Текст книги "Метро 2033. Хозяин Яузы"

Старик спрыгнул на рельсы и, махнув Федору, пошел к поезду. Федору вовсе не хотелось идти за ним, но и оставаться одному в этом зловещем месте желания не было. И он медленно, неохотно поплелся следом. Встречный ветер мешал, приходилось делать усилия, но это было даже приятно. Здесь Федор снова почувствовал себя живым – и еле удержался, так велико было желание снять противогаз.

Старик тем временем, двигаясь ловко, как молодой, подошел к подножке крайнего вагона, вскарабкался и оглянулся, протянул Федору руку. Пришлось уцепиться, и старик втащил его в тамбур. Вслед за стариком Федор протиснулся в вагон. И первое, что увидел, – трупы.

Люди лежали и сидели в самых разных позах – кого как застигла смерть. Полуистлевшие тела лежали на сиденьях, валялись в проходе на полу. Старик шел по вагону, иногда наклоняясь и вороша хлам на полу. «Зачем мы пришли сюда? – думал Федор. – Наверняка все полезное давным-давно уже отсюда вынесли». К горлу подступала тошнота.

Перешли в следующий вагон – здесь виднелись следы пожара, скрюченные, обугленные трупы рассыпались от малейшего толчка. «Поезд в огне, – подумал Федор, – им некуда было убежать. Зачем затеял старик этот поход? Может, на самом деле хотел избавиться от меня? Догадался, что я виноват в смерти Нели, и решил отомстить? Сейчас даст чем-нибудь тяжелым по голове и оставит здесь – меня и искать тут никто не станет, да и кому я нужен». Но старик двигался по вагону, не обращая внимания на то, что Федор не успевает за ним.

Федор замычал, пытаясь привлечь внимание Данилы, поднес руку к горлу, показывая, что ему плохо. Старик оглянулся, и Федора пробрала дрожь: на секунду показалось ему, что это не старый Данила, а кто-то другой, выше ростом и шире в плечах, неведомый, бесстрастный и грозный. Проводник. И привел он его сюда не случайно – сейчас поезд с мертвецами тронется, и они поедут туда, куда не дотянулась Катастрофа, где люди живут по-прежнему. Для этого надо сделать усилие… но какое? Невозможно поверить, что эти мертвые когда-нибудь оживут. Может, старик затем и привел его сюда – чтоб он это понял? А вдруг и Неля тоже здесь? Вдруг старик и ее сюда принес, и она отправится в путешествие вместе с ними?

Старик стоял, молча глядя на него. И Федор не выдержал, развернулся и торопливо побежал по проходу обратно. Споткнулся об обгорелое тело, полетел на пол.

Вновь в себя он пришел уже на платформе. У него болела рука, старик тащил его за собой, чуть ли не нес. Кое-как они добрались обратно на станцию.

Что было потом, Федор толком не помнил – он то и дело проваливался в беспамятство. Кажется, старик поил его чаем, как маленького. Иногда ему мерещилась Неля. В какой-то момент наступило отрезвление, охватила тупая тоска. Он вспомнил все и даже застонал от боли и разочарования.

– Скажи честно – это неправда? Она жива? Ты просто ее где-то спрятал? – спросил он Данилу.

Старик покачал головой:

– Я рассказал тебе все, как было. Если поплывешь со мной, я покажу тебе, где это случилось. Хорошее место. По левой руке – пустырь, по правой – монастырь, так она говорила.

– Ты думаешь, я останусь здесь? Что мне теперь делать тут с тобой, старик? Помогать тебе обделывать твои темные дела, пока я и сам не умру, облучившись сверх меры? Торговать дурью? Все, кто ходит с тобой, умирают, и я долго не протяну.

– Да по мне, хоть бы все бандиты передохли от этой дури, и остались только те, у кого голова на плечах – у таких, может, что-то и получится. А ребята, которым я помогаю оружием, делают хорошее дело – истребляют всякую мразь, чтоб метро стало чище. Мне самому много не надо. Я хочу, чтоб жизнь стала лучше. Оставайся. У тебя будут новые документы – я могу это устроить легко. Станешь ты из Федора, к примеру, Иваном. И будем вместе ходить – Иван да Данила. Подумай.

– Кому ты помогаешь? Лефорту?

– Лефорт уже сдулся. Не сегодня-завтра ему конец. Есть другие. Их немало – тех, кому не все равно. Фашисты строят свои планы, коммунисты – свои. Метро однажды может взлететь на воздух. Но наши люди следят за этим, устраняют кого надо. Ты мог бы быть с нами.

– Посмотрим, – сказал Федор.

«Жаль, если уйдет, – подумал Данила, – он чем-то напоминает моего Вальку. Ерунды пока много в голове, но уже начинает понимать, что к чему».

* * *

Федор на дрезине добрался до Курской-радиальной. Никакой определенной цели у него не было – он действительно не знал, куда теперь податься. Раньше, когда еще жил с Веркой, он иногда мечтал о том, чтобы уйти от нее и стать совсем свободным. Думал, что мешает ему оставить ее только лень и нелюбовь к резким переменам в жизни. А теперь он был как раз совершенно свободен и не знал, что делать со своей долгожданной свободой. Его никто нигде не ждал, кроме Данилы. Да и тот долго ждать не будет, скорее всего. «Ах нет, – вспомнил Федор, – есть же еще Катя». Не мешало бы навестить ее, прежде чем принимать окончательное решение.

Он нарочно приехал на Павелецкую-кольцевую ближе к вечеру, когда рабочий день в офисе заканчивался. Остановился немного поодаль, глядел на выходящих из офиса людей с озабоченными лицами. Катя выскочила из офиса, вслед за ней вышел мужик чуть постарше, она споткнулась, он подхватил ее и что-то сказал на ухо. Катя засмеялась, чмокнула его в щеку. Федор сделал шаг вперед. Показалось ему, или у Кати в глазах мелькнула тревога? Но она тут же просияла, шагнула к нему, кинулась на шею. Мужик ожег Федора неприязненным взглядом и зашагал в другую сторону.

– Кто это, Кать? – спросил Федор.

– Да не обращай внимания, – засмеялась Катя, – так, один тут вообразил себе невесть что.

Федору показалось, что ее смех звучит немного натянуто.

Позже, уже в отсеке, лежа на Катиной кровати, он вновь завел этот разговор:

– Смотри, Кать, а то, может, я тебе мешаю? Может, я не понимаю чего-то.

– Какой ты глупый, – засмеялась она. – Ты мне не сможешь помешать никогда.

– Мало ли, может, ты хочешь семью завести. А я не из тех, что на одном месте сидят.

– Рано мне еще семью, Федя. Или ты, может, думал, что я ребенка хочу? Нет, не хочу, и знаешь, почему? Если пойду на такое, сразу вылечу со службы, хорошего места лишусь. Ведь тут под дверью очередь стоит – место мое сразу займет другая. И буду я жить на пособие, которого еле хватает, чтоб прокормиться. А смысл? Все равно никто не знает, сколько мы еще тут, в метро, продержимся. Ведь не сегодня-завтра, в любой момент может все рухнуть – неужели я не понимаю? Какие-нибудь твари прорвутся к нам с радиальной, или подземные воды сделают свое дело, и туннели начнут обваливаться нам на головы. И что ж тут странного, если я не хочу себе руки связывать этакой обузой – ребенком? Кому он здесь будет нужен, кроме меня? И кому буду нужна я? Так уж лучше я буду жить без забот, пока все не накрылось окончательно. Ты-то меня не будешь кормить, ты – вольный сталкер. Пришел, потом пропал на месяц. Пойми, я тебя не упрекаю, просто хочу объяснить.

Первый раз они вот так обо всем разговаривали. Федор признавал, что Катя говорит вполне разумно. Наверное, он и сам ответил бы что-нибудь в том же духе, если бы его кто-нибудь спросил. Но почему-то слушать все это ему было тоскливо.

Он вспомнил мужика, неприязненно глядевшего на него. Ай да Катя! Она ведь нарочно старалась, чтоб мужик понял – Федор ей не просто друг. Наличие еще одного поклонника помогало ей набить себе цену. Если бы Федор сообразил это раньше, то, наверное, осуждал бы ее, но теперь он ее понимал: по крайней мере, Катя не пропадет без него. Да и насчет ребенка она права, ах как права. Еще родится какой-нибудь шестипалый… почти мертвый, и придется тайком схоронить его в туннеле, а потом окажется, что он не совсем мертвый. И какие-нибудь добрые люди подберут его – или ее – и вырастят непонятно зачем, никому не нужного. И он вырастет злым и отчаянным, научится воровать еду, а потом и убивать ради еды. И умрет молодым – от шальной пули либо хвори.

Но оттого, что Катя так хорошо все понимала, на душе у Федора становилось еще поганее. «Я сам виноват, – подумал он. – Ведь я тоже жил то с одной, то с другой в ожидании чего-то лучшего. Так чего ж удивляться, если и со мной обходятся так. Все мы пытаемся набить себе цену, боимся привязаться к кому-то всерьез, бережемся. В этой игре что-то не так, каждый плутует, и выиграть при любом раскладе нельзя».

– Кать, – спросил Федор, – а курточку ты носила, которую я тебе подарил?

Она смутилась.

– Да знаешь, этот твой мех ведь лез клочьями и расползался под руками. Но ты не думай, я все равно страшно рада, что ты ее принес. Ведь не подарок дорог, а внимание, верно?

Она была права, но почему-то на душе у него стало муторно. И на следующее утро он засобирался в путь.

– А может, не спешил бы? – спросила Катя. – У меня сегодня выходной, могли бы вместе побыть.

– А завтра что – опять тебе на работу? А я весь день буду тебя ждать?

– Ну, у тебя, наверное, тоже дела найдутся, – капризно сморщила нос она. – А вечером вернулся бы ко мне.

– Нет, Кать, не могу. И я не знаю, когда теперь смогу. У меня, может, теперь другая будет работа, тяжелая. Зато настоящая.

– Ну вот, – скривилась Катя. – А отказаться не можешь?

– Не могу. Пепел стучит в мое сердце, – серьезно сказал Федор.

– Что? – удивилась Катя. Той старой книги она явно не читала.

– Да так, ничего, не бери в голову. Спасибо тебе за все. Может, еще увидимся, если жив останусь, – Федор не мог удержаться под конец от пафоса.

На прощание он нежно поцеловал Катю. Она даже немного всплакнула, провожая его до дрезины. И как только дрезина углубилась в туннель, Федор облегченно вздохнул. Теперь и с этим было покончено, порвались последние нити, связывавшие его с прошлым. Он чувствовал, что стал другим, и прежняя жизнь была ему теперь мала, словно он вырос из нее. Пора было освободиться.

Он заехал в гостиничный комплекс на Таганке, снял там комнату и, прислушиваясь к шуму за соседними стенками, чувствуя себя благодаря этому не таким одиноким, пытался осмыслить недавние события.

«Неля погибла из-за меня, – думал он, – в ее смерти я сам виноват. Мне вообще не надо было возвращаться на Китай-город. Не было у меня там ничего такого, за что стоило бы держаться. Судьба дала мне знак, а я не понял. Но я дурак, я просто струсил. Если бы я тогда остался с ней, она теперь, скорее всего, была бы жива. И Верка была бы жива, и Кабан, и даже Курятыч. Я еще мог исправить ошибку, когда первый раз вернулся за ней сюда, – мне нужно было не слушать, что люди болтают, дождаться ее и поговорить с ней самой. Поглядеть ей в глаза. Я бы понял тогда, что все это неправда. А если даже правда, то все это неважно. Надо было просто остаться с ней и ни о чем не расспрашивать. Ведь что бы там ни было у нее в прошлом, она хотела с этим покончить, забыть все – оттого и пыталась укрыться от этого гада на Электрозаводской.

Но я послушал этого придурка Виталю и испугался опять. Разминулся с ней, может быть, на день всего. Но и это еще не самое страшное. Старик сказал, что кто-то навел на них облаву, оттого все так и вышло, им пришлось уходить. Ужас-то в том, что, скорее всего, это я и навел. Что я там наболтал этому типу на Ганзе спьяну? Наверное, достаточно для того, чтобы они все поняли и пришли за ней. Она вместе со стариком спасала меня, а я, получается, ее убил.

Оказывается, выбрать – труднее всего. Это только кажется, что ты решаешь лишь за себя, что ты ни за что не отвечаешь. Самое страшное – что от тебя иногда зависит чужая жизнь, а ты об этом и не подозреваешь. И один твой неверный шаг может погубить другого. Тяжело, даже если чужой, незнакомый умрет из-за тебя. А на моей совести Верка – она все-таки меня любила на свой лад. Кабан, может, тоже умер. А главное – единственная девушка, которая пришлась по душе… Она из-за моей глупости, трусости, нерешительности умерла. Я опоздал совсем чуть-чуть, но это уже непоправимо. И теперь впереди ничего нет, потому что другой такой не будет. Вот ведь странно – Верку я тоже больше никогда не увижу, и мне ее тоже жаль. Но когда думаю про Нелю, становится так больно, словно меня режут живьем. Такая тоска берет, что хоть вешайся».

Он вдруг подумал, что, возможно, от него тут ничего не зависело, что выбор был предопределен заранее, ведь Неля была убийцей и должна была расплатиться. Как там старик сказал: «За ней все равно бы пришли». Возможно, он был лишь орудием судьбы. Но почему именно он?

«И почему все так? – терзался он. – На Китае я знаю многих, у кого на совести по нескольку трупов, и ничего – живут себе как ни в чем не бывало. Почему эта девочка должна была так расплачиваться?»

Но какой-то внутренний голос подсказывал, что иначе было нельзя. «Я бы хотела умереть молодой», – вспомнились ему ее слова. Ну вот, она и умерла, но перед этим успела его чему-то научить. Теперь его жизнь никогда не станет прежней. Только вот вправду ли она умерла?

У него перед глазами вновь возникла река. Вот левый, высокий берег, а наверху – мощные, смутно белеющие в ночи монастырские стены. Здесь они встретили кошек, когда плыли прошлый раз. Федор словно бы видел, как девушка и старик осторожно выбираются на берег, как из-за кустов с торжествующими криками выскакивают дикари в лохмотьях. Они начинают швыряться камнями, девушка падает и остается лежать, а старик, бросив ее, спешит обратно к реке. Кошки поднимают вой, выродки, озираясь, подходят все ближе к неподвижному телу. Но что-то спугнуло их – они насторожились, прислушиваются. И вдруг один падает, а другой смотрит в суеверном ужасе. Он хочет бежать, но поздно – через секунду он валится на землю возле тела соплеменника. Что их убило? Стрелы или пули? А сверху, от монастырских стен, не торопясь, спускаются фигуры в черных балахонах. Головы их прикрыты капюшонами, в руках факелы – а может, это фонарики. Они поднимают тело девушки и уносят туда, наверх, где вечной твердыней воздвиглись на холме стены и храмы монастыря.

Ночью Федору приснилась Неля. Почему-то он отчетливо понимал, что это – сон. Она смотрела на него так, словно не сердилась.

«Ну как? – хотел спросить он. – Теперь ты знаешь, что там, по ту сторону жизни – расскажи, во что мы превращаемся там? Каково там – лучше, чем здесь?»

«Не ругай себя, не мучайся, – словно бы услышал он в ответ. – Не ты во всем виноват. Ты просто опоздал чуть-чуть».

«А кто виноват? Лефорт?» – подумал он. На это она ничего не ответила.

«Но что же мне теперь делать? Мне плохо без тебя. Жить, как прежде, я уже не смогу, а по-другому – не умею».

«Это ничего. Все уладится. Главное – ищи проводника. Слышишь? Ты должен довериться проводнику».

«Где мне его найти? Как я его узнаю?»

Но Неля лишь покачала головой и пропала.

«Наши мертвые не оставят нас в беде. И в покое тоже не оставят», – обреченно подумал Федор.

И все же ему не хотелось верить в худшее, он цеплялся за самую призрачную надежду. Ведь о смерти Нели он знает только со слов Данилы. А может, старик ему соврал? Он мог просто спрятать где-нибудь девушку. Может, ему доложили о том, что Федор ищет ее, и старик решил укрыть ее где-нибудь на время от греха подальше? Но даже если он сказал правду, и возле монастыря на них напали? Старик сказал, что не нашел потом ее тела. Может быть, те, кто тайно живет в монастыре, и вправду забрали ее к себе?

Федор цеплялся за малейшую надежду. Он понимал, что единственная возможность узнать больше о судьбе девушки – вернуться к Даниле. И в сущности, это единственный человек во всем метро, который его ждет. Они будут ходить с Данилой на поверхность, разведывать новые пути, прокладывать новые маршруты для других сталкеров. Когда старик уже не сможет работать, его сменит Федор. Вряд ли он станет заниматься контрабандой – что толку снабжать оружием одни банды в борьбе против других? Но вот искать и находить наверху то, что может помочь людям, облегчить им жизнь, ему вполне по плечу. И с голоду он не умрет – наверху осталось еще столько всего, что на его век точно хватит.

Он вспомнил поезд с мертвецами, в котором они побывали с Данилой. Федор не знал, зачем повел его туда старик, но вдруг понял, что поезд-призрак, его давний кошмар, с тех пор ни разу не являлся ему. Похоже, от этого наваждения он избавился, хотел старик того или нет.

* * *

Утром он собрался и сел на дрезину до Курской. Он чувствовал себя так, словно за месяц постарел лет на десять. Когда он был уже на Курской-радиальной, кто-то его окликнул, какой-то знакомый из прошлой жизни, но дрезина уже стояла у перрона, и рабочие садились туда. И Федор не захотел задерживаться.

Едва он сошел с дрезины на Электрозаводской в толпе одетых в спецовки работяг, к нему подошла Дарья – словно нарочно караулила.

– Ты уже знаешь? – сочувственно протянула она, глядя в его потемневшее лицо. – Мне так жаль ее, бедняжку. У меня здесь ближе нее никого не было, она всегда мне так помогала, бедная девочка. Характер у нее был ужасный, но сердце доброе. Заходи сегодня ко мне, помянем ее.

– Иди к черту, – не останавливаясь, буркнул Федор. Дарья задумчиво посмотрела ему вслед. «Не так-то легко будет его приручить, ну ничего, подождем, никуда не денется», – подумала она.

Федор тем временем отправился прямиком к Даниле. Старик как будто не удивился его появлению. Лицо Данилы показалось Федору загадочным и суровым в неверном свете фонарика. Словно сквозь маску старого проводника проглядывало что-то более древнее – бесстрастный лик настоящего хозяина Яузы.

– Вернулся, – только и спросил Данила. – Это хорошо. Тут как раз дело одно намечается. Ты как, готов идти со мной?

– Да, – сказал Федор, – теперь я готов.

Здравствуйте! Я – Анна Калинкина, и сейчас вы держите в руках мою четвертую книгу в серии «Метро 2033». Три года прошло с тех пор, как вышла первая. Надеюсь, за это время я чему-то научилась. Некоторые считают, что с приобретением профессионализма идет на убыль энтузиазм, но я по-прежнему стараюсь писать каждую книгу с полной отдачей – иначе, по-моему, вообще нет смысла браться за дело.

Если попытаться сформулировать в двух словах основную идею первой трилогии, пожалуй, это будет нелегкая судьба женщин в постъядере. А в новой книге хотелось больше внимания уделить человеческим отношениям. Одна из новых песен БГ называется «Любовь во время войны». Вот это меня и занимало. Какой она может быть, каково это – любить, когда постоянно грозит опасность потерять друг друга? И насколько хорошо может узнать один человек другого? Или чужая душа – всегда потемки, а взаимопонимание – лишь иллюзия? И человек человеку – волк, особенно в суровых условиях, когда иной раз приходится выбирать между своей жизнью и чужой? Кто в итоге оказывается в выигрыше – тот, кто пытается устроить жизнь за счет других, или тот, кто безоглядно и без расчетов поступает по велению сердца? А может, ни тот ни другой?

И конечно же, эта книга – вновь о Москве, о ее тайнах. Ни настоящего, ни будущего не бывает без прошлого. И это прошлое постоянно напоминает о себе – непонятными на первый взгляд старинными названиями улиц и площадей, обветшалыми постройками. Кажется, по развалинам до сих пор бродят бесплотные призраки из далеких времен. А если приглядеться, то не такие уж они бесплотные. А может, даже и не призраки? Какие тайны хранят руины старого московского района Лефортово, где в прежние времена находилась Немецкая слобода? Что скрывает темная вода Яузы? Наведывается ли кто-то до сих пор в подвалы Солянки, подземелья Хитровки? И что означает снящийся постоянно герою поезд-призрак? Возможно, на некоторые из этих вопросов в книге найдутся ответы.

И еще, мне кажется, в романе на этот раз больше философских рассуждений. Наверное, оказал влияние прочитанный в процессе ее написания роман Дмитрия Глуховского «Будущее».

Как всегда, хочется сказать огромное спасибо тем, без кого книга не состоялась бы, – основателю и вдохновителю серии Дмитрию Глуховскому, редактору Вячеславу Бакулину, художнику Илье Яцкевичу. Если перечислять имена всех друзей и соратников с портала «Метро 2033», отведенного мне места не хватит, поэтому назову хотя бы некоторых: Ольгу (Скарлетт) Швецову, Ирину Баранову, Андрея Гребенщикова, Игоря Осипова, Виктора Лебедева, Станислава Богомолова, Дмитрия Манасыпова, Дмитрия Ермакова, Константина Бенева, Аруну Ветрову, Леонида Добкача, Михаила (Циркона) Мухина, Виктора Тарапату, Григория Вартаняна, Киру Иларионову, Сергея Семенова, Павла Старовойтова, Дениса Дубровина. Благодаря этим и многим другим людям портал живет активной творческой жизнью, появляются новые авторы и произведения. Хочу пожелать, чтобы так продолжалось и дальше! А еще – огромное спасибо моим читателям! Их поддержка и отклики помогают мне и придают силы.