Текст книги "Взгляд на жизнь, или Охота на птицу удачи"

21. Объекты и субъекты

Нам тяжело признать растения живыми из-за их вопиющей непохожести на нас самих. Ну ладно собака или кошка – усы, лапы, хвост, а в остальном похожи. Они так же едят, пьют, бегают по делам, только вот не говорят и не пишут. Рыб уже сложнее признать похожими – они живут совсем по-другому, даже дышат иначе и не видят нас в упор из своей воды. А уж растения совсем иные. Главным различием нам кажется их неподвижность, привязанность к определенному клочку земли. Но ведь это различие весьма относительно, как всё в этом мире. Если вдуматься, мы ведь не меньше привязаны к своему дому, к работе и другим самым различным обстоятельствам жизни, которые держат нас и не отпускают от себя. А растения в свою очередь не всегда неподвижны, они тоже иногда переезжают с места на место, в горшках из города на дачу, на льдинах в половодье… а перекати-поле? а саженцы с рынка в сад или из леса в палисадник? а вьюны, вроде хмеля?

Ну и потом, попробуйте представить себя травинкой на лужайке. Разве в жизни травинки всё статично и неподвижно? Здесь же то холодно, то жарко от прямых лучей солнца; то заливает землю дождем, то засуха, то ураганный ветер. Приятные и радостные события также чередуются с неприятными и даже трагическими. Представьте, что на вас наступил ботинок гуляющего по лугу пусть даже ребенка, разве не трагедия? А соседи вокруг? переплелись своими корнями с вашими и загораживают солнце. Хорошо еще, если соседи хорошие, а ведь разные попадаются, репейники там всякие. А мыши, насекомые или коровы? А покосы?

Если вы потратите время на то, чтобы как следует представить себе эту жизнь хотя бы в течение года с его сменой сезонов, то поймете, что жизнь растения ничуть не менее разнообразна, чем жизнь других существ, в частности человека. Поймете, что растению так же необходимы и востребованы любовь и власть, азарт и любопытство. Растения точно так же испытывают страх и радость, голод и холод, дружбу и ненависть. В общем, всё тоже самое.

Еще раз обращаю внимание на то, что это не я назвал растения живыми существами, чувствующими и мыслящими, а очень уважаемый мной писатель Владимир Алексеевич Солоухин написал об этом в своей книге «Трава», опираясь на свои личные наблюдения и авторитет Тимирязева, Метерлинка, безымянного профессора из Новосибирского академгородка и др.

Пытаясь анализировать события более чем странные с точки зрения обыкновенного человека, он опять, как и в случае, процитированном мной в предисловии, приходит к тупику. Вот почитайте:

«Еще один последний вопрос: обладает ли растение сознанием? Но на этот вопрос мы ответим вопросом же: обладают ли им все животные? Если мы не откажем в нем всем животным, то почему же откажем в нем растению? А если мы откажем в нем простейшему животному, то, скажите, где же, на какой ступени органической лестницы лежит этот порог сознания? Где та грань, за которой объект становится субъектом? Как выбраться из этой дилеммы? Не допустить ли, что сознание разлито в природе, что оно глухо тлеет в низших существах и только яркой искрой вспыхивает в разуме человека? Или, лучше, не остановиться ли там, где порывается руководящая нить положительного знания, на том рубеже, за которым расстилается вечно влекущий в свою заманчивую даль, вечно убегающий от пытливого взора беспредельный простор умозрения?»

Допущение о разуме, разлитом в природе у него от Метерлинка. Солоухин приводит здесь его мнение несколько пренебрежительно, явно давая понять нам, что это не ответ на вопрос, но и сам ответа не дает. Он и не мог дать ответа, по той причине, о которой я уже говорил. С одной только материалистической стороны, со стороны хобота и хвоста нельзя на этот вопрос ответить. Еще раз повторю главную закавыку, смущающую не только Солоухина, но и подавляющее большинство людей, считающих себя знающими и понимающими всё на свете:

«Никакого мозга даже в зародышевом состоянии, ничего, напоминающего мозговой центр у растения нет, а между тем им что-то руководит, определяя пропорции веществ, сроки, характер поведения…

Но разум предполагает мозг, а не чувствительность, наличие нервов или хотя бы нервных клеток. Ни того, ни другого у растений как будто нет».

Тупик? Нет ответа на вопрос?

С точки зрения хобота и хвоста, да, тупик. Человеку же, понимающему, что сознание это не свойство материи, а нечто самостоятельное – обратная сторона медали, ответить на этот вопрос очень легко. Для него, по большему счету, даже вопроса этого не существует. Он понимает, что для возникновения сознания никакой «мозг» не нужен. Но даже люди, не понимающие этого, но просто добросовестно и правдиво смотрящие на жизнь, непроизвольно чувствуют это. Обратите внимание на то, в какой момент женщина почувствовала ужас от общения с растениями:

«Она уже засыпала. Уже сознание ее находилось на той зыбкой грани между явью и сном, когда, как видно, ворота его (сознания) наиболее беззащитны, не заперты, распахнуты…»

Не знаю, как на ваш взгляд, но именно эта деталь для меня делает рассказ этой женщины несомненно правдивым. Это правда, в «нормальном» состоянии бодрствования наш разум мешает нам общаться с другими «чужеродными» сознаниями напрямую, он дает нам видеть только материальную сторону бытия, но в моменты полусна или медитаций всё становится открытым и достижимым. Но даже в «нормальном» состоянии мы иногда испытываем смутное чувство осознания чего-то невидимого, интуитивные порывы, которым, к сожалению, не всегда придаем должное значение. Но всё же иногда придаем. Вот и Солоухин:

«Придя после этих разговоров домой, сказал жене и дочерям:

– Знаете что? Или ухаживайте за цветами как следует, или лучше в доме их не держать.

– Мы и так за ними ухаживаем. Поливаем, пересаживаем, все как следует, – ответила мне жена.

– Надо ухаживать за ними еще лучше. Надо подходить к ним не между делом и в спешке, а с любовью, надо их ласкать и жалеть, надо подходить к ним в хорошем настроении. Дело в том… короче говоря, дело в том, что они живые!»

На этой оптимистической ноте можно было бы и закончить разговор о разуме растений, но мы, всё же, не до конца ответили на поставленный вопрос, а где же грань сознания? «Где та грань, за которой объект становится субъектом?»

Хорошо. Все живые существа, включая самые малые растения, мы можем считать живыми, обладающими индивидуальным сознанием, а, к примеру, бактерии? или, хуже того, вирусы? Как быть с ними? Не буду врать, не знаю. Скорей всего, здесь мы имеем дело с неким сознательным организмом, состоящим из бактерий или вирусов. Но это уже сфера догадок и гипотез.

Некоторые люди убеждены, что и совсем уж явно неживые предметы обладают сознанием. Например, иконы, драгоценные камни, всякого рода амулеты. Разве у вас самих никогда не появлялось такого ощущения? Не появлялось такого чувства, что холодильники, пылесосы, стиральные машины иногда начинают жить какой-то своей жизнью? Я лично чаще всего замечаю это за автомобилями.

Я за свою жизнь поменял около тридцати машин и не могу не заметить, например, некоторых дефектов, просто преследующих меня в разных машинах. Я не буду говорить о крупных неполадках или слишком распространенных, таких как трещины на лобовом стекле, гораздо более показательны мелочи. Что должен думать человек, если у него на всех автомобилях, независимо от того, новые они или старые скрипит правая задняя дверца? Сколько её не смазывай – не проходит. Очень давно один приятель мне подарил передний стабилизатор для Москвича. Мне он был совсем не нужен, но с тех пор на всех машинах у меня проблемы с передним стабилизатором. Недавно я опять поменял машину. Это был прекрасный кроссовер, но некоторые его особенности меня начали раздражать. Стук в переднем стабилизаторе само собой, после трех ремонтов я так и не смог от него избавиться, но почему-то больше всего меня раздражал ремень безопасности. За семь лет эксплуатации он поизносился, стал очень медленно сматываться и из-за этого попадать под закрывающуюся дверцу. И что вы думаете? На совершенно новой машине у меня опять ремень иногда не дает закрыть дверь!

Но это примеры «контра», есть еще масса примеров «про». Вы не замечали, что когда вам не хочется куда-то ехать, машина начинает барахлить. У меня был ряд случаев, когда машина просто не заводилась без каких-либо причин, пока я не опоздаю окончательно, куда мне ехать не хотелось, а на следующий день без всякого ремонта вела себя просто прекрасно, без всяких проблем. Одним словом, автомобили чувствуют настроение хозяина? Это очень странно, но не заметить этого невозможно.

Единственное, что я могу сказать по этому поводу: машины и другие, более простые предметы, с которыми мы постоянно имеем дело, имеют энергетические дубли, способные сохранять и накапливать эмоциональные заряды и, наверное, отдавать их в случае чего. Вы не обращали внимания на странное влияние на нас артефактов? Непонятное волнение охватывает душу, когда держишь в руках какую-нибудь затертую старинную монету или костяной ножичек для разрезания страниц. Объяснить это словами не получится.

Точно так же верующие люди чувствуют энергию старых намоленных икон и амулетов, даже обугленных костей называемых мощами. Не смотря на это, вряд ли их следует считать живыми. Это больше похоже на зеркало с возможностью усиления или ослабления изображения.

Но и всё же, языческие воззрения об одухотворенности отдельных вещей, водных источников, реликтовых лесов, вулканов и морей никак нельзя считать пустым вымыслом. Дом, в котором прожили несколько поколений людей, нельзя считать совсем уж неодушевленным. Душевно чуткие люди это чувствуют, не каким-нибудь физическим органом, а прямо душой непосредственно.

Так где же эта грань одушевленности? Вряд ли мы найдём эту грань умозрительно. Да, скорей всего, её и нет. И стоит ли её искать?

Мы всё время ищем бога и придаем ему те или иные человеческие черты. А вот это уже и есть антропоморфизм, причем, в самой его бестолковой форме. На самом деле, мы имеем дело не с богом, а с некоей безличной, совсем не персонифицированной силой, называемой в разные времена и в разных местах: Дао, Нагваль, Навь или как-то по-другому. В конце концов, название не имеет никакого значения. Главное чувствовать эту силу и сознавать, что все мы являемся её малой частью и действовать в соответствии с этим осознанием.

Вот теперь я в основном сказал всё, что хотел по общим вопросам. Давайте перейдем к конкретике.

Часть вторая

1. Гуманоцентризм

В первой части мы с вами поговорили о некоторых своеобразных моментах в устройстве этого мира. Эти моменты скрыты от обычного взгляда и, для того чтобы их разглядеть, нужно иметь или откровение божье, или некий инструмент, позволяющий видеть сокрытое от глаз. Причем этот инструмент нужно иметь при себе всегда, чтобы каждое событие, даже самое мелкое, сразу преломлять под нужным углом и видеть его в истинном свете.

Подавляющее большинство людей считают таким инструментом науку. Казалось бы, это правильно. Наука призвана изучать жизнь. Она это и делает, но, к сожалению, чересчур односторонне. Наука изучает только физическую сторону мира, материальную. Я уже неоднократно говорил, что такой подход по-настоящему пригоден только для совершенствования техники и всяческой «аппаратуры». С помощью науки можно придумать компьютеры, сделать самолеты и ракеты, но для изучения мироустройства наука непригодна – она дает ложные, односторонние представления о мире. Поэтому опора большинства людей на науку в этой области ошибочна. Это путь в тупик.

С искусством дело обстоит еще хуже. Большинство людей просто не принимают методы искусства всерьёз. Исследования жизни методами искусства выглядят для большинства, как заведомые сказки. Дело усугубляет еще и пристрастие писателей к вымышленным персонажам. Например, роман Толстого «Война и мир» – это же серьёзнейшее философское исследование жизни, но таковым совсем не воспринимается – видится людям, как длинная сказочка о любви Болконского к Наташе Ростовой. А даже в самом хорошем фильме Бондарчука по этому роману, мысли Толстого выхолащиваются окончательно, мир не виден, остается одна война.

С религиями примерно то же самое. Есть, конечно, религиозные фанатики, принимающие догмы за чистую монету, но, во-первых, таких людей подавляющее меньшинство – основная масса людей предпочитает держать пальцы крестиком в кармане; а во-вторых, сами методы основных религиозных конфессий непригодны для более или менее образованного человека. Такому человеку смешно даже думать о том, что битьё лбом о церковный пол может помочь ему что-либо улучшить в своей жизни.

Получается, что нет универсального инструмента для изучения жизни? Почему нет? есть, только он кажется немного более громоздким, чем хотелось бы. Но это дело привычки – он наоборот проще и быстрее. Я лично смотрю на вещи объемно, с трех разных позиций одновременно:

каждую новость в области науки я преломляю под углом зрения искусства и религии, и оно становится для меня на свое место, а не остается там, куда его преподносят люди, заинтересованные в рекламе этого «открытия». Со временем это начинает происходить автоматически. Попробуйте так поступать, поверьте мне, это очень интересно.

У меня, например, даже есть некоторые признаки, по которым я определяю для себя необходимость такого действия и его успешный результат. Когда возникает необходимость всестороннего исследования вопроса, и я еще даже сам не понял какого именно, на меня вдруг нападает какая-то странная, беспричинная тревога. Чем важней для меня предмет, тем тревога сильнее, прямо-таки всеобъемлющая тоска. А когда процесс завершен, решение найдено, накатывает волна восторга, даже слезы могут потечь из глаз. Что-то в этом духе называют вдохновением.

Объемный взгляд на вещи необходим, прежде всего потому, что, чем дальше развивается наука и техника, тем более становится очевидным тот факт, что это развитие и всяческое улучшение и повышение уровня жизни людей совсем даже не приводят к улучшению главной внутренней потребности человека – не делают его счастливее, скорей даже наоборот. Я думаю, что основная причина этому в перевернутости наших представлений о мире, в подмене понятий, в неправильной расстановке акцентов. Это происходит потому, что мы путаем главное и неглавное, неправильно расставляем приоритеты.

Я долго мучился этими несоответствиями, пока не пришел к своей философии гуманоцентризма с триединым взглядом на вещи.

Я получал образование в советское время. Тогда наука имела еще большую идеологическую направленность, чем сейчас. Сейчас хоть делают вид, что существуют разные взгляды, а тогда не скрывали, что марксистско-ленинская теория есть единственно правильная точка зрения. На самом деле сейчас она тоже одна и гораздо хуже, чем марксистско-ленинская, но я уже говорил, что все теории стоят одна другой. Посмотрите, например, гегелевские законы диалектики, заложенные в основу старой теории – они ведь почти бесспорны и носят некоторым образом всеобщий характер. Возьмите хотя бы закон единства и борьбы противоположностей, он же говорит о всемирном дуализме, разве не так?

Все теории и правы и неправы одновременно, и пробраться через эти дебри слов очень непросто. Противоречия разных теорий иногда доходят до смешного. Почему, например, наше русское православие отрицает Ветхий завет? Не верите, что отрицает? С одной стороны, вроде бы, и не может отрицать и явным образом не отрицает, но попробуйте купить в магазине Библию. Это не так просто, как кажется. Библия в России не издается! И не издавалась никогда. Нонсенс, казалось бы. Ведь идеи Христа возникли на основе иудаизма и без него не могут быть сколько-нибудь понятными, так же, как буддизм не может быть понят без знания основ индуизма, без представлений о Сансаре. Тем не менее, факт остается фактом.

В семидесятых годах я достал себе Библию американского производства, напечатанную на русском языке в Калифорнии, и прочитал её от корки до корки. Это была моя первая попытка избавиться от одностороннего взгляда на мир. Надо признаться, не много она мне дала. Эта книга хороша, чтобы понять психологию и быт еврейского народа двухтысячелетней давности, но ничего «божественного», приоткрывающего завесу тайн бытия, я там не обнаружил. Мне понравилась только одна книжка из всех, представленных в Библии – «Книга Экклезиаста». Но мудрость Соломона в ней тоже не божественного происхождения. Это мудрость старого, много видевшего на своём веку человека.

Самиздатовской эзотерики тогда было мало. Полет фантазии советского человека больше был направлен на летающие тарелки и разных инопланетян. В большом ходу были лекции Ажажи по уфологии. В то же время, тогда издавались и были доступны в продаже книги об индийской йоге, аутотренинге и прочем, могущем открыть глаза на нечто вполне серьёзное, но они тогда не воспринимались в истинном своём значении из-за ограниченности нашего мировоззрения.

Искусство всегда было для меня непонятной, но очень притягательной силой. Я рассказывал в первой книжке, как еще совсем мальчиком бросал дома портфель после школы, ехал в музей и бродил там до его закрытия. Я мог поехать в Третьяковку, в Пушкинский, в Исторический. Странное увлечение для ребенка, но мне это доставляло огромное удовольствие. В семидесятые я стал собирать слайды с картинами известных художников. Покупал почти всё, что попадалось, но особо нравились мне Гойя, Ренуар, Врубель, Поленов, некоторые еще, но больше всех Рерих и Чурлёнис. Я говорю сейчас об этом, чтобы отметить одну странную особенность человека – его внутренний вектор поисков почему-то не меняется с годами. Меняются пристрастия и вкусы, но вектор интересов остается прежним, как будто он заложен от рождения, особенно это касается искусства. Такое впечатление, что я всю жизнь искал ответ на мучивший меня вопрос и обращал внимание лишь на то, что могло дать на этот вопрос ответ.

Я говорил уже, что перечитываю «Войну и мир» каждый год, но значение этого романа начал понимать только с пятого-шестого раза. С художественной литературой вообще интересно. Иной раз читаешь книжку популярнейшего автора, вроде бы, очень интересно, завлекательно, оторваться не можешь, а закончил читать, такое ощущение, что зря потратил время – пустота. В то же время такие писатели, как Чехов, Толстой, Булгаков наоборот, не всегда понимаются с первого раза, до них, наверное, нужно дорасти, накопить личного опыта, чтобы понять. Что интересно – европейских авторов такого масштаба я для себя не нашел, может быть, в какой-то степени близки к этому, Флобер и Хемингуэй. Одно время в этом списке у меня был Сомерсет Моэм, но недавно я взялся перечитывать его мемуары и не дочитал, бросил на половине. Я думаю, он меня извинит. Он сам, по собственному признанию, не перечитал ни одной книжки во второй раз.

Поэзия – другое дело, тут не надо ждать, она сразу ложится на душу и так там и остается. Для меня так же не требует расшифровки живопись и музыка.

Впрочем, искусство, независимо от жанров, нужно накапливать в себе. Оно, прямо по Гегелю, накапливаясь в душе, переходит из количества в качество, совершает качественный скачок и заставляет в какой-то момент посмотреть на жизнь по-иному. Короче говоря, без колыбельной песни матери человек никогда не узнает, что такое совесть и внутренняя доброта. Только, когда эти вещи появятся в душе, сразу начинаешь понимать их нехватку, внутреннюю неудовлетворенность. Опять нужно искать и накапливать.

Наука, приобретенная в школе и в институте, тоже никогда не удовлетворяла меня. Я всегда искал чего-нибудь новенького. Особенно это касается философии. Не знаю, как другим, но мне просто не живется спокойно, когда я не имею целостной картины мироздания и своего места в нём. При всём, при этом, европейская философия не доставила мне никакого удовольствия, читать эти книги скучно и выводы из них какие-то мизерные. Единственное исключение – Платон. Вот он-то меня поразил удивительной современностью, живостью изложения и игрой ума. Благодаря этому впечатлению, я ударился в историю. Читал всё, что только можно было достать. Не поверите, я тогда прочитал по очереди многотомники Карамзина, Соловьева и Ключевского, хорошо еще, что они идут по возрастающей, в смысле интересности. В парткабинете фабрики нашел старое издание «Истории древнего Рима» – тоже освоил полностью, ну, много еще чего было, Бгахават Гита и прочая, и прочая, и прочая.

До русской эзотерики я дошел только к концу восьмидесятых. Прочитал мадам Блаватскую в дореволюционном издании, с ятями, Николая Рериха и разные комментарии к ним. В начале девяностых мне попался трехтомник Клизовского под названием «Основы миропонимания новой эпохи». Вот после этого у меня в голове образовалась твердая философская теория, которая меня наконец удовлетворила.

На мой взгляд, всем теоретикам эзотерики, которых я тогда прочитал самым внимательнейшим образом, не хватает одного – источника сведений. Всё кажется правильным и понятным, но не понятно только откуда они это всё взяли, кто им дал эти сведения? И всё-таки эта теория стала моей господствующей философией на целых тринадцать лет. Я довольно подробно описал её в предыдущей книге.

Эту философию мне пришлось поменять только в 2008 году, когда я побывал «там» и установил для себя «источник сведений». Говорят, Блаватская тоже имела подобный опыт, но сама она об этом молчит.

Когда я узнал, наконец… я боюсь называть это «истиной», но что узнал, то узнал… тогда довольно быстро у меня сформировалась новая философия, которую я вкратце попытался изложить письменно. Но я ведь не бросил читать и других авторов. Думается, не нужно говорить о том, что теперь я смотрю на мир совсем другими глазами, чем раньше, и то, что мне казалось вполне приемлемым «до того», теперь иногда кажется бредом сивой кобылы. Это касается, прежде всего, ряда основных философских и религиозных теорий.

И знаете, что интересно, из относительно современных философов устоял в моих глазах только граф Лев Николаевич Толстой, причем не только устоял, но даже и вырос. А что касается всего остального, то тут получается обратное зеркало – чем древнее теория, тем она правильней. Самой древней из известных мне выглядит теория древних толтеков, изложенная Кастанедой. Она же выглядит и наиболее трезвой позицией. Это не значит, что я во всём с ней согласен, я уже говорил об этом, но она базируется на «иной» реальности, которая действительно существует. Другое дело, выводы, какие она делает, не всегда хороши, а главное, не очень логичны.

Совсем недавно я впервые столкнулся с древнекитайскими текстами и здорово очарован ими. Даосизм – это просто прелесть, что такое. Платон, по-прежнему приятен. Некоторые буддистские тексты впечатляют, но дальше… чем ближе к нашему времени, тем дальше от реальности и здравого смысла.

С течением времени даосизм вырождается в конфуцианство, монастырский буддизм в современные его популистские формы. Даже идеи Христа, в целом правильные и добрые, искажены церковью до своей противоположности.

Не хочешь, а поверишь индусам в том, что мы сейчас живём в эпоху Кали-юги. Тёмную эпоху лжи и подмены духовных интересов человека материальными потребностями. Нынешний духовный кризис напрямую об этом говорит. Такого, как сейчас, убожества духовной жизни никогда в обозримой истории не было и долго это продолжаться не может. Единственное, что радует, это то, что календарь Майя составлен до 2012 года, дальше, по их мнению, одна эпоха меняется другой. Глядишь, через некоторое время вздохнём свободней.