Текст книги "Все приключения Шерлока Холмса"

Старинное поместье Шоскомб

Шерлок Холмс долго стоял, склонившись над микроскопом с небольшим увеличением, затем выпрямился и с торжествующим видом повернулся ко мне:[170]170
  © Перевод. Г. Веснина, 2005.


[Закрыть]

– Это клей, Уотсон, безусловно, это клей. Взгляните-ка на эти частички! – Я подошел к нему и подстроил фокус под себя. – Вот эти волоски – ворсинки от твидового пальто. Серые комочки неправильной формы – пыль. Слева – чешуйки эпителия. А вон те коричневые шарики в центре – вне всякого сомнения, клей.

– Ну что ж, – рассмеялся я, – готов поверить вам на слово. От этого что-нибудь зависит?

– Это великолепная демонстрация. Вы, может быть, помните, что в деле об убийстве на станции Сент-Панкрас рядом с телом убитого полисмена было найдено кепи. Обвиняемый отрицает, что оно принадлежит ему. Однако он занимается изготовлением рам для картин, а значит, постоянно пользуется клеем.

– Вы занялись этим делом?

– Нет, просто мой друг Меривэйл из Скотленд-Ярда попросил меня ознакомиться с ним. С тех пор как я изобличил фальшивомонетчика, обнаружив в швах его манжет частицы меди и цинка, они осознали пользу микроскопа. – Холмс нетерпеливо взглянул на часы. – Я жду нового клиента, но он почему-то задерживается. Кстати, Уотсон, вам что-нибудь известно о скачках?

– Еще бы! Я оставляю на них половину своей пенсии по ранению.

– Тогда я использую вас вместо «Настольного справочника завсегдатая скачек». Слышали вы имя сэра Роберта Норбертона?

– Разумеется, я слышал о нем. Он живет в старинном поместье Шоскомб, я знаю это точно, поскольку сам снимал там одно время летний коттедж. Норбертон – субъект по вашей части.

– В каком смысле?

– Недавно он избил кнутом Сэма Брюэра, хорошо известного ростовщика с Керзон-стрит. Это случилось на Нью-Маркетской пустоши. Он забил беднягу чуть не до смерти.

– Хм, как интересно! И часто он попадает в подобные истории?

– У него репутация опасного человека. Его считают самым отчаянным наездником во всей Англии; несколько лет назад он взял второе место на Больших национальных скачках. Он человек другого поколения. В эпоху Регентства он был бы известным щеголем, боксером, атлетом, посетителем клуба завсегдатаев скачек, любимцем женщин. А сейчас про него можно сказать, что он сбился с пути и едва ли сумеет выйти на верную дорогу.

– Капитальная справка. Кажется, я знаю его. А что представляет собой поместье Шоскомб?

– Оно расположено в центре Шоскомбского парка, там же находятся знаменитый Шоскомбский стадион и конюшни.

– А главного тренера зовут Джон Мэйсон. Не удивляйтесь, Уотсон: просто я держу в руках письмо от него. Что еще вы знаете о поместье Шоскомб? Кажется, я напал на богатую жилу.

– Есть еще шоскомбские спаниели, – добавил я. – Они участвуют на всех собачьих выставках – самые породистые в Англии. Эти спаниели составляют гордость хозяйки поместья Шоскомб.

– Полагаю, речь идет о жене сэра Роберта Норбертона?

– Сэр Роберт никогда не был женат. И вряд ли когда-нибудь женится с таким характером. Он живет вместе с овдовевшей сестрой, леди Беатрис Фолдер.

– Вы хотите сказать: она живет вместе с ним?

– Отнюдь нет. Поместье принадлежало ее последнему мужу, сэру Джеймсу. У Норбертона нет на него никаких прав. А у леди Беатрис пожизненное право на поместье, после ее смерти оно перейдет к брату сэра Джеймса. До тех пор она получает ежегодную ренту.

– А братец Роберт, полагаю, тратит деньги на свои нужды?

– Скорее всего да. В жизни он сущий дьявол; ей, должно быть, с ним нелегко. Однако я слышал, она очень привязана к брату. А что там у них в Шоскомбе произошло? Почему вы заинтересовались этим местом?

– Хотел бы я знать это сам. А вот и человек, который все нам расскажет.

Дверь отворилась, и в проеме обозначилась фигура высокого, чисто выбритого мужчины с суровым и властным выражением лица, какое бывает у людей, которые держат в повиновении лошадей или мальчишек. Мистер Джон Мэйсон имел в достаточной мере дело и с теми и с другими и, судя по всему, вполне соответствовал возложенной на него задаче.

Он холодно поклонился нам обоим и сел на стул, указанный ему Холмсом.

– Вы получили мою записку, мистер Холмс?

– Да, но она ничего не объясняет.

– Дело слишком деликатное, чтобы доверить его бумаге. И слишком запутанное. Мне проще рассказать о нем с глазу на глаз.

– Ну что ж, мы полностью в вашем распоряжении.

– Ну, во-первых, мистер Холмс, я полагаю, что мой хозяин, сэр Роберт, сошел с ума.

Холмс приподнял брови.

– У нас здесь Бейкер-стрит, а не Харли[171]171
  Харли-стрит – улица в Лондоне, где находятся приемные ведущих частных врачей-консультантов.


[Закрыть], – сказал он. – Но что навело вас на эту мысль?

– Сэр, когда человек совершает один странный поступок, ну пусть два, это еще ничего не значит, но, когда он совершает только странные поступки, вы задаетесь вопросом: а в здравом ли он уме? По-моему, его свели с ума Шоскомбский Принц и предстоящее дерби[172]172
  Ежегодные скачки лошадей-трехлеток на ипподроме Эпсом-Даунс, близ Лондона.


[Закрыть].

– Шоскомбский Принц – жеребец, которого вы тренируете?

– Лучший в Англии, мистер Холмс. Уж я-то знаю. Я буду с вами откровенен, поскольку вы человек чести и никому не расскажете о нашем разговоре. Сэр Роберт намерен выиграть дерби. Он увяз в долгах, и это его последний шанс. Все, что он собрал и занял, поставил на эту лошадь, а ставки очень высоки! Сейчас ставки на Принца принимаются из расчета один к сорока. Но когда он начинал выступать на нем, они были чуть ли не один к ста.

– Отчего же, если конь так хорош?

– Публика не знает его истинных возможностей. Сэр Роберт перехитрил «жучков»[173]173
  Люди, собирающие сведения о лошадях и перепродающие их за определенную плату.


[Закрыть] – до сих пор он выставлял на скачках единокровного брата Принца. Они так похожи, что их не отличить, даже если поставить рядом. Но в галопе Принц за двести метров обойдет своего брата на два корпуса. Сэр Роберт забыл обо всем на свете, кроме этой лошади и скачек. Он поставил на них свою жизнь. Уговорил ростовщиков отсрочить выплату кредита до дня скачек. Если Принц проиграет дерби, сэр Роберт пропал.

– Похоже, он отчаянный малый, но при чем тут сумасшествие?

– Ну, для начала достаточно посмотреть на него. По-моему, он вообще перестал спать по ночам. Все дни напролет проводит в конюшне. Глаза дикие. Может быть, у него сдали нервы, не знаю. А как он переменился к леди Беатрис!

– Да? И в чем это выражается?

– Всю жизнь они были лучшими друзьями. У них совершенно одинаковые вкусы: она любит лошадей не меньше, чем он. Каждый день в один и тот же час леди Беатрис подъезжала взглянуть на них – и, конечно же, отдавала предпочтение Принцу. Он узнавал скрип колес ее ландо на гравийной дорожке и выходил к ней навстречу, чтобы получить свой кусок сахара. Но сейчас все это в прошлом.

– Отчего же?

– По-моему, она напрочь утратила интерес к лошадям. Вот уж с неделю, как она проезжает мимо конюшен, даже не бросив нам «доброе утро».

– Полагаете, дело в ссоре?

– В жесточайшей, глубокой, грозящей разрывом! Иначе как сэр Роберт отдал бы в чужие руки ее спаниеля, которого она любила, как родное дитя? Он отдал его несколько дней назад старому Барнсу – владельцу «Зеленого дракона», что в трех милях от Крендалла.

– Вот это уже действительно странно.

– Но это еще не все. Из-за водянки и слабого сердца леди Беатрис не могла участвовать во всех занятиях брата, но каждый вечер он обязательно навещал ее и проводил с ней не меньше двух часов. Сэр Роберт мог делать все, что хотел, – она всегда оставалась для него самым верным и преданным другом. Но сейчас все в прошлом. Он больше не заходит к ней. А леди Беатрис переживает – все время ходит грустная, понурая и пьет, мистер Холмс, пьет как сапожник.

– А раньше она пила?

– Ну, иногда выпивала стаканчик, но сейчас может выпить целую бутылку за вечер! Так мне сказал Стивенс, дворецкий. Все изменилось, мистер Холмс, и я чувствую здесь дьявольски подлую интригу. И вот еще – чем занимается хозяин по ночам в старом склепе при церкви? И с кем там встречается?

Холмс потер руки.

– Продолжайте, мистер Мэйсон. Ваш рассказ становится все более интересным.

– Дворецкий говорит, что видел, как он ходил туда, хотя было двенадцать часов ночи и шел сильный дождь. На следующую ночь я сам остался в доме, и хозяин снова куда-то ушел. Мы со Стивенсом решили проследить за ним. Это было нелегкое дело: нам приходилось двигаться короткими перебежками, чтобы он не заметил нас. Хозяин ужасен и, что хуже всего, сразу пускает в ход свои огромные кулаки. Тем не менее, хоть мы и боялись подбираться к нему слишком близко, из виду все же не упускали. Как мы и ожидали, он прямиком направился в склеп с привидениями, и там его ждал человек.

– О каких привидениях вы говорите?

– В парке у нас есть старая разрушенная часовня – такая старая, что никто не помнит, когда ее построили. А под ней находится склеп, который пользуется у нас дурной славой. Там сыро, темно и страшно даже днем, а уж ночью приблизиться к нему рискнут разве что первые смельчаки в графстве. Но хозяин никогда ничего не боялся. И все равно: что ему там понадобилось, да еще ночью?

– Секунду! – воскликнул Холмс. – Вы сказали, что там был другой человек. Должно быть, это кто-то из ваших конюхов или домашних слуг. Вы же могли подойти к нему потом и обо всем расспросить?

– Я не знаю этого человека.

– Вы уверены?

– Я же видел его, мистер Холмс. Когда сэр Роберт пошел обратно, мы затаились в кустах, дрожа от страха, словно кролики, – в ту ночь светила луна. Через некоторое время мы услышали, как мимо нас прошел второй человек. Поскольку сэр Роберт уже отдалился на значительное расстояние, мы выскочили из кустов и сделали вид, будто прогуливаемся, любуясь ночным парком, – того, второго, мы не боялись. Потихоньку нагнав его, мы окликнули его с самым невинным видом: «Здорово, приятель! Кто ты такой?» Должно быть, он не слышал наших шагов: когда он обернулся, на лице его отразился такой ужас, словно сам дьявол выскочил перед ним из преисподней. Он издал жуткий вопль и как оглашенный помчался от нас по темному парку. Ну, я вам скажу, он и бегает! Через минуту его уже не было видно и слышно, и кто он такой, мы так и не узнали.

– Но вы хорошо разглядели его в лунном свете?

– Да, клянусь, что узнаю злобную физиономию этого труса. И что его связывает с сэром Робертом?

Некоторое время Холмс сидел в задумчивости.

– У леди Беатрис Фолдер есть компаньонка? – спросил он наконец.

– Да, ее повсюду сопровождает горничная Кэрри Эванс. Она работает у нее последние пять лет.

– И без сомнения, очень предана ей?

Мистер Мэйсон неловко заерзал на стуле.

– Она в общем-то предана, – нехотя ответил он. – Вот только не знаю кому.

– Ах вот как!

– Мне бы не хотелось пересказывать сплетни.

– Я все понял, мистер Мэйсон. Ситуация ясная. Со слов доктора Уотсона я уже составил себе портрет сэра Роберта и догадываюсь, что под его напором не устоит ни одна женщина. А вы не думаете, что причина ссоры между братом и сестрой в Кэрри Эванс?

– Об их скандальной связи известно давно.

– Однако леди Беатрис, возможно, не замечала ее. Так часто бывает. Предположим, что она неожиданно узнала правду и решила избавиться от этой женщины. Брат не позволил ей уволить горничную. Бедная больная женщина, к тому же не способная самостоятельно передвигаться, не сумела настоять на своем, и ненавистная горничная осталась при ней. Леди Беатрис отказывается разговаривать, страдает и начинает пить. Сэр Роберт в ярости отдает в чужие руки ее любимого спаниеля. Вам не кажется логичной цепочка моих рассуждений?

– Лишь до какой-то степени.

– Совершенно верно! Лишь до какой-то степени. В эту цепочку не укладываются ночные визиты в старый склеп.

– Да, сэр, есть еще и другие обстоятельства, которых я не могу объяснить. Зачем сэру Роберту понадобилось откапывать мертвеца? – Холмс резко выпрямился. – Мы обнаружили это только вчера, уже после того, как я написал вам. Вчера сэр Роберт уехал в Лондон, и мы со Стивенсом отправились в склеп. Там все было как всегда, сэр, кроме одного – в углу лежали останки человеческого тела.

– Вы проинформировали полицию?

Наш посетитель хмуро улыбнулся:

– Вряд ли это заинтересует их, сэр. Там были только голова и несколько костей от мумии. Ей, может, уже тысяча лет. Но раньше ее там не было. В этом я готов поклясться, и Стивенс тоже. Кости сложены в углу и накрыты доской, но раньше там было пусто.

– И что вы сделали с ними?

– Ничего. Мы их не трогали.

– Разумно. Вы говорите, сэр Роберт вчера уехал. А когда он вернется?

– Мы ожидаем его сегодня.

– Когда сэр Роберт отдал собаку сестры?

– Сегодня ровно неделя. Спаниель начал выть возле старого колодца, а сэр Роберт был в то утро не в духе. Он поймал его, и я даже побаивался, что убьет. Но он отдал его Сэнди Бэйну, жокею, и велел отвезти собаку старому Барнсу в «Зеленый дракон». Сказал, что больше не желает видеть это создание.

Холмс сидел молча и размышлял. Потом раскурил самую старую, давно не чищенную трубку.

– Я пока еще не понял, мистер Мэйсон, какую роль вы отводите мне во всем этом деле, – сказал он наконец. – Не выскажетесь ли более ясно?

– Возможно, вот это внесет большую определенность. – Наш посетитель вытащил из кармана бумажный сверток, осторожно развернул бумагу и протянул Холмсу фрагмент обгоревшей кости.

Холмс с интересом изучил его.

– Где вы это взяли?

– В подвале, под спальней леди Беатрис, расположена печь центрального отопления. Ею давно не пользовались, но недавно сэр Роберт пожаловался на холод и велел затопить ее. За печью следит Харви, один из моих парней. Сегодня утром он выгребал угли и нашел там кость. Ему очень не понравилась эта находка, и он сразу принес ее мне.

– Мне тоже она не нравится, – заметил Холмс. – Что скажете, Уотсон?

Кость обгорела до черноты, но ее анатомическая принадлежность не вызвала у меня сомнений.

– Это верхний мыщелок бедренной кости.

– Именно! – согласился Холмс. – Часто ли Харви топит печь?

– Он затапливает ее вечером и уходит.

– Значит, в течение ночи туда может прийти кто угодно?

– Да, сэр.

– Можно ли попасть туда с улицы?

– Да, есть дверь и с улицы. А другая дверь выходит на лестницу, которая ведет в комнаты леди Беатрис.

– Темное дело, мистер Мэйсон, темное и, боюсь, очень скверное. Вы говорите, сэр Роберт отсутствовал прошлой ночью?

– Да, сэр.

– Значит, это не его рук дело.

– Верно, сэр.

– Как называется гостиница, которую вы упоминали?

– «Зеленый дракон».

– А хороша ли рыбалка в тех местах?

Прямодушный тренер не умел скрывать своих чувств, и на лице его ясно отразилась мысль, что перед ним сидит еще один сумасшедший.

– Я слышал, в ручье у мельницы ловится форель, а в Холлском озере попадается щука.

– Это уже хорошо. Мы с Уотсоном заядлые рыбаки – правда, Уотсон? С этого момента адресуйте мне письма в «Зеленый дракон». К вечеру мы туда доберемся. Надеюсь, вы понимаете, что мы будем общаться только путем переписки, а если я захочу увидеться с вами, то сам найду способ сообщить об этом. Чтобы составить мнение по данному вопросу, мне нужно более детально изучить дело.

Вот как случилось, что чудесным майским вечером мы с Холмсом высадились из вагона первого класса на маленькой станции Шоскомб, где поезда останавливались только по требованию. С собой мы захватили изрядное количество удочек, катушек и корзинок с вещами. Конечным пунктом нашего путешествия была старомодная таверна; ее владелец Джосайя Барнс принял живое участие в обсуждении наших планов переловить всю рыбу в окрестных водоемах.

– А как насчет щуки в Холлском озере? – поинтересовался Холмс.

Лицо владельца гостиницы омрачилось.

– Нет, туда ходить не стоит, сэр. Может так случиться, что в озере окажетесь вы сами.

– Это почему же?

– Да все сэр Роберт, сэр. Он страшно не любит «жучков» и очень боится, как бы кто-нибудь из них не пробрался к нему в конюшни и не выведал информацию про его лошадей. Он тренирует их неподалеку от озера, так что лучше держитесь подальше от тех мест. Сэр Роберт придет в бешенство, если заметит вас поблизости от своих конюшен.

– Я слышал, он собирается участвовать в дерби.

– Да, у него есть один хороший жеребец. Он поставил на него все свои деньги, да и наши тоже. Кстати, – он внимательно посмотрел на нас, – надеюсь, вы не имеете отношения к скачкам?

– Нет, что вы. Мы просто два усталых лондонца, которые приехали подышать живительным беркширским воздухом.

– Ну тогда ладно. Воздуха у нас тут полно. Но помните, что я вам сказал про сэра Роберта. Он из тех, кто сначала пускает в ход кулаки, а потом начинает разбираться. Держитесь подальше от его конюшен.

– Разумеется, мистер Барнс! Мы и близко не подойдем. Между прочим, какой прекрасный спаниель скулил у вас в холле.

– Еще бы, это племенной шоскомбский спаниель, лучший в Англии.

– Я сам развожу собак, – сказал Холмс. – Если не секрет: сколько стоит такой великолепный экземпляр?

– Мне он точно не по карману, сэр. Я получил его в подарок от сэра Роберта, поэтому и держу взаперти. Если его выпустить, он в одно мгновение будет на Холлском озере, а в следующее мгновение – у себя дома.

– А знаете, Уотсон, у нас уже есть несколько козырей, – заметил Холмс, когда хозяин гостиницы удалился, оставив нас одних. – Козыри не настолько крупные, чтобы обеспечить нам выигрыш, но посмотрим, как пойдет игра дальше. Кстати, я слышал, сэр Роберт все еще в Лондоне. Мы могли бы с вами посетить священный склеп сегодня ночью, не опасаясь быть застигнутыми врасплох. Мне хотелось бы прояснить пару моментов.

– У вас уже есть версия, Холмс?

– Пока у меня есть только уверенность в том, что с неделю назад в поместье Шоскомб произошло событие, полностью изменившее привычный уклад семьи. Что это было, мы можем только догадываться исходя из последовавших поступков и происшествий. На мой взгляд, дело имеет весьма непростой характер. Но для нас это даже лучше. Безнадежными бывают только самые скучные, бесцветные дела.

Давайте еще раз рассмотрим факты. Брат перестал навещать свою любимую больную сестру. Затем отнял у нее любимую собаку. Ее собаку, Уотсон! Это вам о чем-нибудь говорит?

– Да, о скверном характере брата.

– Ну, с этим все ясно. Хотя есть и другое объяснение. Продолжим исследование ситуации с момента ссоры, если таковая вообще имела место. Леди заперлась в своей комнате, изменила своим привычкам, выезжает только на прогулки вместе с горничной, перестала навещать лошадей и пристрастилась к выпивке. Я ничего не упустил?

– Вы забыли про склеп.

– Это уже совсем другая линия. В этом деле есть две разные линии, и прошу вас не путать их. Кстати, вам не кажется, что линия А, связанная с поведением леди Беатрис, имеет несколько зловещий оттенок?

– Мне трудно сказать определенно.

– Теперь займемся линией Б, связанной с таинственным поведением сэра Роберта. Итак, он помешался на мысли выиграть дерби. На него давят кредиторы, которые могут в любой момент пустить с молотка его конюшни. Он человек смелый, даже отчаянный. Единственный его доход – рента сестры. Горничная сестры – марионетка в его руках. Я верно излагаю факты?

– Но как же склеп?

– Ах да, склеп! Предположим, Уотсон – это всего лишь гипотеза, – что сэр Роберт убил свою сестру.

– Мой дорогой Холмс, этот вопрос вне обсуждения.

– Возможно, Уотсон. Сэр Роберт принадлежит к весьма уважаемой фамилии. Но в орлином гнезде иногда встречаются вороны. Давайте продолжим логическую цепочку исходя из этого «невероятного» предположения. Сэр Роберт не покинет страну до тех пор, пока не вернет себе состояние, а вернет он его лишь в том случае, если Шоскомбский Принц выиграет дерби. Таким образом, он вынужден проявить твердость. Ему нужно избавиться от тела и найти того, кто на время заменит несчастную жертву. Учитывая преданность ему горничной, это не так уж невыполнимо. Тело женщины спрятали в старом склепе, куда редко заходят, но предварительно его, должно быть, сожгли в печи. Фрагмент уцелевшей кости мы с вами уже видели. Ну, что вы теперь скажете?

– Что все это вполне вероятно, если согласиться с вашим первоначальным чудовищным предположением.

– Завтра мы попытаемся провести небольшой эксперимент; надеюсь, он поможет нам пролить свет на некоторые вещи. А пока, чтобы не выйти из образа, предлагаю пригласить нашего хозяина выпить по стаканчику его же собственного вина и поболтать о повадках угря и плотвы, тем более что он, похоже, разделяет нашу страсть к рыбалке. Кроме того, в процессе беседы мы услышим местные сплетни – они тоже могут нам пригодиться.

Наутро Холмс обнаружил, что мы «забыли» блесны для ловли щуки – это позволило нам уклониться от рыбалки. В одиннадцать часов мы собрались на прогулку и предложили хозяину захватить с собой черного спаниеля.

– Вот это место, – сказал Холмс, когда мы приблизились к высоким воротам парка с геральдическими грифонами наверху. – Мистер Барнс говорил, что около полудня хозяйка поместья выезжает на прогулку. Здесь экипаж останавливается – сторож должен открыть ворота. Прежде чем экипаж снова наберет скорость, я прошу вас, Уотсон, отвлечь кучера каким-нибудь вопросом. На меня не обращайте внимания. Я встану за этим кустом падуба и буду следить за реакцией.

Нам не пришлось томиться в ожидании. Через четверть часа на дороге показалась желтая четырехместная коляска, запряженная двумя чудесными серыми лошадками. Холмс пригнулся за кустом, придерживая собаку. Я стоял на дороге и рассеянно крутил свою трость. Завидев коляску, сторож выбежал открывать ворота. Экипаж замедлил ход, и я рассмотрел его пассажиров. Слева сидела яркая молодая женщина со светлыми волосами. Меня поразили ее наглые, бесстыжие глаза. Справа от нее расположилась сгорбленная пожилая особа. Лицо и плечи ее были закутаны теплыми шалями, и весь ее вид говорил о том, что она давно и тяжело больна. Когда лошади свернули на главную дорогу, я властным жестом остановил экипаж и спросил кучера, могу ли я найти в поместье сэра Роберта.

В тот же миг Холмс выступил из кустов и спустил с поводка спаниеля. С радостным криком собака бросилась к экипажу и вспрыгнула на подножку. Но почти тотчас же ее радость сменилась безудержной яростью – она начала рвать юбку своей бывшей хозяйки.

– Поехали! Поехали! – вскричал резкий голос. Кучер стегнул лошадей, и мы остались на дороге одни.

– Ну, Уотсон, все получилось. – Холмс пристегнул поводок к ошейнику возбужденного спаниеля. – Он бросился приветствовать хозяйку и обнаружил подмену. Собаки в таких вещах не ошибаются.

– Но я слышал голос мужчины! – воскликнул я.

– Именно, Уотсон! У нас в колоде появился еще один козырь, но нам не следует терять осторожность.

Казалось, у моего компаньона больше не было никаких планов на этот день, и мы даже немного порыбачили у ручья. На ужин мы ели собственноручно пойманную форель. После ужина Холмс снова обнаружил признаки активности. Мы опять вышли на дорогу, по которой гуляли утром. Нас уже поджидал там мистер Джон Мэйсон, главный тренер сэра Роберта Норбертона.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал он. – Я получил вашу записку, мистер Холмс. Сэр Роберт еще не вернулся, но я слышал, он появится ближе к вечеру.

– Далеко ли от дома до старого склепа? – спросил Холмс.

– Добрая четверть мили.

– Тогда нам незачем волноваться.

– Я не смогу пойти с вами, мистер Холмс. Как только хозяин приедет, он захочет отправиться в конюшню и узнать новости о Шоскомбском Принце.

– Понятно. В таком случае нам придется обойтись без вас, мистер Мэйсон. Вы только проводите нас до склепа и сразу уйдете.

Луна еще не взошла, и было очень темно, однако Мэйсон уверенно провел нас через луг к возвышавшемуся в отдалении темному силуэту древней часовни. Мы шагнули в проем, когда-то служивший портиком, и наш проводник, спотыкаясь о груды наваленных камней, направился в угол здания, где находилась шаткая лестница, ведущая вниз, в усыпальницу. Чиркнув спичкой, он осветил это грустное помещение – здесь пахло гнилью и сыростью. Осыпающиеся стены из грубо отесанных камней, гробы из камня и свинца, рядами стоявшие под полукруглыми сводами, – все здесь наводило уныние и тоску. Холмс зажег свой фонарь, и он высветил дорожку желтого света. На гробах заблестели таблички, многие из которых украшал родовой герб с короной и грифонами – герб старинного рода, со славой ушедшего в ворота Смерти.

– Вы говорили о каких-то костях, мистер Мэйсон. Не покажете ли их нам, прежде чем вернетесь в поместье?

– Они вон в том углу.

Тренер прошел в указанном направлении и удивленно застыл, когда наш фонарь осветил угол комнаты.

– Они исчезли, – сказал он.

– Так я и думал, – кашлянув, заметил Холмс. – Полагаю, они сгорели в той же печи, где ранее сожгли предыдущую партию костей.

– Но зачем сжигать кости человека, умершего тысячу лет назад? – удивился Джон Мэйсон.

– А вот это мы должны выяснить, – ответил Холмс. – Возможно, на поиски уйдет много времени, так что мы вас больше не задерживаем. Надеюсь, к утру мы приблизимся к разгадке.

Когда Джон Мэйсон покинул нас, Холмс принялся с величайшей тщательностью осматривать гробницы, начиная с самой древней, саксонского периода, находившейся в центре. Затем он перешел к норманнскому периоду и наконец занялся гробами сэра Уильяма и сэра Дэниса Фолдера, ушедших из жизни в восемнадцатом веке. Прошло уже больше часа, когда Холмс открыл свинцовый саркофаг, стоявший в углу напротив входа. Я услышал тихий возглас удовлетворения и по быстрым уверенным движениям Холмса догадался, что он достиг своей цели. С помощью лупы он внимательно осмотрел края тяжелой крышки. Потом вытащил из кармана небольшую короткую «фомку», какой обычно пользуются грабители для открывания сейфов, просунул ее в щель и стал отжимать крышку гроба, державшуюся лишь на двух скобах. С громким скрежетом она приподнялась, но мы успели бросить только один взгляд на тело, лежавшее в гробу, когда наши занятия были неожиданно прерваны.

Наверху в часовне послышались чьи-то шаги. Это были твердые быстрые шаги человека, который идет с определенной целью по хорошо знакомой дороге. На лестнице заструился свет, и мгновение спустя в готическом арочном проеме появилась громадная фигура человека с фонарем в руках. Он производил устрашающее впечатление. Большой фонарь, с которым конюхи обходят стойла, подсвечивал снизу сильное лицо с большими усами и сердитые глаза. Он обвел взглядом все помещение, вплоть до самых дальних закутков, после чего остановил угрожающий взгляд на нас с Холмсом.

– Какого черта вы забрались в мои владения? – громовым голосом спросил он. – И кто вы такие? – Не дождавшись ответа, он сделал пару шагов в нашу сторону и замахнулся тяжелой дубиной, которую принес с собой. – Вы слышите меня? – Тень от дубины дрожала в неверном свете фонаря.

Вместо того чтобы увернуться, Холмс двинулся ему навстречу.

– У меня тоже есть вопрос к вам, сэр Роберт, – сурово сказал он. – Кто это? И что она здесь делает?

Он развернулся и поднял заскрежетавшую крышку гроба. Я увидел тело, завернутое в ткань с ног до головы. Мне показалось, что передо мной страшная ведьма – огромные нос и подбородок и тусклые запавшие глаза на бесцветном провалившемся лице.

Баронет с криком отшатнулся и оперся о каменный саркофаг позади себя.

– Как вы узнали? – вскричал он и потом, немного умерив свою свирепость, добавил: – Какое вам до этого дело?

– Меня зовут Шерлок Холмс, – представился мой спутник. – Возможно, вы слышали мое имя. В любом случае дело мое такое же, как у любого добропорядочного гражданина, – способствовать торжеству закона. Мне кажется, вы должны ответить на многие вопросы.

Сэр Роберт сверкнул глазами, но спокойный голос Холмса и его уверенные манеры возымели свое действие.

– Хорошо, мистер Холмс, – сказал он. – Признаю, что обстоятельства против меня, но я ничего не мог поделать.

– Я был бы счастлив так думать, но, боюсь, вам придется объясняться с полицией.

Сэр Роберт пожал широкими плечами:

– Что ж, чему быть – того не миновать. Идемте в дом, и там вы сами сможете судить, как обстоят дела.

Четверть часа спустя мы сидели, как я понял, в оружейной комнате хозяина, о чем свидетельствовали многочисленные пистолеты за стеклянными витринами. Комната была хорошо меблирована, хозяин оставил нас в ней на несколько минут одних. Вернулся он в сопровождении двух людей: цветущей молодой женщины, которую мы уже видели в коляске, и невысокого мужчины, похожего на крысу, с неприятными вороватыми движениями. Парочка казалась совершенно сбитой с толку, из чего явствовало, что баронет не успел ввести их в курс дела.

– Вот, – сказал сэр Роберт, – это мистер и миссис Норлетт. Миссис Норлетт, в девичестве Эванс, несколько лет служила горничной у моей сестры. Я привел их сюда, полагая, что для меня же будет лучше, если я объясню вам истинное положение дел, а эти люди подтвердят мои слова.

– Зачем это нужно, сэр Роберт? Вы понимаете, что делаете? – вскричала женщина.

– Что до меня, то я полностью снимаю с себя всякую ответственность, – заявил ее муж.

Сэр Роберт смерил их презрительным взглядом.

– Всю ответственность я беру на себя, – сказал он. – А теперь, мистер Холмс, послушайте изложение фактов. Вы, должно быть, уже осведомлены о моих делах, иначе я не встретил бы вас там, где встретил. Следовательно, вам, вероятно, известно, что я тренирую «темную» лошадь для участия в дерби и что на карту поставлена вся моя жизнь. Если я выиграю, все уладится. Если нет… Об этом я даже думать не хочу!

– Я знаю о вашем положении, – подтвердил Холмс.

– Я живу на деньги сестры, леди Беатрис, однако всем известно, что рента поступает только до тех пор, пока она жива. Я попал в лапы к ростовщикам. Я всегда понимал, что, как только сестра умрет, кредиторы налетят на меня как стая стервятников. Все пойдет к чертям: мои конюшни, лошади – все. Так вот, мистер Холмс: неделю назад моя сестра умерла.

– И вы никому не сказали!

– А что мне было делать? Меня ожидал полный крах. Если бы я смог оттянуть сообщение о ее смерти на три недели, все обошлось бы. Муж ее горничной – вот этот человек – актер. И нам, то есть мне, пришло в голову, чтобы он сыграл роль моей сестры. Ему приходилось лишь выезжать каждый день на прогулку, а в комнатах с ним всегда была только горничная. Организовать представление оказалось нетрудно. Сестра умерла от водянки, мучившей ее уже давно.

– Причину смерти устанавливает коронер.

– Врач подтвердит, что последние несколько месяцев жизнь ее висела на волоске.

– Ну хорошо. И что же вы сделали?

– Тело нельзя было оставлять здесь. В первую ночь мы с Норлеттом спустили его в старый колодец, которым давно не пользуются. За нами, однако, увязался спаниель сестры. Он так выл и скребся о стенки колодца, что мне пришлось подыскать более безопасное место. Я избавился от спаниеля, и мы перенесли тело в склеп под старой часовней. Не подумайте, что мы обращались с телом непочтительно. У меня нет чувства, будто я осквернил прах покойной.