Текст книги "Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев"

Для Исаака тот факт, что толпе не удалось повторить бойню, был крупной победой. Латиняне оказывали стойкое сопротивление, и императорские уполномоченные не позволили толпе расправиться с ними. Так ставленник народа Исаак освободился от своей полной зависимости от него. И хотя после этого бунты против латинян по-прежнему возникали, они никогда не были серьезными, и императору всегда удавалось контролировать толпу. Так, не принося в жертву своих верных сторонников среди населения Константинополя, Исаак добился поддержки латинян. В будущем он так и балансировал между этими двумя фракциями, оставаясь независимым и от тех и от других.

Исааку было суждено сразу же потерять одного из своих вновь обретенных приверженцев. Конрад Монферратский не принимал участия в недавних беспорядках, но после своей победы над Браной он начал ощущать свою непопулярность при дворе: многие придворные были друзьями и родственниками Враны и не испытывали теплых чувств к победившему его человеку; население было враждебно настроенным; император так и не удостоил Конрада синих котурнов – знака принадлежности к рангу кесаря. Когда из Палестины пришла весть о том, что войска Саладина быстро теснят крестоносцев к морю, Конрад решил покинуть империю и отправиться спасать Святую землю. Исаак уехал во Фракию, чтобы возобновить прерванную войну с валахами, и Конрад воспользовался случаем сделать тайные приготовления и нанять генуэзский корабль для путешествия в Сирию. Вместо того чтобы откликнуться на призывы Исаака принять участие в войне на Балканах, он ускользнул, бросив свою жену-византийку, и 13 или 14 июля 1187 г., едва спасшись от сарацин неподалеку от гавани Акры (современный морской израильский порт Акко. – Пер.), добрался до Тира – главного уцелевшего христианского порта. Он взял на себя командование гарнизоном, успешно провел оборону города и вскоре женился на наследнице царства (Феодорой Ангелиной он просто пренебрег), и до самой своей безвременной смерти он носил титул короля Иерусалимского. Таким образом, попытка Исаака Ангела укрепить свое положение и в Италии, и в Константинополе путем союза с родом Монферратских ничем не увенчалась. Помощь Конрада была очень эффективна при подавлении самых крупных мятежей против императора, и отсутствие его умелого руководства и латинских рыцарей вскоре стало болезненно сказываться.

Несмотря на свои победы над Браной и городской толпой, Исаак Ангел по-прежнему сталкивался с вызовами своей власти. И хотя придворные вельможи изначально оказывали ему молчаливую поддержку, он не дал им наград и прибыльных должностей, на которые, по их мнению, они имели право. Многие из них считали себя по праву рождения более подходящими кандидатурами для трона, чем Исаак, и поэтому племянник императора Андроника Исаак Комнин сбежал из тюрьмы и поспешил провозгласить себя императором в Святой Софии в надежде на то, что к нему примкнет народ. О своем плане он договорился заранее с Константином Татикиосом, у которого имелись пятьсот сторонников, спрятавшихся в городе. Татикиос стал жертвой предательства, а Исаак Комнин был схвачен, прежде чем кто-нибудь смог присоединиться к нему; он умер от пыток, а Татикиос был ослеплен. Некий обедневший отпрыск рода Комнинов предпринял попытку аналогичной узурпации власти и точно так же был ослеплен.

Ни один член семьи Комнинов не был свободен от подозрений в том, что он тайно жаждет взойти на трон. Андроник Комнин Бриенний – внук Анны Комнины – был обвинен, очевидно, после 1191 г. в заговоре с незаконнорожденным сыном Мануила I Алексеем с целью свержения Исаака. Андроник, который был отозван со своего поста правителя Фессалоник, вернулся в Константинополь, не подозревая ни о чем, и был ослеплен. Вскоре после этого его сын провозгласил себя императором в Святой Софии и подвергся такому же наказанию. Путь Исаака к трону был таким легким, что многие пытались им следовать.

В то время как Константинополь был местом, где предпочитали поднимать восстания Комнины, в Малой Азии происходили восстания, организованные крупными землевладельцами, планы которых на момент попытки Враны захватить власть были сорваны, но сами они не сломлены. Видимо, в 1188 г. Теодор Манкафа перетянул на свою сторону жителей Филадельфии – главной крепости византийской Анатолии и нескольких соседних городов. Он взял себе императорский титул и даже чеканил от своего имени серебряные монеты. Сначала Исаак отнесся к этому как к шутке, но в начале лета 1189 г. он лично возглавил поход против Теодора, который заперся в Филадельфии. В это время крестоносцы Фридриха Барбароссы вели наступление в Балканах, и у Исаака не было времени на продолжительную осаду. После нескольких схваток он заключил с Макафой соглашение, по которому узурпатор отказался от своих притязаний на трон и прислал заложников для гарантии своего хорошего поведения, но сохранял свой пост правителя Филадельфии. Исаак возвратился в Константинополь; его руки были временно развязаны.

Бунты в Малой Азии были связаны с историей отношений Исаака с турками из Коньи, и эти две темы можно рассматривать вместе. После вступления Исаака на трон султан Кылыч-Арслан II воспользовался внутренней сумятицей в империи и ее войной с норманнами, чтобы отправить крупную военную экспедицию в верхнюю часть долины реки Меандра. Каким бы опустошительным ни было это нападение, оно было лишь налетом с целью грабежа, и Исаак восстановил мир путем подношений султану и возобновления ежегодной субсидии Конье. В 1188 г. султан был вынужден поделить свои земли на одиннадцать частей и распределить их между девятью своими сыновьями, братом и племянником; немедленно вспыхнула междоусобная война. Один из его сыновей по имени Кутб ад-Дин в провинции Сивас захватил своего отца и Конью в 1189 г. Именно с этим принцем пришлось иметь дело Барбароссе в следующем году. В 1191 или начале 1192 г. старый султан бежал из плена и вернул себе Конью. К нему и обратился в 1192 г. следующий претендент на византийский престол.

Некий молодой человек из Константинополя принял решение сделать попытку добиться трона. Он поехал в город Армалу на реке Меандре, откуда один латинский купец доставил его в Конью и представил его султану. Молодой человек прикинулся Алексеем II, потому что у него была подходящая внешность и присущая тому шепелявость. (Он был вторым появившимся лже-Алексеем; первый был протеже короля Сицилии Вильгельма.) Он напомнил султану о его былой дружбе со своим «отцом» Мануилом и получил от него много подарков. Когда Кылыч-Арслан поинтересовался подлинностью своего гостя у византийского посланника в Конье, то ему было сказано, что Алексей II был убит Андроником, поэтому султан отказался предоставить лже-Алексею официальную поддержку, но позволил тому набрать в свое войско туркоманов для вторжения. К молодому человеку присоединился эмир Арсан с восемью тысячами человек для вторжения в долину Меандра, где многие жители приветствовали юношу как Алексея II (даже некоторые представители придворной знати, которым была известна правда, симпатизировали ему). Правитель – брат Исаака Алексей Ангел не мог или не захотел оказывать ему сопротивление; но один священник то ли из-за личной злобы, то ли по наущению Алексея убил претендента на трон в его лагере неподалеку от Армалы. Его войско исчезло, а его голову привезли в Константинополь, чтобы выставить напоказ. Но турецкие захватчики снова нанесли большой ущерб на западе Малой Азии.

После смерти Кылыч-Арслана в августе 1192 г. на трон сел его младший сын Гияс ад-Дин Кей-Хосров I. Такая смена правителя, видимо, стала сигналом для следующего турецкого вторжения на византийскую территорию – в Вифинию, где нападавшие почти достигли моря. В начале зимы Исаак возглавил поход с целью нанести ответный удар, но из-за позднего времени года и риска потерпеть поражение так близко от столицы он вскоре привел назад свою армию и довольствовался тем, что укрепил убежища для населения, включая убежище под названием Ангелокастрон. Затем или вскоре после этого один турецкий полководец перешел на службу Византии – к радостному изумлению византийцев.

Исаак Ангел старался поощрять разногласия между султаном и его могущественными братьями; и со своей стороны турки не пропускали случая вмешиваться в дела Византии. Теодор Манкафа из Филадельфии был следующим, кто дал им такой повод. Когда приблизительно в 1193 г. Василий Ватац («доместик Востока» и дука Фракийской фемы) подкупил сторонников Манкафы в Филадельфии, Теодор был вынужден бежать в Конью. Как и лже-Алексею II, ему было дано право набрать в свое войско всех, кто захотел бы служить ему. С разношерстной армией он вторгся в верховья долины Меандра, а затем ринулся на юго-запад в Карию, опустошая церкви и уводя с собой мужчин и скот. Когда Манкафа возвратился в Конью, Исаак отправил туда посольство, которое предложило султану деньги в обмен на Манкафу. Взяв с византийцев обещание, что мятежника не убьют и не покалечат, Кей-Хосров выдал беглеца. Обещание сдержали, и Манкафа провел оставшееся время правления Исаака в тюрьме. Братья султана обвинили Кей-Хосрова в глупом предательстве и пригрозили ему войной, но правитель ответил, что он просто возвратил изгнанника на родину, положив конец бегству и преследованию.

В то время, когда вслед за этими событиями между сельджуками и византийцами воцарился мир, Исаак еще не покончил с мятежами в Малой Азии. Вскоре после разгрома лже-Алексея II на реке Меандре еще один такой претендент появился в Пафлагонии, получив поддержку некоторых тамошних регионов. Войско, посланное из Константинополя под командованием хартулария Феодора Хумна, разгромило армию претендента, и тот был убит; некий Василий Ходзас, который поднял бунт в крепости Тарсия неподалеку от Никомидии, был ослеплен и заточен в тюрьму. Этот парад мятежников в столице и провинциях был следствием тех обстоятельств, которые возвели Исаака Ангела на трон, а также зависти магнатов и придворной знати и (по словам Никиты Хониата) чрезмерно мягкого и великодушного правления Исаака. В конце концов, император простил Алексею Вране его первый проступок, дал амнистию магнатам, которые поддержали Врану, и позволил Манкафе в 1189 г. вновь стать правителем Филадельфии.

Исаак II преодолел множество трудностей. Оказавшись на троне изначально с минимальной поддержкой, он успешно противостоял попытке армии и крупных землевладельцев посадить вместо себя Врану. Чтобы победить его, Исаак прибегнул к помощи жителей Константинополя, а затем освободился от исполнения их прихотей, не позволив им устроить резню итальянцев. Он неоднократно подавлял восстания, финансируемые крупными землевладельцами, турками и даже классом, к которому принадлежал он сам, – придворной знатью. Он использовал сочетание силы, которую он применял без колебаний, дипломатии, включая подкуп и интриги, и немалого везения. Временами, как в случае с Андроником Комнином Бриеннием, он действовал слишком поспешно и без достаточного расследования справедливости обвинений; но, окруженный со всех сторон предателями, он почти не имел другого выбора.

Исаак успешно справился с этими вызовами своей власти, но судьба ему уготовила проблему в виде валахо-болгарского восстания. Начавшись как маленькая, на первый взгляд легко решаемая проблемка, она разрослась в главную заботу императора – кошмар, от которого ему некуда было деться. Долгая борьба мешала ему совершать позитивные действия в других сферах и выкачивала деньги и людские ресурсы на войну, в которой было невозможно победить. У мятежников был неистощимый резерв бойцов-половцев из-за Дуная: неудивительно, что византийская армия, неоднократно терпевшая поражения с тяжелыми потерями, была недовольна. Полководец Константин Аспиет однажды посетовал, что его люди не могут бороться одновременно и с врагом, и с голодом, после чего Исаак снял его с командования армией и лишил зрения на том основании, что он побуждает войска к восстанию.

Болгары, покоренные Василием II в первой четверти XI в., были широко рассеяны по Центральным Балканам. После нескольких первоначальных попыток бунтовать против Византии они жили тихо-мирно в эпоху правления Комнинов. Валахи, которые говорили на языке, основанном на латыни, были кочевыми обитателями этих же территорий; но их было так много в Фессалии, что ее стали называть Великая Валахия. Куманы (половцы), проживавшие в основном к северу от Дуная, были центральноазиатским народом, говорившим на тюркском языке; ведя простой образ жизни и будучи воинственными людьми, они оставались неиспорченными контактами с Византией. В 1184 г. эти три народа жили мирно в Македонии в области Моглена, где валахи и болгары пасли свои стада в горах и принадлежали монахам лавры. Куманы были свободными, а некоторые из них были даже прониарами: военная служба куманов, означающая владение пронией, подтверждается существованием куманского военачальника, служившего в напавшей на Константинополь армии Алексея Враны в подразделении, состоявшем из представителей его же национальности. Это событие имело место еще до союза между мятежными лидерами валахов и куманами за Дунаем. Тем не менее даже позже куманские войска, вероятно, служили византийцам точно так же, как и мятежникам. Никаких существенных вопросов о национальности во время мятежа не было.

В ходе долгой борьбы Исаак надеялся найти поддержку по крайней мере в одном месте. Благодаря своему браку с Маргаритой он стал зятем могущественного короля Венгрии Белы III, который уже проявил себя в войнах с Андроником I. В качестве приданого Бела дал Исааку земли, которые незадолго до этого захватил у Византии: долину Моравии и территорию вдоль Дуная, простиравшуюся на север до Белграда. (Однако венгры сохранили за собой Хорватию и Северную Далмацию, где у Белы были свои интересы.) Валахоболгарское государство находилось далеко от Венгрии вниз по Дунаю, и лишь с большим трудом Исааку удалось уговорить своего тестя помочь ему. Доброе отношение Белы к Исааку проявилось в его попытке поддерживать мир между византийским императором и Фридрихом Барбароссой, но он был не против того, чтобы Исаак оставался озабоченным проблемами в Болгарии.

Брак с Маргаритой стал непосредственной причиной валахо-болгарского восстания. Ранее Исаак был вынужден отправлять все имевшиеся у него средства армии, воевавшей с норманнами, так что для того чтобы оплатить свадебные торжества он стал взимать особый налог. Эта мера была успешной в Анхиалосе и близлежавших городах на Черном море, но валахи на Балканах воспротивились, и на их недовольстве сыграли Петр и Асень – подстрекатели восстания. Эти два брата появились в Кипселле, что в Южной Фракии, раньше Исаака, вероятно, в 1186 г., когда он вел наступление на захваченный норманнами Дураццо (сейчас Дуррес в Албании. – Пер.) или возвращался после его завоевания. Они предложили, что будут служить в византийской армии в обмен на пронию – надел гористой земли, представлявшей маленькую ценность. Но им отказали в приеме на службу, а по приказу Иоанна (Ангела) Дуки Асень получил удар по лицу. Разгневанные братья возвратились домой, планируя немедленно поднять восстание, но валахи колебались, следовать ли им за этими лидерами. Тогда Петр и Асень возвели часовню, посвященную святому Димитрию, в которой они собрали провидцев и предсказателей. Этим прорицателям предложили объявить, что Бог желает свободы болгарам и валахам, и по этой причине святой Димитрий покинул Фессалоники и явился сюда, чтобы стать их божественным помощником. Недавний захват норманнами Фессалоник, так часто сохраняемой святым Димитрием, придавал убедительности такому заявлению. Сначала провидцы воздерживались от такого шага, но по мере того, как среди них распространялось неистовство, они начали призывать к оружию против византийцев и потребовали не щадить пленных. Спровоцированные таким образом люди стали совершать нападения на окрестную сельскую местность. Петр надел на себя корону и пурпурные сапоги, а его вооруженные люди вскоре захватили Преслав – столицу бывшей Болгарской империи. Оба шага послужили тому, чтобы связать это движение с традициями былого величия Болгарии. Для обеспечения успеха был необходим союз славян и романоговорящих народов.

Нападения валахов и болгар, осуществляемые из их горных крепостей, опустошали равнины, заставляя императора действовать. Вероятно, ближе ко второй половине 1186 г. он отправил армию под командованием севастократора Иоанна (Ангела) Дуки, чтобы унять мятежников, но после нескольких первых успехов Дука лишился поста командующего по подозрению в том, что он намеревался узурпировать трон. Его преемник зять Исаака кесарь Иоанн Кантакузин был не только слеп, но и храбр до безрассудства. Враг понимал, что не нужно встречаться с византийской армией на равнинной местности; кесарь же смело последовал за мятежниками в горы и там пренебрег укреплением своего лагеря. Однажды ночью его армия была застигнута врасплох и понесла тяжелое поражение, а гардероб Иоанна попал в руки врага. Чтобы поправить дело, император возвратил Алексея Врану из его вынужденной отставки. Тот взял на себя командование армией, усиленной теми пленниками-норманнами, которые выжили в суровых условиях плена. Весной 1187 г. великий полководец повел наступление на вражеские горы и построил укрепленный лагерь в не известном никому дотоле местечке под названием Черная Гора. Врана со своим войском, возможно, и совершил бы что-то против ускользающего врага, но предпочел возвратиться в Адрианополь и начать восстание, которое чуть не сбросило Исаака с его трона.

После поражения и смерти Враны Исаак понял, что ему самому придется руководить борьбой с мятежниками. Приблизительно в июне 1187 г. после тщетных попыток призвать к себе Конрада Монферратского он выступил в поход. Продвигаясь по враждебной территории, он обнаружил, что перевалы перекрыты укреплениями, но под благоприятным покровом ночи или тумана он проскользнул мимо них и захватил врасплох валахов и болгар. Его армия так хорошо их отделала, что Петр, Асень и их свита были рады бежать из страны со всей возможной скоростью. Но император не использовал свою победу, так как он решил, что множество укрепленных деревень и городов, угнездившихся на скалистых горах и утесах, слишком трудно победить поодиночке, и вернулся в столицу, оставив страну валахов и болгар от южных отрогов Балканских гор до берегов Дуная без византийских гарнизонов. Эта серьезная ошибка вызвала упрек у судьи Льва Монастериота, который, по словам Никиты Хониата, сообщил Исааку, что император Василий II (976– 1025 гг.) оставил письменный совет для такой ситуации. Если валахи когда-нибудь поднимут восстание, как писал Василий, в их стране следует разместить гарнизоны и держать их в узде.

Эту ошибку император очень быстро осознал. Петр и Асень, бежавшие через Дунай, нашли убежище у куманов и быстро убедили этих воинственных людей присоединиться к валахо-болгарской коалиции с целью грабежа. И начиная с этого момента их мятежные вооруженные силы значительно выросли. С помощью куманов ближе к концу лета 1187 г. Петр и Асень вернулись в бывшую столицу Болгарской империи, где они приступили к объединению валахов и болгар в одну политическую организацию. Тем временем, чтобы держать византийцев в напряжении и чтобы куманы были довольны, они отправили куманские отряды совершать налеты на окрестности Адрианополя и даже побережье Черного моря к югу от Анхиалоса. К концу сентября Исаак предпринял поход с целью изгнать захватчиков. Собрав свои армии у Адрианополя, он выбрал две тысячи своих самых лучших солдат и дал им быстрых коней. Узнав о том, что вражеский отряд грабит сельскую местность вокруг Лардеи, 8 октября 1187 г. Исаак решил атаковать их, но его приготовления заняли слишком много времени, и враг ускользнул.

Затем Исаак послал Андроника Кантакузина с небольшим войском защищать Анхиалос, а сам в это время двинулся к Беройе (современный город Стара-Загора), расположенной у подножия Балканского хребта. Он узнал, что на небольшом расстоянии впереди находится куманское войско, по непроверенным данным, численностью шесть тысяч человек, которое возвращалось после набега; это войско сопровождало десять тысяч пленных и огромное количество скота и другого награбленного добра. Так как куманы шли, не принимая мер предосторожности, Исаак приказал преследовать его; он опасался, что враг скроется в горах вместе с пленными. Как только два войска сошлись, куманы притворились, как обычно, что обратились в бегство, а когда неопытная византийская конница нарушила свой боевой порядок во время преследования, они собрали свои силы воедино и принялись уничтожать отдельных солдат. Сражение уже почти обернулось победой куманов, когда император, оценив ситуацию, приказал своей гвардии трубить в трубы и наступать, потрясая копьями и размахивая знаменами. Куманы подумали, что на помощь византийцам идет большая армия, и отступили. Исаак спас только часть пленных, зато снял непосредственную угрозу Адрианополю. Император объехал границу от Агатополиса (современный Ахтополь. – Пер.) на Черном море через Филиппополь до Софии, где планировал совершить экспедицию через перевалы, но счел, что время года не слишком благоприятно для дальнейшей военной активности. Он оставил армию, которая встала лагерем на зиму у Софии, и возвратился в столицу.

На протяжении этого периода походов и ответных походов вдоль южных склонов Балкан валахи и куманы избегали встреч с императором и его войском. Асень – более смелый и талантливый из двух братьев – осуществлял налеты, которые приносили огромную добычу. Император понял необходимость удара по родине врага – региону между Балканским хребтом и Дунаем. Весной 1188 г. Исаак повел свою армию из Софии через горы, но Никита Хониат мало пишет о последовавшей военной кампании. Он сообщает, что Исаак впустую провел три месяца, осаждая Лобицос (современный город Ловеч, расположенный на притоке Дуная – реке Осым). И все же император добился успеха: захватил в плен жену Асеня, которую он использовал для заключения перемирия или некоего мира. В качестве заложника он принял младшего брата Петра и Асеня по имени Иоанн (или Иоанниц, который впоследствии стал бедствием для Четвертого крестового похода). Как долго молодой человек пробыл в Константинополе, неизвестно. Несмотря на эту договоренность, по словам Никиты Хониата, дела продолжали идти все хуже, вероятно, потому, что Петр и Асень, созданное государство которых едва ли заслуживало такого названия на тот момент, почти не контролировали других куманских и валахских предводителей.

Летом следующего, 1189 г. произошел переход Фридриха Барбароссы через Балканы. Все государства, которых это коснулось, надеялись использовать его армию себе на пользу. К германскому императору неоднократно обращались сербские и валахо-болгарские посланники; сам Стефан Неманя встретил Фридриха у Ниша. (Летописцы этого крестового похода сообщают, что сербы и валахо-болгары теперь заключили союз между собой.) Неманя хотел стать вассалом Фридриха ради земель, которые он захватил у Византии. Петр (или Калопетр, то есть Петр Добрый, как его называют латинские источники) предложил, чтобы Фридрих возложил на него корону Греции. Конфликт Исаака с Барбароссой достиг на тот момент своего пика, и валахский правитель предложил германскому императору сорок тысяч валахских и куманских лучников для войны с Константинополем. То, что он в действительности мог дать Барбароссе такое количество солдат, кажется сомнительным, но предложенное им подкрепление было бы бесценным для небольшой армии крестоносцев. Узнав о предложениях, сделанных валахо-болгарами Барбароссе, Исаак разорвал договор, заключенный годом раньше, и понял, что необходим новый военный поход. Поэтому когда с Фридрихом был заключен окончательный мир, византийский император предложил совершить совместную экспедицию против валахо-болгар. Точно так же, как Фридрих раньше отклонил предложения Немани и Петра, он отверг и предложение Византии, так как его принятие отвлекло бы императора от выполнения его миссии – спасения Гроба Господня.

Так как германцы ему уже не мешали, Исаак снова получил возможность обратить внимание на Балканские горы. Победы Барбароссы вытеснили все византийские войска из Западной Фракии, и, как только германцы повернули, чтобы переправиться через Геллеспонт (современный пролив Дарданеллы. – Пер.), там снова появились валахские и куманские мародеры. План военной кампании Исаака на 1190 г. требовал совместного нападения византийского флота на Дунае и сухопутной армии, снабженной осадными машинами, чтобы подчинить территории между горами и рекой. Император вместе с сухопутным войском вышел из Анхиалоса и вступил на территорию валахо-болгар с восточной стороны. Флот, который должен был взаимодействовать с армией, возможно, так и не выступил в поход: о нем ничего не говорится. Как пишет Никита Хониат, Исаак обнаружил, что все замки и деревни заново укреплены, а их защитники упорно отказывались сражаться на открытой местности. Спустя два месяца он понял, что необходимо вернуться на южную сторону гор, так как близился период грабительских налетов куманов. Он намеревался отправиться к Беройе кратчайшим путем и вместо широкого основного перевала выбрал узкое ущелье с названием Средна-Гора. Исаак Комнин, зять Алексея Ангела, и протостратор Мануил Камиц командовали авангардом. Император и его брат Алексей находились в центре с толпой приближенных, а Иоанн (Ангел) Дука охранял тыл. Валахо-болгары, которые удерживали обе стороны перевала, пропустили первую часть колонны через ущелье и напали на ее центр. Византийская пехота беспорядочно бежала, и большая ее часть была перебита, но Исааку и группе знатных людей удалось спастись и добраться до Беройи благодаря выносливости их лошадей. Когда началась атака, Иоанн Дука, который еще не вошел в ущелье, успешно вывел своих людей благодаря солдату – местному жителю этого региона. Слухи об этой катастрофе разошлись широко, включая историю о том, что Исаак убит. Чтобы разуверить жителей Константинополя, он возвратился в столицу.

Разгром в Средна-Гора заставил Исаака оставить надежду на искоренение мятежников. Однако потери Византии, возможно, не были столь велики, как заставляет нас думать Никита Хониат, так как Исаак сумел немедленно снова начать боевые действия. И действительно, он был там нужен, так как валахские и куманские армии хлынули в регион к югу от Балканских гор. Среди городов, в которых они истребили население и которые разграбили, были Варна и Анхиалос на Черном море, София, Стумпион (расположенный в верхнем течении реки Стримон к юго-западу от Софии) и Ниш. Такое двунаправленное нападение на восточную и западную стороны гор наводит на мысль о том, что у Исаака все еще была армия в центре зоны военных действий – в Беройе или Филиппополе, встречи с которой враг хотел избежать. Император сначала заново укрепил Варну и Анхиалос, а затем направился на запад; приблизительно 21 сентября он вступил в сражение с валахскими и куманскими вооруженными отрядами мародеров в окрестностях Филиппополя.

Возможно, Исаак считал, что на тот момент валахо-болгары находятся под контролем, так как теперь он решил двинуться на сербских союзников Петра и Асеня. Неманя воспользовался разгромом византийцев, чтобы разрушить Скопье. Исаак надеялся, что легкая победа над ним возродит авторитет императора и восстановит связь Византии с Венгрией. Чуть позднее в этом же году император двинулся на Сербию. При переправе через Мораву, как утверждается в «Истории» Никиты Хониата, нападение сербов привело к большим потерям в византийской армии, но в речи, с которой он выступил вскоре после этого события, говорится о победе византийцев – уничтожении резиденции Немани на реке Топлике. Победа не была сокрушительной, так как Исаак вскоре после нее заключил с сербами договор, в котором подтвердил их владение большой частью территории, которую они завоевали. Византийцы сохранили за собой пограничные крепости вдоль реки Моравы и в Южной Македонии: Белград, Равнель (Куприю), Ниш, Скопье, Призрен, Крую и Алессио. В 1192 г. Рагуза (Дубровник) добровольно вернулась под крыло империи в противовес сербской экспансии на побережье.

Поздней осенью 1190 г. или ранней весной следующего года Исаак воспользовался завоеванной возможностью пройти вниз по течению реки Моравы к Белграду у слияния рек Савы и Дуная, где, очевидно, по предварительной договоренности встретился с королем Венгрии Белой. Исаак надеялся на действенную помощь венгров в борьбе с валахо-болгарами. Бела стремился стать посредником между Барбароссой и византийским императором. Когда Фридрих собрался идти походом на столицу, он вывел венгерский контингент из армии крестоносцев. Он пока еще не сделал ничего, чтобы поддержать Исаака в его войне на Балканах, так как в его интересах было, чтобы тот был занят решением там своих проблем, в то время как сам он воевал, чтобы присоединить Сербию к своим владениям. То, что Исаак в действительности был на грани вторжения в Венгрию, как об этом говорится у Никиты Хониата, кажется маловероятным, так как ему был более чем нужен дружески расположенный к нему и готовый помочь сосед. Бела и Исаак провели вместе несколько дней, но ничего не известно об их решениях, а более поздние события наводят на мысль о том, что они расстались, не достигнув согласия. Венгрия не только не предприняла никаких действий против валахов и болгар, но ив 1192 г. или в начале следующего года венгерские войска оккупировали всю или часть Сербии. Византийский император не имел возможности предпринять какие-либо реальные действия против агрессора, хотя он считал Сербию своим протекторатом или своей территорией, и тщетно взывал к папе римскому, чтобы тот приказал венграм уйти с этих земель. Для реальной активизации союза Византии и Венгрии требовались более благоприятные обстоятельства.

Исаак недолго пробыл в Белграде. Вернулся ли он прямо в Константинополь или нет, но в середине апреля 1191 г. он был в Филиппополе, откуда он совершил ряд успешных ночных нападений на куманов, которые, как обычно, грабили сельскую местность. Евстафий Солунский восхваляет императора за эти действия, превознося его личную храбрость, заботу о своих солдатах и упорство в преследовании куманов, которые хотели превратить эти края в скифские пустоши, если верить словам Евстафия. Военные события, имевшие место в оставшуюся часть 1191 г. и в течение всего 1192 г., практически неизвестны. Император, по-видимому, уже лично перестал участвовать в войне, хотя и предпринял дипломатическое наступление, которое увенчалось успехом: в нескольких речах, с которыми он выступил в 1193 г., говорится о том, что Петр перешел на сторону Византии, а другие ораторы предрекали неизбежное подчинение Исааку или гибель Асеня. Причину такого раскола среди предводителей валахо-болгар трудно угадать, но личная ссора, которой способствовали византийские интриги, вполне могла вынудить Петра переметнуться на другую сторону.