Текст книги "Время Мечтаний"

После ужина, пока Сэмми мыл посуду, остальные собрались у костра выпить чаю. Хотя чай готовился в котелке, Джоанна захватила с собой керамическую сахарницу, чашки с блюдцами и ложечки. Эрик Грэхем взялся за свой блокнот, куда каждый вечер заносил свои впечатления. Капитан Филдинг принялся набивать трубку. Бет устроилась поудобнее и принялась за чтение. Джоанна смотрела на своих спутников и размышляла. Эрик Грэхем переносил дорогу очень неплохо, несмотря на досаждавших ему насекомых. Несколько раз ей приходилось лечить его от различных укусов, которые, по-видимому, не беспокоили других. С Бет тоже все было в порядке. Но вот капитан Филдинг вызывал у нее серьезное беспокойство. В его возрасте ему не следовало бы подвергать себя таким суровым испытаниям. Он не жаловался, но Джоанна ясно видела признаки усталости, щеки его приобрели сероватый оттенок. Она начала подумывать о том, что ей, возможно, следовало бы прислушаться к предостережениям комиссара Фокса и повременить с походом в пустыню.

– Дождитесь мужа, миссис Уэстбрук, – убеждал ее Фокс. – Возьмите с собой больше людей и провизии.

Но Джоанне было жаль тратить время на ожидание, ей не терпелось отправиться в путь, особенно после того как сестра Вероника рассказала, что этим путем пришла Эмили Мейкпис, а значит, Карра-Карра должна была находиться где-то неподалеку, и там же могли оказаться остатки рода Джугал. На снаряжение в Калагандре их маленькой экспедиции ушло целых две недели, поскольку требовалось время на доставку верблюдов из Албани, расположенного на побережье. И надежного проводника аборигена тоже надо было подыскать. Джоанна не могла больше ждать: она проделала такой длинный путь, так долго продолжались ее поиски, и теперь разгадка была почти рядом… она просто должна была найти ответ.

Капитан Филдинг раскурил трубку, и в воздухе запахло дымком.

– А рассказывал ли я вам, друзья мои, – обратился капитан ко всей компании, – о том времени, когда…

Он принялся рассказывать о своих путешествиях в дальние страны, где жили экзотические красавицы, свирепые моряки и морские змеи. Его слушали с вежливым внимание, но без особого интереса, поскольку успели наслушаться рассказов Филдинга. К тому же капитан начал повторяться. Но все же это было значительно лучше, чем вслушиваться в тишину пустыни, которая все больше пугала и угнетала. Вполуха слушая рассказы капитана, они не прекращали следить за тишиной, которая могла оказаться предательской. В Калагандре комиссар Фокс предупредил их о змеях и скорпионах и об аборигенах, которым ничего не стоило пронзить человека копьем только ради того, чтобы завладеть его табаком. Джоанна с Бет особенно остерегались диких динго, о которых их также предупреждал комиссар.

Филдинг продолжал говорить, а Джоанна наблюдала за компасом у себя на ладони. Ее завораживали непредсказуемые колебания стрелки между положениями «север» и «юг». Она подняла голову и сказала себе под нос: «Странно… ни луны, ни звезд. Сплошная темень». Эрик Грэхем думал о том же. Скрип его карандаша был слышен очень отчетливо. «Мне еще никогда не доводилось слышать такой тишины, – писал он. – Порой кажется, что мы перенеслись в какой-то чужой мир, где нет ни луны, ни звезд».

По мере того как перспектива найти Карра-Карра отдалялась, Эрик все больше падал духом. Его угнетала мысль, что возможность вернуться в Мельбурн не вполне реальна. Когда Фрэнк Даунз спросил, не хочет ли он сопровождать экспедицию, Эрик с радостью ухватился за это предложение. Ему изрядно наскучило писать очерки общего плана о китах, замеченных у побережья. Он хотел заявить о себе солидным репортажем. Это была редкостная возможность для честолюбивого репортера, готового пойти на риск, поскольку впервые подобный рассказ будет представлен репортером-очевидцем, а не записан, как обычно, со слов. Он надеялся, что такой репортаж поднимет его престиж, принесет славу и поможет доказать, что в профессии он лучший. А еще его успех должен был переменить настроение некой юной леди, отклонившей его предложение выйти за него замуж. Но все это потом. А сначала им необходимо было найти что-либо, заслуживающее внимания.

– Что-то холодновато сегодня, – зябко потирая руки, проговорил Эрик.

Капитан Филдинг умолк на полуслове, и Джоанна спросила:

– Что-нибудь не так?

– Не знаю, – он прищурился, вглядываясь в темноту. – Но воздух… я чувствую, что в нем что-то не то.

– Бет, ты тепло одета? – спросила Джоанна, кутаясь в шаль.

– Да-да, мама, – откликнулась Бет, не отрываясь от чтения.

Джоанна дала Бет дневник леди Эмили в первый день, когда они выехали из Калагандры, и тогда же объяснила дочери, что пришла пора ей узнать настоящую причину их путешествия в пустыню. Бет читала дневник понемногу каждый вечер, и Джоанна видела, как увлекали ее дочь слова из прошлого, как сидит она неподвижно с рассеянным взглядом, и мысли ее далеко-далеко. Потом перед сном Джоанна с Бет разговаривали о прочитанном, и у Бет обычно находилось столько вопросов, что иногда они могли проговорить целый час. Бет оставалось дочитать совсем немного, и она с головой ушла в чтение.

– Ну и ну, – сказала она, переворачивая последнюю страницу. – В чем тут дело, хотелось бы знать. Я хочу сказать, почему же мы все-таки боимся собак, мама? Со мной все понятно. Я боюсь из-за того, что произошло с динго и беднягой Баттоном. Но собак боялась бабушка, и ты их боишься. По-твоему, на нас на самом деле лежит проклятие? Как интересно!

– Интересно? – переспросила Джоанна. – В какой-то степени действительно интересно.

– Ты считаешь, что прадедушка совершил какое-то преступление? И что он такое сделал? Может быть, он похитил опал? Я знаю, что этот камень очень ценный, но мне казалось, что у аборигенов нет никакого имущества. Для них опал не мог быть ценным, так ведь?

– Возможно, опал представлял для них другую ценность, имел значение для их верований. – Джоанна показала камень Бет на первом же привале. Бет видела опал и раньше, но, узнав его истинное значение из объяснений Джоанны, она смотрела на него по-другому и, держа в руках, чувствовала исходящее от него особое тепло, а взгляд ее притягивали яркие красные и зеленые переливы в глубине камня.

– А почему ты думаешь, что он был спрятан в Руперте? – спросила тогда Бет, не сводя глаз с опала.

Теперь же, окончив чтение дневника, она заключила:

– Могу поспорить, прадедушка Мейкпис нашел опаловый рудник! Ведь бабушка сама говорит здесь о другом наследстве, – передавая дневник Джоанне, говорила Бет. – Она писала, что ей обязательно надо вернуться и заявить о своих правах. Я уверена, что документ как раз на этот участок!

Но у Джоанны совсем не было уверенности в том, что именно имелось в виду под другим наследством. Джоанна вернула дневник в кожаную сумку, где лежал опал. Там же находились путевые записки деда и документ на землю. Джоанне вдруг пришли на память слова Сары, сказанные ей много лет назад: «Книга эта – Мечтания твоей матери. Это теперь твоя песенная линия, а раньше была ее. Следуй этой линии и найдешь то место, которое ищешь».

Но как ей идти по этой линии, не зная указателей? Возможно, в дневнике имелись приметы, указывающие путь, но по какой-то причине ей так и не удалось их обнаружить.

Филдинг вдруг поднялся и пошел куда-то в сторону от костра.

– Капитан, куда вы? – спросила она.

– У меня нехорошие предчувствия, – ответил он.

– Эй, а что это за шум? – в свою очередь поинтересовался Грэхем.

Они прислушались.

– Похоже на гром, – предположила Бет.

Но тут Сэмми вскочил на ноги с криком: «Вода!»

Все повернули головы в сторону нарастающего шума. Что-либо разглядеть во тьме было невозможно, но они чувствовали, как под ногами все явственнее гудит земля.

– Что за… – начал Грэхем, но договорить не успел. Что-то невообразимое надвинулось на них из темноты и поглотило их.

– Мама! – закричала Бет.

– Бет!

Джоанна открыла глаза и увидела над собой небо. Стоило ей поднять голову, как к горлу подступила тошнота. Она полежала, собираясь с мыслями, стараясь восстановить в памяти произошедшее. Что случилось? Она поднесла руку к голове, и песок посыпался ей в глаза и в рот. Закашлявшись, Джоанна села, перед глазами все поплыло. Она дотронулась до лба и обнаружила болезненную шишку. Окрестности были неузнаваемы. Это было не то место, где они разбили лагерь накануне вечером: холмы и деревья изменили свое положение, не было ни палаток, ни верблюдов и никого из людей. И тут она вспомнила: на них обрушился неизвестно откуда взявшийся водяной вал.

Бет!

Она с трудом встала и, озираясь, как безумная, начала искать глазами Бет и остальных. Она не верила своим глазам. Кто-то должен был быть рядом, она не могла остаться одна! Ее спутники сейчас тоже где-то приходят в себя, потрясенные, как и она, и скоро вернутся.

– Господи, не дай Бет погибнуть! – молила она.

Покрепче обхватив себя руками, Джоанна внушала себе, что не должна впадать в панику, не должна терять голову. Она стала восстанавливать в памяти последовательность событий. Сначала все сидели у костра, потом Грэхем спросил, что это за звук, и как раз в этот момент увидели мчащуюся на них темную стену. Джоанна вспомнила, как к ней потянулась Бет. А дальше – темнота и беспамятство.

Ее стало сильно трясти, перед глазами снова все завертелось, как карусель, и она поняла, что близка к шоку.

Джоанна увидела неподалеку эвкалипт. Каким-то образом дерево избежало ярости стихии и устояло. Нетвердо ступая, она дошла до него и прислонилась к стволу, дрожа всем телом и выбивая зубами дробь. Свет вокруг начал меркнуть, потом появился вновь. Джоанна чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Она поспешила сесть, опустив голову между коленями.

– О Боже, – рыдала она. – Пусть все останутся живы. Бет.

Головокружение вскоре прошло, и Джоанна смогла взять себя в руки. Теперь она осмотрелась с большим вниманием. По яркости света она предположила, что час полуденный. Вокруг оставался все тот же коричневый пустынный пейзаж с рассеянными по нему акациями и низкорослыми эвкалиптами, к которым она успела привыкнуть за четыре недели путешествия. Однако теперь вся эта растительность выглядела несколько иначе: деревья и кусты были вырваны из земли и корни их торчали вверх. От лагеря не осталось и намека. Казалось, с лица земли было смыто все.

Но где же Бет?

До сознания Джоанны также дошло, что она потеряла сумку, а с ней опал, дневник матери, документ на землю, – потеряла все. Она снова поднялась, постояла, держась за дерево, чтобы не упасть, если закружится голова. Недалеко от нее по земле двигались какие-то тени. В небе медленно кружили большие птицы. Она внимательно посмотрела на то место, над которым летали птицы. На песке что-то темнело. Можно было узнать морской китель с медными пуговицами.

– Капитан Филдинг! Слава Богу! – она бросилась к нему с радостным криком.

Он лежал на спине с закрытыми глазами и открытым ртом. Она проверила пульс на шее. Капитан был мертв.

Обхватив колени руками, Джоанна изо всех сил старалась подавить панический страх и не впасть в истерику, хотя и было от чего. Она не помнила другого случая, когда была напугана до такой же степени. Ей хотелось пить.

Где взять воду? Сухая земля вызывала у нее недоумение. Как это могло быть после такого наводнения? Возможно, она пролежала без сознания дольше, чем предполагала? Прищурившись, Джоанна наблюдала за орлом, в одиночестве описывавшим круги высоко над ее головой. Орлы, случалось, уносили новорожденных ягнят, а иногда и младенцев. Вдруг этот одиночка решится напасть на беззащитную женщину? Она заставляла себя крепиться. Неожиданно нагрянувшее наводнение смыло все, но пощадило ее. Могли также уцелеть и другие, возможно, частично уцелело что-то из припасов.

Все время, пока Джоанна заваливала тело Филдинга песком и камнями, по земле скользили тени продолжавших свое кружение орлов. Закончив эту работу, она соорудила крест из веток, воткнула его в головах могильного холмика и, обессиленная, прочитала молитву. Китель капитана она оставила себе.

От горизонта до горизонта все также простиралась белесое небо. По вывороченным с корнем деревьям и кустам она определила направление ливневого потока и пустилась в путь. Она шла, приглядываясь и прислушиваясь, нет ли поблизости чего-либо подозрительного или странного. Ей хотелось есть, но жажда мучила еще сильнее, и воду надо было найти как можно скорее. Время от времени она громко звала:

– Бет! Сэмми! Мистер Грэхем!

Через несколько сотен шагов стали попадаться первые находки: бурдюк, полный воды, банка говяжьих консервов, жестянка с печеньем, шляпа Эрика Грэхема. Утолив жажду, она задумалась над своим положением. При экономии еды и воды могло хватить на несколько дней.

Надо обязательно найти Бет. Но где искать? И далеко ли удастся пройти с такими скудными припасами? Ей вспомнилось, как капитан Филдинг предупреждал, чтобы они держались подальше от Большой Пустыни Виктории, края еще более враждебного, чем места, где она теперь находилась, и там ей ничего не стоило заблудиться и погибнуть. Хью, думала она, вероятно уже в Перте, а может быть, даже в этот момент поезд вез его в Калагандру. А когда она не вернется в назначенный срок, он обязательно отправится на поиски. И она решила не трогаться с места и ждать помощи.

Джоанна отпила немного воды из бурдюка и долго держала воду во рту, прежде чем разрешила себе ее проглотить. Воды оставалось у нее чуть больше чашки, а утром она доела все, что оставалось из еды. Она вышла из своего шалаша, опорой которому служил ствол эвкалипта, и оглядела окрестности. За пять дней ничего вокруг не изменилось. Небо по-прежнему закрывала белесая пелена, мешавшая определить направление. На закате тьма наступала так стремительно, что понять, где запад, а где восток, было совершенно невозможно. Восход ей также не случалось видеть ни разу: она постоянно просыпалась белым днем. Но теперь определить, где она находилась, было просто необходимо, так как ей придется покинуть свой маленький лагерь.

Пять дней Джоанна жила надеждой, что найдется кто-либо из ее отряда, что, откуда ни возьмись, появится Бет или Хью; каждый день она ходила на разведку в разных направлениях, но никогда не теряла из виду шалаш. Кроме того, она бросала камешки, отмечая дорогу. Под вечер незадолго до темноты она возвращалась по камешкам-меткам к своему укрытию, где съедала немного мяса с печеньем и засыпала беспокойным сном, кутаясь в китель капитана Филдинга. Другого способа согреться у нее не было, поскольку она не знала, как развести огонь без спичек. Она часто просыпалась, охваченная ужасом, потому что ей снова и снова приходилось во сне переживать ливень либо ее мучили сны, в которых по-разному погибала Бет. Разбуженная собственными криками, Джоанна просыпалась, вся дрожа, и молилась, чтобы и это все оказалось дурным сном, и она скоро проснулась бы в своей постели в «Меринде». И еще она плакала, жалея Бет, беднягу капитана Филдинга и себя.

Но вот закончилась провизия, и на исходе была вода. Джоанна понимала, что дольше оставаться в лагере невозможно. Чтобы выжить, надо покинуть это место. Но куда идти? Нашелся компас с обезумевшей стрелкой и кожаная сумка со всем драгоценным содержимым. Но все они не могли указать, где восток, а где запад, и не могли привести ее к воде и пище. Окидывая взглядом унылый пейзаж, она старалась припомнить все, что долгие года ей довелось слышать о способах выживания в необжитых краях. Несомненно, здесь была вода, но требовались навыки, чтобы ее найти. И пищи вокруг было вдоволь, но добыть ее без ловкости и умения оказалось совсем не просто.

В первую очередь необходимо отыскать воду. Но как идти, полагаясь на случай? Надо было выбрать верное направление. Она внимательно осмотрела низко расположенные холмы справа, которые обследовала еще в первый день. Воды там не оказалось. Слева земля на мили была усеяна валунами, словно в давние времена там взорвалась гора и взрыв разметал обломки на многие мили. Позади простиралось монотонно ровное пространство. Больше всего шансов обещала местность впереди, где росли кустарниковые эвкалипты, соляные кусты и невысокие эвкалипты-деревья.

Итак, направление было выбрано. Но прежде чем отправиться в путь, она оставила знак, привязав к ветке эвкалипта одну сережку из лазурита, а затем камнем вырезала на стволе свое имя. А также она выложила из камешков большую стрелку, указывающую направление. Закончив все приготовления, Джоанна рассталась со своим относительно безопасным убежищем, к которому успела привыкнуть, и пошла в избранном направлении, унося с собой китель Филдинга, кожаную сумку и легкий бурдюк. Она решила, что будет идти, сколько сможет, и даже, несмотря на слабость, будет беречь воду до последнего, какой бы сильной ни становилась жажда.

Путь ее лежал через полупустыню, по песчаным равнинам, высохшим соленым озерам, мимо акаций и эвкалиптов со многими перекрученными стволами, совсем не похожих на высоких и стройных красавцев «Меринды». Она шла час за часом, поддерживая себя мыслями о доме: читала балладу Хью, вела воображаемые разговоры с Бет и Сарой. Ей представлялось, как она найдет Бет в маленьком шалаше и какой радостной будет их встреча. Джоанна отвлеклась от своих мыслей и вдруг обнаружила, что начинает темнеть. Оглянувшись, она не увидела своего шалаша, и местность вокруг была незнакомой. Сколько прошла, она не представляла, но ей очень хотелось есть, и такой жажды она не испытывала еще никогда. Усевшись возле груды валунов и молясь, чтобы по соседству не оказалось ядовитых змей, она долго сидела с бурдюком в руках, прежде чем решилась сделать до безумия желанный глоток. Снова подбирался к ней панический страх. Она посмотрела на небо: ни звезд, ни луны. «Здесь я и умру», – подумала она и заплакала.

Проснулась Джоанна все под тем же небом молочной белизны, и окружала ее все та же оглушающая тишина, от которой можно было сойти с ума. Оставив вторую сережку и еще одну стрелу-указатель, она пошла дальше, осматривая по пути русла пересохших речушек в поисках водяных карманов и подкапывая кусты в надежде добыть хоть немного воды из неумолимо суровой земли. В полдень она выпила последний глоток воды, но не рассталась с бурдюком. Ей мучительно хотелось есть, и, заставляя себя идти к неприветливому горизонту, она с ужасом представляла, какая кошмарная ее ожидает смерть. Через час-другой пришлось остановиться. Брести, не зная куда, было бесполезно. Вода не могла упасть с неба, и рассчитывать, что из земли забьет источник, тоже не приходилось. Необходимо найти воду, пока еще голова оставалась ясной.

Джоанна собрала растрепавшиеся волосы и крепко закрепила шпильками. Она подумала о женщине, которая прошла когда-то по этим же диким местам со своим молодым мужем и маленькой дочкой. «Нейоми была сильная». Так говорили и Патрик Лейтроп, и Элси Добсон. И только теперь Джоанна осознала, насколько сильна духом была ее бабушка, если смогла выжить в таком месте.

«Я внучка Нейоми и тоже буду сильной» – убеждала она себя.

И тут ей вспомнилась мать, леди Эмили, которая прошла по этим местам ребенком вместе с молодой аборигенкой. Как им это удалось? Как смогли два беззащитных создания пешком преодолеть столько миль в пустынном, безводном краю? Внезапно пришло озарение: они знали, как идти по песенным линиям. Именно в этом и состоял секрет. Джоанна пыталась выжить, рассуждая, как изнеженная молодая англичанка, в то время как ей следовало думать как дети этих краев – аборигены. Они выживали, следуя песенным линиям. Ей было известно, что песенные линии соединяли Места Мечтаний, каждое из которых представляло этап путешествия предка, и, как правило, они находились друг от друга на расстоянии одного дневного перехода. Но как ей найти место?

Она оглядела окрестности. На глаза попадались камни, деревья-карлики, небольшие песчаные холмы, пересохшие речушки. А как вообще должна выглядеть песенная линия? Вдруг память вернула ее в прошлое. Джоанна вспомнила, как они пришли с Сарой к реке, она рассказала, что путь Прародительницы Кенгуру прошел через «Меринду», и показала на поросший травой холм: «Там спала Прародительница Кенгуру. Видишь большие задние ноги, длинный хвост и совсем маленькую голову?» И присмотревшись, Джоанна на самом деле разглядела на холме очертания спящего кенгуру. Может быть, так и надо поступить? Посмотреть как следует вокруг, поискать природой созданные образы? Взглянуть на окружающее глазами аборигенов, а не так, как смотрят на этот край чужие здесь англичане?

Джоанна принялась усердно всматриваться в окружающий пейзаж и чем дольше смотрела, тем интереснее он ей казался. Камни, деревья, русла начали меняться. Они остались на своих местах, но с ними произошли удивительные превращения. Ей показалось, что куча валунов напоминает очертания эму. Она бросилась к камням, чувствуя, как кружится голова от голода и жажды. Но это были всего лишь голые камни и ничего больше. А вон русло речки делает изгиб. Не похоже ли оно на змею? Джоанна поспешила туда, упала на колени и стала рыть твердую глину. Но снова ее ждала неудача: воды не было.

Полными слез глазами смотрела она на местность вокруг. Природа словно издевалась над ней, показывая Места Мечтаний, но каждый раз обманывала. Отчаяние давило грудь. Вспомнился бедный капитан Филдинг, лежавший в безымянной могиле. Вместе с ним была похоронена и его мечта провести остаток дней, нежась под солнцем на островах Фиджи.

– Как же все несправедливо! – вырвалось вдруг у Джоанны. – Бет! Где ты? О Господи!

Она рухнула на колени, закрыв лицо руками. Соленые слезы, попавшие в рот, заставили ее вздрогнуть. Сначала ей показалось, что пошел дождь, но потом она увидела влагу на руках и, облизывая ладони, думала, до какой крайности дошла. На глаза ей попалась кожаная сумка с потускневшими пряжками и инициалами «Дж. М.». Заметки деда, записанные так скрупулезно, теперь стали для нее совершенно бесполезны. Хотя его наблюдения за жизнью аборигенов и были увлекательны сами по себе, но практической ценности не имели. Он писал, что женщины занимались сбором пищи, но не указывал, как именно они это делали. Он сообщал, что род передвигался от колодца к колодцу, но ни словом не обмолвился, как аборигены эти колодцы находили. Все эти записи – бесполезная куча бумаги.

Раздосадованная, она схватила сумку и с неожиданной силой отшвырнула от себя. Ударившись о камень, сумка шлепнулась на землю. Вконец измотанная, упавшая духом, смотрела Джоанна на сумку и тут вдруг вспомнила, что кроме бумаг в ней лежал документ на землю, опал и дневник. Сумку надо было подобрать. Она подняла ее и заглянула внутрь проверить, не разбился ли камень. В сумке лежали и ее собственные записи – перевод бумаг Джона Мейкписа. Взгляд Джоанны упал на фразу, написанную ее рукой: «У рода Джугала тотем Кенгуру».

Джоанне вдруг пришло в голову, что, пытаясь найти песенную линию, она была права наполовину. Надо искать не песенную линию вообще. Она должна быть определенного вида, а не просто представлять нечто, напоминающее эму, змею или любой образ, какой ей вздумается. Надо знать точно, какая именно песенная линия находится на исконной территории рода Джугала, ей следует искать песенную линию Прародителя Кенгуру. Взобравшись на берег высохшей речки, Джоанна принялась вновь медленно осматривать окрестности, стараясь определить путь, которым в незапамятные времена должен был пройти Прародитель Кенгуру, песней сотворяя мир вокруг. Она постаралась представить, что она не Джоанна Уэстбрук, а Джугал, или кто-либо из его рода, либо девушка по имени Ринадина. Что открылось бы их глазам, если бы они стояли на ее месте и искали песенную линию Прародителя Кенгуру? Не она ли это там, вдали? Скальная порода, миллионы лет назад вытесненная из недр земли? Раньше Джоанна могла бы сказать, что эти камни напоминают спящего лирохвоста или дерущуюся сумчатую крысу – бандикута. Но теперь ей виделись два кенгуру: большой и маленький, которые, наклонив головы, щипали траву.

«Вот оно. Не здесь ли останавливался в давние времена Прародитель Кенгуру, чтобы отдохнуть и поесть?» – подумала она. И Джоанна пошла туда, не обращая внимания на гаснущий день, не замечая легкого головокружения и неровного постукивания пульса в висках. Еще на подходе к скалам она знала, что нашла Место Мечтаний Прародителя Кенгуру.

Счет дням Джоанна вела, собирая маленькие прутики. Каждое утро, прежде чем пуститься в путь, она брала прутик и прятала его в сумку. Затем оставляла знак: либо выцарапывала на скале свое имя, либо вырезала на стволе дерева инициалы, после чего выкладывала из камешков очередную стрелу-указатель. К тому времени, как она покинула относительно безопасную, ставшую привычной местность, поросшую кустарниковыми эвкалиптами малли, и вышла на просторы Большой Пустыни Виктории, в сумке находилось четырнадцать прутиков. Теперь у нее была вода и еда. На первом Месте Мечтаний ей удалось докопаться до воды, хоть и солоноватой, но вполне пригодной для питья. Следующее Место Мечтаний она различила в очертаниях озера соли. Там Прародитель Кенгуру соединился со своей парой. В этом месте Джоанне повезло добыть из корней акаций белые личинки, и она съела их. Как-то раз ей удалось поймать ящерицу, которая тоже стала ее обедом. Она вспомнила, как Билл Ловелл рассказывал ей когда-то, что лубяные волокна годятся в пищу. Теперь эти знания пришлись очень кстати.

Одно из Мест Мечтаний представляло собой огромную выемку в земле. Вероятно, это метеоритный кратер, оставшийся после звездного дождя, выпавшего в доисторические времена. Дно кратера покрывал плотный слой глины. Сара как-то рассказывала Джоанне, что лягушки одного из видов зарываются в глину и, сохраняя в теле воду, отсиживаются под глиняной коркой от дождя до дождя. Покопавшись в глине, она разыскала лягушек и выжала из них пресную, вполне сносную воду для питья. Как-то ближе к вечеру Джоанна заметила пролетающую стаю краснохвостых какаду и подумала: «Они летят к воде». Доверившись птицам, она не ошиблась: они привели ее к колодцу с пресной водой.

На пятый день следования по пути Кенгуру, Джоанну ждала ужасная находка, изрядно испортившая ей настроение. Это был человеческий скелет. Одежда давно истлела, и от тела остались одни лишь кости, так что скелет не мог принадлежать никому из членов ее отряда. Этого человека смерть застала в одиночестве. Джоанна подобрала лежавшие рядом с черепом очки. В тот день ей удалось развести огонь. Она направила одну из линз на то место, где, по ее предположению, должно было в этот момент находиться солнце. Наконец-то она смогла приготовить себе еду на костре.

На восьмой день мимо пролетали два орла, и один из них держал в когтях детеныша валлаби. Птицы передрались из-за добычи, валлаби упал, и Джоанна, не мешкая, схватила его. Она освежевала свой трофей, как кроликов, которых готовила на обед в «Меринде». Запеченного на углях мяса хватило ей на несколько дней.

Джоанна следовала древней песенной линии и чувствовала, что становится сильнее, хотя пища ее была самой простой, а суровая местность не радовала глаз. Новой необычной силой наливалось ее тело, не оставляя места слабости и беспомощности. Она растеряла все шпильки, и, чтобы волосы, доходившие до пояса, не закрывали лицо, она заправляла их за уши. Когда стало жарче, она расстегнула верхние пуговицы на блузке, а также закатала длинные рукава. Она сняла нижние юбки и зарыла их. Чтобы защитить лицо от солнечных ожогов, она покрыла его разведенной в воде глиной. Из связанных ветвей акации получилась сносная шляпа. Кожаную сумку она увязала в китель капитана Филдинга и закрепила полученный узел вокруг талии, чтобы руки при ходьбе оставались свободными.

Вид местности резко изменился. В один из дней Джоанна решила, что попала в страну чудес. Пустыня сверкала и искрилась. На месте пересохших колодцев остались углубления в песке, напоминающие формой блюдца и заполненные многоцветными минералами, которые переливались, как стеклышки, сверкали соляные пласты, небо словно раскаленное добела, светилось белесым светом. Джоанну охватило чувство, как будто она возвратилась к началу времен, во Время Мечтаний.

Наконец выглянуло солнце, и появилась возможность, пользуясь часами, определить стороны света. Линия север-юг проходила между цифрой 12 и часовой стрелкой. Получалось, что она двигалась на восток, углубляясь в Большую Пустыню Викторию. Однако ей нельзя было повернуть назад. Возвращаясь, она легко могла сбиться с пути и заблудиться. Возможно, безопаснее и дальше держаться песенной линии. Джоанна также сознавала, что ее ведет другая сила. У нее не было сомнений, что влечет ее песенная линия рода Джугала. Этим путем прошли со своими палатками и надеждами Нейоми и Джон Мейкпис. Этой же дорогой Ринадина уводила от опасности маленькую Эмили. Джоанна больше не чувствовала себя одинокой. Теперь ее сопровождали духи.

На пятнадцатый день пути по тропе Мечтаний Кенгуру она собиралась развести костер, чтобы испечь немного личинок, но тут на нее упала чья-то тень. Джоанна подняла голову и увидела стоявшего над ней мужчину с копьем. Поодаль стояли еще несколько человек, тоже вооруженных. Их обнаженные тела были натерты жиром и золой; на головах и вокруг пояса они носили волосяные шнурки, наподобие того, что сплела для Джоанны Сара во время эпидемии тифа. Они смотрели на Джоанну без всякого выражения на лицах.

– Вы из рода Джугала? – спросила она. Они молчали.

– Из Карра-Карра? – снова спросила она.

Ответом опять было молчание.

Она отчетливо ощущала тяжесть горячего полуденного воздуха и необъятные просторы пустыни, простирающиеся за ней. Чувствуя запах пекущихся на углях личинок, она вспоминала, какие они на вкус сырые. Вспомнилось ей, как она высасывала горьковатую воду из корней акации, и ее вовсе не беспокоило что корни грязные и что нечем вытереть руки. Поэтому она считала, что стоять в чужом краю и открыто, без страха, смотреть в эти глубоко посаженные красновато-карие глаза было для нее совершенно в порядке вещей.

Не проронив ни слова, мужчины повернулись и пошли прочь. Джоанна некоторое время провожала их взглядом, затем сообразила, что ей полагалось следовать за ними. Она быстро подхватила китель капитана Филдинга вместе с кожаной сумкой и пошла следом. Они достигли места стоянки, когда закатное солнце уже касалось горизонта. Джоанна вошла в лагерь – группу маленьких времянок из сучьев эвкалиптов, среди которых горело несколько костров. Поражало ее в этой ситуации две вещи: собственное бесстрашие и безразличие аборигенов при ее появлении. Она шла мимо женщин, занимавшихся разными делами: одни готовили еду, другие свежевали добытых животных, третьи нянчили детей, и все они улыбались ей так спокойно, словно она была у них частой гостьей. Эти женщины также были обнажены. Джоанна заметила только на нескольких девушках юбки из перьев какаду, а остальные ходили совершенно нагие. И как ни странно, но Джоанна чувствовала себя неловко в блузке, юбке и ботинках.