Текст книги "Солнечная кошка"

22. Инночка и ее беды

Интервью закончилось, Пашка доснял почти всех кошек, что сумел найти, и поводов задержаться в гостях у Вишневского у нас не оставалось. Даже тарталетки с ежевикой кончились, и я чисто из упрямства съела малиновую.

Не то.

– Извините, обратно я вас не повезу, хочу отдохнуть, сейчас такси закажу, – бросил Стас, направляясь к дому, пока Анфиса хлопотала, убирая со стола. Мы с Пашкой радостно переглянулись – он-то уже нашел, как отсюда электричками выбираться, и вдруг такой сервис.

Стас как ушел в дом, так и не вышел даже попрощаться, когда такси подъехало – роскошный черный «Ауди» с деревянными панельками и неприлично мягкими сиденьями. В последнюю секунду, когда мы уже садились, подбежала Анфиса и сунула мне в руки картонную коробку. Я открыла ее, когда машина тронулась, и со смущением увидела, что она набита тарталетками с ежевикой. Пашка попытался утащить одну, но я дала ему по рукам.

Моя добыча!

Впрочем, он не обиделся. Он был невероятно возбужден, всю дорогу трындел и строил планы развития канала, тут же записывал на телефон заметки по стратегии и тактике, постоянно дергал меня. А я меланхолично жевала тарталетки и почему-то думала про Стаса.

Ну хоть рукой бы махнул на прощанье!

Первым высадили Пашку у его дома. Я из вежливости спросила:

– Я тебе нужна для монтажа?

Он склонился к двери, опираясь на крышу, и хриплым томным голосом сказал:

– Ты мне всегда нужна… – и уже нормальным: – Но только как муза, так сам справлюсь.

– Вот и хорошо! – обрадовалась я и продиктовала таксисту свой адрес.

Домой не тянуло совершенно, но какие у меня были варианты?

Отвлек меня звонок телефона.

– Привет, что делаешь? – весело спросила Инночка.

Вот только я знала ее слишком долго, чтобы купиться на легкомысленный тон.

– Что такое, Ин?

– Не хочешь со мной выпить, погулять? – То, что тон оставался таким же веселым, насторожило меня еще больше.

– Ты где? – обреченно поинтересовалась я.

– Рядом с твоим домом.

В ее голосе больше не было веселья. Значит, я не ошиблась, это не просто «погулять».

– Не поднимайся, я сейчас подъеду.

Она стояла, касаясь колонны, держащей козырек, одними лопатками. Сгорбившаяся, изломанная. Курила тонкую сигарету с запахом ванили и не видела меня, пока я не подошла в упор. Очнулась, проводила взглядом уезжающий «Ауди» и качнула головой:

– Шикуешь. Нашла богатого папика?

– Ага.

Но она была полностью потухшая и шутку не поддержала.

– Пойдем пешком?

Было уже поздно, темно и опасно, но мы слишком любили эти прогулки от моего дома к ее и лесные тропинки, бегущие вдоль шоссе. Любили ездить там на велосипедах, купаться в пруду, загорать на широких полянах, расстелив покрывала и готовясь к экзаменам. Там, гуляя, как-то встретили эксгибициониста в огромном фиолетовом пуховике и так долго над ним ржали, что он убежал по сугробам, переваливаясь с боку на бок, как утка. Там встречали у костра Новый год и устраивали квесты для друзей.

Это был наш лес и наши тропинки.

– Пойдем.

Мы никогда не уставали от этого пути.

Но на половине дороги Инночка вдруг свернула к остановке автобуса и села на лавочку, сложив руки на коленях.

– Что с тобой? Ин? – испугалась я.

Наклонилась и увидела, что она беззвучно плачет.

Моя Инночка – оптимистка, позитивщица, всегда верящая в хорошее. Она всегда была уверена, что у жизни для нее припасено все самое лучшее. Ни разу не видела, чтобы она плакала. И… вот.

– Лешик…

– Что он? Изменил тебе? Бросил? Давай пригласим его в гости и подсыпем пургена? Или ноги ему побреем? Нет, лучше воском – и больнее, и эффект дольше!

Но моя полушутливая реакция не помогла, не заставила ее улыбнуться даже краем губ. Даже хуже сделала – она расплакалась еще горше.

– Нет? – озадачилась я. – Нужны меры посильнее? Ну тогда отрежем ему член, пожарим на гриле и скормим по кусочку!

Но кровожадные идеи тоже не зашли. Хотя почему-то помогли. Она на несколько секунд перестала всхлипывать и выдохнула:

– Он в армию уходит…

– Почему? – растерялась я. – Он же учился где-то?

– Давно вылетел, а всем врал, что ходит в институт.

– Восстановиться никак? Взятку дать? Или давай его похитим и спрячем на даче у тебя? Будешь носить ему еду на чердак и там тихо-о-о-онечко трахаться, чтобы родители не слышали.

– Он не хочет ничего делать, – всхлипнула Инночка. – Говорит, что фаталист. Пусть все идет как идет.

Это хуже. Спасать насильно намного сложнее.

– Поэтому ты эту неделю с ним проводила? – Я села рядом и погладила ее по тоненькому плечику. Она мелко дрожала под моими пальцами, словно от холода.

– Я не знала! Он просто сказал, что очень хочет провести со мной побольше времени. Я ничего не спрашивала. А сегодня сказал, что завтра ему надо уже прибыть на пункт сбора. И это был наш последний раз.

– Моя хорошая…

Я обняла ее и держала, пока она, по-детски отчаянно, захлебываясь и пуская пузыри, рыдала в меня.

Подъехал автобус, постоял, закрыл двери и уехал.

Подкатила «бэха» с тремя веселыми парнями, торчащими из окон:

– Эй, девочки, подвезти?

Я только показала средний палец.

Так грустно. Ничем не помочь.

Целый год ждать.

Но через год будет уже другая жизнь. И для него, и для нее.

Это совсем конец.

Мне несказанно повезло. Мой Артем хотя бы со мной. Хотя бы два раза в неделю. Хотя бы раз.

23. Заброшка

Когда мы все же добрались до Инночкиного дома, первым делом я приняла душ и переоделась в то, что ей было «уже давно велико». Зараза анорексичная. Меня это «велико» обтянуло так, будто я в клуб мальчиков снимать собиралась, а не в лес гулять.

Написала маме СМС о том, что не вернусь. Получила в ответ короткое: «ОК». Ну ладно. По крайней мере, скандал снова откладывается.

Мы взяли бутылку вина и отправились на наше любимое место – крышу недостроенной школы у самого леса.

Сначала болтали о ерунде: ежевике, котиках и грядущей сессии, передавая друг другу бутылку кисловатого вина. Временами Инночка начинала тихо плакать, а я молча ждала, пока она успокоится. Помочь уже было нечем, оставалось только принять.

Потом, полушепотом, тихо, словно кто-то мог услышать, о важном.

– Не пошла его провожать?

– Неа, попрощался так попрощался.

– Можно к нему съездить, когда увольнение будет.

– Он далеко где-то. В Ижевске. Знаешь, где этот Ижевск?

– Понятия не имею.

– Все равно съезжу.

– Сказал бы раньше, могла бы залететь и получить ему отсрочку.

– Да.

– Я шучу.

– А я нет.

– Неужели такая любовь?

– А ты для Артема так сделала бы?

– Конечно.

– Ну вот.

В кармане завибрировал телефон.

Яркий свет экрана ударил по глазам, но имя звонящего я разглядела и разочарованно выдохнула:

– Привет, Паш, что-то срочное?

– Ты не спишь?

– Нет, бухаем с Инночкой.

– Без меня?

– Без всех.

– Понял. Я смонтировал интервью, хочешь глянуть?

– Кидай.

Поползла полоска загрузки, я выбросила сигарету в темноту под ногами – ее яркий огонек затух где-то у самой земли.

Инночка придвинулась поближе, и мы вместе смотрели наше дурацкое интервью и хихикали в тех местах, где Стас рассуждал с очень серьезным видом, а у меня в этот момент шевелились нарисованные ушки и кошачьи усы.

– Это, кстати, третий, Господин Никто, из тех, кого вы мне нашли на том сайте. – Я вспомнила, что не успела толком поделиться своими приключениями.

– Вау, отличный чувак, не зря взяли, – оценила Инночка. – А что он там нормальное фото не ставит? Я бы сама мимо не прошла.

– Эй… – Я толкнула ее в плечо. – Не выходи из роли, ты сегодня страдаешь по Лешику. Стас говорит, что не хочет мордой светить.

– Ну и дурак, отличная морда.

– Ну! – согласилась я, еще раз внимательно пересматривая тот кусочек, где он щурил свои опасные глаза, когда я совсем наглела с вопросами.

Красивый все-таки мужик.

– Нравится? – прозорливо спросила Инночка.

– Нет. – Я закрыла ролик.

– Ах-ха… Ну конечно. Ну скажи – нравится же!

– Он старше на пятнадцать лет! – возмутилась я. – Ему тридцать пять! Когда мне будет тридцать пять, ему будет пятьдесят! В сорок пять я буду ягодка опять, говорят, самый разгар секса, и что он сделает в свои шисссят?

– Далеко планы строишь! – заржала любимая невыносимая подруга.

– Ой, иди ты…

«Посылай на одобрение Вишневскому», – написала я Пашке.

Через полчаса, которые мы потратили на то, чтобы в полной темноте выбраться со стройки, подсвечивая телефонами, мне пришел ответ:

«Вишневский одобрил и прислал план раскрутки. Даст нам денег на ютубовскую рекламу, чтобы выйти на первые строчки в поиске. Кошечка! Это успех! Выпей там за нас!»

«Работай!» – отстучала я, но чувствовала примерно то же самое. Сколько мы ковыряемся с этим чертовым каналом – и вот наконец-то просвет!

Хотелось поделиться хоть с кем-нибудь, но Инночка уже ушла в душ, а она могла там плескаться часами.

И я написала Артему. Он всегда скептически смотрел на наш канал, советовал устроиться куда-нибудь в штат уже раскрученных программ, если мне так хочется заниматься видеоблогингом. Теперь он в нас поверит!

Было всего около двух ночи, а он обычно не спал до трех. Но сообщение так и осталось непрочитанным.

24. Пятница

Пятничная смена прошла без Пашки, опять с бледной молью Алиной на подхвате. Точнее, это я была на подхвате – совсем обнаглела и скинула на нее почти все, кроме приема заказов. Потому что постоянно торчала в телефоне, читая Пашкины отчеты о запуске рекламы, новых лайках и подписках, комментариях к выпуску и статистике просмотров. Какой кофе, когда у меня тут вся жизнь может измениться!

В середине дня он скинул ссылку на сайт с новостью о запуске сети клиник «Лапки». Станислав Константинович Вишневский анонсировал там новый тип ветеринарной скорой помощи и советовал посмотреть интервью с ним на нашем канале!

Отчеты от Пашки после этого стали приходить чаще и бодрее, и восклицательных знаков в них становилось все больше. Я только на секундочку открыла наш ролик на «Ютубе», чтобы одним глазком взглянуть на лавину комментов, в которых рассказывали, какой Стас крутой и молодец, а меня называли… ну я привыкла.

Всегда находятся люди, которые уверены, что всем очень нужно их мнение о моей внешности и манере поведения, а также любопытные предположения о моей сексуальной жизни.

Артем прочитал мое сообщение, но ничего не ответил.

Сегодня пятница. Я уже скучаю. Я уже ужасно-ужасно и так сильно скучаю, особенно после вчерашнего разговора, что мне хочется плакать и пить тройной эспрессо, чтобы его горечью заглушить боль в сердце и наказать себя за слабость.

Почему другие так легко умеют переносить разлуку, а я так отчаянно рвусь на части? Каждое расставание, каждый лишний день без него – вечность. Словно мы больше никогда не увидимся. Словно он меня не любит.

Иногда хочется выцарапать это чертово сердце из груди, чтобы болело где-нибудь подальше от меня. Но смущает, что залью тут все кровью. Неудобно перед клиентами.

В середине дня мне пришло гневное письмо из журнала – статью-то надо было сдать еще вчера! Со всей этой круговертью, мамой, Артемом, каналом, свиданиями, Стасом, кошками, сессией и Инночкиными бедами этот факт у меня из головы вылетел начисто.

Журнал был посвящен роскошной жизни: яхтам, вертолетам, казино и прочим дорогим часам и вечерним платьям, а статья – дресс-коду на гольф-поле. Платили там отлично, так что до сих пор я себе таких факапов не позволяла.

Кое-как отмазалась высокой температурой, внезапно выключенным электричеством, сломавшимся ноутбуком и тем, что собака съела домашку… а, стоп, это не отсюда. Ну, тогда проводами парня в армию – главное, не упоминать, что чужого. Выторговала себе отсрочку в час на «закончить редактуру» и слиняла в туалет торгового центра, где пришлось писать прямо с телефона. Очень было жаль Алину, которую я так подставила, но деньги мне были нужны позарез.

Всегда было интересно, знают ли все эти миллионеры и их роскошные телочки, что задорные описания рубашек поло цвета топленого молока и клетчатых юбок до колен составляют такие, как я? Девочки, которые никогда в жизни не были на гольф-поле и за эту статью зарабатывают меньше, чем стоит даже самая дешевая юбка из секонда?

Уложилась я в полтора часа, отправила статью – наверняка с миллионом опечаток! – и умчалась в институт прямо в рабочей униформе. Переодеваться было некогда – я уже опаздывала, а первой парой стояла «Теория журналистики» – предмет чудовищный, никому не понятный, учебник по которому был написан самим преподавателем и требовал отдельного перевода с русского на русский. Единственным шансом сдать экзамен, по слухам, было присутствие на всех лекциях. И лучше выбирать первую парту, чтобы тебя хорошенько запомнили. Что ж, надеюсь, преподаватель еще долго не забудет румяную взмокшую студентку в безвкусной красно-желтой форме, которая влетела в аудиторию, буквально отпихнув его с дороги…

Домой вернулась не слишком поздно, но с опаской – маме завтра на работу не нужно, весь вечер впереди, можно посвятить его запоздалому воспитанию. Но она почему-то отделалась простым:

– На плите ежики, в холодильнике морс и твой кусок медовика.

И потом весь вечер смотрела телик, как будто и не было никаких угроз и скандалов. Папа вернулся поздно и поддатым в честь пятницы.

Впрочем, я и сама ведь…

Допоздна читала сотни комментов и любовалась, как растет рейтинг нашего интервью. А вечером, завершая сладким десертом с вишенкой удачный день, написал Артем, уточняя, во сколько мы завтра встречаемся у Инночки.

Все было хорошо.

Как всегда бывает накануне беды.

25. Суббота

Сессия началась преотлично.

Не зря мы накануне прогуливали логику – преподаватель пришел с опозданием и с дикого похмелья, судя по тому, как он морщился от нашего галдежа и регулярно проверял, на месте ли его голова или вдруг кто-нибудь сжалился и украл. Выслушав с закрытыми глазами двух первых отличников, он вдруг жестом остановил третьего, идущего к столу, поднялся, обвел мутным взглядом забитую до упора аудиторию – пришли сдавать заочники и вечерники в полном составе – и вдруг объявил:

– Я вижу, вы очень ответственные студенты и к сессии подготовились хорошо. Неудивительно – вы же работающие люди. Поэтому ставлю всем зачет. Подходите по очереди.

Это, конечно, стоило ему атомного взрыва в голове, потому что аудитория взорвалась восторженными воплями. Но уже через пятнадцать минут я вылетела с факультета со свежей подписью в зачетке. А ведь планировала торчать там до вечера!

Сразу столько свободного времени образовалось – даже странно. На время сессии мне давали отгулы в кофейне, и я их тратила по полной программе. Но сейчас мне даже статьи не нужно было сдавать. Я была абсолютно свободна! Странное ощущение.

На крыльце факультета собиралась вчерашняя тусовка заочников и вечерников – планировали повторить загул, раз уж так все удачно сложилось.

Высокий парень с гривой апельсиново-ярких волос, имени которого я не помнила, махнул рукой, приглашая присоединиться, но я качнула головой.

Поеду лучше к Инночке, замутим тортик. Или курицу запечем. Встречу Артема чем-нибудь вкусным. У него тоже сегодня были экзамены, но он обещал вырваться пораньше.

Но мы едва успели сходить в магазин за продуктами и как раз гуглили, какой рецепт позволил бы максимально выпендриться при минимальных усилиях, когда Артем позвонил в дверь.

– Ты так рано… – удивилась я.

Неприятно кольнуло, что я могла быть еще в институте, а он даже не предупредил, что освободился.

– Первым пошел сдавать! – похвастался он, сграбастывая меня в объятия и смачно целуя. – Кто у нас молодец?

– Если сдал, то ты… – проворчала я, с удовольствием повисая у него на шее.

– Какие еще варианты?

Мы пошли на кухню, где Инночка, чертыхаясь, пыталась засунуть в духовку курицу на соли. От избытка энтузиазма мы выстроили для куриной тушки целый солевой зиккурат, и теперь она не влезала внутрь, даже если вынуть все решетки.

Я хотела помочь выгрести лишнюю соль, но Артем уселся в хозяйское кресло папы Инночки и плюхнул меня к себе на колени, никуда не желая отпускать. Пригревшись в его руках, я только виновато посмотрела на подругу.

– На, мешай! – Она в отместку вручила мне миску с тестом для пирога и венчик. Миксер мы, увы, сломали во время прошлого кулинарного припадка.

Артем решил, что приказ относится и к нему, и тут же начал мешать мне мешать, облизывая и прикусывая шею, так что взбудораженные мурашки разбегались по всему телу.

– Кстати! – вспомнила я. – Пашка сегодня с утра написал, что мы уже на первой странице поиска по словам «канал о кошках», реклама взлетела божественно. Если дело так пойдет, то в конце следующей недели сможем получить первое заработанное на канале бабло. Чистые деньги, которые не надо вкладывать в рекламу и можно потратить на что угодно!

– Много? – заинтересовался Артем.

– Я смогу забить на халтуру на пару месяцев. Но это только начало. У нас уже двадцать тысяч подписчиков! Будет больше – будут и деньги. А ты говорил – не получится.

– Ну ты что, я не так говорил… – Артем качнул меня, роняя между коленей и наклоняясь, чтобы поцеловать. – Я говорил, что никогда бы не взялся за такую работу, слишком рискованно и не факт, что окупится.

– Окупилось!

Я заслуженно гордилась нашим успехом и была рада, что он его признал.

– Так, все, теперь у нас есть часа два, пока курица печется. Чем пока займемся? – Инночка открыла холодильник и достала бутылку белого вина. – Кино посмотрим?

Она перелила всю бутылку в прозрачный кувшин, нарезала туда апельсин и яблоко и накидала листиков мяты. Плеснула минералки – и получилась вполне богемная вкусная штука, что-то вроде белой сангрии, которую мы и притащили в большую комнату, где было попрохладней.

Июньская жара уже шарашила вовсю, кондиционеров в квартире не было, и мы поставили у окна вентилятор, который перегонял раскаленный воздух с улицы в комнату и отправлял душный пыльный комнатный воздух обратно на улицу. В целом легче почти не становилось, зато красиво развевались занавески.

– Да ну… – скривился Артем. – Лень. Все новое уже видели, а старье неохота.

– Может, тогда в карты? – предложила Инночка. – Или в настолку какую-нибудь?

– В карты! На раздевание! – Артем оживился.

– Эй, так нечестно! – Инночка была в шортах и широкой футболке. В общем, и все. – Я тогда пойду оденусь.

Я быстро накинула обратно свой белый пиджак, в котором ходила на все экзамены – было удобно прятать шпоры. И повязала шейный платок.

Артем нахмурился, но потом посмотрел на наши босые лапы и с довольным видом пошевелил ногами в носках.

Ну что ж!

Играли мы с условием, что выигравший имел право надеть вещь обратно, поэтому дело затянулось. Пришлось прерваться на обед: Артем ел курицу в одном носке и джинсах, с голым торсом, зато Инночка к этому моменту надела на себя уже и чулки, и носки, и жилетку, и пиджак, и даже соломенную шляпу. Ей отчаянно везло в карты – видимо, судьба оправдывалась за невезение в любви.

Я оставалась плюс-минус в том же, хотя по мере игры иногда приходилось раздеваться до трусов. Артем косился на меня и переворачивался на живот – мы играли на полу, там был шанс почувствовать хотя бы легкий сквознячок.

Сожрали и курицу, и пирог, испеченный в освободившейся духовке, выпили обе бутылки белого и перешли на родительское мартини, из которого тоже сделали белую сангрию с апельсинами и кубиками льда. От жары и постоянных переодеваний все вспотели, мокрые волосы липли ко лбам. На улице сгущались сумерки, дразня надеждой на вечернюю прохладу, сладко пахло медовыми липами и противно – петунией с соседского балкона.

Играли уже из чистого упрямства – договорились до первого вчистую продувшего, кто разденется до конца. Чтобы завершить наконец эту затянувшуюся игру, убрали правило про одевание выигравшего, иначе мы рисковали не закончить никогда.

Внезапно перестало везти Инночке. После серии побед, после которых Артем ржал, что скоро ей за шубой придется идти, последовала серия неудач, и теперь она сидела в одном белье. После очередного проигрыша она со вздохом расстегнула крючки бюстгальтера, стянула и бросила роскошным жестом на диван.

Становилось все жарче. Артем тоже был в трусах и одном носке, я еще держалась за блузку, но пришлось снять и ее.

И вот наконец последняя партия…

Инночка встала, медленно стянула розовые трусики, переступила через них и, раскрутив на пальце, запустила в полет.

– Все? Насладились, коршуны? – Она фыркнула и направилась к выходу из комнаты. – Пойдемте на кухню, курить хочу.

Я поколебалась, но решила остаться как есть – кого мне тут стесняться?

Пробежалась пальцами по пышущей жаром загорелой коже Артема на спине:

– Идем?

– Я… попозже приду… – сдавленным голосом отозвался он.

– Аха-ха-ха, бедненький… – Я послала ему воздушный поцелуй и тоже смылась на кухню, где Инночка уже достала из морозилки забытую там с утра колу и с недоумением смотрела, как шипит лед под свернутой пробкой.

– У-у-у-упс… – Я удивленно посмотрела на часы. Долгий летний день сыграл со мной дурную шутку – я все думала, что еще рано, а время уже шло к ночи. – Ни фига себе мы заигрались.

– Лучше бы кино посмотрели, – фыркнула Инночка. Она накинула на себя легкий сарафан и курила, время от времени поглядывая на покрытую изморосью бутылку колы. Под ее взглядом та старалась размораживаться побыстрее.

– Мне маме надо сказать, что я остаюсь.

Еле нашла телефон, на котором светилось десятка три сообщений от Пашки. Но пока было не до него. Набрала маму и вместо «алло» услышала:

– Когда собираешься быть дома?

– Мам, я сегодня у Инночки останусь, как всегда. Вернусь завтра к вечеру.

– Нет, не останешься, – отрезала мама.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что ты на этой неделе уже дважды не ночевала дома.

Упс, я и забыла. Точно. Сначала Артем в среду, потом Инночка с ее бедами. Я забыла про это условие и теперь…

– Мам, ну ерунда же, пусть будет одно исключение? – начала канючить я.

Артем, уже в джинсах и футболке, вошел на кухню, тронул Инночку за плечо, она протянула ему сигарету, тревожно глядя на меня.

– Ярина! Кажется, мы четко установили правила! Два раза в неделю. Ты с ними согласилась!

– Да, я не спорю, но один разочек, мамочка, пожалуйста!

– Мой дом – мои правила. Хочешь свои правила – съезжай и хоть вообще каждый день ночуй по чужим постелям.

– Но мам!

– Чтобы была дома через час. Или живи где хочешь!

– Ма…

Я опустила руку с телефоном, растерянно глядя на Артема.

– Мне надо домой…

– Совсем плохо? – сочувственно спросила Инночка.

Я только кивнула и пошла одеваться.

– Не против, если я останусь? – спросил Артем то ли у меня, то ли у Инночки, когда мы уже стояли в прихожей. – Поздно уже, меня дома сегодня никто не ждет.

Инночка пожала плечами, кивнула на меня:

– Мне-то что, ваша кровать свободна.

– Оставайся, – вздохнула я. – Не переться же еще и тебе домой, если у меня мать совсем с ума сошла.

Они пошли провожать меня до остановки, по пути пытаясь как-то приободрить, но выходные были уже испорчены безвозвратно. Надо будет узнать у Пашки, каковы шансы, что мы начнем зарабатывать достаточно, чтобы мне хотя бы на комнату хватало. Так жить нельзя. По-моему, матушку просто бесит, что я уже взрослая женщина и мне нужно свое пространство. И время. И жизнь, которая течет вне зависимости от регламентированных двух ночных «прогулов» в неделю.

– Я узнаю, если дома дел не будет, может быть, завтра вечером погуляем в парке, – попытался приободрить меня Артем, когда я уже садилась в автобус.

Он отъехал, а я все еще смотрела в заднее окно на уменьшающиеся фигурки в темноте под фонарем.