Текст книги "Алан Тьюринг и тайная комната"

Театр одного актера

После торпедирования «Лузитании» Оливер и Уилсон возобновили попытки организовать рассылку разведывательной информации о подводных лодках Германии тем, кто мог предпринимать действия на ее основе. Особое внимание по-прежнему уделялось опасности, угрожавшей Большому флоту Англии. Но постепенно все больший акцент делался на патрулировании морскими отрядами из миноносцев и малых судов в целях обнаружения и уничтожения немецких подводных лодок, когда их местоположение и маршруты передвижения становились известны в «Комнате 40» с большой точностью.

Например, 4 июля 1915 года Джеллико получил радиограмму из адмиралтейства:

«Следует предпринять решительные действия для перехвата У‑39 на ее обратном пути с использованием всех сил и средств, находящихся в Вашем распоряжении и пригодных для этой цели. У‑39 топила суда на входе в Ла-Манш с 29 июня 1915 года и, вероятно, вскоре отправится в обратный путь и в этом случае окажется поблизости от Оркнейских островов[91]91
  Архипелаг у северного побережья Шотландии.


[Закрыть] 8 или 9 июля 1915 года. Там же возможно появление другой подводной лодки, вчера покинувшей Эмс и следующей в противоположном направлении».

Джеллико было приказано использовать до половины своих боевых эсминцев для охоты на У‑39, несмотря на риск, с которым мог столкнуться английский Большой флот, если бы ему понадобилось выйти в море в их отсутствие. Но эта военно-морская операция успехом не увенчалась.

А 27 июля 1915 года нескольким адресатам, в том числе в Куинстауне, была разослана радиограмма. Ее содержание было типичным для такого рода телеграмм, однако она носила слишком детальный характер с учетом относительно невысокого ранга ее получателей. Радиограмма гласила:

«Подводная лодка У‑36, потопившая французский пароход «Даная» в 130 километрах к северо-западу от мыса Гнева в 11 вечера 23‑го числа, по всей вероятности, направляется к южному побережью Ирландии и должна прибыть туда утром в понедельник. Другая подводная лодка прошла к северу от Шетландских островов вчера в 9 вечера и, скорее всего, попытается пройти через Северный пролив ночью 26‑го или 27‑го числа».

7 августа 1915 года адмиралу Льюису Бейли, командовавшему английской военно-морской базой в Куинстауне, было сообщено, что 2 немецкие подводные лодки, направлявшиеся в Средиземноморье, должны были проследовать мимо западного побережья Шотландии со скоростью 9 узлов и появиться у скалы Фастнет 9 августа 1915 года. Бейли было приказано использовать все свои военные корабли, чтобы потопить эти подводные лодки. На помощь ему были посланы еще 7 миноносцев. Но Бейли оказался не в состоянии перехватить немецкие подводные лодки, несмотря на полученную подробную информацию о маршруте их следования.

Тактика преследования и уничтожения отдельных подводных лодок, постоянного патрулирования мест их притяжения и осуществления судоходства по маршрутам, проложенным через районы, откуда подводные лодки, предположительно, были изгнаны военно-морскими патрулями, не принесла ожидаемого успеха. Потребовались еще 2 года, за которые немцами были потоплены суда суммарным водоизмещением в сотни тысяч тонн, чтобы в английском адмиралтействе, наконец, пришли к выводу о том, что защитить торговый флот Англии от нападения немецких подводных лодок и успешно их уничтожать можно было только с помощью конвоев.

К августу 1915 года потери англичан на море существенно выросли. Только в этом месяце было потоплено 49 английских судов суммарным водоизмещением 135 тысяч тонн. Однако 19 августа 1915 года У‑24 торпедировала английский лайнер «Аравия». Вместе с ним на морское дно отправились 3 американских пассажира. Президент США Вильсон заявил Германии решительный протест, который возымел действие. С 30 августа 1915 года немецким подводным лодкам было запрещено атаковать любые пассажирские лайнеры, за исключением тех, на которые распространялось действие морского призового права[92]92
  Совокупность международных правовых норм, регулирующих основания и порядок захвата на море торговых судов противника и нейтральных стран воюющими сторонами.


[Закрыть]. В результате 18 сентября 1915 года немецкое адмиралтейство отозвало все подводные лодки из пролива Ла-Манш и от западного побережья Англии. В течение 1915 года были потоплены английские торговые суда суммарным водоизмещением 748 тысяч тонн. С другой стороны, эти потери были с лихвой компенсированы строительством новых торговых судов. И английское адмиралтейство ошибочно решило, что взяло ситуацию на море под свой полный контроль.

Немецкое адмиралтейство затаило обиду на правительство Германии, которое уступило давлению США и заставило прекратить атаки на английские лайнеры в Северном море и Ла-Манше. Но этот запрет не распространялся на Средиземноморье, очень редко посещаемое американскими судами. Туда и был направлен подводный флот Германии. Благодаря хорошо налаженной работе немецких военно-морских дешифровальщиков в этом регионе, потери английских и французских торговых судов резко выросли.

На Северном море немецкий военно-морской флот Германии продолжал периодически наводить страх на английское адмиралтейство всякий раз, когда в «Комнате 40» обнаруживали признаки приближавшегося выхода немецких военных кораблей в море. К этому времени стали довольно частыми налеты немецких дирижаблей на Англию. В «Комнате 40» знали о местах базирования и передвижении военно-морских дирижаблей противника. Они использовали «КТК» без перешифровки и постоянно сообщали по радио о своем отлете, примерном направлении полета и приземлении. При нахождении над Северным морем они информировали о замеченных кораблях и проверяли свои координаты, связываясь с наземными радиопеленгаторными станциями. Приказы командующего воздушным флотом Германии транслировались дирижаблям по радио. Однако точно предсказывать маршруты, по которым двигались немецкие дирижабли, было невозможно. Эти маршруты зависели от погодных условий, ошибок навигации и отказов двигателей. Благодаря разведывательной информации, поступавшей из «Комнаты 40», Оливер мог рассылать предупреждения о надвигавшихся налетах немецких дирижаблей. Например, в радиограмме, отправленной в 7.10 вечера 13 октября 1915 года в Иммингем[93]93
  Находится на восточном побережье Англии.


[Закрыть] и Норд-Шилдс[94]94
  Находится на северо-восточном побережье Англии.


[Закрыть], говорилось:

«Сегодня вечером возможен воздушный налет на Хамбер или Тайн[95]95
  Залив на востоке Англии у впадения реки Тайн в Северное море.


[Закрыть] или на промежуточные порты».

Командующий английской эскадрой, базировавшейся в Харвиче, часто получал приказы вывести свои военные корабли в море в надежде найти поврежденные или технически неисправные немецкие дирижабли, которые не могли набрать положенную высоту и могли быть сбиты зенитными орудиями.

В августе 1915 года произошло событие, которое продемонстрировало и сильные, и слабые стороны дешифрования. В 9.23 6 августа 1915 года Оливер радировал Джеллико:

«Немецкий военно-морской пароход «Метеор» вышел из Нефритового залива в 4.00 утра. О его намерениях ничего неизвестно, но, возможно, что он опять доставит мины в Белое море. Он сильнее, чем наши вооруженные траулеры, его появление следует отслеживать у побережья Норвегии с целью последующего перехвата».

Через 7 часов Джеллико получил от Оливера по радио следующую дополнительную информацию:

«Предполагается, что в июне 1915 года «Метеор» установил мины у входа в Белое море. Описание: 1912 тонн, 14 узлов, 2 мачты, 1 дымовая труба, 2 прожектора на мостике, прямой нос, 2 торпедных аппарата на полубаке. Пароход, проходивший мимо него под нейтральным флагом, сообщил о наличии скорострельных пушек, количество неизвестно».

Эта информация выглядела вполне надежной и исчерпывающей. Однако «Метеор» следовал отнюдь не в Белое море, а в направлении Мори-Ферт[96]96
  Залив на северо-востоке Англии.


[Закрыть] и в ночь с 7 на 8 августа 1915 года незаметно установил большое количество мин к северо-западу от мыса Киннард-Хед у восточного побережья Шотландии. После завершения минирования «Метеор» потопил океанское досмотровое судно «Рамсей», которое не успело сообщить о нападении, и взял в плен его команду. Для «Метеора» все складывалось как нельзя лучше, пока по укоренившейся немецкой привычке он не прервал радиомолчание в 6 часов вечера, чтобы проинформировать о своих успехах и дать точные координаты места, где находился и где им были установлены мины. Но для этого ошибочно был использован не тот ключ, и радиограмму пришлось повторить, применив правильный ключ. Таким образом, еще до полуночи Джеллико стал счастливым обладателем координат не только нового минного поля противника, но и самого «Метеора» с плененными англичанами на борту. По приказу Джеллико на перехват «Метеора» были высланы несколько легких крейсеров. Они настигли его в 160 километрах к западу от побережья Бельгии. У команды «Метеора» не осталось другого выбора, кроме как затопить его. А при строгом соблюдении правил безопасной связи он, несомненно, избежал бы этой печальной участи и установленные им мины унесли бы жизни многих английских военных моряков.

Смелая операция минирования, проведенная «Метеором» у побережья Шотландии, произвела впечатление на Джеллико, который обратился к адмиралтейству с предложением спланировать ответную операцию. В «Комнате 40» были осведомлены о маршрутах, которые использовали немецкие подводные лодки и надводные военные корабли, входившие в Гельголандскую бухту и выходившие из нее. К концу 1915 года в ее окрестностях было установлено много английских мин, но Джеллико этого казалось недостаточно. Изначально английские флотоводцы рассматривали мины как исключительно оборонительное средство и считали их применение ниже своего достоинства. Поэтому перед Первой мировой войной в Англии было произведено недостаточное количество мин. Кроме того, и сами английские мины, и их крепежные приспособления оказались недостаточно эффективными. Ходили слухи, что некий командир немецкой подводной лодки выловил из моря 2 штуки, привез их домой, где распилил пополам и использовал в качестве чаш для пунша. В «Комнате 40» ждали, пока немцы решат, что их морские маршруты передвижения были свободны от английских мин, которые либо начали свободно дрейфовать, либо были выловлены немецкими минными тральщиками и снова могли быть использованы для судоходства. Как отметил Хоуп, этим сведениям можно было найти очень хорошее боевое применение, но тандем из Оливера и Уилсона не усмотрел в них потенциал для наступательной военной операции с использованием минирования.

24 января 1916 года адмирала Поля на посту главнокомандующего военно-морским флотом Германии сменил другой адмирал – Рейнхард Шеер, грамотный и агрессивно настроенный. Вильгельм II и немецкое адмиралтейство предоставили ему более широкие полномочия для претворения в жизнь наступательной стратегии с целью свести на нет превосходство Большого флота Англии. Основными средствами для достижения этой цели были выбраны морское минирование, а также действия подводных лодок и кораблей военно-морского флота Германии. Они были призваны изолировать отдельные более слабые английские эскадры. Особая роль здесь отводилась разведывательной информации, полученной с немецких жестких дирижаблей, для которых англичане еще не придумали средств противодействия. Да и у самих англичан ничего подобного пока не было.

В начале 1916 года немцы заменили «Коммерческий транспортный код» («КТК») на «Универсальный радиограммный код» («УРК»). К середине 1916 года в «Комнате 40» сумели его реконструировать лишь частично. Заполнить имевшиеся пробелы помогла слегка обгоревшая копия «УРК», найденная на месте падения немецкого дирижабля «Л-32», который был сбит над Англией 24 сентября 1916 года.

4 марта 1916 года в Германию из двухмесячного успешного похода вернулся немецкий рейдер[97]97
  Вспомогательный крейсер или вооруженное торговое судно, которые в одиночку или с малым сопровождением во время войны занимаются нарушением вражеских коммуникаций, атакуя транспортные и торговые суда.


[Закрыть] «Чайка», замаскированный под торговое судно. Поблизости от Оркнейских островов он установил мины, на которых подорвался английский додредноут «Король Эдвард VII», и потопил 11 торговых судов. Однако всего шестью днями ранее другой немецкий рейдер, «Грифон», был отправлен на дно английским легким крейсером. Это произошло в течение двух суток после того, как в «Комнате 40» был зафиксирован выход «Грифона» в море.

Главнокомандующий военно-морским флотом Германии адмирал Шеер прекрасно понимал, что успехи, достигнутые рейдерами типа «Чайки», были эпизодическими, в то время как большинству из них была уготована судьба «Грифона». И поэтому не стоило возлагать на рейдерство большие надежды в стремлении уравновесить силы немецкого военно-морского флота и английского Большого флота.

10 февраля 1916 года Шеер отправил несколько миноносцев восточнее Доггер-банки, где они потопили английский сторожевой тральщик «Эребус» и вернулись обратно, прежде чем на выручку «Эребусу» подоспели основные ударные силы англичан. В «Комнате 40», видимо, заранее знали, что планировалась немецкая военно-морская операция, поскольку 9 февраля 1916 года Оливер предупредил Джеллико, что следующим утром военно-морской флот Германии может отправиться в западном или юго-западном направлении, чтобы принять участие в какой-то операции, и приказал вывести английский Большой флот в море. Но утром 10 февраля 1916 года Оливер решил, что немцами планировалось проведение обычных учений в Гельголандской бухте, и отменил выход в море Большого флота.

Во второй половине дня 10 февраля 1916 года Джеллико был проинформирован, что военно-морской флот Германии приведен в состояние мгновенной боеготовности. Джеллико было поручено быть готовым к выходу в море через 2 часа после получения приказа. В 1.14 11 февраля 1916 года из «Комнаты 40» в английское адмиралтейство поступили немецкие военно-морские дешифровки, в которых говорилось о том, что в 23.20 10 февраля 1916 года к востоку от Доггер-банки произошло вооруженное столкновение между немецким миноносцем и английскими сторожевыми тральщиками. В этих дешифровках также сообщалось о намерении Шеера вывести немецкие линейные крейсеры из Нефритового залива в полночь.

Джеллико был проинформирован о содержании этих дешифровок и получил приказ выдвигать Большой флот в южном направлении. Через 35 минут то же самое было сделано и в отношении Битти. Однако в 8.15 11 февраля 1916 года и Джеллико, и Битти одновременно было сообщено, что немецкие военно-морские силы возвращаются в порт. А в 16.15 было дополнительно сказано, что, хотя военно-морские силы Германии в полном составе, за исключением двух подводных лодок восточнее Доггер-банки, уже вернулись в порт, необходимо было оставаться в состоянии боеготовности. В английском адмиралтействе посчитали, что обнаружение немецких военных кораблей английскими сторожевыми тральщиками заставило командование военно-морского флота Германии отказаться от проведения какой-то запланированной крупной операции на море. И хотя ситуация нормализовалась, это положение дел вряд ли сохранится надолго.

Важно отметить, что несмотря на произведенную замену «КТК» на «УРК», в «Комнате 40» по-прежнему были хорошо информированы о действиях военно-морского флота Германии и о его намерениях. Правда, непонятной остается быстрая и резкая перемена в оценке степени серьезности операции с участием военно-морского флота Германии. 9 февраля 1916 года эта операция требовала немедленного реагирования со стороны английского Большого флота в полном составе. А уже на следующий день не требовала, поскольку была признана не представлявшей опасности. Да и 35‑минутная задержка между информированием Джеллико и Битти о содержании немецких военно-морских дешифровок непростительна. Ведь ничего не мешало сделать это одновременно, и даже минутная задержка могла иметь роковое значение. Ошибкой представляется и объединение разведывательной информации с оперативным приказом в одной радиограмме. Надо было передать эту информацию сразу же после поступления. А потом уже на ее основе отдавать приказы командующим на местах, если им не доверяли принимать решения по собственному усмотрению.

Следующие действия Шеера носили более амбициозный характер, но их результаты опять были неубедительными. На этот раз он отправил военно-морской флот Германии к Текселю с целью очистить его окрестности от английских миноносцев, которые гонялись там за немецкими дирижаблями, возвращавшимися с очередного задания. В «Комнате 40» заранее не знали о готовящемся немецком походе к Текселю. Первое упоминание о нем содержалось в дешифровке противника, в которой сообщалось о том, что основные силы военно-морского флота Германии в 6.30 6 марта 1916 года двигались в юго-западном направлении, находясь к северо-востоку от Текселя. Эта разведывательная информация была передана Тирвитту в Харвич в 7.31, а Джеллико получил ее только в 8.33. Причина задержки была связана с тем, что Оливер лично писал тексты радиограмм. В отсутствие заблаговременного предупреждения о действиях противника ускоренная и более скоординированная рассылка разведывательной информации уже не имела большого значения. В 18.40 Джеллико и Тирвитту поступила радиограмма, в которой говорилось, что вражеские военные корабли возвращались обратно и то же самое могли сделать английские.

Шеер планировал неожиданно атаковать восточное побережье Англии. Эту атаку он собирался приурочить к восстанию ирландцев против англичан в пасхальное воскресенье 23 апреля 1916 года. Военно-морской флот Германии должен был выйти в море в полдень 24 апреля 1916 года для оказания поддержки немецкой эскадре линейных крейсеров под командованием адмирала Фридриха. Перед ним была поставлена задача подвергнуть артиллерийскому обстрелу Ярмут. Шеер со своими кораблями в этот момент должен был находиться в примерно ста километрах восточнее. В «Комнате 40» заметили признаки подготовки к этой операции, но не знали о целях и времени ее проведения.

Оливер отказывался отдавать приказ Большому флоту о выходе в море, пока не был уверен в намерениях Шеера. Поэтому в 15.50 24 апреля 1916 года Большой флот получил указание быть готовым к выходу в море через 2 часа после получения соответствующего приказа. О том, чтобы разводить пары в котлах и выходить в море, было сказано в 19.05.

Оливер имел все основания считать разведывательную информацию, полученную из «Комнаты 40», недостаточно полной. Но еще перед выходом Большого флота в море он имел возможность заблаговременно предупредить местное военно-морское командование от Росайта до Ла-Манша о том, что ему следовало готовиться к возможному нападению противника с моря вечером того же дня или утром следующего. И снабдить свое предупреждение пометкой том, что это была лишь подготовка к отражению немецкой атаки, которая могла и не состояться.

В «Комнате 40» была прочитана радиограмма с немецкого линейного крейсера «Зейдлиц» о том, что он подорвался на мине и вынужден вернуться обратно в порт. Для английского адмиралтейства эта новость послужила неопровержимым доказательством начала крупной военно-морской операции Германии. В 3.50 25 апреля 1916 года примерно в ста километрах от Лоустофта[98]98
  Город и укрепленный морской порт на восточном побережье Англии.


[Закрыть] линейные крейсеры 1‑й разведывательной группы под командованием вице-адмирала Фридриха Бедикера были замечены крейсерами эскадры Тирвитта. Бедикер предпочел не вступать с ними в бой, а обстрелять Лоустофт, потом Ярмут и взять обратный курс на Германию. Джеллико и Битти в этот момент находились на слишком значительном удалении, чтобы атаковать Бедикера.

Больше всех исходом этой операции оказался недоволен Битти. 18 мая 1916 года он написал Джеллико:

«В распоряжении начальника военно-морского штаба Оливера находилась бесценная информация, которую он утаивал до тех пор, пока не стало слишком поздно для наших военно-морских сил предпринять какие-либо действия в надежде добиться результата, имеющего решающее значение. Это свидетельствует о том, что военно-морской штаб превратился в театр одного актера. Не родился еще человек, который мог бы управлять военно-морским штабом в одиночку. События 24 мая 1916 года преподнесли нам наглядный урок, при воспоминании о котором мне хочется рыдать. Не существует никаких причин, которые не позволяли бы задействовать все наши подразделения на 3 с половиной часа раньше, чем это было сделано… Однажды нас разоблачат. Наши методы станут всеобщим посмешищем и упущенные возможности будут выявлены. И что тогда?»

И что тогда – показало Ютландское сражение, до которого оставалось меньше двух недель.

Ютландское сражение

Ютландское сражение произошло 31 мая 1916 года. С английской стороны в нем были задействованы 35 дредноутов и 21 – с немецкой. Общее число военных кораблей, участвовавших в Ютландском сражении, составляло 248, включая додредноуты, линейные и легкие крейсеры, а также миноносцы. Англия превосходила Германию как по количеству военных кораблей, так и по их оснащению вооружением. Поэтому у Шеера не было намерения вступать в решающий бой с английским Большим флотом в полном составе. Вместо этого Шеер намеревался заманить Большой флот в ловушку, устроенную немецкими подводными лодками, и расправиться с английскими эскадрами по отдельности. Чтобы этого добиться, Шееру нужно было застать противника врасплох, чтобы не оказаться лицом к лицу с Большим флотом. Одновременно он должен был как-то заранее обозначить свое присутствие в море, чтобы англичане попали в устроенную им ловушку. 18 немецких подводных лодок заняли позиции на всем протяжении от Оркнейских островов до побережья Голландии, чтобы в нужный момент перейти в наступление, а также сообщать о передвижениях английских военных кораблей.

Выход в море военно-морского флота Германии, состоявшийся 16 мая 1916 года, был зафиксирован «Комнатой 40» вместе с отсутствием немецких подводных лодок на маршрутах передвижения торговых и транспортных кораблей. Это явно свидетельствовало о подготовке крупной немецкой военно-морской операции.

28 и 29 мая 1916 года в «Комнате 40» была получена новая разведывательная информация. В 23.02 28 мая 1916 года Шеер приказал перевести военно-морской флот Германии в состояние повышенной боеготовности. В 16.10 29 мая 1916 года одной из немецких подводных лодок было приказано доложить, насколько далеко можно было проникнуть в Ферт-оф-Форт[99]99
  Залив у восточного побережья Шотландии.


[Закрыть]. В 9.52 30 мая 1916 года кораблям военно-морского флота Германии было приказано собраться на внешнем рейде не позже 19.00. 16 минут спустя немецкая радиостанция в Брюгге приказала всем подводным лодкам следить за своими военными кораблями, находившимися в море между 31 мая и 1 июня 1916 года. По крайней мере, именно так трактовали содержание прочитанной немецкой радиограммы в «Комнате 40». «УРК» еще не был полностью реконструирован, и в «Комнате 40» ошибочно интерпретировали кодовую группу как «свои» вместо «вражеские». В полдень 30 мая 1916 года Джеллико и Битти были предупреждены, что рано утром того же дня военно-морской флот Германии выйдет в море. В 15.36 30 мая 1916 года Шеер радировал:

«31 мая совершенно секретно 2490».

Это было указание действовать 31 мая 1916 года в соответствии с совершенно секретным приказом № 2490, содержание которого было неизвестно в «Комнате 40». В 17.00 30 мая 1916 года головному кораблю 3‑й линейной эскадры поступило распоряжение проследовать в море мимо маяка у входа в Нефритовый залив в 3.30 31 мая 1916 года. Вслед за ним должны были выйти в море 1‑я и 2‑я линейные эскадры. А радиостанции на верфи в Вильгельмсхафене было приказано использовать позывной сигнал «DK», принадлежавший Шееру. Для засекречивания этого приказа была использована новая перешифровка. В «Комнате 40» смогли ее взломать только во второй половине дня 31 мая 1916 года.

Командиру 2‑й линейной эскадры было велено не брать с собой призовую команду, что было верным признаком участия этой эскадры в какой-то наступательной операции. «Комнатой 40» была прочитана радиограмма, оповестившая о том, что Шеер взял под свой контроль одну из немецких береговых радиостанций. В «Комнате 40» знали, что это была обычная практика, призванная ввести в заблуждение английские радиопеленгаторные станции, когда военно-морской флот Германии выходил в море. А с учетом повышенной активности немецких минных тральщиков и миноломщиков на выходе из Гельголандской бухты в северном направлении, западнее Амрума и вплоть до Хорнс-Рифа[100]100
  Песчаный риф у восточного побережья Дании.


[Закрыть] англичанам стало ясно, что рано утром 31 мая 1916 года планировался выход военных кораблей Германии, включая 2‑ю линейную эскадру, в направлении восточного побережья Дании.

Оливер был одержим идеей прорыва немецких додредноутов через Па-де-Кале. Этому прорыву могла помешать только английская 3‑я линейная эскадра, базировавшаяся возле устья Темзы. В ее составе не было миноносцев. Поэтому Оливер не разрешил харвичской эскадре под командованием Тирвитта присоединиться в Большому флоту, как обещал Джеллико. Тирвитт был вне себя от ярости. Он вывел свою эскадру в море, как только получил известия о том, что корабли военно-морского флота Германии были впервые замечены. Однако Оливер отозвал Тирвитта обратно в Харвич, и его эскадра не приняла участие в Ютландской битве.

Впоследствии Оливер утверждал, что получил разведывательную информацию о том, что немецкая 2‑я линейная эскадра вышла в море вместе с остальными кораблями военно-морского флота Германии поздно ночью с 31 мая на 1 июня уже после окончания Ютландского сражения. Согласно Хоупу, это случилось после полудня 31 мая 1916 года. Но в любом случае для Оливера было уже слишком поздно, чтобы что-то изменить. К тому же в наличии были все признаки, что военно-морской флот Германии выступит в северном направлении, а если бы были сделаны приготовления для похода в юго-западном направлении, то в «Комнате 40» это бы заметили. Но мнение «Комнаты 40» по данному вопросу в английском адмиралтействе никого не интересовало.

Впоследствии Джеллико утверждал, что разведывательная информация, полученная им перед Ютландской битвой, создала у него преувеличенное представление о количестве линейных кораблей, которые противостояли Большому флоту. Он был убежден, что в распоряжении Шеера имелись 2 новых линейных корабля и новый линейный крейсер. Это было не так. Ошибка произошла, скорее всего, потому что Хоупу было запрещено проверять разведывательную информацию, доводимую до сведения Джеллико. Кларк, который нес оперативное дежурство в «Комнате 40» на протяжении всего Ютландского сражения, утверждал, что точный состав военно-морского флота Германии был в «Комнате 40» хорошо известен. Этому способствовало изучение радиопозывных сигналов немецких военных кораблей, в том числе новоприбывших, и отчетов об их проходах через Кильский канал, об участии в учениях на Балтике и в Гельголандской бухте, об учебных стрельбах на полигонах и о бункеровке. К примеру, 2 мая 1916 года в «Комнате 40» была прочитана немецкая радиограмма, сообщавшая, что «Бавария», один из новых немецких дредноутов, про который Джеллико думал, что он находился в рабочем состоянии и в подчинении у Шеера, при проведении испытаний показал скорость более 22 узлов. Испытания «Баварии» продолжались в течение всего мая 1916 года. Кларк был очень недоволен, когда ему нужно было отвлекаться на чтение подобных немецких радиограмм во время напряженной работы, которой приходилось заниматься из-за обострения военно-морской ситуации в Северном море.

Поздно вечером 30 мая 1916 года в «Комнате 40» была прочитана радиограмма, отправленная из расположения немецкой эскадрильи дирижаблей о том, что там планировали совершить разведывательный полет. Но несколько часов спустя командующий подводным флотом Германии отправил радиограмму о том, что погодные условия не позволяли заниматься разведкой с воздуха. И потом до полудня 31 мая 1916 года никакой дополнительной информации касательно военно-морского флота Германии в «Комнату 40» не поступало.

Незадолго до полудня 31 мая 1916 года в «Комнату 40» зашел начальник оперативного отдела военно-морского штаба Джексон. До этого он бывал в «Комнате 40» всего 2 раза. Первый раз – чтобы пожаловаться, что порезал палец о край красной картонной коробки, в которой из «Комнаты 40» ему приносили немецкие военно-морские дешифровки. Второй раз – когда из-за смены перешифровки в «Комнате 40» случился перебой в потоке добываемой разведывательной информации, чтобы выразить удовольствие, что ему не надо попусту тратить свое время на такие глупости. На этот раз Джексона интересовал вопрос, где, согласно пеленгаторной службе, находилась немецкая радиостанция с позывным «DK». Согласно своему невысокому статусу в адмиралтействе, он не заслуживал обстоятельного ответа, и ему было просто сказано, что в Вильгельмсхафене. Больше вопросов не последовало, и Джексон ушел. Ответственность за последовавшие за этим события лежит не только на нем, но и на Оливере, составившем следующий текст радиограммы, отправленной Джеллико и Битти в 12.30:

«Точные сведения о противнике отсутствуют. Он готовился к выходу в море этим утром. Предполагалось, что он уже вышел в море, но пеленгаторщики зафиксировали местоположение флагманского корабля в Нефритовом заливе в 11.00 по Гринвичу. Очевидно, противник не смог вовремя произвести разведку в отношении нас, и это привело к задержке».

Джеллико получил радиограмму Оливера в 12.48. Сотрудникам «Комнаты 40» стало известно о ее отправке значительно позднее. Все ужаснулись и негодовали по поводу того, что Джеллико и Битти были введены в заблуждение ложной информацией.

Радиограмма Оливера имела серьезные последствия. Во-первых, ради экономии топлива Джеллико следовал малым ходом, поскольку из радиограммы Оливера следовало, что особо торопиться было некуда. По пути следования осуществлялся досмотр нейтральных судов. Посланные с этой целью миноносцы тоже без спешки нагоняли основные силы Большого флота. В результате он прибыл к месту встречи с эскадрой Битти позже, чем изначально планировалось. Были потеряны один-два часа светлого времени суток, которые вполне могли повлиять на результат Ютландского сражения.

Во-вторых, когда эскадра Битти встретилась с немецкой эскадрой линейных крейсеров под командованием Хиппера, прошло менее трех часов с момента получения радиограммы Оливера, в которой Битти сообщалось, что военно-морской флот Германии еще не вышел в море. Доверие со стороны Джеллико и Битти к разведывательной информации, которой их снабжало английское адмиралтейство, было подорвано. По этому поводу Битти сказал:

«Какое у меня может быть мнение об оперативном отделе адмиралтейства, если я получаю оттуда такую радиограмму, а всего через 3 часа встречаю в море немецкий флот в полном составе?»

Несмотря на все просчеты англичан, военно-морскому флоту Германии не удалось бы так легко ускользнуть с поля боя во время Ютландского сражения, если бы разведывательная информация, во все большем количестве поступавшая в «Комнату 40», начиная с 21.25 31 мая 1916 года, была своевременно и в полном объеме доведена до сведения Джеллико и Битти. В первой половине дня 31 мая 1916 года толку от «Комнаты 40» было мало. Частично это произошло потому, что Шеер пользовался маломощной радиостанцией для отправки своих радиограмм, которые не фиксировались английскими береговыми станциями перехвата, и частично потому, что даже самые талантливые дешифровальщики редко бывают настолько проворны, чтобы результаты их работы сразу же имели практическое значение на поле боя.