Текст книги "Всё о папе, маме, бабушке и восьми детях"

Копенгаген и паром в Норвегию

Папа, мама, бабушка и восемь детей приехали в Копенгаген. Папа сидел с картой в руке и смотрел на названия улиц – он искал дорогу к здешней туристической базе. Мама вертела головой, смотря то вперёд, то назад, то по сторонам, и следила, чтобы никто из детей не потерялся. Бабушка застыла как статуя и глядела прямо перед собой – Копенгаген был настоящий большой город, и она это понимала. Дети крутили педали и всё время оглядывались на папу. Когда он останавливался, останавливались и они, когда он поворачивал, они тоже поворачивали.

Наконец они нашли базу и вздохнули с облегчением. Здесь они могли оставить свои велосипеды и забронировать места на ночь. Уже вечерело, но о том, чтобы лечь, не было и речи. Они поели, а потом, перед тем как идти в город, папа собрал всех на семейный совет – дело в том, что у них уже почти не осталось денег.

– Прежде всего, мы отложим деньги на обратные билеты, – сказал папа и отодвинул в сторону большую стопку денег.

– Да, и ещё на то, чтобы расплатиться за турбазу, – сказала мама.

– Правильно! – И папа выложил на стол ещё одну пачку денег, но не такую большую, как первая.

– Отложи и нам на еду, – сказала мама.

– Хорошо, но немного. Теперь мы уже совсем скоро будем дома, поэтому ничего страшного не случится, если сегодня и завтра мы поедим поменьше.

– Ты прав, – согласилась с ним мама. – А ещё нам нужны деньги, чтобы посмотреть город.

– Нужно, но не так много, как ты думаешь. Кое-что мы можем увидеть совершенно бесплатно.

– Например, людей, – вмешалась бабушка.

– Итак, начинаем знакомство с Копенгагеном. Идём в парк Тиволи! – объявил папа.

По дороге туда он купил пять пучков моркови, шесть апельсинов и пять буханок хлеба. Потом достал свой финский нож.

– У нас кончилось масло, – напомнила ему мама.

– Не важно, – сказал папа. – Поедим хлеб без масла. Держитесь друг за друга, дети, и следуйте за мной!

Теперь уже бабушка вертела головой во все стороны. Её страх прошёл. Страшно было сидеть в коляске среди мчавшихся по обеим сторонам от неё автомобилей. Теперь же она шла пешком и могла остановиться, когда пожелает. Детям казалось, что ей хочется останавливаться даже слишком часто, но наконец они подошли к большим воротам. Они были украшены гирляндами из лампочек. Сверху большими буквами было написано «ТИВОЛИ». Папа купил билеты, и они вошли в парк.

– Не может быть, не может быть, – то и дело говорила бабушка.

Дети охали, ахали и не знали, на что смотреть в первую очередь – тут было слишком много интересного. Они как будто попали в другую страну. Здесь была китайская пагода со странной изогнутой крышей. Цветы и фонтаны. Колесо обозрения, карусели, множество лавочек, в которых продавали лотерейные билеты и тут же выдавали выигрыши, тиры и блошиный цирк. Маленькие домики выглядели, как дворцы, дома побольше были украшены гирляндами из лампочек, которые сверкали и переливались. По пруду среди маленьких пароходиков плавали утки, а в воде можно было увидеть золотых рыбок. Занавес небольшого театра под открытым небом был сделан в виде огромного павлина. А американские горки! А маленький поезд, который сновал среди посетителей! А ослик, который возил маленького мальчика! И ещё десять тысяч самых разных интересных аттракционов. У папы, мамы, бабушки и детей разбегались глаза, они смотрели на всё, открыв от удивления рты. Но вот они услышали бой барабанов, и в открытые ворота вошёл военный духовой оркестр. На музыкантах была красная форма, на головах высокие чёрные меховые шапки, на боку у каждого висела сабля, а впереди всех ехал капельмейстер на белом коне. Звуки победного марша разносились по всему парку, а лотерейные автоматы, колесо обозрения и карусели остановились, слушая музыку.

– Это гвардия Тиволи, – шепнул папа детям.

– Бежим за ними, – предложила Мона. – Куда они, туда и мы.

Ей никто не возразил. Бабушка и Мортен семенили, как могли, а все остальные шли в такт музыке, как будто всю жизнь маршировали вместе с этим оркестром. Так они промаршировали по парку вдоль и поперёк, и, когда оркестр вышел из парка уже через другие ворота, оказалось, что они прошли большое расстояние. Не успели они остановиться, как папа сказал:

– А теперь мы пойдём в театр!

– Но у нас нет денег на билеты! – возразила ему мама.

– Ха-ха! – засмеялся папа. – Здесь театр бесплатный.

– Ты шутишь, – не поверила мама. – Театры не бывают бесплатными.

– Сейчас ты сама убедишься, что бывают!

Первым делом они подошли к театру, на занавесе которого красовался огромный павлин. На скамейках сидело много людей, другие плотной стеной стояли позади скамеек. Папа посадил Мортена на плечи бабушке, Мину – на плечи маме, а Милли – на плечи себе, в это время занавес поднялся, послышалась красивая музыка, на сцене стояли хорошенькие балерины, которые танцевали так легко, что почти не касались пола. Они кружились под музыку на кончиках пальцев.

– Они как будто воздушные, – сказала бабушка. – Никогда не видела ничего подобного.

Потом на сцену выпорхнула девушка с длинными волосами, она была очень грустная. Дети и бабушка сразу это поняли, хотя она ничего не говорила, а только танцевала. Наконец появился её отец, он был сердит и топал ногами, за ним выбежал юноша, это на него сердился отец девушки, потому что он тут же прогнал его со сцены.

– Они, наверное, хотели пожениться, а отец девушки им не разрешил, – прошептала бабушка.

К счастью, у молодой девушки была камеристка по имени Колумбина, а молодой человек имел камердинера, которого звали Арлекин. Колумбина и Арлекин хотели помочь влюблённым. Ещё там был чудак по имени Пьеро, он был клоун и без конца падал, как будто не мог держаться на ногах, но он был такой смешной, что дети надолго забыли о неприятностях девушки и юноши. В конце концов все завершилось благополучно. Все танцевали и были счастливы.

– Это самое красивое из того, что я видела за границей, – объявила бабушка, когда спектакль кончился. Она находилась под таким впечатлением от танцев, что и она сама, и дети следом за ней шли пританцовывая. Даже Мортен пытался идти на цыпочках, но оказалось, что это довольно трудно.

– Когда мы вернёмся домой, в наш домик в лесу, я всё время буду танцевать, – сказала Мона.

– Да-да, мы все будем танцевать, – поддержал её папа. – Я завернусь в клетчатый плед и буду изображать Арлекина. А сейчас поспешим дальше. Нам предстоит кое-что сделать, но это будет стоить нам денег. И сделаем мы это все вместе, по отдельности будет не так интересно.

– Колесо обозрения! – догадался Мадс.

Бабушка посмотрела на висящие высоко в воздухе корзинки и покачала головой.

– Американские горки! – сказала Марта.

Бабушка опять покачала головой.

– Поезд! – сказал папа. – Мы все поедем на поезде.

Они купили билеты, кондуктор зазвонил в звонок, и поезд-лилипут, пыхтя, тронулся с места и покатил мимо китайского домика, концертного зала, фонтанов и цветов.

Мортен махал всем людям, мимо которых они проезжали, а их было очень много, и, поскольку у всех было хорошее настроение, они махали ему в ответ.

– Теперь мы в Дании и на поезде прокатились, – сказала Мина.

– Да, спасибо за всё, что мы повидали, а сейчас скорее домой – малышам пора спать! – сказала мама.

– Ещё рано, – заявил вдруг папа. – Сейчас мы все пойдём ужинать.

Они нашли свободные скамейки, папа доставал одну буханку хлеба за другой, нарезал толстые ломти и давал каждому. Бабушка почистила апельсины, мама – морковку, и каждый получил на ужин по три блюда.

– И долго ты собираешься ещё здесь пробыть? – спросила мама у папы.

– Ровно до полуночи, – ответил он.

Дети замерли в предвкушении чего-то интересного. Если папа хочет, чтобы они так поздно ушли из Тиволи, значит, на это есть причины. Бабушка и Мортен клевали носом, Мортен сидел у бабушки на коленях, и они оба немного покачивались из стороны в сторону. Когда на ратуше часы пробили полночь, возле них взорвался фейерверк.

– На помощь! – воскликнула бабушка. – Мы взорвались!

– Мы разорвались! – кричал Мортен.

– Нет-нет, – успокоил их папа. – Всё в порядке, откройте глаза!

В парке было темно, но в чёрном небе под грохот и треск то и дело вспыхивали звёзды всех цветов радуги – красные, зелёные, жёлтые и синие звёзды разлетались по всему небу. Бабушка невольно протёрла глаза.

– Они как будто празднуют сразу и День Конституции и Новый год, – сказала она. – Даже военный оркестр играет.

– Да, – согласился с ней папа. – Думаю, что на сегодня это последнее развлечение. – Вот теперь нам всем пора спать.

В ту ночь все спали очень крепко, но и во сне они видели маленьких балерин, танцующих на цыпочках среди рассыпающихся звёзд, так что трудно сказать, хорошо ли они выспались, когда проснулись, чтобы провести в Дании свой последний день.

На борту судна, которое шло из Копенгагена в Осло, толпились пассажиры. Ни мачт, ни парусов на этом судне не было, зато у него была паровая машина, и оно должно было перевезти всех пассажиров в Норвегию.

В том числе папу, маму, бабушку и восемь детей. Они как раз поднялись на борт, и бабушка, случайно опустив руку в карман юбки, вынула из кармана пять датских крон, о которых она совсем забыла. Какая досада! Ведь ей так хотелось купить какой-нибудь подарок для маленькой Анны-Офелии.

– Через сколько минут отойдёт наш пароход? – спросила она у папы.

– Минут через сорок, – ответил папа.

– Мне надо успеть в магазин. Я нашла у себя немного денег, о которых совсем забыла.

– Иди, конечно, только, пожалуйста, не опоздай. Нам было бы грустно вернуться в Норвегию без тебя.

– Не опоздаю, – пообещала бабушка.

– Я пойду с бабушкой и буду её охранять, – вмешался Мортен.

– А мы тем временем найдём на палубе удобные места, – сказала мама.

Держась за руки, бабушка и Мортен спустились на причал и скрылись в толпе.

– Как думаешь, что нам купить Анне-Офелии? – спросила у Мортена бабушка.

– Автомобиль, – тут же решил Мортен. – Заводной автомобильчик или грузовичок.

– Мне это нравится. Вот только найдём ли мы с тобой здесь магазин, в котором продают игрушки.

В городе бабушка видела много таких магазинов, но теперь, когда они ей понадобились, она не нашла ни одного. Сколько они с Мортеном ни искали, они не увидели ни одной витрины, в которой были бы выставлены игрушки.

– Придумали мы неплохо, но, если мы сейчас же не найдём магазина игрушек, нам придётся вернуться ни с чем.

– Смотри, бабушка, какой красивый дом! – воскликнул Мортен. – Интересно, что там такое?

– Это замок Амалиенборг. Так сказал папа.

– Наверное, королю приятно жить рядом со всеми пароходами. А захочет, может покататься на лодке. Спустился на берег и – пожалуйста.

– Здесь живёт не король, а его мать, королева. Давай постоим и посмотрим, может, она выйдет из замка?

– Нет, бабушка. У королевы сейчас тоже каникулы. Она, наверное, устала быть королевой и решила немного попутешествовать.

Мортен сказал так, потому что испугался, что бабушка забыла о времени, а он не мог допустить, чтобы пароход в Норвегию ушёл без них.

– Тогда поспешим! – И бабушка устремилась вперёд.

– Здесь совсем нет магазинов, только замки, – огорчился Мортен.

– Давай пройдём ещё один квартал, может, нам повезёт, – предложила бабушка.

И верно, на следующей улице они увидели несколько магазинов, но магазина игрушек среди них не было, только продуктовые, скобяная лавка и булочная.

– Может, купим Анне-Офелии датскую булочку? – предложил Мортен.

– Можно и булочку, но мне хотелось купить ей что-нибудь, что осталось бы у неё на память, – сказала бабушка.

Они подошли к магазину, где в витрине лежали всякие инструменты.

– А молоток ей не подойдёт? – спросил Мортен. Для себя он, конечно, выбрал бы молоток и потому надеялся, что Анне-Офелии тоже было бы приятно получить его в подарок.

– Гм-гм, – хмыкнула бабушка. – Зайдём сюда, всё равно у нас нет времени, чтобы идти дальше.

Они вошли в магазин, и тут же продавец поклонился им и спросил, что их интересует.

– Мы ищем подарок для маленького ребёнка, – ответила бабушка. – Не для грудного, конечно, нашей девочке уже годик.

– Может быть, ей подойдёт отвёртка? – спросил Мортен.

– Нет, не думаю, – ответила бабушка.

Продавец с удивлением перевёл взгляд с бабушки на мальчика, он не имел привычки продавать молотки, отвёртки и другие инструменты для годовалых детей.

– А не купить ли ей кусачки? – вдруг сказала бабушка. – Смотри, какие они милые.

– Нет-нет, только не кусачки! – воскликнул Мортен. – Она может ими пораниться.

– Ты прав.

Бабушка обежала взглядом весь магазин. Рядом с ними стояли большие лопаты и мотыги, а ещё грабли. У некоторых зубья были железные, эти, безусловно, не подходили для маленькой Анны-Офелии, но тут же были и деревянные грабли, и они выглядели вполне безопасными.

– Мы купим деревянные грабли, – решила бабушка. – Они обязательно ей понравятся. Она уже совсем скоро сможет ими пользоваться.

– Мне они тоже нравятся. Возьмём те с красным ободком внизу.

На граблях, на которые он показал, внизу был красный ободок.

– Сколько они стоят? – поинтересовалась бабушка.

– Пять крон, – ответил продавец, он ещё не успел прийти в себя от удивления. Ему было даже трудно представить, что кто-то захотел подарить годовалому ребёнку грабли.

– Это нам подходит, – сказала бабушка. – Понимаете, это будет подарок, а потому, пожалуйста, упакуйте его красиво.

– Упакую красиво, непременно, – уверил её продавец и куда-то ушёл вместе с граблями. Он долго не возвращался, и Мортен с тревогой думал о пароходе, который вот-вот уплывёт в Норвегию без них, но потом его отвлекли всевозможные инструменты.

– Смотри, какие красивые вилы! – сказала бабушка. – Я бы от таких не отказалась, но я куплю их в другой раз, когда мы снова приедем в Копенгаген.

Наконец продавец вернулся с красивым пакетом. Грабли были завёрнуты в красную шелковистую бумагу, и пакет действительно выглядел очень нарядно.

Бабушка поблагодарила продавца, и они с Мортеном вышли из магазина. На улице они услыхали три пароходных гудка.

– Никак наш пароход отходит? – испугалась бабушка.

Она спросила у какого-то прохожего, который час.

– Ровно четыре, – ответил он.

– Не может быть! – воскликнула бабушка. – Наш пароход, Мортен!.. Что нам делать?

Мортен даже заплакал от отчаяния. Именно этого он и опасался. Вокруг них уже столпился народ.

– В чём дело? – спрашивали люди друг у друга.

– Пароход в Норвегию… Мы опоздали на него… Замешкались и опоздали.

– Садитесь скорее! – сказал рассыльный на велосипеде. Он посадил бабушку на багажник, Мортена пристроил в корзину, висящую спереди, и, положив ему на плечо грабли, крикнул: – Держитесь покрепче!

И помчался. Он ловко лавировал между автомобилями и велосипедами и всё время так громко свистел, что люди разбегались во все стороны, уступая ему дорогу.

– Пароход опять прогудел три раза, – сказала бабушка. – Это чтобы мы услыхали.

Она так волновалась, поспеют ли они на пароход, что даже забыла, насколько ей страшно ехать среди всех этих машин.

– Уже совсем близко! – сказал Мортен.

– Сидите тихо! – сказал рассыльный. Он не сбавлял скорости. Вот и причал, и пароход! Сходни уже убрали, но два матроса стояли возле отверстия, в котором они скрылись. На мостике стоял капитан, а рядом с ним папа. Вот папа кивнул и показал на бабушку и Мортена. Капитан тоже показал на них и что-то крикнул штурману, а штурман в свою очередь что-то крикнул матросам.

Рассыльный резко затормозил, так что Мортен чуть не вылетел из своей корзины, но кто-то подхватил его на руки и передал двум матросам. Потом пришла очередь бабушки. Два человека на причале отнесли её на руках и передали матросам. Рассыльный бросил на борт длинный пакет в красной шелковистой бумаге, и папа крикнул ему сверху:

– Молодец! Спасибо за доставку! – И бросил рассыльному пакетик с датскими монетами – папа тоже кое-что нашёл в своих карманах.

Рассыльный поклонился и радостно заулыбался. Теперь пароход мог спокойно покинуть Данию.

На другое утро папа, мама, бабушка и восемь детей стояли на палубе и смотрели на свою страну. У них было чувство, что они вернулись из кругосветного путешествия. На пристани их встретил Хенрик с грузовиком, и, когда они наконец приехали в домик в лесу, оказалось, что Хюльда приготовила для них вкусный завтрак. И это было замечательно, потому что у них уже не осталось денег, чтобы позавтракать на пароходе.

Самоварная Труба от радости чуть не перекувырнулась через голову и без конца, снова и снова, здоровалась с каждым из них.

Наконец она так устала, что упала посреди двора и уснула.

Вскоре к ним пришёл Уле-Александр.

– Я знаю, что вы уезжали на каникулы, – сказал он.

– Да, мы ненадолго ездили в Данию, – сказала бабушка и начала рассказывать об их путешествии.

Они говорили по-датски, танцевали на кончиках пальцев, во всяком случае, на цыпочках, рычали, как лев, рассказывали про слонов и про бабушкину соломенную шляпу, про Розу и Джорджа. Марта обошла вокруг дома и была рада, что всё на своих местах, и, хотя до той поры, когда сбудутся её тайные мечты, оставалось прожить ещё много лет, ей было приятно убедиться, что дома всё в порядке.

Мортен сбегал в лес и поздоровался со своей ёлочкой.

– Как же ты выросла за лето! – сказал он ей.

Если бы ёлочка могла говорить, она бы ему ответила:

– Спасибо, ты тоже сильно подрос.

Потому что Мортен действительно стал гораздо выше, только сам ещё этого не заметил.

Папа, мама, бабушка, восемь детей и деревянная лошадка

Рисунок Мортена

Приближалось Рождество. Да, оно было не похоже на прошлогоднее, но тем не менее пора было подумать о нём.

Впрочем, все восемь детей уже давно думали о нём – ведь Рождество самый большой праздник, и каждый из них размышлял, что подарит другим.

– Давайте в этом году мы все вместе подарим папе и маме что-нибудь серьёзное, – сказал Мадс. – Не какую-нибудь ерунду, а что-то настоящее.

– Ты имеешь в виду дом или что-то в этом роде? – спросила Мона. – Да, это был бы классный подарок.

– У нас и так много домов, – сказала Милли. – По-моему, папе и маме такой подарок не очень понравится.

– У нас пять домов, – уточнила Мина.

– Нет, шесть, – поправил её Мортен.

– Давайте сосчитаем, – предложила Мина. – Во-первых, дом, в котором мы живём, во-вторых, дровяной сарай, потом маленький домик с сердечком на двери, хлев и баня. Так что, Мортен, у нас всего пять домов, а не шесть.

– Ты забыла будку Самоварной Трубы, с ней будет шесть.

– Шесть или пять, но домов у нас хватает, – сказала Милли. – Во всяком случае, папе и маме будет неинтересно получить на Рождество ещё один дом.

– Никто и не предлагает дарить им ещё один дом, – сказал Мадс. – Но говорить о подарке здесь, во дворе, нельзя. Ведь это тайна.

– Давайте пойдём на Бабушкину дорогу, – предложил Мортен. – Там можно ходить и думать, а если повезёт, мы увидим и парочку автомобилей.

Мортену очень хотелось пройтись по их новой дороге. Время от времени они с бабушкой по утрам гуляли там, надеясь, что увидят что-нибудь интересное. Бывало, они уходили очень далеко, а бывало, останавливались на обочине и слушали, не едет ли по дороге автомобиль. Услышав шум мотора, они гадали, что это за автомобиль, и, если их догадка оказывалась верной, оба одинаково этим гордились.

– Ладно, идём на Бабушкину дорогу, – согласился Мадс, – но не уверен, что там нам будет хорошо думаться.

– Сейчас они едут с включёнными фарами, – мечтательно сказал Мортен. Конечно, он имел в виду автомобили.

Перед уходом Мадс сбегал домой, предупредил маму, что они все уходят.

– Между прочим, можно думать и на ходу, – сказал он. – А не построить ли нам во дворе самолёт? Папа мог бы сидеть в нём и делать вид, будто летает. Он ведь любит разные моторы.

– А по-моему, это неинтересно. Слишком по-детски, – возразила Марен.

– Кто знает, – сказал Мадс, – может, и по-детски, но папе понравилось бы, я уверен.

– А может, подарить ему большую скаковую лошадь? – предложил Мортен. – Такую большую, что без лесенки на неё не заберёшься. Маме это тоже понравится, я уверен, она не раз говорила, что хотела бы ездить верхом. Ведь она не сидела верхом с тех пор, как была маленькой и жила в деревне.

– Соорудить лошадь, конечно, можно, но, боюсь, Мортен, нас это позабавит больше, чем папу и маму, – сказал Мартин.

– Но лошадь должна быть огромная. – Мортен продолжал настаивать на своём.

– Тише! Я слышу автомобиль! – воскликнула Мина. – Это точно грузовик, слышите, какой шум!

Но это оказался не грузовик, а обычный «фольксваген», просто в лесу было очень тихо, и потому Мина приняла его шум за шум грузовика. «Фольксваген» ехал с зажжёнными фарами, как Мортен и думал. Мортен как зачарованный смотрел на деревья, которые на мгновение становились светлыми, а потом снова скрывались в темноте.

– Если мы пойдём по дороге, мы должны держаться левой стороны и идти друг за дружкой, – напомнила детям Марен.

– Мы и сами это знаем, нечего нами командовать, – рассердилась Мона.

– Я могу вернуться домой, если я вам не нужна, – сказала Марен.

– Нет, Марен, пожалуйста, не уходи, – попросил её Мортен. – Мне будет жалко, если ты уйдёшь, и потом, ты ведь тоже должна принять участие в этом подарке.

Проехал ещё один автомобиль, и дети на всякий случай прижались к самой обочине.

– Мне не нравится, что те, кто сидят в автомобиле, нас видят, а мы их – нет, – сказала Милли.

– Тише! – шикнул на них Мартин. – Там едет автомобиль, который грохочет громче всех.

И правда, лес наполнился оглушительным грохотом.

– Держу пари, что это едет отец Уле-Александра, – сказала Мина. – Только его старый автомобиль так грохочет.

– Становимся вверх ногами, а кто не может, пусть просто перекувырнётся через голову, но только на обочине, чтобы автомобиль нас не переехал, – распорядился Мадс.

Но этот автомобиль не грозил им никакой опасностью, он ехал так медленно, словно совершал прогулку по лесу.

Наконец дети увидели его зажжённые фары. Автомобиль как будто разглядывал каждое дерево, мимо которого проезжал.

– Пора, – шепнул Мадс.

Марен, Мартин, Марта, Мадс и Мона вскочили с места и встали на руки. Потом упали и снова встали. Милли и Мина покатились по земле, как будто перекувырнулись через голову, а Мортен встал на четвереньки, просунул голову между ногами и поглядел назад. Свет фар упал ему на лицо, и не заметить его было уже невозможно. Впрочем, и остальных тоже. Автомобиль остановился, и Уле-Александр крикнул детям:

– Чем это вы здесь занимаетесь?

– Думаем, какой подарок сделать папе и маме на Рождество, – ответил Мадс.

– Понятно, – засмеялся папа Уле-Александра. – В этом случае очень помогает постоять вверх ногами. Как это я раньше не догадался! Вот приеду домой и непременно испробую ваш способ. А сейчас мы с Уле-Александром испытываем новую дорогу. Хорошая дорога, ничего не скажешь! К сожалению, некоторые водители считают, что нужно ехать как можно быстрее. Будьте осторожны и держитесь обочины. А сейчас покойной ночи, ведь и вам тоже, наверное, пора домой?

– Да, но мы, к сожалению, ещё не придумали, что подарить папе и маме, – сказала Милли.

– Сочувствую, – улыбнулся папа Уле-Александра. – И надеюсь, вас скоро посетит светлая мысль. Привет, привет!

Когда автомобиль с Уле-Александром и его папой уехал, в лесу стало совсем темно и грустно, а Мортен, Милли и Мина вдруг поняли, что у них устали ноги.

– Жаль, что тут нет скамейки, – сказала Марта. – Тогда мы могли бы думать сидя.

– Скамейка! – вдруг заорал Мадс. – Скамейка, скамейка! Слышите, скамейка!

– Ты что, совсем спятил? – спросила Марен. – Чего ты кричишь? Где ты увидел скамейку?

– В своём воображении, – ответил Мадс. – Большую и прочную. Такие скамейки делают из расщеплённых надвое брёвен. Они никогда не опрокидываются и стоят под открытым небом и летом и зимой.

– Ты хочешь, чтобы мы поставили здесь скамейку только потому, что у Марты устали ноги? – спросила Мона.

– Да нет же! – Мадс даже рассердился. – Я думаю, что мы должны смастерить такую скамейку к Рождеству для папы и мамы. Она будет стоять у нас во дворе. Поняли, наконец?

– Я поняла! – воскликнула Милли. – Это ты здорово придумал. Значит, теперь мы можем вернуться домой. Нам больше не надо ходить здесь и думать.

– Да, думать больше не надо, но завтра мы должны собраться, сделать чертёж и всё, что ещё полагается. Нужно рассчитать, сколько нам понадобится брёвен. И работать мы должны на совесть, как настоящие плотники.

Все говорили только об этом чертеже. Молчал один Мортен. Он не мог забыть придуманную им лошадь, продолжал мечтать о ней уже лёжа в постели и очень хорошо представлял себе, какой она должна быть. Он разговаривал с ней, как с живой, и отчётливо видел её в своём воображении. Это было приятно. Теперь он будет думать о ней перед сном каждый день. «Мне тоже нужен чертёж моей лошади!» – сказал себе Мортен. И решил, что завтра сделает чертёж!

На другое утро старшие дети ушли в школу, а Мортен принялся рисовать свою огромную лошадь. Ту, которая была такой большой, что без лесенки на неё было бы не забраться.