Текст книги "Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана"

Ислам в своей основе зиждется на мире, а войну считает исключительным и крайним средством решения проблем. Поэтому он призывает мусульман с уважением относиться к любым мирным инициативам и предложениям о прекращении огня. Мусульмане должны обладать такой силой и могуществом, чтобы у врагов даже не возникла мысль развязать против них агрессию. Вместе с тем недостаточно просто предлагать мир. Чтобы быть полностью уверенным в своей безопасности, следует отказаться от войн и бороться за мир (317).

«Дозволено тем, против кого сражаются, сражаться, потому что с ними поступили несправедливо. Воистину, Аллах способен помочь им» (181, 22:39). «Они были несправедливо изгнаны из своих жилищ только за то, что говорили: ”Наш Господь – Аллах“. Если бы Аллах не позволил одним людям защищаться от других, то были бы разрушены кельи, церкви, синагоги и мечети, в которых премного поминают имя Аллаха. Аллах непременно помогает тому, кто помогает Ему. Воистину, Аллах – Всесильный, Могущественный» (181, 22:40).

Как следует из приведенных аятов, Аллах позволяет применять силу исключительно в целях самозащиты. Об этом было упомянуто и выше.

По велению Всевышнего мусульмане обязаны уважать религиозные убеждения других и стремиться к тому, чтобы жить в мире с ними на основе заключенного договора. Даже в случае ведения справедливой войны мусульмане не вправе разрушать на территории противника церкви, монастыри и синагоги, а также причинять вред их служителям. В связи с этим Пророк Мухаммад (с) говорил: «Не относится к нам тот, кто призывает к нетерпимости, и не относится к нам тот, кто сражается, побуждаемый нетерпимостью, и не относится к нам тот, кто умер в своей нетерпимости» (258). Вот такими толерантными наставлениями Священного Писания руководствовался основатель ислама в продолжение всего своего пророческого служения.

Коран содержит немало и других аятов, призывающих к проявлению терпимости. В пример можно привести следующие: «Пусть не печалят тебя те, которые спешат к неверию. Они ничем не навредят Аллаху. Аллах желает лишить их доли в Последней жизни, и им уготованы великие мучения» (181, 3:176). «О те, которые уверовали! Позаботьтесь о себе. Если вы последовали прямым путем, то вам не причинит вреда тот, кто впал в заблуждение. Всем вам предстоит вернуться к Аллаху, и тогда Он поведает вам о том, что вы совершали» (181, 5:105).

Призыв верующих к терпимости звучит и в аятах, где Аллах взывает Пророка (с): «Если ты призовешь их к пути прямому, не последуют они зову твоему. Зришь ты, как уставились они на тебя, но не видят они. Будь снисходителен к людям, вели им добро творить и отстранись от невежд» (181, 7:198–199). В этих словах коротко и доходчиво постулируют качества, необходимые для руководителя, проповедника и наставника людей. Обращаясь к Пророку (с), Аллах указывает, каким должен быть лидер и проповедник. Он говорит ему, что нельзя быть слишком взыскательным к людям, а нужно с пониманием относиться к их оправданиям и не требовать от них больше, чем они могут. Далее, Всевышний требует от Пророка (с), чтобы он велел людям творить добро и то, что мудростью Аллаха сочтено достойным и праведным. Коран взывает верующих проявлять прощение и терпимость (317): «Воздаяние за зло – равноценное зло. Но тот, кто простит и уладит дело миром, будет вознагражден Аллахом. Ведь Он не любит нечестивцев» (181, 42:40). «Прости же их и будь великодушен, ведь Аллах любит творящих добро» (181, 5:13).

Во все времена истинные мусульмане следовали этим наставлениям Всевышнего и воплощали их в своей жизни. Они несли своим подданным добро и мир, терпимость и уважение, которым учит их Священный Коран во имя благополучия всего человечества: «Добро и зло не могут быть равны. Так оттолкни же зло добром, и тот, кто ненависть к тебе питает, в родного друга обратится» (181, 41:34).

Этот наказ Аллаха всем верующим мира не только сохраняет свою актуальность сегодня, но и обретает особую силу.

Согласно учению ислама, религиозная совесть мусульманина проявляется не только в его религиозном убеждении, терпимости, но и гуманизме, проникнутом любовью, милосердием и состраданием к людям. Все эти понятия в Коране тесно переплетены и неразрывно взаимосвязаны. В этом мы убедились при анализе содержания аятов, прямо или косвенно связанных с воплощением в жизнь свободы совести человека. Потому милосердие (рахма) в Священном Коране занимает особое место.

Божественные качества милости и милосердия упоминаются в Коране сотни раз. Смысл имен Аллаха «ар-Рахман» и «ар-Рахим» в суре ал-Фатиха Имам Джафар Садик (мир ему!) – сжато толкует так: «Аллах милостив (ар-Рахман) ко всем Своим созданиям и милосерден (ар-Рахим) особенно к верующим» (183, 1/254). Это означает, что милость Аллаха всеобъемлюща, Он всем дарует всяческие блага, а Его милосердие дает верующим основание надеяться на счастье в потусторонней жизни. Его же справедливость требует наказания тех, кто действует вопреки Его замыслу. «Рахма» со стороны Аллаха – благодеяние и милость, а со стороны людей – милосердие и сострадание (249, с. 242).

Многочисленные аяты Корана говорят о безграничной Божественной милости. К примеру, «Моя милость объемлет всякую вещь» (181, 7:156); «Скажи Моим рабам, которые излишествовали во вред самим себе: ”Не отчаивайтесь в милости Аллаха. Воистину, Аллах прощает все грехи, ибо Он – Прощающий, Милосердный“ (181, 39:53); ”Господь наш! Ты объял всякую вещь милостью и знанием”» (181, 40:7).

Милость Аллаха столь велика, что она распространяется не только на Его верных слуг – благочестивых верующих, но и на неверующих и даже на тех, кто в своем упорном заблуждении враждебно встретил проповедь Божьего посланника. Его милосердие охватывает и творящих добро, и творящих зло, наказание же злых и грешников Он откладывает, ибо среди них могут оказаться и покаявшиеся, и вернувшиеся к Аллаху (249, с. 244–245). Поэтому Коран таковых призывает:

«Обратитесь к вашему Господу и покоритесь Ему, до того как постигнет вас наказание. Ведь потом вам не помогут» (181, 39:54).

Сказанное выше вовсе не означает, что ислам сводит милосердие лишь к Божественному милосердию. Человек, по исламу, также должен проявлять милосердие из чистых и возвышенных мотивов и брать в этом пример с Пророка Мухаммада (с): «В Посланнике Аллаха был прекрасный пример для вас, для тех, кто надеется на Аллаха и Последний день и премного поминает Аллаха» (181, 33:21). Всевышний Аллах, призывая верующих к состраданию и милосердию, сказал: «К вам явился Посланник из вашей среды. Тяжко для него то, что вы страдаете. Он старается для вас. Он добр и милосерден к верующим» (181, 9:128).

«А после этого надо быть одним из тех, которые уверовали и заповедали друг другу терпение и заповедали друг другу милосердие. Таковы люди правой стороны» (181, 90:17–18).

Побуждение друг друга к состраданию является одним из важнейших предписаний Всевышнего, милость Аллаха пребудет над тем, кто милосерден к людям. Милосердие для мусульманина не ограничено проявлением его только по отношению к единоверцам, ибо оно делается во имя Аллаха и будет полностью воздано тому, кто его делает.

Если учесть, что всякое Священное Писание толкуется каждым по внушению своей совести, то отсюда следует, что никто и ничто не могут быть правилами в делах веры. Управлять совестью может только сама личность человека, не передавая сего права кому-либо другому.

2.2. Свобода совести как проявление веротерпимости в эпоху Халифата

Исследование поставленной задачи мы начнем с напоминания простой и общеизвестной истины, что в корне свободы совести человека лежит его религиозное убеждение, ставшее неотъемлемым фактом его духовного бытия. Понимание современного проявления свободы совести нереально, с одной стороны, без знания ее истоков и глубочайшего анализа истории становления этого института, с другой – без внимательного рассмотрения действующих правовых документов и главных препятствий на пути их полноценной реализации, с которыми в последнее время сталкивается мир.

Попробуем диалектически скооперировать обе стороны проблемы в рамках данного исследования. Обратимся сначала к истокам духовных ценностей, сыгравшим главную роль в формировании религиозного сознания мусульман.

Это истина, посланная людям Аллахом в ночь великих чудес, в Ночь Предопределения, в месяце Рамазан через Пророка Мухаммада (с) в начале VII в. и возвещенная Им всему миру в священном очаге Центральной Аравии – Каабе в 610 г. н. э. Первоначальное, чистое и единственно верное изучение истины означает ислам. Мухаммад (с) не был создателем религии, он не стремился найти новую истину, а хотел лишь возродить старую в новом блеске. Он был реформатором, и предложенный им ислам был для него лишь возрождением древней веры (230, с. 95).

В арабском языке слово «ислам» многозначно, но все его значения сводятся к единому и единственному смыслу. Можно переводить «ислам» как «добровольное вверение себя Богу» или «покорность Богу», но истинным, грамматически точным смыслом будет «добровольное приведение себя к целостности и норме» (46, с. 7).

Мусульманин (муслим, в переводе с арабского, – «принявший ислам») понимает, что человек как единое существо нуждается в сохранении и преумножении своей изначальной целостности. Он добровольно покоряется Богу, чтобы быть свободным от всех других господ, стоящих в очереди за его жизнью, – от светской власти, мирской славы, рабства денег и неправедных людских влияний. Покоряясь Богу Единому, человек обретает не только надежную внешнюю защиту, но находит и защиту внутри собственной личности, поскольку та в своем устремлении к Создателю почти уже срослась с личностью и субстанцией Бога. Таким образом, ислам есть не что иное, как единство и цельность человеческой личности, достигнутые благодаря усердию в вере и покорности воле Бога. Причем это такое единство, которое и словом, и действием отрицает множественность возможностей, зная только один Путь – путь спасения человечества в Боге (46, с. 7).

Мусульманский мир осмысливается как мир людей, свобода совести которых проистекает из религии Аллаха – ислама.

Первоначально ислам был не только религией – и это его самая важная сторона – он одновременно и форма общественной жизни. Он разрушил существовавшие тысячелетиями племенные объединения и создал до той поры (начало VII в.) несуществующие на Востоке новые формы общественных отношений, выдвинул правовые и государственные теории, которые до сегодняшнего дня не потеряли своей значимости, утвердил на месте общественного, религиозного и политического хаоса мировую империю и превратил ее в центр мировой культуры тогдашнего мира (230, с. 104).

Об этой эпохе за отделяющие нас от нее 14 столетий написано и сказано столько, что кажется – написано и сказано все. Между тем вновь и вновь, век за веком, поколение за поколением мы не устаем обращаться к своему великому наследию, стремясь через него познать истину, ибо она превосходит все суждения и предположения человеческой мысли.

Уже в первом столетии в исламском мире произошло множество расколов, отразившихся на всей дальнейшей мусульманской истории. В ней существовали периоды раздора и периоды мира и процветания, дроблений и преобразований среди различных фракций и течений, войн с неверными. На протяжении многих веков мусульманский мир менялся. Естественно, что и ислам, как всякая историческая реальность, не мог оставаться неизменным. Неоднократно менялись акценты, заново осмысливались его основные положения и принципы. Соответственно, менялись религиозные воззрения людей, а следовательно, и представления о свободе совести. Не изменилась лишь главная особенность ислама. В чем же она заключается?

На протяжении всей своей истории ислам как система религиозных и социальных ценностей имел коллективистский характер. Попытка шейха Али Абд ар-Разика (1888–1947) в 1925 г. представить ислам не как коллективную религию, а лишь как религию коллектива встретили решительный отпор со стороны шейхов Аль-Азхара, которые усмотрели в этом тезисе мусульманского диссидента еретическое стремление интерпретировать ислам на манер христианства, сделать из него религию индивидов, а не коллективную религию общины. Шейх Мухаммед аль-Бахи, один из руководителей Аль-Азхара, в книге «Современная мусульманская мысль и ее отношение к западному империализму», которая была издана в Каире в 1957 г., отмечал, что если допустить тезис Али Абд ар-Разика, то получится, что люди действительно имеют полную свободу руководствоваться в своих поступках своим собственным разумом, своими знаниями, своими интересами, своими страстями и своими склонностями, ислам никогда не допускал этого (86, с. 46).

Однако данное обстоятельство отнюдь не означает, что ислам, требуя от имени Аллаха веры и покорности своих последователей, принуждает к тому же людей, исповедующих другие религии. Ислам никогда не был замкнут на самом себе. Он создавал общество открытого типа, перенимавшее достижения не только Востока, но и Запада, строил гармоничные межрелигиозные отношения. Противостоять этому процессу никто не мог.

Средневековые европейские представления об исламе изобиловали всякого рода небылицами о сущности этой религии. Будучи не в состоянии объяснить причины стремительного распространения ислама, многие политические и религиозные лидеры представляли его своим народам как религию лжи и нравственной распущенности, насилия и жестокости, распространяемую исключительно силой оружия (382, с. 100–103).

Все необоснованные утверждения недоброжелателей о якобы имевших место зверствах и разрушениях при взятии христианских городов мусульманами не соответствуют действительности. Ярким примером этому являются обязательства, данные халифом Омаром иерусалимскому патриарху Софронию при вступлении войск Халифата в Иерусалим: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Вот те гарантии неприкосновенности, которые Омар дал жителям Илии (т. е. Элии – римское название Иерусалима). Он дал гарантию неприкосновенности им самим, их состояниям, их церквям и крепостям, их больным и здоровым и всей их общине. Поистине их церкви не будут разрушены, не будут умалены они, ни их ограды, ни их кресты, ни их достояние, и не будут притеснять их за их веру, и не нанесут вреда никому из них, и не будет жить с ними в Илии ни один еврей. И обязаны жители Илии платить джизью, как платят жители других городов, и обязаны изгнать из города ромеев и разбойников (т. е. византийскую администрацию и членов «димов» – городского ополчения), а тот из них, кто выедет, будет в безопасности, он сам и его имущество, пока не прибудет в безопасное для него место. А тот из них, кто останется – тоже в безопасности, на нем, как и на жителях Илии, лежит джизья. А если кто-то из жителей Илии пожелает выехать сам со своим имуществом вместе с ромеями и покинет свои церкви и свои кресты, то они неприкосновенны сами, и их церкви, и их кресты. А кто находится в нем из сельских жителей… тот, кто хочет остаться в городе, тот обязан платить ту же джизью, какую платят жители Илии, а кто хочет – уедет с ромеями, а с тех, кто захочет вернуться к своим, не будут брать ничего, пока не будет убран урожай. Все, что написано в этой грамоте, находится под покровительством Аллаха и защитой его посланника, и под защитой халифов, и под защитой верующих, если они будут платить ту джизью, что возложена на них» (29, с. 219).

Более подробно эти события анализирует А. В. Журавский в своей монографии «Христианство и Ислам. Социокультурные проблемы диалога». Он пишет: «Возникновение ислама, его скорое и прочное утверждение на обширных территориях в ходе военно-религиозной экспансии арабов решающим образом определили судьбы восточного Христианства. Последнее встретило новую религию практически без сопротивления. Это обуславливалось, во-первых, терпимостью раннего ислама к делам веры христиан (конечно, при условии политической лояльности последних), во-вторых, тем, что мусульмане ограждали их от притязаний и гонений нетерпимой к монофиситскому и несторианскому толкам Византии. Важен тот факт, что арабы на первых порах санкционировали среди христиан употребление их национальных языков взамен греческого (среди коптов в VII–VIII вв. это вызвало к жизни новую волну литературы)… Поэтому христиане не подверглись полной ассимиляции, сохранили свою духовную и отчасти культурную самобытность» (80, с. 82–83).

Далее А. В. Журавский отмечает, что «проблема сосуществования ислама с конфессиональными меньшинствами соответствует исламскому вероучению. «Классический ислам признает 3 статуса существования человека: в качестве а) ”правоверного“, б) ”покровительствуемого“, в) ”многобожника“. ”Покровительствуемые“ – это ”Люди Писания“, т. е. иудеи и христиане, которым, как и мусульманам, было ниспослано откровение и которые веруют в Бога, пророчества и судный день… За ними признавалось право на существование в качестве инорелигиозных общин при условии выплаты ими, наряду с обязательной для всех подданных, поземельной подати харадж или специального подушного налога джизья» (80, с. 83).

По сути, ислам является самой толерантной из религий единобожия.

Последователей как Нового Завета, так и ветхозаветного Откровения (христиан и иудаистов) Коран именует людьми Книги (ахл-аль-Китаб) и признает за ними право на собственный путь к Всевышнему. «Каждую общину призовут к ее Писанию» (181, 45:28); «Пусть люди Евангелия судят согласно тому, что Аллах ниспослал в нем. Те же, которые не принимают решений в соответствии с тем, что ниспослал Аллах, являются нечестивцами» (181, 5:47). «Воистину, верующие, а также иудеи, сабии и христиане, которые уверовали в Аллаха и в Последний день и совершали праведные деяния, не познают страха и не будут опечалены» (181, 5:69). Подобных высказываний в Коране и Сунне более чем достаточно.

Аллах мусульман – Тот же Единый Бог Ветхого и Нового Заветов, Творец Вселенной и Создатель рода человеческого. Не все знают, что в число книг, признанных мусульманами священными, наряду с Кораном входят и Моисеево Пятикнижие (Тора), Псалтырь царя Давида (Забур), Святое Евангелие (Инжил). Единственное требование, которое Коран предъявляет к обладающим знанием о Едином Боге, людям Книги (христианам и иудаистам), – это верность установлениям их собственных религий: «О люди Писания! Вы не будете идти прямым путем, пока не станете руководствоваться Торой, Евангелием и тем, что ниспослано вам от вашего Господа» (181, с. 5:68).

Коран восхваляет тех же патриархов и пророков древности, что и Библия: от Авраама (Ибрахима) и Моисея (Мусы) до святого Иоанна Предтечи (Иахйи) и Апостолов Иисуса (помощников Аллаха).

Мусульмане всегда относились терпимо к иудеям и христианам. «В целом отношение мусульман к ”покровительствуемым“ (иудеям и христианам) было терпимым, если они не вмешивались во внешнеполитические и военные факторы. Наиболее благоприятным было положение иудеев, за которыми не стояла никакая внешняя сила. Даже во время войн с крестоносцами мусульмане были настроены к христианам менее враждебно, чем крестоносцы к мусульманам… Положение христиан и иудеев в странах ислама было значительно более благоприятным, чем положение иноверцев в странах средневековой Европы. Часто иудеи и даже восточные христиане предпочитали жить под властью мусульманских, а не европейских христианских правителей» (89, с. 28–29). Вольные и социально активные христиане и иудеи в исламском государстве достигали больших высот на научном, административном и политическом поприщах (29, с. 95).

И это не случайно, а в силу того, что Коран и Сунна особо выделяют в окружающем мусульман обществе «Людей Писания», т. е. христиан и иудеев, как обладателей Божественных Писаний и следующих заветам Пророков Единобожия. Согласно мусульманской традиции со времени создания пророком Мухаммедом первого исламского государства в городе Медине они пользовались уважением и покровительственными правами, занимали особое место в исламской государственности. Положение это не изменилось и при преемниках Пророка.

Как известно из истории, сама исламская государственность возникла на договорной основе с иудеями. После переселения сюда всех мусульман и прибытия в Медину самого Мухаммада он первым делом заложил в фундамент формируемого нового политического образования важный политико-правовой документ. Этот документ, который чаще называют Мединской Конституцией, представлял собой трехстороннее соглашение между мусульманами из числа мухаджиров (переселенцев из Мекки), ансарами (жителями Медины), а также местной иудейской общиной.

Мединская Конституция – это первый в истории документ, который выражает и регулирует цивилизованные правовые отношения между представителями различных религиозных конфессий. Согласно этому документу, права иных религиозных общин в условиях мусульманского государства должны были быть сохранены и защищены: «… иудеи (племени) бану ауф и их мавали (с араб. «покровительствуемые») – (одна) община с мусульманами, (но) у иудеев своя религия, а у мусульман своя; тот, кто совершил несправедливость или преступление, тот воистину будет виноват…» (29, с. 167–168).

Большинство современных исследователей весьма высоко оценивают Мединскую Конституцию и изложенные в ней принципы: «Эти договоры – хорошо продуманные документы, составленные практически мыслящим политическим деятелем. Возможно, что в них отразились также мнения и формулировки противоположной стороны, но общий характер, несомненно, зависел в первую очередь от Мухаммада. Он подошел к организации новой общины очень осторожно: все прежние связи и обязательства отдельных родов были сохранены, авторитет местных вождей не ущемлялся, за собой Мухаммад закрепил лишь решение спорных вопросов. Вместе с тем, утверждались принципиально новые основы политической организации…» (29, с. 167–168).

Последующая история исламской цивилизации продемонстрировала миру тесное сближение между мусульманами, иудеями и христианами, а также предоставила последним двум общинам права, свободы и возможности, невиданные ими доселе, даже под властью единоверцев. Христианские и иудейские общины предпочитали переходить из-под власти христианских правителей Египта, Византии и Европы под власть мусульман, как это случилось в Испании, где местные жители встречали мусульман как освободителей от собственных же феодалов. В итоге, эти общины в исламском государстве, по словам фон Грюнебаума, «процветали как никогда прежде» (59, с. 94).

В Испании арабы столкнулись с проблемой сосуществования различных этнических и религиозных групп. Дело в том, что основная часть населения Пиренейского полуострова еще до прихода арабов приняла христианство. Здесь проживало и значительное число евреев, исповедовавших иудаизм. Во времена господства вестготов положение как христиан, так и иудеев было отягощено непосильным бременем социально-экономических проблем и изменилось в лучшую сторону при арабах. Поскольку мусульмане относили христиан и иудеев к так называемым «Людям Писания» или приверженцам таухида (единобожия), то прибывшие на Пиренеи арабы не заставляли их принимать ислам. Сохраняя прежнюю веру, христиане и иудеи могли даже занимать административные должности и делать карьеру, освобождались от несения военной службы и получали защиту и покровительство со стороны государства, выплачивая вид подушного налога – «джизьи» (часть, доля). Мусульмане тоже платили соответствующие налоги, хотя и в меньших размерах. Однако «джизья» была не столь обременительной, как многочисленные подати, взимавшиеся в христианских странах средневековой Европы. Надо сказать, что успех турецких завоеваний на Балканах в последующие века тоже был обусловлен во многом этим налоговым фактором.

В условиях относительной религиозной терпимости, характерной для средневекового ислама, соседство мечетей, церквей и синагог в Кордове (Испания) и других городах эмирата стало вполне обыденным явлением. При этом каждая религиозная община сохранила свой традиционный язык. В то же время переход в ислам, не будучи обязательным для последователей христианства и иудаизма, мог принести существенные выгоды. В связи с этим некоторые христиане и иудеи становились мусульманами, рассчитывая на социальные и экономические льготы. Что касается рабов, то они, приняв ислам, вообще становились свободными людьми.

По этому поводу А. В. Журавский пишет: «В дальнейшем, с политическим и теологическим упрочением ислама… основная масса ближневосточных христиан перешла в мусульманство, оставшиеся же верными своей религии в основном арабизировались» (80, с. 82). Когда этот переход стал массовым, «некоторые мусульманские правители были даже недовольны массовыми переходами христиан в ислам, поскольку это наносило ущерб финансам халифата» (80, с. 84).

Переход христиан и иудеев в ислам породил новые термины: принявших новую религию стали называть «мусалимами» (замиренными), а их потомков – «мувалладами» (урожденными). Появился и такой термин, как «мосарабы», т. е. «арабизированные». Так назывались сохранившие свою веру христиане, которые во всем, кроме веры, следовали арабскому образу жизни: изучали язык и культуру.

Религиозные общины иудеев и христиан в исламском государстве были высоко организованными автономными сообществами свободных людей, функционировавшими на основе внутреннего самоуправления, жившими по своим внутренним религиозным законам, признавая в то же время верховный государственный закон. Свидетельством автономного статуса является их право производить, хранить и использовать в своих ритуалах и повседневной жизни изображения святых и вино, которые на остальной территории Халифата находились под строгим запретом. Другим свидетельством незыблемости в исламском государстве прав и свобод «Людей Писания», основанных на неоспоримых положениях Корана и Сунны, является безопасное и безмятежное положение христиан в Халифате во время жесточайших крестовых походов на земли мусульман (56).

В эпоху Арабского халифата христианство заняло положение хотя и не государственной, но признанной и уважаемой религии. При дворе халифов было представлено духовенство всех христианских конфессий Востока (православные, несторианские, яковитские священнослужители), которым вменялось в обязанность молиться о здравии повелителя империи и благословлять его трапезу. В особенно выгодном положении оказалось несторианство – мусульманам казалось, что эта конфессия ближе других стоит к исламу. Несторианские католикосы перенесли свою резиденцию из Ктезифона в столицу Халифата – Багдад и стали именоваться багдадскими.

Халифы присутствовали на часто проводившихся в то время диспутах исламских и христианских богословов, где каждая из сторон неизменно оставалась при своем мнении. Но такие встречи имели смысл как для взаимопонимания религий, так и в качестве демонстрации веротерпимости. Зрелый Халифат пришел к толерантности даже в отношении к язычеству. В 738 г. Наср ибн-Сейяр, наместник халифа в Маверранахре, провозгласил полную амнистию отступникам от мусульманства (речь шла о язычниках, приведенных в ислам силой). Теперь они могли вернуться к прежним верованиям, не опасаясь смертной казни, которая грозила им по исламским законам. Однако большинство новообращенных мусульман возвращаться к прежним культам не пожелало, и не только из-за налоговых льгот и карьерных возможностей, которые давались принадлежностью к государственной религии, но и потому, что ислам есть единобожие, неизмеримо превосходящее язычество в духовном плане.

Что же касается христиан, то в правительственных структурах Халифата они могли занимать сколь угодно высокое положение. Христианство исповедовали один из визирей левой руки («госсекретарь») и несколько казначеев («министров финансов») мусульманской империи.

Совместное существование людей разного вероисповедания в рамках единого Халифата создало необычайную, неизвестную средневековой Европе веротерпимость. Эта веротерпимость, в частности, нашла свое выражение в том, что внутри ислама было изобретено и усердно изучалось сравнительное богословие. Прежде всего, законодательство Халифата гарантировало покровительствуемым религиям их устойчивость по отношению друг к другу: так, иудей не имел права стать христианином, и наоборот: ни один христианин или иудей не мог наследовать имущество иудея, и наоборот: ни один христианин или иудей не мог быть наследником имущества мусульманина, однако и мусульманин не имел права стать наследником христианина или иудея. В 311/923 г. халиф даже издал приказ, согласно которому имущество христианина или иудея, не имевшего наследников, отходило в пользу общины умершего, в то время как наследство мусульманина принадлежало казне.

В дела отправления религиозных культов правительство не вмешивалось, предоставляя покровительствуемым возможности благоприятного развития. Христианские монастыри мирно развивались и расцветали, являясь крупными и богатыми собственниками земли, получая от нее всевозможную прибыль. Показательным является тот факт, что в Багдаде – столице исламского государства христианские монастыри находились почти во всех кварталах города. Даже в христианской Византийской империи официальная церковь относилась куда более враждебно к своим инакомыслящим собратьям христианам, чем ислам к покровительствуемым религиям. Предпочтение же среди всех христианских конфессий в Арабском халифате, как мы уже отмечали выше, выпало на долю несториан, поскольку те оказались ближе других к истокам мусульманства. К несторианам мусульмане относились с особым доверием. Так, благодаря перемещению центра империи на Восток, главой христианской церкви в мусульманском государстве стал несторианский католикос – глава восточных христиан, который избирался своей церковью и утверждался халифом. На протяжении ряда столетий ислам не только ничем не угрожает несторианству, но благоприятствует ему. Недаром современник арабских завоеваний, несторианский патриарх-католикос Тимофей I писал восторженно: «Арабы, которым Бог дал власть над миром в эти дни, как вы знаете, не только не противодействуют христианству, но хвалят священников и святых Господа нашего, помогают церквям и монастырям».

Патриарх яновитов также получал от правящих халифов грамоту. Исключительно привилегированным положением пользовались в Халифате христиане, бывшие нубийскими подданными. Они платили подати своему царю, который имел специальных сборщиков податей в мусульманских землях. Такое положение вещей объяснялось благодарностью мусульман за то, что правитель Нубии дал приют сподвижникам Пророка, гонимым мекканскими язычниками.