Текст книги "Опасные игры"

Глава 16

Через неделю Аликс и Бен все еще просматривали последние детали истории Тони Кларка. Феликс надеялся получить интервью у брошенной жены вице-президента Мэган Кларк, которая уехала в поместье родителей в Санта-Барбаре, но получил отказ. Миссис Кларк не общалась с журналистами. Однако Аликс спасла положение и договорилась об эксклюзивном интервью со вновь назначенным вице-президентом в Вашингтоне, куда она вылетела вместе с Беном. Пресс-секретарь предупредил заранее, что темы опального Тони Кларка в данном разговоре касаться запрещено. Аликс согласилась. Ее больше не интересовал проворовавшийся политик с замашками социопата. Она хотела выяснить, какие планы у его преемника. Страна пережила скандал и желала двигаться дальше, знать, какое будущее ее ждет.

Что ж, Тони Кларк стал прошлым. Он ломал судьбы Олимпии и ее детей, уничтожил доброе имя своей жены, совершал финансовые махинации, убил, пусть и чужими руками, человека, лгал и носил множество масок. И все же он стал прошлым.

Аликс блестяще провела интервью с новым вице-президентом, и Феликс похвалил ее, когда она вернулась в офис. В последнее время ему хватало всего двух антацидов в день, что означало только одно: настали спокойные времена. Работа над делом Кларка завершилась, канал оказался первым в рейтинге среди новостных, работу Аликс отметили на самых верхах.

– Думаю, ты рада вернуться в родную квартиру, – сказал ей Феликс, хлопая по плечу. Она кивнула и пробормотала в ответ нечто невнятное, а Бен, просматривавший снятые материалы, рассмеялся.

Феликс не понял, что именно его развеселило.

– Когда ему расскажем? – спросил Бен после того, как продюсер скрылся в своем кабинете.

О том, что они живут вместе, не знал почти никто. Они и прежде постоянно бывали вместе и непринужденно болтали, для окружающих ничего не изменилось. Даже Фэй была еще не в курсе, и только матери Аликс призналась. Та обрадовалась новостям и пригласила всех к себе домой летом, когда во Францию собиралась и Фэй. Аликс обещала выбрать время, и Изабелла надеялась, что работа позволит дочери и Бену устроить себе отпуск.

– Я думала, ты не любишь ярлыки, – напомнила Аликс.

– Ну, некоторые ярлыки начинают мне нравиться. – Он быстро подошел и поцеловал ее, пока никто не видит.

– Если ты будешь так себя вести, не придется никому ничего говорить, все и так будет очевидно.

Аликс улыбалась. Она чувствовала себя снова молодой и энергичной. Они с Беном отлично ладили, гуляли, если выдавалось свободное время, обедали в кафе. Они катались на пароме, бродили по набережной, смотрели фильмы, в общем, делали все то, на что не хватало времени последние годы.

Аликс общалась с агентами ЦРУ, давала показания. Она доложила о встрече с информатором в Тегеране, который назвал ей имена саудовских нефтяников, строивших бизнес с Тони Кларком. Также она дала контакты лоббистов, являвшихся ее источниками. Сначала произошла встреча с директором национальной разведки, потом слушание в закрытом судебном заседании, где ей вновь и вновь приходилось давать показания. Алекс сделала все, чтобы приговор, вынесенный вице-президенту заочно, не подлежал обжалованию. Конечно, шанс, что приговор удастся привести в исполнение, был ничтожен. Информатор Пелхэма на Ближнем Востоке уверял, будто недавно Кларка видели в Бахрейне. Он не имел в арабском мире реальной власти, торговать благосклонностью правительства уже не мог. Буквально в одночасье Кларк превратился из уважаемого и нужного человека в бесполезную обузу. Сообщалось, что он живет в маленьком домишке в Джедде. Кларк не был нужен своим бывшим подельникам, и агенты ЦРУ предполагали, что его жизнь вряд ли будет долгой. Он заплатил бывшим партнерам, купив себе свободу и время. Но время в определенных случаях становится непозволительной роскошью. Партнеры Кларка были так же безжалостны, как и он сам.

Джон Пелхэм поблагодарил Аликс за проделанную работу и сотрудничество.

– Как дела у Олимпии Фостер? – спросила она. Звонить без повода ей казалось нетактично.

– Я говорил с ней пару дней назад. У нас было несколько встреч, она давала показания. Сейчас Олимпия даже лучше, чем до вашей первой беседы. Она более спокойная и уверенная в себе. По-моему, близкая дружба с Кларком душила ее, хотя Олимпия не сознавала этого. Он пытался сделать ее отшельницей. Возможно, хотел стать для нее единственной отдушиной. Мне ничуть не жаль этого ублюдка, однако сейчас ему не позавидуешь. Полагаю, его друзья в Джедде теперь знают, что Кларк не просто делал с ними деньги, но и получал взятки от лоббистов, то есть работал на два фронта. Вряд ли им нравится подобный подход. А убийство Билла Фостера и вовсе бросило тень на всю Саудовскую Аравию. Вот что бывает, если играешь в опасные игры. По большому счету, Джон Кларк давно покойник. Он получил по заслугам и живет в постоянном страхе за свою жизнь.

Пелхэм выразил надежду, что в будущем им еще удастся поработать с Аликс в одной связке, и она согласилась. Аликс поблагодарила его за заботу о безопасности Фэй. Агент, который ее защищал и получил пулю, уже поправился и вернулся к работе.

– Кстати, вам тоже выражаю благодарность, – обратился Пелхэм к Бену. Он знал, что Бен прежде служил в «морских котиках», видел его послужной список. – Мне было легко принять решение доверить вам защиту вашей коллеги.

– Это было не только моим долгом, но и приятным занятием, – улыбнулся Бен.

Аликс часто вспоминала об Олимпии. Она надеялась, что Пелхэм правильно расценивает перемены в жизни вдовы. Наверное, исчезновение Кларка сыграло положительную роль в ее жизни. Его бегство на другое полушарие было самым удачным решением проблем, избавившим Олимпию от обвинений, неприятных сцен в суде и газетных сплетен.

Сама Олимпия потихоньку приводила в порядок свою жизнь. Она снова летала в Чикаго поужинать со свекром и заехала в Айову к Джошу. Изучив каталоги юридических школ Колумбии и Нью-Йорка, приняла решение и поступила в магистратуру в Университет Колумбии. На курсе изучали самые последние изменения законодательства и правовой структуры некоммерческих фондов, на которых она и решила сосредоточить свой интерес.

Занятия начинались в сентябре. Джош гордился матерью, Чарльз Фостер, тяжело перенесший новость о том, что убийство его сына – дело рук Тони Кларка, воспрянул духом, услышав, что Олимпия воспользовалась его советом. Узнав через скайп новости, Дарси воскликнула:

– Ты возвращаешься в школу, мама? Это прекрасно!

Олимпия так долго носила траур и страшилась перемен, что теперь подобное решение удивило всех.

– Твой дед навел меня на эту мысль.

– Странно не то, что он дал тебе совет, а то, что ты ему последовала.

– Я должна была выйти из мрака, – засмеялась Олимпия.

– А как же вторая книга о папе?

– Я пока отложила работу над ней. У меня маловато материала для нее. Миру едва ли нужна книга о чужих принципах и идеалах. На политической арене есть и другие люди, чьи действия и шаги важнее для сегодняшней Америки. Уверена, твой отец понял бы мои мотивы.

– Я тоже уверена. А еще я думаю, что папа на небе желает тебе счастья. Ты так долго носила траур, что совершенно забыла о своих собственных нуждах и желаниях.

Олимпия кивнула. Кларк приложил немало усилий, чтобы держать ее под контролем. Не получив согласия на брак, он тем не менее полностью распоряжался жизнью Олимпии. Он хотел, чтобы она проводила свои дни в оцепенении. Убедил ее в том, что она слабая и никогда не оправится от боли утраты, и пытаться сделать это бесполезно. Лишь теперь пелена упала с глаз Олимпии, и серые оттенки мира внезапно обрели яркие краски.

– Кстати, мам, я тоже возвращаюсь к учебе, – сообщила Дарси. – Буду получать степень магистра в Колумбийском университете либо в Нью-Йорке. Я уже подала заявку. В августе вернусь домой и буду решать, где именно.

Олимпия застыла в изумлении.

– Ты хочешь поступать туда же, куда и я!

– Так это же здорово! Я смогу жить у тебя, будем вместе посещать занятия. Ты не возражаешь? И даже если пойду в другой, жить станем вместе.

Олимпия всплеснула руками:

– Это лучшая новость за последние месяцы! Но как же твой французский доктор? – Ее расстроило, что у дочери на секунду дрогнули уголки губ. – Что-нибудь случилось?

Дарси исполнилось двадцать три года, в это время молодые люди часто принимают важные решения относительно своей жизни.

– Он замечательный человек, мама, однако старше меня на десять лет, и у нас разные планы. Он вырос в Африке и едва ли переедет, а я не намерена оставаться там на всю жизнь. Я заканчиваю работу над проектом и возвращаюсь в Америку.

– Я хочу снять домик у моря на лето, в Хэмптоне, – сообщила Олимпия легким тоном, чтобы сменить тему. – Джош и Джоанна собираются приехать на неделю или дней на десять. Хочешь тоже приехать? Было бы здорово собраться всем вместе. Пора возрождать семейные традиции!

– Отличная идея, мама! – просияла Дарси.

Они поболтали еще немного, и, прежде чем проститься, дочь спросила ее о Тони Кларке. Олимпия поколебалась, а затем ответила, тщательно подбирая слова:

– Его видели в Саудовской Аравии и в Бахрейне. Предполагают, что он живет в Джедде.

– Как думаешь, Кларк объявится снова?

– Вряд ли. Он себе не враг. Ему светит тюрьма.

– А как же его семья, жена?

– Полагаю, она разведется с ним заочно.

– Так странно. Был человек, и нет его. Словно умер. Как будто никогда и не было.

– Того Тони Кларка, которого мы знали, никогда и не было. Только ваш отец знал, каким он был на самом деле.

– Это выше моего понимания, – вздохнула Дарси.

– Это дико для всех нас. Такие, как он… просто не люди. Ни совести, ни сопереживания. У Тони Кларка – патология сознания. Полный псих под маской понимающего, душевного человека.

– Так печально.

Олимпия кивнула. Всякий раз, когда она думала о том, что натворил вице-президент, ей становилось едва ли не дурно. Но теперь Олимпия была более сильной духом. Знала, что переживет утрату и справится с болью.

Еще пара минут, и мать с дочерью простились.

Вечером Олимпия позвонила сыну и рассказала о возможной семейной встрече в августе. Джош пришел в восторг от этой идеи, хотя и удивился, что Дарси возвращается домой.

– А как же ее роман с доктором?

– Видимо, все кончено. Он старше, не хочет уезжать из Африки, а она молода и полна идей. Что до меня, то я только рада.

Джош рассмеялся. Он чувствовал себя счастливым. Его сестра собиралась домой, мать стала прежней. Жизнь возвращалась на круги своя. И это в тот момент, когда он почти утратил надежду.

Олимпия сняла дом в Хэмптоне и сообщила детям, что он в их распоряжении в любое время. Дарси приняли в Университет Нью-Йорка, и это было замечательно.

Они договорились встретиться во Франции, в летнем особняке Чарльза Фостера. Дарси прилетала из Африки, Джош и Джоанна – из Чикаго. Погостив у деда, они собирались отправиться в Америку, чтобы всей семьей провести пару недель в домике, который сняла Олимпия.

В жизни Фостеров началась новая глава.

Глава 17

Аликс закончила эфир, в котором освещался новый сексуальный скандал в Вашингтоне, и поспешила в офис, чтобы сменить строгий синий пиджак от «Шанель» на что-нибудь более женственное. Бен пригласил ее на ужин в новый ресторан. Совместная жизнь оказалась довольно приятной.

Не успела она снять пиджак, как Бен подошел сзади и обнял ее. Он целовал Аликс в шею под волосами и уже расстегивал белье, когда распахнулась дверь кабинета. Они отпрыгнули в стороны, словно дети, которых застукали за курением. На пороге стоял озадаченный Феликс. По его лицу было ясно, что он даже не подозревал о происходящем.

– Не останавливайтесь, что же вы, – хмыкнул он. – Порно в офисе – что может быть лучше? Жаль, мой любимый оператор занят и не может сделать видео. – Феликс помолчал, хмурясь. – Как получилось, что я ничего не знал? Это политический скандал повлиял на вас?

Феликс забавлялся. Ему было любопытно, серьезный ли это роман или легкий флирт.

– Прости, Феликс, – краснея, пробормотала Аликс, неловко запихивая руку в рукав пиджака.

– Да брось. Вы – взрослые люди, и это не мое дело.

Хотя Феликс всегда удивлялся, почему эти два человека не увидят друг в друге нечто большее, чем просто друзей и коллег. Аликс и Бен нравились ему.

– Ты что-нибудь хотел? – невозмутимо спросил Бен.

– Ах, да! Есть работа для вашей команды. Землетрясение в Пекине, семь с половиной баллов. Найдете время на репортаж в вашем плотном графике поцелуев? Говорят, в Пекине беспорядки. Думаю, рейс в полночь подойдет. Только не занимайтесь сексом в туалете, а то наши рейтинги упадут. – Он безжалостно дразнил их.

Аликс смутилась. Бен был более толстокожим.

– Каков масштаб разрушений? – поинтересовался он.

– Уже сейчас счет жертв идет на сотни. Организованы спасательные бригады, все силы брошены на поиски людей под завалами. Билеты купить удалось с трудом. Журналисты всех стран летят в Пекин.

Аликс взглянула на экран монитора, звук был выключен. Мелькали кадры разрушений, валил черный дым. Какие-то оборванные провода искрили в кадре, куски бетона болтались на остатках арматуры. Она включила звук, и кабинет тотчас наполнился криками и грохотом. Какие-то люди метались перед пляшущей камерой, плакали дети.

– Мы домой, за вещами, – объявила Аликс. Феликс усмехнулся. – И сотри эту улыбочку со своего лица.

– Не пойми меня превратно. Вы оба мне нравитесь. И если вы счастливы, то и я счастлив, – заявил он. – Лишь бы это не мешало работе.

– Это только поможет, – буркнул Бен.

– Отлично. Сделайте мне классный репортаж. Вы это умеете. И будьте осторожны. Говорят, возможны новые толчки.

– Спасибо, босс. – Бен помахал рукой Феликсу, скрывшемуся за дверью.

Аликс закрыла лицо руками и застонала:

– Так нелепо получилось.

– Могло быть хуже, зайти он чуть позднее, – заметил Бен. – Феликс увидел бы твою грудь.

– О, нет! Мы не должны делать это в офисе.

– Скажешь мне это в следующий раз.

Аликс рассмеялась и взглянула на часы:

– Кажется, наш ужин накрылся.

Через три часа нужно было ехать в аэропорт.

– Это не худший вариант, – произнес Бен. – Разве ты не рада вернуться в строй? Здесь было хорошо, но душа уже жаждет новых подвигов.

– Да, ты прав.

– А представь, сколько денег мы сэкономим каналу!

– Ты о чем? – Аликс кидала вещи в рюкзак.

– Один номер вместо двух, понимаешь, о чем я? По-моему, нам должны дать премию за экономию бюджета.

Они улыбнулись друг другу. Аликс вызвала такси. В машине они читали материалы, которые Феликс прислал им на почту. Дома Бен первым сходил в душ, спросил, не купить ли еды, и собрал часть вещей Аликс. Она надела джинсы и куртку, потому что это была удобная одежда, а также армейские ботинки.

– Ты – единственная женщина, которой идет подобная одежда, – произнес Бен. – А теперь я еще знаю, какая нежная кожа скрывается под этой грубой тканью, и схожу с ума.

Аликс поцеловала Бена. Он успел приготовить омлет, пока она принимала душ. Они выехали вовремя, пробок уже не было. Регистрация на рейс прошла быстро, в зале ожидания было немало пассажиров. Большой экран на стене показывал кадры землетрясения.

В ВИП-зале Аликс набрала номер Фэй и сообщила, куда летит. Про роман с Беном ее дочь пока не знала, хотя о том, что Аликс так и не перебралась в свою квартиру, была в курсе. Странно, что данный факт не вызвал у Фэй удивления и вопросов. Они поболтали пару минут, затем по громкоговорителю объявили посадку. Аликс обещала звонить из Пекина, если выдастся минутка.

В самолете она пристегнулась и с улыбкой поглядела на Бена.

– Ты чему так радуешься? – спросил он, прищурившись.

– Жизни. Нам с тобой. – Порой ей казалось, будто счастье, обрушившееся на нее так внезапно, может закончиться в любой момент. Они так хорошо ладили с Беном прежде, но секс и нежность добавили отношениям завершенность.

– Помнишь, что сказал Феликс? – произнес Бен, принимая из рук стюарда два шампанских.

– Он многое говорил. – Аликс сделала один глоток.

– Он велел не заниматься сексом в туалете. – Бен взял ее руку и поцеловал запястье.

– Даже не думай об этом, Бен Чапман! У нас работа!

– И что? Это не мешает тебе сводить меня с ума.

Они поцеловались.

– Так, веди себя прилично.

– Это скучно.

– Посмотри фильм, поспи, поешь, – хихикнула Аликс.

Самолет накренился, делая круг над Нью-Йорком. Она подумала о том, как же здорово, что они снова в деле, и в этом деле они вместе.

Ситуация в Пекине была хуже, чем они ожидали. Как правило, в новости попадали самые страшные кадры, а в действительности заваленные осколками города жили полной жизнью, перестрелки оказывались несколькими выстрелами на отдаленной улице. Но не тут.

Бен и Аликс сразу зарегистрировались в крупном международном кампусе для прессы, где можно было узнать необходимую информацию. Здесь были переводчики, без них в городе было нечего делать. По-английски не говорил почти никто.

Пару часов назад рухнуло еще несколько зданий, которые не так сильно пострадали при толчках. Число жертв росло. Завалы разбирали медленно, людей не хватало. Красный Крест присылал грузовики и машины с врачами и спасателями. Люди с собаками круглые сутки искали людей под грудами бетона. Здесь находились американцы, немцы, израильтяне, англичане, французы и русские. Пыль в городе была невероятная. У Аликс начался сильный кашель, маска не спасала. Стояла жара, в переулках из-под завалов уже пахло разлагающейся плотью.

Связь работала плохо, Аликс целую неделю не могла созвониться с Фэй, потому что вышки сотовой связи рухнули вместе со зданиями. Аликс и Бен спали в военном грузовике китайской армии. Все гостиницы, не пострадавшие от землетрясения, отдали под полевые госпитали.

Они провели в Пекине почти две недели и по дороге домой остановились в Гонконге. После горя тысяч людей, искалеченных судеб, кошмарных видов это был настоящий отдых. Бен и Аликс остановились в отличном отеле и отправились поужинать в уютный ресторанчик. Под блеск свечей и хорошее вино все, что они видели в Пекине, казалось нереальным. Среди изысков и невероятных технологий Гонконга последние две недели отступали, давая место покою и надежности.

В отеле Аликс сменила пыльную одежду на свежую. Они с Беном прошлись по магазинам и приобрели пару сувениров, ощущая легкое чувство вины за свою беззаботность в сравнении с горем целого города. Бен купил ей красивый нефритовый браслет, который Аликс немедленно надела и заявила, что он принесет ей удачу.

Только в Гонконге она сумела дозвониться до дочери. Фэй сказала, что волновалась, но видела репортажи и знала, что все в порядке. Сама Фэй находилась у бабушки во Франции, отдыхала.

– Ты не заболела? – спросила она. – Даже во время репортажа у тебя был хриплый голос.

– В городе было много пыли, маски не спасали, – пояснила Аликс. – Завтра мы будем дома, – пообещала она.

Но вечером позвонил Феликс и объявил, что их с Беном ждет миссия в Каире. Во время бомбежки разрушен кабинет министров, убиты все служащие.

Четыре дня в Каире. Вылет в Нью-Йорк. Бен и Аликс отсутствовали почти три недели. Это была целая вечность, но оба были довольны тем, как отработали. Получилась долгая, однако весьма плодотворная поездка.

Той же ночью, лежа в постели рядом с Беном, Аликс ощущала, как понемногу накатывает сон. Она смотрела на спящего мужчину и понимала, что ей очень повезло.

– Надеюсь, завтра нигде не начнется война и никакое цунами не смоет с лица земли целый остров, – пробормотала она. – Я слишком устала, чтобы опять лететь куда-то.

Бен притянул ее к себе.

– Сделаем в следующий раз.

– Что?

– Я про секс в туалете, – заявил он, на секунду открывая глаза.

Аликс застонала:

– Перестань, не будет никакого секса в туалете. Это же самолет, там люди. – Она помолчала и внезапно добавила: – Я люблю тебя, Бен.

И пусть это был самый скучный ярлык из всех ей известных, он стоил того, чтобы произнести его вслух.

Глава 18

Поездку в Париж для Олимпии с детьми организовывала Дженнифер, и справилась она на «отлично». Они остановились в отеле «Пенисуэла» на бульваре Клебер. Это была новая гостиница, с роскошными люксами, безукоризненно вышколенным персоналом и прекрасной кухней. У подъезда на улице гостей ждали «Роллс-Ройсы» с водителями.

Увидев номера, Олимпия рассмеялась от удовольствия. Поездка была пронизана атмосферой праздника. Джон и Дарси путешествовали с матерью впервые за шесть лет. Они не могли дождаться прогулок по Парижу, в котором не были десять лет.

Эйфелева башня сверкала огнями, закатное небо было розовато-синим, Триумфальная арка величественно взирала на туристов. На площади Согласия было чисто. Книжные магазинчики, пирамида Лувра, кафе под открытым небом, Нотр-Дам и Сакре-Кёр – они бродили по Парижу, ослепленные его романтикой. Этот прекрасный город как нельзя лучше подходил для того, чтобы отметить в нем возвращение Олимпии Фостер к жизни.

Дарси была немного задумчива, поскольку не до конца оправилась после разрыва со своим возлюбленным. Все-таки десять лет разницы в возрасте и любовь к Африке, которую она понимала, но не разделяла, делали свое дело. В двадцать три года Дарси была готова круто изменить жизнь ради него, однако ее любимый не желал меняться сам. Он не верил в брак и не собирался жениться, даже если у них появятся дети. Воспитанная в традиционном стиле, Дарси не смогла принять его точку зрения. Подобные отношения не могли длиться долго, она провела прекрасный год в Африке, но теперь ее ждали другие дела.

До прогулки по Парижу Джош и Джоанна провели целый день в Нормандии, вкусив настоящей жизни французской провинции.

Неделя пролетела быстро. Один из дней женщины посвятили совместному шопингу на авеню Монтель и Фобур-Сент-Оноре, вернувшись с пакетами. В это время Джош бродил по садам и паркам, поскольку магазины терпеть не мог. Каждый отдыхал так, как ему нравилось. Это был настоящий праздник жизни, и в последний вечер, сидя в ресторане под старыми липами, все они поклялись повторить совместный отдых через год.

– Можно отправиться в Рим, побывать в Венеции, – предложила Дарси.

Джош настаивал на Испании или Норвегии.

Утром предстояло расставание: Джош и Джоанна летели до Чикаго, Олимпия и Дарси – в Нью-Йорк. Было решено встретиться в Нью-Йорке на ближайших выходных.

Когда Дарси наконец вошла домой, спустя год отсутствия, она была очень рада оказаться в собственной комнате. Унылое, тягостное настроение, царившее в доме несколько лет после смерти сенатора, сменилось ощущением ожидания и надежды. Казалось, все осталось прежним, однако дух перемен витал в каждой комнате. В кабинете Олимпии были разложены учебники и свежие журналы, а записки и распечатки, посвященные ненаписанной книге, исчезли.

Несколько дней мать и дочь провели в Хэмптоне, затем вернулись в Нью-Йорк. Там Дарси принялась обзванивать друзей и договариваться о встречах. Старые знакомые заезжали за ней, чтобы перекусить в кафе поблизости, либо приходили в гости. Дом Фостеров очнулся от спячки.

Олимпия с дочерью ходили по музеям и магазинам. Сама Олимпия еще никому не звонила: ждала, пока утихнут сплетни и пересуды по поводу Тони Кларка. В Хэмптоне она с удовольствием бродила по пляжу с Дарси или в одиночестве, наслаждаясь теплым бризом и шелестом волн. Олимпия чувствовала себя счастливой впервые с тех лет, как Билл еще был жив. Она и не знала, что лето, проведенное с детьми, а также планы на будущее способны изменить настоящее. С удивительной легкостью Олимпия отпустила воспоминания о Тони Кларке, словно этот человек никогда не имел для нее значения. Да, он заслуживал сурового наказания, но какая разница, где Кларк теперь и чем занят? На ее жизнь его наказание никак не повлияет. Спасибо, что его просто нет рядом.

Чарльз, вернувшийся из Франции, провел выходные с Олимпией и Дарси, а затем направился в Вашингтон навестить друзей. Ему все еще нравилось держать руку на политическом пульсе страны, и он гордился тем, что знает все закулисные интриги. Чарльз гордился тем, что Олимпия идет учиться и возвращается к жизни.

– Надеюсь, однажды я стану такой, как он – решительной, уверенной в себе, – заявила Дарси, когда они проводили ее деда в аэропорт.

Олимпия съездила к нотариусу подписать несколько документов, да которых наконец дошли руки. Затем она заехала в супермаркет, чтобы купить продуктов к завтраку. Олимпия катила тележку по отделу хозяйственных принадлежностях в поисках средства от комаров, когда наткнулась на какую-то женщину. С удивлением она поняла, что встретила Аликс, выбиравшую кондиционер для белья.

Некоторое время обе молча смотрели друг на друга и улыбались.

– Добрый день, – произнесла Аликс. – Все думала позвонить, но не хотела напоминать о событиях, которые связаны в вашей жизни со мной. Как ваши дела?

Она рассматривала Олимпию во все глаза. Эта элегантная, но очень бледная женщина с потухшим взглядом совершенно преобразилась. Она была оживленной, слегка загорелой, в простых джинсах и майке. Но больше всего Аликс поразила ее улыбка. Олимпия была все столь же нежной и человечной, но теперь еще и цвела, как бывает со счастливыми людьми.

– Я и сама была ужасно занята, – ответила Олимпия. – Дочь прилетела из Африки. Недавно мы вернулись из Парижа. С нами были и мой сын со своей девушкой. Это первая поездка за много лет. – Она вздохнула. – Кстати, я иду учиться на юридический, а потом начну работать.

– Прекрасно! А что с книгой?

Олимпия покачала головой:

– Я пришла к выводу, что хватит с меня писанины. Книга буквально выжимала из меня все соки. Я ее не отложила, а просто бросила. – Она засмеялась, будто даже эта мысль казалась ей забавной. – Я видела репортажи из Пекина про землетрясение. А еще интервью в Вашингтоне. Мне очень понравилось.

– Спасибо.

– А как ваша дочь после перестрелки? Оправилась?

Они ни разу не общались с тех пор, как в Университете Дьюка пострадали студенты. У них были телефонные номера друг друга, но они не созвонились в последние месяцы. Они восхищались друг другом, однако всякий разговор возвращал их к печальным моментам прошлого.

– Она в полном порядке. Сейчас отдыхает у бабушки во Франции. Скоро и я туда поеду с другом, навестить их. Вообще Фэй хотела перевестись учиться в Европу, но так до сих пор ничего и не сделала. Может, со второго семестра.

Женщины вновь улыбнулись друг другу. Судьба столкнула их в нелегкое для обеих время, однако теперь все шло просто прекрасно. Они поговорили еще пару минут и почувствовали, что общие темы иссякли. Распрощавшись, обе вернулись к покупкам. Ни к чему были договоренности увидеться или созвониться в будущем, обе понимали: эта встреча станет финальной главой в тяжелой повести, закончившейся хеппи-эндом.

– Представляешь, кого я встретила сегодня? – воскликнула Аликс, как только увидела Бена. – Олимпию Фостер! – Бен поднял брови. – Она так изменилась. Выглядит настоящей женщиной, довольная собой и миром. А ведь этот мерзавец едва не уничтожил ее!

– Все, чего он добился, – это уничтожил себя самого, – проговорил Бен. – Где бы Кларк ни находился, он наверняка сожалеет, что потерял лучшее, что было в его жизни.

– Наверное, ты прав, – кивнула Аликс.

Она была рада встрече с Олимпией. Эта самоотверженная женщина заслуживала счастья.

Несмотря на ворчание недовольного Феликса, заявление на двухнедельный отпуск для Бена и Аликс он подписал. В августе парочка собиралась съездить к Изабель и Габриэлю. Фэй жила во Франции уже два месяца и наслаждалась этим. Она возобновила дружбу с ребятами из соседних деревень, с которыми когда-то ходила в школу, а ее французский снова был на высоте. Более того, у нее закрутился роман с братом старой подруги, он был старше на пару лет и как раз приехал из Парижа домой на лето.

Аликс и Бен тщательно планировали поездку. Аликс хотела проехаться по Лазурному Берегу на машине, объехать поселки Прованса. Она переживала по поводу разговора с дочерью. Теперь их отношения с Беном утаить было сложнее, провокационные мелочи лезли изо всех щелей: случайные касания, общие фразы, взгляды. Нужно было сообщить дочери правду давным-давно, но Аликс все тянула, не зная, как будут восприняты новости. Даже беседуя с Фэй по скайпу из квартиры Бена, она все равно не могла признаться. И вот остались считаные дни до поездки во Францию, а Аликс все еще не подобрала подходящих слов.

– Чего именно ты боишься? – часто спрашивал Бен, который чувствовал неловкость оттого, что его прячут. – Она же не маленькая. Ей девятнадцать лет. Ты в двадцать уже родила ее, а до сих пор считаешь дочь ребенком.

– Даже не знаю, как ответить на твой вопрос, – произнесла Аликс виноватым тоном.

– Но ведь мы любим друг друга.

Это было простое объяснение происходящему. Проще не бывает. И Аликс понимала, что Бен прав. Ведь приняла же их отношения Изабель! Приняла непринужденно, словно это было единственное логичное развитие событий. Она и сама путешествовала вместе с Габриэлем, с которым все больше сближалась.

Аликс пообещала себе, что расскажет дочери правду во Франции. В противном случае они не смогут ночевать с Беном в одной комнате, а это испортит отпуск.

– Чего ты боишься? – удивлялся Бен. Обычно рассудительная и разумная Аликс в вопросах, касавшихся Фэй, превращалась в глупую наседку. Это забавляло его.

– А если мы расстанемся? Объявлять дочери, что в моей жизни опять все развалилось? Вдруг наш с тобой роман не продлится долго? Какой пример я ей подам? В юности я переспала с парнем, которого едва знала, сразу забеременела и вышла за него замуж, став частью семьи, которая ненавидела меня и не приняла мою дочь, родную внучку, даже когда спустя три месяца после ее рождения я овдовела. У Фэй не было отца, а у меня так и не было мужа, с кем можно было разделить тяготы материнства. Первые пять лет жизни дочери я занималась карьерой, поэтому отдала ее на воспитание бабушке. А если она спросит меня, собираемся ли мы пожениться? Мы оба не верим в брак, но как я могу сказать такое человеку, жизнь которого едва начинается?

– Ты постоянно обвиняешь себя во всех смертных грехах, а суть в том, что ты обычный человек. Каждый имеет право на ошибку. Ты хорошая мать, старалась дать Фэй все, что было в твоих силах. Ты прекрасный журналист и однажды, уверен, получишь премию «Эмми». Твои репортажи меняют жизнь к лучшему. Посмотри со стороны на историю с Тони Кларком: да ты боролась за правое дело, словно рыцарь на белом коне! Спасала Олимпию Фостер и переживала за нее, будто она твоя близкая подруга. У тебя прекрасное чутье на людей. Вспомни, как я недоверчиво отнесся к твоей версии относительно убийства Билла Фостера! Ты – отличный пример для подражания, и Фэй должна гордиться тобой. Так откуда это чувство вины? Или единственное, что тебя беспокоит, – это то, что мы не женаты? Хочешь, чтобы наши отношения имели официальный статус?