Текст книги "Му-му. Заброшенная могила"

Глава 22

В субботу ранним утром Дорогин устроил в конторе оперативное совещание, на котором присутствовало много народу. За ночь от «наружников», наблюдавших за квартирами и дачей Даниила Хвостова, никаких новых известий не поступило. Движение было замечено в обеих квартирах и на даче, где, очевидно, отсиживался сам Хвостов. Кто мог находиться в квартирах, оставалось непонятным. Поэтому Дорогин, введя оперативников в курс дела, приказал готовить операцию по высшему классу, то есть, как он говорил, «с переодеванием».

– На даче девочки, скорее всего, нет, – сказал он. – Хвостов не дурак прятать ее рядом с собой. Если я не ошибся в своих предположениях, ее держат в одной из квартир и присматривает за ней какая-то знакомая Даниила. Действительно, не стал бы он сажать туда мордоворота-охранника, правда? Девочка и так шокирована. Так что будем работать тонко. В ту квартиру, что на улице Декабристов, пойдет группа Гриши Милорадовича, на Фабрициуса – Вити Соколова. Идите готовьтесь.

Около десяти часов утра в двухкомнатную квартиру на пятом этаже девятиэтажки, расположенной в Отрадном, позвонили двое работников санстанции.

– Жильцы снизу жалуются, что от вас к ним тараканы перебегают, – буркнул небритый дядька в униформе, вооруженный агрегатом для травли насекомых, с ранцем за плечами. – Надо проверить.

Открывший им молодой мужик, явно только что поднятый с постели и спросонья слабо понимающий, что происходит, заявил:

– Хозяина нет. Без хозяина не пущу.

– Сейчас участкового позову, – пригрозил дядька. – Так что давай-ка не выделывайся.

Парень, выругавшись, посторонился и сказал:

– Нет здесь никаких тараканов. Я тут уже месяц живу, ни одного не видел.

– Ну, не видел, значит, травить не будем, – покладисто согласился «работник санстанции», проходя на кухню. Его напарник с таким же ранцем с «химическим оружием» за плечами проследовал через пустую гостиную прямо в спальню. На широченной кровати, занимавшей почти всю площадь комнаты, сладко потягивалась укрытая простыней упитанная блондинка. «Санитар» заглянул под кровать, открыл зачем-то стенной шкаф и, провожаемый удивленным взглядом блондинки, удалился.

Заглянув для очистки совести в ванную и туалет, напарник присоединился к «бригадиру», рыскавшему в поисках тараканов по всем углам и заглядывавшему во все щели кухни.

– Нету?

– Нету, – со вздохом произнес «бригадир». – Нету у вас «блаттоптеров» – повторил он парню, успевшему натянуть штаны. – Спите дальше.

– А кто такие эти… как вы сказали?

– «Блаттоптера» – по-латыни «таракан», – с умным видом ответил «бригадир». – Эх, темнота…

С этими словами бригада «сотрудников санстанции» покинула квартиру на улице Декабристов.

– У нас чисто, – усевшись в машину и бросив ранец на заднее сиденье, произнес Милорадович в трубку телефона. – В квартире «сладкая парочка» трахается, видать знакомые Хвостова. Или он эту хату сдает. И никаких следов девочки.

– Понятно, – ответил Дорогин, исполнявший обязанности диспетчера и сидевший в машине, которая находилась в Тушино, ближе ко второй квартире Хвостова. – Виктор еще не отзвонился. Вы двое свободны, сегодня больше не понадобитесь.

Команда Соколова состояла из трех человек, в числе которых было двое сердитых водопроводчиков и молоденькая работница ЖЭСа.

– Откройте немедленно! Вы соседей залили! – в ответ на вопрос «Кто там?» раздался у дверей шестнадцатиэтажки по улице Фабрициуса раздраженный женский голос. – Это работники ЖЭСа!

Испуганная женщина средних лет открыла дверь и пропустила двоих злющих на вид небритых мужиков и симпатичную молодую девушку, державшую в руках папку с какими-то бумагами.

– Простите, но… Мы никого не заливали… Я только девочку в ванне помыла… – залепетала женщина. – Ничего у нас не текло…

– Какую девочку? Какую девочку? – на повышенных тонах заговорила «работница жилищно-эксплуатационной службы». – Вы посмотрите, что у соседей делается! Кто хозяин квартиры? Вы?

– Н-нет, не я… Мы снимаем…

– А договор где? Или хозяин, как всегда, налоги не платит?

– Есть договор, – с облегчением в голосе проговорила женщина. – Пройдите, пожалуйста, я сейчас вам покажу…

Тем временем «сантехники» вовсю орудовали в ванной огромными ключами, будто бы старались напрочь извлечь из стен всю канализацию. «Инспектор ЖЭСа» прошла в комнату и увидела сидевшую на диване завернутую в огромную махровую простыню девочку лет шести. На глазах подобрев, она присела рядом с ней, улыбнулась и спросила:

– Как тебя зовут, малышка?

– Катя, – ответила девочка, копия той фотографии, что была в кармане Ольги Шевчук. – А вы на тетю Иру ругаетесь? Не надо, она хорошая…

«Тетя Ира» появилась из спальни с тоненькой папкой:

– Вот договор… Я работаю у хозяина квартиры в фирме.

– Понятно, Желудева Ирина Анатольевна… А девочка вам кто?

– Дочка подруги. Попросила присмотреть…

Ольга прочитала договор, положила его в папку и поднялась.

– Пойду посмотрю, что там сантехники наворотили. А то их не остановишь – они всю систему поменяют.

Виктор, показавшийся из ванной и по лицу Ольги понявший, что задание выполнено, сделал зверское лицо и голосом пропившего последний гаечный ключ слесаря заявил:

– Так и менять надо… Систему. А то с такой системой… Прокладки поменяли. Больше течь не будет.

– Все, что ли? Так быстро? – тоном стервы бригадирши произнесла Ольга.

– А че… Мы быстро…

Напарник Соколова со слесарным ящиком вышел из ванной и сказал:

– Больше не заливайте, хозяйка… А то придется акт составлять, соседям ремонт делать…

Через полчаса оперативники расселись в машине Дорогина, который уже знал, что девочка нашлась. Ольга в лицах изображала, что было дальше.

– Подумали мы, что эта Желудева вниз побежит, к соседям. Опередить бы надо. Мы в квартиру снизу заходим, Витя говорит, хрипло так: «Вас соседи залили!» – «Никто меня не заливал, – бабка говорит. – Проходите, посмотрите…» Заходим в ванную. Бабка: «А е… их мать! А чтоб они провалились!!!» На потолке-то пятно неслабое. Витя: «Смотреть надо самой! Слесарей-то ваша соседка и вызвала, она не виновата, что в доме трубы гнилые». Бабка: «Платить заставлю!» Тут я вмешалась: «В понедельник в ЖЭС приходите, там вам все скажут!»

Дорогин с огромным удовольствием выслушал такой отчет и спросил:

– Так, а пятно-то откуда?

– Так мы ж и постарались, – скромно сказал Соколов. – Делов-то…

– Молодцы, – одобрил Дорогин и сказал: – А я вот что подумал. Наверное, стоит девочку оттуда забрать. Мало ли что…

– Не рано ли? – подала голос Ольга. – Насколько я в курсе, вы хотели с ее помощью кое-кого основательно прижать. Если же девочка исчезнет, эти «фигуранты» резко уйдут на дно.

– Или, наоборот, со дна поднимутся. Откуда они будут знать, кто Катю увел?

– А эту куда… Ирину Анатольевну? В принципе, на ее показаниях можно обвинение построить…

– Кому обвинение? Даниилу? Ну, Оля, что ты несешь? Он же ее родной отец! Скажет, деда и жену разыграть хотел. Как докажешь? Вот именно, никак.

– Ну, так куда ее?

– Подумать надо… – Дорогин связался с «наружниками», которых оставил на улице Фабрициуса, проинструктировал их и велел водителю ехать в офис.

Усевшись за стол и прикурив от зажигалки в форме старинного пистолета, копии того, которым стрелялся Пушкин на дуэли с Дантесом, Дорогин откинулся в кресле и задумался. Ольга тихонько присела в уголке на свое постоянное место и молчала, думая о чем-то своем. Может, вспоминала погибшего отца, может, перебирала в памяти приключения, которых немало выпало на ее долю за последние годы. Наконец Дорогин сказал:

– Да, девочку будем забирать. Ирину… как ее…

– Желудеву, – подсказала Ольга.

– …Желудеву, – повторил сыщик, – спрячем на одной их наших баз. Придется, конечно, обо всем проинформировать наших друзей из органов. Они в курсе, что мы влезли в это дело, и мешать не будут, наоборот, прикроют. А потом разработаем комбинацию и… дадим ему мат в три хода.

– Купцову? – уточнила девушка.

– Нет, Карлу Марксу, – усмехнулся Дорогин. – Есть у меня задумка одна, как его на решительные действия спровоцировать. Но это – потом. Сейчас, Оля, позови Виктора и остальных «сантехников», кто там у нас есть… Поедем на улицу Фабрициуса.

– Сергей, а… Марину не захватим? – уже с порога спросила Ольга. – Она все-таки психолог…

Дорогин почесал переносицу.

– Н-нет… Нет, Оля. Она не удержится и все расскажет Матвею.

– Ты уверен?

– На девяносто пять процентов. Нет, Оля, поедем без нее.

– А девочку куда?

– Ко мне девочку. Тамара с Верой ею займутся. И ты…

Около двух часов пополудни микроавтобус с «группой быстрого реагирования» остановился напротив дома, где Хвостов спрятал дочку. По сценарию, разработанному Дорогиным, первую скрипку снова должна была сыграть Ольга, которую «стражница» Желудева уже знала.

– Это опять я по вашу душу, – сказала девушка, когда Ирина приоткрыла дверь на длину цепочки. – Подпишите акт…

Когда дверь открылась и в прихожей, кроме Ольги, невесть каким образом оказались трое мужчин, Ирина поняла, что это действительно «по ее душу». Но совершенно не испугалась, будучи уверенной, что ее босс Даниил Матвеевич решил с помощью «похищения» дочки воздействовать на свою супругу, упорно не желавшую к нему возвращаться. Во всяком случае, он именно так объяснил ей недельный высокооплачиваемый «отпуск по уходу за его ребенком». Точнее, она испугалась, но не за себя, а за девочку, которая в этой суматохе могла испугаться до беспамятства. Она загородила дверь своим мощным телом и прошипела:

– Сейчас милицию вызову!

– Не стоит, – сказал прошедший вперед Дорогин и предъявил удостоверение частного сыщика, подписанное большим милицейским генералом. – Катя Хвостова числится в розыске по причине ее похищения. Вы задержаны по подозрению в соучастии. Статью и срок называть?

– Какое похищение? – вытаращила глаза Желудева. – Ее же сюда родной отец привез… Ну, не сам, один сотрудник наш…

– То есть побыть с Катей вас попросил Даниил Матвеевич Хвостов? – переспросил Дорогин, зная, что Соколов, стоявший сзади, ведет оперативную съемку.

– Конечно!

– Вполне возможно, – сказал Дорогин. – А вот ее мать, Алла Борисовна, поручила нам дочь разыскать, что мы и сделали. Собирайтесь, поедете с нами. И, если не хотите больших неприятностей, никаких резких движений. Понятно?

Ирина на глазах сникла и отправилась собирать Катю, которая выбежала на шум и во все глаза смотрела на незнакомых дядей. А вот Ольгу она узнала сразу.

– Вы опять тетю Иру ругаете? – непосредственно спросила она. – А кто эти дяди?

– Это хорошие дяди, Катюша, – улыбнулась Ольга и, подав знак остальным выйти, подхватила девочку на руки. – На самом деле мы от мамы приехали. Она попросила нас тебя найти. Вот мы и искали.

– Так меня все-таки похитили, – с замиранием сердца прошептала девочка. – Почему тогда со мной папа по телефону разговаривал?

– Катя, никто тебя не похитил! Это просто мама с папой так по-глупому между собой разбираются. Вообще, взрослые все глупые, правда?

– Дед не глупый, – ответила Катя. – А вы меня к нему отвезете?

– Скоро ты его увидишь, – уклончиво ответила Ольга. – А пока мы к нам поедем и подождем, пока эти взрослые между собой разберутся. Иди, зайчишка, одевайся.

– А вы там будете, куда мы поедем? – жалобно спросила девочка.

– Ну конечно, Катя. И там еще будут тетя Тамара и Вера.

– А Вера тоже девочка?

– Да, малыш, но она постарше тебя. Ей уже четырнадцать лет.

– Ну, ты прямо я не знаю… – прошептал Дорогин, стоявший на лестничной площадке и слышавший весь разговор. – Педагог, елки-палки…

– Да ладно… – покраснела Ольга, так и не понявшая, похвалил ее Дорогин или отругал.

«Группа захвата», которую на всякий случай привез Дорогин, не понадобилась. «Наружников», что не только вели наблюдение за квартирой, но и отслеживали возможных наблюдателей со стороны «похитителя», он пока оставил. Девочку же отвезли прямо на квартиру к Дорогину, расположенную в тихом районе недалеко от центра, и оставили на попечение Тамары и приемной дочери Дорогиных Веры Вознесенской. Ольга, совершенно серьезным тоном отпросившись у Кати, поехала домой, пообещав приехать через пару часов. Дорогин с Соколовым отправились на работу – надо было решить еще несколько вопросов.

– Да, «попал» этот Данила-мастер крепко, – сказал директор, когда они уже подъезжали к зданию, в котором находился офис агентства.

Соколов внезапно хихикнул.

– Ты чего? – спросил Дорогин.

– Анекдот вспомнил. Новый русский на пикнике. Зовет «братка»: «Гриша, разведи костер!» Гриша подходит к костру: «Костер, в натуре ты попал!»

Дорогин расхохотался. Этого анекдота он не слышал.

* * *

В субботу ближе к вечеру Даниил не утерпел и позвонил «тете Ире», которую уже к тому времени успела дважды «отругать» «инспектор ЖЭСа» Ольга Шевчук. К его удивлению, ни один телефон – ни сотовый Ирины, ни домашний – не отвечал. Причем мобильник не был отключен и не сообщал милым, но безапелляционным женским голосом, что абонент посылает вас подальше, а просто издавал длинные гудки, будто его потеряли где-нибудь посреди заброшенного парка…

Десяток раз повторив вызов, Даниил скрипнул зубами и бросил трубку на диван. Настроение было такое, что впору живым ложиться в гроб. Он поднялся, подошел к бару, налил себе полный стакан текилы и в три глотка выпил. Отдышался, подождал, пока «самогонка из кактуса» достигнет дна желудка, и вышел во двор дачи. Несмотря на то что утром он звонил Ирине и все было в порядке, в сердце пробралось смутное беспокойство.

Это была не шикарная «фазенда» из тех, которые строили прежние «новые русские», ставшие потом олигархами или просто «состоятельными кротами», как называл их персонаж из мультфильма «Дюймовочка». Скорее это был большой, крепкий, надежный деревенский дом, расположенный в поселке по Минскому шоссе, правда двухэтажный, и начинка его была вполне современной, если не считать русской печи, которую, повинуясь заложенному в генах инстинкту (прадеды Хвостовых вышли из глухой сибирской деревни), он велел выложить в обширном холле. Печника нашел «с рекомендациями», и заплатил ему очень прилично, чтобы, не дай бог, не замуровал в печи бутылку, – Даниил слышал, что так печники мстят скупым хозяевам: тяга заставляет бутылку издавать зловещий вой.

Двор был засажен травой, и только к воротам вела выложенная бетонными плитами дорожка. Даниил прошел до калитки и вышел на улицу.

Начинало темнеть. Наступившая осень еще не тронула желтизной листья огромной старой березы, росшей около забора, но было прохладно. Из трубы дома напротив вился дымок – хозяин, известный рок-музыкант, топил камин. Как ни странно, машин около дома не было – в субботу чаще всего у хозяина была куча гостей.

Даниил подышал полной грудью и собрался пройтись до околицы, где начинался лес, но тут в кармане куртки зазвонил мобильный телефон, номер которого знали лишь несколько человек – отец, Алла, Катя, которая уже умела пользоваться связью, и две женщины, с которыми он давно поддерживал «отношения».

– Слушаю…

– Это я, Даниил, – послышался голос отца. – Думаю, нам надо поговорить. Не возражаешь, если я приеду?

– Приезжай, – со вздохом ответил Даниил, понимая, что разговора в любом случае не избежать. Так пусть он лучше состоится здесь, в лесу, чем в каменном городе, который последнее время все больше давил на него.

– Жди, – сказал отец и отключился.

«Волга», на которой приехал Матвей Иванович, была служебной, но за рулем сидел он сам.

– Свою в автосервисе оставил, – пояснил он. – Сцепление барахлит. Ну, пошли, что ли…

В ожидании отца Даниил разжег камин – сооружение того же печника. Камин был небольшим и предназначался не для обогрева, как и русская печь, – в доме стоял газовый котел. Подождав, пока отец усядется в кресло, Даниил спросил:

– Заночуешь, папа?

– Возможно, – кивнул Матвей Иванович.

– Тогда я что-то типа ужина соображу…

На столике появилась бутылка текилы, хрустальные стопки и немудреная закуска. Даниил принес антикварные серебряные вилки и тарелки с вензелем Екатерины Второй, купленные им за бешеные деньги на аукционе в прошлом году. Этого «богатства» Матвей Иванович еще не видел.

– По-царски живешь, – подколол он сына. – С этих тарелок небось сам Потемкин едал.

– А-а, – махнул рукой Даниил, – не бьются – и ладно…

Матвей Иванович усмехнулся:

– Так ты только из таких соображений императорское серебро покупаешь?

Даниил ответил смущенной улыбкой и промолчал.

– Ну, давай за то, чтобы Катенька нашлась, – поднял рюмку Матвей Иванович. – Дай Господь, чтобы вернулась к нам живая и здоровая.

– С ней все будет хорошо, отец, я чувствую, – заверил его Даниил, и они, чокнувшись, выпили.

Отец и сын долго молчали, глядя в пламя камина. Матвей Иванович встал, подбросил в огонь березовое полено и сказал:

– У меня был разговор с Купцовым…

И снова замолчал.

– И… что? – наконец спросил Даниил.

– Откровенный был разговор. Расставили точки над «i». Он предложил дать денег на выкуп Кати, если я уйду с должности.

Больше всего на свете Матвею Ивановичу не хотелось хитрить с сыном; он намеревался прямо выложить все как есть – и то, что он знает про махинации Даниила, и то, что уверен: Катю похитил именно Купцов… Но состоявшийся несколько часов назад разговор с Мариной заставил его отказаться от этого намерения. Она, профессиональный психолог, настаивала на том, чтобы профессиональный разведчик – правда, несколько иного профиля, чем ученики спецшкол КГБ, – прощупал сына, а не лез в лобовую атаку, после чего Даниил, естественно, запрется во всем. Матвей Иванович согласился и теперь ходил вокруг да около, презирая самого себя за эту, как он считал, нечестную игру с собственным сыном. В разведке он привык пробираться по крутым горным тропинкам, рискуя каждую минуту собственной жизнью, и, если нужно было допросить захваченного врага, не церемонился. Здесь же…

В мирной жизни почти все происходит постепенно. Даже смерть, в отличие от мгновенной гибели в бою от пули, попавшей в сердце, приходит не сразу, а медленно и печально, сняв в прихожей башмаки, оставив у вешалки сверкающую косу и принося соболезнования родственникам будущего покойника. Но иногда даже самая мирная жизнь самого невоенного человека в самый неподходящий момент взрывается, подобно брошенной малолетним хулиганом под ноги случайному прохожему петарде. Именно так произошло и с Даниилом, который сидел рядом с отцом и размышлял о сволочной судьбе, заставившей кого-то выбрать на такую должность его родного отца. Если бы он знал, кто это сделал, он проклял бы его от всей души…

– Что ты собираешься делать, отец? – спросил Даниил, закуривая сигарету.

Матвей Иванович заметил, что у сына слегка трясутся руки.

– А что мне остается? – устало произнес Хвостов. – Ты напортачил где-то, а отвечать пришлось всем нам.

– Не стоило тебе сбивать меня с пути, – сделал опасный выпад Даниил.

Выпад достиг цели. Противник пошатнулся, но шпагу не выпустил.

– А я тебя заставлял? Не заставлял ведь, согласись.

– Я послушный сын… – сделал Даниил шаг назад и тут же ударил снова: – Но ты ведь знал, к чему у меня душа лежала.

– Если бы она у тебя действительно к филологии лежала, ты бы никогда с пути не свернул, – парировал отец. – Но я тебя оправдываю. Тогда время было такое, что выбирать не приходилось. И ты посчитал, что быть нищим филологом – хуже, чем богатым бизнесменом.

– Все так, – опустил шпагу Даниил. – Мне тебя винить не приходится. Но получилось так, как получилось. История не знает сослагательного наклонения. А Купцов и со мной говорил. Признайся честно, ты думаешь, что это он… с Катей…

– Да.

Снова повисло молчание.

– Ее ищут, сынок, очень упорно ищут. Но, видать, так спрятали, что… Короче говоря, что бы ни было, в понедельник я пишу заявление об уходе. Можешь сообщить этим… что деньги будут. Ты уже знаешь, куда и кому их передать?

– Пока нет… Они сказали, что, когда будут деньги, тогда и разговор будет. Звонят мне каждый день…

– Понятно… Выиграл, значит, Купцов эту партию. Но ведь матч еще не окончен!

Матвей Иванович налил обоим текилы и сказал:

– Я сейчас длинный тост произнесу. Это даже не тост, а история целая. Ты уж выслушай, не обессудь…

– Выслушаю, отец. Только давай выпьем сначала, а потом ты историю расскажешь.

Они выпили, и Матвей Иванович вновь перенесся в горы Афганистана, на окраину крохотного аула, где, по данным агентуры, скрывался известный полевой командир Масуд.

– В восемьдесят седьмом году нашу дивизию перебросили под Кандагар, в самое пекло. Тогда же знаешь, как было: днем афганцы в царандое ходят (это у них милиция так называлась, которая типа нам помогала), а ночью – чалму на голову и «Аллах акбар!». Где тут отличишь своего от чужого? Строго говоря, «своих» там мало было. В основном жители городов, те, кого новая власть пригрела. А горцы… Они нас ненавидели. Причем совсем по-восточному ненавидели – днем он тебе кланяется, а ночью пулю в спину пускает… Наша разведрота стояла в небольшом городке, я даже не помню уж, как он назывался на пушту, а в переводе это звучало как «Большой арык». И вот повадились в этом городке по ночам наших солдат красть. Несколько патрульных и часовых вот так забрали, кое-кого убили. Ну, само собой, у нас среди афганцев агентура была – в основном среди узбеков и таджиков, пуштуны слишком гордый народ, чтобы на своих стучать. Сообщили, что всем заправляет некий Масуд, человек в прошлом известный, но на год-два куда-то исчезнувший. Говорили даже, что убили его. Но – нет, ранен был, в Пакистане отлежался и назад вернулся. Банды у него большой не было, человек тридцать всего, зато население его полностью поддерживало. Очень авторитетный командир был.

Нам дали задание его захватить. Можно было, конечно, аул сравнять с землей ракетами, но командование женщин и детей не хотело уничтожать. Все-таки тогда уже Горбачев был у власти, и такие операции почти не проводились. Нас было около сотни человек; к селу подобрались, как нам казалось, незаметно. С нами шел проводник из местных, его семья была в заложниках. Наше начальство его предупредило: не найдем Масуда – больше их не увидишь. Удивились, что караулов не выставлено, – не в обычае душманов так поступать. Окружили село. Проводник показал, в каком доме скрывался Масуд… Не было Масуда в доме. Был парнишка лет четырнадцати и старик. Не успели уйти. Или не захотели – там старуха еще еле живая лежала.

Все село обыскали – нету. Ни Масуда, вообще никого нету. В горы ушли; видно, там у них схрон был. Кто предупредил – так и не узнали.

Тут проводник – он немного по-русски говорил – показывает на парнишку и старика, мол, они должны знать, где все остальные.

А у нас специалист один был, ну… палач, одним словом. Прапорщик. И получилось так, что его племянник у нас тоже служил, срочную. И племянника этого прямо с поста уволокли. Буквально прошлой ночью. Так что прапор злой был как собака. Да и все мы не добрее – что это такое, чуть не полвзвода солдат исчезло! И наших разведчиков, и из других подразделений… Короче, не стал я этому прапорщику мешать. Он парнишку к дереву привязал… Ну, не стоит о том, что он с ним делал. Они с нашими еще не то вытворяли. И пацан стал говорить.

Отец его в это время рядом стоял, никто его не охранял и не обыскивал – совсем древний старик был. Плакал, глядя на все это. Молча плакал. И вот, когда сын его начал говорить и уже почти сказал, где их схрон, этот старик бросился на него… Кинжал он в рукаве прятал… И – одним ударом. Прямо в сердце. Мы и охнуть не успели… Убил сына, чтобы тот не умер предателем.

Хвостов налил в рюмки текилу и, не дожидаясь сына, выпил. Тот последовал его примеру.

Даниил первым нарушил долгое молчание. Он все прекрасно понял, но сдаваться не собирался. На этот раз желание пожить победило.

– Это, папа, ты мне сюжет «Верескового меда» рассказал, – грустно заметил он. – «Не верил я в стойкость юных, не бреющих бороды…». Или «Тараса Бульбы». «Чем я тебя породил, тем я тебя и убью», – съерничал он. – А вообще, я тебя прекрасно понял.

– Ну и хорошо, что понял, – тихо сказал Матвей Иванович. – Я все знаю, Даниил.

– Ну, и что ты знаешь?

– Купцов мне про твои дела со страховкой рассказал… В том числе про то, как ты больным, которых застраховал, умирать помогаешь.

Даниил побледнел. Такого поворота он не ожидал.

– Нет…

– Да, сынок.

– И ты в это поверил?

– Он бы не стал врать, это все ведь можно проверить.

– А ты бы стал проверять? Отец, он тебя на понт брал! Он ведь знал, что ты шума не захочешь поднимать, проверяя, вот и наплел тебе с три короба!

– Он знает мои возможности. Я бы так проверил, что никакого шума бы не возникло… Ладно, Даниил. Мне не нужно, чтобы ты признавался, каялся – все равно прощения тебе нет. Последуй совету Купцова и уезжай за границу. Если бы не Катя…

С этими словами Матвей Иванович встал и вышел из дома. Через несколько минут Даниил услышал шум мотора машины, на которой уехал его отец.

Катя уже давно спала, уткнувшись в бок Веры, с которой изменила Ольге, к немалой обиде последней. Взрослые же, в том числе приехавшая вместе с Ольгой ее мать Светлана Георгиевна, сотрудник Управления по делам несовершеннолетних МВД, сидели на кухне и пили чай.

Дорогин нацепил очки (делал он это очень редко и только при своих), а Ольга уже не первый раз подумала, что обычно, если человек снимает очки, взгляд его делается беспомощным, а у Дорогина глаза становились твердыми, как у мастера по стрельбе из лука или пистолета.

Он рассказывал неизвестные подробности дела Хвостовых.

– И самое интересное, что этот Даниил по уши влюблен в Марину…

– Как сказал один мой знакомый, история любви в любом случае заканчивается созерцанием кафеля в абортарии, – ляпнула Ольга.

– Оля, что ты несешь?! – возмутилась Светлана Георгиевна. – Неужели тебя Сергей Андреевич такому учит?

Дорогин, который сам офигел от такого демарша, фыркнул и ляпнул в ответ:

– Нет, я ее учу только снимать порнографические открытки для клиентов…

Светлана Георгиевна взялась за голову, но, не выдержав, рассмеялась.

Тамара налила желающим чаю. Разговор повернул на историю спецслужб, о том, какими путями шли первые «государственные» разведчики.

– И великие писатели, кстати, организовывали спецслужбы, – заявила Ольга. – Английскую разведку, например, создал Джонатан Свифт. Прикиньте, приключения Гулливера – и разведка…

– Ты его спутала с Даниэлем Дефо, – поправил Дорогин.

– Да? Ну и что? Тем более. Робинзон Крузо – и разведка… Ой… – Ольга прикрыла ладошкой рот, поняв, что облажалась. Дорогин прикусил губу. Покрасневшая Ольга была настолько красивой, что у него самого кровь поневоле прилила к лицу.

– Ну, мы поедем, – поднялась Светлана Георгиевна. – Завтра, я так поняла, у вас с Ольгой тоже рабочий день, воскресник как бы, так что невредно будет и выспаться.