Текст книги "Темное наследство"

Эпизод 10

Шаги раздавались совсем близко. Внезапно оба преследователя остановились.

– Она не могла так далеко уйти. – Это говорил долговязый. – Должно быть, побежала в другую сторону.

– Нам нельзя без неё возвращаться, – сказал второй.

– Мы найдем её, – ответил долговязый.

Сердце у меня тяжело бухало в груди. Они меня не заметили. Я ещё сильнее вжалась в землю, словно это могло сделать меня невидимой. Казалось, они совсем рядом. Я не решалась подняться, чтобы посмотреть, но, видимо, что-то загораживало им обзор. Наконец я осторожно перевернулась на спину и увидела прямо позади себя несколько поваленных деревьев, усыпанных толстым слоем сухих сосновых иголок. Если мне удастся забраться в это укрытие, они точно меня не найдут.

– Пройдём-ка туда ещё немного, – услышала я, как сказал долговязый.

Куда они шли? Я прислушалась к звуку шагов. Они удалялись или это лишь игра моего воображения? Придётся рискнуть. Я быстро поползла по-пластунски.

– Что это? – внезапно спросил один из них.

Я замерла.

– Где? Я ничего не слышу. Пошли!

И я, почти не дыша, вползла под упавшие деревья. Моих преследователей больше не было слышно – то ли они сдались и повернули назад, то ли продолжили искать в другом месте. На всякий случай я выждала в своём укрытии ещё некоторое время, прежде чем осмелилась выбраться и встать на ноги. Мне срочно нужно домой – забрать флешку и избавиться от бумаг, доказывающих мою причастность к ограблению хранилища. Надо как-то добраться до шоссе, но сначала избавиться от верёвки, которая по-прежнему связывала руки. Я огляделась по сторонам. Кругом сосны, ели, мох и массивные валуны. Я не сразу заметила камень с острыми краями. Миновала целая вечность, прежде чем мне удалось перетереть верёвку и сорвать её с рук. На лицо упали дождевые капли… «Зато Алиса наверняка уже долетела, – подумала я, – а это самое главное». Прислушиваясь к далёкому шуму, я выбралась на шоссе и пошла вдоль дороги. Проезжавшие мимо машины снижали скорость и объезжали меня, но никто из них не остановился, чтобы меня подобрать. Я не знала, что это была за дорога и куда она вела. Мне не встретилось ни одного указателя. По одну сторону от шоссе возвышался лес, по другую – зеленело поле. Над головой – серое небо, затянутое тучами. Поёживаясь от холода, я надеялась, что набреду на чей-нибудь дом и мне дадут позвонить по телефону, чтобы вызвать такси. Вдруг перед мной на обочине остановился автомобиль, и из него вышла пышноволосая женщина в белой ветровке.

– Вам помочь? – спросила она. – Я могу вас подвезти. Вам куда? – прямо спросила она.

– В Стокгольм, – ответила я охрипшим голосом. Я почувствовала, как силы покидают меня, и едва удержала равновесие, чтобы не упасть.

Женщина тут же подскочила ко мне и, поддерживая под локоть, повела к машине. Звали женщину Аннели. Выключив аварийный сигнал, она выехала на дорогу.

– Злой муж?

Я ответила неопределённым мычанием.

– Здорово он вас отделал. Знаете, я работаю в Приюте для женщин уже двадцать лет и знаю, каково это. Вы даже не представляете, сколько случаев плохого обращения с женщинами я перевидала за эти годы. Вы должны сообщить в полицию, – решительно заявила Аннели.

– Знаю, – кивнула я.

– Все так говорят, да мало кто делает, – заметила Аннели.

– Я обещаю. Тот, кто в этом виноват, должен ответить за свои преступления, – еле слышно прошелестела я.

Я так много кричала от боли, что посадила себе голос, а стоило мне открыть рот, как всё лицо сводило судорогой.

– Вот и славно, потому что я знаю, что вас ждёт в противном случае. Вас просто-напросто убьют.

Всю оставшуюся дорогу Аннели рассказывала жуткие истории о бойфрендах-психопатах, сожителях со странными наклонностями и законных мужьях, считающих, что они имеют полное право поднимать руку на своих женщин.

Я слушала, и мне становилось ещё хуже, если это только было возможно.

– На расследование преступлений, на борьбу с футбольными хулиганами, грабителями и бандитами расходуются огромные средства, но на это денег никогда не хватает. Мы боремся изо всех сил, чтобы хоть что-то изменить. Да-да, вот в каком обществе мы живём. А кто-то ещё смеет говорить о равноправии, – вздохнула Аннели.

Я попросила высадить меня в Мерсте.

– Но может быть, вам лучше в больницу? – спросила Аннели. – Вы же едва на ногах держитесь.

– Нет, не нужно. Большое вам спасибо за то, что выручили меня. Я никогда этого не забуду, – сказала я и горячо пожала своей спасительнице руку.

– Ерунда. Мы, женщины, должны помогать друг другу, – серьёзно ответила Аннели.

Я села на электричку и, сойдя на нужной станции, зашагала к Виикену. Начинало смеркаться. Я поняла, что стоит поторопиться, если я хочу, чтобы всё получилось. К тому же я до сих пор не знала точно, сколько времени отсутствовала.

Вскоре я уже подходила к дому. Под покровом темноты пробралась через соседский сад и вышла к задней двери, ведущей на кухню. Она была не заперта, и я вспомнила, что, когда такси с тобой уехало и я вышла на улицу, чтобы отвлечь на себя внимание бандитов, эта дверь осталась открытой. Внутри было темно. Внезапно я замерла и прислушалась. В доме кто-то был. Я явно слышала чьи-то шаги в прихожей. Они были мне знакомы. Неужели такое возможно? Это была ты, Алиса. Словно призрак, ты неясным пятном появилась в сумерках прихожей и из темноты смотрела на свою перепачканную, оборванную мать.

– Что ты здесь делаешь? – хрипло спросила я.

– Я прочитала записи, которые ты положила мне в сумку, до самолёта всё равно оставалось время. – И ты заплакала.

Осторожно подойдя в темноте, ты протянула ко мне руки. В одной из них ты держала пистолет.

– Ты сбежала от них?

Мне пришлось приложить все силы, чтобы не упасть. Я оперлась о дверной косяк. И, не выдержав, заплакала.

– Пока меня не было, ты не заметила, крутились ли возле дома какие-нибудь незнакомые люди? – спросила я тебя.

– Не знаю. Я особенно не смотрела. Когда обнаружила, что тебя нет, то поехала к Элле, но дома у них никого не было, и я вернулась. Мама, я боюсь.

Я обхватила тебя и крепко прижала к себе. Слёзы струились у тебя по щекам, и мы обе всхлипывали. Затем я опустила руки и осторожно взяла у тебя папку с планом ограбления и пистолет.

– Зачем ты вернулась?

– Спасать тебя.

– Возьми свои вещи. Я отвезу тебя в аэропорт. Здесь нельзя оставаться. Они идут по пятам.

Я поднялась в кабинет Эрика и достала флешку, которую спрятала за трубой отопления. Следом вошла в спальню и, осторожно отодвинув занавеску в сторону, посмотрела на улицу. Она была пуста: ни машин, ни людей. Быстро положила в сумку флешку, ноутбук и пистолет. Запихала туда же первую попавшуюся под руку одежду из шкафа, прихватила косметичку из ванной и, сбежав по лестнице, повела тебя к машине.

– Ты ничего не забыла? Неизвестно, когда можно будет вернуться.

Ты кивнула. Мы сели в машину. Я стремительно выехала на дорогу и, выжав газ, понеслась вон из квартала. Но не настолько быстро, чтобы чуть дальше на перекрёстке не заметить силуэт долговязого в кабине белого автофургона. Я резко свернула влево. Успел ли он меня увидеть? Очень может быть. Так поздно на улицах больше никого не было, зато я лучше знала свой квартал, чем мои преследователи. Я сделала ещё несколько кругов между домами, чтобы уйти от погони, и выехала на трассу в совершенно другом месте. Белого автофургона не было. Мне удалось оторваться. Лишь оказавшись на трассе, я почувствовала себя спокойнее. Скоро мы будем на месте. Ты тихо сидела, обеими руками вцепившись в сумку. Даже в темноте салона было видно, какая ты бледная. Мы приближались к трассе Е4. И тут я заметила мигающий огонёк на приборной доске и что есть силы ударила по рулю.

– Чёрт, только не сейчас!

Ты аж подпрыгнула от неожиданности:

– Что случилось?

– Бензин заканчивается. Придётся остановиться и заправиться, – сказала я.

Мы подъехали к бензоколонке, которая находилась прямо у выезда на трассу. В этот ночной час там никого не было. Горели жёлтые огни. На тёмной парковке чуть поодаль стояло лишь несколько пустых такси.

– Смотри по сторонам, – бросила я тебе, выскакивая из машины и на ходу доставая банковскую карту.

Схватила шланг и быстро воткнула его в отверстие бензобака. Казалось, прошла целая вечность. Я следила за указателем топлива в баке. Полбака хватит. Повесила насос на место и закрыла крышку бензобака. Быстро запрыгнула в машину и, заведя мотор, повернулась к тебе, чтобы сказать, что всё в порядке, но тебя на месте не было. Я подняла голову. И увидела спину долговязого. Крепко схватив, он тащил тебя к парковке с пустыми такси. Ты пиналась и брыкалась изо всех сил. В его руках ты была похожа на маленького паяца. Ни секунды не раздумывая, я достала пистолет из сумки и сняла его с предохранителя. Быстрым, неслышном шагом приблизилась к долговязому. Ты вскрикнула. И когда тот толкнул тебя в белый автофургон, припаркованный позади такси, я приставила дуло пистолета к его голове:

– Отпусти её.

Долговязый замер. Он явно не ожидал, что я окажусь так близко. Ты быстро высвободилась из его ослабевшей хватки и выскочила наружу.

– Беги к машине, Алиса! – крикнула я.

Ты побежала, а я осталась стоять, вжимая дуло пистолета в затылок этого негодяя.

– Достань своё оружие и брось на землю.

Долговязый не ответил, но, поколебавшись, сделал, как я велела. Пистолет со стуком упал на асфальт.

– Пни его ко мне.

Он послушался, и пистолет оказался у моих ног. Я подобрала его.

– Если пошевельнёшься – убью.

Я прицелилась и несколько раз пальнула по шинам. Руки у меня дрожали, и мне пришлось сделать несколько выстрелов, прежде чем я попала. Колёса с тихим свистом начали спускать воздух. Долговязый стоял неподвижно, словно окаменел. Я резко развернулась и, проделав последние метры до машины бегом, прыгнула внутрь и вырулила на трассу. Ты прерывисто дышала, по твоим щекам текли слезы. Долгое время мы молча ехали по тёмному шоссе.

– Теперь, после всего того, что узнала, я даже не понимаю, как к тебе относиться, – сказала ты. – Я должна жалеть тебя? Или ненавидеть?

– Ни то и ни другое. И потом, ты ведь вернулась, чтобы спасти меня. Мой отец перед смертью велел мне не повторять его ошибок. И я всю жизнь старалась, чтобы моя судьба сложилась по-другому. Я сделала всё, чтобы его предостережение не сбылось. И вот результат. Но считай, что это уже позади.

– А Янэ думала, у тебя рак, – всхлипнула Алиса. – Как ты могла сказать ей такое?!

– Бедняжка Янэ. Она не должна была тебе ничего рассказывать. Но пусть она пока и дальше думает, что я умираю от рака. Я обязательно поговорю с ней, но сейчас нам нужно уладить дела поважнее. – И я достала флешку из кармана на груди. – Мне нужно кое-что сделать.

Мне удалось посадить тебя на самолёт до Амстердама, откуда затем ты должна была вылететь в Нью-Йорк. В аэропорту Арланда было довольно безлюдно, но всё же те, кто встретился нам по пути, с подозрением косились на моё лицо в синяках и испачканную одежду.

По залу ехал уборщик на поломоечной машине, вдоль стен стояли ожидавшие рейса пассажиры с дорожными сумками. Мы с тобой, держась рядышком, прошли через просторный зал регистрации. Ты молча обняла меня и повесила сумку на плечо. Я смотрела тебе в спину, когда ты проходила контроль безопасности. А потом ты исчезла из виду. «Однажды я должна буду вернуть её обратно», – подумала я.

Я вышла из здания аэропорта и направилась к стоянке. Вокруг ни души, лишь невдалеке курили и болтали двое таксистов. Близость людей слегка успокоила меня, но всё же я почти бегом преодолела расстояние до машины. Я села и повернула обратно в Стокгольм. Приближаясь к городу, съехала с трассы и углубилась в какой-то жилой микрорайон. Моя машина была совершенно одна в темноте. Остановившись, я достала из сумки ноутбук и включила его.

Больше всего мне хотелось сейчас лечь и уснуть… и спать долго-долго. Но вместо этого я вошла в Сеть и нашла нужный адрес. Теперь я могу передать полиции ту запись, которую передал мне Мик. Я вставила флешку в разъём и прослушала разговор ещё раз.

– У нас в хранилище есть свой человек. Нет такого, чего бы он не знал о своей работе. Он говорит, у них там есть счётная комната, в которую сравнительно легко пробраться. Я всё хорошенько взвесил и считаю, что у нас неплохие шансы разжиться довольно крупной суммой, примерно в 50-100 миллионов.

Внезапно говорившего прервал телефонный звонок.

– Да, это Карл Хоффман, – ответил мужчина и вышел.

Дальше разговор продолжался без него. Раздался женский голос:

– Папа прав. Задумка интересная. С такими деньгами мы долго не будем ни в чём нуждаться. В общем, стоит попробовать. А ты что скажешь, Бруно?

Это была, как я догадалась, Мария Хоффман.

– Но кого можно привлечь к этому делу?

Этот голос я тоже узнала. Это был голос Бруно Валля.

Между тем Карл Хоффман вернулся, и после короткой паузы я услышала, как он спрашивает:

– Кто займётся планом операции?

– Есть у меня на примете одна кандидатура, – ответила Мария Хоффман.

На этом запись заканчивалась. Все участники разговаривали друг с другом легко и непринуждённо, абсолютно не таясь. Я поняла, что Мик шёл на огромный риск, когда делал эту запись. Его голоса слышно не было, но наверняка он находился где-то поблизости. Я прослушала всё ещё раз. Потом вынула флешку и, аккуратно протерев её носовым платком, положила в конверт и осторожно заклеила его, стараясь не оставлять отпечатков пальцев. На конверте я написала: «Ограбление в Бромме». После чего завела двигатель и поехала в Виикен. У одного из коттеджей на самой окраине квартала я остановилась. Дом молчал, погружённый в темноту. Я ещё раз сверила адрес, который нашла в Интернете, и опустила конверт в почтовый ящик, на котором было написано: «Малин и Дэвид Нурены».

В коридорах отеля царила полная тишина. Мне даже показалось, что я здесь единственный постоялец. Я нашла свой номер и вставила электронную карту в замок. После чего села на постели и зажгла ночник на тумбочке. Остальная часть комнаты была погружена во тьму. Я закрыла глаза. Теперь всё зависело от офицера полиции Малин и её действий. Я потушила свет и провалилась в глубокий сон без сновидений.

Я очнулась и в мутно-сером свете, льющемся из окна, оглядела комнату. Где это я? Казалось, глубокий сон начисто стёр мне память. Было жарко и душно. И тут я всё вспомнила. Встала и открыла окно. Свежий воздух наполнил номер утренней прохладой. Куда мне теперь? Где-то далеко шумела автострада. Сколько же я спала? Я посмотрела на свой телефон. Куча пропущенных звонков от Петры и столько же тревожных сообщений. Среди них было даже короткое сообщение от тебя, доченька, в котором ты писала, что приземлилась в Нью-Йорке. Значит, я проспала больше суток.

«Со мной всё в порядке», – написала я тебе и Петре.

Но так ли это на самом деле? В первый раз за долгое время я почувствовала, до чего же мне худо. Всё тело ломило и сильно жгло раны на голове.

Я быстро просмотрела вчерашние новости, но ничего об ограблении хранилища не нашла. Сделает ли Малин всё как надо? Это вопрос. Надо было торопиться. Предстояло уладить ещё уйму дел. Я зашла на почту и отправила несколько писем. Условилась с риелтором о сроках продажи дома. Следом разыскала фирму, которая должна была упаковать все наши вещи и подготовить их к переезду. Всё нужно закончить в течение ближайших дней, чтобы быть готовой оставить Стокгольм. А ещё была Янэ. Нехорошо уезжать от неё, даже не попрощавшись. Я открыла файл. Это был договор, который Янэ следовало подписать, чтобы принять на себя управление агентством. Но чтобы этим заняться, потребуются силы.

В первый раз за несколько дней я мылась под душем. Вода и мыло жгли следы ожогов на коже. Я стёрла полотенцем испарину с зеркала и, увидев своё лицо, ужаснулась. Я ли это? Тёмные, почти чёрные синяки и ярко-красные порезы и раны. Стоило открыть рот, как распухшее лицо сводило судорогой от боли. Я разыскала в сумке косметичку и попробовала наложить на синяки толстый слой пудры. Стало чуть получше. Потом достала одежду, которую прихватила в спешке из дома. Под руку попались джинсы и смятая белая блузка. Снаружи было светло, день только начинался. Я слышала, как открывались и закрывались двери в других номерах. На улице тоже кипела жизнь. Долгое время я простояла у окна, глядя в щёлку между шторами. Внизу, казалось, всё было спокойно. Позвонила Петра:

– Ты где? Я уже вся извелась!

– Надеюсь, в надёжном месте, но больше пока ничего не скажу. Я передала флешку полиции. Но новостей до сих пор никаких, во всяком случае, я ничего не нашла.

Я вкратце поведала Петре о событиях последних дней.

– Значит, всё-таки хорошо, что ты не избавилась от пистолета, – заметила Петра.

– Я пока останусь здесь. Ничего другого не придумала. Сегодня вечером надо уладить все дела с Янэ.

– Что бы ты ни делала, соблюдай осторожность. Вряд ли они дадут тебе ещё один шанс.

– Обещаю глядеть в оба.

Весь день я провела в отеле, и мне даже удалось уладить кое-какие дела, касавшиеся продажи дома. В ближайшем ресторанчике я заказала китайскую еду и отважилась сходить в аптеку на другой стороне улицы, чтобы купить обезболивающее. Но в промежутках между телефонными разговорами и отправкой писем я то и дело подходила к окну, чтобы убедиться, что никто не ждёт меня перед зданием отеля.

И по-прежнему ничего нового по поводу ограбления.

Перед встречей с Янэ нужно было привести себя в порядок. Добрых полчаса я потратила на то, чтобы закрасить все свои синяки и раны. После чего тщательно оделась и уложила вещи в сумку. Оглядела комнату. Не забыла ли что-нибудь? После чего вышла на улицу. По-прежнему всё казалось спокойным. Если бы тот долговязый тип знал, где я, то давно бы уже появился. Идя к своей машине, я чувствовала себя относительно спокойно. На всякий случай я припарковалась в нескольких кварталах от отеля. Но едва я собралась нажать на кнопку, чтобы отключить сигнализацию, как внезапно моё внимание привлёк один автомобиль, стоявший чуть вдалеке. В стекле заднего вида мелькнула голова долговязого. Голова, которую я не так давно держала на мушке. Я тут же пригнулась, укрывшись за машинами. Он меня не заметил. Опустившись на корточки, я, осторожно пятясь, выбралась с парковки, огороженной высоким забором. Чуть дальше по улице я увидела приближающийся автобус. Вот он остановился, чтобы высадить пассажиров. Я со всей скоростью, на какую только была способна, понеслась к остановке, боясь, что автобус уедет. Но едва добежала, как водитель закрыл двери и принялся выруливать на дорогу. Я что есть силы забарабанила по стеклу.

– Стойте! Остановитесь, пожалуйста! – закричала я водителю.

Тот неспешно повернул голову и нехотя открыл двери. Я влетела в салон и притворилась, будто ищу проездной билет, но в конце концов водителю это надоело, и он махнул мне рукой, чтобы я проходила и садилась.

– Спасибо, – поблагодарила я и прошла в самый конец автобуса.

О чём я только думала, когда собиралась сесть в свою машину? Ведь понятно же, что за мной могли следить. Я проехала ещё несколько остановок, после чего сошла, пересела на такси и поехала к Янэ. Теперь всё, что мне нужно, это как можно быстрее получить подпись своей сотрудницы.

Мне пришлось изрядно помучиться, прежде чем удалось объяснить, почему я так странно выгляжу. Мой тщательно наложенный макияж Янэ раскусила в два счёта. Также пришлось потрудиться, чтобы присочинить, почему мы не смогли увидеться днём в офисе, а только вечером дома у Янэ, и почему я при этом опоздала почти на целый час. Яне, казалось, купилась на эту ложь, но всё равно с подозрением на меня косилась.

– Я должна уехать на какое-то время, но прежде мне надо кое-что уладить, – начала я.

Янэ сосредоточенно просматривала документы, которые я ей передала. Закончив читать, она подняла голову, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди:

– Не понимаю.

– Что ты не понимаешь, Янэ?

– Вот что, Каролина, я думаю, это всего лишь отговорка. Кто тебе сказал, что ты умрёшь? К чёрту рак! В наши дни это не приговор. Современная медицина ушла вперёд. Борись! Я не могу смотреть на то, как ты сдаёшься. Или ты готова проститься с жизнью?

– Ты, как всегда, всё драматизируешь. Чем тебя не устраивает договор? Или ты не хочешь иметь собственное агентство? Лучше работать в поте лица в «Макдоналдсе», так, по-твоему? – возразила я.

– В таком случае я буду вести дела фирмы для тебя, – угрюмо отозвалась Янэ.

– Нет, ты должна самостоятельно руководить агентством. Конечно, поначалу будет непросто, но ты быстро добьёшься успеха, – подбодрила я её.

– Вещаешь, как прорицательница, честное слово. Но на самом деле я не уверена, что могу это принять.

Всегда такая целеустремлённая, Янэ выглядела сейчас растерянной.

– Если ты этого не сделаешь, – сказала я, – мне придётся закрыть агентство. Разумеется, у тебя есть выбор, но надо быть безумной, чтобы отказаться от такого шанса. И кстати, разве не ты говорила, что собираешься через год стать моим партнёром? Вместо этого ты станешь полноправным владельцем. Вспомни всё то, что мы сделали. И не глупи!

Янэ всё ещё колебалась.

– Понимаешь, у меня такое чувство, словно я подписываюсь под твоим смертным приговором, – сказала она, беря ручку, лежавшую на столе.

– А это уже не в твоей власти. Выше голову! Считай, что жизнь не заканчивается, а продолжается дальше, просто в другом измерении.

Охваченная серьёзностью момента, Янэ быстрым росчерком подписала документы.

– Сегодня вечером танцует Натали, скоро будут показывать. Останься, посмотрим вместе.

– Нет, я не могу, – покачала я головой.

– Почему? Что у тебя такого важного? Ведь это не займёт много времени.

Янэ включила телевизор. Зрители аплодировали, ведущий привычно отпускал свои ядовитые шуточки о передаче, которая в это же время шла по конкурирующему каналу. Янэ прилипла к экрану:

– Сейчас увидим, будет ли продолжение.

– Мне надо идти, – сказала я и встала.

Всё, о чём я могла сейчас думать, так это о том, что снова нужно искать место, где я смогу укрыться.

Звякнул телефон. Это Петра прислала эсэмэску:

«Началось! Только что появилось экстренное сообщение. Произведено несколько обысков в связи с делом об ограблении».

Я рухнула обратно на диван и уставилась в телефон. Пришло новое сообщение: «Взято несколько подозреваемых по делу об ограблении хранилища». Я нажала на ссылку, которую прислала Петра, и принялась просматривать сайт вечерней газеты. Полицейская операция шла полным ходом.

– Но ты же не смотришь, – с упрёком, сказала Янэ, обнаружив, что я сижу, уставившись в экран смартфона.

– Нет-нет, я смотрю. Скоро будет Натали, – рассеянно ответила я.

Оценки жюри были довольно жёсткими, но объективными. По танцевальному паркету проносились пары в разноцветных костюмах. Не все они двигались одинаково легко и раскованно. Натали получила самый высокий балл за эту неделю. Голоса с экрана доносились до меня словно издалека. Поток новостей по поводу масштабной полицейской операции становился всё более интенсивным. Я резко встала.

– Куда ты? – спросила Янэ.

– Мне нужно в туалет, – ответила я.

Вбежав в ванную, я быстро закрыла за собой дверь и пустила воду. Потом включила звук на телефоне, чтобы услышать прямую трансляцию новостей.

– Только что нам стало известно, что подозреваемые арестованы и заключены под стражу. Мы ждём дальнейших подробностей, – сообщил ведущий, поправляя микрофон возле уха.

Затем, заполняя время ожидания, вместе с Луве Эком они стали обсуждать, кто был способен организовать подобное ограбление. Я чуть не подпрыгивала от нетерпения. Пока ничто не указывало на то, что был взят кто-то из «Семьи».

– Мы получили свежие кадры полицейского ареста, которые были сняты неким частным лицом. Запись довольно плохого качества, но мы пускаем её в эфир, – произнёс ведущий.

Я впилась взглядом в экран, на котором появилось несколько машин с голубыми мигалками и двое полицейских, которые вели человека в наручниках. Несмотря на то что картинка была совсем маленькой и размытой, никаких сомнений не оставалось. Это был долговязый. Я ещё раз просмотрела запись, чтобы убедиться окончательно. Это был он. Полиция добралась до него.

В дверь постучали.

– Всё в порядке? – послышался из коридора голос Янэ.

– Да, всё хорошо. Я просто немного устала.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я скоро выйду. Иди смотреть передачу.

Я уставилась в телефон. На экране показался ведущий.

– Мы получили новые, пока ещё не подтверждённые данные. За границей схвачено несколько человек. Предполагается, что именно они стояли за ограблением. Эти люди – граждане Швеции, но в настоящее время проживают в Испании. Один из них бывшая звезда шведской эстрады. Двое других, мужчина и женщина, его близкие родственники…

Я уже не слушала. Ничего не различая, я смотрела прямо перед собой. И едва могла поверить, что всё закончилось. Они арестованы. Неужели это правда? Я позвонила Петре.

– Петра, ты видела? Я едва могу поверить, – прошептала я в трубку. – Кажется, они наконец-то попались.

– Мы сделали это! – воскликнула Петра.

– Да! Мне пора. Позже созвонимся.

Я положила телефон в карман и, закрыв воду, вышла в коридор, где меня поджидала Янэ.

– Как ты себя чувствуешь? – строго спросила она.

– Гораздо лучше, – ответила я. – Как там Натали?

– Всё идёт как по писаному – никто из участников не упал и не ляпнул глупостей. Натали выступила почти виртуозно. Сейчас будет самая интересная часть. Может, останешься и посмотришь конец, раз уж пропустила всю передачу?

– Конечно, – согласилась я, впервые за долгое время поняв, что мне больше незачем торопиться.

На танцплощадке участники шоу давали интервью. Отто Клинг собственной персоной подошёл к Натали и небрежно приблизил микрофон к её лицу.

– Поздравляю! Отличное выступление. Вы получили огромную поддержку зрителей. Что вы чувствуете? – начал он.

– О, это так чудесно! Я очень благодарна всем, кто за меня проголосовал, – улыбаясь, ответила Натали.

– Насколько Дин повлиял на ваши успехи в нашем телешоу? – продолжил Отто Клинг.

Однако Натали явно была не расположена разговаривать в подобном ключе. Злые языки в прессе утверждали, что она получила преимущество благодаря роману с партнёром по танцам, якобы это давало им лишнюю возможность тренироваться.

– Хороший партнёр – большое дело, но Дин танцует не только для меня, верно? – заметила Натали.

Отто Клинг притворился, что не услышал этой её реплики, и продолжал дальше:

– Вы хотите особенно поблагодарить кого-нибудь?

– Да, моих замечательных агентов Каролину и Янэ, которые, я знаю, сейчас сидят дома и смотрят меня по телевизору. Без них ничего этого не случилось бы, – ответила Натали и помахала рукой в камеру.

– Как мило с её стороны, – улыбнулась Янэ, а я кивнула.

– Никто из вашей семьи не пришёл сегодня, чтобы поболеть за вас. Почему? – задал следующий вопрос Отто Клинг.

Ослепительная улыбка Натали чуть померкла.

– Я стараюсь оберегать свою частную жизнь и не хочу, чтобы её подробности стали достоянием гласности, – ответила она и смущённо почесала нос.

Янэ разозлилась:

– Что же это такое! Ведь организаторы обещали, что будут спрашивать только про танцы и блог Натали. Больше ни о чём другом!

Отто Клинг, казалось, прислушивается к микрофону, который был у него в ухе.

– Мы завершаем нашу передачу и уступаем место выпуску новостей, из которого вы узнаете, как продвигается расследование дерзкого ограбления денежного хранилища. И прямо сейчас нам стала известна сенсационная новость. Знаменитый шведский артист Бруно Валль заключён под стражу. Подозревается, что именно он стоял за этим ограблением. – Отто Клинг явно испытывал удовольствие, произнося всё это в прямом эфире. – К сожалению, на этом нам придётся завершить наше с вами интервью, дорогая Натали. Но всё же мы надеемся на следующей неделе увидеть в студии ваших родителей.

Пока Отто Клинг передавал слово своему коллеге из студии новостей, камера продолжала снимать Натали. Внезапно её лицо исказилось, и, резко повернувшись, она поспешила прочь из студии.

Янэ удивлённо посмотрела на меня.

– Что с ней такое? – спросила она.

– Попробуй отправить ей сообщение, – посоветовала я.

Янэ взяла свой смартфон и в изумлении смотрела на экран:

– Уже не нужно. Она сама мне написала.

– Да? Как быстро. И что там?

Янэ повернула ко мне экран, чтобы я смогла прочесть: «Прости, Янэ, но я выхожу из игры».

– Кто-нибудь может мне объяснить, что всё это значит? – спросила Янэ.

У меня в голове не укладывалось, что я в последний раз обхожу комнаты своего дома в Виикене. Теперь, когда я могла никуда не спешить, у меня было время прислушаться к чувствам, тоска по тебе, дочка, казалась просто невыносимой. Везде царила тишина, слышно было только, как на кухне работает холодильник. Я прошлась по всем комнатам, чтобы проститься. Зашла даже в ванную для гостей. Огляделась по сторонам и на деревянной скамеечке в углу увидела небрежно брошенную одежду. Я подошла поближе, достала из кучи какую-то перепачканную футболку и тут же вспомнила, что это вещи Мика, которые он оставил здесь той ночью, когда я отвезла его в Копенгаген. Я принялась складывать вещи, которые всё ещё хранили аромат сандала, и тут что-то упало на пол. Я посмотрела вниз и на розоватых плитках пола увидела небольшой бумажник. Должно быть, Мик забыл его в джинсах. Я подняла его и открыла. Денег в нём не было. Но в одном из кармашков я нащупала пластиковую карту. Я вынула её. Это были водительские права. Я посмотрела на лицо человека на фото. Это был Мик. Никаких сомнений. Потом перевела взгляд на имя. Микаэль Оскар Хоффман.

Мне пришлось собраться с мыслями. Новость, что Мик тоже был из семьи Хоффманов, никак не укладывалась в голове. Всё это время я считала его кем-то вроде бессловесного исполнителя, бессильного вырваться из пут «Семьи». Но я никогда не думала, что он находится с ними в кровном родстве. Хотя, кто знает, возможно, для них он действительно был лишь исполнителем? Мне вдруг стало ужасно жаль Мика.

Я порылась в бумажнике, но нашла только старую смятую фотографию. Я поднесла её к свету, чтобы хорошенько рассмотреть. На ней были изображены четыре человека, и я узнала их всех. Слева с голым торсом и с сигарой во рту стоял Карл Хоффман. Он улыбался довольной улыбкой. Рядом с ним в рубашке с коротким рукавом и шортах замер Бруно Валль, виду него был нервный и какой-то отсутствующий. Одной рукой он обнимал Марию Хоффман за стройную талию. Она была в красном бикини и махала в объектив, неестественно широко улыбаясь. Натали, которой на снимке было не больше семи-восьми лет, гримасничала, высунув язык. Она стояли у бортика бассейна, на дне которого виднелась чудесная мозаика в форме стрекозы. Но почему на фотографии не было Мика? И я тут же поняла почему: ведь это он делал снимок.