Текст книги "Дипломаты в сталинской Москве. Дневники шефа протокола 1920–1934"

Приложение
Дискуссия об этикете в 1923–1924 гг.
(по материалам печати)[792]792
  Источник: Неизвестный Чичерин. Часть 2 // https://idd. mid.ru/informacionno-spravocnye-materialy/-/asset_publisher/WsjViuPpk1am/content/neizvestnyj-cicerin-cast-2-.


[Закрыть]

Как должен одеваться советский дипломат?

Анкета «Вечерней Москвы»

Ф. А. Ротштейн, член Коллегии НКИД

Дискуссия о цилиндрах значительно запоздала: ее следовало поднять тогда, когда наши первые представители ездили за границу. Это было в начале 1921 года, когда мы отменили обычные дипломатические ранги и скромно назвали наших представителей заграницей “полномочными представителями”. Тогда мы могли зараз объявить во всеуслышание, не вызывая больших недоумений, а тем менее протестов, что эти наши представители будут политическими агентами нашего правительства и, в качестве таковых, будут поддерживать необходимые деловые сношения с правительствами, при которых они аккредитованы. Не участвуя в придворных церемониях и заранее отказываясь от связанных с этим прав, привилегий и обязанностей. Если бы мы тогда это сделали, то нашим полпредам не приходилось бы подвергать себя унижению рядиться в непривычные им перья и проделывать те скабрезности, к которым они вынуждаются сейчас. В свое время Вениамин Франклин, представитель молодой американской республики, явился к пышному двору Людовика XVI в простом сюртуке из домашнего сукна. Французские придворные чуть не попадали в обморок и поднимали его на смех. С тех пор, однако, буржуазные историки не перестают с восхищением говорить о его мужестве и противопоставлять его буржуазную “искренность”, искусственному маскараду французского двора. То, что имел смелость сделать Франклин, могли бы сделать и мы.

Большевики и придворный этикет

Однако это не случилось. Мы не приняли вовремя надлежащих мер и очутились, не успев опомниться, в болоте дипломатического церемониала. Сейчас было бы трудно пойти назад: мы рискнули бы подвергнуться политическому и общественному остракизму.

Однако и сейчас можно свести все эти неприятные и оскорбляющие нас частности буржуазного дипломатического быта до скромных размеров, в зависимости от объективной обстановки и собственного такта полпреда. Каждый из нас может только говорить покамест на основании, главным образом, своего личного опыта, и поэтому, не впадая в эгоизм или рисовку, могу про себя сказать, что за бытность мою полпредом в Персии, я, например, ни разу не нашел для себя нужным надевать цилиндр. Нужно иметь в виду, что Персия – страна монархическая, со старинным придворным этикетом, и была первым государством (не новой формации), которое признало нас де-юре. Нужно также помнить, что тогда о нас, большевиках, шли самые дикие легенды, в которых мы изображались, не то бандитами, не то “хамами”, которым “порядочным” людям неловко даже подавать руку. Несмотря на то, что я был первый полпред в Персии и что на меня первого выпала задача рассеять эти легенды, я все же, как говорил, сумел обойтись за все время моего пребывания там без цилиндра. Фрак мне тоже пришлось нацеплять, кажется, не более двух раз, когда пришлось присутствовать на парадных официальных банкетах в честь шаха, на которых все другие посланники и министры были в расшитых золотом мундирах и проч.

Визит к шаху

К самому шаху, которого мне приходилось навещать очень часто, я никогда не являлся иначе, как в простой визитке, а два раза, воспользовавшись жаркой погодой, я даже осмелился явиться в легкой пиджачной паре и однажды даже в белом парусиновом костюме. Камергеры долго не хотели меня пустить, заявляя, что я срываю весь придворный этикет. Один из них снял было свой черный сюртук и пробовал надеть его на меня. Сам же шах только смеялся, когда я ему рассказал об этом эпизоде и уверял его, что мои намерения так же невинны, как мой летний костюм. У себя я никогда не принимал иначе, как в простом пиджаке.

Можно обойтись без банкетов

Я вообще за все время моего пребывания в Персии не дал ни одного банкета и ни разу не поставил на стол иного вина, кроме дешевых сортов местного производства. Ни разу я не угощал шампанским или ликерами. Ко мне приходили знатные гости на мой домашний обед, меню которого в этих случаях увеличивалось обычно на одно мясное или сладкое блюдо. Так обедали у меня всякие министры, знатные ханы и знатные иностранцы. Вообще, за все время я устроил всего два больших приема: один вечерний, по случаю поднятия в первый раз Красного флага над нашей миссией, а другой раз – по случаю годовщины Октябрьской революции. В первый раз я угощал огромную толпу своих гостей чаем, печеньем и мороженым, а второй раз – холодной закуской. И оба раза не только я и мои сотрудники были одеты в простые пиджачные пары, но даже в пригласительных билетах гостям предложено было явиться в обычном своем одеянии. И оба раза, в подавляющем большинстве, гости явились в простых пиджаках, а дамы в своих обычных платьях. И это настолько нравилось публике, что даже европейские газеты писали о моих нововведениях чуть ли не в том стиле, в каком историки пишут и сейчас о домашнем сюртуке Франклина.

Слова В. И. Ленина

Если я позволил себе привести эти примеры из личного опыта, то с исключительной целью показать, как, до известной степени, все же возможно, при известных обстоятельствах, держаться скромных рамок в своем общении с окружающим, чуждым нам миром. Я, конечно, далек от того, чтобы обобщать свой опыт на все времена и все положения и бросать обвинения тем из наших полпредов, которые почему-либо не в состоянии делать то, что я делал в Персии. Напротив, я припоминаю наставление, данное Владимиром Ильичем, одному из наших несчастных товарищей, отправлявшихся на восток с кислой миной, говорившему о том, как ему придется наряжаться в черный фрак и цилиндр. “А если бы Вам пришлось нацепить юбку, – сказал Владимир Ильич, – чтобы представляться ко двору, то Вы и это должны были бы проделать”.

О цилиндрах и прочих буржуазных пережитках «Рабочая газета»

Л. Сосновский

Красный командир Гориков (Арзамас)[793]793
  Похоже, это писатель Аркадий Гайдар. Его настоящая фамилия Голиков, но он часто использовал её как псевдоним, меняя буквы: «л» на «р».


[Закрыть] обращает наше внимание на две замеченных им ошибки.

1) Наши красные купцы слишком крепко держатся за старые вывески. Например, в объявлениях крупными буквами печатается «Экономическое Общество офицеров» и только впереди малюсенькая буква «б» (что означает – бывшее).

Крупными буквами печатается фамилия “Мюр и Мерилиз”, а настоящий-то нынешний хозяин (Мосторг) незаметно прилепился к хвосту. То же и мыло “Брокар”.

И Брокар удрал во Францию, и офицерское звание отменено, и Мюра с Мерилизом (английские буржуи) давно нет. А за их постылые фамилии почему-то прячутся наши советские торговцы. Тов. Гориков протестует. Это, – говорит он, – умаляет значение нашей власти, да и для торговли никакой выгоды не дает.

Если по этой дорожке идти далеко, – пишет товарищ, – пожалуй, не стоит чеканить нам свою новую монету с гербом. Валяй прямо десятирублевки с Николкиным портретом, да сбоку где-нибудь прибавь маленькую букву «б» (бывший).

“Надо наш герб ставить, где только можно. На каждой спичечной коробке и пачке курительной бумаги. Это – агитация за нашу власть и за нашу промышленность”.

Тов. Гориков совершенно прав. Можно допустить только одну поправку. Там, где на фабрике осталось много старых этикеток, оберток, коробок со старыми клеймами, просто из бережливости жалко выбрасывать готовое добро. Но на вывесках и объявлениях, на новых обертках, ярлычках и прочих клеймах старого названия лучше совсем не ставить.

Второе неудовольствие т. Горикова вызвано буржуазным одеянием наших советских заграничных представителей (послов). Почему изображенный в «Красной Ниве» на картинке т. Шумяцкий (наш посол в Персии) одел на голову цилиндр и вообще вырядился буржуазным франтом? Нужно ли подделываться под буржуазный фасон? – спрашивает т. Гориков и отвечает: не нужно…

Тов. Шумяцкий[794]794
  Борис Шумяцкий, видный советский деятель, в 1922–1925 гг. на дипломатической работе.


[Закрыть] – наш старый боец. Ему от царских палачей грозила смертная казнь. При Колчаке он вел подпольную опасную работу в Сибири. Не для франтовства напялил он теперь на себя нелепый цилиндр. Не из любви к монархам ездит он на прием к персидскому шаху. Тут приходится, как в подпольные времена, приспособляться и наряжаться по обстоятельствам.

Ведь и буржуазным дипломатам приходится у нас кое к чему приспособляться. На наших заседаниях, когда играют “Интернационал”, буржуазные дипломаты встают.

7 ноября, в день нашей победы над буржуазией, буржуазные послы и посланники приходят к товарищу Чичерину и поздравляют в его лице русский народ с праздником. Что в это время думает, допустим, чехословацкий дипломат? Нас это не касается. А заведенную формальность он выполняет.

Бывают и такие случаи. Когда наш полномочный представитель приезжает в другую страну, его там встречают торжественно, и тамошний военный оркестр играет “Интернационал”. А если тот же “Интернационал” тут же на вокзале запела бы кучка рабочих, их бы потащили в тюрьму.

Приходится друг к другу приспособляться.

Может быть, некоторые излишества и тут есть. Так, например, будучи в Генуе, я заметил, что Ллойд-Джордж был без цилиндра, а прочие дипломаты в цилиндрах, особенно из маленьких стран. Пожалуй, советская дипломатия могла бы кое-что убавить из обычных дипломатических правил. Авось, из-за этого с нами воевать не станут.

Вот наш дорогой Калиныч во фрак не наряжается. А ему постоянно приходится принимать у себя в Кремле в торжественной обстановке дипломатов. На днях он пригласил присутствовать на приеме двух беспартийных крестьян, членов ЦИКа. Уж этих-то сынов земли ни в какой фрак не спрячешь. Так в своем деревенском одеянии и остались.

Интересно, что скажут читатели «Рабочей газеты». Каково их мнение по вопросам, которые поднял т. Гориков?

Д. Флоринский

О соблюдении буржуазного этикета

На анкету «Рабочей Москвы» о необходимости соблюдения работающими за границей товарищами по линии НКИД некоторых правил буржуазного этикета, в частности в отношении формы одежды, я могу лишь всецело присоединиться к мнениям, высказанным уже т. т. Сосновским и Шумяцким на столбцах «Рабочей Москвы».

Действительно, поскольку наши представители посланы для увязки и укреплений отношений с буржуазными государствами, им приходится поддерживать постоянную личную связь с представителями этих государств, бывать на приемах, обедах, церемониях и в свою очередь принимать у себя. Этот постоянный личный контакт является одним из необходимейших условий успешной дипломатической работы. С другой стороны, не нанося существенного ущерба нашим интересам, наши красные дипломаты не могут отказываться от присутствия на официальных приемах, на которых они выступают в качестве представителей Рабоче-Крестьянского Государства.

А участие во всех этих церемониях и банкетах связано с облачением в соответствующий костюм, безусловно требуемый буржуазным этикетом.

Возникает дилемма, следует ли нашим представителям отказываться от участия в церемониях и банкетах или идти по линии наименьшего сопротивления и облекаться в случаях, когда это, безусловно, требуется, в одиозные для нас фраки и смокинги. Интересы дела, конечно, требуют покорения этой печальной необходимости, покуда в государствах, с которыми нам приходится иметь дело, не созреет сознание о ненужности всех этих предрассудков. Нас, здраво и по-марксистски смотрящих на вещи без излишней сентиментальности, не должны смущать такие мелочи. Не следует забывать, что в результате Октябрьской Революции создались две весьма обширные и отличные группировки – рабоче-крестьянский СССР и весь конгломерат буржуазных государств, в которых живы старые предрассудки и традиции. Экономическая необходимость, сознанная ныне даже нашими врагами, непреодолимо толкает эти два мира на путь сотрудничества, для осуществления коего требуется установление известного modus vivendi… В результате естественно возникают некоторые курьезы: так, например, нашим Полпредам приходится появляться иногда во фраке, а во дворцах властителей буржуазных государств играют Интернационал для встречи наших Полпредов, когда церемониал требует исполнения национального гимна. Никому не придет, конечно, в голову подумать, что наши старые партийные товарищи облекаются в непривычный для них фрак из щегольства. Это делается, скрепя сердце, с должной оценкой этой шутовской одежды, в интересах дела, в интересах СССР, в интересах великих принципов, провозглашенных Октябрьской Революцией.

Т. Шумяцкий выдвигает предложение о создании особой формы для сотрудников НКИД, которая избавила бы их от необходимости облекаться во фрак. Вопрос этот уже несколько раз поднимался. Но даже в случае положительного его разрешения наши представители на Западе не будут освобождены от фраков, так как ношение формы допустимо лишь в строго определенных случаях (например, при вручении верительных грамот). Ни одно правительство не допустит повседневного ношения иностранной формы, и мы первые против этого боролись в отношении иностранных военных агентов.

Однако, отдавая таким образом внешне дань буржуазным предрассудкам, когда это безусловно требуется, наши полпредства наряду с сим неуклонно и решительно проводят в жизнь брошенные лозунги “простоты и экономии”. В этом отношении они весьма отличны от миссий буржуазных государств, стремящихся перещеголять одна другую в роскоши приемов и обстановки для “поднятия и поддержания престижа” представляемых ими стран.

В проведении этого принципа простоты мы, конечно, можем сделать еще больше у себя дома, в СССР.

Так, например, упрощен до последней степени церемониал вручения верительных грамот Председателю ЦИК СССР иностранными послами и посланниками. Нет ни экстравагантных экипажей, ни скачущей кавалерии, ни шеренг чиновников в раззолоченных мундирах, ни прочей мишуры и блеска, принятых в таких случаях в буржуазных странах. У нас дело сводится к обмену приветственными речами и интимной деловой аудиенции у Председателя ЦИКа, позволяющей обменяться мнениями по вопросам, интересующим обе стороны.

Чрезвычайно упрощены также и другие «дипломатические церемонии», как обмен визитов, обмен визитными карточками и т. д. Доминирует деловой подход к делу и проводится твердая линия упрощения всей этой «светскости», которая служит столь усиленным предметом забот буржуазных дипломатов и которой ими придается такое большое и чуть ли не первостепенное значение.

Флоринский

Москва, 7 января 1924 г.

Как должен одеваться советский дипломат

(«Вечерняя Москва»)

Недавно в советской печати т. т. Л. Сосновским и Б. Шумяцким (полпредом СССР в Персии) был задет уже не раз поднимавшийся вопрос о форме одежды (фрак, цилиндр) наших советских дипломатов за границей и о соблюдении ими этикета, принятого при буржуазных правительствах. В частности, полпред СССР в Персии т. Шумяцкий выступил с горячим предложением реформы, долженствующей отгородить большевиков-дипломатов от их буржуазных коллег.

Тов. Шумяцкий предложил установление для советских дипломатов самой скромной официальной формы одежды, например, черной тужурки с красным кантом у ворота и с гербом на лацканах, черных брюках и черной фуражке с советским гербом. По мнению т. Шумяцкого, при наличии этой обязательной государственной формы, советские дипломаты за границей не должны будут рядиться во фраки и цилиндры, потому что по дипломатическим правилам парадный костюм дипломатов является или фрак с цилиндром, или официальная форма, установленная для дипломатов тем или иным государством.

Ввиду большого интереса, который приобретает этот сравнительно небольшой вопрос в связи с предстоящим новым расширением сферы международных отношений СССР, редакция «Вечерней Москвы» опросила ряд виднейших деятелей советской дипломатии.

М. Литвинов, замнаркома по иностранным делам

Т. т. Сосновский и Шумяцкий на страницах “Рабочей газеты” дали, кажется, почти исчерпывающие объяснения печальной необходимости, заставляющей советских дипломатов иногда рядиться в чужие перья. Как бы ни были серьезны вопросы о новом быте, как бы сильно мы не хотели отличаться побольше от окружающей буржуазной среды, у советского дипломата на первом месте должны быть соображения дипломатической целесообразности того или иного поступка. Мы посылаем своих дипломатов ведь для налаживания добрых приличных отношений с буржуазными странами. Успех работы зависит в большей мере также от способностей дипломата наладить и личные хорошие отношения с представителями стран, с которыми ему приходится приходить в соприкосновение. Имея это в виду, приходится частенько, скрепя сердце, приспособляться к вкусам и привычкам этих людей. Как бы мы ни относились, например, к лорду Керзону, мы вынуждены обстоятельствами иметь с ним дело. Если бы советский дипломат, желая символизировать рабоче-крестьянский источник советской власти, явился бы к Керзону в рабочей блузе или крестьянской поддевке и смазных сапогах, «шокируя» (раздражая) при каждом посещении Керзона, то миссия нашего дипломата от этого вряд ли стала бы успешнее, а скорее наоборот. Керзон, конечно, не послал бы нам из-за этого второго ультиматума, но, желая избавить себя от “неприятного” ему зрелища, он старался бы избегать личных сношений с нашим представителем, а советское дело от этого, несомненно проиграло бы.

Если бы меня спросили, каким критерием (правилом) наши дипломаты должны руководствоваться в своих бытовых сношениях с внешним миром, я бы ответил: «Скромностью, но не в смысле обязательной чрезмерной скромности одежды, а в смысле избегания всего того, что внешне выделяло бы его в окружающей его среде…

В вопросах одежды мы и у себя дома ведь приспособляемся друг к другу и к общей среде. Мы все носим одежду того или иного покроя: тужурку, блузу, мещанский пиджак, не потому, что мы не можем придумать себе более изящной, более удобной, иногда даже более дешевой формы одежды. Если бы каждый решал этот вопрос индивидуально, по своему вкусу, то наша одежда была бы разнообразнее. Многие предпочли бы, например, летом, на курортах, нынешней обычной стеснительной одежде римскую тогу, греческий хитон, а может быть, гимнастические и даже купальные костюмы. Что мешает нам проявлять в этом деле свой индивидуализм, свой личный вкус? Я думаю, что, главным образом, здоровое, естественное чувство скромности, нежелание выделяться и привлекать к себе всеобщее внимание. Мы, таким образом, приспособляемся к чужим предрассудкам, которых мы сами не разделяем. Тот же принцип применим и к быту дипломата. Явиться в блузе или светлом пиджаке на банкет, где все присутствующие облачены, согласно установленному этикету, в черные костюмы, было бы проявлением такой же нескромности и дурного вкуса, как, например, если бы буржуазный дипломат вздумал прийти во фраке и цилиндре к нам на фабрично-заводской митинг. Помимо всего прочего, я полагаю, что именно чувство скромности должно заставлять наших дипломатов в торжественных случаях не выделяться по возможности из среды, в которую они попали. Они проявляли бы дурной вкус и нескромность, если бы явились хотя бы в самых изящных одеждах, во фраках или смокингах, там, где другие одеты в пиджаки, или если бы напялили на себя военную форму, когда остальные, тоже не военные, одеты в штатское платье. По этим соображениям я отвергаю предложение тов. Шумяцкого об установлении особой формы для советских дипломатов с красными выпушками, гербами и т. п., по той именно причине что они этим опять-таки становились бы центром внимания.

Пренебрегание местным этикетом (обычаями) иногда прямо-таки вредно. Я бы мог привести этому многочисленные примеры, но остановлюсь лишь на одном из них. Наша генуэзская делегация вполне правильно поступила, нарядившись по переезде границы в обычное заграничное платье. Лишь один весьма почтенный товарищ не захотел расстаться со своим рваным, довольно-таки неопрятным, картузом и черной блузой, «щеголяя» в них всюду: на улицах, на заседаниях конференции и т. д. Заграница сразу обратила на него внимание и стала придумывать объяснение такому странному поведению. Пошли догадки, предположения: “сверхкоммунист”, “чекист”, “око Ленина”, “политкомиссар при делегации” и т. п. Буржуазная пресса подхватила эти догадки и ими переплетала свои комментарии о выступлениях делегации на конференции. Товарищ, думавший, что, сохраняя свой быт, он проявляет особую скромность, на самом деле оказался, невольно, единственным щеголем среди нас. Смысл щегольства ведь в том и состоит, чтобы выделяться и привлекать к себе внимание. Этой цели, хотя бы и бессознательно, он и достиг. Это не было бы так опасно, если бы указанным поведением он не давал пищи буржуазной прессе для вредных догадок и затемнения действительного смысла того или иного выступления делегации.

Итак, резюмирую: приспособляться к заграничной среде заставляет наших дипломатов как чувство скромности, так и соображения дипломатической целесообразности. Мы можем предъявлять им лишь одно требование, чтобы они, как говорится, не перебарщивали. Не выделяясь из общей среды, они должны признавать лишь минимальные требования этикета. Незачем одевать фрак и цилиндр, когда достаточно чистого черного пиджачного костюма и мягкой шляпы или котелка. Не за чем являться, где бы то ни было, надушенным, напомаженным и прилизанным, как это, к сожалению, иногда делают представители хозяйственных органов за границей. Мы не думаем, чтобы полпреды, где бы то ни было грешили излишествами по этой части. Этикет, присутствие на торжественных обедах, банкетах, приемах – составляют самую тягостную часть обязанностей советских дипломатов. Когда и где возможно, они от этой обязанности уклоняются. Они не благословляют, а проклинают свое амплуа (должность, когда им приходится менять удобные, изящные тужурки и “толстовки” на безобразные, стеснительные хомутообразные крахмальные рубашки и фраки). Не попрекать за это надо полпредов, а жалеть их. Освободиться от этой необходимости удастся лишь тогда, когда остальные страны подвергнутся процессу советизации и места нынешних дипломатов займут уполномоченные Коминтерна.

Как должен одеваться советский дипломат?

Анкета «Вечерней Москвы» Ф. Ф. Раскольников, полпред СССР в Афганистане

Коммунисты, работающие заграницей в качестве полпредов, поставлены в довольно затруднительное положение. С одной стороны, они обязаны поддерживать престиж Советской Республики и всячески избегать того, чтобы стать посмешищем. Ввиду этого, им в известной степени приходится считаться с существующими правилами международных приличий. Советским дипломатам приходится волей-неволей следить за своей одеждой, за чистотой белья, одним словом, за своим внешним видом более строго, более тщательно чем каждый из нас делает это у себя дома, в пределах советской территории. Но, с другой стороны, – здесь также необходима борьба с излишествами. Собственное чутье и такт каждого коммуниста должны подсказать ему, что можно себе позволить и чего нельзя.

На Востоке иначе

Ношение обращающей на себя внимание одежды, злоупотребление цилиндрами, шикарными выездами может дискредитировать представителей Советской власти в глазах местного рабочего класса. Я затрудняюсь сказать, насколько необходимы фраки, цилиндры и т. п. буржуазные атрибуты в условиях западноевропейской работы, но, как восточный полпред, могу заявить, что в мусульманских странах это абсолютно не вызывается обстоятельствами. В Афганистане, еще со времен тов. Сурица, в парадных случаях было заведено ношение круглой барашковой шапки. Я тоже продолжал эту традицию, и должен сказать, что афганскому самолюбию гораздо больше льстили эти скромные головные уборы, чем самые фешенебельные цилиндры буржуазных послов. Точно так же ни Сурицом, ни мной ни разу не одевался фрак; должен сознаться, что цилиндра и фрака даже не было в нашем гардеробе. В некоторых официальных случаях я, как бывший военмор, иногда надевал военно-морскую форму.

Нужна форма

Но это, разумеется, не выход из положения. Для устранения необходимости прибегать к ношению не соответствующей нашему пролетарскому достоинству одежды, Наркоминдел необходимо, по образцу, военного ведомства, в самом срочном порядке выработать форму одежды, обязательной для ношения во всех официальных случаях. Скромность и простота этого советского мундира должна сочетаться с такой же благородно внешней элегантностью, какой отличается, например, форма нашего красноармейца.

П. Керженцев, бывший полпред в Швеции

Вопрос о форме одежды для наших дипломатических представителей не один раз возникал у работников НКИД. Мы никогда не придавали ему значение. Разве не приходится нам подписываться в письмах к представителям воинствующего фашизма: «с полным уважением» (?). Разве не приходится приносить поздравления по разным официальным поводам, ничего общего не имеющим с успехом международной революции? Вопрос всегда решался так: дипломатические мелочи и условности не играют для нас никакой роли, поскольку мы добиваемся главного. Не все ли равно: подписывает ли наш посол договор в пиджаке или в жакете. Важно, чтобы сам договор был толков и нужен.

Скромность и демократичность

Конечно, в своем обычном обиходе наша красная дипломатия за границей должна давать образец скромности и демократичности. Это у нас проводится довольно хорошо. Но если в некоторых официальных случаях (а их бывает 2–3 в год) наш дипломат наденет жакет или фрак, то, право, от этого никакой беды не будет.

Выход, предлагаемый Т. Шумяцким, т. е. создание специальной формы для наших дипломатов, пожалуй, остроумен, но боюсь, что эта форма обойдется подороже нашему казначейству, чем те парадные костюмы, которые изредка вынуждены надевать наши послы за границей.