тебе ведь тоже звонили?

– Никто мне не звонил, – махнула рукой Алла, у которой из глаз потекли слезы. – У меня его даже не искали.

«Значит, я была права, – подумала Марина. – Даниил замешан…»

– Даже странно, – сказала она вслух. – Ты адреса квартир и дачи знаешь?

– Знаю, – кивнула женщина. – Записывай…

Через час на столе у Дорогина лежал список «хаз и малин» младшего Хвостова.

– Вам не кажется, Марина, что Катю где-то там и надо искать? – спросил Дорогин, который уже знал, что «похитители» Аллу Хвостову не беспокоили. – Смотрите, какая интересная схема вырисовывается, – он пододвинул к себе лист бумаги. – Все заверчено вокруг Купцова. Так? Так. Даниил, мошенничая со страховками, находится под его крышей, то есть он от Купцова полностью зависим. Матвей Иванович становится непримиримым врагом Купцова, и тот использует Даниила и Катю в качестве рычага давления. То, о чем вы мне рассказывали, в смысле про разговор на берегу пруда, все это подтверждает. Значит, пускаем людей по адресам. Так?

– Так, – согласилась Марина. – Только Матвей мне сегодня утром еще кое-что досказал. Знаете, ему показалось, что у Купцова, как нынче принято говорить, «крыша поехала».

– Странно слышать такое от профессионального психолога, – усмехнулся Дорогин. – Другой на вашем месте сказал бы слово «синдром» и прибавил полдюжины латинских терминов.

– Что не изменило бы сути дела. А суть эта в том, что у господина заместителя мэра, по всей видимости, развивается какой-то психоз. У меня совсем мало данных, чтобы определить более конкретно, но… Матвей мне очень подробно все рассказал, чуть ли не дословно. У него начался «сдвиг по фазе», когда Матвей в запале упомянул про Быкову.

– Про Быкову, говорите? – насторожился Дорогин. – Это уже интересно. Знать бы, что их связывало с самого начала…

– Это скорее мне должно быть интересно, как психологу, чем вам, как сыщику.

– Тоже верно, – согласился Дорогин. – Все эти фрейдовские «отчего да почему» – ваша епархия. А наша – что из этого последовало и на сколько лет потянет.

Марина поежилась.

– И все-таки неужели он своего отца и свою дочь готов был за деньги продать? – сказала Марина. – Ужас… Не могу в это поверить…

– Готов, не готов… Шантажировал его этот заместитель мэра – вот и все. История стара, как мир. «Я видел, как ты в идола нашего племени дротиком запустил. Все колдуну расскажу! И тебя убьют и съедят. А не хочешь, чтобы съели, – поймай медведя и принеси мне…»

– «А я скажу, что это я поймал!» – с грустной улыбкой добавила Марина. – Да, так все и начиналось. Ладно… Что вы собираетесь делать дальше?

– Прямо сейчас пошлю людей на эти «объекты», чтобы присмотрелись. Они там всю ночь будут сидеть и дежурному докладывать. А завтра утром в соответствии с докладами и поступим. Если девочка где-то в одном из трех его «схронов», на что я очень надеюсь, – забирать ее оттуда пока не станем, просто установим там наружное наблюдение, чтобы не перевезли в другое место. Сами понимаете, если это Даниил – ничего с ней не случится. Подождем развития событий…

– А если ее там нет?

– Сплюньте, – посоветовал Дорогин и сам трижды сплюнул через левое плечо.