Текст книги "Смертельные иллюзии"

Мэгги улыбнулась и едва не высказала свои мысли вслух, но спохватилась и произнесла:

– Надеюсь. Но посмотри на братьев, через несколько дней они и не вспомнят, где их дом. Станут считать этот дом своим. А что будет, когда мы вернемся?

Джоэл пожал плечами:

– Ничего, быстро придут в себя.

Мэгги опустилась в кресло. Как это несправедливо, дети будут разочарованы, а в них вся ее жизнь. Даже она сама, богобоязненная и трудолюбивая женщина, страшилась привыкнуть к такой роскоши.

Перед глазами опять возник образ Эвана Кэхила, такой отчетливый, что защемило сердце.

Не будь дурой, Мэгги.

Мэгги похолодела. Она ясно услышала эти слова, сказанные голосом мужа, словно он был жив и стоял рядом.

На глаза навернулись слезы. Когда-то она разговаривала с ним как с живым. Он был ее лучшим другом, любовью с самого детства. Когда его не стало, она была уверена, что будет скучать по нему всю жизнь. Он умер несколько лет назад, но в последнее время их разговоры стали более редкими, а потом и вовсе прекратились. Сейчас он стоял в этой комнате, такой красивый и молодой, и говорил с ней.

Если бы только он мог быть рядом. Ей так нужен его совет.

Мэгги, малышка, я здесь, я всегда буду с тобой. И в глубине души ты это знаешь.

Образ Эвана Кэхила стал еще четче. Сердце забилось сильнее, очень сильно, но как-то по-другому. Мэгги не выдержала и закрыла глаза. Она слишком часто думает о нем. Последние несколько месяцев он постоянно приходит во сне, его образ стал наваждением, тенью, преследующей ее постоянно.

Как ты могла допустить это, Мэгги? Почему впустила его в свое сердце? Я ведь предупреждал. Он не для тебя!

– Я знаю, – прошептала Мэгги.

– Ма, не грусти, – донесся издалека голос Джоэла. – Всего несколько дней, а потом вернемся домой. Я сам присмотрю, чтобы мальчики ели так же хорошо, как и здесь.

Мэгги вздрогнула и посмотрела в напряженные глаза сына. На нем лежит слишком большая ответственность, а ведь он совсем ребенок.

– Что бы я без тебя делала? – прошептала она. – Я говорила тебе, что ты очень похож на своего отца?

Джоэл улыбнулся:

– Всего-то раз сто, наверное.

Мэгги обняла сына за плечи и взъерошила его густые темные волосы, только сейчас она почувствовала, что в дверях кто-то стоит. Мэгги повернулась и увидела хозяина дома.

– Мистер Харт, сэр! – воскликнула она и улыбнулась. Вдруг он решит, что вошел не вовремя. – Прошу вас, – засуетилась Мэгги и покраснела. – Я хотела сказать, вы же у себя дома.

Харт улыбнулся и принял приглашение войти.

– Не хотел вам мешать, – сказал он, похлопав по плечу Джоэла, и оглядел троих детей на диване.

Мэгги молила Бога, чтобы руки их не были перепачканы чем-то вроде джема.

– Дети, вставайте! Мы идем в свои комнаты. – Она хлопнула в ладоши.

– Миссис Кеннеди, прошу вас, не делайте это только из-за меня, – вмешался Харт.

Мэгги покраснела и осмелилась посмотреть на него. Лицо мистера Харта было озабоченным и очень усталым. И ни намека на улыбку.

– Альфред сказал, что мы можем пройти в гостиную. Я выбрала эту, подумала, она меньше, чем остальные. Но… – Она замялась.

– Пожалуйста, миссис Кеннеди, проводите время в любой комнате, в какой вам нравится. Я все равно сейчас ухожу, зашел лишь узнать, все ли у вас в порядке, вам предоставили все, что нужно?

Она смогла лишь кивнуть, не веря, что люди могут быть такими добрыми – что мистер Харт так добр к ним. В доме жили еще Грейс и Рут Брэг, его брат и племянник. Все они так внимательны и вежливы, словно она настоящая леди и гостит в доме.

Мэгги! Не обманывай себя. Ты не родилась леди и никогда ею не будешь!

– Все отлично. Благодарю вас за гостеприимство.

При случае я обязательно поблагодарю Франческу.

Лицо Харта стало напряженным, и он повернулся к Джоэлу:

– Не знаешь, где сегодня найти мисс Кэхил? Я отправил ей записку, но она уже уехала по делам.

Джоэл улыбнулся, счастливый, что может быть полезным.

– Да, сэр! Мы составили план, да. Сначала встреча по личному делу с сестрой, мистер Харт, затем мы поедем к мистеру Брэгу, как и договаривались. После этого беседа с соседом Салливана, с тем, с которым она еще не знакома, сэр. А если потом останется время, она еще хотела съездить к какому-то лорду, что остановился в «Холланд-Хаус».

Брови Харта поползли вверх.

– И она собирается успеть все это за один день, я верно понял?

– Да, сэр, за один день. Мисс Кэхил очень упорная, – добавил Джоэл с гордостью.

Харт провел рукой по волосам:

– Можешь передать ей кое-что?

Джоэл согласно закивал.

– Скажи, что я хотел бы пригласить ее сегодня на ужин.

– Да, сэр!

В дверях появился Альфред:

– Миссис Кеннеди, к вам посетитель.

Мэгги изумленно захлопала глазами. Кто к ней может прийти?

В комнату уже входил Эван Кэхил.

Сердце бешено забилось, Мэгги почувствовала, что краснеет. Эван поклонился. Несмотря на безупречный темный костюм, он выглядел каким-то растрепанным, взбудораженным.

– День добрый, миссис Кеннеди.

Мэгги что-то пробормотала в ответ, не в силах отвести взгляда. Это был самый удивительный человек, которого она встречала в жизни, и, несомненно, самый добрый.

– Прошу меня простить, – вмешался Харт с едва уловимой усмешкой в голосе. Обменявшись с Эваном положенными приветственными фразами, он поспешно удалился.

Мэгги ощущала, что щеки ее покраснели еще сильнее. Может, в комнате слишком жарко? Пальцы нервно пробежали по вороту блузы.

Эван ничего не заметил. Он опустился на колени, раскрыв объятия для мальчиков и Лиззи. Мэтью принялся рассказывать, что учит Пэдди читать, а Пэдди, в свою очередь, с широко распахнутыми глазами говорил без остановки о том, что ел на завтрак и яйца, и сосиски, и оладьи с настоящим сахарным сиропом, и еще пил молоко!

– И это все? – поддразнил малыша Эван, не выпуская из рук Лиззи. Она теребила его за волосы, что Эвана, кажется, вовсе не беспокоило. – А живот у тебя не болит?

– Нет, – широко улыбнулся Пэдди и похлопал себя по животу. – Так здорово!

– Печеньки! – заныла Лиззи. – Печеньки!

Эван серьезно посмотрел на девочку:

– Боюсь, сегодня я пришел с пустыми руками – почти. – Он впервые поднял глаза на Мэгги, отчего голова ее закружилась. – Джоэл, – продолжал Эван, – в холле стоит продовольственная сумка. Думаю, там есть кое-что для малышей. – Он улыбнулся Мэгги и отпустил Лиззи.

Через секунду дети уже выбегали из комнаты, замыкал процессию Джоэл с Лиззи на руках. Наступила тишина.

Мэгги стояла, не в силах вдохнуть. Ей очень хотелось помахать перед лицом руками, чтобы немного прийти в себя, но она не решилась. Почему он так на нее смотрит? Ей кажется или в глазах застыла печаль?

– Мистер Кэхил? – прошептала она.

– Эван. Мы же договорились за ужином, что я для вас Эван… Мэгги.

Мэгги, дорогая, только не это!

– Да, – пролепетала она и закусила губу.

Эван вздохнул неожиданно горько и повернулся к окну, встав к ней спиной.

Боже, что-то случилось. Не раздумывая, она подошла и встала рядом, вот уже ее рука касается его плеча.

Они стояли друг напротив друга, смотрели в глаза и молчали.

Мэгги понимала, что обязана отвести взгляд и отойти в сторону, но ноги ее не слушались. Сердце готово было выскочить из груди, единственным желанием было оказаться сейчас в его объятиях.

– Что с вами? – прошептала она. – Почему вы такой… грустный?

Эван вскинул руку. Порыв, в котором чувствовалась невероятное – надежда.

Он обхватил ладонями ее лицо:

– Какая вы милая.

Этот жест показался ей верхом нежности, которую она не знала многие годы. Мэгги мечтала прижаться к Эвану, обнять его сильно-сильно и поцеловать. Все же произошло нечто ужасное. Эван так им помогал – заботился о детях, – теперь она обязана помочь ему.

– У вас что-то случилось. Я могу помочь? Он вздрогнул и отвернулся.

– Эван? Что с вами? Он молчал.

Мэгги обошла его и заглянула в лицо, непроизвольно взяв за руку.

– Кто-то заболел? Умер? – в ужасе воскликнула она.

– Нет. – Губы его почти не шевелились. Лицо напоминало восковую маску. – Графиня беременна.

Мэгги вскрикнула. Слова повергли ее в шок, казалось, в сердце вонзили острый нож.

– Ох, – только и смогла произнести она.

– Да уж. Ох, – усмехнулся Эван.

Мэгги одернула руку.

Я же говорил тебе, малышка Мэгги, говорил, что этот человек не для тебя! Ты ведь не хотела меня слушать, правда?

Нет, она не слушала, не хотела внимать ни его словам, ни здравому смыслу, ни внутреннему голосу.

– Но вы ведь любите ее. Я хотела сказать, это же ваш ребенок. – В голосе слышались вопросительные интонации, что заставило Мэгги покраснеть.

– Да, мой ребенок, – ответил Эван, глядя прямо ей в глаза.

Ей так хотелось расплакаться.

– Значит, это радость. Повод для праздника…

– Я не люблю ее.

Мэгги похолодела.

Эван развернулся и заходил по комнате.

Мэгги едва дышала. Красивая графиня, которая так ему подходит, ждет ребенка. Он ее не любит… Впрочем, какая разница. Мэгги неуверенно сделала шаг.

– Разумеется, вы ее любите! – Эван повернулся, удивленный ее восклицанием. – Вы так добры к моим детям, хорошо с ними ладите. Эван, вы будете прекрасным отцом. Это же отличная новость!

– Я не люблю ее, – произнес он с нажимом.

Мэгги не знала, что еще сказать. Из уголка глаза предательски вытекла слеза.

Это не значит, что он любит тебя, Мэгги. Не глупи, дорогая! Он джентльмен, а ты дочь ирландского фермера.

Невероятным образом Мэгги смогла собрать последние душевные силы.

– Это ваш ребенок, – твердо сказала она. – Благодаря вам в этот мир придет новый человек, за которого вы несете ответственность.

– Да, я понимаю. – Эван посмотрел на нее так, что подгибались колени. Почему он так смотрит?

– Однажды вы поймете, что это лучшее, что было в вашей жизни, – произнесла она. Губы с трудом ее слушались.

Эван болезненно скривился:

– Да, я понимаю. Однажды. Об этом времени я и думаю.

Как ей хотелось обнять его, погладить по волосам и успокоить. Мир ее рухнул, безнадежно и окончательно, разбив хрупкую душу. Эван женится на графине, у них будет ребенок. Почему же это так ранит ее? Потому что ты позволила себе влюбиться в него, Мэгги.

Она изо всех сил сдерживала слезы, но Эван видел, как болезненно ранит ее происходящее.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила Мэгги.

– Не знаю. – В безрассудном порыве он вновь обхватил ее лицо. – Я рассказал об этом только вам.

Он обязан жениться на графине. Они оба понимают это. Но почему же ее душа и тело оживают рядом с ним, ведь такого не случалось уже очень давно. Мэгги в изнеможении закрыла глаза.

Боже, если бы только…

Его порывистое дыхание стало ближе, и она открыла глаза. Она знала, что Эван готов поцеловать ее, она всегда знала, что этот день, этот миг настанет, поэтому, не шелохнувшись, ждала.

– Мэгги.

И тогда их губы соприкоснулись.

Голова закружилась, здравомыслие покинуло ее, она любила его так, как не мыслила полюбить вновь. Неожиданно Эван замер.

Мэгги вглядывалась в его бездонные синие глаза, которые впервые были так близко, смотрела, как он отдаляется, как плотно сжимаются его губы, а на щеках проступает румянец.

Мэгги почувствовала, что задыхается.

– Вы должны жениться на ней, – прошептала она.

– Да. – Он выпрямился, расправляя плечи. – Мы должны пожениться немедленно.

Глава 19

Суббота, 26 апреля 1902 года, полдень

Он знал, что Франчески нет дома, однако снял перчатки и повернулся к лестнице, словно ожидал, что она спустится вниз. Колдер Харт издевался над самим собой, недовольный тем, что не в состоянии сохранять равнодушие.

Так будет всегда, он был весьма проницательным человеком, чтобы понимать это. Каким-то образом Франческа стала неотъемлемой частью его жизни. Непостижимо, но он ждал ее появления с таким нетерпением, словно никогда не видел. Когда он обнимал ее, казалось, в его хмурую жизнь ворвался наконец солнечный свет. Это обстоятельство вовсе не радовало Харта.

Он всегда полагался на себя одного. Он никогда не забывал тот день, когда умерла его мать и он остался совершенно один в этом мире, несмотря на то что рядом был старший сводный брат Рик. Франческа была чрезвычайно дорога ему, но он не должен потерять независимость. Он твердо в этом уверен.

Харт почти избавился от терзаний прошедшего вечера. Дейзи очень расстроила его своей проницательностью и знанием его слабостей, а также предсказаниями будущего, в котором не должно быть Франчески. Харт остался недоволен собой. Единственное, для чего он жил и дышал, – стремление защитить Франческу от самого страшного, что могло с ней произойти. Прошлым вечером он поступил с точностью наоборот. Прошлым вечером в нем проснулся эгоистичный негодяй, позволивший обидеть ее.

Сегодня с приходом нового дня к нему вернулась острота мышления. Он обязан был предвидеть нечто подобное. Дейзи была недовольна его помолвкой и внезапным завершением их не слишком продолжительного романа. Харт не считал, что вел себя высокомерно, это Дейзи пыталась утаить свои истинные чувства. В его жизни не впервые женщина, будь то леди или шлюха, влюбляется в него. Завидев Дейзи на пороге кабинета на Бридж-стрит, он был обязан подготовиться к поединку, а возможно, и настоящей битве. Она хотела огорчить его и смогла добиться своего.

Удивительно, он полагал, что предстоит война с бывшей любовницей, но его настоящим врагом оказалась правда – правда, скрытая в нем самом.

Сегодня это уже не имело значения. У него появилась власть над своим нечестивым прошлым. Сейчас он благородный человек, заставивший глаза Франчески сиять, доставляя ему самое большое удовольствие на свете. Дейзи права. В душе он гедонист, и его прошлое тому доказательство. Но он способен загнать свои желания глубоко внутрь себя, он обязан так поступить, поскольку Франческа должна смотреть на него только с восторгом, а не с ужасом от соприкосновения с истиной. Он слишком дорожит той жизнью, которую ведет, и женщиной, что поселилась в его сердце. Он должен разобраться с Дейзи раз и навсегда.

– Мистер Кэхил в кабинете, сэр, – сообщил дворецкий, вежливо указывая гостю путь и ступая почти бесшумно по мраморному полу холла.

Отец Франчески прислал ему записку с просьбой быть у него при первой возможности. Могла ли Франческа уже поговорить с ним о переносе даты свадьбы? Скорее всего, после его отвратительного поведения вчера вечером у нее вряд ли было такое желание.

Впрочем, Кэхил был вчера на приеме в Монтроуз – Харт сделал вывод, что ему будет учинен допрос с последующим выговором. Поскольку он намеревался быть в хороших отношениях с отцом невесты, предстоит стойко принять любое наказание, даже взвалить на себя по необходимости непривычное бремя. Харт очень надеялся, что сможет сохранить смирение, как того требовала серьезность момента.

Эндрю сидел за письменным столом, сложив руки перед собой, и выглядел очень важно, даже торжественно. Харт внутренне подобрался, входя в комнату, хозяин дома поднялся ему навстречу.

Он кивнул дворецкому, тот поспешил закрыть за собой тяжелые двери, и мужчины остались одни. Несмотря на апрель, в камине потрескивали поленья.

– Доброе утро, – приветствовал гостя Эндрю, выходя из-за стола. Они пожали друг другу руки. – Прошу садиться.

У Харта не было никакого желания занимать место в кресле у стола, в то время как собеседник устроился по другую сторону, в таком положении психологически он был более уязвим. Он прошел к дивану у стены и сел, вытянув ноги, стараясь дать понять всем своим видом, что не испытывает и толики напряжения, хотя внутренне был настороже. Харт всегда чувствовал, когда предстояла баталия, а Эндрю Кэхил был чрезвычайно недоволен – что вполне естественно.

Харт улыбнулся, когда Эндрю вышел из-за стола и сел в кресло так, чтобы видеть собеседника, давая тому позиционное преимущество.

– Нам предстоит многое обсудить, – начал он.

– Тогда не стоит откладывать, – улыбнулся Харт.

– Разговор пойдет конечно же о Франческе. Харт знал и это, поскольку совместных дел у него с Кэхилом не было.

– Разумеется, – ответил Харт и глазом не моргнув. Он не уступит ему ни дюйма.

– Думаю, мне лучше сразу перейти к самой сути. – Выражение лица Эндрю стало напряженным, что не предвещало ничего хорошего. – Я всегда считал, что вы не достойны моей дочери, сможете принести ей лишь боль и страдания.

– Сомневаюсь, что на свете есть мужчина достойный Франчески, – пробормотал Харт.

– Франческа была очень расстроена вчера. Вы уже волочитесь за другими женщинами, а вы ведь еще даже не поженились. – Кэхил покраснел.

Харт сохранял ледяное спокойствие. Требовалось время осмыслить решение Эндрю атаковать его столь открыто. В любом случае сейчас надо сохранять вежливость, возможно, добавить немного подобострастия.

– Но я ни за кем не волочился. Меня интересует только одна женщина – моя невеста.

– Правда? – с недоверием спросил Эндрю. – Несколько гостей отметили напряженность между вами и Франческой. Некоторые обратили внимание на вашу заинтересованность мисс Фишер. Меня больше беспокоит даже не ваше поведение, Харт. Но вы же должны быть влюблены друг в друга!

Харт вздрогнул:

– Я никогда не говорил о любви к вашей дочери, сэр. Я обещал заботиться о ней, лелеять, защищать, восхищаться и уважать, кроме того, обеспечить ей жизнь, которой она достойна.

– Вы не очень-то заботились о ней вчера вечером!

– Я позволил мисс Фишер немного пофлиртовать, это же не преступление. – Он вздохнул, придав лицу выражение смиренной застенчивости. – Впрочем, вы правы. Прошлым вечером я был несколько больше допустимого погружен в свои мысли.

– Простите? – Кэхил удивленно вскинул брови.

– Я был уверен, что никогда не наступит день, когда я захочу жениться, Эндрю. Вчера я серьезно задумался о предстоящем событии. – Харт улыбнулся и покачал головой. В глазах Кэхила росло удивление. – Вы знаете, что я был убежденным холостяком, пока не встретил Франческу, убежденным холостяком и нераскаявшимся грешником. Я не ожидал, что когда-то у меня возникнет желание жениться. Но ваша дочь совершенно особенная, сэр.

Кэхил крякнул.

Казалось, он начал сдавать позиции. Харт с жаром продолжал:

– Хоть я и поклялся измениться, отказаться от своих привычек – весьма вольных, надо заметить, – мое предосудительное поведение на приеме в Монтроуз было результатом обеспокоенности, о которой я только что упомянул. Тревоги, я бы сказал, которую можно считать вполне естественной для такого убежденного холостяка, каким я был, в преддверии столь значимого события в жизни, как заключение брака, надеюсь, благословенного.

Эндрю смотрел на него во все глаза. Харт стал сомневаться, не дал ли он маху. Кэхил покачал головой и покраснел:

– Слишком гладко сказано даже для вас. Думаете, я поверю этому? Допускаю, что вы испытываете некие чувства к Франческе, но привычкам своим не измените никогда. Люди вашей породы просто не в состоянии меняться.

Харт вздрогнул. На мгновение перед глазами возник пугающе четкий образ Дейзи.

Ты считаешь, что можешь измениться? У тебя не получится, Колдер, ни ради нее, ни ради любой другой женщины, никогда не получится.

На мгновение он растерялся. Кого он пытается обмануть? Самого себя?

Сомнения одержали верх. Он обязан отпустить Франческу.

Эндрю кашлянул, и Харт мгновенно пришел в себя. Сражение в самом разгаре, он не имеет права проиграть, потому что уже принял решение и ни за что не вернется к той серой безысходности, в ту пустоту, в которой жил всю свою жизнь, беспросветную темноту, где не было Франчески.

– Вы осуждаете меня за откровенность? – Он горько усмехнулся. – Или за чувства, что естественны для мужчины в моем положении? Если бы я мог изменить события того вечера, не сомневайтесь, я бы это сделал. Подобного больше не повторится. Эндрю… я готов измениться. Даю вам слово.

– Я не верю вашему слову. Как и тому, что вы были со мной откровенны. Поберегите сладкие речи для людей более наивных и доверчивых, чем я. Единственное, о чем я жалею, что сразу не разгадал вашу игру.

– Никакой игры нет, – холодно отрезал Харт. – И моему слову всегда можно верить.

– Сомнительно. Или вы претендуете на звание цельной натуры? – Кэхил вскочил, глаза его горели.

Харт тоже поднялся и грозно посмотрел на Эндрю. Что это с ним? Дело далеко не в событиях прошлого вечера, такой гнев не могла вызвать небольшая оплошность. Поскольку Харт предполагал возможный взрыв гнева, он принялся спешно анализировать положение дел Эндрю, предполагая, на какие рычаги можно надавить в сфере, где сконцентрирован его основной интерес.

– Я не претендую на это, – ответил Харт, – лишь заявляю, что мое слово чего-то стоит.

Кэхил насмешливо фыркнул:

– Что бы вы ни заявляли, на что бы ни претендовали, но я остаюсь тверд в своих убеждениях, сэр. У меня есть право обвинять вас, что я и намерен сделать.

Кэхил жаждал войны, так тому и быть.

– Неужели? Следует ли расценивать это как вызов?

– Мне наплевать! До меня дошли слухи, что вы продолжаете содержать любовницу, в то время как уже помолвлены с моей дочерью. Как вы посмели, Харт! Я потрясен. Извольте считать вашу помолвку расторгнутой. – Он сжал руки и покраснел так, будто его вот-вот хватит удар.

Харт никогда ни перед кем не оправдывался в своих действиях, пожалуй, лишь последнее время перед Франческой. Он смотрел на Кэхила с единственным желанием уничтожить своего обидчика, но перед глазами возникло прекрасное лицо Франчески, и в душе потеплело. Харт понимал, что единственным выходом могло бы стать честное признание, но все его нутро яростно противилось такому решению. Он был верен Франческе, со времени их помолвки даже не взглянул ни на одну женщину. Все его мысли и мечты были лишь о невесте.

– Вы не можете выступать против меня, Эндрю, – тихо произнес Харт. – Советую вам здесь и сейчас отказаться от своих претензий и успокоиться.

– Вы отрицаете, что содержите любовницу? – Эндрю продолжал настаивать, явно не представляя, каких масштабов ошибку совершает.

Харт почувствовал, как губы сжались и вытянулись в зловещую улыбку. Кэхил взял несколько огромных кредитов в «Банк оф Нью-Йорк», один из его директоров был хорошо знаком Харту – он был большим любителем молодых мальчиков, несмотря на наличие жены и детей. Также он знал и председателя совета директоров. Несколько лет назад тот оказался на грани банкротства, и Харт оказал ему огромную услугу, согласившись перевезти товары по себестоимости, с оплатой только после того, как весь товар будет продан. Нет, Кэхил не захочет идти против него. Банк может потребовать досрочной выплаты кредитов, и это будет лишь первый шаг к тому, чтобы увидеть Эндрю стоящим на коленях.

В огромных глазах воображаемой Франчески появились страх и мольба. Она обожала отца. Харт вздохнул, понимая, что обязан предпринять еще одну попытку примириться с отцом невесты, прежде чем объявлять войну Кэхилу.

– Сэр, – начал Харт, голос его был резок. – В день помолвки с вашей дочерью я порвал с мисс Джонс. Она продолжала жить в моем доме, поскольку по нашей договоренности я обещал заботиться о ней еще шесть месяцев. По прошествии трех месяцев я просил ее съехать. Франческе обо всем этом известно. Это правда, и я возмущен выводами, так ошибочно вами сделанными.

Эндрю Кэхил вскинул брови:

– Считаете меня дураком? Что за чудовищное объяснение вы мне представили! – Затем он холодно улыбнулся, демонстрируя безжалостность натуры, которая ему, урожденному сыну фермера, помогла подняться по социальной лестнице и стать американским миллионером. – Даже если это и правда, мне наплевать. Я никогда не был сторонником этого брака, Харт. Сегодня вечером я сообщу Франческе.

Харт молча вглядывался в лицо своего нового врага.

Было бы трудно обрубить отношения с Эндрю Кэхилом при всей его власти и могуществе. Но так же непросто заставить его дать то, что от него требуется.

Но это будет война с отцом Франчески. Она пострадает больше всех, будет вынуждена выбирать между отцом и любимым мужчиной.

Все это кажется бессмысленным. Чрезвычайно сложный момент.

Он будет презирать себя, если ввяжется в эту войну, и еще больше, если уступит.

Кэхил выжидающе приподнял бровь:

– Смотрю, вы не возражаете.

– Вы совершаете страшную ошибку, – холодно произнес Харт и с достоинством поклонился. – Не стоит меня провожать.

Воскресным днем на Мэдисон-сквер всегда многолюдно. Франческа и Джоэл вышли из экипажа Харта, и она обратила внимание на прогуливающихся по парку леди и джентльменов с бегающими вокруг них детьми. Каждая лавочка в небольшом парке была занята, поскольку день выдался на удивление погожим, настоящий предвестник теплого мая. После разговора с сестрой настроение заметно улучшилось, и Франческа счастливо улыбнулась. Конни безусловно права – и разве Харт не передал через Джоэла приглашение на ужин? Она еще не успела приступить к осуществлению плана, а хорошие результаты не заставили себя ждать.

– Рауль, это займет около часа, – обратилась она к кучеру. Он отсалютовал ей, хотя был одет в великолепный костюм, не хуже чем у Харта, и, как хозяин, никогда не носил шляпы. Франческа положила руку на плечо Джоэла, и они направились к дому Брэга. – Пойдем, Джоэл.

– Можно я здесь подожду? – насупился тот.

– Нет, нельзя. Думаю, тебе будет приятно познакомиться с девочками Брэга. – Франческа постучала в дверь, и она мгновенно распахнулась.

– Миссис Брэг дома? – улыбнувшись Петеру, осведомилась Франческа. В следующее мгновение за его широкой спиной она разглядела Ли Анну, выехавшую в холл в инвалидном кресле. На ней было пальто, как и на стоящих рядом Кейти и Дот, из кухни появилась миссис Флауэр в шляпке и с корзиной в руке.

– Вижу, я не вовремя, – сказала Франческа и посмотрела на хозяйку дома.

Их взгляды встретились, и в глаза бросилась, нет, не яркая красота Ли Анны, которая, впрочем, всегда поражала Франческу, а то, что на этот раз она была скрыта под маской невероятной тоски, окутывающей, казалось, женщину целиком, словно невидимая мантия. Даже красота чуть потускнела, будто внутри Ли Анны потух свет. Франческа застыла, пораженная своим открытием. Хозяйка дома первая улыбнулась гостье:

– Франческа, прошу вас, заходите. Как приятно, что вы решили нас навестить. Мы собирались в Центральный парк на пикник, но это можно отложить. Впрочем… – Она посмотрела на девочек. – Миссис Флауэр, отправляйтесь без меня. Петер, после того как вы там все устроите, вернитесь за мной.

Прежде чем Петер успел ответить, Франческа поспешила вмешаться:

– Не стоит задерживаться только из-за меня. В такой солнечный день в парке должно быть чудесно. —

Она наклонилась к Ли Анне и поцеловала ее в щеку.

Это было довольно неудобно.

– Очень мило, что вы нас навестили, – повторила Ли Анна и чуть покраснела, что весьма кстати добавило красок ее бледному лицу. Когда-то ее кожа казалась безупречной и напоминала перламутр, сейчас же это была просто женщина с хорошей кожей.

– Фрэк! – закричала Дот, захлопав в ладоши от восторга.

Франческа подняла девочку и поцеловала в щеку, а затем вновь обратилась к Ли Анне:

– Должна признаться, я несколько раз пыталась зайти к вам в Белвью, но так и не нашла в себе мужества. – Она смущенно улыбнулась, еще раз чмокнула Дот и опустила ее на пол.

– Сомневаюсь, что у вас может на что-то не хватить мужества, – сказала Ли Анна. – Пусть вы и не смогли переступить порог палаты, но я благодарю вас уже за то, что думали обо мне.

– А как же иначе? – не растерялась Франческа.

Ли Анна потупила взгляд:

– Потому мой муж в вас и влюбился.

Франческа открыла рот, чтобы возразить. Ли Анна вспомнила тот краткий миг в прошлом, когда ей казалось, что она влюблена в Рика, но ведь она не думает, что пламя не погасло! Франческа опустилась перед креслом на колени.

– Ваш муж любит только вас, – сказала она очень тихо. – А я… – Она колебалась, подбирая определение для своих чувств к Харту. – Я счастлива быть помолвленной с другим мужчиной, за которого очень хочу выйти замуж.

Ли Анна улыбнулась. Взгляд ее был кротким и печальным.

– Мы ведь знаем, почему я вернулась в Нью-Йорк. Мне написала Бартолла и сообщила, что Рик в вас влюблен. Тогда я подумала, что никому его не отдам. Как я теперь жалею о своем решении.

Франческа в ужасе отпрянула. Ли Анна вспыхнула и продолжила:

– Я хочу сказать, что вы созданы друг для друга. Мне он не принадлежит. – Лицо ее заволокла серая пелена, и она отвернулась. Франческа успела заметить выступившие на глазах слезы. – Кейти, дорогая, – позвала она дочь.

Девочка подбежала к ней и обняла руками за шею. Ли Анна наклонилась и спрятала лицо в ее волнистых темных волосах. Франческа была готова разрыдаться. Она явственно ощущала боль и страдания этой женщины, как и силу ее любви к детям. И еще Франческа была готова поклясться, что она очень любит мужа.

Ли Анна подняла глаза:

– Но ведь если бы я не вернулась, у меня бы не было девочек, правда?

Франческа кивнула и пожала ей руку:

– Люди говорят, и не без оснований, что не стоит плакать над пролитым молоком.

– Я не думаю об аварии. Рик заслужил счастье, а я не могу его дать.

– Почему? Он любит вас! – Она едва не добавила, что он сам ей об этом сказал, но вспомнила, каким подавленным он был последнее время, каким откровенно потерянным, и решила не вмешиваться в чужую жизнь, даже из лучших побуждений.

Ли Анна порозовела:

– Франческа, дорогая, встаньте с пола, у вас, должно быть, уже колени болят.

Так оно и было. Франческа поднялась, обдумывая, как вести себя дальше. Дот прыгала вокруг и хлопала в ладоши, и она не могла не улыбнуться девочке, погладив ее по белокурой головке.

– В парк! В парк! – кричала Дот. – Пошли в парк!

– Миссис Флауэр, ступайте в парк, я скоро вас догоню, – мягко сказала Ли Анна.

Дот недовольно надула губки, чем впечатлила Франческу.

Кейти потянула мать за руку:

– Мама, а можно Франческа тоже пойдет с нами?

В глазах Ли Анны вспыхнуло удивление, она вопросительно посмотрела на Франческу:

– Не хотите присоединиться к нам ненадолго? Нам будет очень приятно – девочки будут рады прогуляться с вами. И с Джоэлом, конечно, тоже.

Франческа вспомнила о беседе с соседом Салливана. Что ж, это может подождать. Сейчас эта женщина для нее важнее.

– С удовольствием. Экипаж Харта такой большой, что мы все в нем поместимся.

Дот радостно завизжала, а Джоэл тихо застонал.

– Эй! – крикнул Джоэл, засунув руки глубже в карманы. – Хочешь половить рыбу?

Кейти несколько раз удивленно моргнула. Франческа наблюдала за детьми, сидя рядом с Ли Анной на красном пледе, и ела сэндвич с ветчиной. Неподалеку Дот играла с мячом. День был великолепным. Многие семьи пришли в парк на пикник, по дорожкам гуляли пары и проезжали коляски.

– Не хочу ловить рыбу, – ответила Кейти и посмотрела на мать.

– Это просто, – не отставал Джоэл. – Можем сделать крючок из шпильки и накопать червяков. Нам только нужна еще веревка и какой-нибудь сучок.