Текст книги "Метро 2033. Хозяин Яузы"

– Его что – убить хотят? – похолодел Федор. Хоть он и пришел в ужас при виде маленького урода, но у него в голове не укладывалось, что можно хладнокровно вынести приговор ребенку, хотя понятно, что для матери он был лишь обузой.

– Ну, может, не убить, а мутантам отдать, которые наверху живут, – нехотя сказала Неля.

– Я слышал, мутанты живут на Филевской линии, – сказал Федор.

– Они много где живут, – буркнула Неля, – говорят, их община есть где-то в районе Измайловской, и некоторые сталкеры даже ведут с ними дела. Дашке предлагали забрать у нее мальчишку, отнести мутантам. Но Дашка не отдает, все тянет – говорит, мал он еще. Говорит, его вообще убить хотели, когда он только родился, и увидели, какой он. А она его отстояла.

– Да чего ты так раскипятилась-то, – удивился Федор. – Сначала сама говоришь, что иногда лучше умереть, чтоб не мучиться. И тут же наоборот – переживаешь, что мальчишку хотели избавить от страданий.

Девушка закусила губу. Потом вдруг фыркнула.

– Да, тут ты меня подловил, – признала она. – Просто мне детей почему-то всегда жалко – они маленькие, не понимают еще, за что им это.

– Всех не пережалеешь, – философски заметил Федор, довольный, что хоть в чем-то одержал верх над ней, и она сама это признала.

– Ладно, проехали, – сказала она, насупившись. – Просто Дашка одна ко мне тут относится нормально, остальные все шарахаются, хуже, чем от чумной. Она, конечно, тоже со своими закидонами, но она мне нравится – хотя бы за то, что поступает, как хочет, и плевать хотела на остальных.

«Неудивительно, что от тебя люди шарахаются, если ты каждому так грубишь», – подумал Федор.

Неля вдруг шагнула в сторону, прислушалась. В одной из палаток что-то рассказывала женщина – нараспев, видно, убаюкивая ребенка.

– Было то на Москве в стародавние времена. Правил тогда грозный царь, все по-своему переиначивал, на иноземцев глядя. И был у него советник – Лефорт. Был Лефорт другом и помощником царя во всяких делах, непростой был человек, умел царю угодить и глаза отвести.

Неля рванула полог, сунулась внутрь, женщина внутри вскрикнула:

– Кто это? Чего тебе нужно, малахольная? Вон, ребенка переполошила, не уснет теперь.

Раздался детский плач, женщина зашикала. Несколько человек оглянулись было на шум, но вскоре потеряли всякий интерес к происходящему – подумаешь, бабьи разборки. Вскоре ребенок затих – видно, успокоился. Федор остался возле палатки, в которой скрылась Неля, и ему был слышен весь разговор.

– Ты чего сейчас рассказывала? – спрашивала Неля.

– Твое-то какое дело? Сказку дитю на ночь.

– А откуда ты знаешь эту сказку? Кто тебе ее рассказал?

– Никто. Чего привязалась? Сейчас закричу, людей позову.

– Не надо, – умоляюще сказала Неля. – Вот, возьми. Это для мелкого.

– С чего бы ты вдруг добрая такая? – настороженно спросила женщина.

– Я еще дам, только расскажи мне эту сказку.

Федор переминался с ноги на ногу. Уходить не хотелось, но и стоять так было неловко. Он опустился прямо на пол, делая вид, что ему в ботинок что-то попало. Тем временем женщина в палатке сменила гнев на милость. И снова монотонно завела нараспев:

– И еще познакомил Лефорт царя с прекрасной Анхен, ради которой тот и царицу свою забыл, и в ссылку сослал. Здесь поблизости как раз иноземная слобода была, где и жила Анхен, дочь торговца. Царь таких и не видел раньше – он привык, что женщины все больше взаперти сидели, на глаза мужчинам чужим не показывались. А Анхен красавица была, пела, плясала, и царь совсем голову потерял. Зря царица слезы лила – отослал он ее от себя. Люди даже говорили – Лефорт и Анхен царя колдовством опутали. Говорили – Анхен прежде тайно с Лефортом жила и все делала, что он велит.

И решил Лефорт построить себе красивый дворец – для того, мол, чтоб не стыдно было принимать в нем царя. Построил, да только не довелось ему в том дворце пожить. После шумного новоселья месяца не прошло – умер он от горячки. А перед смертью собрал он вокруг себя гуляк, музыкантам велел играть, и сам сорвался с кровати полуживой, синий, страшный, да заплясал – видно, был тот Лефорт если уж не сам дьявол, то с нечистой силой хорошо знаком.

После смерти его ослабли чары Анхен. Царь уезжал часто, а она полюбила другого и не сумела этого скрыть. Царь прознал и велел отрубить ей голову, а Лефорта уже не было, и некому было за нее заступиться – тут и конец ей, ведьме, пришел. А во дворце потом жили другие, но было на нем проклятие, и теперь стоит он разрушенный. Люди говорят, в лунные ночи до сих пор появляются призраки в том проклятом дворце и продолжаются там дьявольские пляски. Если кто из живых случайно зайдет на огонек – больше его не увидят. Призраки увлекут его в пляс, захороводят, до смерти замучают.

Женщина замолчала. Зато ребенок снова начал всхлипывать – наверное, от страха.

«Да, – подумал Федор, – если б мне мать такое на ночь рассказывала, я б не заснул». А впрочем, пусть бы только жива осталась – что угодно бы слушал. Только смешно было слушать про разрушенный дворец – теперь ведь почти все дома на поверхности разрушены, и в каждом – свои покойники. Получается, призраки там должны кишмя кишеть.

Тут вновь раздался голос Нели:

– Кто тебе это рассказал?

– Никто. Сама прочитала в книжке. Я читать умею, когда Катастрофа случилась, мне восемь лет было, – с некоторой гордостью пояснила женщина. Действительно, здесь, в подземке, не все могли уже этим похвастаться.

– Можешь книжку показать?

– А тебе зачем?

– Покажи. Если понравится, куплю у тебя.

Шорох. Шелест страниц. Голос Нели.

– Продай ее мне. Ты все равно уже прочитала. И для ребенка она не годится. Я ему другую достану, лучше.

– А сколько дашь?

– Тридцать патронов хватит?

Федор уже успел снять, осмотреть и вновь надеть оба ботинка. Теперь он делал вид, что отдыхает. Ну, мало ли – устал человек, присел на пол, да и задумался.

– Маловато будет, – протянула женщина, хотя цена была более чем щедрая, и Федор мог бы поклясться, что сказочница и столько выручить не надеялась за такой бесполезный предмет. – Тут ведь картинки есть, вот погляди.

– Ну, давай за сорок, – согласилась Неля.

– Пятьдесят! – твердо произнесла женщина, решив извлечь из сделки как можно больше.

– Ладно, – согласилась Неля. – Только у меня с собой нет, погоди, я принесу.

Она стремительно выскочила из палатки – Федор еле успел отшатнуться, иначе Неля налетела бы на него.

Апатии как не бывало – девушка быстро пробиралась между палатками. Федор и оглянуться не успел, как она вернулась обратно. Вновь нырнула внутрь, а потом появилась с книжкой в руках. Книжка была сильно потрепанной, на обложке была нарисована, судя по всему, женщина в красивом платье. Федор подумал, что платье странное, очень пышное – вроде бы перед самой Катастрофой люди одевались не совсем так, а то все время мешали бы друг другу пройти.

Неля снова была как сонная. Федор похлопал ее по плечу – и лишь тогда она его заметила.

– Пойдем, – сказала она. – Ты читать хорошо умеешь?

– Умею более-менее, – сказал Федор. Читать его выучили мать с бабкой еще до Катастрофы, а в школу он пойти так и не успел.

– Почитаешь мне? – сказала девушка и даже улыбнулась просительно. В чуть раскосых глазах опять зажглись искорки. – Я читать не так давно научилась, – виновато пояснила она. – Стихи еще могу, а когда большую книжку начинаю, то устаю быстро.

– О чем разговор – конечно, – сказал обрадованный Федор. На его взгляд, это была отличная возможность завоевать ее доверие.

Неля оглянулась, выбирая местечко посветлее. Они уселись на пол, Федор опять постелил для нее свою жилетку. Раскрыл книгу и начал читать, а девушка доверчиво склонилась к нему так, что ее короткие светлые волосы иногда щекотали его щеку. Она разглядывала строчки через его плечо и слабо шевелила губами, словно проверяла, правильно ли он читает.

Федор сначала спотыкался – книжка была написана каким-то мудреным языком, и он не понимал половины. Понял, что говорилось о каком-то царе – как он возвращался в Москву к нелюбимой царице брить бороды боярам. Про царя и бояр Федор слышал от матери – с детства намертво врезалось в память, как читала сказку мать:

 
Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу, и приплод
Тайно бросить в бездну вод[4]4
  Цитата из «Сказки о царе Салтане» А. Пушкина.


[Закрыть].
 

С боярами, стало быть, какая-то ясность была – они служили царю для особо сомнительных и гнусных поручений. А теперь выяснилось к тому же, что были они все поголовно бородаты. Читая дальше, Федор убедился в правильности своей догадки – бояре и тут подгадили, уговорили царицу отправиться в монастырь, чтобы царь мог без помех встречаться с другой, с чужеземной красавицей, дочерью торговца. Федор поделился с Нелей своим возмущением, но она, как оказалось, его не разделяла.

– Монастырь – это хорошо, – сказала она. – Там праведные люди живут в тишине и покое, молятся богу. Мы с дедом видели один монастырь на реке – стены белые, высокие, башни крепкие. Наверняка там и подземелья есть, мне даже кажется, там и теперь кто-то живет. Читай дальше.

Понемногу Федора увлек рассказ о делах давно минувших дней. Он читал о том, как жили иноземцы в своей слободе, что была на окраине тогдашней Москвы, – открыто, весело. Как сажали цветы во дворах, устраивали праздники, сходились вместе каждый вечер. И как тянуло к ним молодого царя, тяготившегося старыми порядками. Еще и потому тянуло, что повстречал он там Анхен, дочь торговца, сравниться красотой с которой никто не мог.

Неля слушала как завороженная. Но вскоре глаза у Федора начали слипаться, а ведь это было еще только начало.

– Ладно, завтра дочитаешь, – с досадой сказала девушка. Федор проводил ее до палатки старика, попрощался и тоже отправился спать. В конце станции были оборудованы многоярусные нары, и ему удалось по сходной цене снять одно место.

* * *

Проснувшись, Федор спохватился, что чуть не натворил вчера глупостей. Разумеется, он никуда не пойдет с этим непонятным стариком и грубоватой девчонкой, у которой явно едет крыша. И он был тверд в своем решении – по крайней мере, до обеда. А потом ему снова захотелось увидеть Нелю. Она не показывалась, и он слонялся по станции, выдумывая предлоги, чтобы зайти к Даниле.

В конце концов он решил, что повод у него есть – расспросить Данилу о намечающемся путешествии. Когда Федор был уже поблизости от палатки старика, до него донеслись оттуда негромкие, но сердитые голоса. Заинтересовавшись, он решил послушать, о чем они так спорят. Удалось расслышать не все, но в итоге он понял, что Неля с кем-то поссорилась на станции, а старик распекает ее за это:

– Ну, и зачем ты его укусила? – спрашивал Данила. – Он говорит, ты чуть ухо не отгрызла ему.

– Дед, да врет он, не слушай его. Не кусала, только оцарапала слегка.

«А девушка-то не промах, умеет за себя постоять», – подумал Федор. Почему-то ему понравилось, что у Нели, судя по всему, есть характер.

– Он сказал, ты его чуть без глаза не оставила, все лицо располосовала, – упрекал старик.

– Так я за дело, дед. Он знаешь, как назвал меня – шлюхиным отродьем.

Старик некоторое время молчал. Потом тяжело вздохнул:

– Ну и что? С тебя убудет, что ли? Мало ли идиотов здесь? Я тебе говорил – тебе надо сидеть тихо и не высовываться. Тебя здесь терпят только из-за меня, из-за того, что я здесь кое-кому нужен. Случись что со мной – тебя вышвырнут мигом.

– Да знаю я, дед. Но зачем он так?

– А черт его разберет! – с неожиданной злостью сказал Данила. – Может, понравилась ты ему, и он так свои чувства демонстрирует. Щенок! Я б ему уши надрал, но нельзя, нельзя нам светиться. Нельзя в разборки всякие встревать – не в таком мы положении, и так на нас тут косо смотрят. Тем более он – сын начальника караула, а ты тут кто?

Девушка лишь ожесточенно сопела в ответ.

– Ладно, забыли, – сменил гнев на милость старик. – Ты когда мне заплатку поставишь уже – так мне и идти с продранным локтем?

– Да я сейчас, дед, уже почти все.

Федор решил, что можно уже и заглянуть, покашлял у входа. Неля сидела и сосредоточенно что-то зашивала в полутьме, близоруко щурясь, на него едва взглянула.

– Ну что, надумал? – спросил старик.

– Не знаю, – сказал Федор. Показалось ему, или девушка вздрогнула.

– Хорошо, – кивнул старик, – подумай как следует. Время у тебя есть до завтрашнего вечера. Потом мы уйдем – с тобой или без тебя.

Федор вылез из палатки, вслед за ним тут же выбралась Неля.

– А зачем ты так спешишь на Китай-город? Тебя там кто-то ждет?

– Да нет, просто дела там, – невнятно промямлил Федор. Почему-то ему не хотелось упоминать про Веру.

– Вообще-то лучше бы тебе не ходить с нами, – сказала вдруг Неля, пристально на него глядя.

– Почему? – удивился Федор.

– Наверху опасно. Ты можешь не дойти. Не знаю, что ты натворил и от кого бежишь, но лучше отсидись тут, а потом возвращайся через Ганзу.

– Но ты же не боишься ходить наверх? – обиделся почему-то Федор.

– Я – другое дело. Я не раз уже там была, – произнесла девушка. Но в печальном взгляде Федор прочел другое: «Я никому не нужна, никто не будет беспокоиться, даже если погибну». У него защемило сердце.

– Спасибо за предупреждение. Я подумаю, – сказал он. На самом деле ее уговоры возымели обратное действие. Ему из упрямства захотелось теперь идти с ними.

* * *

Вечером он снова бродил по станции, но Неля не показывалась – видно, собиралась в дорогу. Федор подумал, что она уйдет со стариком неизвестно на сколько, и он ее, может, никогда больше не увидит. Он сам не понимал, почему его это так беспокоило. Раздосадованный, он лег спать, так и не увидев девушку. И еле дождавшись утра – хотя утро на станции было понятием относительным, разве что включали более яркое освещение, и первая смена выходила в цех на работу, – отправился к старику.

Когда он заглянул в палатку, Данила, казалось, дремал, а Неля что-то складывала в рюкзак. Она не удивилась его появлению.

– Все-таки решился? – сказала она.

Он подумал, что девушка снова начнет его отговаривать, но у нее, казалось, опять изменилось настроение. Она была сосредоточенна и серьезна и говорила лишь о практических подробностях – что надо взять из продуктов и как себя вести, оказавшись наверху.

– Еще Фил с нами пойдет, я слышала, он просился у Данилы, – сказала она как бы невзначай. – Сказал, что хочется ему опять увидеть деревья, траву – хоть бы и при свете луны.

– Фил – это прозвище? А как его зовут на самом деле?

– Вообще-то Филиппом. Но старик его чаще кличет Философом, – пояснила Неля.

– А что, Данила всех, кто ни попросит, с собой берет? – удивился Федор. Фил вовсе не производил впечатления человека, способного хорошо чувствовать себя на поверхности.

– Нет, не всех, – сказала Неля.

– Почему ж его берет? Он же, скорее всего, только мешать будет.

Неля пожала плечами. У Федора создалось впечатление, что она что-то знает, но молчит.

– Ладно, мне еще собираться надо, – сказала она, – вечером к нам приходи.

Федор отправился бродить по станции и вскоре наткнулся на Виталю.

– Ну что, пойдешь со стариком в поход? – спросил тот.

Федор удивился, как быстро здесь расходятся слухи – он и сам еще сомневается, а другие уже лучше него все знают.

– С вами, говорят, еще этот, бездельник малахольный, собирается, – проворчал Виталя. – Вот не понимаю, зачем старик его-то берет. Он вам только мешать будет. Странно – старик вроде просто так ничего не делает.

Федор пожал плечами:

– Может, на что-то этот бездельник и способен. Откуда мне знать – я тут человек новый.

– Да никчемный он совсем, – фыркнул Виталя. – Сидит сиднем, наверху после Катастрофы и не бывал ни разу, от работы отлынивает. Живет с теткой какой-то, та его и подкармливает. Что только нашла в нем? Но и ее он уже достал – говорят, чуть что, она его сковородкой лупит, редкий день без скандалов у них обходится.

– Ну, теперь понятно, почему он в поход собрался, – развеселился Федор. – Если ему все едино от удара сковородкой помереть суждено, так уж лучше перед смертью на воле побывать.

– А я вообще не знаю, чего ему наверху надо, – проворчал Виталя. – Ладно бы еще храбрый был, а так – ни богу свечка, ни черту кочерга. Какая крыса его укусила? Наверху и не такие пропадали. Слыхал про Костю-то?

– А что, так и не вернулся? – спросил Федор. Виталя развел руками:

– Не-а. И теперь уж, видно, с концами. Дашка рыдает – ей одной теперь детей поднимать. Да ведь дура она. Говорили ей – от сталкеров если вообще что-то и родится, то разве что уроды шестипалые. Но она умных людей не слушала, вот и расхлебывает теперь. Одного ребенка, говорят, вообще не доносила, скинула на шестом месяце. А другого хоть и живым родила, да тоже не на радость. Видал ее мальчишку?

Федор кивнул.

– Только девчонка вроде нормальной получилась – да и то вроде соображает не так, чтоб очень, – рассуждал Виталя.

«Ты, можно подумать, лучше всех соображаешь», – внутренне вскипел Федор, глядя в покрасневшие, с сеткой лопнувших сосудов, хитрые глаза Витали. А тот продолжал:

– Оно, конечно, парнишка не виноват, что таким родился, надо было матери раньше головой думать. Но у Дашки мозгов всегда маловато было, с самого детства она на сталкеров заглядывалась. А уж когда постарше стала – вообще беда. Ни одного не пропускала: будь ты хоть какой, хоть косой, хоть кривой на один глаз, хоть горбатый, но если на поверхность ходишь – для Дашки ты герой. Сразу у нее крышу сносило. И дети у нее все от разных отцов. Первым самым, который не выжил, ее Витька наградил – и погиб тут же, даже раньше, чем она ребенка скинула. Вторая – девчонка – от Олега Кувалды, тот пару лет прожил с ней. А потом тоже не вернулся с вылазки однажды. К Дашке даже прозвище потом приклеилось – Черная Вдова. А пацан – Костин. Не побоялся Костя слухов, а может, ему все равно было. А зря – народ просто так прозвище не даст. Вот теперь и сам ушел – далеко, туда, где ни печали, ни воздыханий… наверное.

«Интересно, – подумал Федор, – что же так ее привлекает в сталкерах? Романтика эта? То, что они носят оружие, сражаются с мутантами? Или тут чисто практический интерес – они ведь могут приносить с поверхности всякие интересные штучки, каких больше ни у кого нет».

– А почему такие чудные имена у детей? – спросил он.

– Так когда Дашка маленькая была, у нас тут на станции тетка одна за детворой приглядывала, пока родители на работе были. Типа детский сад, – пояснил Виталя. – И чтоб детей утихомирить, книжки всякие им вслух читала – какие найти удавалось. Дашке особенно нравилось про всяких графов, рыцарей да принцесс слушать – вот из книжек тех и имена.

Федор поболтал с Виталей еще немного. Потом Виталя заявил, что ему пора, и заторопился куда-то, а Федор решил, что неплохо бы и собраться.

Вещей у него почти не было, он ходил обычно налегке, брал лишь смену белья. Оружие у него отобрали еще на Семеновской. Хорошо хоть остались фонарик и складной ножик с кучей разных лезвий – правда, он не годился, чтоб отбиваться от мутантов, но все же это было лучше, чем ничего. Федор сходил на пищеблок и наполнил флягу жидким грибным чаем, разжился там и сушеными грибами, и жареной свининой. Затем прилег поспать перед дорогой, а ближе к вечеру отправился в палатку к старику.

Данила, как обещал, выдал ему для похода видавшую виды химзу и противогаз. Федор заметил, что у Нели, Данилы и даже у Фила были панорамные маски, а ему достался самый обычный противогаз, к тому же далеко не новый – но привередничать не приходилось.

– Оружие есть? – спросил Данила. Федор, у которого все отобрали, только руками развел. Данила, вздохнув и что-то пробурчав себе под нос, неохотно выдал ему видавший виды автомат и, подумав, добавил еще охотничий нож.

– Потом вернешь, – предупредил он.

Перед самым выходом старик последний раз провел инструктаж у себя в палатке:

– Наверху слушать меня в оба уха, если жить хотите, – он обвел сокрушенным взглядом свою команду и вздохнул – видно было, что не очень-то он уверен в своих подопечных, но выбирать не приходится. – По пути всякое может случиться. Если не знаете, что делать – смотрите на меня и делаете как я.

Федор подумал, что от Фила толку наверняка будет мало, зато шума хоть отбавляй, но тут же все мысли вытеснил страх. О поверхности у него остались не самые приятные воспоминания. Мелькнула мысль, что еще не поздно отказаться. Зачем он вообще во все это вписался? Но тут он поймал взгляд Нели и понял, что не хочет выглядеть трусом перед ней.

И что-то еще не давало ему отказаться – словно внутренний голос звал посмотреть, что творится сейчас наверху. Там теперь лето, значит, должно быть тепло. Он ни разу не выходил на поверхность летом – только поздней осенью и зимой, когда дул пронизывающий ветер и все вокруг было однообразным и унылым – и развалины зданий, и черневшие здесь и там стволы деревьев.

Но из глубин памяти поднимались давние, полузабытые воспоминания – вот он, совсем еще маленький, сидит на корточках возле старой кирпичной стены, увитой зелеными плетями, и смотрит на маленькую серую букашку, ползущую вверх. Ему тепло и щекотно, он чувствует резкий, терпкий запах – наверное, так пахнут зеленые стебли рядом. Федор отрывает кусочек, растирает в пальцах – резкий запах усиливается. Букашка тем временем упорно ползет вверх по стене, она уже на уровне его глаз. Федор осторожно подставляет ей палочку, но хитрая букашка мигом падает вниз, и теперь среди зеленых стеблей ее не отыскать. «Федя», – зовет его женский голос. И Федор, еще раз вдохнув терпкий одуряющий запах, с неохотой поднимается и идет.

Он почти никогда не вспоминал об этом – почему же сейчас эта картинка стоит перед глазами? Может, это место так действует на него? Федор вновь подумал про утопленницу, которую нашли под мостом. Наверное, все началось с того, что ей тоже захотелось выбраться на поверхность.

– Боишься? – вполголоса спросил Фил у Федора, словно прочитав его мысли.

– Вот еще, – хмыкнул тот.

– А Фил ничего не боится, – поддела философа Неля. – Чего ему бояться, если он все равно уже мертвый? Два раза ведь не умрешь, верно, Фил?

– Отставить разговоры, – буркнул Данила.

«И почему именно этот, – подумал он, глядя на Фила. – От него вряд ли будет много пользы. Чем-то он похож на Валькиных дружков – только языком горазд болтать да бабам головы морочить. Если б мальчик не водился черт знает с кем, мог бы быть сейчас со мной. Ну да ладно – на что-нибудь и этот сгодится. Так или иначе, все они зачем-нибудь да пригождаются».

Старик поймал насмешливый взгляд Нели – она словно прочла его мысли. «Девочка моя, – подумал он с нежностью, – такая хрупкая и такая храбрая. Вот на кого можно положиться. Только, боюсь, и с тобой мне скоро придется расстаться». Потом лицо его вновь посуровело.

– Теперь не время шутить. Не знаю, что или кого мы увидим наверху, но кое-что надо вам рассказать. Район тут вообще-то тихий, выродки еще живут кое-где, но когда люди группой идут, они не связываются, на одиночек чаще нападают. Ну, горгоны иной раз попадаются – как повезет.

Федор кивнул. Во время одной из своих вылазок он видел горгона – создание, похожее на пень, увенчанный щупальцами. Федор знал – они не так уж опасны, разве что сам сунешься к нему по глупости, а догонять тебя он не побежит – ног у него не имеется.

– Какой дорогой пойдем – не знаю пока, – сказал Данила. – Река тут недалеко, Яуза.

– В которой Сафроненко русалку видел? – хмыкнул Фил.

– Нет там никаких русалок, – буркнул Данила. – А вот «матросы» попадаются.

– Откуда тут матросы? – удивился Федор, которому смутно вспомнилось, что слово «матрос» было как-то связано с большой водой, какой здесь и близко не было.

– Из «Матросской тишины» приходят, – пояснил Данила так, словно для Федора эти слова что-то значили. Про тишину Федор решил не переспрашивать.

– А как они выглядят? – спросил Фил.

– Здоровые, в два человеческих роста, а голова маленькая. Бегают быстро. Но они чаще поодиночке ходят – думаю, все вместе с одним как-нибудь сладим, если что.

Федор посмотрел на Нелю – она была спокойна и серьезна.

– От вас самих зависит – вернетесь вы в метро или нет. От группы ни в коем случае не отставать. Стрелять только по моей команде, – предупредил Данила.

Они облачились в химзу, причем Федор заметил, что Неля даже ради такого случая не рассталась со своим пестрым жилетиком – видимо, она им втайне очень гордилась. Это его тронуло.

«Женщина есть женщина, даже когда берется за мужскую работу», – подумал он. По команде Данилы маленький отряд двинулся в сторону туннеля, уходившего к Семеновской. Дошли до блокпоста, пошутили напоследок с часовыми. Федору было тревожно, но вместе с тем и весело. Он поглядывал на идущую перед ним девушку, надеясь, что та обернется. Почти весь страх куда-то пропал, осталось одно любопытство.