Текст книги "12 лучших рассказов о Шерлоке Холмсе (по версии автора)"

И действительно, земля кругом была истоптана коровьими копытами, и следы велосипеда на расстоянии нескольких ярдов исчезали. Затем след от шины Пальмера появился вновь. Вдруг Холмс остановился и поднял сломанную ветку цветущего дрока. Я взглянул на эту ветку и пришел в ужас. Желтые цветы были покрыты красными пятнами. Кровь виднелась повсюду на тропинке и в кустах.

– Скверно, совсем скверно! – произнес Холмс. – Отойдите, Ватсон. Что я могу прочесть здесь, на земле? Ну да, он был ранен, упал, встал, вскочил на велосипед и двинулся вперед. Впрочем, нет, не двинулся, следов дальше нет. Может быть, здесь проходило стадо, и его забодал бык? Невозможно! Но почему же здесь нет человеческих следов? Двигайтесь вперед, Ватсон, наверное, он где-нибудь здесь, недалеко.

Нам недолго пришлось искать. В кустах мелькнуло что-то, и мы через несколько минут вытащили на тропинку велосипед с шинами Пальмера. Одна педаль была согнута, а вся рукоятка забрызгана кровью. Обойдя кусты кругом, мы нашли несчастного велосипедиста. Точнее, его труп. Гейдеггер был высокий, бородатый мужчина, в очках, одно стекло в которых было выбито. Он погиб от ужасного удара в голову. Лежал учитель полуодетый, в туфлях на босу ногу и в сорочке, которая виднелась из-под пиджака. Несомненно, перед нами был немец из интерната. Холмс внимательно осмотрел тело, а затем сел и опустил голову на руки.

– Затруднительное это дело, Ватсон, – сказал он. – Нам нужно продолжать расследование, потому что мы пока еще видели мало, но тут надо идти в полицию и заявлять о находке трупа.

– Позвольте я схожу!

– Вы мне нужны здесь. Вот что мы сделаем: видите, вон там, вдалеке, крестьянин режет прутья? Волоките-ка его сюда, мы пошлем его за полицейскими.

Я исполнил поручение. Крестьянин страшно перепугался, увидев труп. Холмс набросал записку и отправил гонца к доктору Гекстаблю.

– Ну, а теперь, Ватсон, – сказал он, – нам нужно крепко подумать. Из всего, что нам удалось узнать, явствует, что мальчик убежал из школы по доброй воле. Это почти достоверно. Что же касается этого несчастного немца, то по его костюму можно угадать истину. Случайно проснувшись, он из окна своей спальни увидал бегство мальчика, захотел его изловить и вернуть обратно, сел на велосипед, пустился вдогонку и погиб во время преследования.

– Скорее всего, так и было, – согласился я.

– Прекрасно! Но обратите внимание на следующее обстоятельство: взрослому человеку для того, чтобы догнать ребенка, не нужно велосипеда. Он бы мог его догнать и пешком. Но немец не побежал пешком, а отправился на велосипеде. Что же из этого явствует? Поверьте, дорогой Ватсон, мальчик бежал из школы также не пешком.

– На чем же? На велосипеде?

– Погодите. Гейдеггер был убит в пяти милях от школы. И погиб он, заметьте, не от пули, а от ужасного удара, который могла нанести только очень сильная рука. Отсюда прямое заключение, что у мальчика в его бегстве был товарищ. И бежали они очень быстро. Настолько быстро, что даже опытному велосипедисту пришлось сделать пять миль прежде, чем он их нагнал… Ну-с, а теперь разглядите хорошенько следы на тропинке. Что вы здесь видите? Коровьи следы – и ничего более. Кто же мог убить Гейдеггера? Человеческих следов здесь нет.

– Холмс, это что-то невозможное! – воскликнул я.

– Восхитительно! – ответил он. – Прекрасное замечание! Действительно, в мои рассуждения вкралась какая-то ошибка, но какая? Разве я рассуждал неправильно?

– А может быть, он разбил себе череп при падении с велосипеда?

– Это в болоте-то, Ватсон?

– В таком случае, я ничего не понимаю.

– Не волнуйтесь, друг мой, мы разрешали задачки и потруднее. Во всяком случае, улик у нас много, и нам остается только обдумать их, как следует. Шину Пальмера мы с вами исчерпали до конца. Теперь пойдем, проследим шину Дэнлопа.

Мы пошли по следам, но скоро они исчезли. Определенного вывода сделать было нельзя. Могло случиться, что человек, ехавший на велосипеде с шинами Дэнлопа, отправился в Холдернесс, величественные башни которого виднелись в левой стороне. Но кто знает? Неизвестный мог поворотить в небольшую деревушку, которая находилась в настоящий момент как раз против нас, на большой Честерфильской дороге.

Туда мы и направились и скоро очутились около грязного трактирчика. Холмс вдруг захромал и схватился за меня, чтобы не упасть. С величайшим трудом он при моей помощи доковылял до двери трактира, у которой стоял и курил трубку коренастый и черноволосый пожилой человек.

– Как вы поживаете, мистер Рейбен Гэйс? – обратился к нему Холмс.

– Кто вы такой и откуда знаете, как меня зовут? – спросил крестьянин, подозрительно оглядывая моего приятеля.

– Ваше имя значится на вывеске – вот она, прямо над головой! Хозяина легко узнать. Скажите, нет ли у вас при гостинице коляски?

– Нет.

– Но я не могу идти.

– Тогда ползите.

Вообще, господин Рейбен Гэйс оказался далеко не любезным человеком, но Холмс точно не замечал его дерзостей.

– Я в отвратительном положении, – заявил мой друг – я не знаю, как мне выбраться отсюда.

– Я тоже не знаю, – сказал насмешливо трактирщик.

– Но у меня есть важное дело. Если вы одолжите мне велосипед, я заплачу соверен.

Трактирщик насторожился.

– Да вам куда ехать-то? – спросил он.

– В Холдернесс.

Гэйс иронически окинул наши запыленные костюмы и выпачканные грязью сапоги и заметил:

– Надо полагать, что вы оба – приятели герцога.

Холмс добродушно рассмеялся.

– Да, да, он будет рад нас видеть.

– А почему?

– Мы везем добрые вести о его сыне.

От моего внимания не укрылось, что Гэйс взволновался.

– Как? Вы напали на след?

– Да, мальчик оказывается в Ливерпуле. Не сегодня-завтра его найдут.

На небритом лице трактирщика снова что-то пробежало, и манеры его изменились: он стал добрым и вежливым.

– Видите ли, – сказал он, – я не особенно уважаю герцога, он меня сильно обидел. Я был в замке старшим кучером, и он меня рассчитал из-за сплетен. Лакей на меня насплетничал… Но это все пустяки! Я рад, что молодой барин нашелся, и помогу вам добраться до замка.

– Спасибо, – ответил Холмс, – но сперва дайте нам поесть, а затем дайте велосипед.

– У меня нет велосипеда.

Холмс протянул трактирщику соверен.

– Не за что брать: велосипеда у меня нет, но я дам вам пару лошадей, и вы доедете до Холдернесса.

– Ну, ладно, мы потолкуем потом, после обеда, – сказал Холмс.

Мы остались одни в вымощенной каменными плитами кухне, окна которой выходили на двор. Хромота у Холмса мгновенно прошла. Немного утолив свой голод, он встал, подошел к окну и стал глядеть во двор. Смеркалось. На дворе было грязно, в дальнем его конце была устроена кузница, около которой возился неопрятный работник. Холмс долго и задумчиво смотрел на двор, потом снова уселся… Вдруг лицо его просветлело.

– Право, Ватсон, я, кажется, разгадал эту историю! – воскликнул он. – Ну, конечно, разгадал… Ватсон, ведь вы помните, что там, на болоте мы видели коровьи следы?

– Конечно, помню.

– А где мы видели эти следы?

– Да повсюду. Следы были и на болоте, и на тропинке, и на том месте, где был нами найден труп Гейдеггера.

– Совершенно верно, а теперь скажите, Ватсон, видели ли мы на болоте коров?

– Нет.

– Вот в этом-то и заключается странность. Коровьих следов много, а коровы нет ни одной. И затем помните, какие это были следы?

Холмс начал поспешно лепить фигурки из хлеба и приговаривал:

– Иногда они имели вот такую форму, а иногда такую, а случалось, что коровий след представлял из себя что-то подобное… Да, это я хорошо помню, очень хорошо… Ну, да это мы проверим, а теперь я могу сказать, что был большим ослом, не замечая всего этого.

– Чего? Какое вы заключение сделали?

– Заключение таково, что коровы, следы которых мы видели, очень странные коровы. Они умеют бегать рысью и галопировать не хуже лошадей. Эта штука придумана была, конечно, не деревенским трактирщиком. А теперь, Ватсон, выйдем на двор и посмотрим, нет ли там чего интересного. Нам в этом благом деле никто не помешает.

И действительно, парень, работавший в кузнице, не обращал на нас внимания. В старом стойле стояли две грязные лошади. Холмс взял лошадь за заднюю ногу и поглядел на копыто. То, что он увидел, заставило его громко расхохотаться.

– Так и есть, старые подковы, но подкованы заново. Гвозди новые! Дело это классическое. Ну, а теперь пойдем в кузницу.

Парень по-прежнему не обращал на нас никакого внимания, но появился хозяин гостиницы. Нахмурив брови, он угрожающе приближался к нам, сжимая в руке здоровенную палку. Я в душе порадовался тому, что у меня есть в кармане заряженный револьвер.

– Ах вы, проклятые шпионы! Что вы тут делаете? – закричал Гэйс вне себя от злости.

– Ну, чего вы горячитесь, мистер Гэйс? – холодно заметил Холмс. – Можно подумать, что вы совершили какое-то преступление и скрываетесь.

Трактирщик сделал усилие, овладел собой и натянуто улыбнулся;

– Я никого и ничего не боюсь, худого я не делаю, – сказал он, – пожалуй, обшаривайте мою кузницу, что же, я ничего не имею против… Только вот что я вам скажу, господин хороший: я терпеть не могу, чтобы чужаки совали нос в мои дела… Платите-ка поскорее за угощение да убирайтесь подобру-поздорову.

– Очень хорошо, господин Гэйс, мы уйдем, мы не хотим вам вредить, я вот только на ваших лошадок поглядел, – плохие это лошадки. Я думаю, мистер Гэйс, что, в конце концов, будет лучше, если я уйду пешком. Ведь замок недалеко.

– Не дальше двух миль. Вот дорога влево идет.

И, насупившись еще более, трактирщик нас выпроводил. Когда мы скрылись от глаз следящего за нами Гейса, Холмс остановился.

– Уходить далеко не следует, – сказал он.

– По моему мнению, – заметил я, – этот Рейбен Гэйс что-то знает. Такого отъявленного негодяя я вижу впервые.

– Да, его гостиница – интересное местечко. Надо будет заглянуть туда еще раз, только сделать это незаметно.

Поднимаясь вверх по каменистой дороге, по обеим сторонам которой возвышались громадные валуны, мы увидели, что со стороны Холдернесса прямо на нас мчится велосипедист. Мы едва успели спрятаться. Велосипедист промчался мимо. Это был личный секретарь герцога, Джемс Вильдер. Но, Боже мой, какое было у него лицо! Оно было искажено гримасой ужаса.

– Эге, да это секретарь герцога! – воскликнул Холмс. – Идемте, Ватсон, понаблюдаем, куда это он так торопится.

Вскарабкавшись еще выше по скале, мы достигли пункта, с которого была видна гостиница. Велосипед Вильдера был прислонен к стене дома. В окнах никакого движения не замечалось.

Между тем сумерки все сгущались и, наконец, все погрузилось во тьму. И вот тогда-то ворота гостиницы отворились, показались фонари экипажа, послышался стук копыт, и лошади бешено помчались по направлению к Честерфильду.

– Что вы об этом скажете, Ватсон? – спросил Холмс.

– Похоже на бегство.

– В экипаже уехал только один человек – и этот человек не Джемс Вильдер. Глядите-ка, Вильдер стоит в дверях.

В красном кружке света стоял секретарь герцога, всматриваясь в темноту: очевидно, он кого-то ждал. Затем на дороге, ведущей в гостиницу, появилась какая-то тень, дверь в гостиницу захлопнулась, и все снова погрузилось во мрак.

Через пять минут в окне второго этажа вспыхнул свет.

– Странные дела творятся в этом трактирчике, – заметил Холмс. – Хотелось бы мне знать, что Джемс Вильдер делает по ночам в подобной берлоге. Что за человек к нему пришел… Надо рискнуть, Ватсон.

Соблюдая осторожность, мы подкрались к трактиру. Велосипед стоял у дверей. Холмс чиркнул спичкой и тихо засмеялся, увидев шину Дэнлопа.

Окно над нами было по-прежнему освещено.

– Надо заглянуть туда, Ватсон. Я стану вам на плечи и увижу все, что нужно, – сказал Холмс.

Он вскарабкался на мои плечи, заглянул в окно, но тотчас же слез на землю.

– Довольно, – произнес он равнодушно, – теперь мы знаем все. Вернемся в школу.

На следующий день утром, часов в одиннадцать, мы отправились в Холдернесс. Нас встретил вежливый, но страшно бледный Джемс Вильдер. Первоначально он не хотел докладывать о нас, но Холмс был настойчив, и через полчаса мы увидели герцога. Кивнув нам головой, хозяин замка уселся на стул.

– Ну, мистер Холмс, я слушаю.

Холмс молчал и упорно глядел на Джемса Вильдера. Тот еще более побледнел и сказал:

– Если угодно вашей светлости, я уйду,

– Да, пожалуй, вам лучше уйти, – сказал герцог, и, когда Вильдер вышел, он обратил вопросительный взгляд к нам.

– Правда ли, ваша светлость, – задумчиво начал Холмс, – что вы обещали заплатить пять тысяч фунтов тому, кто отыщет вашего сына, и тысячу фунтов тому, кто укажет вам человека, держащего мальчика в плену?

– Совершенно верно.

– Я все это открыл. Согласитесь ли вы уплатить мне эти деньги?

– Разумеется! – с нетерпением воскликнул герцог. – Если это правда, то вам не придется жаловаться на мою скупость.

Холмс потер руки, притворяясь, что ему ужасно хочется получить деньги.

– Так потрудитесь написать чек, – сказал он. – Этак-то будет вернее.

– Вы, кажется, шутите, мистер Холмс, – сухо ответил герцог. – И ваши шутки мне не по нраву.

– Я вовсе не шучу, я говорю совершенно серьезно. Я знаю, где находится ваш сын, и знаю, кто его похитил.

– Где же мой сын? – взволнованно спросил герцог.

– Он находится, – начал Холмс, – или, вернее, находился в два часа ночи в двух милях от замка, в трактире Рейбена Гэйса.

Герцог, приподнявшийся было с места, снова грузно упал в кресло.

– И кого же вы обвиняете в похищении? – спросил он.

Шерлок Холмс быстро подошел к герцогу, тронул его за плечо и произнес:

– Я обвиняю вас! А теперь, ваша светлость, потрудитесь выписать чек.

Никогда я не забуду того, что произошло в эту минуту с герцогом. Он вскочил, замахал отчаянно руками, как человек, падающий в пропасть. Затем, овладев собою, он опустился на кресло и склонил голову на грудь.

– Что же вы знаете? – спросил он, наконец, не глядя на Холмса.

– Я видел вас там минувшей ночью.

– А кроме вас и вашего друга, никто об этом не знает?

– Пока никто.

Герцог взял перо и открыл чековую книжку.

– Если вы и ваш друг не болтливы, – сказал он, – я напишу чек на двенадцать тысяч фунтов. Я дам лишних шесть тысяч под условием, что вы будете молчать обо всем, что знаете.

Холмс улыбнулся и покачал головой.

– Так не подойдет, ваша светлость. Вы забываете об убийстве учителя Гейдеггера.

– Джемс не виноват в этом убийстве, он его не совершал. Убийцей был негодяй, с которым он имел несчастье связаться. Нельзя же обвинять человека в убийстве, которого он не был даже свидетелем и которое приводит его в ужас. Как только он узнал о смерти учителя, тотчас же пришел ко мне и во всем признался. Ах, мистер Холмс, я должен с вами посоветоваться! Скажите, как мне избежать этого ужасного скандала?

– С удовольствием дам вам совет, – ответил Холмс, – если только вы будете вполне откровенны со мною. Вы, кажется, сейчас говорили о мистере Джемсе Вильдере? Это про него вы хотите сказать, что он не виновен в убийстве?

– Да, про него. Убийца сбежал.

Холмс сдержанно улыбнулся.

– Вы, по-видимому, мало меня знаете, ваша светлость, – сказал он. – От меня не так-то легко убежать. Рейбен Гэйс арестован в Честерфильде по моему приказу вчера вечером. О его аресте я уже уведомлен телеграммой.

Герцог откинулся на спинку кресла и с удивлением поглядел на моего друга.

– Вы меня шокировали, мистер Холмс!.. Рейбен Гэйс арестован! Ну, что же! Я очень рад этому, при условии, если Джемс не пострадает.

– Вы говорите о вашем секретаре?

– Нет, сэр, я говорю о моем сыне.

Теперь пришла очередь удивляться Шерлоку Холмсу.

– Признаюсь, – сказал он, – что это обстоятельство не было мне известно.

– Я от вас ничего не скрою. Быть откровенным мне теперь приходится поневоле, – вздохнул герцог. – В молодости у меня была связь. Я хотел жениться на этой особе, но она воспротивилась, не желая портить мою карьеру. Будь она жива, я бы никогда не женился, но она умерла, оставив на моем попечении Джемса.

Конечно, я не мог признать Джемса своим сыном официально, но я сделал для него все, что мог. Он получил прекраснейшее образование, а потом я сделал его личным секретарем. Джемсу удалось, однако, проникнуть в тайну своего рождения, и, по правде сказать, он стал злоупотреблять этим знанием. Угрожая скандалом, он добивался всего. Если хотите знать правду, виновником моей ссоры с женой был именно Джемс. Моего маленькаого сына, законного наследника, он ненавидел. Я понимал опасность положения и все-таки не решился удалить Джемса. Но для того, чтобы охранить Артура от покушений, я определил его в школу доктора Гекстабля.

Для того чтобы похитить мальчика, Джемс воспользовался услугами Гэйса. Дело было так. Еще днем Джемс вызвал Артура в лес и сказал, что приехала его мать. Артур обрадовался, тогда Джемс велел ему прийти в лес ровно в полночь и что он найдет человека, который свезет его в степь, где будто бы его ожидает герцогиня. Так все и вышло, но вчера вечером я узнал, что Гэйса, увозившего мальчика, кто-то преследовал. Гэйс ударил преследователя по голове палкой, и этот человек умер. Гэйс привез Артура в свой кабак и поместил его в комнате на верхнем этаже, под наблюдение своей жены. Это добрая женщина, но она всецело под влиянием своего негодяя-мужа.

В таком положении было дело, мистер Холмс, когда я увидел вас вчера вечером. Но я знал обо всем этом ровно столько же, сколько вы. Вы меня спросите, зачем Джемс все это проделал? Мне кажется, что определенных мотивов у него не было. Им руководило слепое чувство ненависти. Впрочем, он, кажется, воображал, будто я после этого объявлю его законным наследником.

Все планы Джемса вы перевернули вверх дном, когда нашли труп Гейдеггера. Узнав об этом, Джемс пришел в ужас и признался мне во всем. Он упросил меня молчать в течение трех дней, чтобы дать возможность спастись Гэйсу. Я согласился на его мольбы, – я, вообще говоря, не могу ни в чем отказывать Джемсу, – и он немедленно помчался на велосипеде к своему сообщнику, чтобы предупредить о грозящей опасности. Я дождался ночи и поспешил туда же – увидать своего дорогого Артура. Вот и все, что я знаю, мистер Холмс, я был вполне откровенен, надеюсь, и вы мне выскажете откровенно свое мнение.

– Я буду откровенен, – ответил Холмс, – ваша светлость, вы поставили себя в щекотливое положение. Вы не сообщили в полицию о преступлении и содействовали побегу убийцы. Это противозаконно. Деньги на побег были взяты Джемсом Вильдером из вашего кошелька, не правда ли?

– Да, – ответил герцог.

– Ну, вот видите, а потом вы странно относитесь к своему младшему сыну. Зачем вы теперь-то оставили его в этом гадком притоне? Что вы скажете, если Джемс Вильдер нарушит обещание и опять его увезет куда-нибудь? Разве можно верить обещаниям таких людей, как Джемс Вильдер? Нет, ваша светлость, вы поступили неосторожно.

Герцог Холдернесс, не привыкший слушать выговоры, сидел красный, как рак, но молчал. Холмс продолжал.

– Я вам помогу, но вы должны меня слушаться. Потрудитесь позвонить.

На звонок герцога вошел лакей, которому Холмс сказал:

– Я могу сообщить радостную весть. Ваш молодой господин найден. В настоящую минуту он находится в трактире Гэйса. Герцог приказал заложить коляску и привезти Артура сюда.

Когда лакей вышел, Холмс сказал:

– Вот как мы уладим это дело. Прежде всего, я вам обещаю не разглашать того, что знаю. За Гэйса, которого ждет виселица, я ручаться не могу. Уговаривайтесь с ним сами… Пообещайте помочь его семье и, думаю, он сохранит тайну… Ну, а насчет Джемса Вильдера, я думаю, что его придется удалить из замка.

– Это уже сделано, – сказал герцог, – Джемс уезжает в Австралию.

– Вот и прекрасно, и, стало быть, герцогиня вернется к своему сыну.

– Да, я уже написал герцогине, она приедет в Холдернесс.

Холмс встал:

– Значит, дело улажено. Я хотел бы только выяснить еще одно маленькое обстоятельство. Известно ли вам, что Гэйс подковал лошадей подковами, оставлявшими коровьи следы? Кто научил его этому? Джемс Вильдер?

На лице герцога отразилось удивление. С минуту он молчал, а потом встал и повел нас в смежную комнату, представлявшую маленький музей. В стеклянном ящике, в углу, лежали старинные подковы.

– Эти подковы были найдены во время земляных работ во рву около замка. Самые обыкновенные подковы, но книзу они подбиты толстым слоем железа для того, чтобы сбивать с толку преследователей. Я предполагаю, что это изобретение принадлежит моим предкам, баронам Холдернесс. В средние века дворяне не брезговали грабежом.

Холмс открыл стеклянную крышку ящика и стал рассматривать подковы. Скоро он обнаружил на них едва заметные следы свежей грязи.

– Благодарю вас, – сказал он, закрывая крышку ящика, – это вторая замечательная вещь, которую мне посчастливилось увидеть в ваших краях.

– Какая же первая? – спросил герцог.

Холмс вместо ответа показал герцогу чек, затем старательно сложил его, спрятал в бумажник и произнес:

– Я – человек небогатый, ваша светлость.

И Холмс спрятал бумажник с чеком в карман.