Текст книги "Алан Тьюринг и тайная комната"

В одной из своих радиограмм капитан «Кенигсберга» сообщил о намерении в ближайшее время прорвать английскую блокаду и жаловался на ее суровые условия. А 7 апреля 1915 года Оливер радировал командующему английской эскадрой на Занзибаре:

«6 апреля координаты грузового парохода[67]67
  Это был «Рубенс».


[Закрыть] были: 12.00 южной широты и 44.00 западной долготы, и раним утром 8 апреля ожидается прибытием к месту встречи с координатами 6.00 южной широты и 45.00 западной долготы. Координаты те же, что и в моей радиограмме № 116 от 5 апреля».

Шифровки с «Кенигсберга» перехватывались английской эскадрой, которая вела его блокаду. Далее они отправлялись по радиосвязи на Занзибар и оттуда телеграфом – в адмиралтейство Англии. Причем зачастую это делалось без должного соблюдения правил безопасной связи. Радиограмма могла начинаться с пассажа, засекреченного при помощи английского военно-морского кода, потом в ней цитировалось перехваченное немецкое кодированное сообщение, и в заключение опять шел английский кодированный текст. По этому поводу первый лорд выразил Оливеру свою озабоченность. И тот распорядился, чтобы в дальнейшем все перехваченные немецкие шифровки засекречивались побуквенно, используя такой же код, что и для остальной части сообщения. И неважно, насколько длинным получалось итоговое кодированное сообщение.

24 мая 1915 года «Кенигсберг» доложил в Берлин:

«Со всей определенностью можно считать, что уже в течение некоторого времени наш шифр находится у противника и что все радиограммы, отправленные «Чайкой»[68]68
  Немецкий вспомогательный крейсер.


[Закрыть] и кораблем обеспечения, пересылались в Занзибар английской эскадрой, которая осуществляет блокаду. Я убедился в этом, послав фиктивную радиограмму, чтобы заманить противника в Микиндани[69]69
  Бухта в Танзании.


[Закрыть], если у него имеется наш резервный ключ. Несколько вражеских крейсеров подошли к Микиндани в обозначенное фиктивной радиограммой время. Прошу Вас прислать по радио через Виндхук[70]70
  Город в Намибии.


[Закрыть] новый резервный ключ, поместив его в предпоследнюю группу шифрованной радиограммы бессмысленного содержания».

Таким образом, в случае с «Кенигсбергом» англичане в очередной раз продемонстрировали, что за границей они менее осторожно обращались с немецкими криптографическими материалами, чем у себя на родине. Однако в 1915 году это не имело особенного значения. Ведь основное внимание первого лорда адмиралтейства и военно-морского штаба, помимо Северного моря, было приковано не к Южной Америке и не к Африке, а к водному пути на северо-западе Турции, соединявшему Европу и Азию – к проливу Дарданеллы. Роль, которую в событиях вокруг Дарданелл играла «Комната 40», была довольно скромной, поскольку объемы перехвата, получаемые оттуда, были слишком малы, чтобы рассчитывать на заметные успехи. Эти объемы могли бы значительно увеличиться, если бы у английских дешифровальщиков было налажено хоть какое-то взаимодействие с французскими коллегами, которые перехватывали в Средиземноморье большое количество немецких радиограмм. Но в 1915 году такое взаимодействие отсутствовало напрочь. Да и от «Комнаты 40» тогда требовалось сосредоточить свое внимание на заблаговременном предупреждении о возможном военно-морском нападении Германии на Англию в Северном море.

Согласно рассказу самого Холла, он едва не добился, чтобы Дарданелльская операция[71]71
  Была предпринята Англией и Францией с целью захвата проливов Дарданеллы и Босфор в Турции, а также турецкой столицы Константинополь (ныне Стамбул). Продлилась с 19 февраля 1915 г. по 9 января 1916 г.


[Закрыть] оказалась не нужна. По его заданию в январе 1915 года Джордж Иди, находившийся в начале Первой мировой войны в Константинополе, вступил в переговоры с министром внутренних дел Турции Мехмедом Талаатом. Иди был сотрудником английской фирмы-подрядчика, которой совместно владели бывший сотрудник английского посольства в Турции Джеральд Фитцморис и один из основателей английского торгового дома в Турции Эдвин Виттали. Иди должен был уговорить членов турецкого правительства разорвать отношения в Германией и разрешить английским кораблям свободный проход через Дарданеллы. Холл дал Иди собственноручно написанное письмо, в котором гарантировал выплату 3 миллионова английских фунтов, если турки согласятся. Дополнительно Холл предоставил Иди полномочия в случае необходимости увеличить эту сумму до 4 миллионов английских фунтов. Посредником в переговорах выступил главный раввин в Турции.

Переговоры с Талаатом затянулись до второй половины февраля 1915 года, когда английский военно-морской флот совместно с французским начал штурм Дарданелл. Тем не менее, надежда договориться с турками еще оставалась, пока в середине марта 1915 года интенсивность англо-французского штурма Дарданелл не удвоилась. Холл рассказал, как это произошло:

«13 марта 1915 года мне принесли телеграмму императора Германии[72]72
  Эта телеграмма была перехвачена и прочитана в «Комнате 40».


[Закрыть], и я счел ее настолько важной, что сразу же отнес в кабинет первого морского лорда. Там я выяснил, что лорд Фишер отправился в кабинет первого лорда, и я застал его там стоящим с мистером Черчиллем у камина. «Первый морской лорд, – сказал я. – Вот что мы только получили». Сообщение гласило: «Из Науэна в Константинополь. 12.03.15. Совершенно секретно. Адмиралу Узедому[73]73
  Немецкий адмирал (1854–1925), во время Дарданелльской операции занимавшийся организацией береговой обороны Дарданелл и установкой там мин.


[Закрыть]. Его Величество Император получил рапорт и телеграмму в отношении Дарданелл. Все возможное предпринимается, чтобы организовать снабжение боеприпасами. Из политических соображений необходимо придерживаться уверенного тона при общении с турками. Император требует от Вас воспользоваться Вашим влиянием в этом направлении. Серьезным образом рассматривается отправка немецкой или австрийской подводной лодки. По высочайшему повелению, фон Мюллер».

Лорд Фишер взял в руки сообщение, прочел его вслух и помахал им над головой. «Клянусь богом! – прокричал он. – Завтра я доведу дело до конца». Мистер Черчилль, тоже взволнованный, схватил письмо, просел его еще раз ради собственного удовольствия. «Это означает, – сказал он, – что у них заканчиваются боеприпасы». «Завтра», – повторил лорд Фишер, и в этот момент я подумал, что он испытывал точно такой же энтузиазм, как и мистер Черчилль в отношении всей Дарданелльской операции. «Возможно, мы потеряем 6 кораблей, но я доведу дело до конца». Первый лорд кивнул: «Тогда отдайте приказы». Лорд Фишер тотчас же сел за рабочий стол мистера Черчилля и начал писать необходимые распоряжения. Я собрался вернуться в свой кабинет, когда мистер Черчилль повернулся ко мне и спросил про последние правительственные и другие новости. Тогда я сказал ему про денежную сумму, выплату которой лично гарантировал. Он пристально посмотрел на меня: «Сколько?» – «Три миллиона фунтов, – ответил я, – и полномочия увеличить сумму до четырех миллионов, если понадобится», и как только я упомянул эти цифры, они показались чрезмерно большими. Он нахмурился. «Кто это разрешил?» – потребовал ответа он. «Я разрешил, первый лорд». – «Но в кабинете министров, конечно же, ничего не знают об этом?» – «Нет, не знают. Но если мы добьемся мирного решения проблемы или если получим возможность свободного прохода через проливы, то я полагаю, что они всегда будут рады заплатить». Мистер Черчилль повернулся к Фишеру, который все еще писал свои приказы: «Вы слышали, что этот человек натворил? Он сказал своим людям, что они могут пообещать четыре миллиона за свободный проход через проливы. По своей инициативе!» – «Что?! – воскликнул лорд Фишер, вскакивая со стула. – Четыре миллиона?! Нет, нет, говорю вам, что завтра или по окончании подготовительных мероприятий я доведу дело до конца». Он повернулся ко мне: «Немедленно телеграфируйте от отмене всех переговоров»… Мне ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться приказу. Отправленные мной телеграммы не только сделали невозможным будущие переговоры, но и уничтожили веру в наши благие намерения в умах турок».

14 марта 1915 года английский адмирал Сэквилл Карден, командовавший Дарданелльской операцией, получил радиограмму от первого лорда. В ней говорилось, что в английском адмиралтействе

имелась информация о том, что турки испытывают нехватку боеприпасов, что немецкие офицеры шлют по этому поводу мрачные донесения и что они обращаются с просьбами пополнить боезапасы. Предпринимаются все возможные усилия, чтобы наладить снабжение, и серьезным образом рассматривается возможность отправки немецкой или австро-венгерской подводной лодки, но они еще не отправились к месту назначения. Все это явным образом свидетельствует о том, что операция должна неуклонно продолжаться. Следует примириться с неизбежными потерями. Противник подвергается атакам и пребывает в тревожном состоянии. Не следует терять время, поскольку участие подводных лодок противника очень серьезно осложнит ситуацию.

В конце апреля 1915 года в «Комнате 40» стало известно о том, что 25 апреля 1915 года немецкая подводная лодка У‑21 отплыла из Германии, но о том, куда она должна прибыть, было неизвестно. 19 мая 1915 года немецкое адмиралтейство проинформировало У‑21 по радио о местонахождении английских военных кораблей, обстреливавших турецкий город Галлиполи. Эта информация была немедленно доведена «Комнатой 40» до сведения недавно назначенного командующего Дарданелльской операцией адмирала Джона Де Робека. Тем не менее У‑21 удалось потопить 2 английских додредноута[74]74
  Любой эскадренный броненосец, построенный до начала эпохи дредноутов и считавшийся достаточно боеспособным, чтобы принимать участие в войнах этой эпохи, а не быть списанным.


[Закрыть] – «Триумф» (25 мая 1915 года) и «Величавый» (27 мая 1915 года).

Подводная война

К концу 1914 года в «Комнате 40» были хорошо осведомлены о возможностях, которыми обладал подводный флот Германии, и о текущем местонахождении большинства немецких подводных лодок. В январе 1915 года Хоуп приступил к ежедневному составлению специальных разведывательных сводок для Черчилля, Фишера, Оливера и Уилсона. В этих сводках Хоуп указывал координаты каждой подводной лодки Германии, которые встречались в последних немецких военно-морских дешифровках. Благо об этом регулярно сообщали военно-морские береговые радиостанции, командующие подводными флотилиями и сам командующий подводным флотом Германии. В результате Хоуп составил довольно точное представление о составе каждой немецкой подводной флотилии, их суммарной боеспособности, местах базирования, степени боеготовности при нахождении в порту и в море. Радиограммы, отправленные немецкими береговыми радиостанциями, обычно содержали информацию о том, что подводная лодка такая-то отправилась в плавание, далее указывалось направление – на северо-запад или на запад, а иногда добавлялась цель – например, проведение операции в удаленном районе. Но это было еще не все. Приказы, которые командующий военно-морским флотом Германии отдавал командующему подводным флотом, а тот – командующим подводными флотилиями, содержали еще более точные формулировки.

Для всеобщего сведения немецкое адмиралтейство регулярно рассылало по радиосвязи военно-морские сводки с разведывательной информацией о местонахождении и передвижении английских военных кораблей, а также с инструкциями и советами английского адмиралтейства. И если в «Комнате 40» выясняли, что эта информация имела отношение к районам, свободным от немецких подводных лодок, то можно было сделать обоснованный вывод о том, что они находились на пути туда или уже там. По мере того, как постепенно выяснялось, что немецкие подводные лодки могли посылать и принимать радиограммы, находясь на более значительном удалении, чем ранее предполагалось, у немецких подводников вошла в традицию отправка радиограмм со своими координатами каждые 2–3 часа в первые два дня плавания. Это позволяло англичанам получать информацию о направлении движения подводных лодок противника и о скорости их передвижения. Однако радиопередачи немецких подводных лодок можно было перехватывать только на расстоянии не более трехсот-четырехсот километров. Поэтому во время вылазок немецкого подводного флота в Атлантику этот источник разведывательной информации иссякал. Узнавать точное местонахождение конкретной немецкой подводной лодки в определенный момент можно было только при ее отплытии с базы или при возвращении, когда она оказывалась в зоне покрытия береговой радиостанции и сообщала свои координаты, ожидаемое время прибытия и количество потопленных кораблей.

Таким образом, в начале 1915 года в «Комнате 40» было известно об общей численности вражеского подводного флота, темпах его роста, количестве подводных лодок на базах и в море, потерях, исходя из количества не вернувшихся из похода подводных лодок противника, и степени угрозы, которую они представляли в заданном районе в определенный момент времени. Это была очень важная разведывательная информация. Однако узнавать о местонахождении каждой немецкой подводной лодки с произвольной заданной точностью было невозможно, поскольку морские просторы были слишком обширны, случайные коррективы вносили погодные условия, а решения капитанов подводных лодок были непредсказуемыми.

«Комната 40» не являлась полноценным разведывательным центром. У нее не было географической карты для отображения местонахождения немецких подводных лодок согласно разведывательной информации, полученной из различных источников. «Комната 40» не взаимодействовала с торговым отделом военно-морского штаба английского адмиралтейства, чтобы предупреждать транспортные суда об опасности. Она не обладала полномочиями и возможностями отслеживать местоположение английских кораблей, чтобы по ставшим известными координатам немецких подводных лодок оценивать степень угрозы с их стороны.

Начальник торгового отдела капитан Ричард Уэбб определенно не имел доступа к немецким военно-морским дешифровкам и, скорее всего, даже не подозревал о существовании «Комнаты 40». Ведь этого доступа были лишены даже сотрудники «немецкого» отдела военно-морской разведки. Хотя они и пытались по мере своих сил отслеживать местоположение и перемещение подводных лодок Германии, но безуспешно. К тому же английские торговые суда не были оснащены радиопередатчиками, их не сопровождали вооруженные конвои. Да и сама задача добиться, чтобы сотни английских торговых судов, следовавших по сугубо индивидуальным маршрутам, меняли курс в случае опасности, была весьма нетривиальной.

Ежедневные специальные разведывательные сводки Хоупа внимательно читал и визировал Черчилль, кроме тех случаев, когда он отсутствовал в адмиралтействе. Черчилль нередко отсылал эти сводки обратно Хоупу со своими комментариями и вопросами на полях. Например, 15 марта 1915 года Хоуп доложил, что немецкая подводная лодка У‑33 готовилась к проведению операции в удаленном районе и должна была закончить подготовительные мероприятия к 16 марта. Черчилль написал на полях:

«Внимательно следите за этим».

Особый интерес Черчилль проявлял к отправке вражеской подводной лодки в Дарданеллы, о которой упоминалось в телеграмме Вильгельма II Узедому от 12 марта 1915 года.

Только Черчилль, Фишер, Оливер да Уилсон имели доступ к специальным разведывательным сводкам Хоупа и могли принимать решение о том, какие действия следовало предпринять на основе содержавшейся в них информации. Если она имела отношение к Большому флоту Англии, другим английским военно-морским соединениям и кораблям, то доводилась до них оперативно и в полном объеме. До февраля 1915 года только военные и военно-транспортные корабли Англии являлись главными целями для подводного флота Германии. Защитные меры против нападения немецких подводных лодок включали индикаторные сети[75]75
  Легкие стальные заграждения, которые прикрепляются на различных глубинах к морскому дну вокруг военно-морских баз и препятствуют движению подводных лодок противника.


[Закрыть], минные поля и патрулирование. Особое внимание уделялось проливам Па-де-Кале и Ла-Манш, через которые английские военные корабли следовали к морскому побережью Франции, каналу Святого Георга и Северному проливу. И хотя контроль за всеми английскими торговыми судами с целью их защиты был невозможен, Оливер предпринимал энергичные шаги, чтобы обеспечивать защиту наиболее важным из них, когда им грозила опасность, – их задерживали в портах, им меняли маршрут следования и иногда даже предоставляли эскорт из эсминцев.

Первой немецкой подводной лодкой, которой удалось проникнуть в Ирландское море, стала У‑21. В «Комнате 40» был зафиксирован ее выход из Германии в направлении Ла-Манша. О районе патрулирования У‑21 стало известно благодаря прочитанной в «Комнате 40» немецкой радиограмме из Норддайха, сообщавшей о погодных условиях в окрестностях Барроу-ин-Фернесса[76]76
  Портовый город на северо-западном побережье Англии.


[Закрыть]. Оливер разослал предупреждения многим английским военно-морским командованиям, даже второстепенным:

«Из надежного источника стало известно, что немецкая подводная лодка проследует через Ла-Манш к Ирландскому каналу[77]77
  В тот период времени являлось альтернативным наименованием Ирландского моря.


[Закрыть] для проведений операций поблизости от Барроу-ин-Фернесса. Куда она отправится дальше, неизвестно».

Английские океанские лайнеры «Авзония» и «Трансильвания», которые везли артиллерийские стволы и лафеты из США в Англию, были перенаправлены в Куинстаун[78]78
  Город на юго-восточном побережье Ирландии.


[Закрыть], чтобы там дожидаться эскорта из миноносцев. 29 января 1915 года У‑21 обстреляла Барроу-ин-Фернесс, а потом потопила 3 английских судна в Ливерпульском заливе и отправилась в обратный путь в Германию. В английском адмиралтействе предполагали, что она будет возвращаться через Па-де-Кале. Оливер и Уилсон даже разослали соответствующие предупреждения. Подтверждение этому было получено из радиограммы, которую 6 февраля 1915 года У‑21 отправила командованию подводным флотом Германии с информацией о своем местонахождении. 8 февраля 1915 года она добралась до устья реки Эмс и оттуда радировала довольно подробный отчет о своем походе в Ирландское море.

В начале февраля 1915 года немецкая подводная лодка У‑20 под командованием капитан-лейтенанта Вальтера Швигера потопила в Па-де-Кале 3 судна и выпустила торпеду по плавучему госпиталю, который Швигер принял за военно-транспортный корабль, но промахнулась. 8 февраля 1915 года У‑20 вернулась на военно-морскую базу в устье реки Эмс.

В качестве ответной меры английское адмиралтейство приказало приступить к снаряжению и использованию судов-ловушек. Для этой цели были реквизированы грузовые пароходы и парусники, которые оснащались замаскированными орудиями. Их было достаточно, чтобы уничтожить вражескую подводную лодку после нескольких залпов. Суда-ловушки выглядели как обычные транспортные суда, и ходили под коммерческим или нейтральным флагом. Если немецкая подводная лодка останавливала такое судно, то на его палубу сразу же выбегали матросы, изображавшие панику. Тем временем обученные артиллеристы нацеливали замаскированные орудия на подводную лодку. Прежде чем дать залп, на мачте резко поднимался английский военно-морской флаг, чтобы все выглядело так, что встретились два военных корабля противоборствующих государств, вступили в бой, и один пошел ко дну. На войне как на войне.

Помимо ввода в действие судов-ловушек, по приказу адмиралтейства Англии более сотни английских судов, участвовавших в прибрежных торговых перевозках, были оснащены защитным вооружением. А торговому флоту Англии было приказано в случае атаки немецкой подводной лодки двигаться на нее прямым курсом, чтобы заставить ее начать погружение, и пытаться протаранить. Об этих приказах английского адмиралтейства узнали в Германии.

В ответ Германия официально заявила о том, что с 18 февраля 1915 года начинает неограниченную подводную войну на море вокруг Англии и Ирландии. Теперь немецкой подводной лодке разрешалось действовать скрытно, не предупреждая об атаке. Поскольку английские торговые суда часто прятали свою национальную принадлежность, поднимая у себя, например, американский флаг, то неограниченная подводная война распространялась Германией и на суда нейтральных стран.

Через короткое время в немецкий приказ о начале неограниченной подводной войне были внесены изменения. Подводным лодкам Германии нельзя было нападать на плавучие госпитали, имевшие соответствующие обозначения, если не было точно известно, что на их борту находились войска и вооружение, а также на суда под нейтральным флагом, если не было ясно наверняка, что они пользовались нейтральным флагом только для прикрытия.

11 февраля 1915 года в «Комнате 40» была получена разведывательная информация о том, что немецкая подводная лодка У‑30 в ближайшее время должна была отправиться из Германии в западном направлении для проведения операции. За ней вскоре должна была последовать другая немецкая подводная лодка, У‑8. Она имела меньшие размеры, чем У‑30, и использовалась для операций в западной части Па-де-Кале. Угроза со стороны У‑30 и У‑8 побудила английское адмиралтейство 17 февраля 1915 года дополнительно выделить 4 миноносца для патрулирования Северного пролива. Из Норддайха подводному флоту Германии были разосланы радиограммы с инструкциями, прочитанные в «Комнате 40». Они предписывали не атаковать американские суда. 20 февраля 1915 года У‑30 появилась в Ирландском море и потопила там 2 судна. 25 февраля 1915 года У‑20 отправилась в обратный рейс. Но в этот же день еще 2 немецкие подводные лодки сообщили об отплытии для проведения операции в удаленном районе. Так случилось, что У‑27 стала первой подводной лодкой Германии, участвовавшей в экспериментах с радиосвязью, находясь в дальнем походе. Благодаря этому «Комната 40» могла снабжать английское адмиралтейство ее точными координатами и направлением движения – к острову Фэр-Айл недалеко от северного побережья Шотландии. Вскоре в «Комнате 40» узнали, что У‑20 была вынуждена зайти в порт Брюгге для мелкого ремонта и не сможет вовремя прибыть через Ла-Манш в заданный район патрулирования.

3 марта 1915 года из Норддайха была отправлена радиограмма, в которой сообщалось, что 4 или 5 марта 1915 года ожидалось прибытие английского океанского лайнера «Лузитания», следовавшего из Нью-Йорка в Ливерпуль. Торговый отдел английского военно-морского штаба радировал «Лузитании»:

«Владельцы советуют воздержаться от рейса. Хотя бы аннулируйте оповещение о времени прибытия».

Несмотря на острую нехватку военных кораблей, Оливер распорядился отправить 2 миноносца для сопровождения «Лузитании» и судно-ловушку для патрулирования в районе ливерпульского порта. Командующий миноносным отрядом, который должен был охранять «Лузитанию», так и не смог получить информацию о времени ее прибытия и маршруте следования от английского адмиралтейства или от ее владельцев. И попытки связаться по радио с «Лузитанией» оказались безуспешными. В распоряжении капитана «Лузитании» не было кода английского торгового флота, а сообщать о своем местоположении открытым текстом он наотрез отказался.

К этому времени У‑20 уже успела покинуть свой район патрулирования и благополучно вернулась назад. Не зная о ее возвращении, в Адмиралтействе забеспокоились, когда в перехваченной немецкой радиограмме, посланной из Норддайха, было сообщено, что «Лузитания» отправится обратно в Нью-Йорк 10 марта 1915 года. Поэтому Оливер приказал задержать ее отправление до 20 марта 1915 года, когда можно будет удостовериться в отсутствии угрозы со стороны немецкого подводного флота.

27 марта 1915 года в «Комнате 40» прочли очередную радиограмму из Норддайха, из которой следовало, что немцы читали английские радиограммы, засекреченные при помощи кода торгового флота Англии, который использовался для обмена радиограммами с торговыми судами. Оливер немедленно радировал английским военно-морским кораблям о том, что не следовало давать по радио указания торговым судам относительно их маршрутов передвижения. Дескать, это только подсказывало немецким подводным лодкам, где находились их возможные цели для атак. Но в Куинстауне почему-то все равно продолжили пользоваться кодом торгового флота, хотя Оливер точно знал, что этот код был скомпрометирован.

29 апреля 1915 года в Нью-Йорке рядом с портовыми пирсами, в американской прессе и у немецкого посольства в Вашингтоне появились объявления:

«Всем пассажирам, имеющим намерение пересечь Атлантический океан, мы сообщаем о том, что Германия и ее союзники ведут войну против Англии и ее союзников, что зона боевых действий распространяется на морские пространства вокруг Англии, а также о том, что в соответствии с официальным предостережением правительства Германии, все суда, следующие под флагом Англии или ее союзников, могут быть подвергнуты нападению и быть уничтожены без предупреждения, а пассажиры данных судов, передвигающиеся в зоне боевых действий, делают это на свой страх и риск.

Имперское посольство Германии в Вашингтоне».

С самого начала Первой мировой войны Англия очень желала вовлечь в нее США на своей стороне. Однако американский президент Вудро Вильсон неуклонно следовал принципам нейтралитета. В Англии на самом высоком правительственном уровне обсуждали возможность использовать массовую гибель американцев от рук немцев, чтобы спровоцировать США на вступление в Первую мировую войну. И английский король Георг V, и министр иностранных дел Англии Эдвард Грей в неофициальном порядке интересовались у американского посла в Англии Эдвина Хауза, на какие чрезвычайные меры пошли бы американцы, если бы пассажирский корабль с американцами на борту был торпедирован немцами. А Георг V даже назвал английскую «Лузитанию» в качестве возможной цели такой атаки.

Очередной трансатлантический рейс «Лузитании» был назначен на 1 мая 1915 года. Перед этим рейсом некоторым самым почтенным пассажирам «Лузитании», в том числе американскому миллионеру Альфреду Вандербильдту поступили анонимные послания с советом не путешествовать на «Лузитании». Однако в итоге свои билеты сдали обратно меньше десяти пассажиров, и еще 5 членов экипажа сбежали с судна. Сказалась непоколебимая вера в непотопляемость сверхбыстроходной «Лузитании».

В начале мая 1915 года в торговом отделе английского военно-морского штаба были отлично осведомлены о местонахождении торговых судов Англии, но у него не было контакта с «Комнатой 40», где ничего не знали про местопребывание английских торговых судов и не могли делиться своими знаниями о подводном флоте Германии с кем бы то ни было, кроме Черчилля, Фишера, Оливера и Уилсона. Благодаря «Комнате 40» в английском адмиралтействе располагали сведениями о дате отплытия У‑20 из Германии и ожидали ее появления у южного побережья Ирландии между 4 и 5 мая 1915 года. Опасность, грозившая «Лузитании», была очевидна, по крайней мере Оливеру. Ведь из Норддайха немецким подводным лодкам регулярно посылались радиограммы (последняя – 6 мая 1915 года) о том, что «Лузитания» должна была отправиться в обратный рейс из Ливерпуля в Нью-Йорк 15 мая 1915 года.

Известно, что когда в 11.30 1 мая 1915 года «Лузитания» покинула нью-йоркский порт, на ней находились 702 члена экипажа, 1257 пассажиров, из них 950 англичан и других подданных английской короны, 189 американцев и 71 русский. Среди пассажиров «Лузитании» насчитывалось 129 детей в возрасте от одного года до 16 лет, включая английских сирот, которые после начала Первой мировой войны были вывезены в Канаду и теперь возвращавшихся в Англию на каникулы.

В связи с рекомендацией английского адмиралтейства всем судоходным компаниям в Англии, занимавшимся гражданскими перевозками, принять в феврале 1915 года меры для соблюдения режима повышенной экономии, на «Лузитании» были законсервированы 5 котлов. Поэтому скорость, развиваемая «Лузитанией», была ограничена всего двадцатью узлами. Пассажиров об этом в известность не поставили.

В списке грузов, которые «Лузитания» должна была перевезти через Атлантический океан, среди прочего значились сухие армейские пайки, 4200 ящиков винтовочных патронов, 1200 коробок с корпусами для шрапнельных снарядов, 189 ящиков с «военным оборудованием, не боеприпасами» и 18 ящиков запальных трубок. Возможно, что этот список был неполным, и на борт «Лузитании» были скрытно погружены еще и контрабандные взрывчатые вещества.

Наиболее опасным являлся последний отрезок пути «Лузитании», пролегавший вдоль побережья Южной Ирландии и Уэльса. Недалеко от Куинстауна у «Лузитании» была запланирована встреча с английским броненосным крейсером «Юнона», чтобы под его охраной проследовать в Ливерпуль. Но он вряд ли мог оказать «Лузитании» существенную помощь в борьбе с немецкими подводными лодками, так как совершенно не был для этого приспособлен.

Оказавшись поблизости от опасного района, Тернер принял ряд мер предосторожности. Было удвоено количество членов команды, которые несли наблюдательную вахту, на мачте поднят американский флаг, введено ночное затемнение, со всех спасательных шлюпок сняты чехлы, а сами шлюпки вывалены за борт[79]79
  То есть переведены из положения «на палубе» в положение «над водой».


[Закрыть]. 6 мая 1915 года Тернер получил телеграмму из английского адмиралтейства об активизации вражеских подводных лодок у южной оконечности Ирландии и распорядился снизить скорость, чтобы миновать Фастнет[80]80
  Скала с маяком у южного побережья Ирландии.


[Закрыть] в темное время суток.

Еще 5 мая 1915 года Оливер предложил Черчиллю прислать для сопровождения «Лузитании» несколько эсминцев, но получил категорический отказ. Черчилль внимательно следил за действиями немецких подводных лодок к югу от Ирландии. Обычно при увеличении их активности в этом районе адмиралтейство посылало туда несколько английских эсминцев. Но именно в этот раз в английском адмиралтействе почему-то просто ограничились предостережением «Лузитании» о возросшей активности противника. Более того, 5 мая 1915 года во второй половине дня крейсер «Юнона» вообще был отозван и без объяснения причин перенаправлен в Бристоль.

Из-за своего решения временно снизить скорость Тернер был вынужден торопиться, не соблюдая требования адмиралтейства к прохождению опасной зоны вблизи Англии и Ирландии: держаться середины проливов и сужений, подальше от мысов и следовать противолодочным зигзагом. Эти требования только замедляли продвижение «Лузитании» к конечной цели ее маршрута.

Утро 7 мая 1915 года застало «Лузитанию» у побережья Ирландии. Она двигалась прямым курсом в направлении Куинстауна со скоростью 18 узлов. Было облачно и туманно. По правилам навигации, Тернер приказал подавать в тумане гудки, чтобы избежать возможного столкновения с другим судном. В 12.15 Тернер получил по радио приказ из адмиралтейства изменить курс и продолжить следовать в направлении Куинстауна. Туман уже рассеялся, и Тернер распорядился двигаться ближе к берегу, где, по его мнению, встретить немецкую подводную лодку было менее вероятно. В 14.00 «Лузитания» находилась вблизи мыса Кинсейл, примерно в 27 километрах от его скалистого берега. Всего 40 километров разделяло «Лузитанию» и Куинстаун.

7 мая 1915 года У‑20 находилась в надводном положении на подступах к Куинстауну. Ее поход длился уже неделю. За это время У‑20 потопила парусник и 2 грузовых парохода. В 13.05 туман в окрестностях Куинстауна рассеялся. Наблюдатели проинформировали Швигера, что замечено большое четырехтрубное судно. У‑20 погрузилась на глубину перископа, прозвучала боевая тревога. Наблюдая за судном в перископ, Швигер сразу решил, что перед ним была «Лузитания» или «Мавритания». Обе в немецком судовом определителе упоминались как вспомогательные крейсеры. На У‑20 правомерность атаки на вражеское судно сомнений не вызывала: на нем красовалась эмблема английской мореходной компании, но на мачте развевался американский флаг. Таким образом, перед Швигером находился уверенно опознанный им английский военный корабль, прикрывавшийся нейтральным флагом. Этот корабль двигался довольно далеко от У‑20, чтобы можно было надеяться догнать его. Но тут английский корабль вдруг изменил курс и направился прямиком на У‑20. Швигер подождал, пока в 14.09 прямоидущая цель приблизится на расстояние семисот метров, и практически в идеальных условиях выпустил в ее правый борт одну торпеду. Идя с небольшим заглублением, торпеда оставляла за собой пенный след. По неизвестной причине Тернер покинул мостик, поэтому приказа реагировать не последовало, и рулевой не успел ничего сделать.