Текст книги "Выбирая судьбу"

– Да, но я не хочу.

– Прими. Послушай тетю Пэг и прими.

Но я знала, что не стану пить лекарство.

– Ладно, еще раз спасибо. До свидания.

– До свидания.

Я взглянула на Тома Барди, который так и стоял посреди кухни.

– Хорошо. Едем.

И он вздохнул с заметным облегчением. Наверное, боялся, что я начну звонить всем, кого только знаю, а ему придется стоять и слушать.

Глава 33

Мы ехали в Окленд в молчании. Мне нечего было сказать. И я была благодарна Тому за то, что он не пытался разговаривать со мной. Он просто вел машину. Очень быстро. Я смотрела в окно, без слез, без мыслей, лишившись способности что-либо чувствовать. Я ехала в машине Криса с человеком по имени Том Барди, которого до сегодняшнего дня ни разу не видела. Все казалось странным, поэтому я ни о чем не думала.

Автомобиль вдруг резко повернул, и я сообразила, что мы буквально влетели на парковку при больнице Святой Марии в Окленде. Том повел меня в отделение «скорой помощи».

Внутри было много людей, все длинноволосые, в джинсах. У них был испуганный вид, и они жались друг к другу, словно пытаясь согреться. Съемочная команда. Том подвел меня к стойке и что-то сказал дежурной медсестре. Она подняла голову и произнесла:

– Миссис Мэтьюс?

– Да, – солгала я, поскольку не была уверена, как она воспримет правду. А у меня не было сил на объяснения. Какая теперь разница?

– Пройдите сюда, пожалуйста.

Она повела меня в маленькую комнату, на двери которой висела табличка с надписью: «Не входить», а сверху горела красная лампочка. И там был Крис, с умиротворенным лицом он лежал на каталке, одетый в то, в чем вышел из дому утром. Одна половина его лица в песке, но внешне никаких следов травмы. Они ошиблись! Он не умер, а просто спит. Я отерла его щеку от песка и пригладила волосы. Наклонилась, чтобы поцеловать, и у меня перехватило дыхание. Я хватала ртом воздух, отчего из горла вырывался странный хрип. Склонилась к его лицу, обняв голову ладонями. Он был каким-то чужим. Тело Кристофера Колдуэлла Мэтьюса. Это больше не Крис.

Медсестра молча стояла в углу и наблюдала. Но мне было безразлично. Я совсем о ней забыла. Она медленно подошла ко мне, взяла за локоть и отработанным движением повлекла назад к двери. Я оглядывалась, ждала, что Крис вот-вот пошевелится, или встанет, или откроет один глаз и подмигнет. Это просто один из мерзких розыгрышей, вроде звонка Тома Барди. Послушайте, медсестричка, я же знаю, что он водит вас за нос.

Но она крепко держала мой локоть и вела дальше по коридору, пока мы снова не очутились возле стойки.

– Будьте любезны, подпишите вот здесь… и здесь. – Медсестра протягивала мне шариковую ручку.

Я два раза написала «Джиллиан Форрестер» и обернулась, не понимая, что мне делать дальше.

– Вы уже звонили в похоронное бюро?

– Нет. – Господи, он еще не успел остыть!

– В противоположном конце коридора есть телефонная кабинка. Полистайте «Желтые страницы». Может, найдете что-нибудь подходящее.

Конечно. Полистайте «Желтые страницы». Задайте работу пальцам. Господи.

«Хобсон». «Хобсон»… Есть такое. Похоронное бюро Джорджа Хобсона. «Доверьте нам ваших любимых». Я знала парня, который делал им рекламную кампанию. Я поискала их номер в справочнике и позвонила.

– «Дом Хобсона», – пропели в трубке сладким голосом.

Боже…

– Это миссис Форрестер. Я бы хотела поговорить насчет…

– Конечно. Одну минуту, пожалуйста.

– Да? – Низкий приглушенный голос ударил по барабанным перепонкам.

Наверняка «голубой». Так оно и было, как я узнала позднее, когда в приемной «Дома Хобсона» он семенил мне навстречу с жеманной, словно приклеенной к лицу улыбкой, в слишком облегающем черном костюме.

Я поведала ему свою историю. Он заверил, что проблем не возникнет. Одна из их машин сможет забрать мистера Мэтьюса в три часа. Подходит ли это мне? Я ответила утвердительно.

– Вы сможете встретиться с нами здесь, в три тридцать, миссис Форрестер, и уладить формальности?

– Да, хорошо.

– Вы сестра усопшего?

– Нет, жена.

– Простите. Я услышал, что ваша фамилия Форрестер. – Он был готов рассыпаться в притворных извинениях.

– Да, правильно, Форрестер. Я сообщу в клинику, что вы заберете мистера Мэтьюса в три. – Мне было безразлично, что он там себе думал. Я была женой Криса, и какая разница, что мы не зарегистрированы официально.

Я сказала медсестре за стойкой, что автомобиль «Хобсона» заберет Криса в три часа. Затем направилась к Тому.

– Может, вы хотите сейчас вернуться в город? Я вас отвезу, а мою машину заберет кто-нибудь другой.

– Нет. Я подожду тут. А вы возвращайтесь. Какой смысл вам здесь сидеть…

– Я остаюсь.

Похоже, это было его окончательное решение. Я была ему благодарна, поэтому не стала возражать.

– Хотите прилечь? Вам что-нибудь нужно?

– Нет, я в порядке.

– Вы уверены?

– Вполне. Спасибо.

Том кивнул и подошел к группе людей, которые последними видели Криса. Они все посмотрели в мою сторону, потом поспешно отвели глаза и обменялись рукопожатием с Томом. Я видела, как он передал одному из них ключи, и вскоре они ушли.

– Том, я смогу доехать от «Хобсона» на машине.

– Нет. Что, по-вашему, сказал бы на это Крис?

Это был удар ниже пояса, и я вздрогнула.

– Хорошо.

– Пойдемте, через дорогу есть кафе. Я возьму вам гамбургер.

– Я не могу есть. – При одной мысли о еде меня затошнило.

– Тогда вы выпьете чашку кофе.

Мы сели, выпили кофе, закурили. Время шло, но мы сказали друг другу не более десяти слов. Приятель Криса, которого я раньше никогда не видела, сейчас стал для меня самым близким из друзей. Я нуждалась в нем. Он был моей опорой.

Наконец появилась машина «Хобсона», длинный коричнево-красный катафалк. Катафалк для Криса.

Криса вынесли на узких металлических носилках. Он был укрыт зеленым материалом наподобие брезента и пристегнут к носилкам с помощью ремней. Носилки быстро исчезли в задней части катафалка, дверца закрылась. Шофер посмотрел на меня и спросил:

– Желаете следовать за мной или встретимся на месте?

– Мы поедем за вами, – произнесла я, не глядя на Тома. Я не хотела разлучаться с Крисом.

Неожиданно я сообразила, что крепко стискивала руку Тома, пока мы наблюдали за погрузкой Криса. Мои ногти больно впивались в его руку, а он молчал. Наверное, даже не заметил.

Мы сели в машину Криса, Том запустил мотор…

– Не забудь про заслонку, – сказала я ему. Слова Криса. «Не забудь про воздушную заслонку», – сказал он мне в тот самый день, когда я вернулась… Воздушная заслонка… И я бросилась на грудь Тому Барди. Я плакала, обливаясь слезами и задыхаясь от рыданий.

– Готовы ехать? – спросил шофер катафалка.

Том взглянул на меня, и я кивнула. Откинувшись на спинку сиденья, я жалела, что не приняла либриум, как советовала Пэг. Но нет. Я хотела справиться с этим сама, без успокоительных. Однако как хорошо, что Бог послал мне Тома!

Глава 34

В похоронном бюро «Дом Хобсон» меня провели в маленький кабинет, обставленный элегантной мебелью в стиле Людовика IV. Том остался дожидаться снаружи. Вошел человек, чей голос я слышала в телефонной трубке. Я уже видела его в холле.

– Я мистер Феррари. Вы миссис Форрестер, не так ли?

– Да.

– Итак… когда похороны?

– Пока не знаю.

– Разумеется. Мы хотим положить мистера Мэтьюса в нашем Георгианском зале, который я вам покажу после того, как вы посмотрите вот эти бумаги. Затем я представлю вам нашего гримера, и мы спустимся, чтобы выбрать гроб. На этом ваши хлопоты закончатся. Сегодня пятница, поэтому я бы предложил хоронить в воскресенье. Или лучше в понедельник?

Сочувственная улыбка аллигатора, поглаживание по руке. Господи, да убери ты от меня свои лапы! Мистер Феррари походил на массовика-затейника в круизе по Карибам.

– А теперь…

Чтоб тебе провалиться.

– Ах, да. И еще, миссис Форрестер. Надо бы сегодня к вечеру привезти нам костюм для мистера Мэтьюса, в том числе туфли.

Костюм? Я даже не знала, был ли у Криса вообще костюм.

– Зачем?

Очевидно, мой вопрос шокировал этого типа.

– Чтобы положить его в нем. – Снова улыбка и печальная гримаса – на сей раз он сожалел о моей тупости.

– Чтобы его положить? Я хочу, чтобы гроб был закрытый. Пусть лежит в том, что на нем сейчас.

– На нем костюм?

– Нет, мистер Феррари. У него нет никакого костюма, и мне нравится то, что на нем сейчас. – Я начала раздражаться, и неожиданно мне стало немного легче. – Мне нужно посоветоваться с его матерью насчет деталей. Она приезжает сегодня.

– Откуда?

– Из Денвера. – Но не беспокойтесь, мистер Феррари, мы за все заплатим. Вы получите свои деньги. Поэтому я и подписываю все эти ваши бумаги.

И он мне улыбнулся, в полной уверенности, что миссис Мэтьюс согласится с ним насчет костюма. Может, она действительно согласится. В конце концов, она мать Криса.

– А теперь, не взглянуть ли на гробы?

Мы вышли из маленького душного кабинета, и я увидела, что Том по-прежнему ждет.

– Мы не задержимся надолго, – сказала я, и Том кивнул.

Мистер Феррари удивленно поднял брови. Он явно собирался разыграть спектакль целиком.

Почему-то именно в лифте мне пришло в голову, что я выгляжу сущим чучелом. В джинсах, сандалиях и старом свитере Криса. Бедный мистер Феррари. С кем только не приходится иметь дело в наши дни! Однако не исключено, что это к лучшему. Может быть, счет не окажется заоблачным. Я ничего не знала о финансовом положении миссис Мэтьюс. А если оплачу похороны из своих сбережений, потом сама буду на мели. Похороны могут стоить тысячи долларов.

Мистер Феррари открыл дверь, за которой находилось помещение, заполненное гробами. Они демонстрировались, как машины в автосалоне: на платформах, вдоль стен, с распятиями и без, с разнообразными украшениями и металлической отделкой, с внутренней обивкой из атласа, бархата и муарового шелка. Я смотрела, как мистер Феррари набирает в грудь побольше воздуху, чтобы обрушиться на меня с речью. Ни дать ни взять, автомобильный дилер во всей красе.

– Я возьму вот этот.

– Этот?

– Да.

– Очень хорошо, но разве вы не хотите, чтобы я показал вам…

– Нет. Сколько он стоит?

Он сверился со списком и сообщил:

– Триста двадцать пять долларов.

– Отлично. – Я повернулась и вышла из зала, нажав кнопку лифта, прежде чем мистер Феррари успел опомниться и догнать меня.

Наверху мы с мистером Феррари пожали друг другу руки, и я собралась уезжать.

– Мистер Мэтьюс будет готов сегодня в семь часов вечера. Но вы еще не видели зал!

– Не сомневаюсь, мистер Феррари, что все будет прекрасно. – Силы покидали меня, и мне не терпелось убраться отсюда.

– Вы не передумали насчет костюма?

– Нет. Благодарю вас. – И со всем достоинством, на которое была способна, я направилась к двери. Том шел следом за мной.

Когда мы оказались на улице, он спросил:

– Вы в порядке?

– Мне гораздо лучше. Поедемте, нужно забрать Сэм. – Я назвала ему адрес школы. Было почти половина пятого. Дочь наверняка гадала, что же могло случиться.

В школе Сэм рисовала картинки в кабинете дежурной и выглядела веселой.

– Где ты была? – спросила она.

– Нам пора, дорогая. Поедем домой.

Дочь взяла куртку и направилась к двери, со свернутыми в трубочку рисунками в руке. Когда она удалилась на приличное расстояние и не могла нас слышать, дежурная вышла из-за стола и пожала мне руку.

– Примите мои соболезнования, миссис Форрестер.

– Спасибо. – Мне нужно привыкать. В ближайшие несколько дней будет море соболезнований.

Том ждал в машине. Мы вышли вместе с Самантой.

– Кто это?

– Друг дяди Криса.

– А-а. – С ее точки зрения достаточная рекомендация.

Они с Томом говорили всю дорогу до дома, поэтому я не могла думать ни о чем. Я очень устала и будто окаменела.

– Том, я хочу сделать остановку в цветочном магазине. У вас есть время?

– Разумеется.

– Мама, зачем тебе цветы? У нас их полно дома.

– Хочу кое-кому послать. – Господи! До меня дошло, что я должна объяснить дочери. Но что ей сказать и как?

В цветочном магазине я заказала на двести долларов полевых цветов всевозможных оттенков, которые надлежало доставить в похоронное бюро к семи часам вечера. Я не могла представить, чтобы ему принесли белые или розовые гладиолусы. Только не для Криса.

Я вышла из магазина. В машине Том и Саманта щекотали друг друга. Какой же Том молодец!

Он довез нас до дома и спросил, не хочу ли я, чтобы он зашел в квартиру.

– Нет необходимости. Я в порядке. Но я могла бы покормить вас обедом.

– Нет. Я поеду домой, спасибо.

– Хотите, я вас довезу?

– Нет. Я живу всего в шести кварталах отсюда. Дойду пешком. А сейчас припаркую вашу машину.

Мы с Сэм стояли перед домом и смотрели, как он паркует автомобиль. Потом Том вышел и приблизился к нам. У него был усталый вид. Некоторое время он стоял перед нами, не зная, что сказать.

– Том, большое спасибо. Вы были невероятно добры. Вы замечательный. – Меня снова душили слезы.

– И вы тоже, Джиллиан. – Он нагнулся и поцеловал меня в щеку, взъерошил волосы Сэм и двинулся вниз по улице, опустив голову. Похоже, Том плакал.

– Мамочка, почему ты плачешь? Тебе больно?

– Да, немного.

– Тогда я тебя полечу, и тебе станет лучше.

– Спасибо, дорогая. – Мы с дочерью взялись за руки и вошли в опустевший дом.

Миссис Мэтьюс позвонила, когда Сэм доедала ужин. Она сообщила, что прилетает в девять часов, но я не должна встречать ее в аэропорту. Я ответила, что все равно встречу, и занялась поиском няни для Саманты. Я позвонила единственной из наших соседок, с кем успела познакомиться, и она сказала, что будет рада посидеть с Сэм. И еще:

– Джиллиан, я слышала в новостях… Мои соболезнования.

Соболезнования. Соболезнования!

– Спасибо, миссис Джегер. Спасибо. – В новостях? О господи.

Сэм была не ребенок, а золото. Съела свой ужин, пошла в ванную и легла спать без всяких пререканий. Один раз она спросила про Криса, но я ее отвлекла. Не хотелось, чтобы его уход в памяти дочери был связан со слезами и горем, чего в следующие несколько дней она насмотрится вдоволь. Лучше рассказать ей, когда смогу говорить спокойно. Когда это будет? Но все равно: только не сейчас.

Миссис Джегер пришла в восемь часов, и я поспешила в аэропорт, встречать миссис Мэтьюс. Перед отъездом не забыла переодеться во что-то простое и черное. Мои джинсы и свитер Криса были брошены на кровать, которую я до сих пор не заправила. Рядом с серым платьем.

Глава 35

Я стояла в аэропорту и ждала, пока объявят о посадке самолета. Огляделась по сторонам – интересно, которая из стоявших вокруг меня женщин может быть Джейн? Ни одна не напоминала тот образ, что я себе нарисовала, и я пересатала о ней думать и сосредоточилась на огнях на летном поле. С полдесятка самолетов выстроились в очередь на взлет. Другие шли на посадку.

– «Юнайтед эрлайнс», рейс четыреста два из Денвера, совершил посадку. Пассажиры выйдут через ворота номер три. Рейс четыреста два…

Миссис Мэтьюс была в числе первых, кто вышел из самолета, и я узнала ее сразу. Невысокая дама, которая в молодости, наверное, была симпатичной. Седые волосы и аккуратный черный костюм. Она оглядывалась по сторонам. Кажется, она меня вообще не узнала.

– Миссис Мэтьюс!

– Джиллиан?

– Да.

– Спасибо, что приехали.

Она продолжала оглядываться, а я твердила ей, что все в порядке, то, что говорят в подобных случаях.

– Что-то я не вижу Джейн. Она сказала, что встретит меня.

Мы вместе стали озираться по сторонам, и вдруг миссис Мэтьюс замахала рукой. Я увидела, что к нам направляется высокая девушка. Крис в женском обличье. Как странно было смотреть на девушку и видеть Криса! Его походка, тот же высокий рост! Когда она приблизилась, оказалось, что у нее глаза Криса. Я могла бы в ужасе содрогнуться, но как загипнотизированная смотрела на Джейн. Не могла отвести от нее глаз. Она подошла к матери, молча обняла и прижала к себе. И я пожалела, что приехала в аэропорт. Я была здесь лишней. Они нуждались друг в друге, а я была чужой. Я отвернулась, чувствуя себя неловко, и пыталась придумать, что сказать Джейн. «Мои соболезнования»? Нет. Только не от меня. Я не произнесу этих слов. Я оглянулась на девушку, снова поражаясь ее сходству с Крисом, и тогда она выпустила из объятий мать и направилась ко мне. И обняла меня.

– Я знаю, Джиллиан, знаю. Не стану говорить, что соболезную, потому что понимаю ваши чувства. Крис писал мне на прошлой неделе.

– Он мне не говорил.

– Он бы и не сказал. Мама, почему мы не идем забирать твой багаж? – И мы втроем медленно направились к эскалатору, в зону выдачи багажа.

Мы взяли чемоданы миссис Мэтьюс и пошли на парковку.

– Простите, машина не слишком просторная. Крис… я… То есть нам она вполне нравилась. – И снова воцарилось неловкое молчание.

Мы едва обменялись парой слов, когда въезжали в город. О чем нам было беседовать? Но потом, будто повинуясь желанию нарушить молчание, мы вдруг заговорили все разом и нервно засмеялись. Мы говорили о Сан-Франциско, о погоде в Денвере, о полете – о чем угодно, только не о Крисе и его безвременной гибели.

– Джиллиан, когда должен родиться ребенок? – спросила Джейн.

– Месяца через два. У вас ведь трое, не так ли?

Джейн кивнула, а я старалась не смотреть на миссис Мэтьюс, надеясь, что она ничего не услышала. Ведь все мы склонны забывать, что у наших современных, свободомыслящих друзей есть родители. И у талантливого, свободного от условностей Кристофера Колдуэлла Мэтьюса есть мать, которая, вполне возможно, не считает, что незаконнорожденный ребенок – это так уж замечательно. Собственно, и Крис так не считал, поэтому я имела основания опасаться, что миссис Мэтьюс придет в ужас. Я почувствовала, что она на меня смотрит, и осмелилась бросить быстрый взгляд в ее направлении и неуверенно улыбнуться. В конце концов, мы встречались один-единственный раз.

Она посмотрела на меня, тоже неуверенно. Ее губы тронула слабая улыбка.

– Надеюсь, вы не осудите меня за эти слова, но я рада. Второй мой сын тоже не успел жениться, и Крис… – Она замолчала. Мне захотелось ее поцеловать, но я была за рулем.

– Вы сделаете остановку… там… по дороге в город?

– Нет, мама, почему бы тебе не подождать до завтра? Давай поедем прямо в отель.

– Нет, Джейн, я хочу сегодня. Мне нужно его видеть.

– Миссис Мэтьюс, я заказала закрытый… Но можно сделать по-другому. – По-другому… Как будто что-то можно исправить! Ведь Крис лежит там, неподвижный…

– Господи, – чуть слышно выдохнула она. – Неужели он… У него сильные…

– Нет, он выглядит… хорошо. – Я хотела сказать – «красиво», но не смогла. Он действительно был такой красивый, этот спящий мужчина, которым я часто любовалась поздно ночью или рано утром. Такой умиротворенный.

– Мама, я думаю, что Джиллиан права. Давай оставим его как есть.

Миссис Мэтьюс молча кивнула.

После этого разговор прервался. Все уже было сказано; мы погрузились в свои печальные мысли, пока не приехали в бюро «Дом Хобсона». Я вырулила на их парковку и остановилась. Мы вышли, и я повела обеих женщин за собой.

В холле за стойкой сидела девица, бледная… Как смерть? А в углу мистер Феррари беседовал с какими-то людьми. При нашем приближении он оглянулся и коротко кивнул с таким видом, будто я заслужила его одобрение тем, что наконец переоделась. Тупица.

Я приблизилась к девице и произнесла:

– Мистер Мэтьюс, Георгианский зал. Куда нам идти?

– Сюда, прошу вас.

Она пошла по длинному коридору, мимо других залов с открытыми дверями, и я старалась туда не заглядывать, из страха увидеть покойника. Девица остановилась у последней двери слева, и мы вошли. Он был там, тот ящик темного дерева, который я выбрала несколько часов назад. И цветы, которые купила на Сакраменто. Красные, желтые и голубые, вперемешку с белой гипсофилой. Цветы были такими свежими! Не мрачными, не мертвыми. Они были легкими, как музыка Моцарта или Дебюсси. Именно то, что я хотела.

По обе стороны от гроба в бронзовых канделябрах горели две толстых свечи, а перед гробом стояла молитвенная скамеечка. Вдоль стен располагались два низких дивана и несколько стульев. В приглушенном свете обстановка казалась торжественной, как в церкви. Неподходящее место для Криса. Я так и слышала, как он говорит нечто вроде: «С ума сошла, Джилл?» Но по-иному быть не может; и, похоже, его мама считала, что все правильно.

– Красивые цветы, Джиллиан! Это вы их купили?

Я кивнула. Миссис Мэтьюс подошла к гробу. Джейн сжала мою руку, и мы стояли и наблюдали, как преклоняет колени женщина, потерявшая обоих сыновей и мужа. Всех своих мужчин.

Потом она поднялась, и ее место заняла Джейн. Миссис Мэтьюс опустилась на один из диванов и сидела, глядя себе под ноги. Мне не хватило смелости смотреть на нее. Это было выше моих сил.

Джейн встала и направилась ко мне. Заботливо подняла мать с дивана и повела к выходу.

– Идем, мама. День был длинный, и я сказала в отеле, что мы будем к десяти часам.

В холле я спросила Джейн, в каком отеле они остановились.

– В «Сэре Фрэнсисе Дрейке».

– Я отвезу вас туда.

По пути в отель Джейн поддерживала обычный разговор, поглаживая мать по плечу и ласково обнимая ее.

– Миссис Мэтьюс, мне ужасно неловко спрашивать именно сейчас, но… когда, по-вашему, должны состояться похороны?

– Если в воскресенье… не слишком ли рано?

– Наверное, так даже лучше. Вы хотите отпевать Криса в церкви? Мне очень жаль, что приходится обсуждать это так… так рано… Но они хотят знать… то есть «Хобсон».

– Мерзавцы, – поморщилась Джейн.

– Джейн! Они выполняют свою работу, как и все остальные.

Мы с сестрой Криса промолчали, но наши мнения по этому поводу совпадали, и «мерзавцы» – это было еще мягко сказано.

– Крис ходил в церковь? – спросила миссис Мэтьюс.

– Нечасто. – Лучше немного приврать, чем ответить «никогда».

– Я пресвитерианка, а его отец был методистом. Но для Кристофера, наверное, было безразлично. Он не выказывал предпочтения ни одной из сторон.

Можно сформулировать и так. В каком-то смысле это была правдой.

– Возле нашего дома есть небольшая пресвитерианская церковь. Утром я поговорю со священником.

– Можно мне пойти с вами?

– Конечно. Простите, я не хотела распоряжаться единолично… Просто подумала…

– Джиллиан, вы молодец. Не стоит из-за этого беспокоиться.

– Утром я приеду, заберу вас, и мы съездим к нему вместе.

По-моему, сидевшая на заднем сиденье Джейн скрипнула зубами. Действительно, она и Крис – два сапога пара. Церковное отпевание для Криса! Нет, оно не для Криса, а для его матери и для нас. Вот для кого устраиваются похороны. Погребальная песнь для живых, а не чествование покойника.

Перед отелем мы снова обнялись, и они направились в холл: высокая светловолосая девушка с походкой Криса и миниатюрная дама в черном костюме. Она была чуть ниже меня, но казалась совсем крошечной. Может, потому, что она была матерью Криса? Я взглянула на наручные часы и решила вернуться в бюро «Хобсон». Хотя бы на минуту. Чтобы побыть наедине с Крисом. Миссис Джегер не станет возражать, если я немного задержусь. Она поймет.

Я снова припарковалась около конторы и вошла. К моему облегчению, мистер Феррари уже ушел. Мертвенно-бледная девушка по-прежнему сидела за стойкой и пила кофе из пластикового стаканчика. Я вспомнила, как раньше пила кофе в редакции «Вуманс лайф». Разумеется, для нее это лишь работа. Но каким же надо быть человеком, чтобы выбрать работу в похоронном бюро, недоумевала я. В журнале ты чувствуешь пульсацию самой жизни. Люди, краски, звуки! А работать в таком месте – все равно, что похоронить себя заживо.

Я нашла нужный зал и медленно вошла. Села на один из стульев и задумалась, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Сидела не шелохнувшись, вспоминая… Счастливые мгновения и милые словечки… Пятнадцать часов назад Крис, стуча каблуками, сбежал по ступенькам своего дома, а теперь я сидела в мертвой тишине этого зала, а он лежал в гробу, заваленном яркими цветами… Может, если задержать дыхание, зажмуриться и досчитать до тысячи, я проснусь и кошмар рассеется? Открыв глаза, я судорожно вздохнула. Ничего не изменилось, за исключением того, что я задыхалась, и ребенок толкался сильнее, возмущенный тем, что ему на минуту перекрыли кислород.

Я медленно приблизилась к гробу и встала на колени, на молитвенную скамеечку, глядя туда, где должна была покоиться голова Криса, которой не видела. По моим щеками медленно текли слезы и падали на бархат, которым была обита скамья. Потом встала и вышла. Я брела, едва передвигая ноги. Мне хотелось бы ощутить присутствие Криса рядом с собой. Предполагается, что именно так нужно чувствовать себя в данных обстоятельствах. Я понимала, что Крис лежит в том гробу. Он ушел, а я осталась одна.

Машина Криса была единственной на пустой парковке «Хобсона». Я завела мотор, не забыв про воздушную заслонку, и сквозь туман покатила домой. Когда я приехала, время близилось к полуночи, и я беспокоилась насчет миссис Джегер. Открыв дверь своим ключом, я вошла, бросила пальто на стул в прихожей и двинулась на кухню. Надеялась увидеть миссис Джегер именно там. Окно в кухне было единственным, где горел свет.

– Миссис Джегер! Миссис Джегер!

Может, проснулась Сэм? И я пошла наверх. Добравшись до площадки второго этажа, увидела, что в нашей комнате горит свет. Дверь была открыта, и я заметила Пэг. Она стелила мою постель.

– Пэг! Ты святая! – Я стояла, бессильно привалившись к дверному косяку, и смотрела на нее.

– О чем ты говоришь? Марш в постель. Вот так, садись. Я тебе помогу.

– Пэг, ты, вероятно, устала. По твоему времени сейчас три часа утра.

– Хуже. По твоему времени. Не спорь. Для того я и притащилась в такую даль.

– Господи, Пэг! Ума не приложу, что стану делать, если однажды вырасту, а тебя не будет поблизости?

– Закрой рот. Хватит молоть чепуху.

– А что с миссис Джегер?

– Она ушла прямо перед твоим возвращением. Кажется, она не очень-то была склонна мне доверять. Однако я наговорила столько всего и так быстро, при этом выпроваживая ее за дверь, что она ушла. Где ты была?

– Встретила в аэропорту миссис Мэтьюс и сестру Криса, потом повезла их в «Хобсон», затем высадила у отеля и… опять поехала в «Хобсон».

– В «Хобсон»? Как я понимаю, это местное похоронное бюро? Слушай, чего ты добиваешься? Хочешь убить себя и ребенка?

– Да. То есть нет. Ну да, «Хобсон» – похоронная контора. Нет, я не хочу убивать ни себя, ни ребенка. Пэг, должен же был кто-нибудь ее встретить!

– А больше было некому?

– Мне так захотелось.

– Хорошо. А теперь, как насчет горячего шоколада или еще чего-нибудь? И я привезла тебе из Нью-Йорка таблетки.

– Какие таблетки?

– Для успокоения. Я позвонила твоей акушерке, и она дала мне рецепт.

– Боже мой, Пэг…

– Ты сегодня принимала либриум?

Я покачала головой.

– Так я и предполагала.

Я обвела взглядом комнату. Все было так, как я оставила, уезжая, только Пэг убрала одежду с кровати. Новое серое платье висело на вешалке на дверце шкафа.

– Пэг, пожалуйста, спрячь его подальше. Не хочу видеть.

– Конечно. – И платье исчезло в недрах шкафа.

– Похороны в воскресенье, так что в понедельник ты уже сможешь быть на работе.

– Ты меня выгоняешь, что ли? Я сказала, что меня не будет всю неделю.

Пэг… Пэг… невероятная Пэг, которая держала мне голову, когда я впервые напилась, которая всегда, всегда находилась рядом! Я только позвонила, и через несколько часов она примчалась сюда, пролетев три тысячи миль, чтобы быть рядом. Я вошла, а она уже стелила мне постель. Пэг обращалась со мной, как с пациентом, была мне ночной сиделкой… прилетев из Нью-Йорка. Ради меня. Вот пример дружбы, которой Крису было не понять, но… благодарю тебя, Господи, за то, что у меня есть Пэг! Таких, как она, одна на десять миллионов человек. И повезло же мне, что я училась вместе с ней в школе!

Пэг дала мне таблетку и горячий шоколад, а я сидела и думала, что Крис сейчас лежит в зале у «Хобсона»…

– Пэг!

– Постарайся не разговаривать. Только скажи, где мне спать. Можно лечь в комнате Сэм?

– Пэг, спи здесь. В комнате дочери лягу я.

– Попробуй спустить на пол хоть одну ногу, и я испробую на тебе свой знаменитый хук слева.

– Хочешь сказать, тот самый, за который тебя чуть не выгнали из школы?

– Именно. – Она рассмеялась.

– Пэг!

– Да?

– Знаешь, я…

– Знаю.

Пэг погасила свет, я начала засыпать, а она тем временем взяла пустую чашку из-под шоколада. Казалось, ее фигура растворяется в воздухе, и на минуту я попыталась побороть сон и представить, что надо мной стоит Пэг Ричардс. Но нет, этого не может быть. Ведь Пэг в Нью-Йорке… Наверное, это Крис. Не забыть сказать ему об этом утром. Он посмеется вместе со мной…