Текст книги "Всё о папе, маме, бабушке и восьми детях"

Маленький подарок Антона

Праздник и гость

Время шло, дети росли. Теперь днём в лесном доме почти всегда было тихо, потому что все, кроме Мортена, уходили в школу. Зато вечером, когда вся семья бывала в сборе, дом наполнялся смехом, разговорами, криками, шумной вознёй. Он к этому уже привык. Но сегодня в нём слышались какие-то необычные разговоры. Дом затаил дыхание и старался разобрать отдельные слова.

– Но ведь у меня нет даже нарядного платья, – сказала мама, – у меня есть только юбка с блузкой, а это слишком буднично.

– А где твоё старое нарядное платье? – спросил папа.

– Оно мне широко, и у него некрасивый воротник.

– Платье можно немного ушить, а из белого шёлка сделать новый красивый воротничок, – предложила бабушка.

От волнения она раскачивалась на табуретке, а дети прыгали вокруг папы и мамы. Духовой оркестр шофёров праздновал свой двадцатипятилетний юбилей и устраивал бал с угощением, музыкой и танцами. И маме очень захотелось пойти на этот праздник.

– Мама, – волновалась Марен, – ты непременно должна пойти, ведь это будет настоящий бал!

– А какие там, наверно, будут вкусные вещи! – сказал Мортен.

– И танцы! – вздохнула Марта.

– И музыка! – подхватил Мадс.

– И много знакомых! – добавила Мона.

– Ты нам потом целую неделю сможешь рассказывать об этом бале, – сказала Милли.

– Вам всем дадут смешные бумажные шапочки! – кричала Мина.

– А главное, и туда и обратно ты поедешь на автобусе, – сказал Мортен.

Но все дети говорили разом, и неудивительно, что дом ничего не мог разобрать.

– Ладно, ладно, если вам всем так уж хочется, я пойду на праздник, – согласилась мама.

На другой день мама отправилась в магазин и купила красивого белого шёлка. Бабушка вооружилась очками, ножницами, иголкой с ниткой и начала шить.

Марен выгладила мамино платье, папа уселся возле печки и принялся чинить мамины выходные туфли. Они были уже не такие нарядные и красивые, как в тот день, когда мама купила их. Мама вымыла волосы и с помощью бабушки и всех восьмерых детей накрутила их на тряпочки так, чтобы ни один волосок у неё на голове не остался незавитым. Покончив с волосами, мама принялась гладить папин синий выходной костюм.

Пиджак папе был чуточку узок, но если папа подтягивал живот, то пиджак можно было даже застегнуть на одну пуговицу.

– Бабушка, тебе придётся смотреть за детьми, – сказала мама.

– Я хотел попросить Хенрика и Хюльду помочь тебе, – робко вставил папа.

– Ну да, вы, конечно, думаете, что сама я не справлюсь! – рассердилась бабушка. – Вы считаете, что я уже ни на что не гожусь. Но вы ещё увидите. Можете спокойно отправляться на свой праздник!

Через два часа папа и мама были готовы.

Мортен смотрел и не узнавал маму: она надела какое-то чудно́е короткое платье, туфли на высоких каблуках, а вся голова у неё была в крупных локонах. Но папа заявил, что мама сегодня необыкновенно красива и похожа на молодую девушку. Мама была очень довольна.

Бабушка и восемь детей стояли у окна и махали им вслед. В этот день грузовик остался дома, потому что папа и мама поехали в город на автобусе.

Бабушка напекла вафель, сварила какао, дома было тепло, уютно и весело. Дети любили оставаться с бабушкой.

На улице стемнело, поднялся ветер. Маленькая лампочка тускло освещала двор, калитку и лес.

– Неприятно на улице, – заметила Марта.

– Бедные папа и мама, – сказал Мортен.

– Не бойся, там, где сейчас папа и мама, светло, тепло и красиво, – начала объяснять ему Мона. – Там играет музыка, все танцуют и веселятся…

– К нам едет автомобиль! – перебил её Мортен.

– Это не автомобиль, а ветер гудит! – сказал Мадс.

– Нет, автомобиль, – упрямо повторил Мортен, и все прислушались.

– Хм, кажется, ты прав. – Мадс подошёл к двери и распахнул её, все вышли на крыльцо.

– Автомобиль! И он едет прямо сюда! – закричала Марта.

– Кто-то сбился с дороги, – сказала бабушка.

Она напустила на себя равнодушный вид, но в глубине души была немного испугана: ведь ещё ни разу здесь вечером не проехал ни один автомобиль.

– Это, наверно, Уле-Александр со своим папой едут к нам в гости! – вдруг радостно воскликнула она.

– Нет, нет! Это не их автомобиль! Я их автомобиль хорошо знаю, – перебил её Мадс.

– Ладно, я самый старший, – сказал Мартин, – вы все должны меня слушаться. Бабушка и дети вернутся в дом, погасят свечи и притворятся, что в доме никого нет. А мы с Мадсом спрячемся в грузовик и выясним, в чём дело. Если всё в порядке, мы вернёмся домой и зажжём свет. Лампочка во дворе пусть горит, а то мы не увидим, кто приехал.

– Хорошо, – послушно сказала бабушка; она была очень рада, что Мартин взял на себя роль старшего.

Они вошли в дом и погасили свет, потом унесли Самоварную Трубу в бабушкину каморку и накрыли её одеялом.

Шум автомобиля послышался теперь совсем близко. Внезапно сноп света осветил стволы деревьев. Они вспыхнули красным и снова исчезли в темноте. Наконец показался самый автомобиль. Два горящих глаза мчались к воротам. Ближе, ближе, ближе…

– Сейчас он увидит, что заехал не туда, куда нужно, и повернёт, – сказала бабушка с напускным спокойствием.

Но автомобиль и не думал поворачивать. Он остановился, не выключая фар, и из него вышел человек. Человек нёс плед, два чемодана и множество свёртков. Следом за ним из автомобиля вышел ещё один человек – это был шофёр – и начал выгружать из багажника чемоданы и саквояжи.

Фонарь на столбе возле ворот раскачивался от ветра, так что и бабушка и дети с трудом различали, что происходит на дворе. Да и Мадсу с Мартином, которые сидели в грузовике, было видно не лучше.

– Это такси, – прошептал Мартин.

– Кто же мог приехать к нам на такси? Пойдём посмотрим! – предложил Мадс.

– Нет, подождём ещё немного. – Мартин был очень взволнован. – Может быть, это какой-нибудь жулик или контрабандист?

Такси уехало, а незнакомец со всеми чемоданами остался возле калитки. Минуту он постоял в раздумье, глядя на дом, а потом сделал нечто очень странное. Он закрыл калитку, отошёл на несколько шагов назад, разбежался, перепрыгнул через неё, затем повернулся, снова разбежался и снова перепрыгнул через калитку. Так он повторил несколько раз.

– Кажется, он сумасшедший, – тихо пробормотала бабушка; она вместе с детьми наблюдала из окна за этой сценой.

– Бабушка, ты боишься? – спросил Мортен.

– Н-нет, просто я не люблю иметь дело с сумасшедшими. Смотрите, он идёт к дому! Не бойтесь, дверь заперта!

– Жалко, что Мартин и Мадс остались в грузовике, лучше бы они сейчас были с нами, – вздохнула Марта.

– Но ведь кто-то должен был пойти на разведку, – возразила бабушка.

В дверь постучали. Не получив ответа, приехавший начал дёргать ручку двери. Но не так-то просто войти в дом, если дверь на запоре. Вдруг в бабушкиной комнате залаяла Самоварная Труба. Незнакомец за дверью кашлянул.

– Садитесь на корточки, сейчас он заглянет в окно! – приказала бабушка.

И верно, едва успели все присесть на корточки, как за стеклом показалась тёмная голова. Незнакомец долго стоял у окна, стараясь разглядеть, что делается в доме, но отошёл, так ничего и не увидев.

– Он идёт к сараю! – Милли не удержалась и снова выглянула в окно.

Незнакомец подошёл к сараю, потом к уборной, обошёл вокруг грузовика, но, к счастью, внутрь кабины не заглянул. Потом он начал по одному переносить к дому свои чемоданы.

– Наверно, он хочет устроить здесь засаду, – прошептала бабушка.

Когда весь багаж выстроился возле дома, незнакомец сел на крыльцо и опустил голову на руки. Посидев так немного, он засвистел, подражая разным птицам.

– По-моему, он подаёт кому-то сигнал, – сказала бабушка. – Мне это уже надоело. Сейчас я выйду и поговорю с ним как следует!

– Нет, нет, не надо! – закричала Марта.

– Нет, надо! Не могут же Мадс и Мартин всю ночь сидеть в грузовике! Пора прекратить это представление!

– А если он нападёт на тебя? – спросила Марта.

– А мы сейчас все вооружимся. Мортен возьмёт швабру, Мина – совок для мусора, Милли – кочергу, Мона – молоток, Марта – доску для хлеба, а Марен станет за дверью с верёвкой наготове. Ну, всё в порядке? Раз, два, три! Открываю!

Бабушка открыла дверь и молча остановилась на крыльце. Она думала, что её молчаливое появление испугает незваного гостя. Надо не кричать, не говорить, а молча грозно смотреть на этого негодяя. К тому же бабушка боялась, как бы у неё не начал дрожать голос, если она заговорит.

Но незнакомец нисколько не испугался. При виде бабушки он бросился к ней на шею с громким воплем:

– Мамочка! Мамочка! Это я! Я вернулся домой! Где отец? Где все остальные?

– Это ещё что за комедия? – воскликнула бабушка. – Какая я тебе мамочка? Вы только послушайте, что говорит этот сумасшедший!

– Мамочка! Неужели ты не узнаёшь меня? Да ведь это я, твой старший сын Антон! Я виноват, я должен был писать тебе письма, но я так не люблю их писать. И потом, мне очень несладко жилось первые годы! Зато теперь у меня дела пошли превосходно! Видишь, это всё мои чемоданы! Я приехал, чтобы вместе с вами отпраздновать Рождество, и привёз много-много подарков. Но самый главный подарок я приготовил тебе. Все эти годы я мечтал подарить тебе… Нет, пока это секрет. Его привезут сюда только на Рождество…

– Да, да, да, очень хорошо, но всё-таки ты не мой сын, – перебила его бабушка. – Иди сюда, к свету, и ты увидишь, что вовсе не знаешь меня! У меня есть только дочь, но она вместе со своим мужем пошла на юбилей духового оркестра шофёров, а все эти дети – мои внуки.

Незнакомец вошёл в кухню и внимательно осмотрел бабушку и детей, которые приготовились к борьбе. В это время в дом вбежали Мартин и Мадс.

– Тебе помочь, бабушка? – крикнули они в один голос, засучивая рукава.

– Нет, нет, садитесь. И ты тоже садись, – пригласила бабушка незнакомца.

Его круглые от удивления глаза перебегали с одного на другого.

– Это всё мои племянники? – робко спросил он наконец. Лицо у него было такое печальное, что бабушке стало его жалко.

– Ну пусть племянники, если тебе так хочется. Только скажи нам всё-таки, кто ты такой? Тебя зовут Антон? – спросила бабушка.

– Мы будем звать его дядя Антон, – тут же предложила Мона.

– Но почему ты решил, что я твоя мать? – продолжала допрашивать бабушка.

– Потому что ты здесь живёшь, – ответил Антон. – А я родился в этом доме, и если бы ты только знала, сколько раз он мне снился и как я мечтал снова увидеть его!

– Я понял! – закричал Мадс. – Ты сын старика и старушки, которые жили здесь до нас.

– Да, да! А где же они? Неужели умерли? – встрепенулся незнакомец, и на глазах у него показались слёзы.

– Не волнуйся, Антон, – сказала бабушка. – Твои родители живы и здоровы. Просто жить одним в лесу им было одиноко и трудно, поэтому они продали дом папе, маме и детям, а сами переехали в город, в их квартиру.

– Значит, они больше не живут здесь? Значит, этот дом уже не наш и мне следует уйти?

– Зачем же тебе уходить? На дворе ночь, оставайся у нас ночевать. Мы тебя уложим в гостиной на диване. Дети, помогите Антону внести свёртки, а я пока постелю ему постель.

Бабушка угостила Антона вафлями и какао. Ей казалось, что если человек приехал из такой дали, как Америка, то он непременно должен был проголодаться в пути.

– Нет, я ехал недолго, я прилетел на самолёте, – объяснил бабушке Антон, – но я действительно хочу есть.

– Идите спать, дети, уже поздно, – сказала бабушка.

– Как же мы пойдём спать, когда у нас в доме незнакомый человек? – шепнул бабушке Мадс. – А если он обманщик?

– Кто, Антон-то? Не может этого быть, но, если ты так боишься, я постерегу его, пока не придут папа с мамой.

Дети и Антон ушли спать, а бабушка уселась в папину качалку и, слегка покачиваясь, думала о том, сколько удивительных вещей случается на свете.

Постепенно глаза её закрылись, и она сладко заснула. Заснули и Самоварная Труба, и все восемь детей.

Не спал только Антон.

Лошадка в лесу

Папа и мама возвращались домой уже после полуночи. Рука об руку шли они по лесной дороге, весёлые и счастливые.

– Как приятно иногда развлечься! Я уж думала, что совсем разучилась танцевать! – говорила мама.

– Ты танцевала лучше всех! И твоё платье было самое красивое! – говорил папа.

– Т-ш-ш… Не кричи так громко! Наши уже спят, и мы должны идти тихо-тихо, а то Самоварная Труба услышит нас, залает и всех разбудит.

– Ладно, ладно! Я буду говорить шёпотом и пойду на цыпочках, – прошептал папа и зашагал на цыпочках.

Мама не выдержала и засмеялась.

Так папа с мамой дошли до калитки. И вдруг они увидели, что дверь их домика тихонько отворилась и из неё выскользнула не Самоварная Труба, не бабушка и не кто-нибудь из детей…

– Боже мой, – прошептала мама, прячась за дерево, – какой-то незнакомец!

– Может быть, это Хенрик? – прошептал папа и спрятался за другое дерево. – Стой тихо, сейчас мы его немного испугаем!

– Это не Хенрик! Этот человек на две головы выше нашего Хенрика, – заметила мама.

– Но кто же это, если не Хенрик? – удивился папа.

Незнакомец остановился посреди двора и посветил кругом карманным фонариком, потом зашёл в сарай и вынес оттуда лопату. Затем он перепрыгнул через забор и скрылся в лесу.

– Идём за ним, – прошептал папа. – Это, наверное, вор! Идём, мы его поймаем.

И папа с мамой тихонько пошли вслед за незнакомцем.

Незнакомец не спешил, и папа с мамой могли незаметно следовать за ним, не зажигая карманных фонариков. Они шли очень осторожно, но всё-таки папа наступил на ветку, и она громко хрустнула.

Незнакомец сразу же остановился и прислушался; папа и мама тоже остановились.

Незнакомец пошёл дальше, и папа с мамой пошли дальше.

Вдруг он снова остановился и вынул из кармана какую-то бумажку. Папа и мама видели, как он наклонился над бумажкой и посветил на неё фонариком. Затем он сложил бумажку и большими шагами зашагал вправо. Он сделал четыре шага вправо, потом два шага влево, один шаг назад и очутился возле большой старой ели.

– Как бы он не осветил нас… Дальше нам придётся ползти, – прошептал папа.

Неожиданно незнакомец исчез под нижними ветвями ели; папа и мама видели только его фонарик. Потом они услышали, что незнакомец копает землю.

Он копал и копал, а папа и мама подползали всё ближе и ближе.

– Наверно, он здесь прячет наворованные вещи. Подождём, пока он их выкопает, – сказал папа.

Вдруг что-то вылетело из-под ёлки. Мама чуть не вскрикнула, но, к счастью, успела крепко сжать губы. Это оказалась куртка незнакомца. Он работал так быстро, что ему стало жарко. Наконец папа и мама услышали, как лопата ударилась о что-то твёрдое.

– Ура! – раздался крик под елью.

Незнакомец копал дальше. Опять что-то вылетело из-под ели – теперь это оказалась лопата. Хорошо, что она не попала папе или маме в голову.

– Раз-два – взяли! – скомандовал голос под елью. Секунду спустя незнакомец показался меж ветвей с чем-то тяжёлым в руках.

– Пора! – шепнул папа и встал в полный рост. – Сдавайся без боя! Так будет лучше для тебя: нас двое, а ты один! – скомандовал он.

От испуга незнакомец даже вскрикнул. Он хотел побежать, но папа схватил его за руку, мама – за другую, и он сразу понял, что убежать ему не удастся.

– Неужели и в нашей старой доброй Норвегии развелись бандиты? – грустно спросил незнакомец. – Вам нужны деньги? У меня их немного. Вот держите, здесь пятьдесят долларов, и отпустите меня с миром. Я только сегодня вернулся домой на родину.

– С миром? – переспросила мама. – Отпустить тебя с миром, после того как ты взломал наш дом, а всё награбленное спрятал в лесу, рядом с местом преступления?

– Говорите, пожалуйста, помедленнее, – попросил незнакомец, – норвежский – мой родной язык, но я так давно его не слышал, что не могу сразу всё разобрать. Я всего несколько часов назад вернулся в Норвегию.

– И за это короткое время уже многое успел, как я вижу, – сказал папа. – Ну хватит, идём к нам домой – там ты всё объяснишь. Когда видишь друг друга, то и понять друг друга легче. А если ты не будешь слушаться, я мигом позвоню в полицию.

– Идёмте, только помогите мне нести этот ящик: он оказался тяжелее, чем я думал, – попросил странный незнакомец.

– Я пойду впереди и буду освещать вам дорогу, – сказала мама.

Она сразу сообразила, что если у незнакомца не будет в руках фонарика, то он не сможет убежать. Так они подошли к дому. Никто не говорил ни слова, каждый думал о своём.

Войдя в кухню, папа и мама удивились, что Самоварная Труба не начала лаять. Папа даже нагнулся, чтобы посмотреть, здорова ли она. Тогда Самоварная Труба подняла хвостик и весело залаяла навстречу папе.

Мама бросилась к бабушке, которая спала так крепко, что маме показалось, будто она лежит без чувств. Ей пришлось изо всех сил потрясти бабушку за плечо, прежде чем та проснулась и, вскочив, отрапортовала:

– Дежурство прошло благополучно, сдаю вахту папе.

– Хорошо дежурство! – пробурчал папа. – К тебе в дом заходил вор, обокрал нас, а ты даже не знаешь, что он стащил у тебя под носом. Сейчас мы откроем его ящик и всё выясним.

Бабушка испуганно заморгала.

– Какой же это вор? – сказала она. – Это Антон.

– Вот, пожалуйста, они с бабушкой уже лучшие друзья. Слишком ты, бабушка, доверчива, – упрекнул её папа.

– Антон, разве ты не ложился спать? – спросила бабушка, ничего не понимая.

– Нет, я не мог заснуть. Я всё время думал. Что это единственная ночь, которую я проведу в нашем старом доме, а я о нём так мечтал! Можно я сам открою этот ящик? – спросил он у папы.

– Открывай! – мрачно сказал папа.

Антон долго возился с крышкой; наконец она подалась. Все столпились вокруг ящика, предполагая увидеть множество наворованных вещей.

Но в ящике стояла всего-навсего одна лошадка. Да, да, простая деревянная лошадка, непохожая на всех остальных, какие им приходилось видеть.

– Я сам её сделал, когда был мальчишкой, – гордо сказал Антон. – Она ждала меня целых девятнадцать лет. И если бы у меня был сын, она досталась бы ему.

Папа и мама были в полном недоумении. И бабушке пришлось объяснить им, кто такой Антон.

– Бедный Антон! – всплеснула руками мама. – Как плохо мы тебя приняли! Сейчас мы это исправим!

Она поставила на стол всё самое вкусное, что только нашлось в доме, и устроила праздничный ужин в честь возвращения Антона из Америки.

Антон рассказал им, как они с отцом, матерью, братьями и сёстрами жили когда-то в этом домике. И все старались утешить Антона, который был очень огорчён, что его родители больше не живут здесь.

Мать Антона

На другой день все чемоданы и саквояжи Антона были погружены в кузов грузовика. Антон сел с папой в кабину, и они поехали в город.

Папа правил молча; он всё время думал о том, как Антон встретится со своими родителями, которых он не видел девятнадцать лет и которым он за всё это время почти не писал. Ведь Антон даже не знал, обрадуются ли ему родители после такой долгой разлуки.

Когда они остановились возле дома, где раньше жили папа, мама и восемь детей, папа выгрузил все чемоданы и хотел было уехать, но Антон задержал его:

– А ты разве не проводишь меня? Я сам не найду их квартиру…

– Найти нетрудно: второй этаж, дверь налево, – ответил папа.

– А чемоданы? Я же не могу взять их все сразу!

– Уж лучше скажи прямо, что хочешь, чтобы я зашёл вместе с тобой, – улыбнулся папа.

– Конечно хочу, – признался Антон. – Может, отец и мать так на меня сердиты, что и видеть меня не захотят, тогда ты замолвишь за меня словечко.

– Ладно, я с удовольствием, – согласился папа.

Когда они остановились перед квартирой стариков, у Антона не хватило храбрости постучать в дверь.

– Хочешь, я постучу? – спросил папа.

Антон молча кивнул.

– Войдите, – ответил голос из-за двери.

– Ну, заходи же, – подтолкнул папа Антона.

– Зайди ты первый.

– Давай войдём сразу оба, – предложил папа и взял Антона за руку, потому что боялся, как бы Антон не сбежал в последнюю минуту.

– Ах, это ты! Здравствуй! – приветствовала старушка папу.

– Но я не один, – сказал папа.

– Да это никак Антон! – воскликнула старушка. – Мальчик мой маленький, где же это ты был так долго?

– В Америке, – прошептал Антон, не в силах произнести больше ни слова.

Из комнаты, шаркая шлёпанцами, вышел старик; он так оторопел при виде сына, что тоже потерял дар речи и только молча гладил его по плечу.

Папа понял, что всё в порядке, и тихонько спустился к Хенрику и Хюльде.

Теперь у Хенрика и Хюльды была уже настоящая маленькая семья; у них появилась дочка, которую звали Анна-Офелия.

– Здорова ли наша малышка? – спросил папа.

– Да, да, у нас всё в порядке. Знаешь, нам надо сказать тебе одну вещь… – начала Хюльда.

– Дело в том, что мы обычно встречали Рождество вместе с вами, – перебил её Хенрик, – но в этом году к нам приедут из Нурланна родственники Хюльды, целых четыре человека, и нам придётся остаться дома.

– Ну конечно, я понимаю. Приятно иногда повидать близких, правда, Хюльда? – сказал папа.

– Да, мне так хочется показать им Анну-Офелию!..

В тот день папа и Хенрик, как обычно, ездили по городу и возили с места на место разные грузы. Папа вернулся домой поздно вечером, когда со всеми перевозками было уже покончено.

После ужина папа, мама, бабушка и дети вспоминали о событиях прошлой ночи. Все очень жалели Антона, которому был оказан такой скверный приём.

Вдруг в дверь постучали, и вошла мать Антона.

– Добрый вечер, – сказал папа. – А где же твой муж и Антон?

– Я одна приехала, – ответила мать Антона. – Они даже не догадываются, что я поехала к вам… – Она замолчала.

Папа, мама, бабушка и дети ждали, что она скажет дальше. Наконец все почувствовали неловкость и какое-то смутное беспокойство оттого, что их гостья молчит так долго.

– А что, если она хочет забрать наш дом? – прошептала Мона.

– Может быть, она привезла с собой деньги, чтобы купить его у нас? – прошептал Мадс.

Гостья начала тихонько покашливать, потом с трудом произнесла:

– Мне надо сказать вам одну очень важную вещь, но я просто не знаю, как начать.

Тогда папа сказал ей:

– Ты только произнеси первое слово, а дальше всё пойдёт как по маслу. И не бойся, пожалуйста. У тебя такой испуганный вид, что нам всем тоже стало страшно.

Старушка кашлянула ещё раз.

– Наш Антон… – Она снова замолчала.

– Ваш Антон – замечательный парень, – сказала бабушка, чтобы как-то помочь ей.

– Да, да, – вздохнула мать Антона. – Но он так огорчён, так огорчён, что чуть не плачет. Все девятнадцать лет в Америке он мечтал, что когда-нибудь вернётся домой и встретит Рождество вместе с нами в этом доме. И вот он вернулся, а дома у нас больше нет…

Старушка замолчала и опустила глаза, а папа, мама, бабушка и восемь детей испугались ещё больше.

– И самое главное, – продолжала старушка, – Антон пригласил в Осло на Рождество всех своих братьев и сестёр с их семьями. У нас соберётся так много народу, что я уж и не знаю, как мы все разместимся в нашей одной комнатке.

– Ты хочешь сказать… – начал папа, но голос у него сорвался, и он замолчал. Наконец он набрался храбрости и выпалил: – Ты хочешь снова купить у нас свой дом?

Все затаили дыхание.

– Нет! Нет! Что вы! – воскликнула мать Антона и даже подпрыгнула на табуретке. – Я об этом и не думала. Ни за что на свете я не хочу снова жить в этом доме! Нам так нравится жить в городе! Нет, я хотела попросить вас совсем о другом… Но наверно, это невозможно.

– Так в чём же дело? Говори скорей! – взмолился папа; он просто умирал от волнения.

– Мне очень трудно сказать это, – вздохнула старушка.

– А молчать ещё хуже, – заметила бабушка.

– Ну ладно, сейчас попробую. Дело в том… Я только хотела спросить, не одолжите ли вы нам этот дом на Рождество и на всю рождественскую неделю до Нового года, чтобы Антон мог встретить Рождество вместе со всеми родными здесь, в лесу, как он мечтал все эти годы. Он всегда представлял себе, что выйдет рождественской ночью в наш лес, увидит звёзды, ну и всякое такое… И всей нашей семье хватило бы здесь места, а вы бы могли пожить это время у нас: ведь раньше вы там помещались… Только я знаю, что вам не захочется уезжать отсюда. Так вы мне прямо скажите и, пожалуйста, не сердитесь на меня за мою просьбу. А Антон… он даже и не знает, что я поехала к вам…

На некоторое время воцарилось молчание.

Мортен посмотрел на Мину, Мина – на Милли, Милли – на Мону, Мона – на Мадса, Мадс – на Марту, Марта – на Мартина, Мартин – на Марен, Марен – на маму, мама – на папу, папа – на бабушку, бабушка посмотрела на мать Антона и сказала:

– Я бы с радостью одолжила вам дом на это время. Конечно, тебе очень хочется доставить радость Антону, но дом не мой и решаю здесь не я, а отец.

Папа повернулся к маме и сказал:

– Мне кажется, бабушка права, надо уступить им дом на это время.

– Я тоже так думаю, – согласилась мама.

Дети одобрительно закивали головами, а у матери Антона на глаза навернулись слёзы.

– Я так рада, так рада… – говорила она. – Вы все такие добрые, такие хорошие…

Она быстро попрощалась и уехала в город.

Всем было приятно, что мать Антона обрадовалась, но, по правде говоря, никому не улыбалось провести Рождество и всю рождественскую неделю в прежней тесной квартире.

– Может быть, нас пригласят к себе Хюльда и Хенрик? – спросила мама.

Но папа сказал:

– Нет, к сожалению, это невозможно, они как раз сегодня говорили, что ждут на Рождество гостей из Нурланна.

– Ну ладно, давайте ложиться спать, – предложила мама. – Что-нибудь придумаем.

И они действительно что-то придумали, но что именно, вы узнаете только в следующей главе.