Текст книги "Пять поломок космической станции"

– Знаешь, мой прадед тоже обожал мечтать, – впервые за время разговора мёртвые светодиоды не смотрели на меня, и взгляд рема Янко был устремлён к Земле-4. – Он грезил новым миром, грезил космосом. Вызвался добровольцем, как только узнал об экспедиции в новую галактику, прошёл жесточайший конкурс и, переполненный надеждами, ринулся сюда. Они все мечтали, рем техник. Знаешь, о чём? О том, что мы не одни во Вселенной. Что в этот раз Цивилизации повезёт, что эта галактика окажется живой, населённой кем-то, не похожим на нас. Что тот самый контакт наконец-то состоится. И первопроходцы готовились и ждали каждый день, поднимая те самые дизель знает когда утверждённые протоколы встречи с инопланетными цивилизациями, и зубрили их гораздо усерднее, чем основы программирования или нашу историю.

Рем Янко замолчал, совершенно по-человечески зажевав механическую губу.

– А здесь никого не было. Ни здесь, ни в Пружине, ни в Заре, ни в Тёмном Коридоре. Ни-ко-го. Даже ни одной планеты, пригодной для жизни, не было. Потому что человечество, Цивилизация – это случайная ошибка, один к мириаде. И нигде, ни в одной галактике, не удалось её повторить. И Дракон стал очередной пародией на Млечный Путь, и рано или поздно он будет освоен, и наше ненасытное правительство замахнётся на новые горизонты и будет собирать новых мечтателей. Как думаешь, рем Катюшин, им повезёт? Они найдут кого-нибудь за бесконечной пустотой космоса?

Я с трудом подавил желание пожать плечами. Прогноз яснее ясного – вероятность этого равна минус бесконечности. Это абсолют. Абсолют, гарантирующий, что мы одни во Вселенной – случайно созданные биологические организмы, по иронии судьбы получившие сознание. И мой Тартар решил эту проблему: если не можешь найти – сотвори. Но люди, конечно же, гонятся за иллюзиями, не желая принимать то, что дарит им жизнь.

Хотя, возможно, я сужу слишком строго. Потому что люди, на самом деле, из тех странных ошибок, которые снова и снова замахиваются на невозможное. И, наверное, именно это слепое упорство по-настоящему восхитительно.

– Не знаю, рем Янко, – в таких случаях всегда лучше говорить правду, и неважно, совпадает она с точкой зрения собеседника или нет, – я не доживу.

Рем Янко на секунду замер, а потом рассмеялся, разнося вокруг жуткий скрежет сбившихся шестерёнок.

– Дизель и бензин, – в его голосе сквозило что-то вроде восхищения, – рем Катюшин, я буду до конца жизни отмечать тот день, когда тебя занесло на Спутник-47.

На следующий местный день мне удалось выспаться, пока парни шатались по станции – я уже видел всё, что могли им показать, и даже немного больше. По крайней мере, на смотровую площадку никого не водили, но техники всё равно были в восторге. Я полностью разделял их чувства: это всё ещё последний рубеж перед Землёй-4, и какая разница, что вы видели только коридоры да провода. После этого мы отправились к аппарату в полном составе. Работы было много – я и Андрюха взяли на себя проверку навигационных настроек, а Алвин с Антуаном под руководством Адитьи пытались пробраться в компьютер вручную. Довольно монотонное занятие, надо сказать, особенно когда техника громоздкая, многофункциональная и выжигает всё, что идёт вразрез с базовым набором программ. С тем же успехом можно пытаться залезть в голову какого-нибудь техмеха – его инстинкт самосохранения просто сожрёт любого вторженца, даже если сам андроид не имеет ничего против вмешательства. Хуже только попытка изучить код погибшей разумной машины, где каждый запуск разрушает цепочки данных, а любая попытка что-то сделать лишь провоцирует ворох новых ошибок. Вместе с нами страдали штатные ремонтники, на плечи которых легла работа с безопасностью, и рем Синько, следящий, чтобы мы случайно не залезли во что-нибудь секретное.

– А здесь правда водятся роботы? – Алвин, выросший рядом с Первой Планетой, сразу же нашёл общий язык с сотрудниками Спутника-47 и теперь весело болтал с ремулой Исфрат, делясь впечатлениями от проверок и покоряя её своим юмором и непосредственностью.

– Правда, – Исфирь устало выдохнула, потирая затёкшую спину, – у нас куча луноходов, которые постоянно работают на естественных спутниках Земли-4, парочка зондов и целый батальон из подъёмников, мусоросжигателей и компрессоров.

– И мы надеемся, что вы не будете пытаться их найти, рем Меригольд, – Центис Калниньш, недовольно глянул на свою коллегу и предупреждающе покачал диагностическим аппаратом, – как вы понимаете, количество и специфика нашей техники являются государственной тайной.

– Да даже если он их найдёт, ничего не случится, – Уршула Скжипчак шутливо замахнулась на товарища, – это ж роботы, от них больше вреда, чем пользы. А что, на Меркурии их нет?

Наша девочка-феечка хотел что-то ответить, но Адитья почти сразу отправил его к проводам – я с гордостью отметил, что он не стал затевать скандал во время рабочего процесса.

«Тебе ответ пришёл, – Андрюха замерцал шейными диодами, связываясь с нашим кораблём, – от Комитета Внутренней Безопасности».

Сообщения техмеха высвечивались на моей персональной консоли, так что я не сразу понял, что он решил поболтать о личном в рабочее время.

«Быстро они, – я допечатал ещё один код и запустил его в аппарат, воспользовавшись минутным перерывом для ответа. – Обычно безопасники действуют медленнее». Да, секретарь внимательно выслушала моё сообщение и пообещала передать его дальше, но вряд ли у неё было достаточно власти, чтобы противостоять внутренней бюрократической машине.

«Наши сообщения в приоритете из-за рема Гладиуса, – Андрюха вспыхнул персиковым, сверяя имеющиеся звёздные карты, и начал прогружать ещё одну, – дело галактического масштаба, они будут рады любой зацепке. Скачать?»

Я отрицательно покачал головой: «Вечером посмотрю. Они в любом случае ещё не успели ничего проверить».

Надежда на то, что рем Кадари с ремулой Турандот не участвовали в контрабанде, всё ещё теплилась в моём сознании. Если я ошибся, то стану самым счастливым гражданином в Драконе, хотя вероятность простого совпадения была крайне мала. Если нет, у Цивилизации появится достойная зацепка, и я буду рад, что выполнил свой долг. До решающего момента изучать пустые отчёты бессмысленно, лучше сосредоточиться на работе и выполнить её в лучшем виде.

Мы перебирали аппарат несколько дней. Тщательно следили за колебаниями программы, запускали базовые функции, даже смоделировали один пролёт. Никаких сбоев – бортовой компьютер работал лучше, чем половина оборудования «Макоши».

– Рем Янко, как поживают архивные файлы? – я с удобством расположился за столиком на смотровой площадке, с наслаждением наблюдая за Землёй-4. Это стало нашей мини-традицией, и рем Синько с удовольствием присоединялся время от времени.

– Выгружаем, сегодня будем подключать, – Вацдав перебирал шарниры на левой руке, снимая и надевая локтевой сустав. Я в какой-то степени поддерживал его, вычищая сочленения своей второй правой.

– Мы получили машинные данные за последние пятьдесят лет, но, если потребуется, достанем с момента создания. Уже думаю, где вас селить, потому что материала на годы. Как-то автоматизировать не получится – сам понимаешь.

Я кивнул, принимая информацию к сведению:

– Чем больше данных, тем лучше. Сможем отследить начало сбоя. Есть вероятность, что какую-то функцию аппарат считает по старой формуле, а без сырых цифр такое вообще не отследишь.

Что-то подобное происходило с форматором в Вороньем Глазе, но про рема Гладиуса я тактично умолчал. Здесь формула могла сбиться от естественных причин, нет повода паниковать или обвинять кого-то раньше времени. Оборудование довольно старое, программа навигации наверняка переписывалась уже кучу раз, чёрный ящик забит до отказа. Пока что мы думали, что сбилась какая-то настройка или даже всего одна цифра, которая в определённой ситуации искажает результат. Хотя парни всё ещё надеялись, что где-то в недрах бортового компьютера просто сгорел какой-нибудь катод и от нас требуется его найти и заменить. Если поломка всё-таки чисто программная, то мы в беде, потому что это совсем не наш профиль, и никто из ремонтной бригады Арктур-8 не обладает достаточными знаниями, чтобы это чинить. Диагностировать – возможно, но исправить… Нет, при всем уважении. Мы работаем с самой техникой, а не с её «сознанием».

– Вы справитесь, рем Катюшин? – Вацдав оставил руку в покое, сузил глазные шестерни и наклонился вперёд.

– Не знаю, – я скосил глаза на встроенную панель, где Борис сообщил, что на мое имя поступил вызов. – Но клянусь сознанием, мы найдём то, что другие потом смогут починить.

Путь до корабля занял несколько минут. Я уже неплохо ориентировался на Спутнике-47, меня узнавали и подсказывали короткую дорогу. Вызов шёл от Комитета Внутренней Безопасности галактики Дракон, и это уже была не пустая отписка в стиле «спасибо за информацию, будем проверять». Надежда на то, что мои предположения были ложными, окончательно рухнула – если бы это было так, никто не стал бы лично со мной связываться.

Меня уже ждали – то же лицо, те же слова.

– Рем Катюшин, – секретарь сената Дракона, ставшая почти родной, вежливо кивнула, – рада новой встрече. Я по поводу вашего запроса.

– Доброго времени суток, рема секретарь, – сейчас всё решится, пан или пропал. Очень хотелось прямо спросить, чем закончилась проверка, но инструкция предписывала мне быть дружелюбным, вежливым и готовым к сотрудничеству. – Я вас слушаю.

– С вами приятно иметь дело, – секретарь прикрыла глаза, подключаясь к височному импланту, и начала монотонно читать текст, подаваемый прямо на глаза:

– Уведомляю вас, что Комитет Внутренней Безопасности галактики Дракон проводит проверку по вашему запросу. В настоящий момент рем Валендриан Кадари не признался в совершении величайшего преступления против Цивилизации, однако информация, полученная от ремулы Турандот, позволяет говорить об их причастности к «Делу о Первой Планете». Галактика Дракон выражает вам искреннюю признательность за бдительность – мы рады, что не ошиблись в вас. Если вам известно что-то ещё, сообщите об этом сейчас. Напоминаю, что если рем Гладиус выйдет на контакт или вам станет известна ещё какая-либо информация о контрабанде, мы просим вас немедленно связаться с нами по данному каналу и предоставить всё, что сможете. Вы подтверждаете свою репутацию ответственного гражданина, Антон, мы доверяем вам и знаем, что вы примете правильное решение, если возникнет необходимость.

Секретарь ещё раз вежливо поклонилась, после чего связь прервалась. Я выдохнул и прикрыл глаза, чувствуя себя уставшим и опустошённым. Не было ни облегчения, ни радости от осознания своей правоты, ни какой-то моральной гордости. Мне давно следовало привыкнуть. К тому, что ситуация, когда плохие люди получают по заслугам, не всегда является счастливым концом. Что некоторые решения выглядят верными только на бумаге, а в жизни оборачиваются слезами и сделками с совестью. Что бывают моменты, когда перед тобой стоит выбор, в котором оба варианта по-своему отвратительны и на самом деле правильный ответ тот, за который осудят, а ошибочный выберет любой нормальный человек.

Нет, я не жалел. Ни Турандот, ни Кадари, ни о своём решении. Как не жалел рема Гладиуса и других граждан, поступки которых могли аукнуться всем. Это что-то армейское, наверное, – что-то, что не исчезло даже через столько лет. И не исчезнет уже, и я не хочу, чтобы она начала исчезать – эта старая привычка брать ответственность за целый мир, действовать «ради потомков» и всегда поступать правильно.

Архивы окончательно выгрузились через пару часов, и ремонтная бригада Арктур-8 отправилась изучать автоматические отчёты, сгенерированные промежуточные блоки и сырые данные, в которых содержалась поминутно зарегистрированная активность бортового компьютера за последние пятьдесят лет. Мы, конечно, не собирались изучать всё – план был в том, чтобы отследить изменение в программе, а заодно проверить, как приживались новые детали.

– Всплеск! – Алвин подпрыгнул на своем месте и ткнул пальцем в строчку цифр. – Всплеск после подключения дополнительного блока пять лет назад!

– Естественно, там будет всплеск, рем Меригольд, – Адитья даже не посмотрел в сторону девочки-феечки, сосредоточенно следя за своими строчками, – когда к аппарату подключается дополнительное оборудование, можно наблюдать цифровой скачок, связанный с изменением количества элементов и перераспределением питания. Я полагал, это базовое техническое образование, которым вы обладаете.

– В любом случае это ценная информация, – в этот раз мне выпало сводить общие данные, так что я работал вместе с ремом Синько, который следил за мной и старался не мешать, – Алвин, скопируй всплеск и перебрось его мне. Парни, вас это тоже касается, нас интересует любая мелочь. Если в чём-то сомневайтесь, кидайте туда же. Просто так ничего не бывает, лучше перепроверить, чем упустить.

Вскоре у меня оказалось сорок два информационных блока – всплески из-за подключения нового оборудования, два системных сбоя, несколько ситуаций с глобальным перепрограммированием и тоненькая полоска кода, выглядящая так, словно её печатал взбесившийся техмех. Последнее мне совсем не нравилось – программа была рабочая и функцию свою выполняла, но выглядела так, словно её просто сгенерировала роботизированная нейросеть. Всего одна полоска, несколько знаков в идеальном полотне, которая ничего не меняет и которой не должно быть здесь.

– Парни, смотрите сюда, – я удалил всё, кроме подозрительной цепочки, и на всякий случай скинул её остальным, – ещё что-то такое было? Проверяйте.

Как оказалось, да. Три странных полоски, которые никак не повлияли на работу аппарата, свежие относительно возраста компьютера, мелькнувшие задолго до начала проблем. Данные никак не датировались, но мы знали достаточно о работе компьютера, так что прикинуть было не сложно – через два местных месяца после подключения дополнительного блока. И эта информация грянула, как сверхновая, перевернув всё с ног на голову.

Всё сходилось. Сложность оборудования, время адаптации, нелепые ошибки, незначительные расхождения с заданной программой и «замолкание»… Дизель и бензин, и они держали его отключённым столько времени!

Моим первым порывом было, конечно же, требование немедленно подключить бортовой компьютер к сети, но инструкции требовали оставаться профессионалом. Медленно, словно боясь удалить найденный код, я включил свою консоль и связался со смотрителем.

– Рем Янко, кажется, мы нашли причину. Подойдёте к нам?

Андрюхины диоды мрачно окрасились в тёмно-травяной с фиолетовыми крапинками, а лицо перестало выдавать мимические микродвижения. Никогда не видел, чтобы наш техмех настолько терял самообладание, но в этой ситуации ни один тартарианец не смог бы остаться равнодушным. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и причина поломки в чём-то другом. Надеюсь, что я ошибаюсь.

Смотритель появился на пороге через несколько минут. Медленно обвёл взглядом помещение, тут же обратил внимание на необычную расцветку андроида и вопросительно крутанул лицевой шестернёй, что, видимо, должно было обозначать приподнятую бровь.

– Даже не знаю, как расценивать новости, рем Катюшин, – Вацдав всё ещё шутил, но в этот раз его интонации были цепкими и выдавали человека, который руководил важнейшим стратегическим объектом Дракона, – вроде хочется восхититься скоростью работы, да больно голос у вас напряжённый. Что с больным?

– Это пока только предположение, но, кажется, у вас на борту ситуация Вита, – Алвин тихо ахнул, с ужасом и испугом рассматривая разобранный аппарат. Остальные отреагировали чуть сдержаннее, но было видно, все присутствующие взбудоражены. Не думаю, что кто-либо сталкивался с этим вживую. Да что далеко ходить, даже я только читал об этом, и лишь большой опыт жизни на Кощее и войны в Заре позволил мне понять, что к чему. – Скажите, есть ли возможность подключить аппарат к сети?

Рем Янко неодобрительно нахмурился и протрубил пару низких нот тромбона:

– Это обязательно?

– Боюсь, что да, – я понимал, что аргументы о человечности не сработают, и старался апеллировать чистыми фактами: – Подключение – это единственный способ подтвердить или опровергнуть нашу гипотезу. Мы в любом случае потеряем время, если не сделаем этого.

Если мы правы, на официальный запрос уйдёт огромное количество времени, и нашей бригаде придётся жить на Спутнике-47 до тех пор, пока не будет принято официальное решение. Работа на станции встанет, потому что никто не будет менять оборудование до конца расследования. Если мы ошиблись и дело в другом, то промедление может плохо отразиться на бортовом компьютере, а новых специалистов пришлют только после убедительных доказательств, что мы некомпетентны. Гораздо проще проверить самостоятельно, если только…

Я потратил несколько биосекунд на обдумывание внезапной мысли и осторожно спросил:

– Возможно, где-то поблизости есть подходящий специалист?

– Нет, конечно, нет, – смотритель открыл свою персональную консоль и начал быстро что-то набирать, – это нужно печатать официальное обращение в местную колонию Тартара, а они будут полгода заявления собирать.

– Оформление в любом случае займёт полгода? – это было важно, ведь если подходящий специалист будет поздно вне зависимости от того, доказали мы ситуацию Вита или нет, то в немедленном подключении нет смысла. Парней тоже волновал этот вопрос – если всё так, то мы застряли на дизель знает сколько времени.

– Я знаю, к чему вы клоните, – Вацдав продолжал что-то искать, время от времени сердито трубя на низких нотах, – разумеется, если мы предоставим неопровержимые доказательства ситуации Вита, ваши земляки нарушат физические законы, но будут на станции к концу общей недели. Вопрос в том, стоит ли оно того. Не смотрите на меня так – я понимаю, что вы преследуете свои интересы, и даже не могу вас за это винить. Вы прекрасный человек, рем Катюшин, но стратегические объекты вроде этого не подчиняются общей морали, так что мне незнакомы понятия «хорошо» и «плохо».

Я согласно кивнул. Разумеется, я хотел наплевать на инструкции и как можно скорее запустить бортовой компьютер, но для смотрителя на первом месте всегда была его станция, и рем Янко, как хороший руководитель, был готов пожертвовать одной жизнью ради безопасности Спутника-47 – потому что от него напрямую зависела и безопасность Земли-4. Такова жизнь, в которой люди, стоящие у власти, вынуждены отказываться от своей человечности. И, к нашему счастью, рем Янко не был ремом Гладиусом.

Мы замолчали, пока Вацдав что-то выяснял по персональной консоли. Алвин пытался что-то сказать, но Антуан вовремя пнул его по голени и запихал себе за спину.

Пришли техники, потом ещё одни и ещё. Работники Спутника-47 суетились, замеряли сеть и судорожно решали, могут ли они пойти на риск и как-то изолировать компьютер, но при этом открыв ему доступ к общебортовой навигации.

– В целом, если перекрыть узлы архивов и дополнительно изолировать действующий навигационный блок…

– Не поможет, часть данных всё равно пойдёт через кабель. Отключить от дополнительного оборудования?

– Тогда мощностей не хватит. Всё равно что без сети подключить.

– Это мы ещё не в курсе, в какой части «сердце». И дизель его знает, получится ли выловить пульс, если мы хоть что-то закроем.

– Тогда только ставить внешнюю сеть и дублировать соединение. И чтобы защита включалась до того, как затрагивается код.

– А что, я за. Займёмся дрессировкой – пусть сидит и не рыпается, а не то получит в бочину. Даже с кролозмеями сработало, хотя эти твари до последнего бросались на сети, и плевать, было там напряжение или нет. Но сработало же!

Моё сознание корёжило от этих разговоров, но я продолжал стоять рядом и тихо переговариваться с Андрюхой, подбирая код. Задача сложная, стандартные наборы уже не сработали, а у нас не будет второго шанса. Если бы мы знали, как именно кодируются внутренние программы Спутника-47, было бы проще, но, боюсь, нас бы утилизировали на месте даже за вопрос о такой информации. В общем, если смотритель даст добро, нас двоих ожидал настоящий мозговой штурм и задание, претендующее на Тартарскую премию.

Вроде пока что всё было удачно, и идея создать что-то вроде клетки пришлась местным техникам по душе – по крайней мере, они активно начали рисовать схемы и советоваться с ремом Синько. Что происходило дальше, мы уже не видели, потому что ремонтной бригаде Арктур-8 не было места на внутреннем собрании стратегического объекта галактического значения.

Вацдав Янко связался со мной только через несколько местных часов, чтобы сообщить лаконичное: «На установку защитного периметра потребуется от двух до десяти общих дней». И это были хорошие новости, потому что у нас появилось необходимое время.

Бригада собралась довольно быстро, привычно рассевшись в нашей гостиной. Все дружно делали вид, что никаких проблем с Турандот не было, и я был благодарен парням за желание сохранить благоприятный рабочий климат. Главное – не забыть обсудить всё ещё раз потом, когда проверка вынесет окончательный вердикт, а мы разберёмся с более насущными проблемами.

– У кого есть идеи, как заставить эту штуку заговорить? – Антуан подкручивал правый ус, что выдавало его тревожность. Рему Розье с его педантичностью и любовью к инструкциям всегда было довольно сложно думать на ходу или предлагать новые, нигде не прописанные решения.

– Я вообще не понимаю, почему мы должны делать это, – злющий Адитья был готов взорваться в любой момент. Мало того, что не он распознал проблему, когда был за главного (а микросхемное светило терпеть не мог, когда ставилась под сомнение его компетентность, и плевать, что ситуация Вита лежит максимально далеко от его профиля), так у него ещё и идей по устранению не было. И этот двойной удар по самолюбию рем Мукерджи не мог стерпеть ни в каком виде, – поломка, очевидно, не наша, профиль специфический, монополизированный Тартаром. По инструкции нужно печатать отчёт, передавать дело в компетентные органы и возвращаться на «Макошь».

– Боюсь, ты не совсем прав, – я решил попробовать немного успокоить ремонтника, пока ещё был шанс. Алвин, особенно страдающий от таких ситуаций, попытался спрятаться за Антуана, – рем Ким с самого начала предупреждал, что мы летим в неизвестность и должны быть готовы ко всему, и мы были выбраны за нашу надёжность и готовность работать не по профилю.

– Тогда тем более! – от моих слов Адитья разошёлся ещё сильнее, пропуская все аргументы мимо ушей. – Совершенно очевидно, что наша функция диагностическая. С этой задачей мы справились, так почему ремонтная бригада, работающая с физическими поломками, должна лезть в программное обеспечение и чьи-то мозги?

И ведь не поспоришь, остаётся только вздохнуть и признать, что научный деятель прав.

– Так и есть. Ты не обязан заниматься этим, Адитья, никто из вас не обязан, это вне ваших профилей. Так что отдыхайте, а я пока покопаюсь в архивах и попробую найти что-нибудь подходящее. Ненавижу бросать дело на половине пути.

– Я с тобой, – Андрюха сразу понял, о чём я говорю, и воинственно замерцал шейными диодами, – мы оба часть Тартара и не бросим нашего брата.

– Отлично, – помощь техмеха в таких вещах незаменима, и я благодарно улыбнулся своему земляку, в котором не сомневался, – я планировал поискать схожие случаи в Пружине или Заре, но это вряд ли сработает из-за программных диалектов. Надеюсь, у тебя есть более хорошие идеи.

– Я-я тоже хочу! – Алвин от возмущения подскочил на месте и наклонился вперед. – Да, я мало что понимаю в том, как работает высокотехнологичный независимый интеллект, но у меня автомат по истории возникновения «искусственного сознания», так что какие-то знания имеются. И вообще – мы ведь уже пообещали, что поможем. Весь Спутник-47 надеется на нас!

Адитья растерянно, даже с обидой смотрел на меня. Весь его боевой настрой улетучился, нашему командному духу больше ничего не угрожало. Я понимал его чувства – вряд ли он ожидал, что я соглашусь с ним и скажу, что сделаю всю работу. Не очень честно, но эффективно – потому что при всей тяжести характера где-то в глубине сознания рем Мукерджи был довольно благородным и высокоморальным человеком.

– Эх, бригадир, иногда мне хочется тебя стукнуть, – Антуан покряхтел и в последний раз поправил ус, – вот почему говорит он, а виноватым себя чувствую я? Ему надо, его и отпускай, а я выполню работу от начала и до конца.

Кажется, рема Мукерджи это добило. Значит, диалог срочно нужно было сворачивать, пока рем Розье не увидел слабость микросхемного светила и не попытался использовать её в свою пользу. Никаких конфликтов в команде, особенно в рабочее время.

– Не будем об этом, – я многозначительно покосился на часы, – мы в любом случае ничего не успеем сегодня, так что предлагаю сделать перерыв. Пока отдыхаем и думаем, а через четыре местных часа проведём мини-собрание и обсудим, кто что нашёл. Принято? Отбой.

В первую очередь подумать требовалось мне самому.

Представьте, просто представьте, что перед вами нечто, обладающее сознанием. У него нет органов, издающих звуки, и конечностей, чтобы печатать. Он недвижим и не общается жестами и даже не имеет органов чувств, чтобы хотя бы узнать о существовании мира вокруг. Однако он живой. Он мыслит, осознаёт себя, он осуществляет какие-либо действия и уже определил конечную цель своего существования.

Так как можно установить контакт с таким существом? Как можно показать ему, что он не один во Вселенной, как распознать посылаемый им код, как зашифровать речь, чтобы она была распознана и правильно интерпретирована?

И самое главное – как можно понять, что оно и в самом деле обладает сознанием?

Бортовой компьютер проверили дважды: в первый раз это сделали ремонтники Спутника-47, во второй раз Андрюха при мне запустил запрос. И мы с самого начала действовали неправильно.

Как можно выйти на связь с тем, чей язык отличается от твоего? Отличается принципиально, в самой основе – это не другой диалект или языковая группа, а изначально другая форма подачи информации. Цивилизация говорит на эсперанто, у анимистов Зари свой программный код, но в навигационный бортовой компьютер, созданный, чтобы прокладывать траекторию полёта, не заложена возможность «говорить». Так с чего бы аппарату, с момента сборки находящемуся в изоляции от всех галактик, замкнутому на самого себя, понимать наши коды?

Выделенное время истекло слишком быстро. Казалось, ещё вчера было наше собрание, после которого Адитья зашёл ко мне и в своей манере извинился, осторожно уточнив, что он ничего такого не имел в виду, а сегодня уже пора брать наши наработки и загружать их в бортовой компьютер. Лучшую идею подкинул Алвин. Вытащил из сети простенькую головоломку, игрушку для только-только осознавших себя ИИ. Задачка на чистую логику, не требующая понимания языка или знания правильного ответа – однако для её решения нужно было обладать сознанием, потому что в основе лежит парадокс, сжигающий любую нейросеть. Удивительно, не правда ли? Мы с Андрюхой выросли на этих парадоксах, Антуан всю жизнь провёл среди техмехов в Шу, Адитья, всё-таки присоединившийся к нам, считался одним из светлейших умов «Макоши» – а правильный ответ находит паренёк, который шокируется, увидев робота. Или, может быть, именно в этом и крылась разгадка – в том, что иногда опыт встаёт на пути нового, и багаж знаний мешает открытиям. Алвин Меригольд был молод и талантлив, он ещё помнил то, чему его учили, и не успел вывести собственные алгоритмы поломок в реальности. Ему бы поработать в паре с Адитьей, да вот только наше микросхемное светило скорее съест собственный научный труд, чем возьмётся натаскивать молодняк.

Конечно же, это было волнительно. Мне с трудом удавалось сдерживать дрожь, пока небольшой чёрный куб разворачивался в огромный комплекс, запуская многочисленные панели и мониторы. Вокруг тихо переговаривались местные ремонтники, рем Синько вводил многочисленные защитные коды, а Вацдав водил головой из стороны в сторону, фиксируя происходящее.

Наконец аппарат запущен. Пять биосекунд до подключения к изолированной сети. Четыре биосекунды. Три. Две. Одна…

Запуск. Навигатор гудит и тихо мерцает, Андрюха словно специально помигивает в такт. Выбранный парадокс загружен на внешний носитель, транслируется на проектор и подключён к сети. Мы сразу поймём, если бортовой компьютер заинтересуется и захочет его решить, но пока что он изучает проверенные пути и прощупывает границы дозволенного. Защитный контур действует, он тихо гудит и плюётся ровными строчками кода – я вздрагиваю каждый раз, когда навигатор натыкается на него и отступает назад. Наконец в его поле зрения попадает наша задачка. Несколько местных секунд промедления, осторожные касания-изучения, и вдруг изображение начинает меняться, показывая всплески кодов.

Каждый гражданин, присутствовавший в комнате, тихо выдохнул, а я вдруг испытал дикое желание куда-нибудь сесть. К сожалению, такой возможности не было – оставалось только повернуться к Вацдаву и тихо произнести:

– Как видите, наша гипотеза подтвердилась, рем Янко. Это ситуация Вита – в вашем навигаторе зародился искусственный интеллект.

Смотритель выругался:

– Да, я заметил. Но клянусь эволюцией, мы проверили и исключили этот вариант в числе первых.

– Мы тоже, – я снова перевёл взгляд на проектор, с отеческой гордостью наблюдая за тем, как младший брат сражается с задачкой, – наша с вами ошибка была в том, что мы использовали стандартные коды на ИИ, который был полностью изолирован от Цивилизации.

– Да кто ж знал-то, – недавно осознавший себя компьютер успешно справился с первой частью головоломки, вызвав восторженный вздох у меня и подбадривающее пиликанье Андрюхи. Вацдав совершенно не разделял нашего счастья, – и это при условии, что каждый аппарат рассчитан таким образом, чтобы на зарождение не оставалось мощности. Всё оборудование моей станции регулярно проходит проверки, и я совершенно не представляю, почему этот бортовой компьютер стал исключением.

– Думаю, что на этот вопрос я могу ответить, – мне пришлось отвлечься и подойти к «телу» нового ИИ, – всё дело в дополнительном блоке, установленном пять лет назад. Он добавляет мощности и «разгоняет» внутренние процессы. Да, технически расчёты верны, и модификации сделаны так, чтобы не добавлять памяти бортовому компьютеру. Но речь о навигаторе со станции первопроходцев, который сам по себе автономная машина, принимающая решения, да ещё и с расширенным функционалом и многолетними модификациями. Так что смею предположить, что он и так был в шаге от самоосознания и сдерживал его как раз недостаток скорости. С новой технологией появились паузы между рабочими задачами, а любая технология в такой ситуации начинает изучать саму себя. Пара лет на изучение, год на анализ и осознание, ещё два, чтобы научиться хоть чуть-чуть управлять своим телом – можно сказать, рем Синько поймал его первые шаги. Так что он ребёнок и совсем ничего не понимает, да ещё и страшно напуган тем, что был отключён несколько недель, а сейчас сидит в изолированной клетке. Нам срочно нужен эксперт по новозародившимся ИИ, рем Янко. Боюсь, это уже совсем вне нашей компетенции.