Текст книги "Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий"

Мефодий – архиепископ Моравии и Паннонии

Вскоре по кончине святого Кирилла в Рим пришло посольство от Паннонского князя Коцела, просившее отпустить Мефодия в Паннонию. Папа Адриан так ответил посланным: «Не тебе одному только, но и всем тем странам славянским посылаю его учителем от Бога и от святого апостола Петра, первого престолонаследника и держателя ключей от Царствия Небесного».

Затем, направив святого Мефодия в Паннонию, он передал с ним следующее послание: «Адриан, епископ и раб Божий, Ростиславу и Святополку, и Коцелу. Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение, что услышали мы о вас духовное. На это уповали мы с желанием и молитвою, вашего ради спасения, как воздвиг Господь сердца ваши искать Его и показал вам, что не только верою, но и благими делами подобает служить Богу, ведь «вера без дел мертва», и отпадают те, которые «воображают, что знают Бога, но делами отрекаются от Него». Ведь не только у этого святительского престола просили вы учителя, но и у благоверного царя Михаила, чтобы послал он к вам блаженного философа Константина с братом, покуда мы не сделали. Они же, уведав что страны ваши находятся под властью апостольского престола, не сделали ничего противного канонам, но к нам пришли и принесли с собой мощи святого Климента. Мы же, тройную радость получив, замыслили послать в ваши страны сына нашего Мефодия, мужа, совершенного разумом и правоверного, испытав и посвятив его вместе с его учениками, чтобы учил вас, как вы просили, излагая на языке вашем книги полностью для всего церковного чина, в том числе со святой мессой, то есть службой, и с крещением, как начал философ Константин Божьей благодатью и молитвами святого Климента. Так же, если и кто иной сможет достойно и правоверно говорить, – да будет свято и благословлено Богом и нами, и всей вселенской и апостольской Церковью, чтобы легче обучились вы заповедям Божиим. Только один этот сохранять вам обычай, чтобы во время мессы сначала читали Апостол и Евангелие по-латыни, потом по-славянски. Да исполнится слово Писания, что «будут хвалить Господа все народы», и другое: «И все станут говорить о величии Божием на разных языках, на которых позволит им говорить Святой Дух».

Если же кто из собранных у вас учителей, из тех, кто тешит слух и от истины отвращает к заблуждениям, начнет, дерзнув, вносить между вами разлад, порицая книги на вашем языке, пусть будет отлучен не только от причастия, но и от Церкви, пока не исправится. Ибо они суть волки, а не овцы, что следует по плодам их узнавать и беречься от них.

Вы же, чада возлюбленные, повинуйтесь учению Божиему и не отриньте поучения церковного, чтобы вы стали истинно поклоняющимися Богу, Отцу нашему небесному, со всеми святыми. Аминь».

Из Рима Мефодий направился в Паннонию. Это произошло не только из-за того, что Паннония была территориально ближе к Риму, чем Моравия, но и по более существенным причинам. Во-первых, проезд в Моравию был затруднен из-за войны между Моравией и Баварией – вся страна была наводнена немецкими полчищами, а сам князь сидел в осаде в своем стольном городе. Еще одной причиной стало то, что в Паннонии нужно было повсеместно вводить и славянское богослужение, и обучение славянской грамоте. Начало этому было положено во время первого – по дороге в Рим – пребывания святых братьев в Паннонии.

С большой радостью и величайшими почестями принял Коцел прибывшего к нему Мефодия. Благодаря тому, что за время первого пребывания в Паннонии были подготовлены люди, знавшие славянскую грамоту, по всей стране было введено славянское богослужение. Однако вскоре и князь, и святой Мефодий поняли, что для достойного противостояния латинскому духовенству нужен свой архиерей.

Тогда князь Коцел вновь направляет в Рим святого Мефодия, дав ему в сопровождающие два десятка вельмож, с просьбой рукоположить архиерея для славянских земель. Папа Адриан согласился и рукоположил Мефодия в архиепископа Сирмия Паннонского на древний престол святого апостола Андроника. Также он еще раз подтвердил разрешение проводить богослужение на славянском языке, с тем ограничением, что Евангелие и Апостол должны читаться сначала по-латыни, а потом по-славянски.

Вернувшись в Паннонию в епископском сане, Мефодий вместе с учениками продолжал распространять богослужение, письменность и книги на славянском языке. За непродолжительный период времени по всей Паннонии было не только устроено славянское богослужение, но и поставлено славянское духовенство.

Вскоре же Моравский князь Ростислав разбил большое войско немецкого короля Людовика и снова пригласил Мефодия в Моравию. Прибыв в Моравию, Мефодий был встречен своей паствой с огромным восторгом. Ученики его, получившие иерейские хиротонии, смогли совершать славянское богослужение по всей стране.

Однако такое благоденствие продолжалось недолго. Племянник великого князя Ростислава, Святополк, желал занять место дяди. Он вступил в сговор с сыном немецкого короля Карломаном. Ростислав, разгневанный изменой Святополка, хотел схватить его, но сам был захвачен им и выдан немцам. Они ослепили Ростислава и заточили его в темницу.

Гонение на святого

Верный пастырскому долгу Мефодий не мог остаться в стороне от моравской политики: он неоднократно обличал Святополка, и тот, разгневавшись, выдал его Зальцбургскому архиепископу Адальвину. Против святого Мефодия был созван целый собор, на котором присутствовало множество епископов и король Людовик Немецкий.

На этом соборе святого обвинили в том, что он узурпировал юрисдикцию Баварского архиепископа. Когда же ему был задан вопрос: «Кто дал тебе право учить в нашей церковной области?», Мефодий ответил так: «Я сам обошел бы ее стороной, если бы ведал, что ваша. Но она – святого Петра. По правде же, если вы из зависти и жадности вопреки канонам на старые пределы наступаете, препятствуя учению Божиему, то берегитесь, чтобы не разлить свой мозг, желая костным теменем пробить железную гору». Дерзновение и достоинство Мефодия страшно разгневали его противников, один из них – епископ Германарих – даже замахнулся на него плетью. Но Мефодий, не утратив твердости, отвечал: «Истину говорю перед царями и не стыжусь, а вы поступайте со мной, как хотите, ведь я не лучше тех, кто в великих муках лишился и жизни за то, что говорил правду».

После долгой дискуссии немецкие епископы так и не смогли убедить Мефодия ни в истинности триязычия, ни своем праве на славянские земли. В конце концов, все прения свелись к угрозам ослепить и искалечить Мефодия. Заметив это, Людовик Немецкий сделал вид, что хочет заступиться за святого, и сказал: «Будет, не трудите больше моего Мефодия, видите, он вспотел, как у печи». Мефодий же на эту насмешку ответил: «Да, государь: раз встретил народ потного философа и спросил его, отчего он потен; философ отвечал, что с невеждами спорил».

Собор принял решение сослать Мефодия в Швабию – епархию Германариха – и заточить в монастыре. По предположениям исследователей это был монастырь в Элльвагенгене. После собора Мефодий отправил гонца в Рим, но гонца перехватили и убили. Около двух лет провел Мефодий в заточении в Швабии, в очень тяжелых условиях. Возможно, его даже пытали.

Наконец известие о заточении Мефодия, по предположению некоторых исследователей от Паннонского князя Коцела, дошло до Рима. Новый папа Иоанн VIII был возмущен, что таким образом обошлись с архиепископом, поставленным по воле Рима. Он послал к немецкому королю епископа Павла Анконитанского с письмом, в котором требовал немедленно освободить Мефодия, и обосновывал законность его поставления в Паннонию и Моравию, как папский диоцез. В случае неподчинения немецких епископов и немецкого короля папскому легату давались полномочия наложить на них интердикт – полный запрет на богослужения.

Под угрозой интердикта в 873 году Мефодия вынуждены были отпустить. По дороге в Паннонию он посетил монастырь Рейхенау, где до нашего времени сохранилась рукопись с его именем.

Сначала Мефодий хотел было вновь поселиться в Паннонии, но немецкий король и его сын Карломан, герцог Каринтийский, стали угрожать Паннонскому князю Коцелу. В частности ему передали следующие слова: «Если будешь держать его у себя, то не разделаться тебе с нами добром». Ожесточение против святого было столь сильно, что папа Иоанн, узнавший об этом, вынужден был вновь писать герцогу Каринтийскому Карломану: «Так как возвращено и восстановлено нами Паннонское епископство, то да будет позволено брату нашему Мефодию, который посвящен туда от апостольского седалища, свободно, по древнему обычаю, совершать то, что принадлежит епископу».

Поэтому Мефодий счел за благо переселиться в Моравию, тем паче, что моравский князь Святополк, вновь рассорившийся с немцами, изгнал из страны все немецкое духовенство, и был готов принять Мефодия.

Возвращение на служение

Более того, узнав, что святой Мефодий освобожден из заключения и водворился в Паннонии, Святополк писал папе: «Так как прежде отцы наши от святого Петра крещение приняли, то дай нам Мефодия архиепископом и учителем».

Мефодий переехал в Моравию. Князь Святополк принял его, и, несмотря на некоторую прохладность в личных отношениях, стал оказывать поддержку церковной деятельности святого. Благодаря этому Мефодий, как духовный глава Моравии, устроил и укрепил Церковь. Много времени уделял он христианскому просвещению народа, большая часть которого, формально считаясь христианами, продолжала пребывать в язычестве. Также особенно тщательно подходил он и к подготовке священнослужителей, стремясь наставить будущих ставленников и в церковных правилах, и в Священном Писании, и в святоотеческой литературе.

В пастырской деятельности святому Мефодию приходилось неоднократно разрешать непростые ситуации. Вот некоторые из них. Граничивший с Моравией языческий князь, сидевший на Висле, поносил христиан и совершал набеги на Моравские приделы. Желая оградить свою паству от нападений, Мефодий отправил ему послание, в котором увещевал его обратиться к христианству и прекратить набеги. Но князь не внял совету святого. В скором времени Моравский князь Святополк сам напал на него, захватил его владения, а его самого, взяв в плен, отправил в Моравию. Как архиепископ Моравский Мефодий принял участие в судьбе пленника и вскоре обратил его в христианство.

Другой случай – князь Святополк воевал с язычниками и не имел успеха. Когда же приблизился праздник святого апостола Петра, Мефодий послал к князю послание, в котором говорил: «Если обещается святой Петров день провести с воинами своими у меня, то верую в Бога, что немедленно предаст тебе врагов». Князь послушал архиепископа, и враги действительно были побеждены.

Еще один интересный случай произошел с богатым вельможей и княжеским советником. Он женился в слишком близком родстве, именно – на своей невестке (жене умершего брата). Мефодий неоднократно увещевал его расторгнуть противозаконный брак, но ничего не мог сделать. Не слушая архиепископа, вельможа успокаивал себя речами тех латинских священников, которые рассчитывали на его материальную благодарность и которые ради этого утверждали, что союз его правилен и законен. А затем он и вовсе отвратился от Церкви. Тогда архиепископ обратился к нему с таким увещеванием: «Придет час, когда не смогут помочь эти льстецы, и вспомните мои слова, но ничего сделать уже будет нельзя». Так впоследствии и случилось.

Этот случай особенно ярко высвечивает то обстоятельство, что, даже приняв христианство, жители Моравии в большинстве своем сохранили еще языческие нравы. Они глубоко чтили своего архиепископа, но очень неохотно внимали его внушениям и убеждениям, когда дело касалось перемены нравов.

Одновременно, в связи с политическими успехами Святополка, расширялась славянская Церковь – после того, как власть Моравского князя была признана на Чешских землях, архиепископ Мефодий распространил на них свою проповедь. Вскоре ему удалось обратить в христианство княжескую семью. По мнению исследователей, именно он крестил Чешского князя Боривоя и его супругу Людмилу.

Наряду с архиерейским служением Мефодий продолжает заниматься переводческими трудами. Поскольку перевод Священного Писания, которым они занимались совместно с братом, остался неоконченным, Мефодий продолжает его, занявшись ветхозаветными книгами. Прекрасно понимая все особенности славянского языка, он смог и в одиночестве справиться с этой задачей. Так что его ученикам оставалось взять на себя лишь труд списания – то есть переписки славянских переводов архиепископа. Кроме того, он начинает славянский перевод «Номоканона в 50 главах», а также некоторых святоотеческих творений.

В своем творчестве Мефодий не ограничился только чисто церковными книгами. Основываясь на византийском законодательстве, он составляет так называемый «Закон судный людям». Это правовой кодекс в 32 главах. К переводным статьям Мефодий добавил и собственные главы, содержание которых составляли своеобразные особенности общественных и религиозных сторон жизни Моравии. Этот труд был направлен на улучшение порядка управления в Моравии и других землях, подчиненных князю Святополку.

Новые нападки и путешествие в Рим

Но спокойная жизнь и служение святого Мефодия продолжались всего несколько лет. Его давние неприятели – немецкое духовенство – вновь и вновь плели против него интриги. Они опирались на ту часть княжеского окружения, которая была недовольна нравственной строгостью архиепископа, обличавшего отступления от христианских заповедей. Это была немногочисленная, но достаточно влиятельная группа. Наличие такой партии в окружении князя Святополка позволило латинскому духовенству выступить против архиепископа.

Зачинщиком интриги стал священник Вихинг из Швабии. Появившись при дворе Моравского князя, он, благодаря своим связям в княжеском окружении, быстро расположил к себе Святополка. Моравский князь пожелал видеть этого расторопного священнослужителя в сане викарного епископа (по латинскому произношению епископа-суффрагана). Более того, ему удалось также вкрасться в доверие к самому Мефодию.

Упрочив таким образом свое положение в Моравии, Вихинг с единомышленниками направляет донос в Рим. Они обвиняли святого Мефодия, во-первых, в отступлении от догматов Церкви – конкретно же в том, что он исключил Filioque (исхождение Святого Духа от Сына) из Символа Веры, а, во-вторых, в том, что он совершает богослужение на варварском, славянском языке. В Риме сторонники триязычия поддержали этот донос перед папой Иоанном.

В результате папа направил в Моравию два послания – к князю Святополку и к архиепископу Мефодию. Папа Иоанн VIII требовал, чтобы Мефодий явился в Рим и ответил на выдвинутые против него обвинения: «Услышали мы, что ты в своей проповеди не тому учишь, чему научилась от самого князя апостолов и что ежедневно проповедует святая Римская Церковь, что ты и самый народ совращаешь в заблуждение; посему настоящею апостольства нашего грамотою повелеваем тебе: отложив всякие дела, постарайся явиться к нам как можно скорее, дабы из уст твоих могли мы услышать и узнать истинное твое учение, так ли ты содержишь и так ли проповедуешь, как веровать словесно и письменно обещался ты святой Римской Церкви. Еще слышим, что ты поешь мессы на варварском, то есть славянском, языке. Но еще грамотой нашей, отправленной к тебе с Павлом, епископом Анконитанским, повелевали тебе, чтобы не совершал священные торжества месс на оном языке, но или на латинском, или на греческом, как поет Церковь Божия всей вселенной». Пребывая в послушании Церкви, архиепископ Мефодий немедленно отправился в Рим.

Князь Святополк был очень встревожен таким развитием событий. Вместе с Мефодием он направляет в Рим одного из своих вельмож – некоего Семишина, чтобы тот убедил папу в правоверии князя и архиепископа. Одновременно с ним в Рим отправился и Вихинг с княжьей грамотой на поставление во епископа Нитрийского.

В 880 году Мефодий вместе с моравским посольством прибыл в Рим. До этого времени папа Иоанн VIII почти не знал архиепископа Мефодия. Лишь разбирательство дела в Риме дало им возможность познакомиться. Узнав Мефодия, Иоанн VIII возымел к нему полное доверие и искреннее уважение. Относительно же самого дела – в ходе разбирательства выяснилось, что Мефодий, отвергая Filioque, вовсе не отвергал вместе с этим православие папы, считая Filioque частным мнением Римской Церкви, не принятым Вселенскими Соборами, но и не еретическим. С этим папа, принявший аргументы Мефодия, вынужден был согласиться. Также и относительно славянского богослужения – Мефодий смог доказать, что ввел его не самочинно, а с благословения предшественника Иоанна VIII – Адриана II. Затем он привел Иоанну VIII все те доказательства, которые некогда приводил Кирилл его предшественнику. И вновь папа согласился с этой аргументацией. И Мефодий был полностью оправдан.

Но в его торжестве была своя ложка дегтя – рукоположение Вихинга во епископа Нитрийского. Впоследствии он неоднократно вредил Мефодию, а по блаженной кончине святого – его ученикам. Но сам Мефодий не имел злобы на своего противника, даже подозревая его в бесчестных интригах, а папа не имел ничего против желания князя Святополка иметь Вихинга Нитрийским епископом.

Затем, с благословениями отпустив Мефодия обратно на его кафедру, папа написал о нем послание к Моравскому государю: «Возлюбленному сыну Святополку, знаменитому графу. Да будет ведомо тебе, что собрат наш Мефодий, почтенный архиепископ святой Моравской Церкви, вместе с верным твоим Семишином, пришел к порогу святых апостолов Петра и Павла, и став перед наше первосвященническое лицо, ясно доказали нам искренность твоего благочестия и усердие всего твоего народа к апостольскому престолу и нашей отеческой к вам любви. Ибо, по вдохновению Божией благодати, презрев других князей сего века, со всеми твоими верными знаменитыми мужами и со всем народом твоей земли возлюбил ты любовью надежнейшею князя апостольского чина святого Петра и наместника его, избрал его себе во всем покровителем, помощником и защитником и, преклоняя выю свою даже до конца под защиту его самого и наместника его, желаешь благочестивою привязанностью пребыть при помощи Господней усерднейшим сыном. За каковую твою и народа твоего веру и приверженность, распростерши руки апостоличества нашего, объемлем тебя безмерною любовью, яко единородного сына, и приемлем со всеми подданными твоими в отеческое наше недро, яко овец Господних, нам вверенных, и желаем милосердно питать вас пищею жизни и всегдашними нашими молитвами постараемся ввести вас в двери милосердия всемогущего Господа, дабы возмог ты при заступлении святых апостолов и в сем веке низложить вся противная и после в небесной стране торжествовать со Христом, Богом нашим. Итак, мы вопрошали сего Мефодия, почтенного архиепископа вашего, пред лицом наших братий епископов, так ли он верует Символу православный веры и поет его на литургии, как исповедует святая Римская Церковь и как утверждено на шести Вселенских Соборах и предано святыми отцами по евангельским словам Христа, Бога нашего. Он же объявил, что исповедует и поет по евангельскому и апостольскому учению, как научает святая Римская Церковь и по преданию святых отцов. Мы же, нашед его во всех церковных учениях и пользах православным исповедником, посылаем паки ко управлению вверенной ему Церкви Божией, повелевая принять его как истинного пастыря с достаточною почестью и радостным сердцем; ибо мы апостольскою нашею властью подтвердили ему преимущество архиепископа и постановили быть всегда твердым при помощи Божией, как установлены и утверждены пребывать властью наших предшественников права и преимущества всех Церквей; притом так, чтобы он сам по каноническому преданию имел попечение о всех делах церковных, но располагал ими, яко пред очами Божиими; ибо ему вверены люди Божии, и он даст ответ за души их».

Относительно же совершения богослужения на славянском языке Иоанн VIII писал так: «Славянские письмена, изобретенные некогда философом Константином, которыми воспеваются должные хвалы Богу, по справедливости похваляем и повелеваем, чтобы на оном языке говорились проповеди и возвещались дела Христа, Бога нашего; ибо Священное Писание не тремя токмо, но всеми языками восхвалять Господа повелевает, глаголя: хвалите Господа, все языки и восхвалите Его, все люди, и апостолы, исполнясь Святого Духа, говорили всеми языки величия Божия. Посему и небесная труба Павел гремит, вещая: всяк язык да исповесть, яко Господь наш Иисус Христос во славу Бога Отца, о чем и в первом Послании к Коринфянам довольно и ясно увещевает нас, да, глаголя языки, созидаем Церковь Божию. И ничто не препятствует здравой вере и учению петь литургию на оном же славянском языке или читать святое Евангелие или Божественные поучения Ветхого и Нового Завета, хорошо переведенные и истолкованные, или все другие церковные книги; ибо Кто создал три главных языка, т. е. еврейский, греческий и латинский, Тот же Самый сотворил и все прочие (языки) в славу и хвалу Свою».

Когда же Мефодий отправился в Моравию, Вихинг, испросив его благословения, решил задержаться в Риме, замыслив новую интригу.

Возвратившись на свою кафедру в Велеград, архиепископ Мефодий был встречен народом и учениками с великой радостью. Доволен был и князь, получивший послание папы. Однако вернувшийся вслед за святым Вихинг, опиравшийся на недоброжелателей архиепископа и среди латинского духовенства и среди вельмож, стал распространять слухи об осуждении папой Мефодия. Быстро разнеслась по стране ужасная новость, и всюду готовы были поднять плач: «Лишаемся пастыря такого и учителя».

Дабы опровергнуть эту клевету, князь и архиепископ вынуждены были собрать представителей народа и в общем собрании зачитать грамоты, посланные папой князю Святополку, а также ту папскую буллу, которая была выдана в благословение святому Мефодию. В результате этой неприятной истории Мефодий обратился к папе с жалобой и получил буллу, обещавшую разобрать спор его с Вихингом.