Текст книги "Пути Миритов. Недобрые всходы"

Выдохнув, Аминан зажег дрожащими руками свечу, поставил ее на стол и, ухватив притихшего пленника за шиворот, усадил на стул, чтобы рассмотреть как следует. Бледное молодое лицо с серыми глазами, растрепанные волосы, то ли русые, то ли светлые. Фигура не девичья, но история знала случаи, когда девицы, желая стать солдатами или наемниками, по разным причинам, утягивали бинтами грудь. Проклятый мрак! Его ли он видел тогда в театре, возле герцога Эртона?

Одно Аминан знал точно: как тогда не будет. Никакой молодой и безвинный человек больше не падет от его руки.

– Кто вы? – резким и хриплым голосом спросил он.

– Неано Анвар, – встрепенулся юнец, – я все объясню! Меня зовут Дин Мейсон, я порученец при лейтенанте Тейте!

– Хорошо, – угрюмо согласился Аминан, – допустим, вы не лжете. Имеете ли вы отношение к моим вассалам?

– Клянусь, я с ними даже не знаком! Мы с лейтенантом задумали одну невинную шалость, точнее глупость, но я, кажется, влез не в то окно…

– Рассказывайте, – велел Аминан и на всякий случай зажег еще одну свечу.

Эта любовь перестраховываться делала его похожим на старика, но бороться с собственными страхами, в появлении которых повинен сам, герцог уже не мог. И потому стал внимательно слушать нехитрый рассказ молодого дурня о том, как он в компании дурня чуть постарше, то есть лейтенанта Тейта, задумал пробраться в спальню хорошенькой фрейлины и отрезать локон ее волос.

– Но я ошибся комнатой, – повинился Дин Мейсон, опустив голову. – Простите мою оплошность, неано Анвар…

– Я-то прощу, – нахмурился Аминан, – а вот кто-нибудь другой мог пристрелить вас на месте. И потом, то, что вы задумали, – низко и недостойно дворянина. Лезть к женщине в спальню – это уродливо, какие бы светлые чувства к ней ни питали, неано Мейсон, знайте.

Мальчишка смутился слишком сильно, чтобы ответить, однако ответа Хранитель Юга и не ждал.

Аминан позвал сонного Хасана, чтобы тот отвел пленника в пустующую комнату для слуг и задул свечи. Остаток ночи прошел для него в бессоннице, а наутро пришлось вызывать письмом лейтенанта Тейта, западного простолюдина без титула, однако прекрасно воспитанного молодого человека, которого Анвар явно поторопился называть дурнем даже в мыслях. Зато слова юноши полностью подтвердились, так что он был с предупреждениями отпущен к своему начальству.

Неприятные мысли явились к Аминану Анвару позже, стоило вспомнить о подозрении короля Виктора в отношении северного герцога: не рано ли он отпустил этих двух западников, не арестовав их и не отведя в Апимортен на дознание? Именно лейтенант Тейт казался самым подозрительным в этой истории, раз послал порученца забраться в чужое окно под смехотворным предлогом. Только если он действительно виновен в краже кинжала и руководит мальчишкой Мейсоном, как пешкой, докладывать Его Величеству уже поздно: Тейт, вероятнее всего, успел скрыть все следы.

А так или нет, покажет Анвару только время.

Глава 12
Фрэнсис Эртон

В последнее время в жизни герцога Эртона появилось слишком много писем; он их получал, отправлял, читал различные записки, присланные вассалами, и, в конце концов, к исходу первой седмицы месяца Осенних Заморозков начал уставать от столь обильного количества. С другой стороны, виноват сам – никто не заставлял его прогонять нашкодившего мальчишку Мейсона от своей важной персоны – тогда не приходилось бы возиться с почтой самому. Только опрометчивый выбор уже был сделан, а повернуть его вспять нелепо. Как там говорил герцог Юга на коронации: старый и юный от малости хмелеют? Возможно, это верные слова и относятся не только к винопитию.

Впрочем, не прошло и месяца, как хитрая судьба дланью вручила западному герцогу известие в письменном виде от южанина. Содержались в нем всего несколько строгих официальных выражений. Удивившись несвойственному знатным энмеридцам пристрастию к соблюдению всех правил дворянского слога, старик решил не делать поспешных выводов, пока сам не переговорит с Аминаном Анваром. И тот, встретивший его в своих покоях, сразу приказал подать вино и легкие закуски. Мягкий острый сыр и миндальные орехи. Все-таки на юге готовят потрясающе и необычно, если Фрэнсис Эртон останется жив к началу нового кватриона, обязательно нанесет визит в приятельских целях. Возможно, удастся сосватать за Аминана Вилму или Вивьен – в любом случае он очень хотел побывать в жарком Эн-Мериде.

Хозяином Аминан Анвар оказался гостеприимным и добрым. Теперь герцог Эртон разглядел смуглое грустное лицо с черной бородкой поближе, оценил трезво черты южного характера и пришел к быстрому выводу, что если дела пойдут хорошо, одну дочь можно будет выдать замуж за него, а вторую за герцога Севера. Но, возможно, он слишком торопит события.

Потому что речь сразу зашла о вздорном мальчишке. О Дине, осмелившимся среди ночи забраться в чужое окно!

– Вот глупец, – покачал головой старик, вздохнул и прямо посмотрел на Аминана. В груди медленно, но верно поднималась мутная волна бессильного гнева. – Могу я рассчитывать, что дело не дойдет до скандала и Апимортене? Дело в том, что это я, не подумав, во время пути в столицу имел неосторожность рассказать своему бывшему порученцу про то, как его отец в молодости пытался совершить похожую глупость. Очевидно, с новым начальством он поладил…

– Что вы имеете в виду? – угрюмо свел Анвар густые брови.

Боится или не доверяет, если не все сразу. Но зря. У Фрэнсиса Эртона не имелось никаких камней за пазухой, он не любил интриги и принцип ножа в спину, так что герцог Юга вполне мог бы оставаться спокойным. Выпрямившись в глубоком кресле, западник положил на широкие, обитые белым бархатом подлокотники руки. Ему было удобно здесь.

– Молодые всегда творят глупые шутки, – пояснил Фрэнсис, между делом окидывая внимательным взглядом роскошное и модное по нынешним временам убранство. Вилме понравились бы эти занятные белые статуи в нишах на стене и красивые гобелены тоже. – Да, это не оправдывает мальчишку, но и мне не следовало бы напоминать.

– Это я понял, – голос Анвара смягчился, и он уселся напротив собеседника в той же позе. – Меня интересует, действительно ли вы отправляли виконта Дина Мейсона на службу к не имеющему титула Шону Тейту?

– Да, – с достоинством подтвердил старик. – Разумеется.

– Хорошо. Теперь я вижу, что ваш бывший порученец мне не солгал с перепугу.

– О… – Расслабившись окончательно, Фрэнсис махнул рукой. – Этот мальчишка хоть и не блещет умом, но никогда не врет. Сумей он стать настоящим лжецом, я, уже к старости простоватый на мозги, поверил бы и не отсылал.

Успокоился сразу же и Аминан Анвар. Интересно, что его так сильно волновало? Выпытывать нельзя, остается лишь догадываться, но сейчас не до любопытства. Если уж и выдавать дочек замуж, то лишь за хороших людей, а не за Силивана или кузенов…

– Надеюсь, я развеял ваши сомнения? – спросил он с нарочитой легкостью.

– Да, – ответил Аминан слишком быстро, сверкнув исподлобья черными глазами. – Разумеется. Я, правда, вызвал еще и того лейтенанта Тейта, дабы он встретился с нами двумя и подтвердил, что все верно. Не поймите неправильно, я бываю подозрителен не в меру, но, как говорят у нас на Юге, лучше усиленный контроль, чем пуля в голове.

– Раньше в этой пословице звучало «клинок в спине», – помрачнел герцог Эртон.

Аминан хотел что-то сказать, но не успел: в дверь постучали, и черноволосый лакей в красно-золотой ливрее сообщил о визите некоего молодого человека, то ли лейтенанта, то ли офицера, и южанин усмехнулся уголком губ.

– Напомните, чтобы я завтра рассказал вам о знаках отличия фиаламской армии. – Шутка вышла немного натянутой, только Анвар не придал тому внимания, и лакей живо посторонился.

Молча глядя на вошедшего молодого западника, Фрэнсис отчетливо понимал, что видел его где-то. Или знал, но как и когда? Жаль, стариковская память плохо и мало удерживает: не запомнить, не сохранить в ней даже никаких частиц! Что же, можно считать, будто ему пригрезилось, что они знакомы: мало ли таких юнцов служит в Эртвесте? Придется с этим считаться. Приподнявшись, он долго и внимательно, с долей высокомерия, оглядел лейтенанта, застывшего по стойке смирно и вытянувшего руки по швам, а потом решил списать все на старческое воображение, которое точно лучше памяти.

– Лейтенант Тейт прибыл по вашему приказу, господин генерал, – отчеканил западник, расправив плечи.

Значит, Аминан дослужился до генерала, стоит взять на заметку на всякий случай.

– Прошу вас подтвердить, – темный взгляд герцога Анвара, обращенный к герцогу Эртону, снова стал угрюмым, – вашу встречу с этим молодым человеком.

– Подтверждаю официально и устно, – проворчал Фрэнсис, злясь на собственную забывчивость. – Могу изложить на бумаге во всех подробностях.

– Не стоит, – а вот теперь в голосе Анвара прошелестела тихо усталость, – я верю вам обоим на слово. Молодой человек, вы можете идти.

– Слушаюсь, господин генерал, – резче, чем следовало бы, ответил лейтенант.

Нынешняя молодежь невоспитанна и нагла, за небольшим приятным исключением, которым герцог Эртон считал, конечно же, Мартина Дальгора. Считал бы, не заподозри его король, Деметрий Силиван и чуть ли не вся дворянская знать в связи с кражей кинжала. Громко хлопнула тяжелая дверь – видимо, лейтенант остался чем-то недоволен, только старика это вовсе не интересовало. Спросить о невесте Анвара напрямую или лишь слегка намекнуть? А может, и вообще не заговаривать сейчас об этом, так и спугнуть просто, лучше вспомнить о жизненном опыте шестидесяти двух лет и скромно промолчать. А беседа потом сама придет в верное русло, если ей так суждено.

– Как видите, – Фрэнсис изрек совершенно другое, – мой бывший порученец непричастен к покушению на вас или чему бы то ни было.

– Покушения не случилось, это досадный случай, герцог. Иначе бы мы с вами беседовали в Апимортене.

А вот такой неприятный тон Фрэнсису совершенно не понравился, и он демонстративно поставил хрустальный бокал на стол, не пригубив ни капли вина, после чего посмотрел на южанина с осуждением. Природа наделила западного герцога вздорностью, резкостью, раздражительностью, и не его вина, что с возрастом они лишь укоренились в душе. Так происходит даже с теми, кто легкомысленно считает, будто бы молодость вечна и глубока, они горько расплачиваются за собственное невежество.

Только Аминан Анвар не двенадцатилетний мальчишка Ли Найто, чтобы читать ему нотации, так что герцог Эртон ограничился тем, что сухо попрощался и откланялся.

Ночью нахлынули дурные мысли и дурной сон.

Этот юнец Тейт… Кем он был? Чье лицо видел в его чертах неано Фрэнсис, не вспомнил ли себя молодого, когда столь же весело сверкали серые глаза в отражении, смотревшем из высокого зеркала? Таковы были его тяжелые и страшные думы, а затем наступил черный сон, и все забылось; огромный человек в серых одеждах, с седыми растрепанными волосами смотрел на старика молодыми глазами цвета грозового неба и укоризненно качал головой.

– Твой род тянется из глубины кватрионов, Эртон, – звучало тяжело и сурово, – наместник меня, Мирита Вестана, оказался самым никчемным из наших наместников. И ты, себе на беду, пошел в него.

Фрэнсис нахмурился от такой дерзости, но ответить не смог, словно невидимая сила лишила его дара речи. А серый большой человек продолжал:

– Хранители Запада собирали древние знания и искали сокровища в земных недрах. А ты лишен такой чести.

Сказав это, великан мигом исчез, точно его и не было, а Фрэнсис Эртон захрипел от режущей боли в сердце и проснулся. Витой шнур на стене, оставалось сделать рывок, чтобы Кайл или еще какой-нибудь слуга пришел к нему, позвал лекаря, что-нибудь… Так и случилось, герцог Запада был спасен, а утром королевский лекарь удивлялся сочетанию крепкого организма и тела старика с внезапным сердечным приступом.

Фрэнсис ничего не говорил в ответ и старался не думать о том сне. Ведь это просто кошмар и его самый первый приступ. А сколько их еще случится, прежде чем распахнутся золотые створки Живого Леса и протянет тонкую белую руку Хелена!

Глава 13
Ли Найто

Унылые дни сырой осени, от которой прежде Ли Найто прятали за крепкими стенами донгминского замка, казались скучной вереницей равнодушных и злых людей, толкающихся без цели на базарной площади Востока. Тоска и грусть, заглядывающие к мальчику не слишком часто, но и не слишком редко, на сей раз захлестнули его, а он, болезненный, слабый, растерянный и подавленный чем-то, не смог даже пытаться им противостоять. Не из-за трусости – нет, Ли не боялся хвори, но понимал, что слишком слаб для борьбы. Иной раз лучше это осознать, нежели тратить и без того немногочисленные силы.

Хранитель Востока простудился во время одной из ночных прогулок и серьезно заболел. Королевский врач упомянул матери про воспаление легких – Ли слышал отчетливо.

Может, дело в ледяном внезапном дожде, а может, в легкой одежде? Он не знал. Переодетый в чистое белье и теплый домашний халат, Ли лежал в своей постели с закрытыми глазами и чувствовал нависшую над ним тяжелую опасность. Когда открывал глаза, герцогиня Юмири с распущенными черными волосами, поджатыми губами и скорбным выражением лица подходила к сыну, чтобы намочить прохладной водой высохшую влажную ткань, свернуть и положить ему на горящий лоб. Щеки горели тоже, но о них никто не заботился.

Мысли ползали медленно и несуразно, как черные ленивые пауки, но в ночь с шестого на седьмой день месяца Осенних Заморозков Ли стало немного лучше. Он спросил кого-то, какой сегодня день, услышал ответ и понял по мужскому голосу, что здесь нет ни матери, ни тети. Открывать глаза не хотелось – сейчас ему было тихо, тепло и приятно, несмотря на то, что пару минут назад пересохло во рту и мальчик собирался попросить воды. Болезнь опасна – не умрет ли он? Страшная мысль оказалась бабочкой, а не пауком, и потому Ли захотел идти за ней. Следовать в глубину страдающего полубредового сознания, так что он решительно начал свой путь.

Но перед этим счел за лучшее напоследок посмотреть на комнату, в которой находился, на раздвинутые шторы, уголок белого одеяла, что-то еще, родное и привычное сердцу, однако взгляд встретил лишь слепую тьму, приходящую ночью. Стихли голоса и звуки, в восточном крыле, верно, все уже спали. Надо спать и ему.

Дрогнули, закрываясь, веки, и Ли Найто погрузился в глубокий, тяжелый сон. Никто не мог сулить ему приятных сновидений в столь плачевном состоянии, но вскоре он увидел длинный узкий коридор, каменные стены и удаляющуюся быстрым шагом вдаль девушку с рыжим факелом. Как странно! Он порывисто метнулся за ней, чувствуя под босыми ступнями холодные каменные плиты, а в груди отчаянно колотилось сердце, словно готовясь немедленно выскочить из груди.

– Постойте, неанита! – крикнул он, на бегу пытаясь всмотреться в одеяние.

Ярко-красный халат был подпоясан по-столичному, подчеркивая тонкую талию, значит, она донгминка! Легкий разворот, срывающееся дыхание, грустная улыбка. Ли остановился резко, едва не наткнувшись на факел, и девушка подняла его повыше, чтобы рассмотреть его как следует. И он смог рассмотреть ее всю: от распущенных черных волос и смуглого нежного лица до маленьких ступней в кожаных сандалиях. Алые губы приоткрыты, походя на лепестки роз, а в глубине темных глаз плескалась, словно тихие озерные воды, печаль. Невысокая и хрупкая, она была почти с него ростом.

– Неанита, позвольте представиться. Подданный короны герцог Ли Найто! – выпалил он, едва переведя дыхание.

– Я знаю, – молвила девушка. – И о том, кто вы есть, и о том, что с вами будет. Мика Найто, герцогиня, – звонко сказала она, но руку для почтительного поцелуя так и не подала. – Мне пятнадцать лет, а вам?

– Двенадцать, – растерялся Ли, замерев от изумления и по привычке прижав ладони к груди.

– Это хороший возраст, – помолчав, произнесла Мика, – каждому невольно кажется, что весь мир у его ног. Тебе нельзя идти со мной.

– Почему? Мне казалось, вы в беде… – Ему стало стыдно за свою импульсивность. – Простите, если я вас испугал. Где мы находимся?

– Всему свое время, молодой Ли. Однажды вы сюда вернетесь насовсем, и ничего изменить уже будет нельзя, а пока живите отпущенное вам время. Я знаю, что вас ждет, – нежный голос лился, подобно густой медовой наливке, пропитанной ядом, и от каждого слова становилось все страшнее. – Призракам известно больше, чем людям, придется вам поверить мне на слово. Но я все еще могу дать вам совет: не внимайте злословию, не мстите лжецам и клеветникам. Ваш путь будет дальним и успешным, если вы станете держаться достойно, но прервется, как и мой, в противном случае.

Мика Найто – одна из четверых родственниц Хранителей прошлого кватриона! Ли вновь прошиб пот, он прикусил щеку изнутри и не смог ответить ничего на это. Тех девушек казнили, а она была самой младшей, так что же она имеет в виду?

– Я не стану поднимать восстание, – выдавил из себя мальчик.

– Ах, мой милый, – Мика грустно засмеялась, отступая назад, – это ничего не изменит.

– Неправда! – закричал он вслед удаляющейся прелестнице с факелом, полный печали, досады, огорчения. – Род Найто будет процветать во многих кватрионах, знайте, неанита! Я не умру на плахе!

– На плахе, конечно же, нет, – еле слышно донесся до него слабый голос, напомнивший перезвон колокольчиков.

Ли хотелось кинуться следом, но внезапно у него перед носом с лязгом захлопнулись стальные тяжелые двери, и пришлось застыть на месте, а затем, оглянувшись по сторонам, с осторожностью направиться обратно, в пустоту и мрак за его спиной. И… Очнуться? В голове словно стучали молоточки, пересохло во рту, и щеки продолжали пылать, однако в руках и ногах уже не имелось такой свинцовой тяжести, как прежде. Сколько времени он пробыл в странном сне? В черноте окон слегка посветлело – значит, три или четыре часа утра.

Коротко вздохнув, измученный Ли Найто заснул вновь, уже не сталкиваясь с чудовищными и непонятными снами, чтобы пробудиться утром в удивительно хорошем самочувствии.

Первым к нему пришел лекарь, отметивший, что болезнь неожиданно быстро отступила.

– Правда, сударь? – нетерпеливо спросил Ли, приподнимаясь на локтях и жадно глядя в бледное лицо западника.

– Сущая правда, молодой человек, – подтвердил тот без улыбки, а скорее с удивлением. – Из вас вырастет сильный воин, побеждающий всякое ранение.

Вот оно! И Ли сразу обрадовался. Значит, слова той девушки из сна – ложь, не надо вспоминать о них, да и о вредной ручной сороке из Донгмина тоже – разве птица смыслит что-нибудь в судьбе? А сон – просто морок, необязательно вещий, снам верят лишь блаженные люди и некоторые из монахов, герцогу не стоит обращать внимания на такую малость, его долг – верная служба государю!

Матушка, одетая в золотистый халат, явилась через какое-то время после ухода лекаря, сопровождая слугу, принесшего завтрак. Глядя на куриный бульон и вдыхая ароматный запах лапши, Ли почувствовал голод, а ведь совсем недавно ел он очень мало и неохотно. Травяной чай из листьев мяты, налитый в фарфоровую чашку, и медовые шарики в десертной тарелке. Нужно было есть понемногу и неспешно, и Ли ел именно так, радуясь своему чудесному исцелению.

– Вы волшебным образом побороли смерть этой ночью, сын мой, – ласково сказала Юмири, присаживаясь рядом на невысокий стул, – и я вами горжусь.

– Доброе утро, матушка! – быстро сказал Ли, едва не уронив глубокую тарелку. – Я и сам так счастлив!

– Завтракайте, мой сын, и не переживайте о мелочах.

– А как идут дела во дворце? Арестован ли похититель королевской реликвии? – любопытство продолжало распирать мальчика.

– Пока еще нет, – раздался звонкий и бодрый голос тетушки Кими, вошедшей в комнату племянника. – Расследование идет, я недавно слышала голоса Его Величества и Хранителя Юга, Аминана Анвара – тот пообещал помочь.

Кими Корито нарядилась в алое платье столичного покроя, с корсетом и серебристым поясом, в честь выздоровления племянника, но под глазами тети залегли глубокие тени, значит, она не спала по ночам из-за него! Ли немедленно огорчился. Зря он так вольнодумно и легкомысленно пошел на эти вечерние прогулки, следовало сидеть дома и читать донгминские книги. Ну ничего, теперь он без надобности не станет покидать дворец.

Между тем Юмири Найто поджала губы и послала сестре недовольный взгляд.

– Я вижу, что вы, Кими, уже приспособились к придворной жизни. И сплетничать выучились не хуже камеристок.

– Это не подслушивание, сестра, – сплетя тонкие пальцы в замок, поклонилась вдове Кими. – Мне случилось проходить мимо них и услышать разговор, а я всегда умела запоминать все самое важное. Его Величество подозревает в краже Хранителя Севера, а неано Аминан Анвар – какого-то лейтенанта из столичного гарнизона. Что там и как, я слушать не стала, это слишком нетактично для уважающей себя восточницы, и поспешила пойти своим путем.

– Похвально, – прохладно ответила Юмири. – Вам следовало пойти своим путем раньше, Кими.

– Не гневитесь, сестрица. Я каюсь в любопытстве, но я не сплетница, – повинилась тетя.

– Я на это рассчитываю. А между тем ваш племянник совсем выздоровел, – лицо Юмири просветлело, и она ласково провела ладонью по гладким волосам на макушке Ли, – и это прекрасный повод для радости.

– Да, да! – воскликнула восторженно Кими, подбежав к мальчику, уже спустившему с кровати ноги, и крепко обняв его, а потом отстранилась с доброй улыбкой. – Я надеюсь, ваш сегодняшний сон не омрачился дурными видениями или предзнаменованиями. Рин, составивший Великое Чтение, писал о таких возможностях…

– Хватит, Кими, – резко оборвала сестру Юмири, – не будь настолько суеверной, прошу. – Голос ее смягчился, но на лице осталась каменная маска. – И не пугай мальчика, он еще не успел оправиться.

– Прошу прощения, сестра.

– Просто будь достойна семьи Корито и не позорь славный род Найто.

Ли не стал ни о чем рассказывать. Был ли в этом смысл или нет, неясно, а матушка только взволнуется понапрасну: она больше всего на свете боится потерять сына, напоминающего лицом Веймина Найто, значит, следует держать язык за зубами и попросить принести его любимую тетрадку. Нужно прочесть цитаты оттуда, вдруг поможет что-нибудь? А потом, когда признаки болезни перестанут чувствоваться окончательно, Ли обязательно откроет Учение Рина и прочтет все, что касается присмертных сновидений, постарается не забыть. Может сложиться и так, что это очень важно.