Текст книги "Всё о папе, маме, бабушке и восьми детях"

Рождество

На другой день папа уехал из дому, как обычно. Мама занималась хозяйством, и казалось, что никто уже больше не думает о Рождестве.

Вернулся папа очень весёлый. Он схватил маму за руку, утащил её в гостиную, плотно закрыл дверь и прошептал маме на ухо:

– Всё в порядке. Я с ними обо всём договорился и уже закупил и отвёз всё, что надо. Только давай пока никому ничего не говорить. Пусть это будет сюрприз.

– Правильно! Ни слова! Я только скажу детям, что́ они должны взять с собой.

Весь вечер мама с трудом сдерживала смех, и дети никак не могли понять, чему она радуется, когда всем так грустно.

Ещё несколько дней назад дети усердно готовили рождественские подарки друг другу, а теперь уже больше никому не хотелось этим заниматься. Ведь они всё равно должны уехать из дому. Но мама пристыдила их:

– Нечего вешать носы! Я уверена, что у нас будет чудесное Рождество! И по-моему, мы должны сделать подарок Антону.

– Конечно, – согласился с ней папа. – Я заказал большую фотографию нашего дома. Я думаю, Антону понравится такой подарок.

– Мама, а ты поедешь в город за продуктами? – спросила Марен. – Ведь рождественский ужин нам всё равно надо приготовить?

– Да, да, конечно! – ответила мама, но в город так и не поехала.

– Может быть, ты заказала все продукты в магазине в Тириллтопене? – спросил Мартин через несколько дней.

– Может быть, – ответила мама.

В сочельник мама сидела, ничего не делая, и смотрела на белые, только что повешенные занавески.

– Разве ты не будешь, как обычно, тушить сегодня капусту, чтобы завтра было поменьше возни? – спросила Марен. – Ведь завтра уже Рождество. А раньше мы на Рождество всегда готовили жареную грудинку.

– Ты не беспокойся, Марен, всё будет в порядке, – сказала мама, не трогаясь с места.

Дети с удивлением смотрели на маму.

– Не будет завтра никакого Рождества, потому что ты ничего не делаешь! – воскликнула Мона.

– Как – ничего не делаю? Сейчас я буду упаковывать вещи. Нарядные платья мы наденем на себя, а лыжные костюмы я упакую в рюкзаки, – спокойно ответила мама.

– Зачем нам в городе лыжные костюмы? – спросила Марен.

– Не спрашивай, а помогай мне. Для рождественских подарков нужно взять отдельный мешок, – сказала мама.

– Возьми мой старый морской мешок, – посоветовал папа. – Он как раз подойдёт.

– Мне снова придётся спать на кухонном столе? – спросила бабушка. – Только бы не свалиться с него, я ведь уже не такая молодая, как раньше.

– Не беспокойся, бабушка, я уверен, что спать тебе будет хорошо, – успокоил её папа.

– Легко сказать, – заметила бабушка, – ты вот скачешь, как мяч, тебе и не страшно.

Папе очень понравилось, что он похож на мяч, и он весело запрыгал по кухне.

Наступило Рождество.

И как раз в то время, когда все люди были заняты украшением рождественского стола, перед домом в лесу стоял грузовик, в кузове которого лежали рюкзаки с одеждой и папин морской мешок с рождественскими подарками. Мама в последний раз обошла дом, проверяя, всё ли в порядке. Бабушка прошмыгнула в сарай с горшочком каши. Мортен побежал за ней.

– Это для ниссе? Да, бабушка? – прошептал он.

– Да. Только не говори никому об этом. Теперь таких вещей уже никто не понимает.

– А я понимаю, – гордо сказал Мортен. – Я всегда буду угощать ниссе кашей на Рождество.

В лесу послышался шум автомобиля.

– Они едут на такси, – сказала мама.

Антон и его родственники действительно приехали на такси, но не на одном. Во двор въехали сразу три машины, и из них вышло множество людей.

– Это все мои дети и внуки, – сказала мать Антона, – а правнуков у меня, к сожалению, ещё нет.

– Вот ключ. Желаю вам счастливого Рождества. Особенно тебе, Антон! – сказал папа и сел в кабину.

Дети мигом забрались в кузов, и грузовик выехал на лесную дорогу. Папа, наверно, задремал за рулём, потому что он не свернул на городскую дорогу, а продолжал ехать дальше в лес.

– Папа, ты не туда едешь! – крикнул в кабину Мартин.

Папа сделал вид, что ничего не слышит.

– Папа, ты перепутал дорогу! – закричали все дети.

– Ты сошёл с ума, отец! – закричала бабушка и поднялась в кузове во весь рост.

Тогда папа высунулся из кабины и громко скомандовал:

– По местам! Отставить разговоры! – и поехал дальше.

– Может быть, папа хочет, чтобы мы встретили Рождество в лесу? – спросил Мадс.

– Мне тоже так кажется, – согласилась бабушка.

– А ведь здесь очень красиво! – заметила Марен.

– Но это всё-таки рождественский вечер! Его надо встречать дома, – сказала Мона.

А папа ехал всё дальше и дальше. Они выехали из лесу, дорога поднималась на холм. Вокруг расстилались поля, а на самой вершине холма лежала уже знакомая детям усадьба.

– Наверно, папа хочет пожелать счастливого Рождества Анне и Ларсу, – догадалась Марен. – Теперь мне понятно, почему он поехал по этой дороге.

Грузовик въехал во двор. На крыльце стояли Ларс и Анна.

– Добро пожаловать, добро пожаловать! Мы уже давно ждём вас! – хором приветствовали они гостей.

Дети спрыгнули на землю; Ларс помог бабушке спуститься вниз; из кабины вышли папа, мама и Самоварная Труба.

– Добро пожаловать! – ещё раз пригласила их Анна. – Мы очень рады, что вы приехали к нам. Без детей в доме не бывает настоящего Рождества.

– Ну, если вам только этого не хватает, то я не сомневаюсь, что вы останетесь довольны, – засмеялся папа.

– А разве мы… – начала было Мона.

– Заходите, заходите, – перебил её Ларс.

Передняя в доме была празднично украшена рождественскими колокольчиками, на столе горели три огромных свечи.

– Раздевайтесь, пожалуйста, – говорила Анна. – Для всех дам я приготовила постели в большой зале. Я топила там и вчера и сегодня. Думаю, вы не замёрзнете.

– Слышишь, бабушка, – засмеялся папа, – тебе не придётся спать на кухонном столе!

– Так мы останемся здесь? – удивилась бабушка.

– Конечно, вы останетесь у нас. А разве вы этого не знали? – спросил Ларс. – Ну, раздевайтесь поскорее, уже пора садиться за стол.

– А где будут спать мужчины? – поинтересовался Мортен.

– Мужчины будут спать в комнате для гостей. Ларс вам всё покажет.

Пока все приводили себя в порядок после дороги, бабушка подошла к Анне и тихонько спросила:

– Ты пойдёшь в хлев до того, как все сядут за стол?

– Конечно, – улыбнулась Анна.

– Можно и я с тобой?

Через некоторое время Анна и бабушка, захватив с собой хлеба, моркови и капусты, пошли в хлев, где стояли коровы. Бабушка была счастлива. Она подходила к каждой корове, клала ей в кормушку угощение и приговаривала:

– Ешь и пей на здоровье, сегодня праздник.

Когда они вернулись из хлева, Анна зазвонила в колокол, созывая всех к столу. И, сидя за большим праздничным столом, Марен наконец поняла, почему маме не нужно было тушить капусту и жарить грудинку.

Маленький подарок Антона

Кончилось Рождество, наступил Новый год, и папа, мама, дети и бабушка поехали домой.

Дом стоял тихий и спокойный, как будто за эти дни ничего и не произошло. Никто бы не догадался, что он только что принимал чужих людей. Впрочем, Антон и его родные были не совсем чужие: они родились и выросли в этом доме. Но это было давно.

Как только грузовик остановился во дворе, дети спрыгнули на землю. Они бегали вокруг дома, принюхиваясь, совсем как Самоварная Труба.

– Я вижу следы! – закричал Мадс.

– Было бы странно, если бы ты их не видел, – заметила бабушка, – ведь не по воздуху же они здесь летали!

И бабушка направилась к сараю – посмотреть, как в её отсутствие жили куры. Всё оказалось в полном порядке. Куры сидели на насесте и тихонько кудахтали во сне.

Папа и мама вошли в дом и зажгли свечи. Со двора бабушке казалось, что дом проснулся и радуется возвращению своих настоящих хозяев. Только в её каморке было ещё темно.

Бабушка поспешила в дом, чтобы поскорее зажечь свет и у себя.

– Бабушка, ты здесь? – удивлённо спросила мама, когда бабушка появилась на кухне. – А мне послышалось, что ты возишься у себя в комнате. Правда, хорошо у нас дома? Смотри, как они всё прибрали. По-моему, теперь здесь чище, чем перед нашим отъездом.

– Сейчас я посмотрю, что делается у меня, – ответила бабушка и вошла в свою каморку. Она хотела что-то сказать маме, но в испуге выбежала назад в кухню.

– Что случилось? – воскликнула мама.

– М-м-мне показалось, что ты позвала меня, – пробормотала бабушка.

Ни за что на свете она бы не осмелилась сказать всем, что́ она увидела у себя в каморке. Бабушка подошла к зеркалу, висевшему на стене, и заглянула себе в горло.

– Ты какая-то странная, бабушка, – сказала мама. – Что ты делаешь?

– Смотрю, не заболела ли я.

– Заболела? Ты просто устала после поездки. Выпей чашечку кофе, и всё пройдёт.

– А где отец? – вдруг подозрительно спросила бабушка.

Это, конечно, он вздумал подшутить над ней, пока она сидела на кухне и разговаривала с мамой. Она даже не заметила, когда он прошёл к ней в каморку.

Вдруг все ясно услышали, как в бабушкиной каморке кто-то несколько раз громко топнул и раздался звук, похожий на мычание.

– Что это там у тебя, бабушка? – удивилась мама.

– Ничего особенного, – сердито ответила бабушка. – Твой муж развлекается. Не успел приехать домой, как уже вздумал потешаться над старухой.

– Ты думаешь, это отец?

– А кто ж, кроме него, будет мычать и пугать бедную старуху? Конечно он.

Снова послышалось мычание, и на этот раз гораздо громче.

– Ну хватит, отец, иди пить кофе! – крикнула мама.

«Му-у-у!» – раздалось в ответ. Это было негромкое, спокойное мычание, в нём даже слышалась некоторая грусть.

– Я сделаю вид, что ничего не слышу, – сказала бабушка.

– Хорошо, пусть он сидит там сколько ему заблагорассудится, – сказала мама и громко позвала: – Марен, Мартин, Марта, Мадс, Мона, Милли, Мина, Мортен, идите ужинать! Я буду кормить всех, кто не мычит, а кто мычит – ужина не получит!

Дети наперегонки сбежали с лестницы.

– Мама, нам подарили карандаши и ручки! – воскликнула Мона.

– И ластики! – добавила Милли.

– Это Антон! – догадалась бабушка.

– А я в кухонном шкафу нашла новую поварёшку – это, конечно, тоже его подарок, – сказала мама.

В это время в кухню вошёл папа, но он вышел вовсе не из бабушкиной комнаты. Мама и бабушка очень удивились.

– Что же ты зимой через окна лазишь? – заворчала бабушка, которая думала, что папа вылез из окна её комнаты нарочно, чтобы её одурачить.

Папа с удивлением взглянул на неё и покачал головой, видимо не понимая, о чём она говорит.

– А ты неплохо мычишь, – продолжала бабушка.

Глаза у папы от удивления стали совсем круглые.

– Ты бабушке даже не дал прийти в себя после дороги и сразу принялся за свои шутки, – упрекнула его мама. – Если тебе так хочется, можешь мычать здесь, за столом, – мы все тебя послушаем.

– Для вашего удовольствия я готов даже мычать, – улыбнулся папа. – Сначала вы услышите самое обычное мычание, оно означает: я стою в хлеву.

И папа замычал во всё горло. За обычным мычанием шло радостное мычание на лугу…

Не успел папа замычать в третий раз, как Марен воскликнула:

– Первый раз слышу эхо у нас на кухне!

– А разве ты не знала, что у нас дом не простой, а с фокусом? – спросил папа. – Вот послушайте, я сейчас замычу, а вы молчите. Му-у-у!

«Му-у-у-у!» – раздалось из бабушкиной каморки.

– Действительно, чудесный дом, – сказала мама. – Но такого громкого эха не бывает. Там кто-то есть.

Бабушка с изумлением смотрела на папу:

– Разве это не ты прятался у меня в комнате в каком-то большом ящике? А кто же тогда это был?

– Ничего не понимаю! Какой ящик? – спросил папа.

– Огромный. Он стоит у меня в комнате.

Папа направился к бабушкиной каморке, мама, бабушка и дети – за ним.

Бабушка не ошиблась: у неё в каморке действительно стояло что-то похожее на огромный ящик, а в нём мирно жевала сено настоящая живая корова. Время от времени она негромко мычала.

– Корова! – воскликнула бабушка. – Настоящая, живая! Ах ты, моя милая, как же ты сюда попала? Напугали мы тебя, бедненькую?..

– У неё на шее записка, – сказала Мона.

Папа подошёл к корове, погладил её по спине и снял записку. На листке с одной стороны большими буквами было написано: «Большой семье маленький подарок от Антона», а с другой стороны маленькими буквами было написано: «Дорогие папа, мама, бабушка и восемь детей! Все девятнадцать лет, что я жил в Америке, я мечтал о том, как вернусь домой на Рождество и подарю отцу с матерью корову, которую им всегда очень хотелось иметь. Вернувшись в Норвегию, я купил корову и попросил, чтобы её доставили сюда на Рождество. Но оказалось, что мои родители теперь живут в городе и не могут держать корову. А вы так хорошо меня встретили, что я подумал – пусть эта корова останется вам».

– Хотела бы я знать, доил ли кто её сегодня вечером? – спросила бабушка.

Она быстро нашла маленькую скамеечку, ведро, открыла одну стенку ящика, в котором стояла корова, и вошла к ней.

– Роза, моя Розочка, – говорила бабушка и гладила корову по спине и по бокам. – Ты соскучилась? Ты стояла и ждала нас?

– Боже мой, куда же мы её денем? – словно очнулась вдруг мама.

– Я тоже об этом думаю, – сказал папа. – Если бы теперь была весна, мы бы с Хенриком живо соорудили ей какой-нибудь хлев. Но зимой… Зимой строить трудно. Да и денег у нас не осталось. Всё, что было, мы истратили на праздники.

– Значит, вы считаете, что мы не сможем держать корову? – спросила бабушка дрогнувшим голосом.

– Нет, нет, нет! – испугался папа. – Не волнуйся! Уж если нам подарили эту корову, мы сделаем всё, чтобы ей у нас было хорошо. Просто нам до весны придётся держать её в доме.

– Конечно, пусть стоит здесь, а я смогу спать на скамье в кухне, – предложила бабушка.

– Не говори глупостей! – отозвался папа. – В твоей комнате она не останется. Смотрите на меня все и отвечайте! Какой комнатой в нашем доме мы пользуемся меньше всего?

– Гостиной! – закричала Милли. – Правда, папа? Мы почти никогда в ней не бываем, потому что на кухне гораздо уютнее!

Мама вздохнула: они действительно почти никогда не пользовались гостиной, но мама ею очень гордилась и каждый день тщательно вытирала в ней пыль.

Папа сразу понял, о чём подумала мама.

– Весной, когда хлев будет готов, я вычищу и отремонтирую гостиную. И ты украсишь её, как тебе захочется. Сейчас мы с Мартином отнесём туда этот ящик, а бабушка отведёт пока корову на кухню. Беги в сарай, Мадс, принеси мне пилу. Как ты её назвала, бабушка, Розой, кажется?

– Да, да. Пусть её зовут Розой, – попросила бабушка.

– Очень хорошо, – сказал папа.

Папа и Мартин унесли ящик в гостиную, а бабушка увела Розу на кухню. Там её увидела Самоварная Труба и подняла страшный шум. Она лаяла, бегала и прыгала вокруг Розы. Бабушка прикрикнула на неё, но Самоварная Труба не унималась. Тогда Роза нагнула голову и фыркнула, как настоящий бык.

Самоварная Труба метнулась стрелой под стол. Она сразу поняла, что с этой коровой шутки плохи.

Роза стояла посреди кухни, ища глазами исчезнувшую Самоварную Трубу. Но вместо неё она увидела много незнакомых интересных предметов. Она высунула длинный язык и лизнула кусок мыла, который лежал на лавке. Потом подняла голову и принялась жевать бахрому от абажура.

– Розина спальня готова! Ведите её сюда! – крикнул папа.

Бабушка отвела Розу в гостиную. Такого прекрасного хлева Роза не видела никогда в жизни. На стенах висели картины, а окна были украшены белыми занавесками.

– Завтра утром детям придётся сходить к Ларсу и спросить, не продаст ли он нам немного сена. А я в городе куплю комбинированных кормов. Голодной ты у нас не будешь, не бойся, – сказал папа Розе.

– Давайте пока никому не говорить, что у нас есть корова, а то как-то неудобно, что мы держим её в доме, – попросила Марен. – Нас в школе засмеют.

– Да, лучше не говорить, – поддержал её Мартин. – А то нас задразнят.

– Можно я скажу только Уле-Александру? Он никому не проболтается! – попросил Мадс.

– Ему, конечно, можно, ведь он приходит к нам почти каждый день, – разрешил папа.

А Роза задумчиво жевала сено и разглядывала портрет папиного дедушки, который висел прямо перед ней.

Бабушка сияла. Неужели это правда, что у неё на старости лет вдруг появилась своя собственная корова? Ведь всю жизнь она ходила за чужими коровами. В эту ночь она просыпалась несколько раз, на цыпочках выбегала и проверяла, стоит ли там Роза.

Папа лечит детей

Ни одной корове на свете не жилось так хорошо, как Розе.

На окнах в гостиной висели занавески и стояли горшки с цветами. Время от времени кто-нибудь из детей приходил в гостиную, убирал в стойле и сыпал в него сухие опилки. Ведь Роза не умела, как Самоварная Труба, проситься на улицу.

Дети по очереди помогали бабушке. По утрам после уборки они становились в кружок и смотрели, как бабушка доит Розу.

– Смотрите, смотрите, – говорила им бабушка, – так и научитесь доить. Если человек не умеет доить, то немногого стоит.

Бабушка пятьдесят лет ходила за коровами, поэтому она знала, что говорит.

Потом дети отправлялись в школу. Но с некоторых пор они перестали любить школу. Если бы Роза стояла в обычном хлеву, как все другие коровы, они бы с радостью рассказали о ней своим школьным товарищам. Но ведь Роза стояла в комнате с занавесками и цветочными горшками. А кроме того, от детей стало пахнуть хлевом.

Мадсу было лучше всех: он учился в одном классе с Уле-Александром, а Уле-Александр уже знал про Розу.

Если кто-нибудь в классе начинал подозрительно принюхиваться, Уле-Александр сразу же говорил о том, что мокрые шерстяные носки почему-то пахнут хлевом.

А мокрых шерстяных носков и варежек в классе было очень много. После каждой перемены мальчики сушили их на батарее.

– Шерсть от овец, она и пахнет овцами, – говорил Уле-Александр.

И все переставали удивляться, почему в классе вдруг запахло хлевом.

Да, Мадсу было легко, а вот Марен и Марте было гораздо хуже.

Марен в этом году начала учиться в гимназии, и, когда девочки в её классе презрительно морщили носы и заговаривали о коровнике, бедная Марен просто не знала, куда ей деваться. Некоторые девочки приходили в класс надушенные, и вот однажды Марен взяла мамины духи и вылила на себя чуть не полфлакона. Но всё равно девочки сидели сморщив нос, и даже учительница сказала:

– Чем это у нас пахнет в классе?

А Марте было ещё труднее, потому что она очень легко краснела. Когда одна из девочек сказала, что в их классе пахнет хлевом, Марта стала красная как помидор. Хорошо, что у Марты была добрая учительница, которая тут же выручила её:

– Это очень приятный запах. Должна признаться, что здесь, в Тириллтопене, мне его не хватает. Ведь, наверно, многие из вас даже не знают, как выглядит настоящий хлев?

Марта покраснела ещё больше: она подумала, что учительница и не подозревает, как выглядит тот хлев, в котором стоит их Роза.

Скорей бы уж наступила весна и папа с Хенриком построили бы для Розы настоящий хлев! Но до весны было ещё так далеко…

Однажды утром мама очень испугалась: заболели все дети, кроме Мортена.

– Ничего не понимаю, – сказала мама, – у Марен болит голова, у Мартина – горло, у Марты – плечо, у Мадса – колено, у Моны – голень, у Милли – ступня, а у Мины – мизинец на ноге.

– Бедные дети, – вздохнула бабушка.

Она тоже замечала, что в последние дни дети были не такие весёлые, как обычно.

– Разве дети не идут сегодня в школу? – спросил за завтраком папа.

– Нет, все, кроме Мортена, больны, а он ведь ещё не ходит в школу, – ответила мама.

– Чудеса! – сказал папа. – Позови их сюда, я посмотрю, что с ними.

– Но ведь они больны! – воскликнула мама.

– Неужели они даже с лестницы не в состоянии спуститься?

Папа надел мамин белый фартук, нацепил на нос бабушкины очки, на шею повесил толстый шнурок с прищепкой для белья, который должен был изображать докторскую трубку. В одну руку он взял деревянную ложку, а в другую алюминиевую воронку, через которую мама разливала по бутылкам ягодный сок. Дети выстроились перед папой в очередь.

– Так, Марен, у тебя, значит, болит голова? – спросил папа и осторожно постучал по её лбу деревянной ложкой.

– Да, – хихикнула Марен, которой стало нестерпимо смешно при виде такого доктора.

– Мартин, покажи горло! Ведь у тебя горло болит, я не ошибся? Мать, принеси мне твою серебряную ложечку, которую тебе подарили в день совершеннолетия.

Мартин открыл рот, и папа через воронку заглянул ему в горло.

– Горло совершенно чистое. Ты болен притворством! Марта, покажи своё плечо.

Марта подошла к папе. Папа сначала покрутил ей одну руку, потом другую. Марта смотрела на него открыв рот.

– Ты заразилась притворством от Мартина, – определил папа её болезнь.

Потом папа как бы случайно уронил под стол шарик и попросил Мадса достать его. Мадс быстро опустился на четвереньки и достал шарик.

– А у кого это болело колено? – спросил папа.

Мадс испугался – он совсем забыл о своём колене, но было уже поздно.

Папа занялся Моной. Он дал ей в руки скакалку и попросил её попрыгать, но хитрая Мона помнила, что у неё болит голень, и прыгать отказалась.

– Смотрите, мышь! – вдруг крикнул папа.

Тут уж Мона не выдержала и прыгнула на стул, забыв про свою голень.

У Милли болела ступня, а у Мины – мизинец на ноге, но, когда папа потрогал их за голые пятки, они так захохотали, что долго не могли остановиться.

– Понятно, – сказал папа, – а теперь расскажите, в чём дело.

Дети переглянулись, и Мартин ответил за всех:

– Просто от нас пахнет хлевом. И все в школе это замечают. Если ребята в Тириллтопене узнают, что мы держим корову в комнате, они будут каждый день приходить сюда и глазеть на неё и засмеют нас.

– Да, – сказал папа, – плохо дело. Я уж думал об этом. У нас весь дом пропах хлевом.

– Ну что ж, поставим Розу на зиму к Ларсу, – вздохнула бабушка, – другого выхода нет.

– Это тоже не выход, – сказал папа. – Нет уж, придётся нам с Хенриком построить для Розы хлев, хотя сейчас зима и работы у нас с ним в городе по горло.

– Отец Уле-Александра сказал, что поможет тебе, если потребуется, и дедушка тоже, – сообщил Мадс.

– Тогда сегодня вечером мы обсудим, что́ нам необходимо для постройки хлева, – объявил папа и уехал на работу.

Вечером в домике в лесу собралось много серьёзных людей: дедушка и бабушка Уле-Александра, сам Уле-Александр и его отец, Хенрик, папа, мама, бабушка и все восемь детей. Это был комитет по строительству хлева. Члены комитета пили кофе и обсуждали постройку хлева для Розы.

И вот работа закипела. Работали каждый день после обеда. Сначала с того места, где должен был стоять хлев, счистили весь снег. Потом начали долбить в земле ямы. Это была тяжёлая работа, и продвигалась она медленно.

И хотя Роза всё ещё стояла в гостиной, детям стало легче ходить в школу. Ведь уже недалёк был тот день, когда они смогут рассказать про Розу.