Текст книги "Стамбул. Сказка о трех городах"

Реконструкция Милия, возведенного Септимием Севером в Византии. Отсюда отмерялись все расстояния в Римской империи

Со временем Милий станет для всех своего рода «нулевым километром» цивилизации: точкой, с которой начинается пространственное восприятие неварварского мира. От Милия отмеряют расстояния, и он обозначает тот миг, когда Византий действительно стал топографическим и культурным ориентиром как для Востока, так и для Запада.

Позднее император Север покорил Месопотамию и усовершенствовал свой родной город Лептис-Магна, расположенный в современной Ливии: он перестроил форум и порт (откуда в Рим и Византий возили львов, истязая их потом в Колизее и амфитеатрах). Септимий намеревался доказать миру, что ось власти сместилась, и это североафриканское поселение всегда годилось для могущественного императора. Среди археологических находок, обнаруженных в здешних песках, – уникальные комплекты мозаики Римской эпохи. На них воины травят животных, а выбившийся из сил гладиатор навалился на своего противника.

Если попытаться оживить в воображении, каким был Византий во II в., то сохранившиеся развалины Лептиса весьма в этом пригодятся. Когда в 2011 г. в Ливии начались волнения, полковник Каддафи превратил развалины дворца Севера в арсенал, разместив среди этих древних камней танки и боевую технику. Лептис – олицетворение насыщенной древней истории этих мест, где огромную роль играли выдающиеся личности. В жизнеописании Севера и в факте установки в Византие Милия начинает проглядывать геополитический организм, чье сердце, опять же, бьется на Востоке{130}130
  А умер Север, что характерно, там, где начинается история Константинополя – в Йорке.


[Закрыть].

В 212 г. сын Севера, Каракалла, установил для всех свободных жителей Римской империи гражданские права – более 30 миллионов мужчин и женщин от Сирии до Сканторпа[7]7
  Сканторп – городок в Англии, бывший до середины XIX в. маленькой деревенькой (прим. ред.).


[Закрыть], в том числе и жители Византия, отныне верили в то, что они – участники римского проекта. Однако реформы Каракаллы пришлись на трудные времена. Всего через два поколения, в 257 г., на Византий напали готы, направлявшиеся к Черному морю. Их натиск отразили благодаря недавно возведенным Севером стенам, однако им удалось подобраться угрожающе близко и занять Халкидон. Готское войско горело желанием захватить город. Через десять лет они вернулись и оставили свои попытки лишь после того, как правящий тогда император, Клавдий II (ныне торжественно носящий имя им же повергнутых, Клавдий Готский) унес 50 000 жизней варваров.

Город хранит память (а возможно, городскую легенду) о том, что на его территории и сегодня есть настойчивое напоминание о победе Клавдия – Готская колонна. Эта уникальная древнеримская реликвия стоит без призора в парке Гюльхане, в конце пропыленной тропинки, там, где некогда располагался городской зоопарк, в двух шагах от того места, где в эпоху Античности давали грандиозные зрелища со зверями{131}131
  Один из крупнейших в мире зверинцев держал Юстиниан I. В 1453 г. этот зверинец еще существовал и перешел во владение Османской империи – его разместили с западной стороны южной части комплекса дворца Топкапы. Сейчас зоопарка там уже нет, но в семи минутах ходьбы от дворца Топкапы есть аквариум.


[Закрыть]. Ее до сих пор можно увидеть с тыловой части дворца Топкапы. Эта колонна высотой 18,5 метра (раньше, по свидетельству Никифора Григора, на ней высилась статуя легендарного основателя города, Византа) представляет собой заявление всему миру: «римские» города вроде Византия не будут предметом набегов варваров!

На самом деле колонна воздвигнута на месте более древнего святилища, которое, по словам местного географа Дионисия Византийского, посвящалось Афине Экбасиос, то есть Афине, способствовавшей благополучной высадке на берег{132}132
  Рассел (2016), с. 42.


[Закрыть]. Это – лишь одно из множества расположенных в самом Византие и по берегам Босфора святилищ и географических названий, напоминающих о первых – как реальных, так и вымышленных – путешествиях отважных греков. Готская колонна – почти наверняка именно «то самое место», где греки железного века открыли свою первую лавочку в городе, который позднее назовут Византием. В наши дни большинство туристов проходят мимо, отдавая предпочтение прелестям стоящего позади дворца Топкапы. Да и красный «Фиат» (производства турецкой компании Tofaş), много лет припаркованный у подножия, едва ли добавил колонне притягательности.

Тем временем к юго-востоку от Византия со своего трона в Пальмире, оазисе на дорогах Шелкового пути, римским властителям задавала жару царица Зенобия. К 271 г. Зенобия господствовала на большей части ранее находившегося под властью Рима Востока – за исключением Анатолии. Зимой 271/2 г. римский император Аврелиан собрал свои войска в Византие и попытался отвоевать земли империи.

Римляне прекрасно знали, что следует опасаться огневой мощи Сирии. В 260 г. персы захватили императора Валериана, вынудили его склониться перед ними, а персидский правитель использовал его в качестве подставки для ног. После этого императора «освежевали» и сделали чучело в назидание будущим римским послам: «с него содрали кожу и извлеченными внутренностями окрасили (ее) в красный цвет. Затем ее выставили в храме варварских богов в память о славнейшем триумфе и всегда демонстрировали нашим послам»{133}133
  Лактанций, «О смертях преследователей», перевод на английский Крида (1984), II. Перевод на русский В. М. Тюленева (прим. пер.).


[Закрыть].

Зенобия, нисколько не утратив уверенности в себе, решила, как настоящая римская императрица, запечатлеть себя на монетах, которые чеканили на ее монетных дворах в Антиохии. Ее изображали как полновластную императрицу Септимию Зенобию Августу с соответствующей прической. Отплыв из Византия в Малую Азию (предположительно, в апреле 272 г.), Аврелиан одержал победу над этой строптивой царицей, которую тут же по Эгнатиевой дороге отволокли в Рим. Античные источники противоречат друг другу: в одних говорится, что Зенобию настолько раздосадовало ее поражение, что она умерла, не успев покинуть Азию, и что через пролив доставили лишь ее тело, другие же утверждают, что ее пленницей с позором привезли в Византий по Эгнатиевой дороге{134}134
  «Античные авторы сообщают противоречивые сведения. Зосима утверждает, что она умерла по пути в Рим, еще до того, как колонна пленников успела пересечь пролив и добраться до Византия». Саузерн (2008), с. 156.


[Закрыть].

Пальмиру, которая даже тогда считалась чересчур прекрасной (сейчас данные археоботанических исследований подтвердили, что в этом городе посреди пустыни произрастало 220 разных видов растений), не стали предавать мечу и огню. Город Зенобии просуществовал до тех пор, пока его почти полностью не разрушили солдаты Исламского государства[8]8
  Деятельность организации запрещена на территории РФ (прим. ред.).


[Закрыть] в год завершения этой книги.

Готы и самозваные государи, окружавшие Византий, вроде бы до поры до времени были повержены, однако со всех сторон явно назревали проблемы. Если Рим хотел господствовать над жителями всего Среднего Востока, ему нужно было найти опору на востоке. Чтобы распространить свое могущество дальше, Рим в 293 г. установил тетрархию, или четверовластие. Отныне в Никомедии правил Диоклетиан, а в Милане – Максимиан. Они были старшими императорами, августами. В Сирмие (ныне Сремска-Митровица), по утверждению одного из историков, Аммиана Марцеллина, «преславной матери городов», правил Галерий, а в Трире – Констанций Хлор. Они были младшими императорами, цезарями, и несли ответственность за Галлию, Британию и Рейн.

Суть в том, что, несмотря на укрепление Римской империи за счет новых структур и уровней управления, культурная атмосфера, царившая вокруг тетрархии, окончательно переменилась. Через полтора столетия после того, как римский аппарат отстроил Эгнатиеву дорогу, в 700 милях к югу от Вифлеема родился мальчик, философские взгляды и жизненный пример которого определили судьбу этого тракта и города, куда он вел. Более того – судьбу всего мира. В Древнем Риме соорудили транспортную сеть, которая должна была облегчить военный контроль, однако эти дороги стали средством, благодаря которому люди общались и обменивались новыми взглядами на то, что такое быть человеком.

Объективные свидетельства, которые мы получаем из-под земли, наводят на мысль о том, что нашим стремлением строить дороги, поселения и создавать структуры движет, главным образом, торговля или чистое честолюбие. Однако все чаще и историки, и нейроученые приходят к убеждению, что созидать инфраструктурные сети нас побуждает насущная необходимость обмениваться идеями. А теперь через Геллеспонт, Босфор и Средиземное море, по Эгнатиевой дороге понеслась одна из величайших идей всех времен, идея, которая станет самой авторитетной религией в мире и определит будущее, облик и назначение Византия и всей христианской цивилизации – идея о том, что человек властен над самой смертью.

Глава 8. Враг внутри
^{41–311 гг. н. э.}

Плиний императору Траяну:

Я счел необходимым под пыткой допросить двух рабынь, называвшихся служительницами, что здесь было правдой, и не обнаружил ничего, кроме безмерного уродливого суеверия. Поэтому, отложив расследование, я прибегаю к твоему совету. Дело, по-моему, заслуживает обсуждения, особенно вследствие находящихся в опасности множества людей всякого возраста, всякого звания и обоих полов, которых зовут и будут звать на гибель. Зараза этого суеверия прошла не только по городам, но и по деревням и поместьям, но, кажется, ее можно остановить и помочь делу. Достоверно установлено, что храмы, почти покинутые, опять начали посещать; обычные службы, давно прекращенные, восстановлены, и всюду продается мясо жертвенных животных, на которое до сих пор едва-едва находился покупатель. Из этого легко заключить, какую толпу людей можно исправить, если позволить им раскаяться.

Плиний из Вифинии, о христианах{135}135
  «Письма Плиния Младшего», 96 и 97, перевод на английский под редакцией Дэвиса (1913), 298–300. Перевод на русский В. С. Соколова (прим. пер.).


[Закрыть]

На полпути из Рима в Византий по Эгнатиевой дороге, в Филиппах, в ледяной воде священной реки Ангитис под дрожащими на ветру тополями крестят горстку сербских девчонок, и тут же, в соседней церквушке совершают обряд крещения родившихся в этом греческом городе близнецов. Эти благочестивые семьи присоединились ко многим тысячам тех, кто каждый год приезжает в этот отдаленный край на севере Греции потому, что где-то в 50 г., как говорится в Новом Завете, именно жители Филипп стали первыми, кто обратился в христианство.

Отправившись по Эгнатиевой дороге – она до сих пор заметна и ведет через этот заброшенный македонско-римский город мимо красивейшего форума, – апостол Павел выбрал именно этот путь, чтобы разнести весть о новом учении – учении Христа. Явившись в этот город (если верить апостолу Луке в «Деяниях апостолов»){136}136
  Деяния святых апостолов, 16:11–15.


[Закрыть], путешественник в спешке натолкнулся на группу женщин, среди которых была некая предпринимательница, Лидия из Фиатир. Лидия, по-видимому, была одной из множества торговцев в этом городе, «первом в этой части Македонии». Лидия изображается женщиной богобоязненной, а значит, она не иудейка, хоть относится к иудаизму благожелательно.

Есть вероятность, что Лидия – вымысел святого Луки. А вот город Фиатиры действительно располагался неподалеку от Византия и был известен как центр изготовления пурпурного красителя. Торговцы пользовались Эгнатиевой дорогой в поисках новых покупателей и для контроля за передвижением товара. Женщины в те времена часто занимались торговлей тканями. Так что, вымышленный он или нет, рассказ о Лидии звучит правдоподобно.

В этом-то оживленном местечке – отсюда открывался вид на поля сражений, где Октавиан с Антонием одолели убийц Цезаря, Брута с Кассием (в наши дни напоминанием о переходе от республики к империи служит лишь заброшенная, обрушившаяся триумфальная арка, некогда возведенная над Эгнатиевой дорогой), – Лидия слушала о том, что Павел рассказывал о социальной справедливости, о свободе от греха и обещаниях вечной жизни. И она тут же приняла христианство вместе со всеми «домашними ее».

С тех самых пор место крещения Лидии стало традиционным местом паломничества. А слова, которые, как говорится в Новом Завете, произнес здесь Павел, известны на всем земном шаре: «Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой». Дорога на Стамбул – позабытый стержень, повлиявший на внутреннюю жизнь миллионов{137}137
  Еще несколько столетий Эгнатиева дорога будет служить прочной остью, вдоль которой возводилось множество первых храмов и монастырей. Некоторые только сейчас обнаруживаются под землей – их в десятки раз больше, чем считалось ранее.


[Закрыть].

Считается, что апостол Андрей – довольно расплывчатый персонаж, который фигурирует в Новом Завете и как старший брат апостола Петра, рыбак, и как ученик Иоанна Крестителя – после того, как его научили быть «ловцом человеков», в 38 г. н. э. основал в Византие епархию, которая впоследствии выросла до Константинопольского патриархата. Однако нужно признаться, исторические ростки христианства в Византие были гораздо более робкими и разрозненными.

Самые первые христиане в Стамбуле встречались дома, а отличительной особенностью раннего христианства стали домашние церкви, которыми чаще всего заправляли женщины. Собирались небольшими группами, потихоньку. Когда в конце I в. н. э. начали писать Евангелия, один-другой из уважаемых членов группы зачитывали их вслух – ведь большинство христиан не умели ни читать, ни писать. Недаром самые первые христианские тексты были похожи на сказания. По окончании собрания, бывало, все вместе садились за благодарственную трапезу, а потом участники тайком расходились.

Расположение такого торгового города, как Византий, где ни за что нельзя было отступать от неписаного правила xenia, т. е. гостеприимности, весьма способствовало тому, что здесь обменивались идеями и поддерживали чужеземные учения. Гордый христианский образ города – образ, подтолкнувший установление нового мирового порядка, – начал только-только, потихоньку складываться в Византие в I–II вв. н. э. и благоухал не ладаном или священным вином, а – свежевыпеченным хлебом и оливковым маслом для заправки ламп, отзывался хныканьем потревоженных во сне малышей, лаем вьющихся у кухонных дверей собак и бормотанием греческих рабов, обучавших азбуке маленьких счастливчиков. И при этом в скальных святилищах поклонялись Кибеле, у городских стен – Гекате, а в портах славили Диониса.

К III в. н. э. в этой мозаике верований, составлявших Римскую империю, христианство пока что было лишь одной из множества сект, борющихся за свое место под солнцем – это явственно следует из короткого, четко сформулированного письма, отправленного императору Марку Аврелию. Это письмо, сочиненное в 176 г. христианином по имени Афинагор, с просьбой о том, чтобы римляне прекратили преследовать христиан, подкреплялось составленным автором списком эксцентричных верований, существовавших на территории империи. Наряду с перечислением ряда мелких сект, вроде поклонения Елене Адрастее (Елене Неотвратимой, или Разрушительнице) в Трое, этот христианин излагает суть дела: мы не доставляем почти никаких проблем, пишет он, подразумевая, что христиане вовсе не собираются утверждать мировую религию или что-то в этом роде{138}138
  Афинагор, «Прошение о христианах», Legatio and De Resurrectione, перевод на английский Шодель (1972).


[Закрыть].

Однако по мере того, как число христиан в таких городах, как Византий, росло, перед римлянами неизбежно вставал вопрос: насколько им проявлять плюрализм в этом мире множества верований и богов?

Эту проблему живо иллюстрирует мозаика, которая относится примерно к 300 г. н. э., – ее нашли в 1996 г. по чистой случайности, во время расширения шоссе, всего в четырнадцати километрах от Тель-Авива, у границы израильского аэропорта имени Бен-Гуриона, – и 13 лет после раскопок никому не показывали{139}139
  На этой мозаике одна-единственная уродливая, выдолбленная прореха – там, где в конце 1930-х гг. необдуманно вывели трубу современной водопроводной системы, – в остальном она почти идеально сохранилась.


[Закрыть]. Эту мозаику длиной почти 17 метров и шириной более 9 метров, грандиозный и любопытный образец мозаичного искусства Римской эпохи. Артефакт 18 столетий скрывался всего под полутораметровым слоем грунта в городе Лод (Лидда в Античности), также знаменитом торговлей пурпурным красителем (упомянутая апостолом Павлом Лидия наверняка знала это место){140}140
  Город Лидда, заново отстроенный Адрианом, стал важнейшим центром производства багряницы – пурпурный цвет был отличительным признаком императоров и царей, и этим красителем торговали на всем протяжении Эгнатиевой дороги. Один из римских сочинителей назвал его «цветом запекшейся крови».


[Закрыть]. Профессионалы его скрупулезно отреставрировали. Умелые руки античных мастеров из десятков тысяч цветных каменных кубиков словно оживили морских чудовищ, выпрыгивающих из воды рыб (леща, барабульку и золотистого окуня), а также диких животных с трех континентов (носорога, жирафа, слона и дельфинов). Мастера, почти наверняка самолично прибывшие выполнять работы, сами того не подозревая, оставили на мозаике собственное клеймо. Под мозаичным полотном возле намеченных эскизов один из ремесленников, обутый в характерные римские сандалии, оставил четкий след. Также по тонким контурам прошлась собака, а может, кошка, оставив за собой цепочку отпечатков лап.

Однако там, где, на первый взгляд, взору представлена космотеистическая пасторальная картина – сплошь скачущие барашки и прелестные кролики, – на самом деле заложен более мрачный смысл. Лишь при повторном рассмотрении становится заметно кровопролитие. Изображенная на мозаике идиллия изобилует кровавыми сценами: олень с обезумевшим взглядом силится вырваться из пасти львицы, от страха мычит бык, а за ним, роняя слюну, мчится тигр, леопард вгрызается в плоть газели, охотничий пес залег, подкарауливая жирного кролика. Кровь на мозаике передана в совершенстве: она сочится, собираясь в лужицы на земле.

Так кто же заказал и оплатил такую наводящую ужас картину? Что ж, все эти экзотические животные (и торговое судно) наводят на мысль, что, вполне возможно, заказчиком мозаики был один из устроителей увеселений, человек, вероятно, скопивший свое состояние, услаждая ненасытную страсть поздних римлян к кровавым расправам и устраивая гладиаторские бои в городах, подобных Византию. Судя по найденным на ипподроме костям, в Византий действительно привозили тигров, антилоп и носорогов именно с этой целью.

В III–IV вв. н. э. – как раз когда была выложена наша мозаика – Лидда участвовала в борьбе за светскую и духовную власть. В этом регионе уже давно жили язычники, греки, римляне и иудеи, а вот теперь здесь появились представители зарождающегося христианства{141}141
  Судя по художественным изображениям, в то время иудеи и христиане, похоже, активно обменивались мнениями. Например, на выполненных где-то в 244 г. н. э. мозаиках из Дура-Европос в Восточной Сирии изображены две ветви одной семьи, которые демонстрируют взаимопонимание, одновременно разделяя сферы влияния – указывая, кто вправе высказываться и по каким вопросам.


[Закрыть].

Мозаика, найденная в Лоде, встретила эпоху преследования христиан. По преданию, еще один почитаемый в Византие святой, Мокий, был обезглавлен в этом городе после того, как львы, к которым его бросили, отказались пожрать мученика. По приблизительным подсчетам, за несколько лет по велению императоров расправа постигла не менее 20 000 христиан – как мужчин, так и женщин. На Востоке число смертей было особенно высоко. Христианство – радикальное и, несомненно, популярное движение – процветало, но затем его вытеснили в окрестности прибрежного места его зарождения на Среднем Востоке{142}142
  Как только в 244 г. н. э. к власти пришел Ардашир I, Сасаниды начали продвигать в Персии зороастризм в ущерб христианству. Немалое число иудеев в Грузии приняли это вероисповедание. Мгалоблишвили и Гагошидзе (1998), с. 38–48. Стерк (2000), с. 1–39.


[Закрыть]. Власть предержащие были напуганы идейным посылом христианства, который предполагал воздержание, вечную жизнь и социальную справедливость.

А то, что выбор этого торговца из Лидды пал именно на такой вариант внутреннего убранства, пожалуй, отражает жестокость эпохи{143}143
  У Лидды (или Лода, если называть этот город по его первоначальному, библейскому имени) непростая история. В 43 г. н. э. все население города продали в рабство (за то, что они не могли оплатить свои долги). Во время Иудейской войны 66 г. н. э. римляне полностью разрушили город. В результате восстания евреев возникла еврейская диаспора, благодаря чему христиане смогли укрепить свои позиции, а новые иудейско-христианские вопросы и представления об образе жизни облетели весь римский мир. Как ни странно, отсюда-то и пошло представление о Византии как центре веры, привлекательном не только с географической, но и с духовной точки зрения.


[Закрыть]. Дом законсервировали, ценности и предметы домашнего обихода забрали все до единого. Хозяин дома явно бежал от чего-то – от чего, нам пока неизвестно. Зато доподлинно известно, что от Балкан до Баку и христиане, и иудеи подвергались гонениям – и те, кто жил в Византие, не были исключением{144}144
  Есть микроскопические шансы, что в Лидде свою мученическую смерть встретил Георгий Победоносец – как раз тогда, когда в доме богача гордо демонстрировали новое приобретение, мозаику. Согласно популярным источникам, Георгий Победоносец родился в Лоде, или же у его матери имелся здесь дом. В других источниках утверждается, что именно в этом городе святой принял мученическую смерть за свою веру, а затем был похоронен. Третьи говорят, что сюда из Каппадокии в качестве реликвии перенесли его кости. Известно, что Георгий Победоносец, состоявший на службе римского императора Диоклетиана, не смог отречься от своей веры и подвергся пыткам, после которых ему отрубили голову (битва с небезызвестным змием – на самом деле морским чудовищем вроде того, что изображен на мозаике из Лода – гораздо более поздняя приписка). Начиная с V в. н. э. храм в Лидде стал привлекать паломников со всего мира. Правители Византия переименовали город в Георгиополь.


[Закрыть].

Глава 9. Гонения
^{240–304 гг. н. э.}

Между тем дикие звери, собаки и хищные птицы растаскивали человеческие члены туда и сюда, – и все окрестности города усеяны были внутренностями и костями людей; так что и тем, которые прежде ненавидели нас, ничто и никогда не казалось до такой степени жестоким и ужасным. Теперь все не столько оплакивали участь тех, с которыми это случилось, сколько жаловались на оскорбление собственной своей и общей каждому природы.

Евсевий Кесарийский, «Книга о палестинских мучениках»{145}145
  Евсевий Памфил, «Книга о палестинских мучениках», 9.9–10, перевод на английский Шаффа и Уэйса (1955). На русском языке см.: Сочинения Евсевия Памфила, переведенные с греческого. Том 2, 1849 г., типография К. Фишера при СПб. Духовной Академии (прим. пер.).


[Закрыть]

Где-то в 273 г. н. э. некий Лукиллиан, которого православные поминают и по сей день как святого Лукиллиана, на закате жизни якобы принял христианство в городе Никомедия, где его били, заточили в тюрьму и истязали. Как утверждает автор жития, после этого его отволокли в Византий, где его, не отрекшегося от своей веры, распяли в центре города вместе с еще четверыми, которым отсекли головы. Деву, видевшую, какую страшную смерть они приняли, и позаботившуюся о казненных, также обезглавили.

Лукиллиан – реально существовавший или выдуманный – не был единственным.

В сентябре 303 г. на другом берегу Босфора, в Халкидоне, с женщиной, которая будет играть ключевую роль в становлении христианства в Византие, святой Евфимией, так жестоко расправились, что она якобы являлась людям по обе стороны от пролива. Ее смерть живо описал некий Астерий Амасийский, который, выйдя однажды прогуляться и проветриться, был поражен, увидав ряд крайне реалистичных картин, изображавших страшные муки Евфимии. Ей выдергивают зубы – «словно жемчуг», ее одинокое заточение в темнице, ее мучительная смерть в пламени печи (фрески, являвшие смерть Евфимии, обнаружили неподалеку от византийского ипподрома в 1939 г.; на краю парковки у здания суда до сих пор можно увидеть развалины церкви, чьи стены были украшены этими изображениями). Другие рассказывают, что по приказу Диоклетиана Евфимию истязали на колесе за отказ принести жертву богу Аресу, а затем ее насмерть растерзал медведь в византийском амфитеатре к удовольствию заплатившей за зрелище публики. В некоторых литературных источниках и на картинах изображено, как молодой женщине отрубают голову.

В Халкидоне в память о святой Евфимии построили церковь (где впоследствии, в 451 г., пройдет IV Вселенский собор). В VII в. возведенный в V в. дворец занимающего видное положение персидского евнуха, Антиоха, превратили в мартириум, т. е. храм в честь мученицы Евфимии. Нынешние жители города проходят мимо его развалин неподалеку от ипподрома, удостаивая руины лишь мимолетным взглядом. Чудотворные мощи Евфимии, из которых якобы время от времени сочится свежая кровь, хранятся в серебряной урне, они до сих пор стоят в церкви Святого Георгия греческого православного патриархата в стамбульском районе Фенер. Целых два тысячелетия эти мощи были культовой святыней города.

Гонения на христиан, жестокие, но нерегулярные во время правления Нерона – и гораздо менее продолжительные и систематические по сравнению с тем, в чем нас убеждают исторические источники, – были легализованы в 249–250 гг. императором Децием. Однако в 257–258 гг. император Валериан, а за ним и Диоклетиан с Галерием, возвели эти мероприятия на новый уровень. Малая Азия стала основным рассадником этой обретающей силу религиозной группы, потому-то здесь особенно остро ощущались эти хладнокровные воздействия.

Утверждают, что шанс принять меры по отношению к «праведным на земле» появился благодаря обращению к Дельфийскому оракулу. Изначально в пророчестве говорилось, что все должно случиться без кровопролития, но Максимин Даза (племянник Галерия) позаботился о том, чтобы христиан, которые больше не могли обратиться к закону и занимать официальные должности при императорском дворе или в гражданском обществе, сжигали, пытали, изгоняли и регулярно деморализовали. Представьте себе византийских христиан: их записывали на входе и выходе из ворот Северовых стен и из общественных терм, товары на рынке сбрызгивали кровью жертвенных животных, чтобы осквернить их и тем самым оскорбить чувства христиан. Тем, кто был готов преследовать христиан, предлагались налоговые послабления.

Диоклетиан и его соправители упрочили империю: Персию на некоторое время подавили, покорили Египет и Дунай, вернули Британию. А теперь Риму нужно было разобраться с этой нерешенной религиозной проблемой. Тетрархи сошлись во мнении о том, что стабильности можно добиться за счет pax deorum, заключения мира с богами, продолжая выполнять привычные ритуалы по-старому. И это – люди, облаченные в пурпур и золото, словно короли. Судя по обнаруженным в Албании жертвоприношениям, ясно, насколько в высшей степени многотрудной бывает повальная вера в одного-единственного истинного бога: «Владыкам нашим, Диоклетиану и Максимиану, непобедимым августам, богорожденным, творцам богов»{146}146
  Цитата приведена в книге Кемпбелла (2011), с. 203.


[Закрыть]. Христианство представляло угрозу. Возможно, отцы церкви чрезвычайно преувеличивали масштаб издевательств, но их было достаточно, чтобы в эпоху поздней Античности гонения на христиан стали устрашающим сюжетом городских преданий.

Но, тем не менее, несмотря на усилия тех, кто правил в Византие, Великое гонение на христиан не оправдало ожиданий. Постепенно христианство стало частью картины римского мира. В 303 г. из Никомедии поступил приказ уничтожить или передать официальным властям все храмы и священные книги христиан и запретить любые религиозные сборища{147}147
  Здесь приходится осмотрительно подходить к первоисточникам – на местах гонения нередко сворачивали, да и от региона к региону ситуация разнилась. См. работу Эверса (2010), глава 3 – в разных местах.


[Закрыть]. На местах многие предпочитали игнорировать этот приказ, но глухими ночами все же раздавались стуки в дверь, мужчины и женщины исчезали, а дома и места собраний поджигались. Берберский сочинитель Лактанций (он был христианином, а потому этот источник необъективен) описывает один такой случай: «…еще на рассвете… открыв двери… Началось разграбление, поднялись суета и смятение… И вот прибыли преторианцы [солдаты, служащие как телохранителями императора, так и своего рода тайной полицией]; построившись и наступая отовсюду с секирами и другим оружием, в течение нескольких часов они сровняли ту величественную святыню с землей»{148}148
  Лактанций, «О смертях преследователей», 12.2–5, перевод на английский Крида (1984). Перевод на русский В. М. Тюленева (прим. пер.).


[Закрыть].

В 303–304 гг. Диоклетиан, решив устрашить всех проявлением языческой мощи, потребовал, чтобы все жители Римской империи отправляли традиционные религиозные обряды, а он возьмет на прицел юридические права христиан. Жителей Византия, как и других римских городов в Европе, Азии и Африке, недвусмысленно предупредили: вы либо «с нами», либо «против нас»{149}149
  Считалось, что опустошающая эпидемия, по-видимому, оспы, ниспослана богами в наказание. А кто же расстроил жителей Олимпа? Ну, конечно же, эти миролюбивые, пугающие всех всеобщим равенством и отрекающиеся от богов христиане.


[Закрыть]. Больше всего высшие имперские круги беспокоила популярность, которую это новомодное вероисповедание приобрело в казармах. Римские солдаты – раствор, скрепляющий всю римскую мозаику. Однако все большее и большее их число обращалось в новую веру. Тех, кто каждый день лицом к лицу встречался со смертью, отчасти привлекала идея жизни после смерти{150}150
  В 305 г. начались жестокие гонения не только на христиан, но и на представителей «восточных религий», манихейства и иудаизма. В 306 г. на Эльвирском соборе принят указ, повелевавший священникам давать обет безбрачия. Также там постановили, что нежелательно ходить в гости к иудеям, а христианкам выходить замуж за иудеев, если те не принимают христианской веры. Однако, когда один из самых ярых гонителей, Галерий, в честь своей победы над Сасанидами заказал строительство грандиозной триумфальной арки в Фессалониках (она стоит до сих пор со дня торжественного открытия в 303 г.), он не мог знать, что сооружает памятник, знаменующий завершение эпохи язычества в Римской империи.


[Закрыть].

Христиан нужно было наказать в назидание другим{151}151
  Особо отмечают, что в Риме взбрыкнули, поскольку чувствовали шаткость своего положения. Из Рима направили налоговых инспекторов, которые должны были проследить, что договоренности в отношении импорта основных продуктов питания и предметов роскоши – от тмина до сандала – соблюдаются. См. работу Франкопана (2015), с. 23.


[Закрыть]. Говорят, во дворце Диоклетиана в Сплите – а это был, скорее, город в городе, – в его подвалах с бочарными сводами, повидали немало казней. Судя по изображениям, где шею христиан обвивают веревки с привязанным к ним огромным грузом, можно предположить, что пытки были связаны с водой. Ясно одно – из этой хоромины для отдохновения, сложенной из известняка и египетского гранита, занимающей девять акров земли и питаемой минеральными источниками, Диоклетиан лично отдавал приказы, обрекшие на смерть от 3000 до 3500 христиан{152}152
  Либешвец (1979), с. 251–252.


[Закрыть].

Один юноша лет тридцати, прошедший воспитание и обучение при дворе Диоклетиана, должно быть, воочию повидал немало подобных мучений. И однажды его поступки приведут к полной перекройке политического и религиозного расклада в Европе, Азии и Африке. Мировая история изменит свой ход – и все из-за стремления нового правителя Византия выжечь дотла всю второсортицу, захватить место под солнцем, проторить путь – неординарного воскресителя идеи, составляющей Рим. А самым преданным и вдохновляющим его товарищем в этих изменивших ход истории затеях станет город, который он впоследствии назовет Константинополем.