Текст книги "Крах системы. Исторический детектив"

– Камрады, в былые годы за такое пение ставили к стенке, даже без решения тройки. Просто, в связи с оперативной необходимостью. Да и сегодня могут отправить к Хонеккеру в наручниках.

– Всё под контролем, товарищ майор! Мы свои из «Штази». Здесь очень крепкая водка, вот и расслабились, вспомнив юность под Сталинградом. Имели честь служить переводчиками при штабе Степного фронта, но и на передовой бывали регулярно. Агитировали соотечественников сдаваться через матюгальники. Я и Клаус – первые военные диск-жокеи. Крутили через линию фронта дискотеку с «Лили Марлен». Так что мы ваши коллеги со стажем. В конечном итоге, всё равно попали на лесоповал за компанию с теми, кого звали в плен.

Второй запевала добавил: – В тайге освоили смежную специальность – отстрел волков, поэтому, сегодня пьём за сибирские морозы. На пару с нацистами в лагерях замёрзли насмерть и немецкие коммунисты, среди которых сотни наших товарищей.

Казаков вежливо выслушал демократов: – Про «Штази» ты здорово придумал, но об этом потом. А пока приказываю перейти на «Катюшу» или «Smoke on the Water».

С раннего утра отряд крестоносцев готовился к штурму в зале дворца «Академия», который идеально подходил для постановки «Старого замка». На площадке обнаружились усилители производства Бердского радиозавода, но не хватало мощных акустических систем. Для самопальных оконечников под «Yamaha», переименованных безграмотным гравёром в «Mahaya», подобрали такие же «штатовские» колонки «Marchall». Так изобразил логотип фирмы «Marshall» сибирский коллега таллинского грамотея.

В русской транскрипции новый торговый знак звучал, как «Макал» и, в сочетании с маркой «Махая», сразу поверг в ужас конкурентов.

Лазутчики рижан и одесситов, наблюдавшие за подготовкой программы, в спешке нашли таинственные бренды в каталогах вооружений стран НАТО. Узнав об этом, латыши потребовали от эстонцев соблюдать условия Ништадского договора.

Замок воздвигли на сцене просторного зала, а боевые порядки рыцарей ордена строились в проходах.

Эффектное шоу открыл пианист во фраке за белым роялем, которого убедительно поддержали ди джеи на винилах и клавишник на оригинальной «Ямахе». Услыхав новаторскую аранжировку, подпрапорщик Модест Мусоргский перевернулся в гробу под автобусной остановкой у Александро-Невской лавры и решительно послал за секундантами.

Во время реконструкции Некрополя мастеров искусств площадь перед лаврой была существенно расширена, в связи, с чем перенесли только надгробие композитора, а могилу закатали асфальтом.

Дальнейшее действо буффонады Шерман оставил на совести главрежа Романова, объяснив происходящее детальным изучением постановки «Женитьбы», описанной в романе «12 стульев». Означенное представление театра Колумба в звуковом оформлении Галкина, Палкина и Залкинда, как известно, посетили великий комбинатор и Киса. После залпов осадных орудий рыцари пошли на приступ, а защитники запели «Варяг» и надели бескозырки.

Прогремел выстрел «Авроры» и на охрану объекта заступили воинственные панки и металлисты с цепями, которые мигом одолели щуплых крестоносцев. Над залом на бреющем носилась Баба-Яга в ступе с эмблемой «US Air Force». Зелёные инопланетяне в натовских касках поливали гарнизон замка адским огнём из боевых лазеров.

Защитники отвечали очередями из «Максимов» и залпами «Градов». В кульминации шоу средневековый оркестр грянул на лютнях и рожках пьесу «Быдло», которая однажды вдохновила председателя жюри на создание «Песни сталевара». Тем временем, войско ордена отступало по всему фронту, оставляя за спиной только горящие развалины.

Пиротехники накрыли весь зал клубами театрального дыма и дважды контузили первый ряд нейтронным зарядом. «Картинки» звучали в пяти возможных вариантах, а в «Гноме» синтезаторам аккомпанировала печатная машинка. Сводный отряд панков и балтийцев, подняв «весёлый Роджер», прошёл по залу строевым под литавры из «Богатырских ворот».

Рабочий класс занимал позиции у горящей башни, размахивая транспарантами «Наш ответ Керзону!» и «Вся власть Учредительному собранию».

Под «Охугенную» рапсодию Жана Мишеля и громкие овации с фонограммы Боб зачитывал отрывки лекций:

– Личинки свиного цепня или солитёра проникают в организмы советских граждан и отечественной скотины через испражнения отравленных диверсантами домашних животных. Отдельные особи глистов вырастают в кишечнике до шести метров в длину, представляя опасность для личного состава и техники.

Прослушав доклад, комиссия в полном составе поперхнулась чёрной икрой и балыком, тотчас запив личинки «Сибирской». Плясовая часть программы потрясла академиков не меньше «Старого замка», а беглая скороговорка диск-жокея катапультировала зрителей на танцпол. Мировые мегахиты ворвались в дискотеку в оригинальной оркестровке, но только на эстонском и русском языках. Боб мастерски наложил советский вокал на мощную фонограмму евродиско.

Огрехи звукоряда прикрывала нарезка фрагментов из фильмов «Лихорадка субботнего вечера» и «Бриолин» с Траволтой. Молодые учёные долго не отпускали жокеев со сцены и покинули зал только после обещания повторить программу на днях.

Боб спустился с небес на колдовскую кухню звукооператоров, где этим вечером родился наш Алан Парсонс. Сегодня впервые на публике испытывалась антикомиссионная установка, позволяющая с помощью звукоанализатора вырезать из фонограммы зарубежное пение. При появлении проверяющих диск-жокей простым нажатием кнопки удалял из песни англоязычный вокал, заменяя его родными напевами про БАМ. Тем самым, избегая репрессий.

На глазах у зала звукорежиссёр кастрировал «One way Ticket» в исполнении «Eruption», заменив голос Прешес Уилсон, эстонским запевом Анне Вески «Veel üks pilet» (ещё билетик по-эстонски). Затем вместо Ани на оригинал фонограммы наложилось уханье «Поющих…» на тему «Синий иней».

Топор электронной инквизиции прилюдно покарал также «Boney M», «ELO», «Smokie» и ряд других не самых прогрессивных западных коллективов. А виртуозы Billy Cobham и Jeff Beck жестоко пострадали от эстонских саксофонов и бас-гитар.

Боб вошёл в царство бобинников, усилителей, эквалайзеров и пультов, где, запутавшись в проводах, приходил в себя звукорежиссёр. Мастер крутил ручки пульта и непрерывно бормотал:

– Дали стране угля. Такого звука я давно не слышал. Особенно удался монтаж.

Романов восхищённо застыл: – Ты хоть сам понял, что произошло? Голоса легли точно на фонограмму!

Кудесник монтажа снял стереонаушники: – Пока ещё не осознал, но двигаюсь в нужном направлении. Наш анализатор работает идеально, а спецэффекты уложили комиссию наповал.

За спиной экспертов вырос местный знаток и меломан:

– В этом зале я бы поднял средние частоты в точке 4 KHz на 3 dB, и на столько же опустил низы в районе 100 Hz. И отрегулируй на своих «Махаях» ток покоя – ухает! А в остальном – приемлемо.

Из бара выскочил сияющий Казаков, которому, видимо, удалось выведать какие-то сибирские тайны. Под прилавком он раздобыл малоизученный иркутский коньяк, не уступающий букетом «Наири». Замзав тут же разлил солнечный напиток Сибири:

– Агентства ЮПИ и «Синьхуа» сообщают… Жюри высадилось на берегу Оби с карательной миссией. По возвращении в Москву они предложат Минкульту и Совпрофу сделать оргвыводы, в результате которых лауреатов фестиваля попросят вернуться сюда в фуфайках. Однако, пора послушать комиссию.

Замзав снова включил портативный «Zenith» и Володя одел наушники. Его ждал перезвон бокалов и голос председателя жюри: – Давно нам такой икорки не подавали. И коньяк очень неплох! Объясните-ка мне, что нам тут показали?

– Зал атаковали авантюристы очень высокого класса. Назовём данную мистификацию «нео-диско буффонадой». Таллинцы нас объехали на одном коньке. Блестящее исполнение, виртуозная работа на винилах и мастер-класс диск-жокеев. А какой музыкальный материал!

Слово взял композитор: – Коля, откуда у эстонских ансамблей такая ритм-секция? В Союзе так никогда не сыграют и не запишут. Это фирма! Чувствуется медная группа Брекеров, и гитара Джеффа Бека. А барабаны Кобэма я узнаю за версту! Зато клавиши и бас-гитара наши. Парни примерно отработали в студии, где смонтировали настоящую квадрофонию.

– У меня нет претензий к постановке. Мы не наблюдаем здесь классического сюжета в традиционном понимании. Шоу состоит из отдельных сцен и с позиции режиссуры всё идеально. А точнее, её просто нет, значит, и придраться не к чему. Фонограмма смонтирована как учили, а особенно, спецэффекты батальных сцен.

Итоги дня подвёл знакомый голос крупного режиссёра:

– На роль козлов отпущения таллинцы точно не подходят. Будем искать дальше, наш фестиваль продолжается. Хотелось бы знать: кто одарил нас икрой с балыком? Коньяк я не пил. Но после такой программы отчётливо понимаешь, что всю жизнь работаешь на унитаз.

Ведущий Джеймс Бонд «Мосфильма» вспомнил последние съёмки:

– Это дело рук шайки Романова. Бывал я в таллинской дискотеке «У Боба». Там при попустительстве властей создан островок западной культуры. Вы их аппарат видели? Пульт «Soundcraft» в 24 канала с оперативной памятью, портостудия «Tascam» и самые писковые усилители «Mahaya» на 8 КВт, как у Элтона Джона. Да вся эта музыка, даже без клавишных и вертушек легко потянет на 200 штук деревянных. А рожи у этих диск-жокеев несоветские! Вмешался серебряный голос мартена:

– А ты поживи в Таллине, где принимаются в цвете 3 финские и 2 шведские телепрограммы. А в придачу, ежедневный хит-парад по УКВ из Хельсинки в стереофоническом звучании. Центральное телевидение там смотрят только герои Советского Союза. Прохожие на улицах свободно говорят по-фински. По Старому Таллину поротно рысят нетрезвые скандинавы, которых преследуют косяки валютных доярок.

Судя по звону, эксперты опять освежили опустевшие бокалы. Боб снял наушники, ибо члены жюри уже обсуждали нетрадиционную ориентацию своих коллег по цеху.

В фойе тем временем громко протестовали жокеи из Харькова и Киева, провалившие свои программы и освистанные публикой. Их угораздило выступать на местной аппаратуре сразу после дискотеки Романова, да ещё с программой о «Самоцветах». Когда харьковчане вынесли на сцену магнитофон «Маяк» и разложили диски заветного ВИА, их встретили разбойничьим свистом и топотом, даже не дав начать программу.

Казаков взъерошил последние кудри на затылке:

– Нас уже премировали и должны номинировать на главный приз фестиваля. Пока мы опережаем развитие дискотек в Союзе лет на пять. Они только начинают, а Боб стартовал в 72-м. Но у России неисчерпаемый творческий потенциал и в скором будущем нас догонят и перегонят. Надо держать дистанцию и снимать сливки первопроходцев. А сейчас переходим к банно-тактической подготовке.

В этот час довольный Шерман бок о бок с женским активом познавал все прелести настоящей русской бани. Раскалённая дровяная каменка обдавала журналистские прелести перегретым паром, от которого канадец спасался в ледяной полынье. Широкий диапазон температур (+120 в бане и – 50 за бортом) отбивал саму мысль об интимных контактах с вызывающе-обнажёнными амазонками.

Девицы изо всех сил старались обратить на себя внимание, предъявляя внуку упругие телеса в зажигательных позах. Наконец, сдобная блондинка из «Молодёжки» недвусмысленно зажала Майкла в предбаннике, после чего откровенное интервью стало неизбежным. Несмотря на скудный инвентарь, вроде вешалки и скамейки, в закутке был показан высокий класс журналистики без тормозов. Потом Шерман забрался на верхние полки парилки и отхлестал лейтенанта Бокову веником. После отрезвляющего прыжка в прорубь он повторил репортаж с аппетитной брюнеткой из «Пионера».

Володя Романов подоспел в учебный центр обкома точно по графику.

Придворные рыбаки, как раз готовили экзотическую строганину. Якутский деликатес нарезали из свежепойманной и замороженной на глазах стерляди, которую круто солили и перчили, не забыв удалить икру. Розоватые тушки застывали на морозе за считанные минуты и тут же разделывались на тонкие пластики, превращаясь в элитную закуску. Малосольная икорка предлагалась прямо у проруби под «Особую Сибирскую», которая застывала на морозе.

За такое меню в Бруклине могли содрать и тысячу долларов, причём без всяких гарантий. Угостившись, как душа просит, тем и другим, Шерман продолжил внедрение в женской общаге университета. С риском для жизни он забрался на третий этаж по вытертой до блеска пожарной лестнице.

Майкл пропустил вперёд лётчиков с ящиком шампанского наперевес, которые привычно совершили посадку на пятом этаже. Внук всю ночь колебал устои на скрипучих кроватях, забывшись только под утро. Каждый раз, возвращаясь из душа за углом, он забирался в новую койку, но везде его ждал радушный приём спецконтингента КГБ.

Шерман пробудился поздним утром под тяжёлым взглядом комендантши, испуганно натянув на себя казённое одеяло. Он прикрыл от церберши небритый подбородок, и теперь видимая часть лица с модной чёлкой полностью соответствовала статусу женского общежития.

Закурив «Беломор», надзирательница пробасила:

– А это кто у нас в койке?

– Тётя Оля, это Наташка с химфака. Она вчера опоздала на последний автобус.

– Ой, смотрите девки, чтоб в последний раз. А Наталье пора бриться.

Уже через минуту в соседнем кубрике мадам выловила целый экипаж торпедного катера, который принял бой на Оби и героически затонул. Шерман, пожалуй, впервые столкнулся на практике с моральным кодексом строителя коммунизма и недоумевал:

– Девушки, а где же вы предаётесь любви? В отели пускают только иногородних и по паспорту, а дома папа с мамой. Как умудряетесь?

– В нашей стране нет, и не может быть секса, но зато есть изнасилования. В последнее время они участились в женских общагах. Ты вчера сопротивлялся не более пяти секунд, так что, можно сказать, отдался добровольно.

Внук так и не прочувствовал особенностей уклада женского общежития, но заметил скрытный осмотр его одежды, проведённый комсомолками в соседней комнате. Видимо, студенток прикомандировали к Шерману на весь фестиваль, но какой же канадец откажется от такой опеки. Он собирался вставать и искал глазами одежду, которую повторно досматривали в комнате рядом.

Гардероб ему вернули, но для этого пришлось выполнить вполне земное желание дамы, совпавшее с утренним позывом растущего организма. Запрыгнув в джинсы, он осмотрел комнату общежития, куда, кроме кроватей, поместились шкаф и письменный стол. Шерман улыбнулся:

– Тесновато у вас, девочки. Пора готовиться к новым интервью. Найдите мне для беседы молодого профессора в юбке и желательно без комплексов. Хочу рассказать читателям о сексуальной революции в советских научных кругах. И подберите мне светило посимпатичнее.

Лихой таксист домчал Шермана до гостиницы за полчаса, хотя отель «Академия» располагался в соседнем здании. После затяжного интервью внук рухнул в постель, раздеваясь на лету, и мгновенно отключился.

В номере его никто не беспокоил, а Лори в данный момент очаровывала молодого профессора в лаборатории НИИ радиофизики. Девушка готовилась склонить доктора наук к измене уже сегодня ночью на съёмной квартире. В кабинете она беззастенчиво предъявляла учёному объекты грядущих испытаний: идеальные ножки, пышную грудь и упругие ягодицы. Задавая глупые вопросы, Лора имитировала восторг с восхищением и ловила восхищённые взгляды профессора:

– Расскажите нашим читателям, чем в данное время занимается ваш коллектив?

Даже имея карт-бланш от комитета, задавать такие вопросы сотруднику почтового ящика могла только блондинка из Торонто. Учёный перевёл дыхание и приоткрыл завесу тайны:

– Мы разрабатываем новые системы радиолокации для гражданской авиации. Представьте себе работающий локатор или милицейский радар для измерения скорости. Передатчик отправляет навстречу объекту радиоволны дециметрового диапазона, которые, встретив преграду, возвращаются к приёмному устройству. Таким образом, локатор видит движущийся предмет и определяет его скорость и размеры. Похожая система радиолокации используется в военной и гражданской авиации для наблюдения за воздушным пространством.

Доктор физики ослабил галстук и пытливо изучал главные точки опыления собеседницы:

– Американцы изготовили специальное покрытие, которое поглощает радиоволны и рассеивает мощное излучение. Поэтому отражённой волны не возникает и такие объекты не видны на радаре. Военные часто используют станции активных радиопомех, которые сбивают радары с толку. Мой прибор создаёт вокруг летательного аппарата электромагнитный панцирь, поглощающий сигналы радара, что исключает локацию объекта. На экранах РЛС никаких признаков авиации.

Лора записала интервью с помощью устройства кодирования, которое превратило голос профессора в механический шум. Прослушать запись можно было, только нажав определённую комбинацию кнопок диктофона. В случае введения неверного кода, уничтожался блок памяти, и фонограмма не поддавалась раскодированию. Девушка надеялась, что контора воспримет околонаучный бред псевдоконструктора со всей серьёзностью.

Этим вечером она рассчитывала разговорить изобретателя в интимной обстановке и записать подробное описание принципов работы прибора. На самом деле, американцев интересовал новый орбитальный лазер с ядерной накачкой, который разрабатывали в здешнем КБ.

Коллеги Казакова из областного ГБ подставили канадцам группу гениев, готовых случайно поделиться секретной информацией о работе НИИ.

Специально подготовленные контрразведкой откровения прозвучат этой ночью вместе с клятвами в вечной любви. Внештатный научный сотрудник комитета, легендированный под профессора, бойко изложил Лоре принцип действия антирадара собственной конструкции. Устройство подпольно собирали в лаборатории и продавали из-под полы сибирские Кулибины.

Изделия с руками отрывали на рынках и в гаражных кооперативах, а главного конструктора задержали за незаконное предпринимательство. Контора прощупала всю родню изобретателя, вплоть до участников восстания Емельяна Пугачёва, после чего учёного заставили работать на ГБ.

Новосибирск не фигурировал в списке закрытых городов, которые преобладали за Уралом, но редких гостей из-за бугра здесь сопровождали даже в туалет.

А заниматься сбором секретной информации в сибирском мегаполисе мог разве, что юморной Роджер Мур, попав в объятия майора Ани Амазовой. Да и сам факт появления Лоры в научном центре Академгородка уже достоин занесения в книгу славы ЦРУ.

Что ещё, кроме простейших жгутиковых, могли привести с собой молодые агенты из такой командировки? В лучшем случае, заранее подготовленные контрразведкой ТТХ новейших советских мясорубок. Даже прецедент получения донесений из особо охраняемой зоны воспринимался, как прорыв «железного занавеса», запуская шефа отдела на самую высокую орбиту.

Кроме всего прочего, партнёры из МИ-6 рассчитывали на своего законсервированного резидента в Академгородке, которого не беспокоили до лучших времён.

Лори забежала в номер, разбудив полуживого Шермана в своей обычной манере. Майкл поддержал реноме, даже не успев понять, что происходит. Внук тяжело дышал после бурной побудки:

– Провёл серию важных интервью в женской общаге журфака, а сейчас готовлюсь к осаде физмата. Знаешь, они здесь все помешаны на нашей рок-музыке и кино. Процесс развивается самостоятельно, осталось его только возглавить. Боб, кажется, появился на сцене своевременно.

Девушка неохотно одевалась, задорно поглядывая на партнёра:

– Побывала на концерте местной группы. Поразительно! На репетиции гремело железо «Iron Maiden» и «Saxon», казалось, вот-вот родится новый «AC/DC». Но потом на сцену вышла комсомолка за 40, и группа превратилась в ВИА, забренчав и заблеяв про групповой оргазм с Ильичами. Удивительно, как они добиваются звучания а ля Чет Аткинс 54, не слыша оригинала?

Шерман прервал затянувшийся стриптиз наоборот, который замученные мужчины любят не меньше:

– Всё, что мы здесь добудем, фирма без труда выудит из местных газет и со спутников. Да и наши липовые интервью со стукачами областного ГБ не взорвут научный мир.

Лора, по-своему истолковав сигнал напарника, с удвоенной скоростью сбросила остатки гардероба:

– Записала сегодня рассказ о каких-то сантиметровых излучателях, но мне-то нужны дециметровые! А вечером проверю размер фидера у профессора.

Шерман настраивал резонансный контур на самых низких частотах. Приёмная часть антенны корреспондента полностью соответствовала размеру ферритового сердечника.

После триумфа на сцене ДК «Академия» Романов порешал любимые вопросы кассовых потоков. Ходовые клавиши «Ямахи», не торгуясь, отхватили с проводами музыканты областной филармонии, а режиссёрский пульт ушёл по рекордной цене в городской театр. Уникальные усилители «Mahaya» расхватали дискотеки Новосибирска и Иркутска, которые ещё оптом скупили 3 чемодана пластинок.

После премьеры «Старого замка» на фестивале здешние жокеи устроили настоящую охоту за дисками Исао Томиты.

Последние достижения японца: альбомы «Жар-птица» и «Планеты» вырывали с руками по тройному номиналу. Опоздавшие к раздаче, коллеги из Красноярска, не глядя, разметали остатки аппаратуры: микрофоны «Shure», деки «Akai» и дымовые машины конструкции Романова. Туда же в нагрузку отправили большую партию любимых джинсов лесорубов «Wrangler» от отечественного производителя.

Часть техники реализовали официально, оформив чеки с печатью творческого центра. Романов с конца 70-х налаживал связи с новосибирцами, добывая продукцию оборонки через умельцев из почтовых ящиков. Боба интересовали нелицензионные процессоры «Intel», мощные транзисторы и тиристоры, лазерные целеуказатели и прицелы.

На этот раз он загружал опустевшие ящики из-под аппаратуры экспериментальными образцами военпрома без этикеток и бирок. Удалось заполучить и совсекретные СВЧ пьезокерамические излучатели, которые Романов мечтал попробовать в колонках на высоких частотах.

Пока же эти чудеса техники отгоняли птиц от взлётных полос аэродромов. Вывозом наших достижений с территории «ящиков» занимался завскладом ГСМ по прозвищу «Спирит», развозивший «огненную воду» по секретным цехам. Сам Романов, разумеется, никогда не встречался с расхитителем, но слышал массу забавных историй из жизни благодетеля.

На проходных оборонных предприятий действовал строгий пропускной режим, который перекрывал несунам все лазейки. Из оборонных цехов рабочие выходили, что называется «о натюрель», как с прииска, и даже пересекали рамку «телевизора». Но заводской анфан террибль, не зная преград, проходил через любые кордоны, потому что заведовал спиртом.

Большая часть электронной продукции объединения выпускалась с позолоченными контактами, которые по техрегламенту полагалось протирать Spiritus vini. Этот порядок на заводе строго соблюдался, что приводило к постоянному перерасходу летучего продукта.

При прочистке изделий трудящиеся регулярно забывали закрывать бутыли, и текучий продукт испарялся на глазах. Рассеянность принимала массовый характер по пятницам, когда на рабочих местах пополнялись иссякшие запасы ГСМ.

Интенсивная промывка начиналась в конце недели во всех цехах одновременно. Но для этого завсклад отправлялся за новой партией жидкости на товарную станцию. Он стартовал под «Попутную песню» Глинки, которая звучала, как сигнал из заводских динамиков. По пути «Спирит» выезжал за территорию объединения, сдавая контрагенту новую партию изделий для Романова.

Завсклада никогда не досматривали на проходной, а поэтому продукция, которая поступала к Бобу, отличалось кристальной чистотой и стерильностью.

После Глинки завод дожидался «Встречного марша», которым здесь отмечали возвращение грузовика с живительной влагой. С этого момента работа практически прекращалась, и цеха превращались в одно чуткое ухо. Мужская половина заранее готовила засохшие за неделю протирочные концы.

Водитель и завсклад всегда основательно проверяли этил на крепость, протирая лобовое стекло, поэтому все трое передвигались только по приборам. Для поимки и остановки дикого грузовика требовалось особое мастерство, которым славилась мощная тёща водителя, вооружённая мегафоном. Бывшая шпалоукладчица при исполнении не стеснялась в выражениях, перекрывая рёвом паровозные гудки.

Тяга рабочих к чистке контактов по пятницам общеизвестна, поэтому ректификат из бочек немедленно разливался в канистры и поступал на участки. Позолота микросхем, опалённая горячим дыханием, сверкала на упаковочной линии. Бодрящую атмосферу пятницы не могли развеять даже мощные установки микроклимата, а в туалете от брошенной сигареты вспыхивал писсуар.

Многоопытные ветераны принимали состав крепостью 96 градусов, не разбавляя, тогда праздник нёсся вдогонку весь следующий день. Для продолжения хватало и одного стакана воды.

Пятничные бидоны пустели до следующей недели, а первая смена отходила по железнодорожным путям в сторону метро. Выносить спирт через проходную осмеливались только заводские ветераны, заполняя им специальные трости из дюралюминия, вмещавшие до литра жидкости.

На данном оборонном заводе ещё и зарплату платили, для отоваривания которой рабочие выезжали в Тюмень целыми бригадами. В соседнем нефтеносном районе добывались сосиски и апельсины, а по праздникам всплывала рыба минтай.

На закрытом предприятии только единицы знали, где и как остановят врага тщательно протёртые блоки. Автор будет только рад, если читатель припомнит свою молодость на оборонном производстве, овеянную ректификатом высшей степени очистки. Пошатнувшуюся ныне обороноспособность родины придётся восстанавливать регулярной протиркой контактов.

В заключительный день смотра Романову торжественно вручили Гран-при I Всесоюзного фестиваля дискотек, о чём сообщила центральная пресса. II секретарь Эстонского комсомола, не глядя, подмахивал договоры о культурном сотрудничестве с союзными республиками и областями. Функционер твёрдо соблюдал протокол, важно надувал щёки и потел.

Боба особенно порадовали договоры с Горьковской и Свердловской областями, куда официально пригласили его дискотеку под руководством II секретаря. Оба региона фактически представляли собой гигантские почтовые ящики, где для отвода глаз производили легковушки и велосипеды. Жокей мигом прикинул перечень местных заводов и ассортимент их секретной продукции, способной творить чудеса на благо дискотеки.

Накануне он продал коллегам с Украины и Дальнего Востока десяток антикомиссионных блоков, ставших настоящей сенсацией фестиваля. Демонстрация работы устройства потрясла даже искушённых в звуковых эффектах инженеров: при нажатии кнопки «Start» из любой мелодии вырезался голос певца.

Зарубежное пение давало возможность многочисленным проверяющим закрывать дискотеки. Но это устройство превращало любой западный хит в отечественный инструментал. Казаков располагал записью последнего совещания жюри, которую и предложил заслушать.

Романов перемотал кассету на заключительное слово председателя: – Победитель выбран единогласно, а остальные призёры, как договаривались: Свердловск и Куйбышев. За фестивалем наблюдают наши комитетчики и, как стало известно, их заокеанские коллеги, работающие под журналистов. Так что, можем прогреметь по «голосам». В последний момент поступило указание «не душить дискотеки и ограничиться рекомендациями и замечаниями». А это значит «пятка» готовит большую контроперацию на нашей поляне и мне бы не хотелось в ней участвовать. И вам рекомендую держаться подальше.

К обсуждению подключился «заслуженный американский шпион»:

– Весной снимался в Таллине для «Мосфильма», где опять играл резидента ЦРУ. Там настоящий Запад: легальные рок-концерты, народ смотрит финское телевидение, всюду пьяные финны, которых бомбят наши тёлки. Всё у них не по-нашему: гриль-бары, кафе, варьете и ночные клубы. У Романова там две передовые дискотеки, куда даже интуристы строятся в очередь. Меня туда провели эстонские артисты, и скажу – «Студия 54» просто отдыхает!

Резидент ЦРУ понизил голос: – Я уверен: ГБ оттуда не вылезает и пасёт там свой контингент. Кроме того, мы застали в Таллине мощные демонстрации националистов против русскоязычного образования.

Голос подал и «мартеновский соловей», который готовился к роли парторга в новом производственном триллере:

– Вы не уловили главный политический момент. В стране потихоньку отпускают вожжи, а молодёжи дают рок и диско. И это на фоне растущей напряжённости в мире и польского кризиса на Балтике. Мы прилюдно нагнули американцев во Вьетнаме, и они натравили хунвейбинов на Ханой. Это переломный момент истории, когда штаты потеряли почву под ногами. К нам вернулись Кампучия, Лаос, Ирак и Сирия. Ведутся переговоры с Португалией. Но янки мечтают о реванше, вооружая Иран и Пакистан.

Будущий парторг входил в образ: – Дядя Сэм должен хоть где-то себя проявить: Никарагуа, Панама, Иран – не важно! Но сегодня наш Кобзон, а не чёрный Джеймс Браун поёт в Кабуле и Хошимине! Воюют не только «МиГи» и «Фантомы» – идёт война идеологий. И пленных здесь не берут!

Очнулся и режиссёр:

– Отлично, мистер динамит, я тебя понял! Хорошая мысль – отправить лауреатов фестиваля на гастроли к нашим вьетнамским и афганским братьям. После баталий на сцене жокеям не помешает понюхать напалма. Эти блатные мальчики отмазались от армии после своих военных кафедр, так пусть посмотрят на обломки «F-4» и «B-52», побродят у воронок от 100-фунтовых бомб. А вместо «Pink Floyd» послушают «Грады». Я уверен: после сдачи программ в политотделах парни сделают правильные выводы.

Боб с улыбкой снял телефоны:

– Идея мне нравится. Я думал об этом не раз и даже выходил с инициативой на бюро. Готов выполнить свой интернациональный долг! Но лучше в самом логове врага, где-нибудь в Манхэттене или Сохо.

Казаков спрятал диктофон и принялся разглядывать кубок фестиваля, который затем напомнил коньяком.

А Шерман в этот час пропадал на передовой, где отрабатывал блиц с завлабом на закрытой базе отдыха. Сотрудники областного ГБ подобрали объект согласно заявленным параметрам – 90—60—90 и цвету волос. Канадцу угождали во всем, и даже туалеты девушке прислали из Москвы. Поэтому внук третий час генерировал знакомые ему по университету дециметровые волны, вступив в контакт с областной секс-бомбой.

Необузданный темперамент и яркая внешность научного сотрудника давно привлекли внимание I отдела НИИ и после всесторонней проверки девушку привлекли к работе. Недавно её повысили в звании до старлея. На первой встрече с внуком сформировался твёрдый консенсус в вопросах методики ночной посадки истребителей на авианосец. В родном институте девушка занималась квантовой физикой, но по заданию куратора сменила профиль. В лесной избушке учёные перешли к практическим занятиям и моделированию на макетах.