Электронная библиотека » Андрей Воронин » » онлайн чтение - страница 15


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 15:50


Автор книги: Андрей Воронин


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Мне нужна только победа, – уже вслух подбодрил себя генерал, словно готовился к трудному бою.

Дверь квартиры открылась, Климов даже не успел нажать на кнопку.

– Я тебя в окно увидела, заходи.

Генерал переступил порог, замок щелкнул, отрезав путь к отступлению.

– Это мне?

– Конечно, – на этот раз Андрей Борисович позволил себе поцеловать Эмму в щеку.

Зашелестел целлофан.

– Такой большой, как актрисе какой-нибудь!

– Ты любой актрисы красивее, – нашел в себе силы на комплимент смущенный мужчина.

– Проходи, проходи, раздевайся.

Генерал разделся, разулся, – все-таки, квартира чужая, кругом ковры. Дома жена всегда заставляла его разуваться. В носках генерал чувствовал себя неловко.

– Можешь взять тапки, – пришла на помощь Эмма. Сама она была на высоких каблуках и в свитере, который служил ей сейчас платьем.

Она поставила букет в вазу. На столе уже стояла бутылка коньяка.

– Нет, давай начнем с шампанского, крепкого пока не хочется.

– Давай, – согласилась Эмма, меняя рюмки па фужеры, – но твое «пока» звучит многообещающе.

Генерал достал из пакета шампанское и конфеты.

– Открывай, только разверни в сторону, – я боюсь, когда оно стреляет. А ты, как генерал, наверное, привык к выстрелам.

– Да уж, привык, – Климов не очень умело открыл бутылку, его руки чаще имели дело с винтовыми водочными пробками.

Хлопок – и пена хлынула на стол. Генерал смутился.

– Ничего страшного, – Эмма взяла несколько салфеток, промокнула ими стол и, скомкав, бросила в пепельницу.

И Климов, и Савина в чужой квартире не курили. Эмма не чувствовала себя смущенно, хотя разыгрывала смущение умело. Ее рука и рука генерала соприкоснулись словно бы случайно. Генерал сжал тонкие пальцы женщины в своих сильных ладонях, Эмма вздрогнула и прикрыла глаза. Климов сделал неловкое движение, привлекая ее к себе.

Она подалась, их губы встретились.

– Мы о шампанском забыли, – выдохнула Савина.

Поцелуй генерала был неумелым, но долгим. Этот мужчина Эмме нравился и, возможно, своей неловкостью, застенчивостью напоминал ей подростка, который знает об отношениях с женщинами лишь по рассказам дворовых друзей, но старательно делает вид, что это ему не впервой. Эмму забавляло поведение генерала. После поцелуя он жадно выпил шампанского, словно в бокале была вода из-под крана. Эмма лишь пригубила.

Климов тяжело дышал. Затем не выдержал и признался:

– Знаешь, я жене никогда…

– Не надо, – оборвала его Эмма, – знаю, вижу, чувствую, понимаю.

– – Ну, спасибо тебе.

– Еще шампанского?

– Да, – генерал выпил еще шампанского, оставаясь при этом абсолютно трезвым.

Эмма наблюдала за ним, как врач наблюдает за пациентом, принимающим лекарство.

– Наверное, тебе, Андрей, стоит выпить еще один бокал.

– Да, – кивнул генерал и тут же спросил:

– Зачем?

– Чтобы расслабился, ты какой-то скованный, напряженный. Выпей, выпей, – она наполнила бокал до краев, даже пена хлынула через верх.

Климов выпил и тут же посмотрел на свою липкую от шампанского руку. Эмма взяла салфетку, вытерла генералу руку, затем положила ее себе на колено. Климов стал будто гуттаперчевым, делай с ним что хочешь: можно уложить прямо здесь, на ковре, можно затащить в ванную, можно предложить заняться сексом на столе – он на все согласится.

Эмма опустила взгляд – застежка брюк у генерала оттопырилась.

– Ну, что, пойдем? Мы же взрослые люди, что мы играем, как подростки, как два школьника?

– Да-да, пойдем, – прерывистым, отнюдь не командным голосом прошептал генерал.

Савина взяла его за руку и повела в спальню.

Заходя в комнату, Эмма включила свет, генерал на это никак не прореагировал. Завидев огромную кровать, он чуть не лишился чувств, даже качнулся, отшатываясь к двери.

– Чего испугался? Не бойся, это совсем не страшно. Я же не оперировать тебя буду, – и Эмма ловко пробежала по пуговицам рубашки, сразу же все их расстегнув, причем так быстро, что Климов даже не успел перевести дыхание. Следом был расстегнут и брючный ремень.

Генерал стоял, поддерживая штаны, готовые упасть на пол. Он был смущен, что-то ему мешало, хотя Климов и сам не понимал, что. Эмма подошла, включила музыку, густую, сладкую, с обилием всхлипов и басовых звуков, которые пробирали до самого нутра. У генерала мурашки пробежали по коже, словно лезвие ножа, холодное и острое, прикасалось к телу.

– Ну, что ты стоишь? – Эмма через голову стащила свитер. – Раздевайся, я мерзну.

– Сейчас…

Климов даже зажмурился. Он и раньше понимал, что эта женщина хороша собой, но не представлял, что настолько. Ее тело было практически лишено изъянов, разве что чуть тяжеловатой казалась грудь. Но в этом имелось свое очарование, так и тянуло к ней прикоснуться руками, поцеловать, припасть. Что генерал и сделал, Эмма исподволь увлекала его на огромную кровать. Климов хотел было сбросить покрывало.

– Потом, потом… – страстно прошептала Эмма. – Оно шелковое, холодит, сейчас станет жарко, не надо… Оно скользкое и приятное.

– Это ты скользкая и приятная, – у генерала перехватило дыхание, теперь он уже был напряжен.

– Не спеши, расслабься. Иди сюда, иди.., здесь никого нет, никто не придет.

Музыка звучала волнующе, но Климов ее уже не слышал. Он вообще ничего не слышал, а видел перед собой лишь загорелое тело, мягкое, податливое и в то же время сильное и упругое. У генерала даже пот выступил на лбу. Поцелуй следовал за поцелуем, руки Климова блуждали по телу женщины. Эмма томно вздыхала, постанывала.

– Ложись сюда, ложись, так удобнее. Я сейчас сделаю музыку чуть громче, – она потянулась к пульту, но генерал остановил ее:

– Не надо, и так хорошо, – он перехватил ее руку и по-спортивному, словно борец на татами, опрокинул Эмму и оказался сверху.

Эмма до пульта так и не дотянулась. Она изгибалась, стонала.

«Вот же черт, надо снимки сделать, время-то идет!»

– Погоди, погоди, давай я сверху… – она забралась на генерала.

– Тебе так больше нравится?

– Да-да…

На этот раз он не сопротивлялся. Эмма взяла в потную руку пульт и, не выпуская его из пальцев, продолжила заниматься любовью.

– А теперь наоборот, – попросила она, соскальзывая с Климова и не забывая при этом нажать кнопку.

Поначалу Эмма считала, сколько раз ее влажный палец нажимал кнопку, но после тридцати сбилась, бросила пульт на подушку, рука генерала несколько раз прикоснулась к нему, затем пульт оказался под плечом Климова. Мужчина и женщина, поглощенные страстью, извивались, меняясь местами, и в конце концов пульт вообще куда-то исчез: сколько Савина не искала его глазами, так и не смогла найти.

Эмме даже не пришлось имитировать оргазмы, которые следовали один за другим, накатываясь волнами, ее словно бы возносило, она парила в облаках, затем падала вниз, уже забыв о том, ради чего оказалась в одной постели с Климовым.

И лишь когда генерал замер, уткнувшись вспотевшим лбом ей в плечо, она опомнилась.

– Музыка играет, надо сделать тише, соседей напугаем. Где пульт?

– А, да-да, где-то подо мной, – и Климов ногой выдвинул его из-под себя;

Эмма взяла пульт, повертела в руках, потом, отвернувшись от генерала и наклонив голову, нажала красную кнопку и, уже рукой, сделала тише звук.

– Наверное, батарейки ни к черту, или вообще мы с тобой, как идиоты, взяли пульт от телевизора, – извиняющимся голосом объяснила Эмма.

– Какая разница от чего он! И так хорошо, – Климов удовлетворенно потянулся.

– Хочешь еще шампанского?

– Хочу, но оно уже теплое.

– В холодильнике есть бутылка ледяного.

– Я бы не отказался.

Абсолютно голая, Эмма направилась на кухню.

А генерал Климов, уже не стесняясь своей наготы, блаженно лежал, запрокинув голову, и в прострации, не мигая, смотрел на ярко пылающую люстру.

Когда в комнату вошла Эмма с двумя бокалами в руках, Климов перевернулся на бок.

– Что это у тебя? – Эмма взглянула на левое плечо генерала.

– Это? – Климов повернул голову к плечу. – Осколок от гранаты плечо распорол. Самому пришлось зашивать.

– Как это – самому?

– Очень просто. Некому больше было. Выпил спирта и по живому ниткой прихватил. Как оказалось, правильно сделал, вертолет за нами прилетел только через трое суток. Врачам осталось лишь нитки вытащить – кожа уже срослась. Потому и шрам корявый.

Эмма прикоснулась пальцами к шраму и даже вздрогнула. Ей показалось, что это в ее плечо вошел кусок железа, разорвав кожу.

– Наверное, было очень больно?

– Больно, – засмеялся Климов, ему нравилось чувствовать себя сильным. – Когда зашивал, а когда осколок в меня попал, даже не заметил. Бегал, стрелял, ползал.., в общем, боль пришла потом, хотя рукав был от крови мокрый, хоть выкручивай.

– Бедный ты мой, – пожалела его Эмма, подавая бокал с шампанским.

– А где мои часы? – спросил генерал.

– Не знаю, – растерялась Эмма.

– Наверное, где-то на столике лежат.

– Ага.

Климов приподнялся и взглядом поискал часы.

Они лежали на полу рядом с носками, словно пытаясь заползти внутрь. Генерал посмотрел на стрелки. Оказалось, что он провел в этой квартире чуть больше часа, а так много всего произошло.

– Послушай, у нас еще вагон и маленькая тележка времени. Тебе когда нужно быть дома?

– Я сказал, что приду поздно, – смутился генерал, вспомнив, что у него есть жена. Почему-то сейчас он подумал о ней с омерзением. – Когда вернусь, врать придется.

А врать генерал не любил, но на этот раз дело того стоило.

– Ты не хочешь принять душ?

– С удовольствием бы принял, – Климов представил, как приятно будет подставить разгоряченное потное тело под освежающие струи воды.

– Тогда давай. Сначала ты, потом я. А если хочешь, можем вместе.

Климов кивнул, быстро вставая с огромной, слегка измятой кровати.

– Пойдем, – Эмма потянула его за руку.

Они забрались в большую угловую ванну со множеством наворотов – такую генерал видел впервые.

– А твоя подруга чем занимается?

– А ты как думаешь?

– Ну, не знаю…

– Она именно тем и занимается, о чем ты подумал, но не захотел сказать.

И у Климова мелькнула мысль – мерзкая, нехорошая, – что и Эмма торгует собой.

– Ты, наверное, подумал, что и я этим занимаюсь?

Климов кивнул.

– Ты ошибаешься. Есть куда более прибыльные занятия. Я с тобой здесь сейчас лишь потому, что ты мне нравишься. Люблю взрослых мужчин, тех, кому немного за пятьдесят. Я выросла без отца, меня дед воспитывал. Наверное, поэтому мне и нравятся взрослые мужчины, они какие-то основательные, не хлипкие.

– Ты и меня считаешь дедом?

– Нет, тебя я считаю настоящим мужчиной.

Это Климову польстило, тем более, что, как мужчина, он не ударил в грязь лицом и показал себя с лучшей стороны.

– Тебе хорошо? – сидя в теплой воде, бурлящей тугими струями, спросила Эмма, проводя рукой по его бедру.

– Хорошо.

– Тогда иди сюда. Сядь. Ближе. Упрись руками в бортик.

Генерал не заставил себя ждать. Эмма запрокинула голову. Климов увидел выражение страсти на ее лице, увидел, что ее глаза закрылись, и тоже закрыл глаза.

Они раскачивались. Вода несколько раз перелилась через бортик.

– Э, мы затопим соседей! – прошептал генерал.

– Да черт с ними, не затопим! Здесь все рассчитано. Не думай о мелочах, думай о главном.

* * *

Только в десять вечера Климов, наконец, собрался уходить и предложил поехать вместе на такси, но Эмма отказалась:

– Мне надо прибраться в квартире. Подруга скоро вернется.

– А может, мы еще встретимся? – робко спросил генерал.

– Может, и встретимся, – с улыбкой ответила Эмма, понимая, что скорее всего, сегодняшняя встреча последняя, и больше их жизненные пути не пересекутся. Так уже случалось не раз, и не имело никакого значения, что генерал был у нее дома и что он ей нравился.

По телефону Климов вызвал такси. На прощание поцеловал Эмму и попросил:

– Ты позвони мне, пожалуйста. Я очень буду ждать твоего звонка.

– Хорошо, позвоню, – Эмма поцеловала Климова в щеку, дверь закрылась.

«Тебе позвонят, не беспокойся», – с грустью подумала она.

После того, как генерал Климов покинул квартиру, Эмма опустилась в кресло. Ее руки бессильно легли на подлокотники. Она несколько раз качнулась. На губах все еще блуждала улыбка, а на душе стало тоскливо, причем невыносимо.

«Вот и все. Больше, генерал, мы с тобой никогда не встретимся. Никогда! А может, оно и к лучшему».

Она потянулась к телефону, трубка выпала из рук.

– Будь ты неладна! – зло схватила трубку Эмма, поставила телефон на колени и набрала номер фотографа. – Это я, Эдуард, порядок, – отчиталась она дрогнувшим голосом.

– Понял, – торопливо ответил фотограф. – Все сделано?

– Да, приезжай.

– Сейчас, дождись.

– Дождусь.

Эмма приготовила себе очень крепкий кофе, выпила две чашки, выкурила сигарету. Затем начала прибираться в квартире. Все эти привычные движения не помогали развеять тоски.

«Чертова жизнь! Вот как приходится зарабатывать деньги – обманом, подлым обманом, подставлять, в общем-то, нормальных людей. В чем они виноваты? В том, что не нравятся Бутакову? Ну, так это же не моя вина. А я инструмент в руках Бутакова, обычный инструмент – такой, как ножницы, нож, ложка или вилка. Он пользуется мной для достижения своих целей. Да, он мне хорошо платит, но разве деньги чего-то стоят по сравнению с тем унижением, которое я испытываю? Сволочь ты, Бутаков, самая настоящая мразь!»

– Мерзавец! Негодяй! Подонок! – бормотала Эмма, и от этого ей становилось немного легче.

Раздался звонок. Все уже было убрано, осталось лишь вымыть чашку и кофейник. Эмма подошла к двери, сбросила цепочку. Она даже не глядела в глазок, знала, что пришел Эдуард Вяткин.

Фотограф был возбужден, румян, пыхтел, как игрушечный паровоз:

– Ну, что, все в порядке? Вижу, вижу, все в порядке. Полный ажур.

– И по каким признакам ты это видишь, Эдуард?

– Глаза у тебя, как две пустых чашки, видно, что выложилась, пусто внутри.

– Да, пусто… – грустно улыбнулась Эмма. – Но тебе этого не понять.

– Конечно – не понять, у мужчин и у женщин физиология разная.

– Ты помолчать можешь?

– Не всегда.

– Я мразь, но и ты не лучше.

– Если тебе от этого легче, – пожалуйста, можешь думать и так, хотя я предпочитаю уважать и себя, и тех, с кем работаю. Слушай, родная, тут вот какое дело. Мне сейчас сбросили на пейджер, что меня ждут в ночном клубе. Там состоится презентация, соберется очень много важных людей, дорогих, так сказать, гостей. Я все эти камеры с собой взять не могу.

– Как не можешь?

– Не могу, и все. Там служба безопасности, проверка, не хочу светиться со специальной аппаратурой. Я только пленки заберу.

– А как же аппаратура? – все еще не поняла Эмма.

– Думаю, ты адрес не забыла?

– Нет, – Эмма уже начала догадываться, – не забыла.

– Привези, пожалуйста, я в долгу не останусь.

– Что с тобой, Эдик, поделаешь, вечно у тебя какие-то проблемы. Опять своих потаскух снимать едешь?

– Ты же знаешь, я не выбираю, кого снимать: за что платят, то и сниму. Скажут снимать свиней на ферме – поеду снимать свиней, только если заплатят зеленью. Так привезешь?

– Подумаю.

– Я же тебя выручал.

– Привезу.

– Только просьба к тебе, Эмма: пожалуйста, осторожнее, аппаратура больших денег стоит, такую сейчас достать – головная боль, грыжу наживешь.

– Хорошо хоть не очень тяжелая, а то посмотришь, как фотографы маются – треноги всякие, лампы, сменные объективы…

– И пультик не забудь, это и для тебя палочка-выручалочка, да и для меня тоже.

– Не забуду.

Эдуард довольно ловко взгромоздился на два табурета и быстро извлек пленку сначала из одного аппарата, затем из другого. Он тщательно, словно драгоценность, упаковал маленькие кассеты, спрятав их на дно кофра.

– Вид у тебя какой-то неважный, подруга, не нравишься ты мне.

– Я и себе не нравлюсь, Эдик. А ты, смотрю, пышешь здоровьем, радостью, небось, не пьешь, не куришь и с женщинами…

– С женщинами – нет, ты же, Эмма, знаешь, у меня другая ориентация.

– Опять по мальчикам ходишь?

– Зачем, мальчики ко мне подъезжают.

– Когда привезти аппаратуру?

– Я вернусь со съемок часов в пять, кое-что сразу же напечатаю. Спать не буду, так что, если сможешь, приезжай пораньше.

– Ну, не знаю…

– Постарайся, Эмма, эти приспособления могут понадобиться.

– А если тебя еще куда-нибудь вызовут?

– Дорогуша, вот тебе ключи от моей квартиры.

Откроешь и в шкаф спрячешь.

– Ладно, договорились. Кофе выпьешь?

– Какой к черту кофе, меня уже полчаса ждут!

– Куда хоть едешь?

– В один ночной клуб на Тверской.

– Успехов.

С аппаратурой возиться пришлось недолго. Эмма тщательно запаковала две камеры и крепления, спрятав все в целлофановый пакет.

"Ну, что, теперь можно и уходить, – она посмотрела на букет цветов в вазе и несколько мгновений размышляла:

– Забрать, что ли?"

Вызвала такси. Машина приехала невероятно быстро, словно стояла где-то на перекрестке в десяти шагах. Эмма села на заднее сиденье, положила рядом цветы, лениво назвала адрес.

– Со дня рождения или с торжества, что ли? – поинтересовался немолодой седой таксист.

– Нет, с работы.

– Работа, наверное, хорошая, если такие цветы дарят. Актриса?

– Ну ее к черту, эту работу! «Только бы не забыть аппаратуру, – подумала Эмма, когда автомобиль сворачивал на ее улицу. – Не забыть, не забыть!» – повторила она себе несколько раз и переложила пакет на колени.

Рассчитавшись с таксистом, Савина поднялась к себе. И тут же в квартире зазвонил телефон.

– Да, слушаю, – ответила Эмма.

– Это ты, Эмма? – звонил генерал Климов.

– Да, я, Андрей.

– Ну, как ты?

– Ничего. А ты как?

Генерал говорил шепотом, явно прятался от домашних, закрывшись в кабинете.

– Все нормально.

– Я жалею, что уехал, – вздохнул Климов.

– Можно было остаться, – Эмма тоже говорила тихо. – Ну, да что уж теперь, такой фокус сделать невозможно, чтобы мы вдвоем по желанию оказались в одном и том же месте.

– У меня послезавтра вторая половина дня свободна. Ты как?

– А у меня, к сожалению, занята, – даже не задумываясь, ответила Эмма.

– До самого позднего вечера? – с досадой, предчувствуя ответ, спросил генерал.

– Боюсь, даже до ночи.

– Что ж, жаль, конечно. Надеюсь, ты мне позвонишь, когда освободишься?

– Позвоню. Спокойной ночи, я ужасно устала, голова раскалывается.

– Да-да, отдыхай.

Не успела Эмма положить трубку, как телефон вновь зазвонил. На этот раз послышался властный голос Бутакова:

– Ну, что скажешь?

– Все в порядке, Григорий Германович, просто-таки замечательно.

– Ты делаешь успехи, с каждым разом работаешь все быстрее и быстрее. Эдуард был?

– Да, забрал пленки.

– Что-то нигде не могу его найти.

– Он поехал снимать какую-то презентацию.

– Вот уж, фотокор – член-корреспондент, понимаешь ли, нашелся! – недовольно пробурчал Бутаков. – А когда появится?

– Я ему не пастух.

– Может, сказал?

– Снимет и вернется домой.

– Ясно. Спасибо.

– А как наш уговор?

– Не волнуйся, я тебе позвоню, – Бутаков понял, на что намекала Эмма. – Ты же знаешь, я долги всегда возвращаю. Хочу, правда, сначала взглянуть на интересные картинки.

– Думаю, все нормально, если, конечно, техника не подвела.

– Ну, если что будет не так, фотограф тебе и компенсирует, – неприятно рассмеялся Бутаков, хотя до этого говорил вполне серьезно.

Эмма подозревала, что Бутаков работает не только на ФСБ, подкладывая ее то под одного, то под другого мужчину, он преследует какие-то свои корыстные цели. Но до поры до времени она не беспокоилась об этом. Бутаков ее прикрывает, так что волноваться не о чем.

«А если он ведет какую-то свою игру? Что ж, это его дело, и мне туда нос совать не стоит, лучше держаться подальше, так оно будет спокойнее. Ведь у меня ребенок, мне головная боль ни к чему».

* * *

Бутаков разговаривал с Эммой Савиной из своего офиса. Рядом сидели Аркадий Груздов и Лев Кириллов.

– Все слышали? – блеснув стеклами очков, спросил у них Бутаков.

– Слышали, – отозвался Лев Кириллов.

– Значит так, Лева, поступим вот каким образом. Эфэсбэшники уже слишком близко, дышат, можно сказать, в затылок. Надо рубить хвосты, и не мешкая. Фотограф нам больше не нужен. Они очень уж старательно копались в Питере, могут добраться и до него. Вяткина ликвидировать, но лишь после того, как у меня окажутся фотографии. Поедете к нему завтра утром, заберете фотографии. А с ним аккуратно разберитесь, придумайте что-нибудь новенькое. Мне нужен еще один несчастный случай.

– Да что тут думать? Эдик – пидар. Это все знают. Передозировка наркотика пойдет? – предложил Груздов, похрустывая усталыми пальцами..

– Нормально, – кивнул Бутаков, – передозировка – всегда хорошо. Пидар-фотограф стал наркоманом – никто ничего не заподозрит. Только никаких следов, никаких отпечатков!

– Уж это мы постараемся, чисто сделаем, Григорий Германович.

– Постарайтесь, ребята. А потом сразу же и бабу убрать, она нам тоже не нужна.

– Савину, что ли?

– Да, ее, – подтвердил Бутаков, посмотрев на своих подчиненных.

– А ее как?

– Как хотите. Времени у нас в обрез, надо действовать быстро.

– Быстро, так быстро, – пожал плечами Кириллов и резко поднялся с кресла.

– Держите меня в курсе, ясно?

– Так точно, – по-военному ответил Аркадий Груздов.

– Ты мне не козыряй и каблуками не щелкай, дело серьезное.

– Ясно, ясно, это я по привычке…

– Больше не надо, понял, Аркадий?

– Понял, Григорий Германович.

– Ну, смотрите, ребята. Вперед, за дело. Завтра утром позвоните, доложите.

– Хорошо.

– Звоните на сотовый.

– Лады.

Кириллов и Груздов покинули офис. Григорий Германович открыл дипломат и положил перед собой лист бумаги, на котором был отпечатан список фамилий. Против многих фамилий стояли крестики, такой же крестик, но пока еще карандашом, немного подумав, Бутаков поставил и рядом с фамилией «Климов».

«Ну вот, и ты попался, Андрей Борисович. Теперь и ты у меня на крючке. Надеюсь, не сорвешься я тебя подсеку аккуратно. Наживку ты заглотил теперь осталось тебя немного поводить и выт? шить, – цинично рассуждал Бутаков о том, как будет обрабатывать генерала ВДВ Климова. – А твоя бригада нам понадобится, главное, чтобы она осталась на месте. Мне поручили, я это сделаю, ты будешь нейтрализован».

Еще раз Григорий Германович пробежал список глазами, потом устало откинулся на спинку кресла. Было уже за полночь, причем далеко за полночь. Он поднялся, подошел к окну и, отодвинув планку жалюзи, выглянул во двор. Груздов и Кириллов садились в автомобиль.

«Эти не подведут. Они у меня тоже на крючке, в случае чего, сдам с потрохами. Хотя, что толку их сдавать, они и так никуда не дернутся, у них руки в крови по самые плечи».

В половине шестого Эдуард Вяткин, смертельно уставший, приехал к себе домой с презентации. Машину бросил у подъезда и с двумя кофрами на плечах, тяжело груженый, двинулся домой. Он поднялся на седьмой этаж, отпер дверь, кофры поставил на длинную скамью, туда же бросил одежду.

«Перекусим и за дело».

Вяткин включил автоответчик. За время его отсутствия записалось несколько звонков, но все они были неважные, и Эдуард лишь скривился.

Глаза фотографа поблескивали, от усталости его покачивало.

"Чай, чай.., крепкий чай – вот что меня спасет.

И парочку таблеток для возбуждения".

Пока чайник закипал, он уже успел сделать себе два огромных бутерброда: один – с ветчиной, второй – с холодной телятиной. Быстро их съел, запивая горячим крепким чаем, затем проглотил таблетку и через десять минут почувствовал прилив бодрости. Глаза уже не блестели болезненно и воспаленно. Эдуард включил музыку и направился в фотолабораторию. Самое главное – это пленки, те, которые хранились на дне кофра. Он быстро их проявил, а пока пленки сохли, выпил еще чашку чая. Затем начал просматривать негативы.

«Отпечатаю все, чего бумагу жалеть! Пусть Бутаков сам выбирает».

Квартира у Эдуарда Вяткина была трехкомнатная. Маленькую комнату занимала фотолаборатория, оснащенная так, что мог позавидовать любой фотограф. Лаборатория была самой современной, и стоило все это огромных денег. Но она себя окупала, и окупала сторицей.

Вяткин не бедствовал. Жил он, естественно, не только на те деньги, которые платил ему Бутаков:

Эдуард неплохо подрабатывал в журналах и во всевозможных бульварных газетенках. Там, правда, платили ему не так уж много, но зато к качеству особо не придирались.

«Ничего себе! – Эдуард восхищенно присвистнул, облизывая пересохшие губы, когда один за другим начали появляться отпечатки. – Ну дает, ну молодец! – снимки были не просто хорошими, а замечательными, мужчина на фотографиях получился прекрасно. – За такие снимки у Бутакова можно и премию сорвать».

Хотя Григорий Германович, и Вяткин знал это, за хорошую работу всегда и сам расплачивался соответственно. В скупости или недальновидности обвинить его было невозможно: платил Бутаков всегда щедро, как бы даже вперед, на перспективу.

Зазвонил телефон. Вяткин стряхнул пепел с рукава и потянулся к трубке.

– Алло, – устало сказал он в микрофон.

– Ну что, работа сделана? – раздался знакомый голос.

Поскольку с ним не поздоровались, Эдуард решил ответить взаимностью и сразу перешел к делу:

– Через полчаса или, точнее, минут через сорок снимки будут сухие.

– Можно приехать забрать?

– Да, можно. Но лучше завтра. Я очень устал, хочу отдохнуть.

– Завтра, между прочим, уже давно наступило, – заметил Кириллов, а это был именно он, и добавил:

– Так что, скоро будем.

– Завтра – это днем, я имею в виду.

– Нет, не получится. Мы тоже, Эдуард, люди подневольные, нам велели сейчас забрать.

– Ну, тогда приезжайте. А «это самое» привезете?

– Привезем.

– В таком случае, я тем более не в претензии, – Вяткин приободрился, положил трубку и занялся просушиванием фотографий.

Он ходил по комнате, пил чай, курил, потирал руку об руку, наблюдал за тем, как медленно прокручивается барабан глянцевателя. Дело было сделано, можно сказать, деньги уже в кармане. А как потратить их, Эдуард уже придумал.

Снимки высохли. Он сложил их в две аккуратные стопки, рассовал по конвертам. Затем долго возился с негативами, прекрасно зная, что Бутаков и его люди всегда требуют не только снимки, но и негативы к ним.

– Хитрые, не оставляют следов! – запаивая в пластик негативы, бормотал фотограф, – захотел бы, мог бы дубликаты сделать, но.., лень.

В дверь позвонили. Вяткин включил свет в лаборатории и неторопливо двинулся к входной двери. Он заглянул в глазок. Лев Кириллов улыбался. Эдуард повернул ключ, отодвинул стальную щеколду из нержавейки и впустил гостя. Гость оказался не один.

– Доброе утро, – усмехаясь, сказал Кириллов и протянул руку.

– Мокрая, – объяснил Вяткин.

Кириллов потряс руку фотографа за запястье.

Аналогичным образом поздоровался и Аркадий Груздов.

– Ну, что, работа сделана?

– Сделана, – подтвердил Эдуард, поглядывая на дипломат в руках Груздова.

– Дай посмотреть.

– Смотри, не смотри, – все как всегда. Баба та же, только партнеры меняются. Вот уж она вас выручает! Сносу ей нет.

– Не болтай, – предостерег Кириллов, – будешь много говорить, мало проживешь.

Вяткин в ответ расхохотался, причем вполне искренне, восприняв слова Кириллова как добрую шутку.

– Дай посмотреть.

– Вон лежат, – указал на столик в фотолаборатории Эдуард.

Кириллов подошел, вытряхнул снимки из одного конверта, быстро посмотрел. Два из них показал Груздову и взялся за второй конверт.

– Ты бы, Лев, с ней тоже не отказался? – спросил Аркадий.

– Да, честно признаться, не отказался бы. Только у меня денег не хватит, чтобы этой красотке ставку заплатить.

– Договорись с Бутаковым, может, он проплатит твой отдых, – все трое засмеялись. – Вот и порядок. Негативы давай, – это было сказано уже фотографу.

– На хрен они мне нужны, бери.

– Они в сумму оплаты входят.

Вяткин отдал негативы.

Аркадий Груздов поставил на стол дипломат, повертел блестящие колесики кодовых замочков, раздался щелчок, и дипломат открылся. Конверты и негативы тут же исчезли.

– А деньги? – спросил Вяткин.

– Да, деньги… Бутаков сказал, сам отдаст.

– Как это сам? Мы же с ним всегда так – я ему снимки, он мне бабки. Так не пойдет, ребята. Вы сказали – привезете.

– Пойдет, Эдуард, пойдет. Ты не нервничай, не ерепенься.

– Моя работа – ваши деньги.

Вяткин не на шутку разошелся и останавливаться не собирался. Он рассчитывал на эти деньги, знал, Бутаков всегда платит сразу из рук в руки, а тут начинаются какие-то непонятные проволочки. Пепел с сигареты падал прямо на пол, а Эдуард зло метался по квартире, потрясая кулаками.

– Ну, побегал? – остановил его Лев Кириллов и тяжелым взглядом буквально припер к стене.

– Да, успокоился.

– А теперь сядь вот в это кресло и не дергайся.

– Зачем это я буду садиться?

– Сядь и послушай. Я тебе кое-что, Эдуард, хочу рассказать.

– Что ты мне можешь рассказать?

– Объясню.

– Мне не твои объяснения нужны, а деньги.

– Да Ты сядь, не волнуйся.

Эдуард сел в кресло и затылком почувствовал, что его голова уперлась во что-то твердое. Он резко повернулся: ствол пистолета с коротким глушителем смотрел ему прямо в глаза – черный, пустой и страшный.

– Вы что, ребята? Кончайте шутить!

– А почему бы не пошутить, Эдик?

– Это.., правда.., шутка?

– Конечно, шутка…

Но шутить ни Груздов, ни Кириллов не собирались. Груздов держал пистолет, целясь фотографу в глаз.

– Если ты, Эдуард, сейчас шевельнешься или пискнешь, пуля войдет тебе прямо в глаз, расшибет затылок, и мозги разлетятся по всей квартире. Так что, будь умницей и не дергайся. А ты давай, сказал Груздов, кивнув Кириллову.

Тот кивнул в ответ.

– А ну, закатай-ка рукав! – приказал Кириллов, а сам направился к дипломату, лежащему на столе.

– Зачем?

– Заткнись и делай, что говорят.

– Не буду!

– Будешь.

В руке Кириллова появился резиновый жгут ярко-оранжевого цвета, абсолютно новый.

– Вот видишь, как все хорошо? – затягивая жгут на плече фотографа, сказал Кириллов.

– Что хорошо? Что вы задумали?

– Ничего страшного, Эдик, мы не задумали.

Немножко наркотиков. Поверь, они качественные, ты поспишь часиков двенадцать-четырнадцать, потом проснешься, и все будет как всегда.

А к этому времени Григорий Германович перешлет тебе денежку. Так что ты проснешься богатеньким, понял?

– Не хочу! Не надо!

– Не дергайся! – зло приказал Груздов, приставив пистолет прямо к глазу Вяткина.

– Эй, поосторожней, – Эдуард попытался отклониться, но дуло неотступно следовало за ним.

– Тихо, тихо, – набирая жидкость в шприц, урезонивал фотографа Кириллов. – Дай сюда руку.

Сожми пару раз пальчики.., ну, сильнее сжимай.

Эдуард, панически боясь выстрела в голову, сжал пальцы левой руки.

– Ну, вот и прекрасно.

На сгибе выступили две голубоватые вены. Лев Кириллов довольно профессионально нашел иглой вену, втянул кровь в шприц, проверяя, попала ли игла в цель, а затем медленно ввел содержимое шприца в вену.

– Жгут сними, – напомнил Груздов.

Лев дернул жгут, тот упал на пол.

– А ты сиди.

Через пять минут голова фотографа Вяткина склонилась на грудь, волосы сползли на лицо.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации