Текст книги "Взгляд на жизнь, или Охота на птицу удачи"

Если вернуться к понятиям науки, в частности физики, то мы имеем дело с чем-то похожим на корпускулярно-волновой дуализм. Нечто огромное, даже необъятное, что мы называем Навью, Нагвалем или Дао, как некий океан с волновыми движениями, в нашем случае проявляет корпускулярные свойства. Наши души, как фотоны света проникают в этот физический мир, в Явь, являясь вполне самостоятельными частицами Нави, неведомого и необъятного океана. Но, в то же время, сколь бы самостоятельными мы не были, мы обязаны подчиняться основному волновому движению Нави. Для этого мы вступаем в этот мир всегда в точно определенное место матрицы. Имея полную свободу осознания действительности, мы полностью ограничены возможностями того тела, в котором находимся и линией его судьбы. Вы понимаете меня? По-другому этот мир, где всё физически взаимосвязано, существовать не может.

Получается такая штука – тело, верней тела, как физическое, так и энергетическое служат ограничителями физического воздействия на этот мир. Именно особенностями тела определяются возможности любого существа. Размер и быстродействие мозга, это тоже особенности тела. У комара одни возможности, у птицы другие, у кошки третьи, у человека четвертые, но самое интересное в том, что никаких преимуществ никому это не дает. Никаких причин гордиться человеку наличием у него речи нет. Вместо речи животные имеют постоянно действующий «третий глаз», гораздо более совершенный механизм получения информации. У животных из-за отсутствия речи нет необходимости гонять информацию из аналоговой формы в цифровую и обратно, поэтому и решения они принимают гораздо быстрее.

Не зря ведь говорится, что «мысль высказанная есть ложь». Именно речь и есть аппарат лжи. Именно благодаря наличию речи человек путается в любой мысли и заблуждается в трех соснах. А животным всё просто и ясно. Для них вся информация нужна и полезна. Это человек за жизнь накапливает массу никому не нужной и пустой шелухи, при этом уважительно величая её наукой. Век живи, век учись и дураком помрешь! Когда мы будем говорить о конкретных способах достижения счастья, я еще вернусь к этому, ну а сейчас мы говорим о животных.

Больше всего меня умиляют антропоморфические рассуждения биологов о том, чего они знать не могут никоим образом. О том, как киты эволюционировали в слонов или как орлы видят мышей из поднебесья, или как гуси в полете ориентируются по звездам. Это как в фантастических романах люди раньше на Луну летали на воздушных шарах или на ядрах из пушки. В отличие от ученых, писатели хотя бы не претендуют на изложение истины. Выдумка она и есть выдумка. А что интересно делать гусям при высокой облачности? они же заблудятся, звезд-то не видно. Или им нужно сидеть, ждать добро от метеоцентра? Ученые, к сожалению, не могут понять, что у гусей нет цифровой информации, она им не нужна. Они просто знают, куда им нужно лететь, без всяких звезд и досужих рассуждений. Это называется «прямым знанием». Это сродни тому, что люди называют интуицией, только наш «разум» с его цифровой системой мешает поверить своей интуиции, а гусям ничего не мешает, они взлетают в небо и летят туда, куда им нужно, хоть в ясную погоду, хоть в дождь и туман.

19. Дурные привычки рыб и грибов

Никто и никогда не видел подтверждений теории эволюции. Нам показывают разных ископаемых и говорят, что вот этот более приспособлен к жизни на суше, а вот этот меньше – это, дескать, работа эволюции и естественного отбора. Но это же не одно животное и они даже не родственники – это совсем другое животное. Если слона заставить всю жизнь жить в воде у него не отрастут плавники, а у кита ни при каких обстоятельствах не появится хобот, извините. Но, в то же время, нельзя сказать, что теория эволюции полностью лишена смысла. Какая-то взаимосвязь между всеми видами жизни существует.

У меня, например, складывается такое впечатление, что некоторые виды живых существ сделаны как будто бы в конструкторской лаборатории: хвощи, папоротники и грибы в одной, а, скажем, горох с акациями в другой. Такое впечатление, что кенгуру и заяц созданы разными лабораториями, получившими одно и то же задание. Они очень похожи, но почему-то у кенгуру есть сумка, а у зайца её нет – эдакая причуда конструктора.

Что общего, казалось бы, между горохом и акацией? Горох – трава, а акация дерево, но посмотрите на цветок – это же как фирменный знак. Причем особо интересно, что из всех цветков такой формы потом образуется стручок с горошинами, а не колосок и не ягода. Или вот, папоротник трава, а гриб вообще непонятно что, но у них почему-то одинаковая система размножения, сильно отличающаяся от других. Я никак не могу отделаться от впечатления, что это всё делалось по чьему-то заказу разными фирмами.

Причем, общая, так сказать, генеральная форма того или иного вида определяется не физическими законами, а внутренней подоплекой – энергетическим дублем. Каждое существо в отдельности имеет индивидуальные особенности, внешние отличия и различный характер, но качества, определяющие вид, как таковой, заложены с другой стороны, со стороны Нави. И именно это заставляет половые клетки сливаться особым образом и подсказывает, как располагаться молекулам и клеткам в организме. Иными словами, где-то в Нави имеется разработанный кем-то эталон – модель данного вида, идеальная модель, если хотите, которая ограничивает возможности естественного или искусственного отбора. Лошадь может скрещиваться с ишаком, волк с лисой или собакой, но кошка с собакой уже не смогут – запрет.

Можно искусственным отбором вывести голую кошку, голубя, похожего на павлина, яблоко величиной с арбуз, но как только эксперименты закончатся, и эти гибриды будут предоставлены сами себе, своему естественному размножению, они возвращаются к первоначальному виду – к эталону. Собаки, вырождаясь из гончих и пуделей, становятся дикими рыжими собаками, яблоки становятся мелкой дичкой. Дарвин в первой главе своей известной книги подтверждает это, рассказывая о своих опытах с голубями, правда, не желает делать из этого должных выводов.

Хотите скабрезность из эволюционных гипотез? Думаю, что можно, эта книга предназначена для взрослого читателя. Я узнал, что такое минет, когда мне было лет тринадцать из книжки с картинками, принесенной в школу одним из учеников. В частности там была цветная фотография древней египетской фрески. На ней был изображен человек, похожий на генерального фараона. Типичный фараон, как и положено, в высокой шапке, изображенный в профиль. Рядом с ним стояла на коленях совершенно голая женщина и держала его сильно возбужденный член у себя во рту. Комментарии одноклассников были весьма наивными, но дело не в них, а в том, что я с тех пор долго не мог понять, почему этот, казалось бы, противоестественный способ удовлетворения сексуальных потребностей так распространен в мире и даже в древней истории? То, что мужчины получают при этом удовольствие, понятно, но и многие женщины заканчивают это развлечение оргазмом. В чем причина?

Однажды я понял это. Оказывается, это как-то связано с эволюцией. Все знают, что человеческий зародыш в начальном периоде похож на рыбку, и видно, что-то в нас осталось от рыб. В океане есть довольно распространенный вид рыб, для которых этот способ секса главный и единственный. Самка этой рыбы мечет икру не в белый свет как в копеечку, а собирает её в рот. Потом она подплывает к самцу, чему тот несказанно счастлив, и делает ему минет, самым обыкновенным способом, как у людей. Икра оплодотворяется и превращается в рыбок тут же, во рту самки. Вот, а мы думаем, что это противоестественно.

Всё в этом мире странно взаимосвязано.

Если уж я начал скабрезности, то давайте еще поговорим о грибах. О простых грибах подосиновиках, подберезовиках, подопятах… Ученые в сомнениях по их поводу, они не относят их ни к животным, ни к растениям. Изучают их конечно, но как-то неубедительно. Всяческая плесень и микозы, которые мы таскаем на себе всю жизнь, это ведь тоже грибы. Есть всякого рода классификации их, но нет ни одной стройной теории. А знаете почему? потому что грибы большей своей частью находятся на обратной стороне, на нефизической. Того, что мы можем увидеть или пощупать недостаточно для полноценного изучения.

Энергетическое тело человека в обычном состоянии почти полностью соответствует физическому телу человека, энергетическое тело собаки, соответствует физическому телу собаки, а у гриба оно больше и сложнее. То что мы в быту считаем грибом, это ведь не гриб, а… я потом скажу вам, что это. В физическом смысле гриб это тонкая хлипкая паутинообразная сеточка под землей – то, что мы обычно называем грибницей. По общему представлению о растениях мы считаем грибницу, как бы корнями гриба, но это не корни, а сам гриб, его физическое тело. Он самодостаточен, в принципе. Откуда он появляется в земле? Мы этого не знаем. Не знают и всезнайки-ученые.

Я вчера выбросил на помойку недельный батон хлеба. Его случайно положили не в тот шкаф, не в продуктовый, и забыли. Я его нашел вчера, увидел плесень на батоне и выбросил. Скажите мне, откуда взялась плесень в платяном шкафу, в запаянном полиэтиленовом пакете, пусть даже на хлебе? Полиэтилен подозревать в сохранении плесени невозможно, он для жизни совершенно непригоден. Сохранилось что-то в муке еще с того времени, когда она была зерном? Но это тоже невозможно, хотя бы только из-за температуры в печке, где этот батон выпекали. Грибы не терпят высокой температуры. Трихомоноз, например, погибает при 40 градусах, его и лечат иногда, повышая человеку температуру искусственно. А в хлебной печке никак не меньше двухсот градусов. Откуда же тогда взялись плесневые грибы?

А откуда взялись моховики в поле возле нашей деревни? Десятки и десятки лет на этом месте выращивали хлеб, перепахивали по два раза в год, а тут, с наступлением благостных капиталистических времен пахать перестали. И вот, через два-три года на этом месте появились моховики. Леса здесь нет лет пятьдесят. В ближайшем лесу таких грибов нет. Ветром занесло? Откуда? И что, собственно, могло занести сюда ветром?

Настал момент сказать, что собой представляет красивый боровик или подосиновик. Посмотрите непредвзято на молоденький подосиновик с еще нераскрывшейся шляпкой. На что он похож? Только не врите самому (или самой) себе, это он и есть – это фаллос, половой член гриба. И функции у него точно такие же, как у любого мужского пениса (кроме писания). В определенное время, у гриба это раз в год, его половой член резко увеличивается в размерах, высовывается из-под земли и, в конечном счете, выбрасывает сперму, простите, споры. Это не только звучит похоже, но это и по сути то же самое. Эксгибиционизм в действии. После этого акта орган опадает, сморщивается и исчезает.

Может ли споры надуть ветром в поле? наверное может, но это несколько сродни тем случаям, когда некоторым девушкам ребёночков ветром надувает. Для того чтобы начал развиваться плод мы с вами прекрасно знаем, что должны быть оба родителя вместе. Если рота солдат изольет своё семя на какой-то кусок земли, это же не значит, что там начнут расти дети. Обязательно нужно женское лоно. А где оно у гриба? Господь его ведает. Вот у папоротника оно есть, и удивительно похоже по внешнему виду на обыкновенное, женское, хоть и очень маленькое. Споры туда попадают с дождевой водой. Грибы другое дело, их фаллосы растут тут и там, мы их отрываем у них и едим потом со сметаной, а где лоно? и как появляются дети?

Вот это и есть самое странное в грибах. Они появляются вдруг там, где им нравится, где им кажется удобней жить, как бы сами по себе. Занимаются сексом непонятно с кем. А происходит это, потому что они «не от мира сего», потому что большая их часть на другой стороне, вне материальности.

20. Разум и чувства растений

Людской секс интимен, он не предназначен для внешних глаз, а вот растения и грибы выставляют его напоказ, и мы любуемся им. Мы только не отдаем себе отчета в своих действиях, не задумываемся, не обращаем ни на что внимания. Нам некогда, мы же исключительные существа на этом свете, цари природы. Мы дарим своим любимым цветы просто так, без задней мысли, а если вдуматься? что такое цветок? Самые наивно-невинные недотроги с радостью принимают цветы в подарок, а ведь это намек, в какой-то степени. Цветы это открытые наружу половые органы растения в момент оргазма. А вы говорите, что гриб не половой член, а что такое пестики и тычинки хорошо видные в цветке? Вы учили ботанику в школе? Цветок это символ любви и секса, их квинтэссенция.

Я плохой ботаник и небольшой знаток растений, поэтому передам слово о них человеку, когда-то с большой любовью пытавшемуся вникнуть в тонкости этого вопроса. В предисловии я приводил цитату о цветах из Владимира Солоухина. Вот, что он говорит далее:

«У растения во время любви поднимается температура. В особенности это происходит у тех растений, которые цветут пышными крупными цветами. У Виктории-регии, у магнолии, например. В белых, бело-розовых брачных одеждах, величественные, роскошно раскрывшиеся навстречу неизбежному и самому главному, одурманивающие воздух вокруг себя крепкими ароматами, эти царицы, эти Клеопатры, эти жрицы любви распаляются настолько, что температура внутри цветка получается на целых девять градусов выше температуры окружающего воздуха или температуры того же цветка, но только в спокойном состоянии.

Но и у самого скромного цветочка, у любого из наших луговых, лесных, полевых цветов все равно наступает возбуждение, сопровождающееся повышенной температурой, пусть и не такое бурное, как у тропических красавиц.

Выражение насчет любви у растений звучит на непривычный слух вульгарно, как метафора либо поэтическая вольность. Существует даже термин – антропоморфизм. То есть приписывание животным и растениям человеческих свойств и человеческих чувств.

Однако дело не в антропоморфизме, но в истинной сути происходящего».

Я не могу ограничиться здесь маленькой цитатой. То, что пишет Солоухин по этому поводу настолько интересно, что давайте читать дальше. Владимир Алексеевич просит удалиться детей до 16 лет и продолжает сравнение любви цветов с человеческой любовью:

«Скаканье на тройках, тайное венчание в ночной сельской церкви; игры двух подвижных существ в теплой морской воде; утонченное ароматное цветенье ночной фиалки. Это все еще как будто далеко одно от другого. Но все равно дело сквозь любовную шелуху должно идти к двум клеткам, и чем ближе оно к ним будет подвигаться, тем общее, однороднее, похожее будет становиться любовь. А все эти тройки, игры, благоухания останутся позади, осыпятся сами собой. У цветка это произойдет весьма наглядно, когда осыпятся лепестки, в других случаях не так уж буквально и зримо. Дело закончится прикосновением, соединением и слиянием.

Причем, как утверждает К. А. Тимирязев, „сущность этого явления, химизм этого процесса для нас почти неизвестен“. „Почти“ употреблено ученым из осторожности. Зато все ученые сходятся на том, что каков бы ни был этот процесс, в нем нет никакой принципиальной разницы.

Но если это так – а это так, – то нет и никакого иносказания, никакого антропоморфизма в том, что мы употребляем слово „любовь“ применительно к растению, к цветку. Напротив, может быть, нужно идти в приписывании качеств и свойств от цветка к человеку. Да мы так и делаем на каждом шагу, отнюдь не называя это фитоморфизмом. Такого и слова-то не существует в человеческом языке. Сейчас оно впервые появилось написанным на бумаге».

Здесь он имеет в виду выражения типа: «она расцвела от любви» или «молодо-зелено».

«Но все же, пока дети еще не вбежали, хочется задать самому себе один вопрос, на который пока никто не ответил. Если бы я был ботаником и поскольку уже есть электрические приборы, улавливающие и записывающие импульсы растений, в частности боль, то я употребил бы все усилия, чтобы на этот вопрос получить ответ. Есть ли у растений оргазм и в какой момент он возникает? Когда цветок принимает пчелу? Когда пыльца расстается с тычинкой? Когда пыльца попадает на пестик? Когда она прорастает сквозь пестик? Когда она сливается с яйцеклеткой? Когда лопается мужской орган, выбрасывая сперматозоиды? Когда сперматозоиды находят горлышко женского органа? Когда проникают в него?…

Между тем где-то должна существовать та манящая, призывная стадия, которая вложена природой, как надежный саморегулятор, во всякий организм, дабы он, несмотря ни на какие препятствия, стремился породить подобный себе организм. Может быть, это самое гениальное изобретение природы, после которого она может позволить себе иногда вздремнуть на диване или в глубоком кресле: все равно живые творенья теперь ничем уж не остановишь, оргазм вмонтирован в них и делает свое дело. Нет никаких сомнений, что он присутствует всюду, где есть то, что мы называем половым размножением, включая и папоротник, и подсолнух, и василек, поскольку, как мы знаем, в течение этого процесса у них, у рыбы, у бегемота и гомо сапиенс нет никакой принципиальной разницы».

Однако Солоухин говорит не только о любви растений, а гораздо шире.

«У растения во время любви поднимается температура. Наука, конечно, объясняет это как может. Она говорит, что в цветах появляется усиленная химическая деятельность. Они жадно поглощают кислород, выдыхая углекислоту, и это-то усиленное дыхание и сопровождается заметным повышением температуры всего цветка, в особенности тычинок.

Во-первых, говоря об учащенном и усиленном дыхании, не проще было бы сказать, что цветок возбужден. Во-вторых, объяснение правильное, но разве полное?

Оно очень характерно для нас, людей. Именно в такой степени мы объясняем большинство явлений, в суть которых проникнуть пока не удается. Естественно, что при учащенном дыхании, при возбуждении организм разогревается. Но дыхание-то почему становится чаще и глубже – вот вопрос?

Можно вспомнить и еще подобные же объяснения подобных не совсем изученных явлений природы. Общеизвестно, что листья мимозы, если до них дотронуться, мгновенно складываются. Почему?… Можно найти и прочитать подробное описание этого механизма, очень сложного и очень точного. Но все же после тщательного исследования наука устами добросовестного Тимирязева заключает: „Итак, в конечном анализе причина занимающего нас явления сводится к быстрому выталкиванию воды из переполненных ею тонкостенных клеточек раздражительной ткани, вследствие чего эта ткань так же быстро утрачивает свое напряжение. Но почему же раздражением имеет следствие выталкивания воды и какие силы заставляют клеточку переполняться водой? На этот вопрос мы пока еще не в состоянии дать ответа…“

Общеизвестно, что одуванчик закрывает свой цветок в пасмурную погоду и перед вечером. Почему? Очень просто.

Не трудно убедиться, что это зависит от действия света и темноты.

Объяснить все подобного рода явления мы можем неравномерным ростом и напряжением тканей верхней и нижней или наружной и внутренней части движущегося органа. Мы видели, например, что свет задерживает рост, следовательно, под его влиянием наружные части будут задержаны в росте, внутренние их обгонят и будут стремиться выгнуться наружу, цветок раскроется; по теперь большему освещению будут подвергаться эти внутренние или верхние части; наружные (или нижние), затененные в свою очередь, опередят их в росте, цветок закроется.

Получается все очень складно, за исключением мелочи. Если дело только в росте тканей и в воздействии на них света и тени, то почему же одуванчик то закрывается, то открывается, а рядом цветущие цветы: василек, ромашка, земляника, не поддаются разъясненной нам механике и держатся открытыми в самые темные ночи и холодные росы?

Будем ли мы чистосердечно признаваться, что „мы пока еще не в состоянии дать ответа“, или будем изощряться, но не можем допустить одного, а именно, что растение способно чувствовать и на самом деле чувствует, коль скоро оно отвечает на внешние раздражители. И уж конечно, язык наш не повернется произнести, что растение может быть разумно».

Прошу заметить, что это не я, а Солоухин заговорил о разуме растений и даже до него говорили.

«Способные на дерзкие эксперименты и обобщения, мы не осмеливаемся, однако, произнести те два слова, которые поэт и мыслитель (М.Метерлинк) осмелился сделать заглавием своей замечательной книги – „Разум цветов“.

Но разум предполагает мозг, а не чувствительность, наличие нервов или хотя бы нервных клеток. Ни того, ни другого у растений как будто нет.

Действительно, как бы ни были таинственны и удивительны процессы, происходящие в человеке (мы говорим сейчас лишь о биологических процессах, а не о психической, не о духовной жизни человека и не об абстрактном мышлении), как бы ни было удивительным поведение любого четвероногого или пернатого, а невежество всегда может найти себе лазейку в объяснении этого поведения и сослаться на мозг.

Да, есть пульт управления, есть верховная инстанция, которая всем руководит. По бесчисленным проводам бегут в этот центр разные сигналы и донесения, а обратно бегут распоряжения, приказы, сигналы, предписания к действию. Сложно, очень сложно, подчас непостижимо, но все же очевидна и понятна хотя бы схема. А тут? Никакого мозга даже в зародышевом состоянии, ничего, напоминающего мозговой центр у растения нет, а между тем им что-то руководит, определяя пропорции веществ, сроки, характер поведения.

Ну что же, представим себе человека (пресловутого марсианина, что ли?), у которого понятие о музыке обязательно связано со струной. Вне струны он не может представить себе музыкального звука. И вот ему в руки дают предмет. Он вертит этот предмет в руках так и сяк и наконец возвращает его нам, говоря, что никакой музыки тут быть не может, потому что нет струны.

А между тем в руки ему давалась флейта – прекрасный музыкальный инструмент.

Не в таком ли положении находимся мы по отношению к растениям. Если нет мозга, если нет нервных путей, значит, не может быть ни чувствительности, ни разума. А между тем растение живет, осуществляет сложные химические процессы, строит само себя, заботится о продлении вида, о потомстве, путешествует, завоевывает пространство, осуществляет грандиозную, основополагающую для всей жизни на земле задачу фотосинтеза, то есть превращение солнечного света в органическое вещество, и, наконец, оно чувствительно в самом вульгарном смысле этого слова, если реагирует на свет, на температуру, на влажность и даже – иногда – на прикосновение, не говоря уж о том, что в момент любовного акта начинает дышать чаще и глубже. Струны нет, а флейта поет».

Как сказано, а? Прекрасно сказано! Очень поэтично, не смотря на пошлое слово «фотосинтез». Дальше еще интересней:

«… профессор, академик из Новосибирского академгородка рассказывал моей знакомой москвичке Галине Ильиничне Балиной (указываю ее девичью фамилию во избежание досужих читательских писем, обращающихся обычно за разъяснением подробностей).

– Не удивляйтесь, – говорил академик, – мы проводим многочисленные опыты, и все они говорят об одном: у растений есть память. Они умеют накапливать и долгое время хранить впечатления. Одного человека мы заставили несколько дней подряд мучить и истязать куст герани. Он щипал ее, обрывал листья, колол иглой, делал надрезы, капал на живую ткань кислоту, подносил к листьям зажженную спичку, подрезал корешки… Другой человек бережно ухаживал за тем же кустом герани: поливал, рыхлил землю, опрыскивал свежей водой, подвязывал отяжелевшие ветки, лечил ожоги и раны.

Потом мы подсоединили к растению электрические приборы, которые фиксировали бы и записывали бы на бумагу импульсы растения и смену этих импульсов. Что же вы думаете? Как только „мучитель“ приближался к растению, стрелка прибора начинала бесноваться. Растение не просто „нервничало“, оно боялось, оно пребывало в ужасе, оно негодовало, и, если бы его воля, оно либо выбросилось бы в окно, либо бросилось на мучителя.

Но стоило ему уйти, а на его место прийти доброму человеку, как кустик герани умиротворялся, его импульсы затухали, стрелка прибора чертила плавные и, можно сказать, ласковые линии.

– Теперь я понимаю, почему зацвела моя герань! – воскликнула другая добрая женщина, услышав об этих опытах. – Дело в том, что я на все лето уезжала из Москвы. Ухаживать за своими цветами поручила соседке. Она и ухаживала, и поливала их время от времени, выставив за окно. То ли кустик герани далековато стоял – не дотянуться, то ли соседка махнула на него рукой по той причине, что он захирел в первый же летний месяц и было видно, что не жилец, но даже и тогда, когда неожиданно выпал ранний снег, соседка не убрала его в тепло.

Однако хозяйка, возвратясь домой после длительных летних странствий, пожалела герань. Тем более что у нее с этим цветком было связано что-то личное и лирическое. Она взяла его в комнату, оборвала сухие листочки, полила, обласкала. И вот полузасохшее, безнадежно больное растеньице на третий уже день выбросило алый цветок. А как, скажите, оно еще могло приветствовать свою добрую хозяйку и ее возвращение, как еще могло отблагодарить за любовь и за ласку, за спасение жизни?

Конечно, ничего не зная о столь чудесных опытах, о которых тут было вскользь рассказано, можно смело говорить, что цветенье этой гераньки – совпадение и случайность. Но зная об этих опытах, зная о них, можно, пожалуй, рассказать и о том отправном случае, с которого начался разговор между Галиной Ильиничной Балиной и профессором из Новосибирского академгородка, то есть, вернее, с которого их разговор перешел на цветы.

Галина Ильинична была в гостях у своих дальних родственников и осталась там ночевать. Ее положили в небольшой уютной комнате. Она почитала немного перед сном, а потом погасила свет. Она уже засыпала. Уже сознание ее находилось на той зыбкой грани между явью и сном, когда, как видно, ворота его (сознания) наиболее беззащитны, не заперты, распахнуты. Вдруг безотчетный ужас охватил Галину Ильиничну. С криком выбежала она из комнаты к людям. Она не могла ничего объяснить, но зубы все еще стучали о край стакана, а сама она вздрагивала и всхлипывала.

Ночевала она вместе с хозяйкой, а утром ей признались, что в той маленькой уютной комнате, где ее положили сначала, две недели тому назад удавилась сестра хозяйки, пятидесятилетняя женщина…

Ну вот и дошли до мистики, до загробной жизни, до привидений и духов.

Так сказал бы, пожалуй, всякий рядовой, считающий про себя, что все он знает, то есть невежественный человек. Однако профессор из Академгородка, выслушав Галину Ильиничну, вдруг серьезно спросил:

– Скажите, а не было ли в той комнате цветов?

– Там, где я легла спать?

– Да. Где на вас напала смертельная тоска и смертельный ужас.

– Там… там было много цветов.

– Тогда не надо удивляться. Дело в том, что цветы концентрируют в себе настроение людей, живущих с ними вместе, их психическое состояние. Мало того, что концентрируют, сохраняют очень долгое время. Мало того, что сохраняют, способны, как вы сами убедились, передавать это настроение другим людям.

– Но это… так непривычно. Это же сверхъестественно.

– Напротив, очень даже естественно. Если плохое или хорошее настроение может передаться от одного человека к другому, почему же оно не может передаться цветку. Ведь он живой, не менее чем мы с вами.

После этого-то профессор и рассказал о тех опытах с „мучителем“ и „доброжелателем“, которые, какими бы ни показались фантастичными, есть уже достояние науки».