Текст книги "Забытый полигон"

– Дальше. – Артем уже заранее знал все, что скажет ему Игнат. И знал, что тот как всегда прав. Но сам Артем уже все решил и теперь хотел, чтобы Игнат поскорее высказался.

– Вы, несомненно, смените ему внешность. Поселите недалеко от себя, снабдите деньгами и оружием, на всякий случай. Выдумаете ему легенду и захотите, чтобы он спокойно жил среди нас, и наблюдал нашу жизнь.

Артему всегда было нелегко разговаривать в подобных ситуациях с Игнатом. Тот наперед просчитывал шаг Артема. Они с ним даже думали одинаково нестандартно. С практической точки зрения Игнат всегда планировал гораздо лучше Артема, но он всегда уступал в стратегии. Не было в нем дара предвидения и всеобъемлющего анализа. Артем больше значения предавал общему плану, не размениваясь на мелочи. Выстраивал логическую цепочку событий на многие месяцы, а то и годы вперед. Игнат же был абсолютный практик. Он видел ситуацию на данный момент. Как паук высасывал из окружения всю информацию, подмечал каждую мелочь. Он ставил перед собой конкретную цель, достижимую в конкретный срок. Он четко и конкретно распределял каждому свою роль, выстраивал многоходовой план действий, который в любом случае приводил к нужному результату. Артем с Игнатом вдвоем идеально дополняли друг друга. Каждый, сильный сам по себе, уважая друг друга, и осознавая свои слабые места, они эффективно действовали сообща.

– Дальше.

– Что вы хотите, чтобы он увидел? Ведь он совершенно с другого мира. Наша жизнь может вызвать у него негативную реакцию. Наверняка вы будете ему все объяснять и направлять, но я боюсь, что у вас это не получится. Он не готов принять наш уклад. Мы все убийцы, мы все агрессивны и жестоки. Он совершенно другой. Вы не сможете наши действия объяснить с точки зрения благих намерений.

– С каких пор ты сомневаешься в моих способностях?

– Извините. Я нисколько не сомневаюсь, но это будет очень сложно. Зачем это? Ради чего такой риск?

– Игнат. Ты, наверное, решил, что я совершенно потерял голову, встретив брата. Да, я очень рад и горю желанием подружиться с ним и увидеть отца, но я все тот же Артем. Это мой город и мое подземелье. Мы взяли власть здесь, возьмем и везде. Никита со своим поселком Солнечный подарок судьбы. Мы наконец-то уничтожили дикарей. Мы или заставим их рассказать, где они берут серу и селитру для пороха, либо заставим их самих производить его в огромных количествах. Вскоре мы станем еще сильнее и легко сломим Свободный и Кулички. Но военная мощь дает лишь временный результат. Она позволит нам установить власть, но как сказал древний стратег: «Власть захватить легко, сложнее ее удержать». Людям после войны нужна будет работа, еда, одежда, развлечения. Мы не сможем обеспечить всех жителей подземелья таким достатком, который поддерживаем у себя в городе. Для этого нужен Солнечный с их практикой разведения сельхозугодий и домашних животных. Нам нужны их «дикие территории». И все это нельзя захватывать. Это надо мирно, добровольно присоединить к нам. Никита – это ключ к Солнечному, а Солнечный – это шанс как когда-то было задумано, выстроить цельное общество под землей.

Игнат задумался.

– А как вы сможете объяснить проект «альфа»?

– Он о нем не узнает.

– Все это очень рискованно. Никита может только все испортить. Не говоря о том, что он может просто оказаться не способен влиять на решения правительства поселка Солнечный.

– Им управляет мой отец.

– Я это знаю. Но все, что мы знаем, это только со слов самого Никиты. У нас нет достаточной информации, чтобы делать какие-либо выводы.

– Ты прав, поэтому зашли в Солнечный своих людей. Дикари проводят.

– Да, – согласился Игнат, видя, что решение принято и для него цель поставлена. – Насчет дикарей, – как бы невзначай вспомнив, произнес Игнат. – Я здесь присутствовал на допросах…

Артем вопросительно посмотрел на Игната. Допросы Игнат обычно проводил сам, и Артем старался на них не попадать. Уж больно надолго они западали в сознании. Результатом допроса была либо нужная информация, либо труп допрашиваемого, а нередко и то и другое. Присутствие Игната на допросе в качестве наблюдателя воспринималось как своего рода экзамен и его люди с тройным усердием издевались над жертвой. Игнат в таких случаях не принимал никакого участия в самом процессе и после ничего не говорил.

– Ну?

– Не заговорят они. Не расскажут, где брали серу и селитру. Очень настырный народец. Я уверен, женщины ничего не знают. Те, кто одичали, наверняка тоже. А нормальных там всего пара десятков осталась. Шестерых мы уже замучили. Если так дальше пойдет, не с кем будет разговаривать. А потом останется только всех добить.

– Что предлагаешь?

– Договариваться надо. Пообещайте им жизнь, еду. Лучше полное обеспечение, а они за это пусть нам готовый порох делают. Оставим в их поселке наблюдателей. Можно пост около реки организовать. Я думаю, они согласятся.

– Хорошо. Иди.

Такой вариант с дикарями Артем рассматривал как запасной, предпочитая узнать тайну и заставить их как рабов производить порох. Не желательно было оставлять им свободу, но… раз Игнат сам заговорил об этом, значит на данный момент это наиболее правильный выход.

Неделю Никита жил в городе. Все вокруг было удивительно и интересно. Курчатов в отличие от Солнечного был шумный. Люди постоянно куда-то спешили, думали только о своих делах. Сам темп жизни вызывал у Никиты восторг. С раннего утра и до самой ночи люди суетились, зарабатывали деньги, маленькие бумажки с цифрами и правительственной печатью. На бумажках было написано «рубль». В погоне за этими рублями никто себя не щадил, работали на износ. Никита удивлялся. И ведь никто не заставляет! Люди сами последние силы выкладывают. Работают на совесть. К ночи с наступлением темноты все стихало. Лавки закрывались, производственные комнаты тоже. Но жизнь как выяснилось, совсем не затихала. На самом краю города был организован своего рода клуб, огороженный от общего города стеной, чтобы снаружи никому не мешать. Всю ночь до утра шло веселье. Пели песни, танцевали, играли в карты и другие настольные игры. Никита никогда не видел такого. Ему очень понравилась эта заводная атмосфера веселья. Она позволяла отвлечься от повседневных забот, придавала заряд бодрости. Денег брат ему выделил достаточно. Так было приятно не ходить и не клянчить у начальника смены или отца нужное для жизни. Понравились Никите хромовые армейские сапоги, неизвестно как оказавшиеся на прилавке с обувью, так Никита подошел, отвалили за них шесть сотен бумажек и все дела. Захотел он кушать, так есть выбор всяких вкусностей, выбирай, что хочешь, а не ешь надоевший годами суп да кашу. Очень понравилось Никите мясо на огне по двадцать рублей за порцию. Никита сразу аж две порции съел. Последний кусочек уже не лез, но был таким вкусным, что Никита его через силу проглотил. Справедливости ради Никита отметил, что не все могли позволить себе такую роскошь, как позволял себе он. Были в городе и такие, которые по три сотни в месяц зарабатывали, но и они не голодали и в лохмотьях не ходили. Нравился Никите такой жизненный уклад. Казался он ему более справедливый, чем в родном поселке. На исходе недели Никита увидел, как собираются в дорогу около десяти человек. Грузят на дрезину тюки и коробки, бурно что-то обсуждают и бегают по городу.

– А она что, работает? – Спросил он Игната, указывая на дрезину.

– Работает.

– А куда они собираются?

– На Кулички поедут. Завтра караван отъезжает.

Никита загорелся. Проехать на машине через Свободный. Пусть даже одним глазком взглянуть на другой город. А Кулички, как ему захотелось туда попасть. Зародившееся чувство доступности любых вещей и веселья рисовало сказочные возможности. Глаза у Никиты забегали. Он схватил Игната за рукав.

– Игнат. Я хочу с ними.

– Ты че, сдурел? Тебя там прикончить могут.

– За что?

– Они через Свободный поедут. А там всякое может быть. Сейчас не самое лучшее время. У нас с ними война. Если им что не понравится, порежут, и мы ничего не сможем сделать. Одна надежда на двух проводников с Куличек.

– Я не боюсь.

Игнат хотел сказать, что дураки ничего не боятся, но промолчал.

Вечером Никита заговорил об этом с Артемом. Артем сдержано отказал. Попытался отговорить брата от опасной затеи. Никита настаивал на своем и, в конце концов, Артем властно заявил.

– Ты не поедешь. Я не намерен рисковать твоей жизнью. Мы только что нашли друг друга, и я не хочу тебя потерять. Будет еще время. У них там, в Свободном все успокоится тогда и поедешь, – Видя, что Никита не доволен Артем продолжал. – Чтоб ты понял всю серьезность положения иди завтра на границу. Я тебе документы сделаю, запишу в охранный гарнизон. Походишь немного в дозор, раз тебе здесь скучно, там сам все увидишь.

Эта мысль Никите понравилась. На том и порешили. На следующий день Никита заступил в дозор. Дело было привычное. Автомат в руки, паек еды за плечо и на пост. Пост был оборудован не в пример Озерскому. Сшитые плотные мешки с землей на три метра возвышались поперек от стены до стены. Между ними извилистый проход. Сверху крыша. Настоящая крепость. Только щели в сторону неприятеля. Через них все видно и стрелять удобно. Напротив сооружение ничем не уступало. По два прожектора с каждой стороны. Окажись между этими строениями под перекрестным огнем, шансов выжить никаких. Война войной, а через пост постоянно кто-нибудь проходил то в одну, то в другую сторону. Оказавшись между редутов в свете прожекторов люди только насквозь не просвечивались, так было ярко. Никита внимательно наблюдал, слушал. Худой, сгорбившийся старичок пришел из Свободного. С собой у него ничего не было. Стражникам он был знаком. По-свойски со всеми поздоровался. Спросил как дела. Его обыскали, как и всех, и запустили.

– Ну и дела, – сказал один из дозорных, когда сгорбившаяся спина скрылась из вида.

Никита понял, что дозорный хочет поговорить о старичке и не упустил возможность.

– А кто это?

– Сразу видно, что не мастеровой ты человек раз Петра Ивановича не знаешь. У него ведь мастерская около колонны, ну напротив забегаловки.

– А…, – сделал вид Никита, что вспомнил.

– А что он здесь делает говоришь? У него двое сыновей. Один в Свободном, другой на Куличках.

– Как это?

– Вот так.

– А почему они все вместе не живут?

– Старший, который в Свободном, в свое время и с нами воевал и на Кулички нападал. Он командиром отряда был. Поэтому кроме Свободного никуда ему дороги нет. Потом его ранили, чуть не убили. Теперь он калека. Перебивается с воды на хлеб. Если б не отец, умер бы давно.

– А что ж отец к нему не переедет?

– А жить на что? Здесь у него дело. Все его знают, к нему за всякой помощью идут. А там кто его ждет? Своих хватает.

– А брат?

– Брат на Куличках кабак держит. Они друг о друге слышать не хотят. Так отец между ними и мечется.

Вздохнули. Что можно сказать, судьба. Подошли еще люди. Досмотр продолжался. К вечеру Никита отметил, что вроде попадаются люди, которые уже проходили через границу.

– Вроде этот мужик утром уже проходил? – Осторожно спросил он у товарищей.

– Конечно проходил. Здесь в основном одни и те же ходят. Постоишь немного, многих в лицо знать будешь.

– А чего они туда-сюда шастают?

– Кто торгует понемногу, кто в гости, а кто и на работу каждый день в соседний город ходит.

Никита удивился. Брат о войне говорит, города вон какие заслоны друг от друга выстроили, а народ ходит друг к другу в гости, живут и работают. С наступлением ночи люди перестали ходить, дозорные по одному на два часа каждый улеглись спать. Никите не спалось, и он сидел, смотрел в щель на противоположный редут. На утро поток людей был большим. У входа даже очередь организовалась, небольшая, до десяти человек. Проход между мешками был узкий, выходящие и входящие люди толкались, порой ругались. Из-за бессонной ночи и напряжения, глаза устали. Мимо прошла молодая женщина. Щупать и обыскивать ее Никита постеснялся. Пропустил так, без досмотра. Она уже пару шагов от дозорных сделала, когда начальник караула окликнул ее.

– А ну стой. – Она вроде как не обратила внимания и сделала еще шаг. – Еще шаг, сука, и мозги по сторонам разлетятся.

Он вскинул автомат направив дуло на ее голову. Она остановилась. Командир залез рукой ей под юбку. Никита залился краской от стыда, а тот, пощупав рукой у нее под юбкой, вынул оттуда нож. Удивиться Никита не успел. Женщина как держала руки вверх, так и обрушила их на командира. Удар был не сильный, но и нож и автомат упали на пол. Женщина, воспользовавшись замешательством, расталкивая людей, побежала в город. Никита только рот открыл от увиденного. Кто-то сильно ударил его в спину. С разворота Никита двинул человека в челюсть и увидел в руках коренастого крепыша короткий нож. Если бы не бронежилет, то был бы сейчас этот нож у Никиты в печени. Недолго думая, Никита наставил на человека автомат, но тот ловко отбил ствол в сторону, наотмашь резанул Никиту по лицу. Кожа на лбу лопнула, кровь полилась на глаза. Кто-то дернул Никиту за плечи назад и Никита упал. Одной рукой он держал автомат, другой пытался протереть глаза от крови. Раздались выстрелы, маты, крики, стоны. О Никиту запнулись, обматерили, пнули ногой в голову. Никита положил автомат под себя, чтоб не забрали, снял рубаху, приложил ко лбу, вытер кровь с глаз. В проходе сидел он, и лежали несколько трупов. Дозор стрелял, прильнув к щелям. Пуля, каким-то образом попав в щель, разнесла голову одному дозорному. Тело мешком упало под ноги Никиты. Никита встал на его место. Между двумя редутами лежали трупы людей. Все кому не посчастливилось в этот момент пересекать границу. Снаружи около входа, почему-то лежали два трупа дозорных. Одной рукой держать рубаху на лбу, а другой стрелять, было неудобно, да и куда стрелять, пойди, попади в щель, которую не видно. Никита сел на пол, прислонился к мешкам. Вскоре стрельба с обеих сторон прекратилась.

– Придурок, – зло посмотрев на Никиту, мимо прошел начальник дозора.

Все молчали. Через пять минут прибежали сменный дозор с Игнатом. Игнат долго в стороне беседовал с командиром дозора, пару раз оба взглянули на Никиту. Никита понял, что обсуждают его. Сглупил. Слов нет. Еще на входе надо было девку шмонать. Подельники не успели бы близко подойти. Стыдно было Никите. Развели как пацана малого.

В кабинете брата уже с перевязанной головой Никита стоял как побитая собака. Чувство было паршивое. Словно нагадил посреди города.

– Присаживайся, – сказал Артем, указывая на тот самый единственный стул. Игнат, который был здесь же, отметил это. Впервые, когда Артем позволил кому-нибудь сесть в своем присутствии.

– Плохо получилось.

– Я…, – хотел оправдаться Никита.

– Погоди. Из-за тебя чуть дозор не кончили. А знаешь, чем это грозит? – Вопрос был риторический, ответа не требовал. – На той стороне отряд готов был по первому знаку ринуться. Они бы здесь полгорода вырезали. Такого провала уже давно не было. Чего ты эту бабу с сиськами пропустил? Понравилась? Да у нас в городе таких полно. Бери любую. Тебя в передовой отряд поставили, думал, покажешь себя, уважение заработаешь. – Никита молчал, опустив голову. – Больше в дозор не пойдешь.

Два дня Никита просидел, не вылезая наружу. Рана на лбу оказалась пустяковой, лишь вначале пореза до кости. Зато клеймо позора на всю жизнь. Любой прохожий теперь узнает его по шраму. Хоть домой возвращайся, беги от позора. Нет, он не побежит. Искупит вину. Никита купил платок, повязал на голову, на манер как местные рабочие повязывали, чтоб пот глаза не заливал, и пошел к брату. Два секретаря хоть и знакомые, но дальше порога не пустили. Пришлось подождать, пока Артем сам вызовет.

В кабинете перед столом стоял Игнат.

– Садись, – указал Артем Никите на стул.

– Ничего, я постою, насиделся. Я хочу искупить вину. – Никита посмотрел сначала на Артема, потом на Игната.

– В смысле? – Спросил Артем.

– Дай мне задание, рискованное, чтоб я мог вину загладить. Не хочу домой уходить и за собой позор оставлять.

Повисла пауза. Первым отреагировал Игнат.

– Можно его наверх послать. Ему не впервой.

– Да, согласен, – а потом сказал Никите. – Завтра с утра будь готов. Наверх пойдешь. Вас трое будет. Ты возьмешь на себя охрану. Кто там завтра выступает? – Спросил он у Игната.

– Стас с Виктором, – назвал тот незнакомые имена.

– Пусть Виктора заменит. – Потом снова Никите. – Стас главным будет. Каждое его слово выполнять. Вы вдвоем будете прикрывать…, неважно кого. Твое дело охрана. Иди.

Разговор получился коротким и не братским. Никита прям зубами заскрежетал. Прежде всего себя винил, но уговаривал: «Ничего, ничего, заслужу уважение».

Утром Игнат выдал Никите полное обмундирование. Костюм радиационной защиты, немного переделанный, вместо шлема противогаз, автомат с тремя рожками и армейский нож. «Ничего себе», – подумал Никита. – «Как на войну». Со всем этим добром Никиту проводили к выходу на поверхность. Там уже одетые сидели двое. Стас, здоровенный, на голову выше Никиты с огромными ладонями и Сергей, молодой тощий очкарик. Много не разговаривали. Пожали друг другу руки, познакомились и пошли. Первым Стас, вторым Сергей, Никита замыкал. Поверхность предстала Никите незнакомая. Вокруг высокие дома, пустые, разграбленные людьми и полуразрушенные временем. Продвигались между ними медленно, почти след в след. Крутили головами по сторонам. Никита заметил движение в одном из окон. Остановились, подождали, пошли дальше. Так они прошли два квартала. Никите не нравился город. В лесу все понятно. Слушай внимательно, да смотри в оба. Редкий монстр вплотную незаметно подойдет. Здесь стены нависают. Из любого окна в одно мгновение опасность возникнуть может, из-за любого здания смерть выскочить. И бежать некуда, только вдоль улицы в лапы другого монстра.

«Твою мать!» – Подумал Никита, снова увидев то ли движение в окне, то ли просто тень от дерева на стекле противогаза так отразилась. На этот раз промолчал. Может показалось. Чего зря панику разводить. Чувства обострялись, на каждый шорох резко оборачивался, водил дулом автомата. Прошли еще немного, свернули в сторону. Что заставило Никиту посмотреть наверх, он так и не понял. Вроде и не собирался, само получилось. Сверху бесшумно на него падала жуткая зверюга. Никита открыл огонь, увернулся. Зверь упал на задние лапы, передние с широкими перепонками прижал к телу. Никита снова нажал на курок, но все зря, пули зверя не брали, отскакивали. Из-за спины громыхнуло так, что уши заложило. Зверь разлетелся кусками по улице. Никита обернулся, Стас заряжал опустевший подствольный гранатомет.

– Молодец. – Он похлопал здоровенной ручищей Никиту по плечу. – Редко кто «Рысь» услышит.

В представлении Никиты рысью называли кошку, живущую на ветвях, а увиденное чудовище совсем не напоминало картинку из книжки.

– Рысь? – Удивился он.

– Что, не похожа. Ее так назвали, потому что она как рысь тихо сверху бросается. Обычно ее никто не замечает. Она сверху прыгает и планирует на передних лапах.

Двинулись дальше. Никита теперь чаще наверх поглядывал, да за спину. За пару часов добрались до конца города, дальше одни деревья. Там остановились.

– Держи лес на прицеле, – сказал Стас. Сам подошел к рядом стоящему бетонному низенькому строению и залег около входа. Сергей же прошел внутрь. Как и ожидалось, вскоре из леса вышел зверь, нюхая воздух в сторону людей. Никита подпустил его поближе, чтобы наверняка, и всадил в него с десяток пуль. Через некоторое время огонь раздался со стороны Стаса. Стрелял он торопливо, по две-три пули, но долго. Никита вскочил, подбежал на помощь, но к этому времени зверь упал метрах в десяти от Стаса.

– Чего подскочил? Все нормально. Иди на место.

Никиту маленько зацепило такое обращение. Он помочь хотел, а его грубо прогнали.

Назад вернулись уже на закате. Стас с Сергеем вроде бодрые, а Никита подустал. Конечно не столько физически, сколько от нервного напряжения. Когда снял костюм, словно гиря с плеч свалилась. Жрать захотелось сильно. Сдали автоматы, скинули с себя всю одежду, помылись, переоделись. Стас достал из заначки кусок сухого мяса, ножом стал отрезать кусочки. Первый протянул Сергею, потом Никите. Никита протянулся за мясом, но увидев нож, который Стас держал в руке, схватил его за кисть.

– Откуда у тебя этот нож? – В голову ударила кровь, тело напряглось. Стас одернул руку.

– Какая тебе разница? Культяпки держи подальше.

– Есть разница. – Никита сжал кулаки, хрустнули костяшки пальцев.

– Да пошел ты, – ровно произнес Стас, положив в рот кусочек мяса.

Никита снова одной рукой схватил Стаса за запястье, другой за грудки.

– Ну, говори, – произнес он сквозь зубы. Стас свободной рукой оттолкнул Никиту.

– Отвали, придурок. А то я тебе этим ножичком не только лоб распишу.

Отступать Никита не собирался, и проглатывать оскорбление тоже. Он коротким прямым ударил Стаса в нос. Удар был сильный, но Стас остался на месте, только голова дернулась, что-то хрустнуло, и из носа побежала кровь.

– Ах ты, сука, ты мне нос сломал, – зарычал Стас и всей тушей двинулся на Никиту. Его левый и правый боковой, мощные, словно удары молотом, прошли в воздухе. Никита хоть и уступал массой, зато был гораздо подвижнее и ловко уходил от ударов. Используя свою ловкость, Никита наносил удары по корпусу, по ногам, и отскакивал в сторону. Удары были не очень сильные, но сбивали дыхание, доставляли боль и ужасно раздражали. Стас ревел от гнева, весь побагровел. Несколько раз он все-таки зацепил Никиту, два раза вскользь по голове и один раз сильно в плечо. Долго выдержать темп драки, заданный Никитой, Стас не мог и все реже и реже махал руками и все чаще дышал. Удары Никиты стали сильнее и точнее. Злость Стаса сменилась растерянностью, боевой пыл спал. Никита точным ударом врезал ему прямо под коленную чашечку. Ноги у Стаса подкосились, он зашатался, но на ногах устоял. Недолго думая Никита воспользовался моментом и врезал промеж ног. На этот раз Стас зажал промежность руками и упал. Подходить к воющей туше Никита не спешил. Тот даже в таком состоянии представлял опасность в ближнем бою. Обходя его по периметру, Никита выверенными ударами пинал его в печень, позвоночник, легкие. Наконец Стас затих, только еле скулил и вяло корчился от боли. Никита подобрал упавший нож, внимательно его разглядел, присел на корточки рядом со Стасом.

– Ты урод, отвечай, откуда взял нож? А то я тебя расписывать не буду. Отрежу голову нахрен. Понял?

Стас покивал головой. Потом сиплым голосом, глотая воздух, произнес.

– Выменял на дурь.

– У кого?

– У Васьки.

– У какого еще Васьки? Я это нож собственными руками сделал и другу на день рождения подарил пять лет назад.

– Васька Ломовой, из параллельной смены. У него спроси.

– Когда это было?

– Позавчера.

По коридору затопали шаги. Человек десять бежали со стороны города. Увидев сидящего Никиту и валяющегося у его ног Стаса, все остановились, не веря глазам. Никита привстал. Потом кто-то из них крикнул.

– Ах ты мразь, – и все скопом навалились на Никиту.

Первый и второй удар Никита успел отбить, но летящие со всех сторон руки и ноги повалили его на пол. Тяжелые сапоги заходили по его ребрам, голове.

«Убьют», – мелькнуло в голове у Никиты. Без страха, просто так, констатируя факт.

– Назад, – громко закричал властный голос. Следом раздался выстрел, второй. – Прекратить я сказал.

Бить перестали, но голова прижатая к полу с закрытыми глазами, кружилась. Тело ныло. Игнат с пистолетом в руке наклонился над Никитой, открыл ему пальцами глаз.

– Живой?

Никита сам открыл второй глаз, увидел лицо Игната, плавающее из стороны в сторону, ответил.

– Живой.

И снова та же больничная палата, та же койка и Ниночка. Ворвался Артем с бешеным видом. За ним Игнат.

– Мать твою, – с порога заорал Артем. – Какого хрена ты опять натворил? Я тебя за чем посылал?

Опять Никита испытал невидимую силу брата. Внутри все похолодело, сжалось, мышцы напряглись, боль отступила. Руки потянули покрывало на голову, хоть как-то закрыться, защититься от этого человека. Никита силой воли заставил руки остановиться, потом скинул с себя покрывало, кое-как сел на кровать.

– Ты мне второй раз город на уши ставишь. Нахрена ты со Стасом в драку полез.

– У него нож был.

– Какой в жопу нож? – Все так же кричал Артем.

– Мой нож. Я его пять лет назад сделал. Сам лично ковал и ручку вырезал.

– И что? Может ты его у дикарей обронил, он нашел. Зачем было драться? Ты что не видишь на кого прыгаешь? Он же мог тебя убить.

– Он убить? – Не понял Никита. – Да у него никаких шансов не было.

– Это ты называешь никаких шансов? – Артем показал на перевязанное тело Никиты.

– А причем здесь он?

Игнат кашлянул, привлекая внимание.

– Артем Николаевич, вы, наверное, не в курсе что произошло?

– Мне сказали, что Никита со Стасом подрались и Никита в больнице. Что, я не так понял?

– Я здесь успел кое-что расспросить у людей

– Рассказывай, – отрезал Артем.

Игнат на удивление Никиты все правильно и подробно рассказал, словно сам рядом стоял. Видно за то короткое время пока Никиту донесли да перевязывали, Игнат успел и с Сергеем поговорить, и со Стасом, и, наверное, со всеми кто имел к этому отношение. Артем выслушал, молча, и успокоился.

– Так говоришь, ты Стаса уложил? – Уже спокойно спросил он у Никиты.

– Уложил.

– Да…, силен. Это другое дело. А что за нож? В чем проблема?

Игнат достал из кармана нож, протянул Артему. Артем покрутил его в руке. Нож как нож. Видно, что ручной работы, но ничего особенного.

– Этот нож я своему другу Саше подарил. Он с ним никогда не расстается. Когда у дикарей меня убить хотели, его подруга этим ножом веревки перерезала меня освобождая. Я только хочу узнать откуда он его взял? Может быть они еще живы?

Артем посмотрел на Игната.

– Знаешь?

– Стас позавчера его у Василия Ломового на дурь выменял, – сказал Игнат с таким видом, словно сам посредником был.

– Вот скоты, – опять начал заводиться Артем. – Снова дурь курят… Постой, Василий у дикарей не был.

– Не был. – Игнат сделал паузу и продолжал. – Он его наверху взял, когда Сергея прикрывал. К ним близко двое дикарей подошли мужик и женщина. Мужика они убили. Женщину в город притащили. Кстати этим ножом она одного из наших замочила. Дама с характером.

– Где она? – Вскочил на ноги Никита и здесь же упал на постель. Перед глазами все плыло, ноги не держали.

– В изоляторе. Молчит, плачет, ничего не ест.

– Амина. Это Амина. Что вы наделали. Вы же Сашу убили.

Далеко за полночь Артем с Игнатом сидели вдвоем за чашкой чая. Обоих охранников выставили за дверь.

– Зачем нам это надо, – возмущался Игнат в совсем не свойственной ему манере. – Ты добился, чего хотел. На все сто процентов добился. Дикари покорены. Теперь у нас будет столько пороха, сколько захотим. Их земли наши, засаживай, чем хочешь. Нам открыт проход к воде, на дикие территории. Свободный нам теперь не помеха. Закидаем гранатами, они сами прибегут о мире договариваться. Разве не об этом ты мечтал?

– Об этом.

– Так оставь эти поселки в покое. Закроем проход, можно даже заделать его намертво. Пусть живут, как жили.

– Ты не понимаешь Игнат. Все это было до того как мы узнали о них. Теперь все по-другому.

– В тебе говорят чувства Артем Николаевич.

Артем тяжело вздохнул.

– Что предлагаешь?

– Я же говорю. Закроем проход. Там делов-то совсем ничего.

– А Никита?

– Ваш отец мертв. В Солнечном анархия похлещи чем в Свободном. Никите там делать нечего, его, скорее всего там кончат. А у нас ему нравится.

– А если он не захочет оставаться? Все-таки его дом там. Да еще эта девка. Она из Озерного. Там спокойно.

– Нельзя их отпускать. С этой девкой не все понятно, сам знаешь. Сергей ею всерьез заинтересовался. Случай странный. Пусть они здесь остаются, навсегда, так спокойнее.

Молчали. Швыркали чай. Артем думал. Игнат ждал. Ждал и знал, как сейчас Артем решит, так и будет. Наконец Артем заговорил.

– Хочу, чтоб ты понял. Ты прав. Еще месяц другой, и мы получим то, что хотели. И дикие территории засадим, и со Свободным разберемся. Но я уже о другом думаю. Солнечный с Озерным, это почти тысяча человек. Это огромный рынок. Мы сейчас вынуждены караваны через Свободный на Кулички отправлять, чтобы с этим же Свободным торговать.

– Установим мир. У себя торговлю откроем.

– Правильно говоришь. А представь себе, если мы и Солнечный, и Озерный под контроль возьмем? Ну, или хотя бы в мире с ними жить будем. Единственный путь между городами, через нас. С открытием этих поселков Курчатов становится центром всего подземелья. Через нас будет идти торговля. От нас будет зависеть все, больше воевать не придется. О таком мы даже мечтать не могли. Ядерного реактора еще на тридцать лет хватит. Будем всем электричество поставлять, а это власть. Со временем все под контроль возьмем. – Глаза у Артема блестели, вздувшаяся вена у виска часто пульсировала. – Два, три года и все будет наше. – Артем замолчал. Молчал и Игнат. Он привык к дальновидности Артема, его сумасбродным на первый взгляд идеям, и так же привык, что тот оказывается прав долгое время спустя. Поэтому Игнат не спорил, не возмущался, и стал прикидывать, как это будет выглядеть на самом деле. Факторов требующих рассмотрения было много. И интересы основных влиятельных семей в секторах и настроение людей, уже сложившиеся отношения, экономическая и политическая ситуация и многое другое. Все это завертелось в голове, пытаясь вписаться в новый набросанный Артемом план. Мысли ложились рядом, толпились, отпихивали друг друга, отлетали в сторону и снова возвращались в поисках своего места. Не складывалась мозаика. Не видел Игнат идеального единого подземелья, которое накидал ему Артем.

– Нет, Артем Николаевич, не получиться, как вы хотите. Изменения будут огромные. Я допускаю мысль, что в какой-то момент мы сможем усмирить все сектора, но долгого мира не будет. Так же придется воевать, гнобить людей. Наш город станет сильнее, но не более того. Вместе с силой мы получим ненависть. Станем как кость в горле у всех секторов. Сейчас каждый барахтается сам по себе, а потом каждый будет пытаться нас уничтожить. Не будет нам покоя, ни с какой стороны.

– У нас есть порох и группа «альфа». Мы всех задавим. Не захотят по-хорошему, будет по-плохому. – Глаза Артема сверкнули недобро.

Решение принято понял Игнат и только глубоко вздохнул. Не согласен он был с Артемом. В своем городе идеального порядка нет. Со Свободным никак отношения не наладили за все время, а здесь сразу на все подземелье замахнулись. Артем сказал – как отрезал, а ему, Игнату, просчитывай каждую мелочь, убеждай людей, заставляй по-своему делать. А люди перемен не любят. Люди живут, как привыкли. Все новое их пугает. Трудно будет, если вообще возможно. Ушел Игнат от Артема поздно ночью, проверил караулы, посидел, поболтал с мужиками. Не спалось. Уже и новый день начался, а он все думал и думал. Прилег он только когда проснувшийся город наполнился шумом. Не успел он провалиться в сон, как его разбудил Сергей.