Текст книги "Посланница любви"

Поняв, что она переиграла, леди Малверн подняла голову с его плеча, чтобы в мягком свете он увидел, как она была прекрасна.

– Спасибо тебе, милый Хенгист, – сказала она, – мне уже лучше. И уже не так страшно.

Она придвинулась поближе. Он с удивлением посмотрел на ее платье. Как будто смутившись от его взгляда, Лилиан Малверн быстро сказала:

– О, прости, что я не оделась, чтобы встретить тебя. Я как раз отдыхала, когда пришло это известие, и мне было не до того. Я осталась в чем была. Я думала только о твоей помощи, о твоей силе.

– Но ты мне так и не сказала, в чем дело, – возразил сэр Хенгист.

Ее губы почти касались его, ей показалось невозможным, чтобы он не поцеловал ее. Но все же он не шевельнулся.

– Я потеряла рассудок, – простонала она, – и мне не собраться с мыслями, чтобы все объяснить тебе.

– Я не могу помочь тебе, пока не узнаю этой истории, – сказал сэр Хенгист.

– Какое успокоение – знать, что ты рядом, – прошептала она.

Она снова положила голову ему на плечо, но затем встала, зная, что он не мог не оценить ее ножек, неожиданно показавшихся из-под платья, и совершенства ее груди, едва прикрытой прозрачным мягким кружевом.

– Так куда же я положила письмо? – сказала она обезумевшим голосом, прикладывая свои длинные пальцы к вискам. – Грум принес его, когда я как раз собиралась переодеться. Ну конечно, оно в моей спальне. Пойдем со мной, Хенгист. Пойдем, и ты поможешь мне найти его, потому что боюсь, если увижу его снова, упаду в обморок, как тогда, когда поняла весь ужас прочитанного.

– Ты интригуешь меня, Лилиан, – сказал сэр Хенгист. Она чувствовала на себе его взгляд и подумала, что его голос чуть понизился, когда он следил за ее движениями.

– Пойдем, ну же, – молила она, – пожалуйста, пойдем со мной.

Она протянула к нему обе руки, как бы желая помочь ему подняться. Когда он сделал это, она придвинулась совсем близко к нему, обняв его, и ее губы оказались в двух дюймах от его.

– Я не понимаю, к чему все это, Лилиан, – сказал он. – Ты не можешь рассказать мне все ясно и толково? Ты вытащила меня с важной аудиенции, на которой меня особенно просили присутствовать.

– Нет, нет, не думай об этом, – молила Лилиан Малверн, и ее пальцы потянулись, чтобы коснуться его рта. – Не думай ни о чем, кроме меня, прошу тебя. Я твой самый старый друг здесь, во дворце, ты же знаешь меня много дольше, чем всех этих высокопоставленных особ. И более того, Хенгист, я – женщина, и ты мне нужен. Чрезвычайно нужен. Я не могу поверить, что ты подведешь меня. – Она нежно коснулась его щеки.

– Ты же знаешь, я помогу тебе любым возможным способом, – сказал он. – Я не забыл, Лилиан, как ты была прелестна и маняща, когда мы впервые встретились.

– Я так изменилась? – чуть слышно прошептала она.

– Нет, – отвечал он, – но…

Она знала, что не должна слушать его оправданий. Если она хочет добиться успеха, ей надо просто затопить его волной своего желания.

– Нет времени для слов, – тихо произнесла она. – Пойдем, я покажу тебе, что меня беспокоит, что так ужасно напугало меня. Я покажу тебе письмо, которое разрушило все мои надежды, дало мне ощущение того, что все мужчины мира против меня, а я слишком хрупка и слишком слаба, чтобы самой постоять за себя.

– От кого это письмо? – спросил сэр Хенгист.

– Я объясню тебе, как только ты возьмешь его в руки, – ответила Лилиан Малверн. – Но сначала мы должны найти его. Пойдем со мной, Хенгист, я не могу оставаться одна.

Она потянула его через комнату и, не выпуская руки, открыла дверь и повела по коридору. Дверь спальни была закрыта. Она распахнула ее, аромат лилий вырвался им навстречу, и она убедилась, как мягко и успокаивающе выглядит комната при свете двух свечей.

Она провела его дальше и повернулась к кровати. Теперь он поймет, подумала она. Теперь слова уже не нужны.

– Хенгист, – нежно сказала она, ее губы приоткрылись. – Хенгист! – и затем ее шепот резко перешел в пронзительный визг, крик ужаса, который эхом разнесся по комнате, потому что на пологе ее кровати, с искаженным лицом и веревкой на шее, висел Джулиан Кирк.

IX

Андора промучилась всю ночь. Ей слышался какой-то голос, который повторял снова и снова: «Ты любишь его! Ты любишь его!»

«Это ложь!» – хотелось ей закричать, но вместо этого с чувством глубокого отчаяния она понимала, что это правда.

Как это могло произойти с ней? – спрашивала она себя. Как ее ненависть перешла в любовь? Теперь она задумывалась, действительно ли она ненавидела сэра Хенгиста. Может быть, он просто задевал ее самолюбие, заставлял чувствовать уязвленной: ведь он подшучивал над ней с первой минуты ее пребывания во дворце.

Так и не заснув, она встала с кровати и подошла к окну подышать свежим воздухом. Но и здесь она не могла освободиться от воспоминаний. Они, как духи, окружали ее везде и всюду.

Она вспомнила, как однажды на рассвете он вышел во внутренний дворик вниз и отвесил ей, как тогда показалось, шутовской поклон: «Приятных снов, Андора!»

Она оскорбилась тогда, но теперь понимала, ее гнев был скорее притворным, а на самом деле ей нравилось его внимание.

– Я не могу понять. Все так запуталось в моем сердце, в олове, а моя гордость… – шептала жалобно она. Но одно она знала: ее любовь вспыхнула, когда он поцеловал ее. Она поняла, что все живописно рассказанное Мэри Говард было правдой. То она начинала задыхаться, то сжималось сердце, и она ощущала, что он завладел всем ее существом. И этот огонь, который растет и поднимается вверх, и каждая частичка ее тела трепещет от восторга! И в это же время она чувствовала себя маленькой и хрупкой и такой зависимой от его сильных рук, от его защиты.

– Это безумие, безумие, – яростно повторяла Андора и, отвернувшись от окна, опять бросилась на кровать, чтобы спрятать свои пылающие щеки.

И все же она знала, что это любовь. Это было нечто такое, от чего нельзя было уйти, отказаться, что-то более сильное и бурное, чем все то, что она испытала за свою короткую, спокойную жизнь.

Ей всегда представлялась любовь мирной и тихой, нежный союз двух близких друг другу людей. Она ни на секунду не представляла, что любовь похожа на шторм, который сбивает тебя с ног и оставляет бездыханной и измученной.

– Он покорил меня. Я его пленница, его раба и как же смогу теперь встретиться с ним?

Одно она знала твердо – никогда, ни при каких обстоятельствах он не узнает об этом.

Она подумала, что, если он догадается, она умрет от унижения. Ведь он презирает ее! Она вспоминала его брань, его насмешки, его едкую, беспощадную иронию. И его поцелуй – не знак любви, а знак предрешения и наказания: «Вы получите его от мужчины, который знает, как надо целовать».

Она никогда еще не испытывала таких мучений из-за противоречий в сердце. Все. Так больше жить невозможно. Она должна ехать домой.

Она больше не могла оставаться в Лондоне, где день за днем она должна видеть сэра Хенгиста.

«Долг превыше всего».

Она вздрогнула, как будто услышала голос отца, прозвучавший где-то в комнате. Она вспомнила, как клялась служить королеве, помочь обнаружить предателей, окружавших ее. Это было важнее ее собственных чувств и переживаний. Верность, в глазах ее отца, должна быть выше всего, даже любви.

Она села и уронила голову на руки; и наконец слезы потекли по ее щекам. Выхода не было. Ей придется встречаться с ним и знать, что она любит его, как бы он к ней ни относился.

«Господи, почему все так произошло? – спрашивала Андора. – Было бы намного проще, если бы я могла влюбиться в лорда Мертона».

Она задумалась над этим. Почему, когда он целовал ее, она не чувствовала ничего, кроме смутного отвращения и жалости, и не могла быть добра к нему?

Всю ночь Андора мучилась и переживала и только на заре забылась недолгим сном, но через час проснулась от своего крика. Она услышала его и испугалась, не сказала ли она во сне чего-нибудь лишнего?

Но улыбка Грейс ее успокоила.

– Я напугала вас, мисс? – спросила она. – Извините, если я слишком шумела. Но вы обычно не замечаете, когда я вхожу.

– Мне снился сон, – объяснила Андора.

– Хорошо, когда люди крепко спят, – загадочно сказала Грейс. – А то есть такие, которые мучаются бессонными ночами.

Андора подавила желание сказать, что она одна из них. Она догадалась, что Грейс хочется посплетничать. Хотя ей не нравились бесконечные пересуды и слухи о дворцовых интригах, надо было признать, что от проницательного и осуждающего взгляда Грейс ничего не ускользало, и она всегда рада была доложить об услышанном каждому желающему.

Она задернула занавески и поставила у кровати чашку шоколада.

– И кто же не спал всю ночь? – тихо спросила Андора, зная, что именно этого вопроса от нее и ждут.

– Миледи Малверн, для начала, – сказала Грейс. – Я узнала от ее горничной, что она то и дело падает в обморок, после того что она нашла в своей спальне.

– И что она нашла? – поинтересовалась Андора. Грейс выдержала драматическую паузу.

– Труп мистера Джулиана Кирка, – наконец изрекла она. – Повешенный за шею на пологе кровати ее светлости.

– Грейс, это неправда! Какой ужас! Кто этот мистер Кирк?

– Молодой человек, которого ее светлость соблазнила своими уловками и хитростью, – ответила Грейс. – Она заплатит за это, когда предстанет перед Создателем, можете быть уверены, мисс.

– Я думаю, она заплатит намного раньше, – рассудительно сказала Андора. – Что скажет королева?

– Ее величество ничегошеньки не узнает об этом, – твердо ответила Грейс, – и вы не рассказывайте об этом, мисс. Я говорю вам то, что услышала по секрету от горничной ее светлости, а она только мне рассказала, потому что я ее близкая подружка – ведь мы из одной деревни.

– Я не знала об этом, – сказала Андора. – Бедная леди Малверн! Нельзя ли ей чем-нибудь помочь?

– Не надо вам вмешиваться в такие злодеяния, мисс, – сказала Грейс. – Кроме того, сэр Хенгист позаботился обо всем – даже о том, как тайно вынести тело из дворца, чтобы никто не видел.

Андора замерла.

– Сэр Хенгист?! – воскликнула она.

В ее памяти всплыла леди Малверн, идущая к ним по саду с протянутыми руками, с сияющим при виде сэра Хен-гиста лицом.

– Ну да, сэр Хенгист, – подтвердила Грейс. – Он был с ее светлостью, когда она обнаружила мистера Кирка.

– Он был в спальне леди Малверн? – переспросила Андора полушепотом.

– Был, конечно, – с удовольствием ответила Грейс. – А Алисе – горничной ее светлости – было приказано быть у себя и не появляться до утра. А лакею было сказано отправляться в таверну и выпить там. Да, ее светлость хотела остаться наедине с сэром Хенгистом прошлой ночью. Только она не подумала, что мистер Кирк тоже поприсутствует.

– Я не понимаю, – сказала Андора. Она старалась говорить твердо, но ее руки дрожали, когда она потянула на себя одеяло, как будто почувствовала холод.

– Все яснее ясного, – ответила Грейс. – Я же предупреждала вас, мисс, о недобрых делах, происходящих во дворце. Миледи Малверн – злая женщина. Алиса рассказывала мне, что еще до смерти ее бедного мужа да и потом, не успели его еще в гроб положить, она уже развлекалась с этим мистером Джулианом Кирком и с другими мужчинами, которых могла зацепить.

– Наверное, Алисе не следует так говорить о своей хозяйке. – Андора пыталась говорить спокойно.

– Алиса служит ей верно и преданно, – сердито сказала Грейс. – Ей ничего не остается делать, потому что ее семья и дом – все зависит от ее светлости. Одно слово – и они все окажутся в сточной канаве, так уже не раз происходило с теми, кто оскорблял ее светлость в поместье или в деревне.

Андора молчала. Она все еще видела это красивое лицо и слышала звонкий, мелодичный смех. Она вспомнила свой собственный стыд и унижение от порванного платья, истерзанных губ и растрепанных волос. Она пыталась заставить себя замолчать, но не выдержала и задала вопрос, который не давал ей покоя.

– Сэр… сэр Хенгист любит леди Малверн?

– Любит? – презрительно фыркнула Грейс. – Но ведь ее светлость не знает такого слова. Она соблазняет его, так же как соблазнила других мужчин. Библия говорит о таких людях, что они будут гореть в адском пламени, не так ли?

– Да, так, – кивнула Андора.

– Тогда приговор уже готов для ее светлости, – сказала Грейс. – Алиса сказала, что она послала записку сэру Хенгисту, перед этим одевшись так, как только распутная Иезавель и могла себе позволить: платье бесстыдное, едва прикрывающее наготу, комната надушена, и вина приготовлены, и свечи потушены.

Внезапно почувствовав слабость, Андора закрыла глаза. Она ясно видела эту картину: белые руки леди Малверн, протянутые навстречу сэру Хенгисту, который входит в ее комнату.

– Она задумала все это, – продолжала Грейс, – но дьявол приготовил ей сюрприз в виде бедного мистера Кирка. Когда они вошли в спальню, он был там с веревкой на шее и с глазами, вылезшими из орбит.

– Я прошу тебя, Грейс, не говори таких вещей, – с внезапной яростью вскричала Андора.

– Сэр Хенгист должен был сходить за Алисой, – невозмутимо продолжала Грейс, – а та должна была найти слугу и прислать его из таверны. Он и сэр Хенгист вынесли тело с задней лестницы, и теперь никто не узнает, что он умер и что произошло.

– Если слуги проболтаются, все узнают об этом, – быстро сказала Андора.

– Лакей не проболтается, – сказала Грейс. – Сэр Хенгист дал ему несколько золотых монет, а леди услала его в деревню сегодняшним утром.

– А что горничная? – спросила Андора.

– Сэр Хенгист дал ей тоже золотую монету, – с завистью сказала Грейс. – «Я знаю, ты хорошая девушка, – сказал он, – присматривай за своей госпожой и держи язык за зубами. Если кто-нибудь узнает, что случилось этой ночью, у нее будут большие неприятности».

– Но Алиса рассказала тебе, – сказала Андора с осуждением.

– Это другое, – лаконично ответила Грейс. – Я ей вроде как сестра и, кроме вас, не скажу никому, будьте уверены, мисс. Я только хочу вас предупредить, что в этом дворце сам дьявол творит свои дела.

– Что-то я не слышала ничего об этом, – ответила Андора.

Ей хотелось бы чувствовать сострадание к леди Малверн, но вместо этого она только ощущала уколы жгучей ревности, которые заставляли ее до боли крепко закрывать глаза.

Вот сэр Хенгист входит в апартаменты леди Малверн. Он целует и ласкает ее, одетую в открытое, бесстыдное платье. Они проходят в спальню. Андора видит этот алый страстный рот, обращенный к нему. Эти темные блестящие волосы, украшенные драгоценностями, откинуты назад и касаются его плеча, на котором недавно покоилась и ее, Андоры, голова.

«Если это любовь, – думала она, – дающая невыносимые страдания, тогда небеса говорят мне, что я могу только ненавидеть».

В это утро королева, от чьих зорких глаз ничто не могло укрыться, воскликнула, увидев ее бледность:

– Что с вами, дитя мое? Не больны ли вы гнилой лихорадкой?

Андора покачала головой:

– Нет, ваше величество. У меня просто немного болит голова.

– Могу поклясться, что этот дворец проклят, – сказала королева. – Его стены толстые, полы прочные, но ночные туманы собираются под нашими окнами, и горе всем нам.

– Но я никогда еще не видела, чтобы ваше величество выглядели так хорошо, – заметила мисс Перри.

– Да, я чувствую себя превосходно, – ответила королева. – Я счастлива, а это лучшее лекарство на свете. – Она улыбнулась фрейлинам. – Запомните это, – сказала она. – Счастье делает женщину молодой и прекрасной, дает ей силы любить и быть любимой.

Чуть позже королева написала свою обычную записку лорду Эссексу и передала ее Андоре.

– Беги, моя маленькая деревенская мышка, – сказала она, – и пусть свежий воздух подарит розы твоим щекам.

И вот снова настал ее час, пришло время видеть его, но воля покинула ее. Взяв записку, она вышла из комнаты и пошла по коридору, чувствуя, что если она сейчас не побежит, то не пойдет совсем.

Проходя мимо солнечных часов, где могла встретить сэра Хенгиста, она внезапно поняла, что все время ждала этого мгновения. Несмотря на страх, на внутреннее сопротивление, несмотря ни на что, она хотела видеть его. Ей было нужно только узнать, жив ли он, здоров, знать, что он есть на белом свете, – этого было достаточно. Сами по себе ее ревность и страдания были ничто по сравнению с тем, что увидит его снова. И даже его презрение к ней не вызывало такую боль, как неизвестность и невозможность видеть его постоянно.

Он появился неожиданно, широко шагая по тропинке, и тенистый сад сразу стал маленьким, когда он возник – большой и величественный в своем расшитом камзоле.

Андора чувствовала, что она дрожит, ожидая, пока он подойдет к ней. Она не могла смотреть в его лицо, ее длинные ресницы были опущены, когда она, присев, робко протянула ему записку королевы.

– Благодарю вас, Андора. Ее величество здорова, я надеюсь?

– Ее величество здорова и в прекрасном настроении.

– Хорошо. Передайте ей, что лорд Эссекс особенно беспокоился о ее здоровье.

– Я передам все, что вы сказали, – чуть слышно сказала Андора.

Сэр Хенгист говорил с ней в строго официальном тоне. Его голос был вежливым, но в нем не было теплоты. Он словно окружил себя стальной завесой, которую она не могла преодолеть. Он протянул ей записку от лорда Эссекса.

– Будьте добры передать это ее величеству, – сказал он, и снова его тон был строго официальным. Она почувствовала его нетерпение, он был готов повернуться и уйти.

Она подняла на него глаза, она должна была взглянуть на него, и она увидела, что он внимательно смотрит на нее, словно пораженный тем, что он увидел.

– Вы бледны, Андора, – сказал он совсем другим голосом. – Увас темные круги под глазами. Вы не больны?

– Нет, я… у меня болит голова, вот и все, – отвечала Андора.

– Вы уверены, что нет ничего более серьезного? Ночи могут быть предательскими в это время года. Если вы простудились и вас лихорадит, вы должны обратиться к доктору ее величества.

– У меня все в порядке, – настойчиво повторила Андора.

– Это совсем не похоже на вас – быть такой безучастной, – начал он с неожиданной добротой.

Перемена в его голосе наполнила слезами глаза Андоры, и, к своему ужасу, она почувствовала, что сейчас разрыдается. Его резкость и холодность было намного легче переносить, чем его доброту и участие, причинявшие ей невыносимую боль.

Отчаянно пытаясь сдержать слезы, Андора присела в маленьком реверансе.

– Я… я должна идти, милорд, – нетвердо сказала она, и ее голос дрогнул при последнем слове. Она повернулась, чтобы бежать, но он оказался проворнее и быстро поймал ее за руку.

– Андора, – сказал он. – Что случилось? Не может же это быть из-за того, что я сказал или сделал вчера, так как, клянусь вам…

– Пустите меня! Пустите меня! – вырывалась Андора. Наконец она освободила свою руку. – Вам мало… того, что вы… уже сделали? – Слезы покатились по ее щекам, и она уже не понимала, что говорит. Поэтому она могла только подобрать юбки и убежать от него так быстро, как могла, под защиту дворца. Добравшись до дверей в королевские апартаменты, Андора почувствовала себя в безопасности и попыталась собраться с силами. Затем она вытерла слезы и, войдя в комнату, вручила записку Елизавете, которая быстро открыла ее, даже не взглянув на посыльную.

Андора, решившись, попросила у мисс Перри удалиться и, очутившись в своей спальне, вымыла лицо холодной водой и жестко отругала себя за то, что была такой слабой и вела себя так по-детски. Что он должен был думать о ней, размышляла Андора, если она вырывается и убегает, когда он всего лишь вежливо расспрашивает ее о здоровье?

Может быть, он подумал, что она боится, как бы он снова не поцеловал ее? Ее лицо вспыхнуло при такой мысли. Какой глупой она, должно быть, показалась ему! Он-то привык к искушенным придворным дамам, которые вечером кокетничают и целуются с мужчиной, а наутро забывают его имя.

Почему она не может вести себя как светская женщина, а не как деревенская девчонка? Но беспокойное утро заканчивалось, она должна была вернуться к своим обязанностям. Вот только ее утренняя ложь теперь стала правдой: голова болела невыносимо.

Фрейлины затеяли игру в волан в саду, но Андоре удалось отказаться. Она побрела вверх по лестнице и в углу гостиной нашла мисс Перри, сосредоточенно изучающую свои карты.

– Ты хочешь, чтобы я погадала тебе, дитя мое? – спросила она.

Андора покачала головой. Она слишком хорошо знала, что в ее будущем нет ничего, кроме разбитого сердца и страдания, ничего, кроме одиночества и тоски, потому что без него ее жизнь казалась пустой и бесцельной.

Что бы мне хотелось от жизни, говорила она себе, – это мужа, детей и домик в деревне, где я была бы спокойна и счастлива и забыла бы обо всех интригах и махинациях вокруг трона королевы.

Она представила себе, как сэр Хенгист и слуга несут труп Джулиана Кирка по одному из маленьких проходов, ведущих в сад. Как они ускользают, словно привидения, из дворца и избавляются от тела. Они, должно быть, бросили его в сточную канаву или оставили в каком-нибудь переулке, где его найдут наутро, или, скорее всего, сбросили в реку, и его унесет в море приливом.

Андора содрогнулась и попыталась направить мысли в другое русло. Но было трудно думать о чем-либо другом, кроме сэра Хенгиста и красоты леди Малверн. Все же через некоторое время покой и тишина комнаты, а также запах роз, доносящийся из сада, принесли ей небольшое успокоение. Напряжение чуть оставило ее, и боль в голове уменьшилась.

Она откинулась на подушки кресла, наблюдая, как мисс Перри переворачивает карты, и пытаясь убедить себя, что ужас услышанного и глупость ее поведения скоро забудутся, как все со временем забывается.

Она, должно быть, немного вздремнула, так как, вздрогнув, проснулась и увидела, что солнце покинуло комнату и слабый ветерок обдувает ее лицо. Дверь неожиданно распахнулась. Заглянул паж и, пройдя через комнату к Андоре, спросил шепотом:

– Мисс Андора Блэнд?

– Да, – несколько сонно ответила Андора и быстро выпрямилась: – Королева зовет меня?

– Нет, не королева, – ответил паж все еще шепотом, чтобы не услышала мисс Перри. – Но кто-то желает видеть вас у восточной двери дворца.

– Видеть меня! – удивилась Андора. – Но кто?

– Тот, кто прибыл из вашего дома, у него послание для вас, – ответил паж.

– Если это человек из моего дома, пригласите его подняться сюда, – сказала Андора.

– Это невозможно.

– Тогда попросите его назвать свое имя. – Она поглядела на ливрею пажа и не узнала ее. – Кто ваш хозяин? – поинтересовалась она.

Паж покачал головой и вышел из комнаты, оставив Андору в смущении и некотором беспокойстве. Если бы кто-нибудь действительно приехал повидать ее из дома, думала она, он бы спросил у главной двери и его бы проводили в апартаменты фрейлин.

Она было подумала, что это одна из уловок лорда Мертона, чтобы побыть с ней наедине. Но паж был одет не в его ливрею. В любом случае у нее не было никакого намерения спускаться к восточным воротам без сопровождения и без разрешения. Королева считала это весьма предосудительным поступком со стороны фрейлин.

Это, должно быть, лорд Мертон, решила Андора. Она закрыла глаза и попыталась снова заснуть. Но вскоре вернулись фрейлины. Они шумели и смеялись, рассказывая Андоре, как королева присоединилась к их игре в волан и играла лучше всех.

– Она все делает лучше нас! – вздохнула Элизабет Трентам. – Это так угнетает.

– Она стара, – ответила леди Мэри Говард. – Вы знаете не хуже меня, что она отдала бы полкоролевства, чтобы вернуть молодость и быть ровесницей лорда Эссекса.

– Будь осторожна, Мэри, – сказала Элизабет Трентам. – Тебя снова запрут в твоей комнате или, хуже того, сошлют в Тауэр, если ты будешь вести такие речи о королеве. Смотри, кто-нибудь услышит тебя однажды и доложит ей.

– Вы обратили внимание на поведение леди Малверн днем? – спросила темноволосая симпатичная фрейлина, чтобы переменить тему разговора. – Она так суетилась вокруг ее величества, что я подумала – ее лесть и комплименты должны звучать неискренно, даже для такой неравнодушной к этому особе, как королева. Но нет, она радовалась каждому слову и пригласила леди Малверн пообедать с ней вечером.

– Я бы не стала терпеть это, – неожиданно твердо сказала Элизабет Трентам ко всеобщему удивлению, так как обычно она была очень сдержанна в выражении своих чувств. – В леди Малверн есть что-то такое, что заставляет меня содрогнуться, хотя я и не могу выразить, что это.

«Я бы объяснила ей», – подумала Андора, но вместо этого молчала до тех пор, пока Мэри Говард дружески не обратилась к ней:

– Тебе уже лучше, Андора? Мы скучали без тебя днем, и королева даже забеспокоилась, узнав, что ты еще больна. «Что я буду делать без моего посланца любви?» – сказала она.

– Ее величество оказывает мне честь, – отвечала Андора.

– Для нее ты очень полезна, – заметила Элизабет Трентам. – Она бы не решилась посылать Мэри со своими письмами, боясь, что та впутается в какую-нибудь историю, и то же самое касается Бриджит и многих других.

Девушка, о которой она говорила, притворилась обиженной и, схватив со стула подушки, начала бросать их в Элизабет. В самый разгар битвы Андора ускользнула к себе в спальню.

Делать было нечего до самого обеда, и она села писать письмо отцу, раздумывая, как бы описать ее жизнь во дворце, не открывая ему сумятицу и хаос своих мыслей и чувств.

Она только начала письмо, как в дверь постучали.

– Входите, – сказала Андора, но когда дверь открылась, то вошла не Грейс, как она ожидала, а незнакомая горничная, которую она раньше не встречала. – Кто вы? – спросила Андора.

– Я – Алиса, с вашего позволения, мисс Блэнд, горничная миледи Малверн.

– О, Грейс рассказывала о вас, – сказала Андора. – Вы из одной деревни.

– Это именно так, мисс. А миледи Малверн послала меня сказать, что она хочет поговорить с вами.

Андора вздрогнула от такого предложения, и чувство отвращения и недоверия заставило было ее отказаться. Но вежливость взяла верх, и она спросила:

– Где ее светлость?

– Прямо за дверью, – ответила Алиса. – Она послала меня поговорить с вами, потому что думала, может, вы не одна.

– Я не понимаю, – в замешательстве сказала Андора.

– Позвольте мне объяснить, – перебил ее мелодичный голос, и леди Малверн неожиданно появилась в комнате. Ее платье красного атласа переливалось на солнце, драгоценности вокруг шеи и в волосах мерцали, подчеркивая ее великолепие. В сочетании с ароматом изысканных духов все это показалось Андоре просто неотразимым.

Она быстро встала из-за стола и сделала реверанс. В этот момент она вдруг почувствовала внезапную неприязнь к этой женщине, чей секрет она знала.

– Мисс Блэнд, вы должны простить меня за такое необычное появление, – заискивающе сказала леди Малверн. – Но я умоляю вас пойти со мной по одному благородному делу.

– Пойти с вами, мадам! – воскликнула Андора. – Но почему?

– Некто, очень желающий видеть вас, ожидает снаружи, – ответила леди Малверн.

– Паж уже сообщал мне об этом, – сказала Андора. – Но если кто-то хочет видеть меня, пусть попросит разрешения, и его приведут сюда.

– Все не так просто, – сказала леди Малверн. – Вы помните Неда Фаулера?

– Сына лесника, которого посадили в тюрьму за браконьерство? Конечно помню.

– Он-то и ждет снаружи, – объяснила леди Малверн. – Во время своего побега он поранил ногу и поэтому не может подняться к вам, даже если бы решился на это.

– Он убежал! – закричала Андора. – Но как он осмелился прийти сюда?

– Он со своей матерью, – сказала леди Малверн, – и они хотят, чтобы вы подали прошение ее величеству по их делу.

– О, бедный Нед! Я всегда считала, что его осудили незаслуженно, – сказала Андора.

– И мне говорили то же самое, – подтвердила леди Малверн.

– Многие люди думали, что Нед получил по заслугам, но я всегда знала, что его несправедливо обвинили, – с жаром сказала Андора. – Вы говорите, поэтому они и пришли сюда?

– Человек, защищающий их интересы, привез их сюда в карете, – ответила леди Малверн. – Но нельзя терять ни минуты. Вы пойдете поговорить с беднягой Недом?

– Конечно пойду, – сказала Андора.

Леди Малверн оглядела комнату:

– На вашем месте я бы накинула плащ поверх платья, если вы не хотите быть замеченной.

– Да, конечно, – ответила Андора.

Она взяла свой темный дорожный плащ из гардероба. Леди Малверн взглянула на свою горничную, стоящую с опущенными глазами и безучастным лицом.

– Алиса отведет вас туда, где ждет карета, – сказала леди Малверн Андоре. – Она хорошо знает, где это. Так, Алиса?

– Да, миледи, – отвечала Алиса несколько хмуро.

– Тогда торопитесь, – приказала ей леди Малверн. – У мисс Блэнд не так много времени, ей скоро нужно быть у королевы опять. Быстрее, быстрее!

Следуя за Алисой, Андора выскользнула из апартаментов фрейлин. Она отметила, что Алиса ведет ее по черным ходам, знакомым, наверное, только слугам дворца. Они шли по запутанным коридорам, то поворачивая, то спускаясь по лестницам, пока не вышли, как догадалась Андора, к восточным воротам.

Алиса шагала так быстро, что Андора еле поспевала за ней, но теперь, очутившись снаружи, она замедлила шаги.

– Сколько путей, оказывается, во дворец и из дворца, – запыхавшись, проговорила она Алисе. – Надеюсь, что найду дорогу обратно, и еще нужно где-то спрятать Неда, пока я не отнесу прошение королеве.

Алиса не отвечала, и Андора, взглянув ей в лицо, увидела, что оно было угрюмым и хмурым. В первый раз она задумалась, откуда именно леди Малверн могла узнать о Неде, мальчике из отцовского поместья.

Но времени на размышления и на вопросы не было. Впереди уже показались ворота, за ними на пыльной дороге стояла карета. Ворота были открыты, а часовых интересовали не покидающие дворец, а входящие в него.

Андора заторопилась через дорогу и, только достигнув кареты, вдруг осознала, что Алиса не пошла с ней, а осталась ждать у ворот. Она протянула руку к дверной ручке, и в этот момент дверь распахнулась. Стараясь удержать равновесие, Андора наклонилась вперед.

– Ты здесь, Нед? – спросила она, увидев внутри только темноту и задернутые занавески. Там произошло какое-то движение, и она снова сказала: – Нед, это я, Андора Блэнд. Ты ведь помнишь меня?

И тогда сильные руки крепко схватили ее за локти и подняли. Она почувствовала, что ее тащат в карету. Она вскрикнула от удивления, затем попыталась объяснить, что в такой спешке нет необходимости, но ее просто грубо кинули на сиденье.

Дверь кареты тут же захлопнулась, и, прежде чем она пришла в себя и осознала, что произошло, кучер хлестнул лошадей, и карета понеслась.

В первое мгновение Андора только задыхалась от страха, затем, обретя голос, закричала:

– Что случилось? Кто вы? Куда вы меня везете?

В ответ протянулась рука и отодвинула занавески на окнах кареты. Стало светло, и она, к своему удивлению, увидела, что рядом с ней сидит элегантный молодой человек в великолепном комзоле и в шляпе с плюмажем, а напротив него сидит другой кавалер, не менее нарядно одетый.