Текст книги "Самые счастливые времена"

Глава 7

Пайпер объясняла, что никогда не могла понять разницу между Оак Совиньон блан и сухим Совиньон блан.

– Да, я разбираюсь в кулинарии, но вино – совершенно другая история, – закончила она.

Уже второй раз за неделю Фредерика поражала деликатность этой девушки. Она понимала, что тема слишком для него болезненна, и не стала настаивать на продолжении разговора. Возможно, причина была в другом, но он был благодарен ей за то, что она не стала расспрашивать его о слепоте отца.

Фредерик и сам не понимал, почему вдруг коснулся этой темы, ведь ему она была неприятна. Он ни с кем не говорил о своем детстве. Ведь если поделиться с человеком самым личным, он может решить, что ты расположен к нему больше, чем к остальным, и будет надеяться, что отношения могут иметь продолжение. Ему очень не хотелось попусту обнадеживать такую прекрасную девушку, как Пайпер.

Внезапно он вспомнил о том, что она поделилась с ним всеми своими сокровенными тайнами, и у него возникло чувство, что он должен быть с ней более откровенным. Как говорится, тайна за тайну. Он расскажет ей о себе.

В голове закружились воспоминания детства. Голос отца, грустный и едва различимый, потом его грохочущий, требовательный крик: Ты мне нужна! Я не могу сейчас справиться сам! «Сейчас» случалось постоянно. Генетическая память о том, что на помощь всегда придут слуги, оказывала свое действие. Отец ничего не мог сделать сам. В результате его требовательность перешла все разумные границы.

Похоже, еда в заведении была на славу.

– Видите, я не зря вам доверился, – сказал Фредерик, подцепляя на вилку очередной кусок. – Вы не могли ошибиться. Цесарка прекрасна.

– Да, неплоха, – кивнула Пайпер. – Но я бы положила меньше тимьяна.

– Получилась бы совсем бестимьянная цесарка.

Взрыв смеха напомнил ему, как он соскучился по перезвону этих колокольчиков. Фредерика тревожило, что ее общество ему так приятно. Она веселая и умная, а поцелуи вызывают ощущения, забытые с подросткового возраста.

Давление в груди заставило его сжать руку в кулак. Девяносто девять дней из ста он проживал, не жалуясь на неизбежное будущее. Теперь же все чаще ему становилось грустно от мысли, как он будет скучать по этому миру. А ведь может стать таким же законченным эгоистом, как отец…

«Парис, ты мне нужна», – постоянно твердил он, словно мантру.

Нет, Фредерик был уверен, что не станет таким. Ни за что не станет.

Впрочем, сейчас он желал одного – женщину, сидящую напротив.

Пайпер тихо откашлялась. Фредерик скользил по ней взглядом, будто внимательно изучал.

– Жаль, что здесь такое плохое освещение. Мне бы хотелось лучше вас видеть.

Щеки ее стали такого же цвета, как розы в саду, мимо которых они сегодня проходили. Интересно, а остальные части ее тела тоже покраснели?

Он потянулся через стол и сжал ее руку, отметив, что она слегка дрожит.

– Вы еще не отказались от мысли о пудинге? – тихо спросил он, поглаживая пальцем ее ладонь.

– Я не видела его в меню.

– Какая жалость. Мне неприятно, что вы остались без десерта.

– Не страшно. Думаю, мне понравится что-то другое, – произнесла Пайпер и добавила, наклонившись почти к самому лицу Фредерика. – Из меню.

Маленькая шалунья. Значит, она решила с ним поиграть.

– Учтите, – произнес ей в тон Фредерик. – Когда мы здесь закончим, я буду целовать вас, пока вы не лишитесь чувств. А потом опять буду целовать.

Он нечетко видел ее лицо, скрытое от него полумраком, но хорошо слышал, как участилось ее дыхание.

– Стоит подумать об этом, – прошептала Пайпер, – и есть торт уже не хочется.

– Отлично. – Не потрудившись попросить счет, Фредерик открыл бумажник и бросил на стол пачку купюр, которой хватило бы на оплату десяти подобных обедов. – Пойдемте.

Удивительно, но за дорогу обратно Фредерик не сделал попытку обнять и поцеловать Пайпер. Он решил, что самое главное сейчас без проблем добраться до гостиницы. Стоит отвлечься на поцелуи, и он потеряет ориентацию, а тогда беды не миновать.

Кроме того, он испытывал мазохистское удовольствие, отодвигая во времени исполнение заветного желания. Он позволил себе лишь ненадолго взять ее за руку, а поднимаясь по лестнице в номер, пропустил вперед, чтобы полной грудью вдохнуть чудесный аромат ванили.

Оказавшись на верхней площадке лестницы, Фредерик решил, что может больше не сдерживаться, и обнял Пайпер за талию. Она дрожала, и он обрадовался, что не у него единственного такая реакция.

– Я тебе кое-что обещал.

Взяв ее лицо в ладони, он жадно впился глазами в ее губы.

Вчера он лишь попробовал на вкус это блюдо, сегодня же собирается насладиться им в полной мере. Фредерик поцеловал уголок ее губ, потом другой. Дыхание ее участилось, и это придавало смелости. Прежде чем поцеловать ее, он прошептал, почти касаясь ее рта губами:

– В твой номер или мой?

Пайпер ответила не сразу и очень тихо:

– Не имеет значения.

Она права. Какая разница.

– Вот ты где. А я уже десять минут стучу к тебе.

Пайпер оторвала взгляд от френч-пресса и подняла глаза на Фредерика. Он стоял в дверях зала для завтраков босиком, рубашка была застегнута криво. Он был похож на человека, только что вставшего с постели. Впрочем, так оно и было. Пайпер знала это точно, потому что еще час назад лежала рядом в его кровати.

Стоило ей подумать о том, чем они занимались, и лицо заливалось краской.

– Мы с миссис Лестер обсуждали рецепты блюд для завтрака. – По голосу ее было понятно, что она изо всех сил старается сдерживать эмоции. – Я показала ей, как готовлю уэвос ранчерос, а миссис Лестер рассказала, как делает сосиски с картофельным пюре.

– Это все, что я могу сделать, чтобы вас отблагодарить, – улыбнулась стоящая рядом хозяйка и заправила рыжий локон за ухо. – Гостей я на кухню не пускаю, но настоящему повару отказать не могла.

Пайпер встала.

– Пока мы беседуем, я могла бы еще что-то приготовить. – Необходимо куда-то деть переполнявшую ее энергию. Она покосилась на осадок во френч-прессе. – Хочешь кофе?

– Удивлен, что ты так рано встала. – Фредерик подошел ближе и наклонился к самому ее уху. – Не ожидал, что проснусь сегодня один.

Пайпер поежилась. Его дыхание щекотало шею.

– Ты спал, я не хотела тревожить.

Возможно, но, скорее, пыталась избежать утренней неловкости перед любовником. Прошлая ночь была, без сомнения, прекрасной, но она понимала, что ночь и день – разные времена суток; то, что кажется естественным после двух бокалов вина ночью, может смутить после пробуждения. Пайпер побоялась увидеть глаза Фредерика при утреннем свете.

– Мое эго задето, – произнес он, пожирая ее глазами. – Обычно утро я проводил по-другому. Должно быть, теряю хватку.

Нет, он ничего не потерял. У Пайпер начинала кружиться голова, стоило ей вспомнить, что способны вытворять его руки. Она опасливо обернулась, чтобы понять, не слышит ли их разговор миссис Лестер. К счастью, хозяйку больше беспокоило состояние хлеба в духовке.

– Прости. Я вспомнила о предстоящей встрече и уже не смогла заснуть. Решила спуститься вниз, выпить кофе и столкнулась с миссис Лестер.

– Которая сразу предложила тебе приготовить уэвос ранчос. Лучше возвращайся в постель.

– Уэвос ранчерос, – поправила его Пайпер. – Я не просто показала ей, как готовить эту яичницу, а еще сделала картофель к завтраку.

– Пойдем в номер, – продолжал он шептать ей на ухо, не думая даже о том, что его может услышать хозяйка. – Хочу показать тебе, чего ты лишила себя своим побегом.

У Пайпер подкосились колени.

– Вы… вы не возражаете, если мы выпьем кофе наверху? – обратилась она к миссис Лестер.

– Конечно, конечно, – ответила та. – Оставьте все в комнате, горничная потом уберет. И спасибо вам за помощь. Первый раз встречаю гостью, которая готовит картофель лучше меня.

– Благодарю вас за эти слова. Мы скоро вернемся. – Фредерик подтолкнул Пайпер к лестнице.

– Ты не дал мне договорить, – возмутилась она.

– Не важно. Ты не представляешь, в какое количество номеров мне пришлось постучать, прежде чем я нашел тебя.

– Но внизу их всего три.

– Целых три! Идите в наш номер, юная леди. Он не заперт.

В наш номер. Эти слова невероятно ее возбуждали. Она позволила Фредерику обнять себя за талию и поспешила вверх по лестнице.

Через два часа, приняв душ и приведя себя в порядок, они спустились вниз, готовые к новому дню.

Миссис Лестер так хитро улыбнулась Пайпер, что та опять покраснела до корней волос.

– Садитесь, где вам удобно. Сегодня вы последние. Да, – спохватилась она, – ваш водитель приехал, пока вы пили наверху кофе. – Она кивнула на Грегори, сидящего за столом в углу. Он тоже улыбнулся им и кивнул.

– Весь мир знает, чем мы занимались, – шепнула Пайпер Фредерику.

– Если ты о Грегори, не думаю, что он удивлен. Я уверен, он просто завидует. Сам мечтал бы оказаться на моем месте.

Он провел пальцем по ее плечу, и этого было достаточно, чтобы ее опять охватило желание.

– Ты часто этим занимаешься? – спросила она.

– Когда удается увезти в Англию красивую женщину? – Пайпер смотрела на него и ждала, не отреагировав на шутку. – Как ты заметила, на столбике моей кровати не слишком много зарубок, если ты об этом.

Ее интересовало не совсем это. Сейчас она подумала, что он редко не ночевал дома, а друзей принимал дома еще реже. Она вспомнила лишь двоих, и они покинули его дом до завтрака.

– Приятно слышать. – Ее порадовала его откровенность. Какой женщине приятно знать, что она лишь одна из многих в очереди в эту спальню. Впрочем, даже женщина разозлила бы ее меньше, чем единственное слово шефа Диспельту в ее адрес. А это наглядно демонстрирует, как она относится к Фредерику.

К столику подошла миссис Лестер с кофейником.

– Пайпер сказала, что сегодня вы встречаетесь с Джоном Алленом. По поводу картины.

– Именно так, – кивнул Фредерик. – Вы его знаете?

– Немного. Время от времени заходит к нам на чай. Странный такой парень. Ой, не сочтите за бестактность, я просто хотела сказать, что он своеобразный человек.

– Насколько своеобразный? – оживилась Пайпер. Ей хотелось знать заранее, не попадут ли они в дом к сумасшедшему.

– Немного. Например, он всегда приходит к нам со своими пирожными. Самый богатый человек в городе жалеет деньги на какие-то сладости, а сам потом оставляет на чай в сто раз больше положенного.

– Любопытный джентльмен. – Фредерик отставил чашку с кофе.

– Любопытный, вот именно. У меня осталась последняя корзинка с хлебом. Принести?

– Да, пожалуйста, – кивнула Пайпер. Когда миссис Лестер удалилась, она наклонилась к Фредерику: – Думаешь, любопытный – это хорошо или плохо? – На ее взгляд, это похоже на странности Бернара при выборе клиентов.

Фредерик пожал плечами:

– Сложно сказать. Знаешь, коллекционеры похожи на снежинки, на свете не существует двух одинаковых.

– Может, мне повезет, история Анны тронет его сердце, и он согласится продать картину?

– Или твой друг Стюарт укажет в чеке столько нулей, что он будет не в силах отказаться.

– Он не мой друг, он внучатый племянник Анны. И, надеюсь…

– Друг Пейшенс? – подмигнул он. В этой фразе было слишком много подтекста.

– Совершенно напрасно ты так говоришь. Мы со Стюартом никогда не дружили. – Она потянулась к чашке с кофе. Теперь ведь слово «дружба» подходит и для определения их отношений.

Фредерик улыбнулся, глядя на ее влажные губы.

– Я рад. Не люблю кого-то делить.

Он не любил делиться и думать о будущем. Получается, их обоих ждет неопределенность?

Дом Джона Аллена располагался в конце длинной дороги, пролегающей между двумя огромными полями лаванды. Поворот никак не был обозначен, поэтому они дважды проехали мимо. Поскольку Аллен был коллекционером и ценителем искусства, Пайпер ожидала, что его дом будет выглядеть лучше, чем это покосившееся строение с соломенной крышей. Впрочем, может, ему нравилась такая жизнь в тихой сельской местности.

Пайпер огляделась в поисках машины, но единственным транспортным средством с колесами был прислоненный к изгороди велосипед.

– Вы уверены, что адрес верный? – спросила она Грегори.

– Если верить навигатору, то да, – ответил тот.

– Возможно, он старается не привлекать воров, – предположил Фредерик.

Возможно. Выйдя из машины, она вдохнула аромат цветов и влажной грязи.

– Похоже, месье Аллен не любитель ландшафтного дизайна.

Он был прав. Дорога из щебня была размыта дождями и местами опасна. Вдоль ведущей к двери дорожки были высажены цветы. Пайпер заметила еще ящик с однолетними растениями. В остальном земля вокруг дома оставалась голой.

– Может, он считает, что полей лаванды достаточно? – предположила Пайпер.

– Возможно. – Фредерик вдохнул полной грудью. – Превосходный аромат.

– Просто спрятать тело, – сказала Пайпер и добавила, увидев, как у него перекосилось лицо: – Шутка. Хорошо, что ты со мной.

– Спасибо, – ответил Фредерик, и на лице его появилось одно из тех выражений, которое она не могла разгадать.

В следующий момент входная дверь распахнулась.

– Приветствую вас! – воскликнул хозяин. – Вы, должно быть, Пайпер. Рад встрече. Я беспокоился, что вы заблудились. – Пайпер не сразу привыкла к его акценту. Некоторые слова звучали непривычно. – Вы приехали с другом. Здравствуйте. – Он широко улыбнулся Фредерику.

Он взглянул на Джона Аллена, и слова миссис Лестер обрели смысл. Одетый во все льняное, мистер Аллен выглядел английским джентльменом 1920-х годов. Седая макушка оказалась прямо под носом Пайпер. Господи, как Бернар мог забыть их встречу?

Она поспешила познакомить мужчин. Джон Аллен с энтузиазмом потряс руку Фредерика.

– Для вас Джон, пожалуйста. Для вас обоих.

– Спасибо, что согласились с нами встретиться, – сказала Пайпер.

– Не скрою, вы меня удивили. Я и представить не мог, что случайно купил такое знаменитое полотно.

Фредерик кашлянул и поднял вверх большой палец, давая понять Пайпер, что он набивает цену.

Внутри дом оказался обставлен вполне современно. Джон снес несколько стен, увеличив пространство. Таким образом, они оказались в очень большой комнате со сводчатым потолком. Кухня же по размеру могла соперничать с кухней Фредерика. Пайпер настолько не терпелось увидеть картину, что она не уделила ей должного внимания. Краем глаза она заметила, что Фредерик внимательно осматривает дом. Это не укрылось и от хозяина.

– Несколько лет назад купил его за символическую сумму, – ответил он, выслушав комплимент гостя. – Пришлось полностью все переделать, чтобы справиться с сыростью. Теперь за этим следит система климат-контроля. Долго не решался повесить картины.

– Печально.

– Да. Стоит ли тратить целое состояние и не иметь возможности любоваться красотой. Основная коллекция на той стене.

– А сколько всего у вас картин? – поинтересовалась Пайпер.

– На данный момент пятнадцать. Две самые большие на хранении в Нью-Йорке. Для них здесь нет места.

Ей стало понятно почему. На задней стене располагались около дюжины полотен. Фредерик заметил акварель, на которой была изображена женщина, работающая в саду.

– Бергдал? – спросил он.

– У вас профессиональный взгляд, профессор. Купил в Нью-Йорке лет двадцать назад.

– Такие работы сейчас редко встречаются на рынке.

– Я слышал, на аукционе в следующем месяце будет выставлен его морской пейзаж. Я уже дал знать своему агенту. Прошу вас, «Анна» здесь, в столовой. Кстати, угощайтесь – чай и булочки. Я сам их пеку.

Пайпер не сдержалась и потянула Фредерика за рукав пиджака.

– Неудобно спрашивать, но сколько может стоить такая картина?

– Поверь, тебе лучше не знать.

Джон уже ждал их на пороге столовой.

– А вот и «Анна возлежащая».

– Ух ты, – только и смогла сказать Пайпер. Невозможно представить, что эта женщина и та старушка, помахавшая в камеру во время одного из разговоров с Пейшенс, один и тот же человек.

– Прекрасна, верно? – улыбнулся Джон.

– Потрясающе.

– Я влюбился сразу, как только увидел. Как удивительно художнику удалось передать, как светится ее кожа. А губы! Он поймал на полувздохе. Согласитесь, сразу понимаешь, что эта женщина только что…

– Вы правы, – сказала Пайпер. В конце концов, перед ними хозяйка ее сестры, хоть и бывшая. Некоторые фразы лучше оставить неоконченными.

Дело в том, что Джон был абсолютно точен в оценке. Картина была невероятно чувственной. И дело было не в сексуальности изображения; по крайней мере, Пайпер поразило не это, а выражение лица Анны. Она смотрела на художника с нескрываемым обожанием. Пайпер видела перед собой не лежащую на диване семнадцатилетнюю обнаженную девушку, а влюбленную женщину. Неужели это и есть причина, по которой Теодор Даченко хотел ее уничтожить?

Пайпер старалась представить, каково это – испытывать столь глубокое чувство?

– С вами все в порядке? – обратился к ней Джон.

– Да, спасибо. Я задумалась об Анне Даченко. Она будет счастлива узнать, что картина сохранилась. – Пайпер открыла сумку и достала телефон. – Вы сказали, что я могу сделать несколько фотографий.

– Да, разумеется. Вы же мои гости. Только, прошу вас, отключите вспышку, если можно, я не хотел бы, чтобы краски потускнели.

– Спасибо.

Продаст он полотно или нет, но Анна должна увидеть: доказательство ее любви к Найджелу существует.

Джон тем временем подошел к чайному столику, а Фредерик внимательно разглядывал картины. Пайпер заметила, как часто его голова меняет положение – он разглядывает их частями.

– По телефону вы сказали, что ищете картину для Анны, на ней изображенной. – Джон подошел и протянул ей чашку чаю, а затем передал еще одну Фредерику.

– Да, для Анны Даченко. – Пайпер принялась рассказывать захватывающую историю, и с каждой минутой все отчетливее понимала, что теперь купить картину за разумные деньги Стюарту не удастся. Ну и ладно. Сейчас важнее, чтобы Джон понял, что владеет неординарной картиной.

– Удивительно, – заключил тот, выслушав рассказ. – Вы сказали, что это единственная сохранившаяся картина Найджела Роужа.

– Если только какой-то коллекционер не прячет его полотна у себя в подвале, – добавил Фредерик и опять кашлянул, предупреждая Пайпер. – Найджел умер вскоре после того, как Анна вернулась в Штаты.

Джон тяжело вздохнул.

– Какая трагическая история. Когда я впервые увидел картину, я сразу понял, что это творение влюбленного человека. И она его любила. Чтобы понять это, достаточно посмотреть в глаза.

Значит, он понял.

– Анна так и не вышла замуж.

– Что вы говорите?

Пайпер покачала головой. У нее было такое впечатление, что она распускает сплетни о романе голливудской знаменитости.

– Она живет в Бостоне с котом Найджелом.

– Кота зовут Найджел? – Джон всплеснул руками. – Я сейчас заплачу.

– Теперь вы понимаете, почему племянник решил разыскать и подарить ей картину. Он мечтает вернуть ее тете, пока та еще жива.

– Удивительная история, – вздохнул Джон. – Получается, Найджела лишили возможности стать знаменитым. Возможно, он бы прославился, если бы Теодор Даченко не уничтожил его работы. – Он посмотрел на Фредерика, словно ожидая поддержки.

– Несомненная потеря для искусства, – кивнул тот.

Пайпер достала телефон и сделала еще несколько снимков. Она решила отправить несколько и сестре Найджела.

– Она дарила ему вдохновение, – произнесла она. – Думаю, Анна была настоящей музой Найджела.

– Полностью с вами согласен. Теперь мне понятно, почему племянник хочет подарить полотно тете.

– Вопрос в том, – Фредерик впервые заговорил на эту тему, – согласитесь ли вы ее продать?

– Э-э-э…

Такая реакция Джона показалась Пайпер плохим знаком.

– Я, безусловно, встречусь с мистером Даченко, но должен признаться, что это мой любимый предмет в коллекции. Я обожаю смотреть на нее во время еды.

Пайпер подумала, что она, например, спокойно обошлась бы и без этого портрета.

Следующий час они провели за осмотром коллекции, поскольку Джон Аллен был счастлив воспользоваться случаем и показать ее тому, «кто понимает». Когда они закончили, Пайпер все же решилась еще раз поднять вопрос о продаже картины.

– Обещаю вам, я об этом подумаю, – заверил ее Аллен. – Признаюсь, я питаю слабость к таким трогательным любовным историям.

– Благодарю вас, – улыбнулась Пайпер и еще раз посмотрела на полотно, незаметно скрестив пальцы. Хочется верить, что однажды эта картина окажется в Бостоне.

– Миссис Лестер была права, – сказала она Фредерику, когда они подходили к машине. – Он странный.

– Странный, но находчивый. Кстати, у него отличная коллекция. Даже ради одного Бергдала сюда стоило ехать. Поздравляю. – Фредерик обнял ее за плечи. – Твои поиски были удачными.

Да, удачными. И все же Пайпер нахмурилась.

– Что-то не так?

– Не знаю. Я думала, что буду счастлива найти картину, но…

– Тебе грустно, потому что все кончено. Ничего удивительного.

Дело было не только в том, что портрет Анны найден. Пайпер внезапно осознала, что это был ее единственный шанс находиться рядом с Фредериком. Теперь, когда поиски закончены, нет необходимости проводить время вместе. После возвращения в Париж их отношения закончатся?

Пайпер боялась, что все так и будет.

– Это приключение меня изменило.

Просто перевернуло всю мою жизнь.

– День еще не закончен. Приключение продолжается.

– В каком смысле? – спросила она, будто действительно не поняла его.

Фредерик остановился и посмотрел на нее так, как не смотрел никогда. В его глазах горела страсть, но было и что-то еще. Смятение? Что бы то ни было, но от его взгляда у нее кружилась голова.

– Хочешь, я кое-что тебе покажу? – спросил он, проводя пальцем по ее губам.

– Очень, – ответила она. Когда он так на нее смотрел, она была готова на все.