Текст книги "Забытый полигон"

Никита осветил труп убитого Сашей мохнатого человека. Мертвая бледность, шерстяной покров, корявые и тонкие конечности. Все это мало смахивало на человека. Если бы они просто так наткнулись на труп без предшествующих событий, то посчитали бы, что кто-то убил дикую обезьяну, неизвестно откуда взявшуюся в этих местах. А может действительно природа в очередной раз посмеялась, создав из обезьяны человека? Кто знает? Саша подобрал брошенный автомат, заменил пустой рожок на полный, перешагнул через мохнатый труп, и они с Николаем двинулись дальше. Туннель в этом месте врезался в скальную породу, петлял и разветвлялся. Пол представлял собой камни, большие и маленькие. Порой нога соскальзывала с большого валуна, и кто-нибудь из друзей больно ударялся. Часто камни под ногами проворачивались и если бы не высокие армейские ботинки, то наверняка было бы растяжение связок. Злость брала от того, как медленно они продвигались. Единственное успокаивало, что и похитители тоже не могли двигаться быстро. Наконец сделали привал, завалившись на острые камни. Саша лег, и луч фонарика скользнул по потолку. В глаза бросилась ровная поверхность, из которой торчала арматура.

– Посмотри Никита. – Никита тоже посветил на потолок. Стало светлее.

– Тью, тью, тью, – присвистнул Никита. При свете двух фонарей было явно видно, что потолок бетонный, армированный сеткой и, судя по толщине прутьев, толщина бетонной заливки была очень солидной. То там, то здесь из бетона торчали сгнившие доски. – Как думаешь что это такое?

– Может штольня какая?

– Может. Но тогда где-то здесь должен быть вход.

– Не обязательно. Он может быть выше или ниже, или не быть вообще.

– Может. Надо теперь повнимательнее смотреть. – Они двинулись дальше. Саша наносил на карту новый туннель, по которому они шли, и время от времени угольком метил стены, чтобы можно было вернуться. Бетонная ровная поверхность встретилась второй раз, только сбоку, потом третий. Никита споткнулся и чуть не наткнулся на арматуру, торчавшую под ногами. Бетонные сооружения, вдоль которых шли люди, продвигались на запад.

– Как ты думаешь, – запыхавшись на очередном привале, спросил Саша Никиту, – это одно сооружение или мы натыкаемся на разные строения?

– Не знаю, – так же запыхавшись, ответил Никита, – но что-то мне говорит, что мы не туда идем. Вряд ли эти уроды здесь шли.

– Да, я с тобой согласен. Вот я все прокручиваю в голове нашу с ними встречу и думаю. Почему второй, которого я подстрелил, не вперед побежал, а назад? Ведь логичнее было убегать в эту сторону, а он назад побежал и на вас напоролся.

– Я так не думал. Но теперь почти уверен, он в правый проход бежал. Тот, мимо которого мы прошли. Не мог он назад бежать, нечего там делать.

– Да, скорее всего, – согласился Саша. Потом стукнул себя по коленке. – Блин. Столько времени потратили и еще столько же назад.

Словно в подтверждении их слов туннель начал наполняться шорохами, затем подул ветерок, как раз оттуда, откуда они пришли. В пылу погони Саша с Никитой совершенно забыли об особенностях этого туннеля, и теперь холодок страха снова пробежал по спине.

– Черт. Твою мать, – громко выругался Саша в попытке перекричать свой страх, готовый вырваться наружу. – Это как-то связано с этими волосатиками.

Никита возражать не стал. То ли ему сказать было нечего, то ли боялся выдать свой страх.

Назад до места схватки друзья возвратились быстрее, хотя идти было не легче. Отдыхали только один раз.

Саша попытался посадить труп волосатого человека, но тот успел совсем окоченеть.

– Что ты делаешь? – Удивился Никита.

– Хочу нашим послание оставить. Ведь должны они когда-нибудь за нами пойти. – С нескрываемым раздражением ответил Саша.

– Да…, – задумчиво произнес Никита. – Уже должны были явиться.

– Вот, вот. Я хочу его посадить, чтоб мимо не прошли, а на него карту положить, которую составил. И еще я припишу, что мы в боковой туннель свернули, а то они по нашим следам попрутся не туда.

– Это мысль. Только ты зря стараешься. Окоченел он.

– Да я вижу.

– А знаешь что? Давай его не посадим, а поставим. Ноги камнями придавим, не упадет.

Так и сделали. Труп прислонили к стене, ноги закидали камнями. Он стоял в немой позе с ужасным застывшим звериным оскалом. Саша достал нож, разжал им челюсть странного человека, просунул лист бумаги между зубами и надавил снизу.

– Теперь точно заметят.

– Да, мимо не пройдут.

Друзья свернули в боковой туннель, в котором, по их мнению, могли скрыться похитители. Шум и ветер нарастал. Вдруг в свете фонарей мелькнули отблески света. Новая волна страха охватила и Сашу, и Никиту. Они не сговариваясь, остановились. Отблески медленно приближались, пока не окружили их и не заполнили все окружающее пространство вокруг. Ноги окутала холодная вода. Саша сглотнул слюну, которая заполнила весь рот, пока он в оцепенении рассматривал приближающиеся блики. Потом посветил на Никиту и сказал.

– Ну что, пошли?

Вид у Никиты был не очень смелым, но он твердым голосом ответил.

– Пошли.

Чем дальше они шли, тем глубже становилась вода. Сперва она дошла до шнурков, потом скрыла ботинки полностью. Ноги ломило от холода, судорогой сводило мышцы. Несколько раз они останавливались, снимали ботинки, растирали мокрые и замерзшие ноги, потом снова запихивали их в ботинки и шли дальше. Постепенно тихая и неподвижная вода начала волноваться, волны накатывали одна за другой, обдавая колени. Шум приближался все ближе и ближе. Вернее все ближе и ближе к нему подходили Саша и Никита.

Что-то больно кольнуло Сашу в шею. В этот момент Никита, который шел буквально в двух шагах впереди опустил руки и стал оседать в воду. Саша было кинулся к нему, чтобы поддержать, но его собственные руки уронили автомат, а ноги подкосились. Перед глазами все поплыло, и он упал в воду. Захлебнуться Саша не успел. Его выдернули из воды, оторвали от земли, перекинули через плечо и понесли. Саша ничего не видел, не мог пошевелиться, но все слышал и соображал. Немного с запозданием, но все-таки здраво, как отметил он про себя, когда для проверки быстро пробежал таблицу умножения, вспомнил свой день рождения и цель, к которой стремился. Амина, его любимая Амина.

Его несли по воде. Шум говорил о том, что в этом месте уже было течение. Вода журчала между камнями, и явно было слышно, как его похитители загребали ногами. Да, да, именно похитители. Саша отчетливо слышал нескольких человек. Вскоре похитители пошли по суше. Шум воды стал удаляться и довольно быстро, гораздо быстрее, чем они удалялись от предполагаемой реки. Саше даже показалось, что река просто вся вытекла, просто перестала бежать, но он посчитал это собственным бредом.

Андрей в составе первой группы вел отряд к тому месту, где расстался с Никитой и Сашей. Двое следопытов читая по следам, рассказывали своим товарищам что происходило в туннеле до их прихода.

– Вот здесь вы остановились и простояли минут пять.

– А вот здесь Саша от вас оторвался.

– А вот здесь он стоял вас ждал.

Андрей лишь удивлялся такому мастерству. Он тоже иногда видел оставленные ими несколько часов назад следы, но они ему ни о чем не говорили.

В туннеле зашумело, навстречу подул ветерок.

– Недобрый знак, – озвучили общую возникшую мысль в разных десятках. Казалось безобидный ветерок сдул напористость с большинства «бродяг». Владар остановил первую десятку, весь отряд замер. Сразу вспомнились все байки и страшилки, связанные с этим туннелем. Но ведь такой толпой ничего не страшно, уговаривали себя те, которые в одиночку всегда обходили этот туннель стороной. Владар постоял немного, прислушиваясь, и дал знак двигаться дальше.

Несмотря на первое впечатление, вызванное шумом и ветром, ничего не происходило и нервозность у всех прошла. Дойдя до ответвлений в левую сторону, Владар направил туда вторую и третью десятки на разведку. Недалеко, метров на двести, чтобы исключить обход противника сбоку и возможность удара сзади. Так не спеша они добрались до развилки, где Андрей расстался с Никитой и с Сашей. За это время из последней десятки были отправлены трое посыльных, которые сообщили двум дозорным, дежурившим на входе туннеля, свои продвижения, а те в свою очередь по цепочке до самого верха. Очередное сообщение застало Николая как раз, когда он пил настойку из грибов с плесенью, называющейся «чай», как когда-то называли бодрящий напиток из прошлой жизни. Скоро должен был наступить день, через два часа, и Николай усмехнулся про себя, определив текущее время суток как «утро». «А может на самом деле за два часа до наступления дня наполовину включить освещение, чтобы создать иллюзию утра?». Потом отмахнулся от этой мысли. Какой смысл?

Он остался один. Его правительство ни на что не было годно. Его время уходило. Он был последним правителем когда-то мощного и уважаемого аппарата во главе с Олегом. Николай признавал, что именно Олег был тем стержнем, на котором держался весь подземный анклав, включая и бунтарский поселок Озерный. Его непоколебимые взгляды, требовательность, решимость, а порой и жестокость дисциплинировали людей; не давали впасть в панику по началу, и не дали потерять человеческий образ в дальнейшем. Перед Николаем возник образ пленницы, мохнатого урода. «Может это и нас ожидало? А может еще ожидает?» Олег умер, умер как правитель, а вскоре умрет и как человек. За ним, а может и быстрее уйдет из жизни Руслан. Они вместе с Николаем были незыблемыми столпами, подпирающими величественную стелу по имени Олег. Уже один столп развалился, стела упала. Остался только второй столп, Николай, и ему вряд ли удастся большее. Не может он сравниться с Олегом. «Тот наверняка бы разрешил создавшуюся ситуацию. Скорее всего, сам возглавил отряд. Вторгся бы на территорию врага, и сражался бы яростно, и вернулся бы героем, независимо от исхода битвы, потому что сделал бы все от него зависящее, и народ бы ему поверил. Все „бы“, „бы“, „бы“. А на деле, лежит сейчас Олег пускает слюни, обезумевший старик». Руслан загибается от боли, глотает сильнодействующие лекарства, а Николай сидит одиноко в раздумье, и никого вокруг. Не с кем разделить бремя власти. Через два часа проснутся люди, вернее встанут. Вряд ли кто спит в эту ночь. И что он с ними будет делать? Почти вся элита поселка ушла с отрядом. Почти все, на кого он опирался, начальники отделов, бригадиры. Самые преданные, самые трудоспособные. Казалось бы, что такое отсутствие трех десятков из тысячи человек, а оказывается это много, очень много. Потягивая терпкий напиток, размышляя над жизнью, Николай понял то, о чем даже не задумывался. Ведь эта молодежь, эти бесшабашные, порой вздорные, незаметно для него выросшие дети и составляют скелет поселков. На них держится общество. Пока Николай обдумывал как передать власть сыну, они ее уже забрали, тихо, возможно сами того не замечая. «Бродяги», легкомысленность, которую вместе с Николаем вкладывало в смысл этого слова все старшее поколение, оказалась ошибочной. Вот оно, новое поколение лидеров, хозяева подземной жизни. Пришло их время, и время его сына Никиты. При мысли о сыне сердце сжалось и заболело: «Жив ли он?»

Сразу несколько лучей выхватили мохнатую, скрюченную, готовую к броску, фигуру врага. Вся первая десятка вмиг оказалась на полу, вскинув оружие наизготовку. Андрей замер. Перед его глазами возникло воспоминание, как гибкое тело, совсем рядом отсюда, совсем недавно, бросилось на него, и если бы не помощь Никиты, то исход этой драки был бы другим. Палец сам лег на спусковой крючок и Андрей вместе с еще одним бойцом дали автоматную очередь. Пули глухо вошли в мертвое тело, а несколько, отколов камешки, срикошетили от стены.

– Прекратить огонь! – Закричал Владар, успев разглядеть, что фигура неподвижна. – Ты и ты, – он ткнул пальцем в Андрея и во второго, у которого не выдержали нервы. – Проверить.

Андрей поднялся с места, за ним последовал второй. Они медленно крались к фигуре. В спины им светили фонари товарищей, освещая и мохнатую фигуру, и все пространство вокруг. Изо рта животного торчал лист бумаги, но Андрей не сразу решился его взять. Сначала потыкал труп, убеждаясь, что он на самом деле не живой, и только потом аккуратно вытащил лист из пасти. Прочитав первые строки, он расслабился и ухмыльнулся.

– Что там? – Из темноты спросил Владар.

– Послание от Саши.

– Блин, прикольщик…, – выругался Владар. – Всем продвинуться на двадцать метров и занять оборону.

Семь человек из первой десятки продвинулись вперед, осветили туннель и припали к земле устремив дуло автоматов в пустоту. Сзади подтянулась вторая десятка, осветив Владара, Андрея и второго бойца. Владар внимательно прочитал записку, изучил начерченную Сашей карту. Еще недавно всенарастающий шум, стал затихать. Зато послышался зловещий шепот, возобновивший страх, пробирающий до костей.

– Вторая десятка, остановиться здесь. Охраняйте туннель. Мы все идем в боковой. Дождитесь последнюю десятку. Передайте, чтобы остались охранять развилку. Их задача, наше прикрытие. Сами пойдете замыкающей четвертой десяткой. – В последней десятке были молодые и неопытные «бродяги», в отличие от второй, которые не раз были в переплетах, поэтому вести молодняк дальше в туннели без надобности Владар никак не хотел. – Понятно?

– Так точно.

Первая десятка двинулась по следам Никиты и Саши, но буквально через десять метров потеряла след. Воздух был тяжелый, сырой. Камни под ногами мокрые и скользкие.

– Следы пропали, – констатировали факт двое следопытов.

– Осмотрите стены, – приказал Владар. – Всем занять оборону.

Три десятка успевшие войти в боковой туннель рассредоточились. От такого количества фонарей туннель был ярко освещен. Двое следопытов сантиметр за сантиметром, казалось, обнюхивали пол, стены, внимательно разглядывали потолок. Обшарив добрые пятьдесят метров «бродяги» вновь стали перед выбором. Т– образный перекресток открывал новый туннель в обе стороны. Затихающий шум и шепот слышался слева, но вскоре совсем затих, и подземелье погрузилось в тишину.

– Сделаем так. Первая и вторая десятки идут со мной влево. Макар, – обратился он к командиру третьей десятки. – Возьми третью и четвертую и иди направо. Осматриваем каждый сантиметр. Они не могли по воздуху улететь. Пятая подтянись. – Крикнул он в пустоту туннеля. Полминуты, и пятая десятка уже стояла перед ним. – Займите оборону здесь. Ну и через каждые десять минут доклад мне, что у Макара происходит. Всем все ясно?

Толпа вразнобой зашумела, что, мол, конечно ясно, чего здесь не понять.

Макар с двумя десятками двинулся направо. Он шел вторым. Остальные растянулись метрах в двух друг от друга. Так было принято у «бродяг», когда они шли группой. Командир идет вторым или третьим. Это логично, чтобы не быть убитым неожиданным врагом, а также являлось достаточным проявлением храбрости. Только Саша всегда рвался вперед, без разницы возглавлял он группу или нет, да еще бывало Никита, за что оба признавались сдвинутыми. Шли медленно. Как и было приказано, разглядывали стены, потолок, пол.

Идущий первым следопыт остановился, подозвал Макара. Им предстояло пересечь участок туннеля, отличающийся от серого камня своим светло-коричневым цветом. Участок был небольшой, метров десять. Фонари легко освещали обычный туннель за границей коричневого цвета. Но коричневый участок был коричневым полностью, и пол, и стены, и потолок. Все десять человек подошли, остановились на границе цветов. Шедшая следом вторая десятка залегла в двадцати метрах. Никто ничего подобного раньше не видел. Вроде камни как камни, только цвет другой. Ничего хорошего от этого не ожидали. Макар взял из-под ног приличный серый булыжник и кинул на середину темного участка. Ничего не произошло. Потом взял рядом лежащий коричневый камень и сделал тоже самое. Снова ничего не случилось. Только ладони стало щипать.

– Они какой-то дрянью покрыты, – сделал вывод Макар, имея в виду камни. Один из «бродяг» достал фляжку с водой, полил Макару на руки. – Кто хочет первым пойти? – Спросил Макар, обступивших его «бродяг».

– Давай я, – вызвался молодой «бродяга».

Никто не возражал.

Парень медленно, сначала одной ногой, наступил в темную зону, потом другой. И словно сапер, боящийся наступить на мину начал продвигаться вперед. Как обычно товарищи освещали и его, и окружающее его пространство.

Шлеп, и парень упал, придавленный каким-то огромным прозрачным гелем. Не было ничего, только шлепок и тишина. Они смотрели на парня, лежащего неподвижно. Одежда исчезла, растворяясь в пространстве, обнажилось голое тело, которое быстро стало покрываться язвами, растущими на глазах. Через пару секунд полностью исчезла кожа, обнажая кровеносные сосуды в розовом мясе. Гель, окутавший человеческое тело, резко стал темнее, менее прозрачным. Тело парня таяло на глазах, растворяясь в этом геле. Буквально через десять секунд последние куски плоти исчезли и в полупрозрачной коричневой субстанции, обнажился человеческий скелет. Кости таяли медленнее, чем плоть, но и они через минуту исчезли, обнажая под полупрозрачным гелем голые коричневые камни. Человек исчез за несколько минут, исчез совсем, как будто его и не было. «Бродяги» стояли в оцепенении и смотрели, как огромная, наполненная человеческой плотью, теперь явно заметная субстанция, без рук, без ног, без головы, без чего бы то ни было поползла к стене. Медленно, уверенно, не обращая внимания на окружающих, она спокойно доползла до круто уходящей вверх стены и начала по ней подниматься. Молчаливое оцепенение, охватившее всех, прошло с первым выстрелом, неизвестно кем сделанным, и сменилось яростным безумством. В один момент все «бродяги» открыли огонь, нажав на курок и не отпуская его. Пули пронизывали мягкий гель насквозь, врезались в стену и отскакивали от камня; разрывали субстанцию на куски, и продолжали свой путь, рикошетом свистя по туннелю. Отряд «бродяг»» обдало своими же пулями. Один упал замертво убитый точным попаданием в голову. Остальные падали раненые кто куда. В месте ранения плоть расползалась, растворяясь гелем, обильно налипшим на пули. Люди корчились от боли, истекали кровью и орали, что было мочи. Стоявшему поодаль Алексею пуля обожгла левую руку чуть выше локтя. Он интуитивно схватил раненую руку, ладонью зажимая рану. Руку стала разламывать неимоверная боль, а ладонь сильно жечь. Видать эта ситуация и спасла ему жизнь. Перед глазами промелькнул Макар, еще несколько минут назад моющий руки после того, как брал в руки коричневый камень. Это вывело Алексея из состояния безумства и, превозмогая боль, он отпустил раненую руку, достал фляжку с водой и начал обильно поливать на рану. Она перестала расползаться, но вода кончилась. На правой руке кожа на ладони за это время начала покрываться язвами. Алексей раненой рукой отстегнул фляжку мертвого соседа и вылил всю воду на правую ладонь. Стало легче. Боль осталась, но совсем другая боль. Осталась та боль, которая говорит, что ты еще жив. Алексей рванул назад, к залегшим товарищам из второй десятки, но споткнулся о чье-то тело и упал.

Вторая десятка Макара лежала на полу. Кто накрыл голову руками, кто заткнул уши, спасая их от временного оглушения рокотом автоматных очередей. Над ними просвистели пули и ушли дальше в туннель. Перестрелка была короткой. Макар со своей десяткой выпустили свой арсенал меньше, чем за минуту. Как только выстрелы прекратились, «бродяги» вскинули автоматы и осветили первую группу Макара. Они ожидали прорвавшегося врага и собирались встретить его таким же градом свинца, как и их передовой отряд, но осветили лишь корчившихся на полу товарищей. Те истошно орали, и приблизиться к ним никто не решался. Сзади подполз связной.

– Что случилось?

– А хрен его знает, – ответил один из бродяг.

Они лежали и слушали, как истошные вопли их товарищей становятся все тише и тише. Приполз второй связной, а за ним и третий. До оставшихся позади отрядов долетели звуки выстрелов, и они очень беспокоились, не зная, что произошло. И каждый связной спрашивал:

– Что случилось?

– Да хрен его знает, – повышая голос на третий раз, ответил командир десятки Влад. – Так и передай. Хрен его знает!

Ясно, что связные не тронулись с места. Как они могли передать такой ответ?

Когда последние вопли и стоны стихли, Влад встал, приказав остальным лежать и прикрывать его. Пригнувшись на полусогнутых, он подошел к месту побоища. В залитых кровью камнях лежали трупы его товарищей. На лицах застыл ужас, безумие, боль; у кого остались лица. Тела были обезображены ужасными жжеными ранами, от которых еще шел легкий дымок. Пахло кислым жареным мясом. Влад не выдержал такого зрелища и его стошнило. Он рыгал, не в силах остановить спазмы желудка, отбросив автомат в сторону. Даже когда желудок опустел, спазмы продолжались. Он упал на колени и пополз обессиленный в сторону своей десятки. Когда он очухался и пришел в себя, то сказал связным.

– Передай… Макар и вся его десятка погибли. Они приняли бой, но я не знаю с кем. Мы были в двадцати метрах, но ничего не видели. Они все убиты. Раны на телах ужасные, глубокие, выжженные до самых костей. Это все. Остаемся на месте. Ждем указаний.

Когда связные вернулись в свой отряд, туда уже прибыл Владар со своими десятками, успевший отойти на двести метров в противоположном направлении. Он внимательно выслушал связного. Шепот побежал между «бродягами», передавая все дальше и дальше ужасную новость. Мозг Владара лихорадочно работал. «Они догнали похитителей. Это точно. Те устроили засаду и… убили десять человек за одну минуту. Нет». Владар отказывался верить, что такой опытный «бродяга» как Макар мог это допустить. Да и образ волосатой женщины с автоматом в руках никак не укладывался в голове. По словам Андрея, они использовали луки. Обыкновенные дикари, деградированные со временем. Что-то не так. Шестое чувство «бродяги» подсказывало ему, что не все так просто. Он возглавил отряд, приказав остальным держаться боевого порядка, то есть на расстоянии друг от друга, и быстро добрался до места трагедии.

Алексей очнулся и застонал прежде, чем понял, где находится и что произошло. Его подхватили и оттащили. Он открыл глаза. С сознанием пришла и боль, но ненадолго. Кто-то уже воткнул в него болеутоляющее, и к нему вернулось ощущение реальности. Перед ним были «бродяги». Он вспомнил все, и только сейчас испугался. Его начала колотить мелкая дрожь. Сознание опять стало терять нить реальности. Кто-то воткнул в него еще укол. Внутри потеплело и его отпустило.

Владар спросил его, что случилось, и Алексей довольно спокойно рассказал, как все произошло. Под действием лекарств он говорил все медленнее и медленнее.

– Значит, вы не наткнулись на засаду? – Даже с какой-то горечью спросил Владар. Ему так не хотелось, чтобы «бродяги» погибли вот так, по глупости, от собственных пуль, а не в бою. Как будто это что-то меняло.

– Не… т, – протяжно, заторможено сказал Алексей. – Я же говорю. На ползающую тварь наткнулись.

Его слова стали неразборчивые. Он что-то промямлил и уснул.

Владар и еще трое добровольцев пошли вперед. Зрелище действительно было ужасным. «Бродяги» старались не смотреть на трупы товарищей, но это не получалось. Тошнотворный запах жареной плоти усиливал впечатление. Заглушив рвотный рефлекс и собравшись с силами, Владар и двое добровольцев смогли пройти мимо трупов и остановились на границе, где туннель имел коричневый цвет. Осветив этот участок, они без труда увидели мокрый след. Он начинался прямо посередине на полу, шел к стене, потом поднимался вверх. Буквально в полуметре от пола след резко сужался и шел дальше вверх, переходил на потолок и… на середине потолка заканчивался. Но зато там, где он заканчивался, было пятно, немного темнее, но…

– Это оно, – сказал один из бродяг. Он на секунду опередил мысли Владара.

Да, это действительно была полупрозрачная тварь.

– Вот здесь, – «бродяга» осветил место стены, где след заметно сужался, – ребята открыли по нему огонь. Оно выжило, хотя заметно уменьшилось. – «Бродяга» смачно сплюнул на коричневые камни. Слюна зашипела и испарилась.

– Назад, – скомандовал Владар. – Всем назад.

Весть о смерти девяти человек пришла в поселок вместе с раненым Алексеем. «Бродяги», повинуясь указаниям Владара, как могли, смягчили эту ужасную новость. Сказали, что отряд погиб быстро и безболезненно, наткнувшись на аномалию. Народ забурлил. Всем хотелось знать имена погибших. Каждый боялся, что это его сын, брат, друг, сосед, но «бродяги» не отвечали на этот вопрос. Алексея отвели в госпиталь. Николай сам прибежал к нему. Народ требовал объяснений. Пока врач осматривал рану, чем-то мазал и перевязывал, Николай устроил Алексею допрос. Алексей мялся, сконфуженный разговором с самим правителем. Быстро и коротко, без подробностей рассказал, как они наткнулись на гелеобразное существо, как погиб их первый товарищ, как они начали стрелять и погибли все. В конце рассказа Николай побагровел. Девять человек погибли нелепой смертью, от собственной глупости. Как это рассказать народу? Как объяснить и опозорить память девяти «бродяг», от которых ждут только подвигов и героизма?

– Почему сразу не сообщили? – Перешел на крик Николай.

И до того сконфуженный Алексей весь сжался. Что он мог ответить?

– Кто дал приказ стрелять?

Алексей продолжал молчать. Николай посопел немного и взял себя в руки.

– Где трупы?

– Не знаю, – совсем тихим голосом ответил Алексей. – Я без сознания был, мне укол сделали. Очнулся я около поселка.

– Черти что, – выругался Николай.

Ситуация вышла из-под контроля. Ему ничего не сообщили о случившемся, не спросили, как поступить. «Бродяги», в частности Владар, решали самостоятельно, даже не ставя его, Николая, в известность. Впервые за многие годы он не управлял ситуацией. Злой он вышел из госпиталя. Не обращая внимания на собравшуюся толпу около дверей, прошел в свой кабинет. Мало того, что случилось, так еще в Солнечный прибежали и из Озерного узнать, что собирается предпринять Николай. Такой наглости он вообще не ожидал.

– Идите отсюда, – грубо ответил он Озерским. – У вас есть свое начальство, у него и спрашивайте. Нечего к нам ходить. Идите работать.

– Ты ведь командуешь операцией. Мы только хотим знать, что происходит, – крикнул кто-то из толпы.

– У нас там дети, – поддержал другой.

– Дети? – Повышая голос, сказал Николай. – У меня самого там сын. И я так же, как и вы не знаю, что с ним. Мы не должны поддаваться панике. Пришла беда, большая беда. Мы послали туда лучших наших людей. Они во всем разберутся. Я им доверяю. Хватит хныкать. Расходитесь по рабочим местам. Никто за нас нашу работу не сделает. Война войной, а поселки должны жить. И это зависит от нас. – Толпа продолжала роптать. – Я сейчас же свяжусь с Владаром. Пока мне нечего добавить. Расходитесь. – Николай развернулся, и очередной раз заперся в кабинете. Толпа еще несколько минут повозмущалась и разбрелась по местам.

Проблески сознания, несмотря на сладковатый связывающий вкус кляпа, все чаще и все длиннее всплывали в затуманенном мозгу. Наконец сознание взяло вверх, и Амина почувствовала свое тело. Оно болело. Болело везде, но особенно в тех местах, где были связаны руки и ноги. Живот тоже болел. Она продолжала висеть на чьем-то вонючем плече. Голова, болтающаяся внизу, налилась чем-то жидким и тяжелым. В такт шагам эта жидкость колыхалась внутри головы, сдавливая мозг то с одной, то с другой стороны.

Ее бросили на землю, протащили по полу, потом развязали и вынули кляп. Амина открыла глаза, но это не помогло. Она ничего не видела, пошевелиться не могла, хотя и почувствовала облегчение в руках и ногах. Она вслушалась. Звуки до нее доходили, но гулко, проходя через тяжелую воду, залившие уши. Сначала Амина пошевелила глазами. Потом несколько раз моргнула. Затем приподняла брови, пошевелила губами, открыла и закрыла рот. В голове немного просветлело. Ей необходимо было двигаться. Затекшие мышцы требовали движений. Она продолжила. Повернуть голову было большой ошибкой. Спокойная давящая на мозг жидкость всколыхнулась, ударила гирей изнутри черепа и еще сильнее прижала мозг. Вскоре руки и ноги стало покалывать. Амина сделала еще одну попытку пошевелить ими. На этот раз получилось. Стараясь не двигать головой, она разминала колющие пальцы рук, потом кисти, двигала ногами. Кровь забегала по телу, наполняя теплом закоченевшие конечности. От головы отхлынула давящая жидкость. В глазах прояснилось, стало лучше слышать. Амина увидела костры, один, другой, третий. Они были раскиданы около хижин, очень похожих на ее собственную. В свете костров сновали обезьяны. Они, то становились на четыре лапы, то вставали на задние, подходили к костру, подбрасывали ветки. Ветки, Амина знала, что это такое, но они в поселке никогда не жгли костры, итак вентиляция работала на пределе. Она видела такие картинки в книжках, когда древние люди жили племенами и еще не знали электричества. Казалось, картинка ожила миллионы лет спустя став явью. Что-то мешало разглядеть ей виденье получше и до нее дошло, что это плотные прутья клетки, в которой она находилась. Она припала к самим прутьям. Прям перед ней на костре, на вертеле жарился небольшой зверек и одна из обезьян медленно его поворачивала. Амина сама так готовила дичь, когда уединялась с Сашей на «дикой территории». «Да это же люди!» – Мелькнула догадка. Ее движения не остались незамеченными. Обезьяна, вернее человек, готовивший еду, что-то крикнул, и из ближайшей хижины на четвереньках вразвалку вылезло такое же существо и не спеша подошло к клетке. Амина отстранилась вглубь. Мохнатое существо протянуло шею в направление клетки, потянуло воздух носом, крикнуло что-то в ответ тому, у костра. Между ними завязался разговор, и как показалось Амине, она даже поняла некоторые слова. А может просто придумала себе их смысл? Ведь эти слова касались еды, а ей вдруг так захотелось кушать. Ну, нет. Она поняла все правильно. Вскоре отворилось маленькое окошечко и ей просунули тушку того маленького животного, который так аппетитно пах, жарившись на костре, и плошку с водой. Было трудно в потемках различить, что это был за зверь, но голод взял свое, и Амина с аппетитом съела жареное мясо. Оставшиеся мелкие кости она сложила рядом с окошком, но никто не торопился их забирать. Да и вообще к ней никто не подходил. Ей захотелось в туалет. Она, было, пыталась заговорить с людьми, которые изредка проходили рядом, или с тем человеком, который явно жил в ближайшей хижине, но никто не обращал на нее внимания. Она обследовала свою клетку и решила, что бежать невозможно. Крепкие высохшие прутья крепко сплелись между собой, и как Амина не пыталась их сдвинуть вместе, чтобы увеличить хоть одну клеточку, ничего не получалось. Она присела в один из углов и справила свои нужды. И до того стоявший запах стал совсем нестерпимый. Так прошел, наверное, целый день. Вечером ее опять накормили. И опять молча. Потом наступила ночь. Она поняла это потому, что костры погасли и красные угли остались единственными предметами в темноте. Собственные испражнения ужасно воняли, смешиваясь с запахами костра и застарелого пота. Она закрыла ладонями лицо и зарыдала. Наверняка ее плачь слышали далеко, ведь ночью звуков в этом диком поселке было немного, но никто не обратил на нее внимания.