Текст книги "Крах системы. Исторический детектив"

Пока на КП проходили переговоры, в соседней кают-компании буйно заседала бригада какого-то Бидона из Соликамска. Эти отморозки прославились почти звериной жестокостью, с которой они выжигали себе место под солнцем паяльными лампами и утюгами. Шерман прослышал, как бидонщики завоёвывали рынок охранных услуг в сферах общепита и досуга. Иными словами, пацаны «крышевали» кабаки и дискотеки.

Рэкетиры действовали по стандартной схеме, засылая на объект боевиков для погрома, а потом сами же приходили на выручку. Майкл имел возможность наслаждаться спектаклем через амбразуру в стенке КП и как раз застал второй акт. Первой действие закончилось ещё утром полным разгромом боевиков.

Посетители привыкли к инсценировкам в стиле «Чикаго 30-х» и не обращали на братков внимания. В ресторан «Чёрный полковник» рядовые труженики не заходили, а постоянные посетители приходили с личной охраной. Для решения спорных вопросов в комнате отдыха на постоянной основе дислоцировалось отделение морпехов в боевой раскраске. Бидон вызвал «порешать вопросы» директора ресторана, которым на сегодня назначили капитан-лейтенанта «чёрных беретов».

Авторитет подготовился к театральной кульминации:

– Слышь, каплей, ты, правда крутой или только косишь? Работаете на нашей территории и никому не помогаете. Придётся ответить!

При этих словах массовка Бидона зашевелилась и выложила на стол главные аргументы: китайские «ТТ», наганы и «лимонку», а режиссёр взялся за кольцо «Ф-1». Капитан-лейтенант громовым голосом скомандовал кают-компании: – Встать, смирно! – и неуловимым движением вырвал лимонку из рук авторитета.

Следующим приёмом он практически вбил её в рот главаря. От удара на стол посыпались зубы, и затрещала сломанная челюсть пахана, который замер, глядя на кольцо в руке морпеха. Капитан держал Бидона вместе с лимонкой, как окольцованного бычка.

Пока братки приходили в себя, их атаковала штурмовая группа в черном.

«Береты» ворвались в зал с чёрного хода, отрабатывая приёмы рукопашного боя. Двухметровые шкафы в камуфляже ураганом пронеслись по КП мимо притихших чиновников, обрушив гвардейский порыв на бритые затылки соликамских. Операция сопровождалась воем сирен и сводками Совинформбюро о боях на Таллинском направлении.

Внук не сочувствовал солекопам, испытавшим на себе удар штурмовой группы, которая отрабатывала на куклах операцию по захвату КП противника. Сквозь грохот падающей мебели и пещерные вопли связистов отчётливо доносился хруст костей и тупые удары дубовых масс. Уже через минуту помятых братков с заломленными руками гусинным шагом выводили в автобус, ожидавший у входа под охраной БМД.

Каплей доходчиво объяснял Бидону, как стоять перед офицером морской пехоты. Теоретический курс был закреплён практическим занятием по теме: «Упал – отжался!» до полного изнеможения.

Данное упражнение авторитет много лет выполнял только на торсах юных подшефных, а под тяжестью сапога командира прилип к каменному полу. В конце занятий он потерял гранату и вместе с ней последние зубы.

Предоставим читателям самостоятельно додумать, что пережил Шерман, увидев, упавшую к его «Саламандре», лимонку без кольца. Только в следующую секунду «Ф-1» уже летела в прудик во дворе ресторана. Капитан успокоил публику уверенным: – Не дрейф, она учебная!

Спустя четыре секунды клиенты имели возможность убедиться в обратном – из водоёма с грохотом поднялись водяные столбы и стая золотистых карпов.

Бидон прошепелявил в оправдание:

– Кошлы! Она не усебная!

За что был пожизненно удалён с поля. Вслед нарушителю звучал припев «Владимир Семёныча»: – Парус, порвали парус!

Клиенты ресторана встретили финал бесплатного реалити шоу аплодисментами и бросились заказывать карпа по-соликамски на гриле. Товарищи из горисполкома, поглядев на удаляющийся автобус, прочитали мысли Шермана:

– Жаль Бидона, мы больше его не увидим. А как начинал! С огоньком!

Через пару дней по городу пронёсся слух: «солекамские собирали грибы в погранзоне и в полном составе попали на минное поле. Похороны того, что осталось, как обычно, прошли на аллее героев».

Внук вышел из ресторана через десять минут после ухода чиновников, отблагодарив их за внимание и сотрудничество, согласно прейскуранту. За обед-консультацию просили какие-то 500 долларов на брата, но советники всегда ходили тройками. Ужин с мэром оценивался в 10 тысяч. Перед тем, как откланяться начальник управления дежурно пошутил:

– А монастырь у будущего ресторана, Миша, спалили твои соотечественники из войска Ивана Грозного. Не мешало, бы ответить за беспредел, материально! И не забудь про счётчик, который тикает с XVI века.

Майкл уточнил: – По данным Лэнгли монастырь подожгли наёмники-татары, они же и насиловали послушниц. Так что все претензии к казанской бригаде! А осаду Ревеля в спешке сняли, когда на русские земли пошёл Стефан Баторий с войском. Но через 150 лет мы всё равно были на Вышгороде.

Шерман не претендовал на звание лучшего лоббиста среди шпионов, но проблемные вопросы с советскими чиновниками решал эффективно. Для этого он использовал доллары собственного производства. Отказывать в услуге такому заокеанскому консультанту было бы неразумно, поэтому Боб собрался расширить круг клиентов. Чиновники озеленяли личные бюджеты, меняя репинские доллары на финские марки, ставшие в Таллине главной денежной единицей. Клерки откладывали валюту на чёрный день, который наступил раньше, чем рассчитывали.

Майкл торговался с чинушами принципиально: в родном Нью-Йорке разрешение на строительство небоскрёба оплачивалось через кассу в размере 500-т долларов. Правда, потом банкиры через лоббистов откатывали чиновникам миллионы.

Двойного агента беспокоила необратимость, запущенных перестройкой процессов распада империи. А это грозило планете глобальной катастрофой и новым мировым переделом. Как результат либерализации Эстонии, помимо обычного комплекта спецслужб НАТО, здесь объявились японцы, шведы и китайцы. Все они чувствовали себя в маленькой советской республике прекрасно. Вся эта пёстрая разведкомпания вдруг резко перестала интересовать комитет, а чуть позже и военную контрразведку.

Внук не раз испытывал терпение Казакова и Николаева неудобными вопросами о теории заговора, но всякий раз упирался в стену молчания. Западные политологи, не таясь, работали с молодёжью, а советские контрразведчики возили любопытных голландцев по секретным ракетным базам. Новое советское руководство представлялось Майклу ямщиком и седоками, застрявшей в сугробе русской тройки. Хлебнув кефира вместо водки, они потеряли гармонь и замерзали на стуже.

Не сговариваясь, вся разведбригада Николаева занялась бизнесом, приносившим всем его участникам и политические дивиденды. Преступную группу возглавил ди джей Боб, ставший главным застрельщиком новых совместных проектов. Шерман сразу проникся неугасаемым оптимизмом Романова, который возглавлял на тот момент всё, что можно: диско клубы, комиссии, технические службы и кооперативы. Диск жокей, очертя голову, бросился создавать альтернативный комсомол, неподвластный эстонским сепаратистам из ЦК КПЭ.

Но партийная элита перерожденцев защищала свои кормушки и дачи от менее удачливых сограждан, осадивших под хоровое пение замок Верховного Совета. В паузах между песнями массы требовали улучшения условий содержания в стране и свободы собраний. Всем участникам акций выдавали льготные талоны на гриль колбаски и шашлык, которые отоваривались на месте. Не удивительно, что такие патриотические митинги собирали десятки тысяч.

На трибуну забирались специально подготовленные агитаторы с заученными лозунгами.

Выступления провокаторов с призывами к независимости готовились заранее и даже репетировались в штабе. Изрядно напугав депутатов в зале заседаний, митингующие стали собираться на Певческом поле, где без труда помещалась четверть Таллина. Здесь они без– остановочно разучивали эстонский национальный гимн и слушали призывы радикалов создать собственные силы обороны и полицию. В паузах между гимнами голодающие Балтики, лязгая зубами, рвали на части шашлыки и карбонаты от кооператоров кавказской национальности.

Чеченцы, которым тоже было, что сказать советской власти, кормили поющую революцию «за рупь», получая от внука дотацию репинской продукцией. Многие ходили на митинги, чтобы вкусить забытые за голодные годы продовольственной программы колбаски и шашлыки. Места работы сограждане посещали только с целью выноса или увода продукции родного предприятия, если она того стоила. Здесь жили под лозунгом:

«На завод с гордостью, за проходную с радостью!»

За десять лет на глазах Шермана корпорация Боба превратилась в международный концерн, который наглядно опровергал неэффективные советские законы. Команда Романова на базе СП запустила торговую точку с отличным выбором бытовой техники, завалив город аппаратурой и дисками. Заканчивался монтаж оборудования новой люкс дискотеки, обещавшей затмить все подобные заведения в радиусе 500 км.

Внук справедливо считал ди джея лауреатом государственной премии Конгресса имени Эйзенхауэра и кавалером ордена звёздно-полосатого знамени за пропаганду американского образа жизни в СССР.

Новая идея Романова заслуживала личной благодарности госсекретаря за укрепление связей между спецслужбами. Заслуженный ди джей Союза собрался использовать диетическое пение в целях оптимизации неучтённых кассовых потоков. Планировалась популяризация негритянского фольклора машиностроителей Детройта и камерной музыки металлургов Бирмингема.

Иными словами, Боб предложил на волне подъёма национального самосознания провести на Певческом поле советский Вудсток и, заодно, отмыть на площадке миллионы «металлических» долларов.

На первый взгляд идея выглядела утопией, но, зная Романова, Шерман не сомневался в легитимности проекта. Тем более, на берегах Темзы поющую стирку курировал сам граф Ростов, известный внуку ветеран МИ-6. Но даже Майкл не верил в обещанное молчаливое согласие ЦК на выступление формально запрещённых в союзе мастодонтов хард-н-хэви. Да ещё на главной концертной площадке республики.

Имя Раскатова гарантировало участие в фестивале Эмерсона, Ковердейла, Энни Леннокс, Гарри Брукера, Роберта Планта и прочих небожителей. Кроме того, ди джей рассчитывал увидеть на площадке «Jethro Tull», «ZZ Top» и «Chicago», чем очень озадачил Лондонских партнёров. Вскоре оргкомитет фестиваля заслушал доклад завотделом ЦК товарища Абрамовой, подчеркнувшей незыблемость принципов соцреализма.

Рок-фестиваль

Мадам с сожалением констатировала полное неприятие первым лицом республики проекта рок-фестиваля. Комиссарша охотно продемонстрировала выражение морды лица I секретаря и гримасы референта, которым поднесли списки выступающих групп. Как иначе могли отреагировать герои тыла на выступление неофашистских ансамблей «ZZ Top», «Depeche Mode» и анархистки Энни Леннокс в орденоносном Таллине. Эти музыканты фигурировали в запретительном реестре, основанном на приказе №361 времён Андроповских репрессий.

В эти «чёрные» списки попали также «Pink Floyd», «Kiss», «Queen», «Sex Pistols», «Iron Maiden», «Scorpions» и ещё около сотни не менее известных ансамблей.

Но затем Шерману посчастливилось наблюдать телефонное право в действии. До сих пор партийная элита старательно избегала конкретных решений и обходила все острые углы ещё на дальних подступах.

День сегодняшний стал исключением. Романов набрался наглости и прямо из кабинета Абрамовой, где заседал штаб, соединился с Кремлёвской вертушкой. Дождавшись ответа на линии, он назвал добавочный номер и вышел на связь с высокопоставленным внуком. Кто мог быть дедом собеседника из Москвы, Шерман догадался, когда голос в трубке назвал первого секретаря «предводителем убогих чухонцев».

А ровно через час Абрамова получила резолюцию «Одобрено по согласованию с членом Политбюро».

Затем бесценный документ отправился в плаванье по этажам, медленно сползая по вертикали власти вниз. В отведённое регламентом время Шерман с опаской рассматривал забавный реликт эпохи:

«Выписка из протокола заседания бюро горкома комсомола о проведении международного рок-фестиваля».

Ах, если бы товарищи Ковердейл и Брукер, выступавшие в программе, могли видеть дурацкие резолюции и пояснительные записки этого пакта «Эмерсона – Планта». Чего только стоила инструкция II секретаря горкома, а в дальнейшем вице-мэра по горимуществу:

«Во избежание нежелательных контактов членов ансамблей с морально разложившимся контингентом, обеспечить круглосуточное спецсопровождение прогрессивных борцов и металлургов Великобритании».

В шоу-бизнесе такой перечень заявок «звезды» называют «райдером», в дополнение к которому металлурги Бирмингема удостоились почётных грамот горкома. Шермана и Лору подключили к проекту, как представителей западной прессы. Боб в шутку попросил залитовать репертуар и тексты песен в культурной комиссии Госдепа. И подсказал заголовки статей о фестивале: «Спецслужбы выплавляют хэви-металл» или «Продюсеры из Лэнгли берутся за гитары».

Внук воспринял задание советского командования, как новый вызов и обеспечил «красному Вудстоку» поддержку шефа. А убеждать эти господа умели. В результате, на фестиваль неожиданно заявились осколки групп «Chicago», «Blood, Sweat & Tears», «Eagles» и «Beach Boys», а также «Weather Report». Изъявили желание поучаствовать матёрые джазмены Herbie Hancock и Billy Cobham, которых Шерман даже не осмеливался приглашать.

Граф Раскатов и начальство Майкла убедили музыкантов, что в Союзе их не загрызут русские медведи и не зарежут голодные самоеды в ушанках. После чего все «звёзды» согласились сбацать в «империи зла» за какие-то несчастные 50 тысяч долларс. Но со 100%-ной предоплатой, несмотря на гарантии мистера Раскатова.

В конце 80-х Прибалтика превращалась в кладбище европейского автохлама и отработанных диско групп. Премьер Рыжков разрешил ввозить в Союз, отбегавшие своё за рубежом старые «Лады». Довольные финны, потирая руки, шутили: – «Ладушки» едут умирать на родину.

В дырявые железные ворота тут же постучались и «звёзды», что вышли в тираж на Западе, но не забылись в СССР. Легендарных: «Boney M», «Dschinghis Khan», «Eruption», «Baccara», Toto Cutugno и «Space» мечтали долюбить все фанаты Советского Союза. Но эту бригаду разогрева для настоящих суперзвёзд планировалось приласкать в Таллине по остаточной стоимости.

Боб предложил поучаствовать во Всемирном шоу и родным музыкантам, многие из которых были ему обязаны «по гроб жизни».

В памятном 1983 году в финском городе Котка проходили ежегодные Дни моря, куда получили приглашения таллинские ансамбли и дискотека Боба. Этот населённый пункт считался городом-побратимом Таллина, что позволяло нашим функционерам регулярно совершать набеги на местные блошиные рынки. Для музыкантов это был идеальный вариант закупить «за бугром» новую аппаратуру, которую легко провезти в свободном купе спецпоезда «Таллин-Котка».

Творческие силы отправились за рубеж, в едва не опломбированном литерном вагоне, под охраной Казакова и его подчинённых. Все музыканты везли с собой бросовые органы «Юность» и гитары Ленинградского завода в чехлах, обклеенных эмблемами западных фирм. За кордоном контрагенты Романова уже подготовили для гитаристов недорогие модели «Fender» и «Gibson», а для клавишников новинки от «Yamaha». Не забыли и барабанщиков, которых ждали сюрпризы от фирмы «Tama».

В декларациях музыканты записывали количества гитар, органов и ударных установок, поголовье которых по возвращении сохранялось. Ну а тип и марку ввозимых инструментов таможенники выбирали произвольно, поскольку «Юности» заклеивались логотипами «Yamaha» и «Korg» сверху донизу.

Романов тоже ввозил полный мини-контейнер аппаратуры с длинным списком содержимого, где фигурировали импортные колонки, усилители и пульты. Рассчитывать на то, что заявленная техника издаст хоть один звук, разумеется, не приходилось. Боб не забыл переправить по адресу и портреты любимого финского композитора в жёлтых тонах.

Известный всей стране эстонский барабанщик припрятал пачку «Сибелиусов» в блок сигарет и едва не потерял сознание, когда таможня попросила закурить. Чуткая общественность заблаговременно проинформировала органы о попытке вывоза валюты, и пограничники готовились препарировать весь багаж ударника. Так что перекур обещал быть долгим: лет пять сплошных барабанов и одна тарелка с дыркой.

После толчка в спину вмешался Казаков, заявивший о пагубной страсти «звёзды» к курению. Барабанщик заверил таможню, что без сигареты не проживёт и четверти часа, а в качестве доказательства закурил сразу три. Подполковник Казаков забрал у курильщика весь блок и пообещал пограничникам лично следить за здоровьем музыканта. Потом спасённый «трубадур магистралей» закрылся в купе с Казаковым для инструктажа о порядке пересечения границы личным составом.

С симпатичной певичкой поп-группы всё оказалось намного проще: она унизила финского классика, поместив его портретом в полость, куда имели доступ только музыканты ансамбля и законный супруг. Подполковник доложил зелёным фуражкам о произведённом им личном досмотре певуньи и гарантировал отсутствие запрещённых вложений. И надо сказать, после пограничного перехода замзав повторил процедуру не один раз.

На танцполе в Котке Боб зажёг холодных финнов ударной англоязычной программой и свежайшими хитами, которые до Суоми ещё не доехали. Нет смысла повторять, что в присутствии Предгорисполкома Таллина на дискотеке звучали песни протеста хлопкоробов Флориды в исполнении «Kool & the Gang», «Earth, Wind & Fire» и «KC & the Sunshine Band».

Финские диско тётки приняли ди джея за англичанина, но их быстро остудили привозные таллинские жёны строителей из Котка, выросшие в клубе у Боба.

На обратном пути имело место повторное ЧП: делегация попала на ту же смену в таможне. Служивые сразу заметили подмену «Юности» и «Тоники» на ямахообразных. Но вопрос решительно закрыл мэр Таллина, тоже получивший доступ к сокровенным глубинам певицы. Градоначальник заверил таможню, что все концерты ансамбли играли на представленной аппаратуре, чему он свидетель.

По правде говоря, на тех макетах органов и гитар без начинки могли сыграть только герои фильма «Весёлые ребята».

Вмешался тов. Казаков и отвёл начальника поста в сторонку. Полковник под большим секретом рассказал, как поражённые необыкновенным звучанием органа «Юность», финны просто вырвали инструмент из рук эстонцев. А взамен всучили обшарпанную «Ямаху D-7» с шестью генераторами и картриджем памяти. Прибывший на место комсорг Романов уверенно подтвердил сказанное и на пару с Рокки исполнил, а капелла «Крутой поворот».

Певица, молча подпевала: её спасли новейшие прокладки «Always», куда она сложила сдачу.

В соседнем купе расположился ударник, который виртуозно поддержал блеяние ритмом на коробках новой установки «Tama». На перроне тотчас заплакали дети.

Полковник прервал концерт, заверив таможню в неотвратимости интернационального долга перед братским финским народом: – В 44-м чухонские кукушки чуть не угрохали моего батю в шхерах. Всё не собраться вернуть должок.

Сегодня Романову даже не пришлось уговаривать эстонских музыкантов выступить в таком концерте с кумирами детства.

Своё участие в таллинском рок-фестивале подтвердили и ведущие группы Союза, согласившись сбацать в компании с «Deep Purple» за деревянные.

Вскоре внук получил приглашение на закрытое совещание по проекту с участием Казакова, Николаева, Романова и представителя графа Раскатова, которым оказался таинственный бизнесмен из Швеции.

К началу обсуждения подоспел и финансовый директор фестиваля Женя Громов. Только после вступительного слова ди джея Шерман понял, как в очередной раз использовали американцев:

– Дорогие други, наша основная задача отмывать и легализовывать «металлургические» доллары, а под грохот «тяжёлого металла» делать это вдвойне приятно. Миллионы «зелёных» от продажи кобальта и титана граф использует для оплаты рокерам, а мы снимем кассу с билетов. Стоимость дневного абонемента при текущем курсе рубля составит 3 доллара! Это не убьёт советского человека и приятно удивит иностранцев. При всесоюзной рекламе по ЦТ мы осилим 100 тысяч зрителей в день. Кроме того, предлагаю в заключительные дни выставить убойные составы исполнителей и поднять цены на билет.

Романов достал сигару и предложил коллегам:

– Настоящая «Коиба», а продаётся в гастрономе всего за 50 копеек. Напоминаю, что при благоприятном исходе за десять дней нам светит заработать 3 миллиона долларс. Кто мог подумать такое три года назад!

Его прервал финансовый директор Громов:

– Будет много буржуинов: шведов, финнов и датчан, поэтому предлагаю утвердить стоимость билетов в валюте. Разрешение на валютные операции у нас имеется. При оплате на месте абонемент должен стоить 5 долларов или 20 финских марок. Тогда иностранцы смогут рассчитаться одной купюрой и билетёрам не понадобиться сдача. За хорошие откаты продадим кооператорам сотню торговых точек. Добро и разрешение на торговлю от горисполкома получено. Здесь мы получим полмиллиона дополнительно.

Николаев неожиданно заговорил языком цифр:

– Не мешает наладить торговлю кассетами и CD прямо на фестивале. Я просчитал расходную часть бюджета фестиваля: 2 миллиона «зелёных» или 70 тонн кобальта. Пожалуй, соглашусь с цифрами Боба: мы заработаем примерно 3 «лимона» чистыми. Расходы на политическое и административное сопровождение минимальны. Но пока не будем распространяться, что фестиваль станет ежегодным.

Казаков перешёл к художественной части:

– А как там Ковердейл? Голос не подведёт?

Романов засветился, включив оперативную память:

– Отлично! Уже закончил курс лечения. Вспомни, как его достали из третьей лиги в 73-м. – Он тяжело вздохнул:

– Эх, было время! Тем летом певец болтался по Англии со своей новой группой и работал продавцом в бутике, а через полгода взлетел на вершину хард рока. Гловер и Гиллан окончательно порвали с «Purple», а Ритчи задумался над сольной карьерой. Новички Хьюз и Ковердейл жёстко зажгли на «Burn» и «Stormbringer», но это был уже не тот «Deep Purple».

Докладчик улыбнулся: – Гиллан после ухода писал сольники и занимался торговлей мотоциклами. Икона хард-н-хэви закачалась, когда ушёл Ритчи. На диске «Come Taste the Band» место гитариста занял Томми Болин. Кстати, вскоре после ухода из ансамбля он скончался от передоза. Великая история великой группы, которая ещё не закончена.

Николаев уже кроил программу:

– Выгонят из конторы, пойду в музыкальные продюсеры. Жаль Ритчи разругался с Гилланом. Говорят, в турне они живут в разных отелях. Это надо учесть ещё до того, как придёт райдер группы. Не забыть бы пригласить наш «Вибратор». После Олимпиады они нам очень помогли.

Шерман извлёк из памяти отдельные мизансцены олимпийских утренников канадской группы в Таллине. Советские чекисты тогда ещё раз показали свой патриотизм и беззаветность в защите интересов Родины. А успешные операции КГБ «Племянник» и «Отчим» сорвали планы британской разведки, которая лишилась своих матёрых агентов в Прибалтике.

Объективно оценив ситуацию, руководство Шермана объявило охоту на крота, и Николаев вывел парочку из-под удара. Группу западных журналистов задержали в Таллине в первый день Олимпиады, обнаружив в багажнике «Волги» тюки антисоветских листовок и брошюр. Пассажиров в полном составе выслали из СССР в 24 часа. Лору и Майкла, как случайных попутчиков проштрафившихся шведов, покарали за компанию, что не исключало их возвращение в Союз.

Пройдя рутинное чистилище в знакомой разведшколе, канадцы воротились в Эстонию осенью по старой легенде. На этот раз дуэт прибыл в Таллин с конкретным заданием форсировать беспорядки и национальные столкновения, недосказанные во время олимпийской регаты. Запалом волнений должен был стать концерт панк-группы «Вибратор» на стадионе «Динамо», запланированный в перерыве футбольного матча команд радио и телевидения.

Николаев и командование руками «Молодой гвардии» наносили последний удар по старцам в ЦК и Горкоме. Сразу после первого тайма, где победила ведомая Бобом команда радио, «Вибраторы» зажгли трибуны стадиона анархией махрового плюрализма.

Во время исполнения основного хита про «мудреца звёздной башни» столичные панки развернули плакаты «Даёшь Генсекса!» и «Верните взад колбасу»! Приглашённый на мероприятие, председатель Гостелерадио приказал прекратить дурацкую песню. Но концерт продолжила панкующая молодёжь по сценарию «белогвардейцев» из учебника американских спецслужб.

Практикующие анархисты числом в 10 тысяч быстро подавили силы правопорядка, включая милицейские «луноходы», и вырвались на простор городских проспектов. Молодёжь, наплевав на занятия, три недели развлекалась по программе «Долой учебники, даёшь панк!», закончив программу фестиваля парадом дискотек. Кому-то в ЦК пришло в голову успокоить бунтарей музыкой и колбасой, хотя для этого требовалось только прочитать их лозунги и вспомнить распад Римской империи.

С тех давних времён девиз патрициев «Хлеба и зрелищ» веками объединял всех несогласных.

Под рокот дискотек столицу завалили колбасой и сосисками, а в буйные районы завезли и тушёнку. Слухи об эстонском изобилии немедленно разнеслись по бескрайним просторам Псковской и Новгородской областей, достигнув Валдайской возвышенности. Поезда из Таллина превратились в сосисочно-колбасные экспрессы, но мощности столичного мясокомбината хватило только на месяц осады.

Волна жёстких оргвыводов едва не смыла самого ди джея, как главного организатора околофутбольного побоища. Но монолитный триумвират комитетов Николаев-Абрамова-Казаков, где последний неожиданно представлял Гостелерадио, разогнал тучи над головой диск-жокея. Боба спрятали в клинике с хитрой болезнью, длинное название которой зачитывали только по бумажке: «гиппопотомомонстросесексвипедалиофобия». Тяжелобольной по секрету сообщил, что недуг не что иное, как навязчивая боязнь длинных слов.

Ровно через месяц лишился своего кабинета и «Волги» председатель Гостелерадио, объявленный Москвой главным зачинщиком волнений. Первопричину национальных волнений: расширение школьной программы по русскому языку, в белокаменной не педалировали. Надо сказать, в Кремле панк-рок не любили издревле, но в 80-м за это ещё не сажали.

Комиссия ЦК из Москвы изучила истоки конфликта на месте, наказав министра мясомолочной промышленности, которому не удалось стереть из народной памяти колбасу и сосиски. Поскольку ревизоры не обнаружили плодов его деятельности, поступило предложение упразднить и само министерство. Деревообрабатывающий министр пострадал за нестандартную прочность парковых скамеек, которые выдерживали удары о головы милиционеров.

Самые кардинальные перемены постигли штаб округа, горком и Минкульт, за что Романов был бесконечно благодарен митингующим и Матигуловне.

Шерман тоже не мог забыть ту осень после Олимпиады. Тогда в его жизни появилась Кристина, художница «Вибратора» и дизайнер всех плакатов протестующих.

Внук издалека заметил девушку с родинкой в толпе демонстрантов, где она несла макет колбасы на шесте. Восточная красавица напомнила Шерману его несостоявшуюся любовь из Южного Бруклина, которая случилась в шестом классе.

Разведчик окунулся в эти глаза напротив, и вселенная померкла, оставив на галактическом небосводе только облачко дыма. А поймав заинтересованный взгляд красавицы, Шерман и сам затерялся на траверзе Млечного пути. Вопреки инструкциям, бурный роман проходил на глазах всего трудового коллектива, при поддержке Леночки и Наташи.

Майклу даже пришлось устранить соперника, с которым он два месяца делил Кристину. Им оказался фальшивомонетчик Репин, тайно переправленный Шерманом в Швецию. После волнений художницу задержали вместе с сотней зачинщиков беспорядков и предъявили обвинения по статье УК за антисоветскую пропаганду и агитацию. А по совокупности с изготовлением материалов, изъятых при задержании, Кристине полагалась пятилетка особого режима.

По просьбе Майкла Николаев пошёл на должностное преступление и объявил художницу внештатным сотрудником с особыми полномочиями. А потом полковник лично освобождал Кристи в кабинете председателя КГБ, упирая на интересное положение «радистки Кэт». Генерал всё понял: на то он и чекист. Поэтому и дал молодым ровно два месяца для реализации проекта «наследник».

Внук уложился в срок, целыми неделями не вылезая из постели. При редких встречах Романов и Казаков живо интересовались ходом работ, предлагая свою помощь.

По ходу совещания Шерман вспомнил о Кристине, подумывая использовать её художественный дар при оформлении сцены фестиваля. Он почти не принимал участия в обсуждении, но узнал много интересного. Как оказалось, Боб и Громов проявили себя настоящими «акулами» шоу-бизнеса, заставив графа Раскатова в сердцах вспомнить одесский «Привоз». Боб даже вывел сложную формулу зависимости цены на кобальт и позиции исполнителя в «Топ 30». При рассчёте алгоритма он задействовал ряды Фурье.

Гонорары групп измерялись в тоннах металла, которые шли по 25000$ за единицу. Авторам синглов или альбомов первой десятки хит парада предлагалось утроить гонорар, а остальные получали по утверждённым расценкам. По этому поводу граф даже вспомнил советскую терминологию, назвав жокея «нормировщиком и начётчиком», но потом принял предложение.

Боб держал партнёров в постоянном напряжении и под занавес огорчил внука неожиданным демаршем:

– Хочу напомнить шведским товарищам про партию «левых» долларов «впаренных» нам за металл. Сумму штрафа мы уже обговорили ранее, но предупреждаю о недопустимости подобных инцидентов при расчетах с музыкантами. Мне кажется, я знаком с автором клише.

В наступившей тишине Шерман услышал, как растут волосы на затылке. А швед церемонно извинялся, крестясь на красный угол, где в строгой рамке ускорялся Горбачёв. Быстро придя в себя, он перевёл обмен упрёками в практическую плоскость.

Шведский логистик изъяснялся на советском русском языке и, судя по выговору, провёл детство и юность в Закарпатье:

– Граф предлагает обеспечить концерты звуком и светом в оплату за право снимать и транслировать первый советский Вудсток. Наша фирма поставит все сцены и конструкции совершенно бесплатно.

Романов покачал головой:

– Здесь цифры не пляшут. Аренда концертной аппаратуры против трансляции с видеозаписью – несопоставимы по цене. Но если мне позволять отобрать кое-что из концертной техники для новой дискотеки, я готов думать в этом направлении.