Текст книги "Темное наследство"

– Это ведь как компьютерная игра. Никто по-настоящему не умирает. На смену погибшему всегда придёт другой, но при этом похожий персонаж. И подростков в книге, кажется, совсем не волнует, что они должны умереть. Они как будто воображают, что нет никакой грани между жизнью и смертью, а потому неважно, на чьей стороне ты сражаешься. И потом, что касается отрицательных персонажей. Кто они такие на самом деле? Что они хотят? Чего добиваются? Ведь их так и не удаётся узнать по-настоящему. Если говорить начистоту, то, на мой взгляд, эта книга превозносит идеи фашизма и навязывает неправдоподобный взгляд на мир.

Остальные молча слушали Петру.

– Да, ты действительно серьёзно проанализировала эту книгу, Петра, – наконец нарушила я тишину и задумчиво склонила голову набок.

Остальные недружно закивали.

– Нет, правда, девчонки, – вмешалась Анна, – если я завтра буду не в форме, Анника с меня три шкуры сдерёт.

Луиза перелила остатки вина из бутылки к себе в бокал и выпила, пока остальные вставали с дивана.

– Ах, как жаль, – разочарованно протянула Луиза. – И зачем ты только назначила занятие на следующий день после собрания клуба? Мы даже не успели решить, что будем читать дальше.

– Теперь у нас на очереди «Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, – произнесла Петра не терпящим возражений тоном. А когда она так говорила, спорить с ней означало ввязываться в самую настоящую словесную войну.

Мы ещё немного постояли перед домом Анны, ёжась на холодном ветру, после чего попрощались с Луизой, которая жила в другой стороне. Петре было по пути. Но стоило мне свернуть к своему дому, как Петра совершенно неожиданно разрыдалась. Я смутилась. Последнее, на что я была способна в моём состоянии, это утешать трепетную подругу, которая расплакалась только потому, что остальные не любят старую детскую книжку «Кулла-Гулла». Петра шагнула ко мне и обняла, уткнувшись в плечо. Эти вечные объятия, подумала я. На самом деле я не люблю обниматься. Разве только с тобой, дочка.

– Не бери в голову, Петра. Луиза только на словах такая грубая. У неё своеобразная манера поддерживать беседу.

– Дело не в этом, – всхлипнула Петра. – Просто всё как-то сразу навалилось…

– Мне очень жаль, Петра, но я должна поспешить домой к Алисе, пока она не легла спать.

Петра продолжала лить слёзы у меня на плече.

– Нет, правда, Петра, хватит!

Я была на взводе, каждую секунду ждала, что неизвестные люди скоро заявятся ко мне и потребуют то, что я им должна, и это ожидание изматывало. Поэтому в тот миг меня совершенно не интересовали ни проблемы Петры на работе, ни истории про ее мужа-зануду, с которым она жила с восемнадцати лет, ни её страдающая от рака мать.

– Иди домой и ложись спать. Завтра тебе станет лучше. Утро вечера мудренее, – сказала я и, повернувшись, направилась к своему дому, где в кухонном окне горел свет.

Моя подруга осталась одна рыдать на улице.

Ты медленно спустилась по лестнице, сосредоточенно глядя на экран своего смартфона.

– Мама, взгляни, что это? – Ты протянула мне свой аппарат. – На обычную порнографию не похоже.

– Ох, ты даже такое получаешь? Но ведь тебе только шестнадцать!

– Им плевать, сколько мне лет. Ты вообще слушаешь, что я говорю? В последнее время кто-то шлёт мне какие-то жуткие картинки и, кажется, не собирается на этом останавливаться.

– А ты ему писала?

Ты проигнорировала столь глупый вопрос и продолжила:

– Он меня уже достал. Я не понимаю, что ему надо. – И ты сунула телефон мне под нос.

Едва я взглянула на экран, как почувствовала себя хуже некуда.

– Алиса, ты должна срочно заблокировать свой аккаунт!

– Расслабься, мам, всё не так уж и страшно. Мало ли придурков на свете! Всех не сосчитаешь.

– Ты должна заблокировать и аккаунт, и банковский счёт, который к нему привязан. Немедленно!

– С ума сошла? Да никогда в жизни! У меня там почти пять тысяч крон.

Я смотрела на экран твоего смартфона. Там была изображена девушка, которая вполне могла быть твоей ровесницей. Полураздетая, связанная, её явно перед съёмкой пытали. На белой коже синяки и ссадины, лицо разбито в кровь, глаза завязаны.

– Кто это прислал? – снова строго спросила я.

– Откуда мне знать? Это может быть кто угодно. Такие обычно не стремятся познакомиться. Я только одно в толк не возьму: что ему нужно?

Я посмотрела на имя отправителя: «Покупатель номер семь», и мне всё стало ясно.

– Как давно ты получаешь подобные снимки?

– Несколько дней. Всё жду, когда он прекратит. В полицию, наверное, с таким не пойдёшь. Но… Бедная девушка. То, что с ней сделали, просто ужасно.

– Да, ужасно, – эхом откликнулась я.

Когда ты ушла в свою комнату, я одно за другим отправила три сообщения:

«Оставьте Алису в покое».

«Лучше возьмите меня».

«Когда мы сможем встретиться?»

Спустя четыре часа тишины наконец-то пришёл ответ:

«Среда. „Галерея“. 16:30. Мы сами найдём тебя».

В «Галерее» было многолюдно. На кассы «Эйч-энд-Эм» стояли длиннющие очереди. Я не понимала, как меня найдут в таком столпотворении. Торговый центр был просто гигантским. Я старалась держаться на нижнем уровне, прогуливалась вдоль бутиков и разглядывала витрины. Как много барахла, которое покупают те, у кого не хватает денег на хорошую одежду. Просто цитадель синтетики, подумала я, зачем только её производят? Мне не нравилось бывать в торговых центрах, не нравились толпы людей, снующих туда-сюда. Я уже битые четверть часа бродила вдоль витрин, нервно озираясь по сторонам, но до сих пор так никто и не появился. Я была готова сдаться и уйти, когда внезапно заметила человека, который приближался решительным шагом.

По дурости я ожидала, что на встречу явится покупатель картины собственной персоной. Этакий главарь мафии с толстым брюхом, золотой цепью на шее, телохранителем и акцентом выходца из бывшей Югославии. Но вместо него словно из ниоткуда возник давешний бегун, хотя на этот раз на нём был не спортивный костюм, а джинсы, белоснежные кроссовки и кожаная куртка. Его походка была всё такой же лёгкой, а сам он выглядел всё таким же ухоженным и самоуверенным. Не здороваясь, он приблизился ко мне:

– Иди со мной.

– Я-то пойду, – хмуро отозвалась я, – только оставьте Алису в покое.

– Успокойся, – ответил мужчина, – с твоей стороны было очень глупо упрямиться и не платить деньги. Ты просто не знаешь, с кем связалась.

– Но неужели вы не понимаете? – возмутилась я. – У меня действительно нет таких денег. Я только что развелась, и мой муж забрал то, что я выручила за продажу картины.

– Ты принимаешь меня за круглого идиота? Я видел, как ты живёшь и с кем общаешься. Знаю, на какой машине ты ездишь и по каким ресторанам ходишь. Знаю, где вы с дочерью покупаете одежду. Я знаю о тебе больше, чем ты сама о себе знаешь.

– Всё это было раньше. А теперь у меня ничего нет. Вот почему я продала картину. От безысходности. Мне отчаянно нужны были деньги. Если ты действительно знаешь обо мне всё, тебе следовало бы знать и это.

Мужчина остановился и повернулся ко мне:

– Не впутывайся в эти дела. Найди деньги. Не твоё это. Поверь мне.

– Но что я могу сделать? У меня только двести тысяч.

– Ты на счётчике – каждый день набегает по десять процентов от суммы. Так что, немного пораскинув мозгами, ты сообразишь, что скоро будешь должна в два раза больше, и с каждой минутой твоё положение будет только усугубляться. Поэтому сделай, как я говорю. Придумай что-нибудь. Возьми в долг у друзей. Позвони папаше. Что угодно. Мне уже надоело с тобой нянчиться. Ты не отдала деньги сразу, и чем дольше будешь тянуть, тем хуже для тебя. Если в субботу денег не окажется, последствия будут ужасны. И больше всего меня пугает то, – мужчина заглянул прямо мне в глаза, – что ты этого, кажется, не понимаешь.

С момента той нашей встречи в этом человеке что-то изменилось. Я сначала не поняла что именно. Потом сообразила. Манера говорить. Встретив его в первый раз, я здорово испугалась, но теперь всё было иначе. Возможно, дело в голосе. Он мог быть то грубым и резким, то спокойным и мягким. Как сейчас.

– Честно говоря, – начала я, – я вижу только два выхода. Или вы меняете сроки выплаты, или мне придётся обратиться в полицию.

– На первое даже не надейся. А что касается второго… Валяй беги в полицию. Там решат, что ты просто съехала с катушек.

– Не думаю. Ведь я расскажу им всё как есть. И я готова понести наказание за то, что продала поддельную картину.

– Ты не продавала поддельных картин.

Я не смогла удержаться от смеха:

– Да что ты говоришь! У меня есть квитанция.

– Да ну? Пойди домой и проверь в ящике на кухне, на месте ли она? Разве картина была застрахована?

Незнакомец был прав. Литография Пикассо никогда не была застрахована.

– Остаётся только один выход. – Мужчина пожал плечами. – Через пару дней тебе придёт сообщение. В нём будет информация об услугах, которые мы хотим, чтобы ты нам оказала. Для твоего же блага и блага твоей дочери будет лучше, если ты выполнишь эти услуги в наилучшем виде. Я серьёзно говорю. Наше терпение на пределе, и, если ты не сделаешь так, как мы тебе скажем, последствия действительно могут оказаться непоправимыми.

– Что за услуги? – быстро спросила я.

– Просто следуй инструкциям. До скорого, – бросил мужчина и быстрым шагом исчез в толпе.

Примчавшись домой, я первым делом бросилась на кухню и проверила папку, где хранила чеки и квитанции. Квитанции о продаже картины на месте не оказалось, и я поняла, что кто-то побывал у нас дома и забрал её. А я ничего не заметила.

Прошло два дня. Всё это время я места себе не находила и то и дело строила догадки, чем меня заставят заниматься. Угрожать? Грабить? А что, если речь идёт об импорте несчастных грузинских девушек и мне придётся запугивать их утюгом? Я читала в газетах статьи о квартирах, где содержали совсем юных девочек, заставляя их заниматься самыми ужасными вещами. Девочек вроде тех, что были на фотографиях, которые ты получала. Они, кстати, продолжали приходить к тебе с завидной регулярностью. В конце концов ты вняла моему совету и заблокировала счёт и аккаунт.

Когда же наконец обещанные инструкции пришли, я испытала огромное облегчение. Мне не нужно будет размахивать пистолетом или выделывать всякие опасные трюки. В моём задании не было ничего особенного. Нужно было поехать в одно место и, забрав там некий пакет, в течение часа доставить его в другое место. Что было в пакете, не сообщалось. Но мне было всё равно. Главное, чтобы всё поскорее закончилось.

Вцепившись руками в руль, я ехала сквозь мрак ночи. В голове билась только одна мысль: у меня всё получится, получится. За окном по-прежнему завывал холодный сырой ветер. Первая остановка – парк Блектурн на Сёдермальме.

Я вышла из машины и направилась по освещённой фонарями дорожке в глубь пустынного парка. Перед этим я хорошенько огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не следит. В кустах позади указанной в сообщении скамейки должен был ждать пакет. Я не боялась людей – в парке никого не было, больше всего страшила тьма. Я чувствовала себя ужасно глупо, ползая по кустам в поисках какого-то пакета. Внезапно позади раздался мужской голос:

– Вы что-то ищите?

Я аж подпрыгнула от неожиданности. Откуда здесь люди, ведь никого же не было? Добродушный на вид дяденька с мопсом на руках, пожалуй, вряд ли мог представлять опасность.

– Я мячик ищу, – тут же нашлась я. – Мой сын играл здесь сегодня днём и забыл мячик. Так расстроился, бедняжка, что, когда он лёг спать, я решила приехать сюда и поискать.

Объяснение звучало вполне правдоподобно, и хозяин пёсика, кажется, поверил.

– Ну, знаете ли! – возмутился он. – Дети в наше время стали совершенно избалованными. Помню, когда я был маленьким, то всегда сам искал свои пропавшие мячики. Чтобы моя мать лазила по кустам, да ещё ночью… Да такое мне даже в голову не могло прийти!

Я терпеливо улыбнулась мужчине – хорошо, что он мне поверил, но надо было как можно скорее спровадить его прочь. Кто знает, что там, в этом пакете? Вдруг окажется, что пистолет или что-нибудь вроде того? Тогда я и глазом не успею моргнуть, как этот друг правопорядка кинется звонить в полицию.

– Да, – кивнула я, – вы совершенно правы. – И демонстративно отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Но мужчина не отставал:

– Давайте я помогу вам. Не годится такой красивой женщине лазить в одиночку по кустам в темноте, да ещё в таком месте.

Я почувствовала, что впадаю в панику.

– Ничего страшного, я сама справлюсь.

Я отошла чуть в сторону, но мужчина упрямо продолжал рыться в кустах, как раз в том самом месте, где должен быть спрятан пакет.

– Погодите-ка. – Он вдруг остановился и выудил из кармана мобильный телефон. – У этой штуки есть карманный фонарик. Мне внук показывал. Вот только я забыл, как он включается…

И в этот момент я обнаружила то, что искала: пакет, завёрнутый в пластиковый мешок и аккуратно обмотанный скотчем. Никаких сомнений – это точно был он. Совсем небольшой, он спокойно поместился в кармане пальто. Я медленно попятилась и выбралась на лужайку. Мужчина всё ещё возился с телефоном и ничего не заметил. Беззвучно ступая, я исчезла в темноте и вскоре была у своей машины.

Мне ужасно хотелось посмотреть, что же там в пакете. Я была почти уверена, что это наркотики. Но сколько и какого качества? Я бросила взгляд на часы и поняла, что опаздываю. У меня оставалось всего полчаса, чтобы доставить пакет в условленное место, которое, по-видимому, было ещё хуже парка Блектурн. Я выехала из Сёдермальма и направилась к конечному пункту назначения.

Всю дорогу я поглядывала на пакет, который лежал рядом на пассажирском сиденье. Его содержимое меня пугало. Больше всего хотелось выкинуть его в окно, прибавить газу и умчаться прочь из этого города и из этой страны. Прочь от всех тех ужасов, что преследовали меня в последние дни. Но потом я подумала про тебя и про те снимки, что продолжали приходить, с каждым разом они выглядели всё страшнее и безжалостнее.

Я отлично знала место, куда направлялась. Я столько раз проезжала мимо него и ненавидела всем сердцем. Тёмное, унылое. Повсюду лишь бетон и щебень. Серый снег зимой и одуванчики летом. Ничем не примечательное днём, ночью это место превращалось в один из самых отвратительных уголков Стокгольма. Мне следовало оставить пакет на берегу под мостом, по которому проходила автострада Эссинге. Одного я не могла взять в толк, почему человек, которому нужно передать пакет, не мог сам приехать и забрать его в парке? Но, должно быть, в преступном мире действовали какие-то свои законы, которых я не понимала. У одной из опор моста стоял молодой человек в натянутом на голову капюшоне. Чудесно, подумала я, сегодня день, когда все мои опасения подтверждаются. Но всё же я была рада, что успела. Ещё пара секунд, и задание будет выполнено. И пусть даже некоторое время мне пришлось побыть преступницей, но скоро всё закончится и я снова стану самой собой. И чистый, заглушающий все звуки салон моего внедорожника, как всегда, будет надёжно защищать меня от всех тех ужасов и боли, что поджидают за окном. Я заглушила мотор, вышла из машины и приблизилась к человеку под мостом. Тот сделал шаг навстречу. Я вынула из кармана пакет и положила в протянутую руку. Вот и всё. Я сделала это. Я быстрыми шагами вернулась к своей машине, но только собралась открыть дверцу, как услышала, что парень опрометью бросился прочь, а меня ослепил белый свет автомобильных фар с голубыми мигалками. В уши впился оглушительный визг сирены. Я оцепенела. Я поняла, что столкнулась нос к носу с самой настоящей полицией.

Эпизод 3

Чёрт, чёрт, чёрт! Ну надо же так вляпаться!..

– Что здесь происходит? – спросил меня один из полицейских.

Я лихорадочно соображала. Что они видели? Успели ли полицейские заметить, как я передавала пакет, или они не могли видеть нас с парнем за опорой моста? Кто знает…

– Нечего вам здесь делать так поздно, – продолжал полицейский.

Мне никак не удавалось хорошенько разглядеть ни то, как он выглядел, ни выражения его лица. Что оно выражало: подозрение или элементарную заботу? Я старательно вглядывалась в лицо полицейского, чтобы понять, как правильно вести себя.

– Что вы делаете здесь в такое время? – потребовал ответа служитель закона.

Что следует сказать? В таком месте уж точно никто не будет искать потерявшиеся мячики. Сюда вообще не было причин соваться. Я откашлялась.

– Я плохо вожу машину. Хотела попасть на шоссе, а выбрала не тот выезд. Поэтому съехала сюда, чтобы развернуться и поехать обратно, – ответила я, радуясь хотя бы тому, что вообще способна что-то говорить. Я открыла дверцу и собиралась сесть в машину, когда полицейский остановил меня.

– Но почему вы вышли из машины? – И мужчина требовательно уставился на меня.

– Покемоны, – словно со стороны услышала я свой голос. – Я ищу покемонов. Только что поймала Снорлакса. Я охотилась за ним уже несколько недель, и теперь он наконец-то у меня в руках!

Полицейский шумно вздохнул и повернулся к своему напарнику, который тоже вышел из машины:

– Нет, ну ты слыхал? Все как с ума посходили с этими играми. Прошлым летом помнишь, что творилось? Я уж думал, в этом году угомонятся. Это ведь чертовски опасно, не говоря уж о детях, которые суются, куда не следует. Бегают по рельсам и вообще вытворяют чёрт знает что.

Его напарник осуждающе покачал головой, и полицейский снова повернулся ко мне:

– Вы же взрослый человек. Прекращайте заниматься этими глупостями и живите реальной жизнью.

Я сама чувствовала, насколько неестественной была моя улыбка, и понадеялась, что нервозность не слишком бросается в глаза. В тот момент, когда я уже собиралась сесть за руль, внезапно затрезвонил телефон. Я оставила его в машине и теперь мысленно взмолилась, чтобы полицейские не заметили, что звук раздаётся не из кармана, а из салона внедорожника. То-то бы они удивились – как я искала покемонов без смартфона? Я быстро села за руль, захлопнула дверцу и опустила боковое стекло. Все силы, какие у меня ещё оставались, я постаралась вложить в очаровательную и по возможности убедительную улыбку.

– Если вы разрешите мне продолжить и дальше ловить покемонов, я разрешу вам ловить воров и прочих жуликов. Договорились?

Я завела двигатель, при этом ноги так дрожали, что коленки стукались одна о другую. Последние слова вылетели случайно, я даже не думала, что говорю. Кое-как я переключила передачу; правая рука дрожала, двигатель ревел на высоких оборотах. Я газанула и, подняв тучи пыли с песком, выехала на трассу. Проезжая по Транебергскому туннелю, я громко ругалась на себя, на папу с его Пикассо, на Эрика и дала себе зарок больше никогда, никогда в жизни не заниматься ничем подобным. НИКОГДА!

Однако совсем скоро мне пришлось нарушить обещание. Было ещё темно, когда я, уставшая и взвинченная, проснулась после своего ночного рейда. Я сделала себе кофе и только расположилась в кресле, чтобы привести в порядок мысли и чувства, как увидела в кухонном окне чёрный «пежо», стоявший на другой стороне улицы, его фары были включены. Несмотря на то что лицо водителя угадывалось с трудом, я была почти уверена, что это снова тот самый бегун из парка. Я быстро сменила домашний халат на спортивный костюм и вышла из дома.

Когда я появилась на подъездной дорожке, водитель опустил стекло. Я решительным шагом приблизилась к машине. Я не боялась этого мужчину, хотя он совершенно спокойно мог удавить меня голыми руками. Сейчас меня переполняла злость.

– Как вы смеете сюда приезжать? – сквозь зубы прошипела я. – Я сделала, что вы хотели, так что убирайтесь прочь!

– Успокойся. Я лишь хотел удостовериться, что всё в порядке. Слышал, тебя вчера застукала полиция. Что ты им наплела?

– Сказала первое, что пришло в голову. Они поверили.

– Мне нужно знать, что именно ты им сказала, – спокойно, но настойчиво повторил мужчина.

Я заколебалась.

– Про покемонов, – наконец призналась я. – Сказала, что ищу покемонов.

Мужчина рассмеялся:

– И они купились?

Я обречённо уставилась на него.

– Ладно, ладно, я тебе верю, – усмехнулся он. – Такие чистые голубые глаза не могут врать. – Он повернулся, достал из бардачка телефон и протянул мне: – Держи. Теперь будем держать связь по нему. Назовём его дежурным телефоном. Отвечай, когда по нему звонят, иначе потом хлопот не оберёшься.

Но я даже не сделала попытки взять телефон и лишь ещё глубже засунула руки в карманы куртки.

– Я больше не собираюсь ничего для вас делать. Забудьте об этом. Плевала я на ваши угрозы. Катитесь к черту!

Мужчина бросил взгляд на свои наручные часы:

– Примерно через три четверти часа проснётся Алиса. По утрам у неё всегда плохое настроение. Потом она накрасится, сделает пару селфи, выложит их в Сеть и повеселеет. Завтракать она почти никогда не завтракает. Если её не подбросит до школы папа Эллы, то она пойдёт на автобусную остановку, которая находится как раз… – И мужчина указал на дальний конец улицы.

Я перебила его:

– Хватит! Я согласна. Но вы случайно не задавались вопросом, смогу ли я выпутаться из ситуации в следующий раз? И что будет с вами, если я попадусь?

Мужчина решительно впихнул телефон в мою ладонь:

– За нас не беспокойся. Лучше подумай о себе. – И с этим словами он поднял стекло и уехал.

Все последующие недели на мой дежурный телефон почти каждый день приходили сообщения. В основном это были короткие инструкции с указанием времени и места. Чаще всего речь шла о передаче небольших белых конвертов. Щупая их, я замечала, как под белой бумагой просвечивают какие-то пакетики с красными полосками, но что именно это было, не знала. Скорее всего, наркотики, что же ещё?

Как-то раз велели приехать на пустующую парковку возле коттеджного посёлка в Щисте. А однажды пришлось отвезти и бросить ключи от машины в почтовый ящик дома в Уппландс-Весбю. Дорога обратно заняла целую вечность. Я пропустила даже утреннюю встречу с клиентом, которую пришлось перенести на обед. Теперь меня частенько заносило в такие места, куда в обычной жизни я ни за что бы не сунулась. Только сейчас я вдруг начала осознавать, насколько большим был Стокгольм и сколько же в нём было мест, которые разительно отличались от Виикена, хотя порой находились на расстоянии всего нескольких станций метро. Это в очередной раз напомнило мне, как же хорошо жилось в Виикене и какой надёжной крепостью был мой дом.

Лишь в очень редких случаях я видела тех, кому доставляла посылки, чему была крайне рада. Последнее, о чём я мечтала, так это общение с наркоманами, грабителями и прочими жуткими личностями, растерявшими всё своё самоуважение. Чаще всего я забирала посылки в парке или в камерах хранения, чтобы потом опустить их в чей-нибудь почтовый ящик или повесить на ручку двери. Деньги, должно быть, шли другими путями. Во всяком случае, ни одной купюры я ни разу не видела. Каждая такая поездка требовала от меня колоссального напряжения. Казалось бы, ничего особенного – обычный конверт в кармане пальто. Но я понимала, что меня ждёт, если сцапают. Штраф, тюрьма, позор. Но пока что мне везло, и с полицией я больше не сталкивалась. Я почувствовала, что стала гораздо более наблюдательной и научилась замечать любую мелочь. Ни одна машина на улице не ускользала от моего внимания. Я подмечала людей в окнах кафе, покупателей за витринами магазинов, прохожих. При этом сама делала всё возможное, чтобы не привлекать к себе внимания. Если нужно было доставить посылку на адрес в Эстермальме во второй половине дня, то я ехала туда сразу же после работы, прямо в чём была. Если требовалось отвезти конверт рано утром, то я одевалась попроще и брала с собой пачку бесплатных газет, валявшихся на автобусной остановке, чтобы случайный прохожий принял меня за разносчика. Я старалась менять свою внешность, ездила разными видами транспорта и разными путями, чтобы вовремя добраться до очередного указанного места. Возможно, тот первый раз, когда полиция обнаружила меня под мостом, был чистой случайностью, но я страховалась от непредвиденного. Эти поездки жутко давили на нервы и отнимали много времени, но мне всё же удавалось держать ситуацию под контролем. Я старалась соответствовать задаче, быть сильной. Привыкала преодолевать препятствия. Идти против ветра. Труднее всего мне приходилось дома. Я постоянно ждала, что ты что-нибудь скажешь. Хорошо ещё, что на работе я была сама себе была начальницей. Могла назначать встречи, когда захочу, и работать допоздна, если потребуется.

Я привыкла к напряжённому темпу. Но по-прежнему терялась, если, к примеру, внезапно требовалось отъехать по делу в десять часов вечера в четверг. Сколько времени должно пройти, прежде чем ты что-нибудь заподозришь? Но главный вопрос мучил меня особенно сильно: сколько ещё придется мотаться по городу, как долго меня будут вынуждать выполнять эти опасные поручения, прежде чем долг за картину будет выплачен?

Однако у тебя, дочка, как выяснилось, имелись совсем другие соображения по поводу того, чем занимается твоя мать. Как-то поздним вечером, когда я примчалась из Эстермальма, ты сидела на кухне и ждала меня.

– Мам, присядь, пожалуйста, – попросила ты, и я, повесив пальто на спинку стула, уселась напротив.

Тебя явно мучил какой-то вопрос. Я всегда настораживалась, когда видела тебя такой серьёзной. Ты бывала не в настроении, могла быть восторженной или задумчивой. Но серьёзной – очень редко. Неужели ты раскаиваешься, что не поехала в Нью-Йорк?

Эрик уехал, и я знала, что он регулярно присылал тебе фотографии. Пытался заманить снимками модных бутиков, уютных кафешек и дорогих ресторанов, переполненных знаменитостями.

– Я обсудила всё с Эллой, и она сказала, что я должна с тобой поговорить.

– Понятно, – сдержанно кивнула я, – и о чём же велела поговорить со мной твоя мудрая Элла?

Ты пристально смотрела на меня:

– Я знаю, чем ты занимаешься. И мы с Эллой считаем, что ты должна это прекратить.

Я нахмурилась. Неужели ты догадалась, с чем связаны мои неожиданные отлучки из дома?

– На самом деле тебе нечего стыдиться. Я уже не маленькая и всё понимаю.

– Алиса, что-то я никак не возьму в толк, о чём ты говоришь. К чему всё это?

– Я слушала по радио одну передачу для взрослых. Так там говорили, что женщины в возрасте тоже способны влюбляться. То есть я хочу сказать, что тебе не нужно прятаться. Я знаю, что у тебя есть любовник, и ты ничего мне не рассказываешь, потому что хочешь уберечь от очередного потрясения. Так вот, мама, на этот счёт можешь быть спокойна. У тебя появился парень. Что ж, это вполне нормально.

Я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.

– Нет, нет и ещё раз нет! – замахала я руками. – С чего ты решила, что у меня появился любовник?

– Мама, за кого ты меня принимаешь? Я же не дурочка. У тебя постоянно какие-то «небольшие дела» и… – Тут ты закрыла глаза руками, словно не хотела ничего видеть. – Нет-нет, только без подробностей, пожалуйста! Я не желаю знать, чем вы занимаетесь на этих ваших рандеву.

– Рандеву?

Ты отняла руки от лица и продолжила:

– У тебя даже есть специальный телефон, чтобы общаться с ним.

Я вздрогнула. Ты пронюхала про дежурный телефон. Неужели видела сообщения? Я вопросительно уставилась на тебя в ожидании ответа.

– На днях я попросила тебя дать мне на карманные расходы, но ты забыла, и тогда я сама полезла в твою сумку, чтобы взять наличные, и нашла там твой амурный телефон.

Должно быть, ты нахваталась подобных словечек в школе.

– Если не хочешь, то не обязательно приглашать его сюда, – между тем продолжала ты. – Я ведь тоже не вожу к нам домой всех парней, с которыми сплю.

Это что-то новенькое. У меня аж глаза округлились от такого неожиданного заявления.

– Но, по крайней мере, тебе не нужно больше прятаться и выскальзывать по ночам из дома. По мне, так это здорово, что у тебя появился бойфренд… или как там называют мужчин твоего возраста… – С этими словами ты встала из-за стола и, прихватив смартфон, исчезла наверху в своей комнате.

Потрясённая, я осталась сидеть на кухне. Раньше я думала, что у нас с тобой нет секретов друг от друга. Оказалось, есть, да ещё какие. Похоже, ты уже не ребёнок. А я даже не знала, что это произошло. Ты уже взрослая девушка. Я так увлеклась собственными проблемами, что… Боже, что я за мать! Но ещё больше меня волновал вопрос, как долго мне удастся скрывать от тебя свою тайную, с позволения сказать, «деятельность»?

Перниллу Перссон с полным правом можно было назвать самым неблагодарным человеком на свете. Скрестив руки на груди, она сидела в моём офисе и пыталась улыбнуться, вот только улыбка выходила какая-то кислая – явно сказывалось отсутствие практики.

– Издания с кроссвордами и местные газеты – это, конечно, хорошо, но не совсем то, на что я рассчитывала, когда собиралась создать себе рекламу.

Я мысленно вздохнула. Я трудилась в поте лица, чтобы пристроить Перниллу Перссон в несколько периодических изданий, что было чертовски тяжело, ибо дело касалось женщины, в которой не было никакой изюминки. Её книга была куда интереснее её самой, а поскольку писательница ко всему прочему не желала делиться подробностями из своей частной жизни – «никаких фотосессий у меня дома» и «я не хочу говорить о личном», – то задача найти хоть что-нибудь, на что могли клюнуть журналисты, стала для меня настоящим вызовом. Впихнуть её на обложки сразу трёх журналов с кроссвордами было просто подвигом, однако сама клиентка считала этот факт чем-то малозначительным, практически не стоящим внимания.

Даже в издательстве заметили возросший интерес к её книге и отметили эффект от моей работы. Однако сама Пернилла была другого мнения. Её ожидания простирались в совершенно иных сферах. Она жаждала настоящей славы, причём сразу и в полном объёме.

Но я умела держать лицо и теперь молча проглотила упрёк своей клиентки. Корпорация, в которую входило издательство, снабдило меня целым рядом новых клиентов. Среди них было много других писателей, над чьим имиджем требовалось хорошенько поработать, и с этими людьми, к счастью, оказалось куда интереснее сотрудничать. В конце концов моё агентство стало приносить не только деньги, но и удовольствие от работы. Раньше, когда мне приходилось самой искать клиентов и просиживать долгие часы в Интернете, это занятие казалось мне не больше чем хобби, тягостным увлечением, к которому с трудом удавалось относиться серьёзно. Теперь ситуация менялась. С растущим числом клиентов я наконец-то смогла встряхнуться и по-новому взглянуть на своё будущее. Мой рабочий график становился всё плотнее, а тайные рейды по городу съедали остатки времени, я сильно уставала. Дела накапливались, и я понемногу стала сгибаться под их бременем. Всё чаще я задумывалась о том, чтобы найти себе помощника. Сотрудника, который смог бы взять на себя хотя бы рутинную текучку, которая отнимала много времени и приводила меня в бешенство.