Текст книги "Ne наша планета"

В холле царил полумрак. Инесса и Яна, с нарочито небрежно-продуманными прическами, в вечерних платьях, зазывно улыбались. Соня в темно-зеленом шелковом платье казалась старше своих лет, строже и серьезней. Остальные дамы, в свою очередь, почистили перышки и, довольные собой, делали вид, что никого кругом не замечают. Мужская половина смущенно посмеивалась, украдкой поглядывая на преобразившихся прелестниц. Голоса звучали чуть громче обычного. Откуда-то доносилась, перекликаясь с говорливыми струйками в фонтане, тихая музыка. Ужин прошел в приподнятой атмосфере, мужчины старались вести себя предупредительно и любезно.

А к вечеру многие как-то неожиданно и сильно напились. Юлька услышала капризный голосок Яны:

… – а так я чувствую, что у меня нет дома. Что это за безликость? Как можно жить просто на «станции»? Все станции «станции»… Давайте придумаем хоть какое-нибудь название… Москва, например.

Все дружно загомонили:

– Или Sweet Home…

– Или Поляна.

– Эльфийский лес.

– Гнездо.

– Стрекоза, – предложил вдруг Стас.

– Почему Стрекоза?

– Красивый образ… поле, река, солнце, – мечтательно улыбнулась Олеся.

– Хм, не совсем, – смутился Стас. – Мне вспомнился один забавный сериал… Lехх… Там был разумный космический корабль в виде стрекозы…

– Класс! – одобрил Димка.

Неизвестно почему, но большинство поддержало странное название, и его решили оставить на пробу.

Становилось все более шумно.

Елена Дмитриевна, из духа противоречия оставшаяся кристально трезвой, часов в девять поднялась и гордо удалилась, бросив:

– Лет через пятнадцать я к вам обязательно присоединюсь. А сейчас предпочитаю выспаться.

– Скатертью дорога, – не удержался Илья.

Елена Дмитриевна не удостоила его ответом.

Следом, пьяно препираясь, чьи абилки круче, гномов или эльфов, наверх отправились Димка и Чен Ли.

Марк попытался ухаживать за Соней, но шампанское сделало его несколько косноязычным, девушка почувствовала себя неловко и удрала к себе одновременно с Юлькой и Сашкой.

По дороге в свою комнату, проходя мимо дивана, на котором устроились Ираклий с Олесей, Юлька случайно услышала:

– … два высших образования. Два! – плачущим голосом жаловался Ираклий, – одно на родине, в Тбилиси получил, в университете, второе у вас, в Москве, в институте. На педиатра учился, на экономиста учился, а зачем спрашивается? Пять лет за баранкой. Пассажирам не важно, кто их везет…

Юлька сочувственно качнула головой.

Сашка мгновенно заснула, а Юлька, выждав минут пятнадцать, тихо сползла с кровати. Спать не хотелось. Что-то, не поддающееся логике и здравому смыслу, настойчиво требовало вернуться в холл.

…Пока ее не было, здесь стало почти темно. Лишь огоньки свечей на столах и на полу, разгоняли сгустившийся мрак и отбрасывали изменчивые тени. Да едва поблескивал слабо освещенный фонтан. Звучала медленная, завораживающая своей простотой мелодия. Прихватив с подноса бокал мартини, она с ногами забралась на стоящий неподалеку диван.

За соседней колонной слышались приглушенный смех и возня. Ираклий прижимал к стене неубедительно сопротивляющуюся Олесю. Увлеченные друг другом, на Юльку они внимания не обратили.

В центре холла танцевали две великолепные пары. Данила Александрович с Яной двигались настолько органично и слаженно, что казалось, будто они занимались этим всю жизнь. Инесса и Стас брали свое страстью исполнения. Неподалеку вальяжно расположившийся в кресле Илья качал в такт ногой и, потягивая коктейль, наблюдал за танцующими. Марк одиноко надирался шампанским. Высмотрев Юльку, он, с решительностью очень пьяного человека, задевая за столы и спотыкаясь, устремился к ней.

– О, Юленька вернулась, какое… счастье. Может, ты со мной потанцуешь, а то я все один да один… – он с размаху приземлился рядом на диван.

– Марк, может, тебе лучше пойти и выспаться как следует?

– Что ты! Вечер только начинается… – он начал подниматься, но не удержал равновесия и рухнул обратно. – А ты… ты сегодня такая красивая… – он потянулся к Юльке и упал головой ей на колени.

– Ма-арк, ну что ты, в самом деле… – протянула она с укоризной, пытаясь высвободиться. Наклонилась и поняла, что он крепко спит.

Юлька беспомощно огляделась.

– Позвольте, я вам помогу… Юля. Мой друг сегодня не в лучшей форме. – Стас подхватил Марка и почти поволок его в сторону лестницы.

«Он всегда все замечает. Даже когда о-очень занят…».

С другой стороны неустойчивую конструкцию дополнил Илья. Юлька проводила взглядом пошатывающееся трио.

…Олеся и Ираклий танцевали неумело, но самозабвенно. Илья бесшумной кошачьей походкой спустился со второго этажа и ненавязчиво перехватил Яну у Данилы. Стас вернулся чуть позже, подхватил с дивана заскучавшую Инессу. Его рука легла ниже талии, на грани приличий, и Юлька поспешно отвернулась.

– А вот теперь вы точно скучаете, Юленька, – низкий голос с интимными нотками застал ее врасплох.

Она повернула голову и рассеянно подтвердила:

– Скучаю, Данила Александрович.

Он стоял позади, облокотившись на спинку дивана, и небрежно держал на весу полупустой бокал.

– Еще мартини?

– Почему бы и нет… – «вспомнить бы, который это по счету?..».

– Окажите честь, потанцуйте со мной…

– С… удовольствием, – «нет, я не буду спрашивать, не рассердится ли Яна…».

Данила Александрович обогнул диван и протянул руку. Юлька попыталась встать. Тут-то и пришло осознание того, насколько коварна полынная горечь мартини. Незаметно для себя, она напилась, как сапожник. Промелькнули огоньки свечей и отбрасываемые ими неверные тени, силуэты колонн и какая-то листва. Опомнившись, Юлька поняла, что стоит, а точнее, почти висит у него на руках под углом к вертикали, надежно зафиксированная от падения.

– Ой, – смутилась Юлька – кажется не…

Но он уже уверенно вел ее в медленном танце, крепко прижав к себе и почти оторвав от пола. Стремление удержаться на ногах самостоятельно не увенчалось успехом, и она, отдавшись на волю волн, положила руки ему на плечи. Минут через пять, распластанная по широкой мужской груди, Юлька вдруг осознала, что их разделяет лишь ее полупрозрачное платье и его рубашка. Горячие ладони крепко придерживали за спину и талию, не давая упасть. И было в этих прикосновениях столько чувственного и личного, что все слегка поплыло перед глазами, и она их в изнеможении прикрыла. Почти машинально погладила тонкую ткань, и слегка удивилась, почувствовав, как его плечи застыли под ее пальцами. «Ни-ког-да больше не пить мартини… и вообще… не пить» Она целиком ушла в ощущения и не сразу поняла, что обстановка в холле изменилась.

Ираклий с Олесей незаметно для нее куда-то исчезли. Илья с Яной полулежали на диване, одежда «племянничка» была расстегнута и частично разбросана по полу. «Везет ему на энергичных партнерш…» – промелькнула мысль.

Данила Александрович повернулся, увлекая ее за собой. И тут затуманенное сознание выхватило из темноты мгновенный образ – самая удаленная часть холла, нога Инессы в изящном чулке на бедре Стана. Ее запрокинутая голова с каскадом волос, закрытые глаза. И его искаженное страстью лицо. Он, как в замедленной съемке, склоняется к ее выгнутой шее… Готовая обложка для любовного романа. Черт. Черт. Черт.

Это уже когда-то случалось в ее жизни, но не настолько болезненно и остро. Юлька тихо всхлипнула. Данила Александрович насторожился, проследил за ее взглядом, остановился, нахмурился, как будто принимая неприятное для себя решение, и… впился губами в ее губы.

От неожиданности она дернулась и… обмякла. Слишком мастерским оказалось исполнение, протестовать было невозможно. Он подхватил ее на руки и отступил за ближайшую колонну. Не выпуская добычу из рук, спиной открыл дверь, быстро закрыл, и поставил Юльку на пол, слегка придерживая.

Ничего не соображая, она потянулась вверх, к его губам. Он целовался очень хорошо, очень умело, так же, как танцевал… Но поцелуй внезапно прервался. Он сделал шаг назад, пытаясь выровнять дыхание, и светским тоном поинтересовался:

– Вас проводить, Юленька?

– Не надо. Можно я ненадолго останусь?

– Тогда, может быть, чаю? – его голос звучал как-то странно.

– Данила Александрович, пожалуйста… – она шагнула вперед, оказавшись вплотную к нему. Чуть отвернувшись, он замер, как бронзовая статуя самому себе. Ее рука скользнула вниз, пальчики легли на сильно сжатый кулак. Она подняла голову, вгляделась в напряженные, застывшие черты лица. Робко дотронулась до черных, как у индейца, волос, легко провела пальчиками по рельефу груди. Казалось, его кожа под рубашкой горит от ее прикосновений. Ее рука опустилась ниже, дотронулась до пряжки ремня. Он судорожно втянул воздух и перехватил ее руку:

– Юля, я…

– Пожалуйста… – с нажимом произнесла она.

С минуту он пристально смотрел ей в глаза, как будто ожидая, что она передумает. Медленно наклонился и поцеловал так, что Юльке показалось, что она уже никогда не научится снова дышать.

Дальше, как короткие обмороки, шли провалы в памяти.

…От спешки она запуталась в платье, и оно ужасно мешает… мешает… Мешает!

Они на чем-то лежат, и она, не в силах больше ждать, дрожащими пальцами лихорадочно пытается то ли расстегнуть, то ли оторвать пуговицы на его рубашке. На ней самой из одежды сохранилось весьма немногое.

Она отвечает на очередной поцелуй, не может оторваться ни на секунду, жадно и нетерпеливо тянется, прихватывает зубами его губы.

…Он входит в нее одним плавным, неторопливым движением, тихо стонет, замерев на мгновение и прикрыв глаза. У нее перехватывает дыхание, она касается его гладкой, бархатистой смуглой кожи, и ей кажется, что кончики пальцев обрели невиданную чувствительность.

Его длинные сильные пальцы переплелись с ее, ладони соприкасаются и как будто ведут свой собственный, слаженный диалог. Он нависает, и поблескивающая в темноте цепочка у него на шее касается ее разгоряченной кожи. Его легкие поцелуи заставляют чуть слышно поскуливать и рваться навстречу.

«Хороший напиток мартини… но для меня слишком крепкий…».

В какой-то момент она, как амазонка, оседлала его сверху и выгнулась дугой, плотно обхватив коленями. Браслеты мелодично позвякивали в такт. За окном светился ночными огнями и рекламой огромный город и отблески падали на лицо, похожее на медную маску. Потемневшие, ставшие необычайно выразительными глаза то закрывались, то вновь изумленно невидяще распахивались. Взгляд внезапно сфокусировался на ней. Он мягко приподнялся и крепко, но бережно обхватил ее голову ладонями. Некоторое время внимательно вглядывался, будто искал ответ на какой-то важный вопрос. Отвернувшись, едва слышно что-то произнес. Юльке послышалось в его голосе отчаяние, но она была не в том состоянии, чтобы понять, что это может значить…

Он прижал ее, будто вобрал в себя всю целиком, резко перевернул и застыл сверху повелителем и господином. Теперь он был напорист и агрессивен, но по-прежнему нежен. Юлька подчинялась, чувствуя, что сердце сейчас остановится, не выдержав бешеного ритма. Она последний раз выгнулась, мучительно и протяжно застонала… Он замер на секунду, попытался справиться с судорогой, прошедшей по телу, глухо вскрикнул и обмяк.

Едва касаясь, она перебирала пальчиками густые волосы у него на затылке, он вздрагивал от каждого прикосновения. Поймал ее руку, крепко сжал и, не поворачивая головы, глухо спросил с непонятной интонацией:

– Вы всегда добиваетесь, чего хотите, а, Юленька?

– Нет, Данила Александрович, не всегда.

– Не может быть… – прошептал он голосом, полным самоиронии.

И заснул мгновенно, вымотанный до предела. За окном глубокая синева уступала место занимающемуся рассвету. Виднелись узнаваемые силуэты еще не разрушенных башен-близнецов. Юлька полежала немного, осторожно высвободилась и встала. Круглая, огромная кровать, застеленная черным покрывалом. Такие, кажется, принято называть «сексодром». Зеркала, свечи… Вот и она причастилась.

– Спи, Данила-мастер, – прошептала она, ласково глядя на его расслабленное, почти мальчишеское во сне лицо. Длинные ресницы отбрасывали темные тени, волосы растрепались.

Неслышно оделась, направилась к выходу… и вдруг разглядела на смежной с ее комнатой стене неприметный узкий прямоугольник и ручку. Не веря глазам, подошла, неуверенно дотронулась. Открыла сказочную, возникшую буквально на минуты дверь и шагнула на вощеный пол своего скандинавского убежища. Обернулась, задумчиво дотронулась до сплошной, без намека на проход бревенчатой стены.

– Спасибо, тетушка… Все было нормально, Сашка не просыпалась?

– Не беспокойся понапрасну, деточка, у нас все в полном порядке.

Юлька сидела в кресле расслабленная, опустошенная. Смотрела на утренний зимний лес и рассеяно теребила единственный уцелевший браслет. Уставшей она себя совершенно не чувствовала и спать не хотела. Мысли медленно текли, не задевая ее покой.

Через какое-то время она осознала, что сильно замерзла, вскочила, приняла душ, надела джинсы и шерстяной джемпер и стала ждать Сашкиного пробуждения.

К завтраку, впервые за много дней, она вышла безмятежная и спокойная, будто поверхность утреннего озера.

Сашка потребовала вместо каши шоколад. Или мороженое. А лучше то и другое вместе. И запить маминым кофе. Юлька спорила и не соглашалась. Сашка настаивала. Одновременно Соня пыталась доложить о своих ночных успехах на поприще игры. Озабоченная этой кутерьмой, появление соседа Юлька пропустила. И когда смогла, наконец, отвлечься от насущных проблем, то обнаружила, что он уже сидит на своем привычном месте, беседуя с Ильей и Яной.

Будто бы почувствовав ее взгляд, Данила Александрович поднял голову, глянул оценивающе и внимательно, кивнул и продолжил разговор.

Юлька кивнула в ответ и улыбнулась про себя: «Я воспользовалась билетом первого класса на спасение. Но поезд достиг станции назначения, и мне пора выходить…».

К сожалению, скоро ее душевному равновесию пришел конец. По лестнице спускались Инесса и Стас. Она, торжествующе улыбаясь, жестом собственницы держала его под руку. Одного взгляда Юльке оказалось достаточно, чтобы понять, что ночь прошла не зря. Когда все собрались, Стан встал и попросил минуту внимания.

У Юльки перехватило дыхание. Она замерла, вслушиваясь в каждое слово.

– Дамы и господа, я не так давно знаю эту чудесную женщину, но чувствую, что хочу узнавать ее еще очень и очень долго. Тетушка Адамина убедила нас, что при сложившихся обстоятельствах брак сам по себе – вещь довольно-таки бессмысленная и бесполезная. Вместо этого мы заявляем о том, что начинаем наш с Инессой десятилетний отсчет.

– Вы что, хотите завести ребенка? Пф-ф – усмехнулась Яна – Ну, мои поздравления.

Все захлопали и загомонили, поздравляя. Инесса раскраснелась и похорошела еще больше.

Юлька изо всех сил заставила себя улыбнуться в ответ на слегка встревоженный взгляд Данилы Александровича и дождаться, пока Сашка доест завтрак. Ее трясло так, что пришлось спрятать руки между колен. Окружающие звуки доходили как сквозь вату. Чуткая Соня заметила, что с ней творится что-то неладное, и, не задавая ненужных вопросов, забрала Сашку с собой в Центр.

Она не смогла заставить себя выйти из комнаты до самого вечера. Сидела на краешке кровати, ссутулившись и вцепившись побелевшими пальцами в деревянный бортик. И как маятник раскачивалась из стороны в сторону. Хотелось тихонько завыть.

– Юленька, не помешаю? – голос тетушки Адамины явился самостоятельно, оставив хозяйку где-то вовне.

– «Приватность приватностью, а я войду?» – язвительно поинтересовалась Юлька. Как никогда хотелось побыть одной.

– Мое присутствие некстати? Или я чем-то тебя обидела?

– У вас ко мне какое-то дело, тетушка Адамина?

– Зови меня Ада, так будет удобнее.

– Пусть будет тетушка Ада.

– Да, дело, и весьма серьезное.

– Я вся внимание.

– Может, все-таки, разрешишь войти?

– Да входите пожалуйста, кто вам мешает, – сварливо буркнула Юлька.

Тетушка непринужденно соткалась из воздуха в кресле перед камином.

– Понятно, то есть мы всегда здесь, но временами сгущаемся, – обманчиво спокойным голосом констатировала Юлька.

– Юленька, у тебя стремительно портится характер. Вроде такая воспитанная девочка…

– Да, пока за мной не шпионят ежесекундно.

– Раньше тебя это не смущало. Должна разочаровать, я действительно только что вошла и обещаю не находиться здесь, когда ты бодрствуешь. Обычно я появляюсь только когда слышу, что меня зовут.

– Хорошо. Будем считать, что верю. Так что вы хотели?

– Скажи, как ты относишься к Сашиному отцу?

Юлька ожидала чего угодно, но только не этого.

– Вы же все про всех знаете, так зачем спрашивать у меня?

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

– Нет, а вы?

– А я не хочу без особой нужды вторгаться на твою личную территорию.

– Я к нему никак не отношусь.

– Понятно. Но Саша, тем не менее, появилась на свет.

– Да, потому что это мой ребенок. Я ее люблю.

– Да, кхм… Это, разумеется, чудесно… Я надеялась, что ответ будет несколько иным, но выбирать не приходится. Видишь ли, дело в том, что Яна ждет ребенка… И этот будущий малыш – сводный брат твоей дочери.

Юлька с трудом отключилась от своих переживаний и помедлила, осознавая полученную информацию.

– И какое это имеет отношение ко мне?

– Я должна кое-что тебе рассказать… и объяснить. Послушаешь немного старую женщину?

– А… насколько старую?

– Ну, я старше вашей цивилизации… – тетушка что-то прикинула в уме, – на порядок примерно.

– Ага… – Юлька попыталась совершить подсчет и запуталась в нулях. – Да, послушаю.

Тетушка пошевелила кочергой дрова в камине, поднялась, рассеянно потрогала шершавый камень и, наконец, печально произнесла:

– Неприятно об этом говорить… Мы уничтожили четыре разумных существа на вашей планете. Правда, с нашей точки зрения, условно разумных. Тем самым мы совершили чудовищное, невозможное преступление, ибо жизнь для нас священна. Иного выхода мы, увы, не нашли – опасные особи, склонные даже не к уничтожению себе подобных, а к разрушению всего мира, не должны были остаться в живых. Их психика не поддавалась коррекции… – тетушка грустно покачала головой. – Для нас это крайне тяжело, и мы стараемся избегать подобного любой ценой… Так вот. Мы опасаемся, что по ряду причин Яна негативно воспримет известие о своей беременности и захочет избавиться от ребенка. Мы не можем ей этого позволить в силу наших убеждений, но она упряма как тысяча ослов и избалована… а ребенок внутри нее практически беззащитен. Я не исключаю, что, возможно, на ближайшие пять месяцев, пока ребенок не родится, Яну придется погрузить в сон. Я рассказываю все это именно тебе потому, что надеюсь на твою помощь. Надеюсь, что если мои опасения оправдаются, ты захочешь ее заменить и сделать мальчика счастливым и любимым. Если ты откажешься, мне придется обратиться к Инессе или Олесе, но ни у одной из них детей нет и никогда не было, поэтому вряд ли они смогут справиться так же хорошо, как ты.

– А не проще отправить его на другую станцию? Например, к дедушке?

– К сожалению, не проще. По некоторым причинам, назвать которые я пока не могу. Но мы сможем сделать другое – избранно удалить из памяти Яны все воспоминания о беременности. Она будет искренне считать, что это не ее ребенок.

– Господи, вы что, вот так запросто стираете людям память?! Вы не спасатели, вы вивисекторы какие-то! И как часто, позвольте узнать, вы проделываете подобное?

– За последние несколько месяцев нам пришлось это сделать двенадцать раз, Юленька. И один случай произошел как раз на вашей Стрекозе. Не думаю, что твоя соседка по столу…

– Соня?!

– Да… будет рада вспомнить последние несколько часов пребывания на Земле. Когда их нашли, она выла в голос от ужаса и царапала окровавленными пальцами стены ловушки, в которую угодила. Ее родители страшно мучились перед смертью, их придавило плитами туннеля, а она ничем не могла помочь. Впрочем, если ты считаешь, что мы поступили неправильно, то можешь рассказать об этом остальным, устроить голосование… и если они с тобой согласятся – мы вернем девочке память. Правда за ее душевное равновесие я бы после этого ручаться не стала. Но, в конце концов, может быть у вас, у людей так принято… – холодно и сухо отчеканила Адамина.

– Нет, у нас так не принято, и я так не считаю. Не нужно ничего рассказывать остальным. И… я, вероятно, поспешила с выводами. Простите.

– Ничего страшного не произошло, деточка, не стоит извиняться.

Юлька помолчала. Она чувствовала себя крайне дискомфортно. Объяснения тетушки звучали вроде бы логично, но она безотчетно ощущала в них некую неправильность.

– Тетушка Ада, давайте мы продолжим этот разговор, если проблема действительно станет актуальной.

– Конечно, Юленька. Это пока не предложение и даже не вопрос. Просто тема для размышлений.