Текст книги "Забытый полигон"

– Не стрелять, – поспешно остановила Марина.

– Марина, это я, Оля. – Голос ее дрожал.

– Убирайтесь назад, – выкрикнул чей-то голос, – а то мы и тебя, и твоих выродков постреляем.

Оля расплакалась. Ее муж аккуратно посадил Олега на пол.

– Стреляйте, – сказал он, тяжело дыша. – Там нас тоже убьют. – Он махнул в сторону Солнечного.

– Марина, – плакала Оля. – Ради всего святого, ради наших родителей, пожалуйста, пропусти нас. – Маленькая Лена на руках тоже заплакала.

Против ее и ее семьи Марина ничего не имела против, но Олег… самый заядлый враг многих посельчан, заставивший их бежать из Солнечного в Озерный. Конечно, его дряхлый и немощный вид вызывал жалость, и он уже давно не представлял никакой опасности, но как посмотрят на это посельчане, тем более в такой обстановке.

– Проходите, – тихо, сомневаясь, произнесла Марина.

– Ты что? – Возмутился один из отряда. – Это же Олег. Разреши я его лично пристрелю.

– Как вам не стыдно, – плача продолжала Оля. – Вы все обязаны ему жизнью. Если бы не он, мы все бы погибли на поверхности. Не стояли бы вы сейчас на этом месте. Никогда бы вам не рожать и не растить детей.

Против этого нечего было сказать.

– Проходите, – уже твердым и даже злым голосом сказала Марина. Ослушаться никто не посмел.

После этого случая все долго молчали. Видать каждый пересматривал свои взгляды и отношение к окружающему. За какие-то часы рухнули все жизненные правила, по которым они жили долгие годы. Еще вчера бывшие друзья сегодня лежали у ног убитые от их рук. Тиран, долгие годы наводящий на всех страх, вдруг предстал в образе спасителя и был ими же помилован. Всегда справедливая и ненавидящая жестокость Марина убивала людей и… самое страшное, что каждый из них считал это правильным.

Добрая половина ее отряда на следующий день ушли из поселка в неизвестном направлении, решив, что совершили непростительную ошибку. Оставшиеся стали самыми преданными помощниками Марины. Разделить реальным живым барьером два поселка было, несомненно, героическим и эффективным поступком, но Марина в тот момент действовала больше интуитивно, чем разумно. Через три дня голодные жители Солнечного прислали парламентариев с требованиями снабдить поселок необходимой едой. Узнав, что парламентарии представляют лишь незначительную часть всего поселка, она им отказала. Возросшая численность Озерного требовала и больших затрат. Мужчины были в меньшинстве, работа по новому не организована, многие люди разбежались по диким территориям. Необходимые аграрные работы велись едва наполовину. Чтобы самим прокормиться приходилось забивать на мясо по три нормы на день. Организовать по новому производство, научить новых людей требовало времени, пусть даже небольшого. Марину возмущало, что пока они в Озерном пытаются выправить положение, в Солнечном продолжается дележка власти и смертоубийства. В таком положении снабжать Солнечный едой, Марина посчитала нецелесообразным. Еда – это, пожалуй, оставался самый сильный инструмент в переговорах с Солнечным, кто бы там ни пришел к власти. Через неделю после начала беспорядков поступаемая из Солнечного в Озерный электроэнергия прекратилась. Кто там в тот момент пришел к власти, и чем они думали? Сбой светового режима ставил под угрозу весь урожай. Из двух дизельных генераторов, когда-то используемых в Озерном, запустился только один. Его мощности хватило только на подзарядку многочисленных аккумуляторов и на освещение улиц. Воздействие темноты оказало сильное впечатление. И до того напуганный народ чуть было снова не поддался панике. Марина была вынуждена собрать добровольную группу и послать в Солнечный на переговоры. Буквально через час со стороны Солнечного послышались шаги, потом показались фонари. Марина с нетерпением ждала, когда они подойдут, расскажут о переговорах, но люди остановились на достаточном расстоянии чтобы их не осветили, выключили фонари и шаги снова торопливо удалились к Солнечному. Ничего не понимая, Озерские продолжали вглядываться в темноту. К всеобщему удивлению через минут двадцать безжизненный прожектор в один миг вспыхнул, заливая светом туннель. Все даже подпрыгнули от неожиданности. Реакция на возобновленную подачу электричества была однозначной – радость за успех переговорной группы. Но в следующую минуту привыкнув к свету, один из дозорных сказал Марине.

– Марина, посмотри туда, – и ткнул пальцем в сторону Солнечного.

Там посреди туннеля выросла кучка, и даже издали было видно, что это тела людей наваленные одно на другое. Чтобы не закричать, Марина закрыла рот рукой. Ее ноги подкосились, из глаз брызнули слезы. Она оплакивала людей, доверившихся ей и посланных ею на глупую смерть. Свет горел недолго. Буквально Марина со своими людьми донесла тела своих друзей к поселку, как подача электричества снова прекратилась, и начался настоящий ад. В кромешной темноте, освещая пространство лишь фонариками, Солнцевские смели живой заградительный барьер Озерских. Из дозорных никто не остался в живых. Неожиданно Солнцевские ворвались в Озерный. Организованного сопротивления им никто не оказал. Они убивали всех подряд, избивали и требовали выдать правительство и, в частности, Марину. Отдельные группы по три-четыре человека, сумевшие хоть как то организовать оборону, их только раззадоривали и злили. В темноте все это превращалось в кашу кричащих и бегающих людей. Одни метались из стороны в сторону, а другие, вылавливая их лучиками света, останавливали пулей навсегда. Обезумевшие в конец люди, в основном беженцы из Солнечного, начали бросаться на автоматы, руками и зубами вырывали Солнцевским глаза и перегрызали горло. Массовое помешательство людей, которым некуда бежать охватило мирных жителей. Одни падали от автоматной очереди, другие, в этот момент наступая на свежий труп уже тянулись и выхватывали горячий ствол автомата из рук убийцы. Не ожидая такого бесстрашия и самоотверженности, Солнцевские дрогнули и попятились. Снова сбившись в плотный строй, они, эффективно прикрывая друг друга, втиснулись в туннели и отступили. Вернулись в Солнечный далеко не все, едва половина.

После побоища, Озерские всем поселком на третий день хоронили павших. Горе было великое и безутешное. Марина, чудом оставшаяся в живых, с болью в сердце возглавляла похоронную церемонию в дальние тупиковые туннели. После похорон Марина в сопровождении оставшихся специалистов обходила запущенное хозяйство. Здесь царил полный разгром. Невидящие уже неделю света растения большей своей частью зачахли. Половина грядок были разорены и вытоптаны. Клетки с домашними животными почти все переломаны. Чудом уцелело племенное стадо и около трети всего животноводческого хозяйства. Уже не только Солнечный, но и Озерный стоял на грани голодного кризиса.

В этот же день Солнечный пошел на переговоры. Сначала возобновили подачу электроэнергии, потом издали начали махать белыми тряпками и кричать, что хотят мирно переговорить. Было великое желание грохнуть их на месте. Марина пересилила себя и дозволила приблизиться одному. Плотный, довольно молодой, лет тридцати «бродяга» притащил за собой мешок. Марина его знала. Как ни странно, он жил в Озерном, до недавних событий. Родителей у него не было, и что он делал на стороне Солнцевских, было не совсем понятно. Спрашивать она не стала. Все так перевернулось, что это не имело никакого значения.

– Добрый день, – уверенно начал молодой человек. – Мы приносим свои извинения и соболезнования. Тот, кто принимал решение и выполнял этот безумный приказ мертвы. Свободный и справедливый народ Солнечного выбрал новое правительство. Мы не хотим больше войны. Мы пришли договариваться о мире. В знак наших намерений я принес вам доказательство своих слов. Он потянул за низ мешка, и из него одна за другой выкатилось с десяток человеческих голов. Уже повидавшие за эти дни разные ужасы человеческой жестокости люди все же были поражены.

– Убери это, – выдавил из себя уже старый военный, возглавлявший в это время дозор.

Молодой «бродяга» с удивлением уставился на него, как на человека не сумевшего оценить всю красоту ситуации. – Убери, – повторил старый военный, – и пошел вон, пока я сам тебе башку не открутил.

Оскорбленный молодой «бродяга» собрал головы в мешок и не спеша поплелся к своим.

– О господи, – вымолвила Марина. – Чем же они лучше тех, кого убили?

Ожидаемое за этим отключение электроэнергии и новое нападение не последовало. Наоборот, к барьеру проковылял пожилой человек.

– Добрый день, – поздоровался человек. – Я знаю тебя, – сказал он Марине. – Достойная дочь своего отца. Мне часто доводилось с ним работать. – Голос человека временами дрожал. – Да уж, ему повезло, что он не дожил до этого безумства. – Он снова замолчал. Казалось, он обдумывает, что сказать. – Там много людей. Простых людей. Хороших и плохих, женщин, детей, немощных стариков и сильных скотов. Они не только там, – он показал в сторону Солнечного, но и там, – он показал в сторону Озерного. – Марина глубоко вдохнула от возмущения с намерением послать старика, откуда пришел. – Выслушай, я уже пожил на этом свете и видел всякое. Не думай, что ты все видишь и понимаешь. Люди все одинаковые, особенно если брать не отдельно каждого, а всех вместе. Все мы хотим жить, и хотим жить лучше. Каждый из нас чем-то недоволен и считает себя немного умнее соседа. Рано или поздно это выливается в насилие. Ты ведь сама такая. Ты с Азатом в свое время хорошо будоражили народ. Тебе это знакомо.

– Мы никого не убивали старик. Да и к чему ты клонишь?

– Я пытаюсь объяснить тебе, что происходит. А не убивали вы лишь потому, что силенок у вас было маловато. Вас же не убили, потому что, несмотря на строгость, тогдашнее руководство ценило жизнь. Потому и позволили вам спокойно уйти. Справедливости ради надо сказать, твой отец со своими друзьями проявляли чудеса благородства. Вам не только позволили жить, но и снабдили всем необходимым. Вас опекали как неразумных детей.

– Мы всего добились своим трудом. И хватит об этом. Говори, что тебе надо и проваливай.

– Вот видишь, как ты теперь разговариваешь. Это потому, что у тебя сейчас сила. Времена изменились, и теперь ты решаешь, кого миловать, а кого убивать.

– Не мы это начали. Первыми напали вы.

– Кто вы? Ты так ничего и не поняла. Есть только мы, все вместе. В Солнечном сегодня руководят «бродяги», в Озерном – ты. Мы принимаем решения и убиваем свой же народ. Ты ответственна за это безумие не меньше остальных. Твои революционные взгляды наверняка сыграли здесь свою роль. Это заразно. Теперь ты моришь голодом свой народ. Чем ты лучше остальных? Эти молодые идиоты убивают десятками, ты убиваешь сотнями. Они убивают выборочно, ты убиваешь всех. В Солнечном голод. Народ надо накормить. Не имеет значение кто сейчас там у власти. Если тебе станет легче, знай, что я, как и большинство народа, засадил бы их в тюрьму. Но у них сила, и кровопролитие надо остановить. Постепенно все утрясется, забудется, придет в норму. Если ты сегодня не дашь еды, завтра голодный народ сначала сметет «бродяг», потом сметет вашу баррикаду, а следом и Озерный. Когда и я, и ты, и те «бродяги» будем лежать мертвыми, то нам уже будет все равно, что будет происходить послезавтра. И не дай бог кому-нибудь из нас выжить и это увидеть. Я не питаю никаких иллюзий насчет тех «бродяг», что сейчас представляют Солнечный. Они жестоки и глупы. Время все расставит на свои места, а сейчас одна надежда на тебя. Меня они не слишком-то слушают, но что смогу, я сделаю.

Марина задумалась. Остальные тоже молчали. Пауза затянулась.

– Что ты хочешь? – Наконец спросила Марина.

– Я лишь хочу, чтобы вы с ними договорились. Они сейчас на многое согласны. Голод не тетка. Ты можешь с них много поиметь. Мне плевать. Главное сохранить людей. Нас и так горстка осталась.

Как ни грубо и неприятно звучали слова старика, Марина его поняла. И даже вынуждена была согласиться, хотя до этого так на вещи не смотрела. После недолгих колебаний и совещаний все-таки было решено идти на переговоры даже с такими людьми. В поселок их не повели. Стол переговоров соорудили здесь же. Выложили невысокий штабель мешков с песком, вокруг побросали те же мешки, на которые и сели.

Чего требовать? На что соглашаться? Марина даже и не знала с чего начать. Помог все тот же мужик.

– Давайте я как бы организатором буду, раз такое дело.

Видать переговоры никто из присутствующих до этого не вел, поэтому возражений не было.

– Меня Андрей Кириллович зовут. Это по-старому. Сейчас просто Андрей. Это Марина, – он показал рукой на Марину и по кругу стал представлять остальных. – Тебя я знаю, Сергей, ты Андрей, – на удивление правильно представил он людей Марины. – А вот тебя не знаю. – обратился он к четвертому.

– Зарут. – Представился тот.

– Зарут, – повторил Андрей. – А по отцу?

– Зарут Бауржанович.

– Бауржанович. Не Каргабаев случайно?

– Каргабаев, – слегка удивленно подтвердил тот.

– Понятно, – протянул Андрей. – Это Иван, Юра и Костя, он вам знаком. – Последним Андрей представил «бродягу» еще недавно жившем в Озерном. Андрей откашлялся и продолжал официальным тоном. – Мы к вам с предложением. Иван расскажет.

Среднего роста, плотный, коротко стриженный, с бородкой, Иван был весь в ссадинах и порезах. Когда он начал говорить оказалось, что нескольких зубов у него не хватает, отчего он немного шепелявил.

– Мы новое правительство Солнечного. Нас всенародно вчера избрали. Меня и Юру, – поправил Иван. – Костю и Андрея мы назначили.

Марина про себя отметила, что лидера два и единодушного мнения быть не может.

– А где старое правительство? – Спросила Марина, но вспомнив выкатившиеся из мешка головы, поспешила уточнить. – Я имею в виду старое: Николай, Руслан, Валентина…

– Их мы тоже убили, – совершенно спокойно ответил Иван. – Люди разные есть. Кому-то могло прийти в голову их освободить, власть восстановить, а так мы одни. Хватит уже воевать, пора порядок наводить.

Иван явно был доволен и уверен в правильности своих действий. Нет, конечно, Марина и не ожидала, что кто-то из сторонников отца остался жив. Да и кто они ей были, вечные оппоненты, даже враги, как она еще недавно считала, но почему-то от слов Ивана защемило сердце. Погибли они не от своих врагов, которые их свергли, не от беспредельных уродов, которые воевали с ней и которых она убивала собственными руками, а от всенародно избранных правителей. Убиты хладнокровно просто потому, что так надо. Марине в очередной раз захотелось подняться и послать всех подальше. Видать, прочитав мысли Марины, Андрей придержал ее руку.

– Марина, давайте по существу.

Это подействовало. Марина не встала.

– А ты как в живых остался? – Спросила она Андрея, глядя ему в глаза.

– Пощадили меня, – пожал плечами Андрей.

– Он нам нужен, – вставил Юра. – Старик много знает.

Для Марины эти слова прозвучали грубо и неуважительно, но Андрей абсолютно никак на них не отреагировал. В этот момент она его вспомнила. Конечно, этот человек всегда терся около отца и его друзей. Марина не помнила его должность, да и была ли она? Андрей тогда был моложе, вечно бегал, ни с кем вроде не общался, часто о чем-то шептался с отцом, всегда где-то сбоку, в стороне. Он вроде всегда был и в то же время всегда в тени. Это было очень давно. Несомненно, раз Андрей выжил, знал и умел он много. Такой человек всем нужен. Марина глубоко вдохнула, расправила плечи. Невидимый груз с них не упал и легче не стало.

– Что вам нужно?

– Мы хотим восстановить договора между Солнечным и Озерным. – Иван посмотрел на Андрея.

– Почти в том же виде, – поправил Юра.

– Да, с небольшими поправками, – добавил Иван.

– А вы знаете, какие они были? – Усмехнулась Марина.

– Он знает, – тыкая пальцем в Андрея ничуть не смущаясь, ответил Иван.

– Ну что ж, давайте составлять.

– Мы здесь предварительно набросали, – достал бумажку Иван. – Первое. Мы обязуемся беспрепятственно и в полной мере снабжать Озерный электроэнергией двенадцать часов в сутки.

– А почему двенадцать?

– В целях экономии. Топливо беречь надо.

– У вас велогенераторы есть.

– Так народа нет. От Солнечного осталось половина. Кто педали крутить будет?

– Так не пойдет, – отрезала Марина.– Я так понимаю, взамен вы еду потребуете? Хочу сразу сказать, сейчас с этим туго. Поголодать всем придется. Вы, конечно, не в курсе, для растений нужен не двенадцатичасовой график. Для них в основном надо четырнадцать, а то и шестнадцать часов света, а иногда и все двадцать четыре. Для каждого вида существует расписание. Нам нужен свет постоянно.

– Тогда мы вам людей в помощь не выделим.

Марина подумала и ответила.

– Не надо. Сами справимся.

– Второе, – посмотрел в бумажку Иван. Помялся и сказал. – Временно мы хотим, чтобы вы не давали убежище ни одному человеку из Солнечного, а если вдруг кто-то проникнет в ваш поселок, выдали нам его по первому требованию. Также жители Озерного смогут посещать Солнечный только по специальным пропускам.

Марину удивило такое требование. Это было что-то новое, люди рабы. Вот в кого превращались жители Солнечного. Что ж, она и так спасает их от голодной смерти. Она кивнула.

– Хорошо.

– Третье. Поселок Озерный обязуется охранять Солнечный со стороны диких территорий. Мы в свою очередь обязуемся снабжать вас оружием и амуницией как прежнее правительство.

Марина подумала о том количестве вооружения, которое в последние дни попало в Озерный. Его при мирном существовании хватит ни на один год. Охранять Солнечный не было никакого резона. С другой стороны, еще неизвестно как все обернется, а покидать стратегически важное место, на котором они сейчас сидели было опасным.

– Этот пункт выделим в отдельный договор. Я думаю, мы подпишем его временно. Скажем на год.

– Это почему так? Раньше вы оба поселка охраняли.

– А какой нам смысл решать ваши внутренние проблемы. Вы хотите нашими руками удержать ваших людей. Ставьте свой пост и сами разбирайтесь с беглецами.

– Мы итак поставим охрану у входа в Солнечный, – вставил Юра. – Со своим мы сами разберемся.

– Ну тем более. Годик так поживем, а там если все нормально будет, свой пост сюда перенесете. Какой смысл два поста через пятьдесят метров держать?

Звучало логично. Возражать было нечего, но Иван закипел от возмущения.

– Давайте дальше, – поторопил Андрей, боясь новых возмущений.

– Следующий пункт. Вода. Наша скважина может не справиться, и мы хотим, чтобы в случае нехватки, вы без дополнительных условий поставляли нам воду.

– О еде и воде мы принципиально согласны. Вот только количество заранее обговорить не удастся. Я предлагаю создать совместную комиссию, чтобы прозрачно и честно делить поровну на каждого человека.

Так пункт за пунктом обговорили и медицинское обслуживание, и транзитное перемещение «бродяг» на поверхность, и еще разные мелочи. Марина осталась довольна. Все говорило о том, что вскоре, при правильном распределении, можно будет выбраться из сложившегося кризиса.

А вот новый Озерный воспринял договор неоднозначно. Особенно когда караван, забитый едой уходил в сторону Солнечного. Слышался недовольный ропот одних и негромкое шиканье на них других. Впервые за многие годы в поселке вспыхнуло воровство. Люди вечно ругались между собой, порой перепалки заканчивались драками. Особенно часто ссорились бывшие Солнцевские с Озерскими. Пришлось организовывать постоянный патруль, чтобы следил за порядком.

Примерно через неделю после подписания договора из Солнечного передали бумагу, в которой говорилось, что волей народа были свержены бандиты и проходимцы, Иван и Юрий, силой захватившие власть. Вновь избранное правительство из десяти человек, дальше следовали имена с подписями, подтверждают действие договора с Озерным и надеются на долгосрочные отношения. Сами члены нового правительства почему-то явиться не решились, а их имена Марине ничего не говорили. Она сказала посланнику, что со своей стороны будет придерживаться пунктов договора пока Солнечный их не нарушит, независимо от того, кто его представляет.

Те немногие Озерские, которые посещали Солнечный, сообщили, что все четверо подписавшие договор, включая Костю и Андрея, казнены. Марина вспомнила уверенное лицо Ивана, когда он сообщил ей, что избран волей народа и убил всех, кто мог претендовать на власть. Она усмехнулась. Теперь наверно те десять избранных, тоже всенародно, думают точно также.

Прием Артем Николаевич устроил холодный. Саше оставили лишь рубаху да штаны. По обе стороны стали двое громил. Сам Артем сидел за столом. Стол был широкий и захоти Саша напасть, этого препятствия достаточно, чтобы успели отреагировать и Артем, и его охрана.

– Ты доставил нам много хлопот, Саша. – Выдавил имя Артем. – Зачем ты к нам пришел?

Саша ухмыльнулся.

– К чему глупые вопросы? Ты итак знаешь. У вас девушка, Амина. Отдай ее, и я уйду.

– Уйдешь? Если я позволю. Кто она тебе, жена? Нет. Так значит, не один ты имеешь на нее права.

Саша напрягся, хорошего разговора не получалось. Да и не могло получиться. Артем перед ним. План взять его в заложники может сработать. Но Артем дернул веками и Сашу с двух сторон зажали, словно в тисках.

– Извини, – почти искренне произнес Артем. – Больно ты прыткий. У вас что, в поселке все такие?

– Все, – сквозь зубы произнес Саша. Ему хотелось врезать по этой уверенной физиономии.

– А вот у нас нет. Ты убил одного из лучших моих людей. Другого покалечил. Как я могу тебя отпустить?

– Прояви благородство, – усмехнулся Саша.

– Вот видишь, даже тебе смешно. А ты знаешь, что здесь на днях Никита учудил?

– Ну. – Конечно, Никита успел ему все рассказать.

– Гвозди гну. О вашем происхождении никто не знает. Ваше поведение – это грубейшее нарушение и требует строгого наказания. Разве так ведут себя в гостях? Ответь. – Саша лишь пожал плечами. – Что сделал бы твой отец на моем месте? – Саша удивился осведомленности Артема и снова промолчал. – Что-то ты молчаливый, когда приходится отвечать за свои поступки. В общем, сделаем так. Дам тебе первый и последний шанс. Жить будешь с Никитой. Вдвоем веселее. Никаких драк или разговоров, откуда взялся на самом деле. Веди себя тихо, незаметно. Про Амину забудь, на время. Сейчас ей не до тебя. Как только врачи разрешат, вы встретитесь. Будешь сам пытаться ее увидеть, сделаешь только хуже и ей, и себе. И учти, больше никаких разговоров с тобой не будет. Ты просто исчезнешь, на этот раз навсегда.

Саша сидел с Никитой и не мог понять, что это было. С одной стороны, Артем довольно жестко его принял. Да Саша и сам понимал, что тот, как правитель, должен был засадить его в тюрьму. А на деле? Дал ему полную свободу. Ну, относительно полную, жилье, деньги. Саша выглянул за дверь. Нет, действительно, даже охрану у дверей сняли.

– Ничего не понимаю, – сказал он Никите.

– Вот и я, – поддержал его Никита, облизывая жирные пальцы. – Садись, а то остынет.

Несколько дней они провели в полном безделье. Не происходило абсолютно ничего. К ним никто не приходил, даже Игнат. Да и слежки они не видели. Хозяева забегаловок их уже хорошо знали. Широко улыбались при их виде, предлагали самую лучшую и естественно самую дорогую еду. Они даже сдружились в клубе с несколькими вояками, которые были в восторге от того, как Никита с Сашей легко разделались с теми, кто считался довольно крут. Остальные смотрели на них искоса, присматривались, не понимая их статус в городе. Наконец в очередное утро появился Игнат. С хорошим настроением и приветливой улыбкой он сообщил, что Амине стало намного лучше и можно ее увидеть. Саша, подгоняя Игната, поспешил в госпиталь. Первым вошел Игнат, закрыл за собой дверь, но буквально через минуту позвал Сашу. Саша влетел в комнату. Амина сидела на кровати. Их взгляды встретились. Она резко вдохнула, улыбнулась и… упала на подушку. Саша подбежал к ней, за ним Игнат. Амина без сил смотрела на Сашу, улыбалась и плакала. Саша присел рядом, приподнял и обнял ее. Игнат, видя, что все нормально, покинул комнату.

– Ты все-таки жив. Но как? Я видела тебя… – Слезы душили ее. – Слава Богу.

– Амина, дорогая, – он целовал ее в мокрое лицо, – я снова нашел тебя.

Их радости не было предела. Какое огромное желание было схватить любимую и убежать, куда глаза глядят, хоть на поверхность, хоть в дикие территории, лишь бы подальше от хитрых и лживых глаз Артема и Игната. Что их не отпустят по доброй воле, Саша не сомневался. Он хоть сам никогда не управлял людьми, но отец научил его многому. Добрый поступок правители совершают только с выгодой для себя. Что только Саша в эти дни не передумал. По любому, Артему нужен был лишь Никита. Саше с Аминой в лучшем случае отводилась роль заложников. Все эти мысли вмиг снова пронеслись в голове, и он с болью и радостью в сердце крепче обнял свою Амину.

До утра им позволили остаться вдвоем в лазарете. Они успели все, даже рассказать, что произошло с каждым после их расставания. С Аминой действительно обходились почтительно. Она провела время с врачами, которые лечили ее, правда, по словам Амины, неизвестно от чего. Саша вспомнил бетонный дом на поверхности, различные медицинские инструменты, оборудование внутри и жуткого, но послушного монстра на кровати. Он вздрогнул и погнал страшные мысли подальше от себя.

Игнат был обходителен и любезен, что Сашу больше настораживало, чем подкупало, и он ожидал подвоха.

– Знаешь что Саша. Тот мужик, которого ты убил на поверхности, был самым лучшим нашим диверсантом. Да, да, не удивляйся, мы тоже проводим специальные операции в тылу врага. Мы впечатлены твоими способностями и думаем, что среди наших людей не осталось, кто мог бы выполнить одно щекотливое задание. Ты самый достойный кандидат. Тем более, что тебя никто не знает.

– Что за задание?

– Вот это правильно. Люблю людей, которые переходят сразу к делу. Свободный готовится к войне с нами. Они наготовили много оружия. Оно лежит на складе, и надо этим воспользоваться пока оно не разошлось по рукам. Мы хотим его уничтожить. Ты будешь прикрывать группу взрывателей. Артем Николаевич полагает, что прежде, чем вы уйдете, надо дать вам возможность отблагодарить за гостеприимство. Это справедливо и позволит вам в будущем не испытывать чувство вины за убийство наших людей. – Саша сжал кулаки. Противно было слушать лживые витиеватые фразы. – Нет, нет, – улыбаясь, продолжал Игнат. – Не надо нас благодарить. Я думаю, на нашем месте вы поступили бы точно также.

Операция, как понял Саша намного позже, было дерзкая и многоходовая. Четверо торговцев и Саша, изображавший помощника одного из них, забили дрезину разными товарами. Они таскали его со всех концов города. Были здесь и ткани, в основном полотно, сшитое из кусков, и хлеб, твердое, но хрупкое обожженное месиво, и готовая одежда, и домашняя утварь. Пожилой, с тяжелым взглядом, почти весь седой, коротко стриженый проводник с Куличек внимательно все разглядывал, прежде чем разрешить погрузку. Шустрые торговцы суетились, поплотнее укладывали товары. Саша, состроив поглупее лицо, стараясь не смотреть на проводника не отставал от остальных. Самому Саше пока ничего не было известно, кроме того, что они должны доехать до Куличек под видом торговцев. Когда все погрузили, проводник строго посмотрел каждому в глаза. Саша, изображая глуповатого простака, засмущался.

– Первый раз? – Спросил проводник.

– Да.

– Правила объяснили?

– Да.

– Мы ему рассказали…, – начали было двое торговцев.

Повышая голос, проводник зыркнул на них.

– За себя отвечать будете. – Те заткнулись и проводник продолжал. – Ты смотри парень, что не так, я сам тебе пулю в лоб пущу.

Оружие на дрезине было только у него. И хоть это и был простой Стечкин, но Саша даже слегка испугался.

– А я че, я не че.

Проводник еще раз обвел всех строгим взглядом и пошел к управлению дрезиной. Двигатель зашумел, набирая обороты, и дрезина двинулась с места. Перрон поплыл вдаль, а они въехали в туннель. По стенам редко горели лампочки. Саша не понял, зачем они нужны, ведь все равно толком ничего не освещают. Да и зачем фары на дрезине ярко освещают путь, он тоже не понял. Ведь с рельсов никуда не свернуть. Частая вибрация дрезины передалась его сердцу. Оно тоже часто застучало, вводя его в легкое волнение. У них в поселке тоже были рельсы, но туннель был завален, ездить некуда. Взволновал Сашу сам факт, что такая мощная машина способна тащить такой большой груз, а ведь создана человеком и подчиняется ему. Остальное его не волновало, по крайней мере, ему так казалось. Очень быстро они въехали на другой перрон. Проезд был перегорожен кучей мешков, которые как потом увидел Саша, на специальной лебедке поднимались вверх, освобождая путь. Дрезина остановилась прямо перед ними, и таможня Свободного с автоматами наперерез недружелюбно попросила их выйти, бесцеремонно ощупывая и выворачивая карманы. Потом начался досмотр. Весь товар вытащили на перрон, ощупали и оглядели со всех сторон, и затем снова побросали в дрезину. Уложенный до этого аккуратно и, следовательно, занимавший меньше места товар, не вместился. На перроне остались несколько тюков одежды и широкий поддон с хлебом. Ехидный, мерзкий таможенник сквозь ржачь сказал.

– Ну, это придется оставить здесь.

Все люди Свободного дружно заржали. Сашу возмутила такая наглость. Он знал, да и сам видел, как проводник перед досмотром заплатил этому скоту круглую сумму за проезд. Ни проводник, ни торговцы никак не отреагировали на эту шутку. Они сами залезли на дрезину и снова стали сортировать и укладывать товар. Это было намного труднее, чем складывать в первый раз. Приходилось неудобно поддерживать один товар, в это же время впихивать другой, двигать третий и так далее. Таможенники, видя, что больше им ничего не обломится, потеряли интерес и отошли в сторону. У Саши, как и у других, пот катился градом, когда последний тюк был впихнут в дрезину.

Посмотрев, что торговцы с Курчатова справились, главный таможенник небрежно махнул рукой, и дрезину выпустили со станции. Не успел Саша толком отдышаться, как оказался на другом перроне. Здесь было ярко и шумно. К дрезине подбежали десяток людей, как оказалось носильщики. Проводник, заглушив дрезину, раздавал указания. Носильщики подхватили тюки и как муравьи, проталкиваясь между людьми, куда-то их понесли.

– А они их не украдут? – Спросил Саша Мишу, торговца помощником которого он якобы являлся.

– Нет, с этим строго. Семейство Степняков отвечает, – Миша кивнул на проводника.

Попрощавшись с проводником, Саша с товарищами поспешили за носильщиком, тащившим их последний мешок. Такого шума, гама и толпы Саша не видел даже на базаре Курчатова, хотя тогда он показался ему очень шумным. Кроме того, что столы с товарами стояли вдоль стен, так еще торговцы с лотками в руках и перекинутым через шею ремнем толкались в толпе, предлагая всякую мелочь. В воздухе стоял запах дыма, смешанный с ароматом жареного мяса и горелой пищей. Пол был грязный, всюду валялся мусор, и толпа дружно разносила своими ногами расчавканные объедки. Пройдя еще немного, Саша увидел женщин, молодых и не очень, которые стояли вдоль стены в каких-то лохмотьях, прикрывающими только их грудь, и чуть-чуть свисавшие ниже талии. Женщины громко смеялись на шуточки проходивших мимо людей, посылали им воздушные поцелуи, а некоторые порой приоткрывали грудь или поднимали лохмотья выше талии, показывая, что больше ничего не прикрывает их бесстыдство. Саша открыл рот, кровь прихлынула к лицу. Между ног зашевелилось. Какой-то мужик вынырнул из толпы, качающейся походкой подошел к одной проститутке, одной рукой залез ей между ног, а другой схватил за голову и поцеловал в губы. Проститутка оттолкнула его, и вдруг, взявшиеся из ниоткуда два молодца, начали его избивать. У Саши сразу исчезло какое-либо желание и все это показалось мерзким. Потом толпа становилась все реже и реже пока, наконец, совсем не рассосалась. Здесь находились склады. Одну из многочисленных комнат выделили под товар Курчатовцев, а ключ от двери вручили одному из них. После этого носильщики исчезли, а торговцы пошли в гостиницу. Гостиничные комнаты перемешивались со странными забегаловками, как потом объяснили Саше, здесь продавали дурь. Компании и одинокие фигуры сидели и на полу, и за столами. Одни беседовали, другие смеялись, но все или пили одурманивающий напиток или курили. Кто-нибудь отключался и тогда хозяева заведений укладывали его спать на низенькие кушетки здесь же рядом. Саша поражался нравами свободных Куличек. Человеческие страсти и пороки властвовали здесь безраздельно. Но Саша с группой прибыли сюда для совершенно другого дела и, закрывши дверь на замок расположились в одной большой комнате.