Текст книги "280 дней вокруг света: история одной мечты. Том 1"

День 3
Будапешт, Венгрия

1277 км пути

Вообще Венгрия и ее столица производили неоднозначное впечатление. С одной стороны – невероятной красоты архитектура! Будапешт трудно назвать цельным: здесь здания эпохи классицизма соседствуют с неоготикой и современными концептами. Много улочек, сквериков и просто уютных уединенных уголков, в которых тем не менее бурлит жизнь. Город – сумбурный и стремительный, такой живой, что сразу захватывает тебя в поток: здесь и вкусная национальная кухня, и развлечения на любой вкус, и всемирно известные руин-пабы. Веселись – не хочу.

Но веселиться мы как раз таки хотели! Поэтому, закинув сумки в апартаменты, сразу направили свои стопы в руин-паб Szimpla – самый первый и самый большой в стране. По пути Вову с Адамом обуревала жажда снять как можно больше кадров. Они, как школьники, которым родители дали в руки полароиды, снимали все, что видели вокруг, и спешили сразу показать мне отснятое. Я чувствовал себя внезапным рефери на этом состязании. И в итоге у них получилось лишь то, что вместо десяти минут пешком мы добирались к пабу все сорок.

Ожидая увидеть разруху, разброд и шатание, меньше всего я был подготовлен к тому, что на самом деле нас встретит многометровая очередь на входе в Szimpla. Разношерстный народ столпился возле дверей и начинал пить прямо здесь. Благо вечер был теплый, так что мы решили последовать всеобщему примеру. Я вызвался проникнуть внутрь и добыть пива себе и своим спутникам.

Если бы руин-паб можно было сравнить с музыкой, я бы сравнил его с быстрым джазом. Такой же сумбурный и невообразимо беспорядочный интерьер, в котором смешалось абсолютно все – старые виниловые пластинки, китайские фонарики, неоновые фламинго, дискошары, кубики Рубика, советские весы, конопля в горшках, чугунные ванны. Все это вырвиглазное добро висело повсюду. Куда ни глянь – глаз натыкался на какую-нибудь странную диковинку. Стены, потрескавшиеся и ободранные, были сплошь изрисованы граффити и росчерками посетителей. Взгляд сам выхватил знакомую надпись из трех букв, рядом с которой кто-то дорисовал огромное изображение написанного.

Я пробрался мимо всего этого к бару, чувствуя себя в буквальном смысле королем свалки. Трон – разукрашенная бочка – стоял тут же, как ни странно, никем не занятый. Словно меня ждал. В углу была свалена в кучу темно-серая парусина и какие-то канаты.

– Три пива, пожалуйста, – обратился к бармену на английском и нерешительно присел на краешек «трона». Все вокруг казалось грязным и липким. Я даже подумал, что надо бы глотнуть пивка снаружи и сваливать из этого места.

Вдруг парусина ожила и зашевелилась. В голове мелькнула картинка-воспоминание, как мы с пацанами прыгали за гаражами в Харькове. Рядом тоже какая-то стройка, кирпичи, ржавые гвозди, мусор. И тут – откуда ни возьмись – самый натуральный бомж. Перегородил нам дорогу, руки в стороны расставил и орет. На нем шапка-ушанка набекрень и вонь за тридевять земель. Пацаны все врассыпную, стрекача задали, а я так и остался стоять, в ступоре глядя, как эта гора помоев на меня надвигается. Хорошо, отец тогда увидел из окна и прогнал. Еще месяца два мне снился.

И вот сейчас эта ожившая парусина воплотилась на глазах в мой детский кошмар. Я отшатнулся и едва не рухнул со своего «трона». Не бомж, но весьма подозрительного вида тип в старой кофте с капюшоном, замызганных джинсах и туфлях на манер лихих девяностых.

– Рашн? – пьяным голосом спросил тип.

– Юкрейн, – нехотя ответил я, узнав славянский акцент.

Бармен поставил три бутылки пива. Парусина проворно ухватил одну из них и тут же отхлебнул.

– Будь добр, угощайся, – сыронизировал я, поджав губы, и сделал знак бармену повторить бутылку.

– Благодарю, – вполне вежливо ответил он. Тут я отметил, что от Парусины не несло алкоголем и вообще не исходило никакого неприятного запаха. Преодолев воспоминание из детства, сел обратно на бочку в ожидании пива, краем глаза рассматривая своего непрошеного компаньона. Он, в свою очередь, смотрел на меня открыто.

– Ну и как тебя занесло в руин-паб? – умильная усмешка на его лице раздражала, но его скепсис был понятен. Я и сам задавался сейчас тем же вопросом.

Поколебавшись, стоит ли завязывать беседу, все же ответил:

– Путешествую, посещаю интересные места…

– Бла-бла-бла! – грубо перебил меня Парусина. – Все вы тут путешественники. Небось еще и тревел-блогер?

– Э-э-э, ну, в какой-то мере да.

– И как тебе здесь нравится, путешественник и блогер? Классное место? – он широким жестом обвел помещение рукой, остановив раскрытую ладонь на надписи «Х*Й».

Я уставился на него как на типичного задиру. Происходящее нравилось мне все меньше. Бармен как раз поставил еще одно пиво, я сгреб бутылки и решил двигаться на выход.

– Меня друзья ждут, – буркнул я.

– Да погоди ты, успокойся. Чем тебе не контент для блога? Поболтать с завсегдатаем будапештского руин-паба? А?

– Ну… – протянул я, удивленный, что ему знакомо слово «контент».

– Вот и отлично! – Парусина громко хлопнул по столешнице. – Я сюда каждый день прихожу, но редко с кем разговариваю. Тебе, считай, повезло.

«Да уж, вот это везение», – подумал я, но вслух не высказал.

– «Вот это везение», – наверняка думаешь ты, – тут же вторил моим мыслям проницательный Парусина, отхлебывая еще из бутылки. Пиво заструилось по небритому подбородку и потекло на и без того грязную кофту. – Короче, я сижу в этом пабе каждый день вот уже три года.

– Вернее, лежишь.

– Ха-ха-ха! Иногда и лежу, да. Так вот, каждый день я вижу здесь ваши постные рожи – туристов, которые пришли поглазеть. Вам все мало. Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ! – вдруг вскричал на последней фразе Парусина во все горло.

На него обернулись несколько посетителей, один покрутил пальцем у виска. Мой собеседник показал ему средний палец. Я виновато пожал плечами и отодвинулся. Не с ним я.

– Всем вам нужно только хлеба и зрелищ. Летаете по заезженным местам, ходите на одни и те же экскурсии, как гуси, – за гидом с оранжевым флажком. Снимаете все это в свои инстаграмы, жрете и снимаете. В телефонах сейчас есть карты всего. Вы же, блин, даже до сральника без карты не дойдете! Вы обленились, не исследуете мир, не пробуете его на вкус, на запах. Путешественники, блин.

Мои глаза начали сами собой закатываться. Еще один барный философ, который размышляет о бренности бытия и «а вот раньше были времена».

– Я не хожу за оранжевым флажком, как гусь, а наоборот – отправился в кругосветку, чтобы показывать мир таким, какой он есть.

– Кругосветка! Ха! Ты не готов к кругосветке! Ты насторожен и предвзят, судишь по тому, что видишь, и не смотришь вглубь. Как смотрящий «Титаника», который всматривался в горизонт и не заметил айсберг у себя под носом. У тебя есть смартфон?

Я уже начал терять нить диалога и скучать, посматривая в сторону выхода и даже чуть-чуть пятясь.

– Ну, есть. И что?

– А бумажная карта у тебя есть?

– Карта есть в телефоне, – демонстрируя стоическое терпение, пояснил я.

Парусина хлопнул в ладоши.

– Ага! Я же говорил! Путешественник, блин. Кругосветка, блин. У тебя нет карты ни к миру, ни к своей душе. Мир тебя пережует и выплюнет! Ты умрешь в своей кругосветке! – вещал Парусина, слово за словом тыкая в меня рукой с пивом.

«Ну, все, – подумал я, – теперь точно пора сваливать, иначе будет бойня». Не слушая, что продолжал выкрикивать этот странный тип, я двинулся к выходу. По правде, мне будто перца под хвост насыпали, настолько быстро и технично я выбрался из людного паба. В голове крутились обидные слова Парусины и последнее брошенное – «ты умрешь в своей кругосветке». Каким же мудаком надо быть, чтобы сказать такое человеку?

Выбравшись под открытое небо, я с облегчением вздохнул.

– С тобой все окей? – участливо поинтересовался Вова, принимая пиво.

– Да нарвался там на одного шизофреника, – отмахнулся я.

– Если бы я тут проводил время, то тоже бы стал шизофреником, – изрек Адам, окидывая руин-паб многозначительным взглядом.

Мы рассмеялись. И хотя инцидент был исчерпан, даже прогулка по вечернему Будапешту не смогла сгладить мое впечатление о стране.

Слава богу, на следующий день мы уже выдвинулись дальше. Я покидал Венгрию, будто убегал. Странная все-таки страна. Странные люди. Везде, где я бывал, мог назвать несколько характерных национальных черт. Но венгры – они такие же, как и сам Будапешт: непонятные и бессистемные. Хозяйка апартаментов, снявшая с нас двойную стоимость за аренду. Завсегдатай руин-паба, напророчивший мне смерть в кругосветке. Полицейские, умудрившиеся за один день выписать нам штрафов на сто евро. Наперсточники, расположившиеся на Замковой горе, – словно привет из девяностых, разводящие доверчивых китайцев. И все это на фоне совершенно великолепных декораций старинной Австро-Венгерской империи.

Несмотря на это, уже в самом начале нашего Большого Круга Венгрия подарила мне один из самых полезных жизненных навыков – умение быстро забывать все плохое. Не зацикливаться на неприятностях, не жить обидами, не упиваться раздражением, не таить злобу. Повезло, что этот ценный урок пришлось усвоить еще в самом начале пути. Неудобства и невзгоды кругосветного путешествия выдержать намного проще, если не тащить всякий хлам в свою душу.

К великому сожалению, моим талантливым попутчикам Адаму и Вове эта наука так и не открылась. Как только мы покинули территорию Венгрии и въехали в Словению, Адам посчитал нужным отчитаться об этом перед своими пассиями. Особо не мудрствуя, турецкий Казанова просто сделал рассылку всем «контактам», включая, разумеется, жену. В ватсапе, оказывается, есть такая функция: отправляешь всем одинаковое сообщение, которое участники «беседы» получают как стандартное и друг о друге не подозревают. А их ответы поступают только отправителю.

– Думает, что самый умный, – скептично отметил Вова по-украински. – Стопудово жена давным-давно все выкупила.

– Давай так, чтобы все понимали, – ответил я по-английски. – Не то чтобы мне доставляло удовольствие наблюдать поступки Адама, но мы здесь собрались дело делать, а не сопли на кулак наматывать. Хочет наш красава пудрить женщинам мозги – его личное дело. Взрослый мужик. А нам нужно думать в первую очередь о съемках и маршруте.

– Ну некрасиво же, – Вова проигнорировал мое замечание и продолжил говорить на украинском.

– Послушай, а тебе не пофиг? – с вызовом отозвался Адам по-английски. Видимо, по интонации понял, о чем речь. На тот момент операторы поменялись местами и турок сидел впереди. Он будто нарочно держал телефон так, чтобы всем все было видно. Вообще неясно, хотел ли этим вывести Вову или же просто хвастался своими любовными подвигами.

– Если это не мешает работе, то пофиг, – сказал Вова, кивая на камеру. – Если ты не снимаешь баб вместо того, чтобы снимать Словению.

– А одно другому не мешает, – преувеличенно равнодушно ответил Адам и в подтверждение своих слов снова уткнулся в телефон. Пришли ответные уведомления.

– И как они у тебя записаны? «Любимая-1», «Любимая-2», «Любимая-3»…

– Айгуль, Мэри, Стефани и Ирина, – ничуть не смущаясь, без запинок перечислил наш турецкий Бог Любви.

Я успел пожалеть, что попросил всех говорить по-английски. Совершенно очевидно, что это только усугубило ситуацию. Лучше было пресечь зарождающийся спор на корню.

– Друзья мои, давайте договоримся не смешивать личную жизнь и работу.

– Валадымыр ничего не может смешать, поскольку личной жизни у него нет, – Адам убрал телефон от греха подальше. – Иначе бы он смотрел в свою тарелку, а не заглядывал в чужую.

– А знаешь что? Ты совершенно прав, чужие грязные тарелки меня не касаются, – Вова откинулся на сиденье и всем корпусом повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. И честно сказать, слава богу!

За эти пару дней я кое-как наловчился сглаживать профессиональные трения, то умасливая Адама комплиментами, то подбадривая Вову вниманием. Балансировал, как канатоходец Филипп Пети между двумя башнями-близнецами, похожими друг на друга в своем упрямстве. Только сейчас перебранка разгорелась по делам сердечным, а я в чужие тарелки – грязные или чистые – точно не полезу.

Как бы то ни было, за бортом нашего авто вовсю проносились магические пейзажи Словении. Единственное, что было в моих силах, – быстрее докрутить баранку до привала и зайти в гости к своему другу Жене, где я буду спасен от препирательств операторов. В присутствии других людей они почему-то проявляли чудеса выдержки, будто не хотели выносить сор из избы.

«Спеши не торопясь» – гласит важнейшее правило водителя. Я же несся на всех парах, чтобы успеть в почетный клуб путешественников Yacht Club de Monаco и The Explorers Club, куда, неожиданно для самого себя, мне предложили вступить. Похоже, такое внимание обусловлено тем, что я не просто еду в кругосветку, а совершаю ее по строгим канонам Британского Королевского географического общества, которое, видать, уважают и чтят даже в Монако.

Каноны, которые были изданы более ста лет назад, предполагают непрерывный путь, начинающийся и заканчивающийся в одной точке, без возврата. Ты должен пересечь все меридианы, побывать на всех континентах, дважды пройти экватор в противоположных направлениях на разных континентах. Расстояние между самой северной и самой южной точками должно быть не менее 10 тысяч километров. И самое главное, все это нужно сделать без авиаперелетов: без потери контакта с поверхностью земли, будь то океан или материк.

У меня не было сомнений: я решил совершить свой трип именно по ним. Чтобы ощутить всю цельность нашей планеты, сохраняя непрерывный контакт с ней, не «обнуляясь» и не прерывая пути. Самолеты – они, конечно, дарят нам комфорт и скорость – можно перелететь океан за каких-то 10 часов. Но как ты его почувствуешь, сидя в кресле на высоте 10 километров? А когда пересекаешь океан на судне за три недели или месяц, то чувствуешь его ритмы, вибрации, нрав… И так с каждым отрезком нашей планеты.

Церемония должна была состояться в Монако через два дня, а это значило, что на красоты Словении времени оставалось в обрез. Опоздать я не мог себе позволить ни в коем случае!

Мы миновали Любляну, увидев словенскую столицу из окна авто и успев заехать только на «МакДрайв». Адам и Вова стали гораздо покладистей после бигмаков, да и минут на десять заняли с пользой свои рты. Любляна – наверное, самая миниатюрная из европейских столиц, но имеющая свое неповторимое лицо. Словения стремительно развивается, и как закономерный результат – цены на недвижимость здесь уже такие, что с миниатюрностью у них явно нет ничего общего.

День 4
Крань, Словения

1814 км пути

До Краня, где с пятнадцатого года живет с семьей Женя, было всего 30 километров по идеальной трассе с панорамами гор. Сам Крань, или, как его называют местные жители, Кран, – это маленький, тысяч на сорок жителей, где все друг друга знают, городок на небольшой речке, в котором воздух старых мощенных камнем улиц пропитан до жгучести чистым горным воздухом.

Раньше Женя был успешным сопартнером в крупной фармацевтической фирме в Харькове, но в какой-то момент понял, что занимается не своим делом, не тем, к чему лежит душа. Он взял свою долю из бизнеса и вложил в свой стартап в сфере дайв-букинга. Сам он частенько жаловался, что на глубине у него так сильно закладывает уши, что потом час не может «продуться». Но любовь к морским глубинам была сильнее и победила с таким разгромным счетом, что он просто перестал замечать эту свою отоларингологическую особенность. Однажды он понял, что в Украине уже уверенно уперся темечком в потолок. Продал квартиру, машину и уехал с женой и тогда еще годовалым ребенком в Словению.

Его съемная квартира на втором этаже выходит окнами прямо на центральную площадь Краня, на которой постоянно что-то происходит. В день нашего прибытия это была шумная ярмарка – такой себе Андреевский спуск по выходным в миниатюре.

Дверь нашей интернациональной съемочной группе открыла пятилетняя Анечка, которая, судя по ее радости, больше всего на свете любит гостей. Она с таким придыханием произнесла своим мультяшным тоненьким голоском: «Приве-е-е-ет, как мы вас жда-а-али…», а затем так обняла своими милыми ручонками сперва меня, потом Вову и Адама – не то что я, а даже эти два острых на язык атамана забыли обо всех своих спорах и расплылись в улыбках.

Пока Женя ехал из офиса, его жена Юля показала нам их трехкомнатную квартиру – небольшую, но уютную. С камином и просто огромной ванной комнатой – с антикварной, но практичной ванной посередине. Впрочем, там был и душ: то самое, о чем каждый из нас давно мечтал. Юля – невысокая добродушная хозяйка, в прошлом один из топовых менеджеров в отельной теме – родом из Ужгорода. Она переехала в Харьков и долгое время была управляющим известного отеля «Чичиков». Там они познакомились с Женей и оттуда же уехали вместе. Теперь для поддержания статуса рабочей визы им еще какое-то время необходимо пересекать границу с Украиной три-четыре раза в год. Я вспомнил свою свежую историю с усатым мадьяром и поморщился.

– Представляешь, Тема, – будто прочитав мои мысли, сказала Юля, – как-то раз меня завернули на границе, потому что подслеповатый погранец, как потом выяснилось, до того влепил мне в паспорт печатку с датой на год вперед.

– Как такое вообще возможно? – обалдел я от ширины возможностей пограничных факапов.

– Никто не знает. Но факт остается фактом. Еле разрулили, полдня промучились там. А я еще была одна за рулем и с Булкой, тогда еще совсем маленькой.

Мы переглянулись с Вовой и Адамом, и по глазам я прочел сразу весь текст, который мы солидарно хотели бы произнести на всех языках, но деликатно сдержались, поскольку такое недопустимо произносить при детях и дамах.

– Суки, – тихо резюмировала вместо нас Юля.

Анечка, также известная как Булка, двумя секундами позже принесла из своей комнаты рисунок.

– Это мама, она на работе, – на листке бумаги детской рукой был выведен контур условной мамы, а вокруг – горы. У мамы в руках были лыжи.

– Да, я управляю сейчас местным горнолыжным курортом в часе езды от дома, – опережая вопрос, сказала Юля. – Работаю через день. Но там, если честно, все уже стало не очень хорошо. Так что правильнее сказать – пока управляю.

В этот момент в двери провернулся замок и в дом зашел Женя. Мы тепло обнялись – не виделись несколько лет. Женя выше среднего роста, заметно полысел своим блондинистым темечком, но был все в такой же хорошей физической форме – словенский воздух был явно ему на пользу. Его серо-голубые глаза всегда улыбались – по крайней мере, другим я его никогда не видел. Сразу видно, что в этом доме гостям рады все его обитатели.

– Дружище, ты таки это сделал! – радостно провозгласил Женя на всю прихожую. – Поздравляю с началом кругосветки! Это большое дело, чувак.

– Большой Круг, да, – довольно поддакнул я, не в силах скрыть нотку гордости в голосе. Радостный румянец на щеках, похоже, меня выдал.

Дело действительно большое. То, о чем мечтал все 38 лет, к чему готовился последние полгода, чем грезил наяву, – вот же оно, происходит прямо в эту минуту. А ведь я с начала путешествия толком не успел это осмыслить. Все бегом – Карпаты, граница, Венгрия, Будапешт, Словения. Завтра уже в Монако нужно мчать. Мне бы остановиться на часок, побыть в тишине наедине с собой, порефлексировать. Не было времени даже поскучать о друзьях, о моей Марусе. Но я прекрасно понимал, что в ближайшие недели такой роскоши мне не представится. Вальяжный комфорт остался далеко позади, жизнь закрутилась в бешеном ритме. Событий за последние дни произошло, пожалуй, больше, чем за месяц жизни в Киеве. И мне это чертовски нравилось!

Запах запеченной рыбы проник в прихожую и нежно, но настойчиво пощекотал ноздри. Юля позвала всех к столу, и мы дружной гурьбой проследовали на кухню. Из открытой духовки исходил ароматный жар. Адам с Вовой заняли места на противоположных концах стола. Женя потянулся к бутылке красного вина, откупорил и разлил по бокалам. Анечке достался апельсиновый сок.

Должен отметить, рыбу в Словении любят и умеют готовить. Запеченная со специями треска получилась выше всяких похвал, и я не пожалел комплиментов Юле.

– Кстати, о рыбе, – вдруг вспомнил Женя. – А как у тебя со временем в дороге? Успеем завтра на море махнуть? До Адриатики полтора часа езды в одну сторону. В Порторож можем съездить и Пиран. Или в Триест[7]7
  Пиран и Порторож – курортные поселки Словении на Адриатическом море. Триест – городок в Италии, бывший словенский.


[Закрыть].

Я поджал губы и раздосадованно покачал головой. Предложение попасть на море казалось очень привлекательным, но, к сожалению, неосуществимым.

– Увы, Жека. Нам завтра уже нужно выдвигаться в Монако. Желательно до ночи успеть в Геную, там заночуем и свежими приедем к принцу.

На словах о принце Анечка удивленно округлила глаза.

– При-и-инц? Что, пра-а-а-авда-а-а? – так и застыла со стаканом сока на полпути.

Взрослые заулыбались.

– Нет, Булка, это дядя Тема просто так выразился, – пояснила Юля. Анечка выглядела несколько разочарованной, но недолго. От принца Монако ее в момент отвлек шоколадный брауни.

Женя тем временем задумчиво рассматривал карту Словении в навигаторе.

– Ну, быть в Словении и совсем не увидеть страну – это преступление, – заявил он. – Предлагаю завтра быстро мотнуться на Бохиньское озеро. Не зря его во все путеводители включают, уж поверь мне.

– Это мы успеваем.

По моим прикидкам, от Краня до Бледа всего километров тридцать. Даже возвращаться необязательно – приехали, искупались и поехали дальше.

– И еще! – Женя победоносно поднял вверх указательный палец. – Прикинул для тебя один интересный вариант, о котором мало кто знает. В окрестностях Бохиньского озера есть автопоезд, на который ты заезжаешь прямо на машине и едешь через старый австрийский семикилометровый тоннель. Поезд насквозь проходит горы и выезжает по другую сторону перевала. Там еще минут тридцать едет по красивейшему ущелью, и – вуаля! – дальше прямой путь на Италию. Посмотришь на Словению хотя бы из окна автомобиля.

– Слушай, звучит очень круто! – я воодушевился. Никогда не слышал про автопоезд. – А билеты, наверное, надо заранее бронировать?

– Наоборот, – заверил Женя, – там поезда отправляются по времени очень четко, и людей почти нет. Приезжаешь – и сразу проходишь на «посадку». Сейчас только расписание глянем.

Идея прошить словенские горы насквозь и при этом не рулить обрадовала всю нашу компанию. Мы подняли бокалы за чудесную Словению, где так удачно складывались обстоятельства и таким радушным было гостеприимство друзей.

Ночь выдалась довольно прохладной, несмотря на теплую солнечную погоду за окном. Оказалось, дому, в котором Женя живет с семьей, – две сотни лет! Глядя на современную внутреннюю отделку, никогда бы не подумал. В общем, отопление здесь недешевое, поэтому в ночное время суток атмосфера довольно бодрящая. Адам проснулся заметно продрогши, а мы с Вовой, наоборот, насладились прохладой свежего воздуха и прекрасно выспались.

* * *

Как бы то ни было, утром все в боевой готовности собрались около машины. Все, кроме Жени, которого буквально в дверях застал сосед. Я не слышал разговора, но издалека отметил, насколько сердечно они поприветствовали друг друга. Дикий контраст с современной украинской культурой, где ты в лучшем случае знаешь соседей по именам, в худшем – яростно стучишь по батареям, когда кто-то после одиннадцати врубает музло.

– Уф, зацепились языками! – спустя минут десять Женя стремительным шагом подошел к машине. – Встретил Матьяжа, он только из отпуска вернулся, а малой заболел. У нас же, в Словении, к врачу хрен попадешь без записи и лекарства в аптеке с боем не купишь. У меня какие-то противопростудные завалялись еще с Украины, так я ему их передал. Ну все, теперь можем ехать!

Мы выехали рано, чтобы успеть посмотреть замок Блед и попасть на озеро Бохинь, раз уж автопоезд стартует оттуда. Сказать, что природа здесь красивая, – не сказать ничего! Горы, речушки и кукольные городки будто сошли с полотен пасторальных пейзажей. И до того мирные, до того спокойные панорамы окружали нас всюду, что волей-неволей я сам впал в состояние почти невесомости и умиротворения. Но самое удивительное – по пути мои спутники не просто не спорили, но даже вполне благодушно обсуждали с Женей словенскую манеру повязывать шарф. Адам овладел этим тонким искусством раньше и лучше остальных, и к его великому удовлетворению, Вова даже сделал ему по этому поводу заслуженный комплимент.

На озере Бохинь нам снова несказанно повезло. Во всей округе не нашлось ни единой души. Никто не мог помешать нам – взглядом или словом – в лучших традициях сугубо мужской компании соединиться с природой и искупаться в кристально чистых водах нагишом! Мы были дикарями – кричали, вопили, беззаботно плескались и снимали все это на камеры. Ощущение – будто находишься на краю света, и вся эта дивная, первозданная красота – только для тебя. Время остановилось, и было мучительно больно выходить из воды, опять натягивать одежду, погружаться в металлическую коробку. Монако, предстоящее впереди, со всем его пафосом и дороговизной, показалось мне в тот момент абсолютно несуразным. Никакое творение рук человека не сможет сравниться с природой.

И когда кажется, что лучше уже не бывает, происходит что-то еще более захватывающее. В нашем случае – это автопоезд, который я восхищенно прозвал «гиперлуп». Стартовали из скромного городка Нова-Горица, который укромно спрятался и затерялся в сети проселочных словенских дорог. Должно быть, именно поэтому, когда мы прибыли на станцию отправки – не обнаружили ровным счетом ни-ко-го. Пустой автопоезд! «Бохиньска Бистрица» – было написано на желтом здании вокзала. Тепло попрощались с Женей, пообещав друг другу обязательно пересечься в родных краях или где угодно в мире. Но только уже после кругосветки.

Автопоезд – это несколько длинных открытых вагонов-помостов, на которые заезжали машины. Следуя инструкциям «кондуктора», мы аккуратно втиснулись так, что до ограждений оставалось буквально несколько сантиметров. Выйти из авто на помост запрещали правила, но открытые все четыре окна в салоне давали возможность наслаждаться видами.

Вот уж действительно бистрица! Удивительное ощущение: едва поезд тронулся, мы будто мчали на гиперскорости, при этом оставаясь совершенно неподвижными. В мозгу происходит явный рассинхрон: вот твоя машина мчится, но спидометр на нуле, а вот луга и горы, проносящиеся мимо со скоростью шестьдесят километров в час. Примерно как в анекдоте про «мерседес» и «запорожец».

Второй раз за день мы втроем хором кричали от восторга. Остроносые скалы, покатые перевалы, сказочные ущелья и мистические тоннели – и все это с грузовой платформы, и от скорости захватывало дух! Я расслабился и отпустил баранку, к которой уже порядком прикипел за последние дни. На мгновение закрыл глаза, ощущая, как бьют в лицо порывы ветра. Так ощущается детство. Словно мне снова пять, и я в родном Харькове лечу на скрипучем аттракционе «Ветерок» в парке Горького, болтая ногами в воздухе. А на земле ждет отец, улыбается и машет рукой.

И в эти пять ты еще не знаешь, что такое мир и что ты вообще родился в стране, которой, по сути, нет. Ты с рождения в клетке. В жестком стальном режиме микросхемы, где каждый, включая твоих родителей, которые кажутся тебе такими взрослыми и свободными, боится сделать лишний шаг. Боится задеть в подъезде коврик соседа, потому что тот может черкнуть письмецо «куда надо», боится, что чадо будет много болтать в школе, и директор вызовет «на разговор». Но ты все равно счастлив, ты ребенок. Не знаешь, что бывает по-другому. Не знаешь, что смелость и риск не только не считаются ценностью, но и пресекаются. Что в школе, в которую уже так хочется, будут годами пытаться заглушить твою личность и подстроить ее под всех. Чтобы ты не выделялся, чтобы с тобой было легче. Чтобы потом вырос в законопослушного гражданина.

И чтобы ты никогда не думал о своей мечте.

Ты просто живешь в фантазиях и мечтах из любимых книжек и совсем не замечаешь, как цепенеют от страха все вокруг. И вообще пока еще не знаешь, что можно бояться чего-то невидимого. Вот если перед тобой паук или дворовый хулиган с палкой в руке – тут понятно. Страх ситуативный, сиюминутный, по сути, никак не влияющий на твою жизнь. Совсем не тот всеобъемлющий, в котором живет вся страна.

Теперь, уже совсем по-другому понимая ту нашу жизнь, не переставал удивляться – откуда папа брал силы и вдохновение писать? Как под взглядом однобоких перепуганных учителей не умерло мое воображение, чувственность, уверенность в себе? Нас воспитывали как маленьких винтиков системы, которые подрастут и продолжат дело взрослых – строить «страну будущего». А винтиком я так и не стал – то ли система вовремя рухнула, то ли характер не позволил.

Несмотря на бэкграунд, меня так и не смогли утихомирить. Поставить в общую шеренгу, одеть в приличную одежду. Пожалуй, ни разу в юности я не усомнился, что все получится. Даже не знаю, откуда было столько гонора вначале? Откуда столь дикая самоуверенность? «Беру проект, все сделаю, все смогу», – отвечал я на любое предложение, даже если понятия не имел, о чем речь.

Это становление личности всегда было вопреки, а не благодаря обществу. Именно поэтому я знал: «как у всех» никогда не получится, как у всех мне не надо. Мы закладываемся в детстве. И я почему-то заложился таким: с любовью к свободе, миру и желанием путешествовать. Поэтому я здесь и сейчас, поэтому в кругосветке.

Лазурная гладь озера в Триглавском национальном парке встретила нас вишенкой на торте. Это был финальный аккорд Словении – страны, куда всем нам захотелось обязательно вернуться. Дальше – путь на Геную, а оттуда и на Монако. Ошалевшие от впечатлений, мы проехали границу и в один большой «присест» пересекли итальянский сапог поперек. В Геную добрались глубокой ночью, и силы оставались лишь на то, чтобы упасть и вырубиться.

Мне снова приснился отец. Он зашел в мою комнату, пока я читал «Вокруг света за 80 дней» Жюля Верна, развалившись на кровати и задрав ноги на стену.

– А уроки кто делать будет? Пушкин? – посмотрел строго, но в глубине его глаз я видел одобрение. Дети все видят. И все чувствуют.

– Нет, Жюль Верн! – задиристо ответил я и едва не покатился со смеху от собственной шутки.

– А мороженое тогда тоже Жюль Верн будет есть? – хитро заулыбался отец. И тут я заметил, что он держал руки за спиной. – В левой или правой?

– В обеих!

Отец протянул мне сразу два пломбира. Только спустя время я понял, какой урок он мне преподал: нужно брать от жизни все и прямо сейчас, если можешь. И именно этот, для кого-то незначительный и незаметный, случай с мороженым я вспоминал, когда регистрировал «ЮГАС»[8]8
  Юридическая компания, которую А. Сурин основал в 24 года (2004 г.), cпециализировалась на инвестиционных проектах, земельном праве, защите права собственности, девелопменте и строительстве.


[Закрыть], свою первую компанию, и делал первые шаги в бизнесе. Тогда я не знал многого, но действовал решительно, рвал и метал, потому что жизнь одна. Я вспоминал этот случай, когда закрывал эту же, уже очень прибыльную на тот момент компанию, и основывал дело своей души – тревел-сообщество Onе Life.