Текст книги "Эпилог к концу света"

Объяснение, почему духи так привязаны к местности, у меня было. Если это действительно какие-то сложные чары, то это более чем логично: любые заклинания имеют ограниченный радиус действия. А их переборчивость могла объясняться десятком вполне объективных и понятных факторов, начиная от личной восприимчивости каждого инчира и заканчивая ограничениями, заложенными в заклинание при его создании.

До озера мы к вечеру не дошли, да и не особенно стремились, остановились на ночлег на живописном песчаном берегу одной из речек. По дороге Чингар поймал некрупного зверька, нечто среднее между зайцем и ящерицей, который неплохо разнообразил наш ужин после хорошей, энергичной тренировки. А вот потом…

Расстеленная плотная шкура, служившая нам всю дорогу постелью, была не так чтобы удобна, но об этом я быстро перестала думать. Вождь явно задался целью заставить меня забыть все вопросы, толпившиеся в голове, и стоит ли удивляться, что это получилось у него легко и непринуждённо? Кажется, я распугала всех окрестных птиц, но зато уснула совершенно довольная жизнью, прижимаясь к горячему телу мужчины и не думая ни о тайюн, ни о древних обитателях этой земли. И тягучая, сладкая истома, наполнявшая всё моё существо, оказалась куда лучше любого снотворного.

* * *

До сердца долины мы дошли на третий день, два раза по дороге столкнувшись с тайюн и обогатившись ещё одной книгой, неотличимой от двух предыдущих. На третьем месте нападения я заветный том не нашла, но и не особенно усердствовала – перелопачивать груды камней совсем не хотелось даже ради того, чтобы обезопасить это место. Объезжать весь мир, собирая книги и поливая их моей кровью, – не лучшее решение проблемы, да и его эффективность вызывает сомнения. Вдруг книги тоже со временем возникают на прежних местах? Например, в пресловутый Сезон Смерти.

Нет, следовало найти другой выход. Если рассуждать понятными категориями, то лечить болезнь, а не бороться с симптомами. А для этого нужен диагноз.

Увы, духи пока молчали и на связь с Чингаром выходить не спешили. С одной стороны, это расстраивало, потому что зуд и желание во всём разобраться никуда не делись, а с другой – ободряло отсутствием отрицательного результата. Вдруг духи откажут в помощи? А пока этого не случилось, можно надеяться хотя бы на них.

Надеяться, но потихоньку составлять алфавит древнего языка. Выбрав для себя несколько страниц, я выписала все символы, которые там встречались, педантично подсчитала. Почти все знаки были знакомы и по письменности иналей, и по письменности инчиров, я даже как будто узнавала некоторые слова, однако с выводами не спешила. Очень не хватало какого-нибудь специалиста, точно знающего, как нужно расшифровывать чужой язык, но я прекрасно понимала, что подобных и в Семилесье-то нет, что говорить о местных дикарях!

Каменистое ложе озера было почти белым, а вода казалась бирюзовой, особенно красиво это смотрелось на линии мелкого прибоя. Хвойные деревья на окрестных скалах создавали роскошную раму для этого вида, и проделанный путь стоило одолеть хотя бы ради него, так что невозможность искупаться меня не слишком разочаровала. Странно было ждать тёплой воды вопреки мерзкой погоде и заверениям вождя, неоднократно здесь бывавшего.

Кроме того, обнаружилось, что вода из озера действительно уходила, но куда-то в подземные норы и пещеры. На поверхности от этого вспухали широкие «поганки», отчётливо читались круговые течения, которые кое-где норовили завихриться водоворотами, а я недостаточно хорошо плаваю, чтобы рисковать даже в хорошую погоду. В лучшем случае можно было бы поплескаться на мелководье, а сейчас и вовсе оставалось идти по проторённому пути, то есть греть воду на костре и омываться в сторонке. И завидовать Чингару, который не мёрз и мог пользоваться естественными водоёмами.

– Жалко, что у нас нет водного мага, – задумчиво заметила я, разглядывая пейзаж.

– Кто это? – уточнил вождь.

– Тот, кто умеет управлять водной стихией. Интересно было бы узнать, как там всё выглядит, под водой.

– Зачем? – озадачился мужчина.

– Просто так, – хмыкнула я. – Любопытно. Там наверняка огромная и сложная сеть пещер, это интересно. Вдруг какие-то из них рукотворные? Например.

– Ты просто скучаешь по дому, – Чингар подошёл сзади, обнял за плечи.

– Да я бы не сказала, – возразила, расслабленно откинув голову ему на грудь. – Просто там много очень удобных и полезных вещей, которые мне всю жизнь казались естественными, и тут их не хватает. И посоветоваться не с кем по всем серьёзным вопросам. А вашу местную магию, с этими духами, я не могу понять и прочувствовать. Конечно, это раздражает. Ладно, в Бездну всё! Давай лагерь ставить, пока дождь не начался.

– Сейчас не начнётся, – уверенно отмахнулся вождь.

Костёр, плотный ужин с очередным пойманным Чингаром мясом, простой шалаш-навес из большой шкуры, которую мы возили с собой специально для этого, – вечер, ставший за последние дни обычным. И вроде бы идёт дождь, и должно быть противно и хотеться домой, к горячей воде и удобной мебели, но почему-то не хочется. Сижу вот, пригрелась у своего дикаря под мышкой, уютно и даже как-то хорошо. И Чингар рядом – большой, тёплый, целоваться научился так, что дух захватывает, что ещё от мужчины надо?

Благодаря ему и хорошо. Потому что Чингар способен развести огонь даже из совершенно сырых дров, охота для него не представляет сложности, как и приготовление добытого на открытом огне, и от меня, собственно, ничего не требуется. Главное, не множить неприятности, а это пока получается неплохо.

К его обстоятельной заботе я тоже привыкла и начала получать удовольствие. С ним вообще-то здорово, когда не пытается командовать, а спокойно занимается каким-то полезным делом. Никакие магические вопросы, конечно, не обсудить, но зато он научился слушать не перебивая, а это редкое для мужчины достоинство.

Ну и, справедливости ради, единственным близким мужчиной в моей жизни, с которым получалось поговорить о работе, был старик Войдель. Тот же Лель, пусть и хорош во всех отношениях, но он же воин, не учёный, и других любовников, если разбираться, я выбирала таких же. Можно сказать, дошла до апогея – лучший из всех воинов, каких я знала, и самый далёкий от вопросов теории магии. И, пожалуй, если сейчас предоставить мне какой угодно выбор, остановлюсь я всё равно на Чингаре. Он уже свой, почти родной, и говорить с ним совсем не обязательно.

Что сон этот отличается от привычных, я поняла сразу. И сразу вспомнила Микара с его урату и самым исчерпывающим описанием этого явления – «сон, который не сон».

Я не ощущала собственного тела, здесь его попросту не существовало, но это не пугало. Это тёмное пустое ничто не было пространством и тем более отдельным конкретным местом, оно непостижимым образом ощущалось частью меня. Словно я закрыла глаза, а чёрное пятно под опущенными веками раздалось в стороны и мягко окутало разум.

Стало быть, со мной согласились поговорить. Прекрасно. Ну и где духи?

– Там же, где и всегда, – прозвучал тихий, усталый голос, отдающийся в темноте гулко, словно в трубе. – Чего ты хочешь, воин?

– Поговорить. Для начала. Только я не воин, – ответила я. Мысленно, потому что говорить было нечем, но невидимый собеседник понял.

– Старейшина? Мужчина? – кажется, он растерялся.

– Женщина я. Маг. Не местная, – отчиталась коротко. – Эй, ты там? То есть тут? Отзовись!

– Я отсюда никуда не денусь, – после паузы всё-таки откликнулся голос, который звучал уже куда более заинтересованно и живо. – Интересно. И откуда ты взялась?

– Из-за океана. Как я понимаю, мои древние предки бежали отсюда, спасаясь от катастрофы, которая тут всё уничтожила. А я вот сейчас пытаюсь разобраться, что это было и как можно избавиться от местных тварей, – поделилась я.

Воспринимал он мои мысли весьма обрывочно – какие-то читал, а какие-то явно нет. И вообще его восприятие вызывало вопросы, не отличил же он женщину от мужчины.

– Из-за океана?! – потрясённо ахнул неведомый собеседник после длинной паузы.

– Ну да. Насколько я могу судить по остаткам прежнего величия и обитающим здесь инчирам, мы сохранили куда большую часть наследия предков. А ты-то сам кто? Дух? Или всё-таки нет?

– Дух… Да, наверное, уже дух, – рассеянно отозвался некто. И вдруг гаркнул грозно: – Информация!

– Какая? – уточнила я.

– Корреляция пространственных искажений!

– Ты больной? – мрачно спросила я. – Каких искажений? С чем корреляция? Ты бредишь?!

– С ума сойти! Ты понимаешь, что я говорю?

– Ледь ты какую-то говоришь! – разозлилась я. – Ты можешь мне по делу ответить, кто ты такой?

– И правда понимает… – голос дрогнул. – Боги! Вы точно есть, теперь я это знаю! Погоди, не злись! Понимаешь, местные… С ними невозможно нормально говорить, они половину слов не понимают!

– Да ладно, мне кажется, ты утрируешь, – заметила я с сомнением. – Ну не великие математики, но вполне вменяемые, им многое можно объяснить.

– А ты пробовала спрашивать, что из сказанного тобой они понимают? – жалобно протянул невидимка. – Хотя у тебя вроде какой-то свой внутренний переводчик есть, может, он и совершенней нашего. Система-то небось вообще не должна была до их уровня снисходить и переводить всё подряд!

– Вот мы и подобрались к главному, – удовлетворённо подытожила я. – Какая система? Кто ты вообще такой? Что случилось, кто такие тайюн и как со всем этим связана книга?

– Какая книга? – озадаченно переспросил он.

– Печатная! – огрызнулась я. – Это единственный вопрос, который ты понял? Может, начнёшь сначала?

– Да… Прости, пожалуйста! Я уже и надеяться перестал, что кого-то встречу… нормального. Я слепок сознания, застрявший внутри единого информационного пространства в момент гибели. Наверное, не лично моей гибели, а большого бабаха.

– Погоди, то есть ты тут один? – опешила я. – Местные уверены, что духов много…

– Тут – один, но я не могу выйти за пределы кластера, с чем был рядом – до того и дотягиваюсь. Но я не жалуюсь, тут есть чем развлечься. Общения вот только не хватает, но жить можно, – поделился он. – Тут какая-то штука с восприятием времени, я понимаю, что давно уже должен был свихнуться, но чувствую себя неплохо.

– Давай всё-таки вернёмся к теме разговора. Что за «единое информационное пространство»?

– Эфир. Это… Ну, сеть такая, магическая, растянутая на весь континент. В ней можно было общаться, находясь в разных концах мира, хранилась масса информации, игры. Я, собственно, в игре и застрял, – нехотя признался он. – Крутая, совсем новая, тут целые миры можно делать! Если бы не она, точно бы от скуки сдвинулся. Я, кстати, Валдар.

– Стеваль, – назвалась я. – Я правильно поняла, что у вас была развитая цивилизация, вы могли отделять сознание от тела и путешествовать по воображаемому миру и общаться вот так? Но потом что-то случилось.

– Ну да, как-то так.

– Тогда давай дальше. Что именно стряслось?

– Да я и сам не в курсе, только слухи могу пересказать, – заметно смутился Валдар. – В эфире болтали, что какой-то экспериментальный вирус вырвался из-под контроля и пошёл косить жителей налево-направо. Причём говорили, что умершие от него возрождаются в виде немёртвых, злобных и живучих тварей. А правительство всё это замять пытается. Но такое у нас часто болтали, потому никто особо и не верил. Потом ещё болтали, что вырвался он не сам, а в результате диверсии повстанцев, и вообще вроде как кулхарцы восстали.

– А это кто?

– Ну у нас тут вроде как одна-единственная большая страна была, в которую не все хотели объединяться добровольно, вечно какая-то буча на разных концах, – нехотя пояснил Валдар – Конкретно эти ребята вообще странные, они всё протестовали против прогресса во всех его формах, мол, это путь к смерти… Но я тебе правда ничем не помогу по делу, – опомнившись, вернулся он к основной теме разговора. – Я же когда тут застрял, первое время вообще не понимал, что происходит. Думал, это меня просто каким-нибудь искажением шарахнуло. А это такое вот посмертие. Сначала радовался, потом подумал, что богам чем-то не угодил. Начал вот миры собирать, справедливость там творить и всякое такое, надеялся прощение заслужить, очиститься и всё-таки податься на перерождение, как жрецы говорили… Потом уже, когда дикари начали появляться, догадался, что помереть-то я помер, но не до конца, и это не посмертное наказание. Но вообще, если я один тут завис, то небось и другие есть. Наверное, эфир как-то закоротило. Последнюю новость вбросили о том, что где-то там что-то взорвалось на севере, а потом всё. Наверное, у нас тоже взорвалось.

– Чушь какая, – проворчала я. – Тайюн хоть и тот ещё странный эксперимент, и неестественные до тошноты, но они точно не трупы. Я же его вскрывала, видела. Метаболизм наполовину магический, само оно существовать не способно, но оно определённо живое. И никакой вирус не объясняет того, что они каждый год вдруг размножаются делением на сто и волной прут нападать на местное население!

– Не знаю, я же не биолог, – ещё больше смутился он. – Да и вообще я с наукой… ну как-то не очень.

– Лет-то тебе сколько, голос в голове? – сообразила я. – Было, когда всё это случилось.

– Сорок!

– А если честно? Только совсем честно.

– Двадцать три…

– Всё с тобой ясно. Хотя для малолетнего обалдуя ты толковый, это радует. А про книжку у вас там что-нибудь говорили? Которая с этими тварями связана.

– Не знаю, ничего такого не встречал, – кажется, Валдар чуть повеселел. Думал, воспитывать его начну, что ли? Ну да, охота мне терять единственный источник информации! Тем более в свои двадцать он знает куда больше, чем некоторые мои знакомые в двести, и я сейчас совсем не об инчирах.

– Давай попробуем с другой стороны. Это твоё эфирное пространство может помочь мне в чтении книги, написанной на вашем языке?

– Ну… не знаю, – протянул он неуверенно. – Я даже не знаю, как я умудряюсь с тобой сейчас разговаривать, да и с дикарями этими. Ты же, наверное, если книжки наши не понимаешь, то и слова не должна понимать…

– Ясно, – вздохнула я. – Значит, утром будем перебираться в другое место в поисках более осведомлённого духа.

– Надеюсь, тебе повезёт, – ответил Валдар. – Только это, Стеваль… Ты, если вдруг кого найдёшь умного-опытного, спроси ещё, можно ли меня как-то отсюда вынуть? Ну то есть я не жалуюсь, но как-то это… Я всё с матерью ругался, она мне играть не разрешала – уроки же скучно, – заговорил он сбивчиво, торопливо, как будто я прямо сейчас собиралась уходить. – Думал, вот бы никто не трогал и не мешал, уж я бы тогда… Ну вот и домечтался. Век бы этого не видел!

– Попробую что-нибудь придумать, – ответила я как могла честно. Где он застрял и как на это повлиять, я поняла очень смутно, так что обнадёживать парнишку лишний раз не хотелось. Но его было жаль, и помочь хотелось совершенно искренне.

– Слушай, а может, ты мне расскажешь, что там на самом деле сейчас происходит? – оживился он. – А то я тут сижу, ничего не знаю, с дикарями-то не поговоришь, странные они какие-то.

– Да ладно, нормальные дикари. – Иррационально, но за инчиров мне в этот момент стало обидно. В конце концов, это мои дикари и это я могу их критиковать, а голосу в голове никто права слова не давал! – Ну, слушай…

Рассказ получился полезным, причём мне в первую очередь. Например, я узнала, что Край Мира, носивший прежде другое название, действительно был городком при самом важном и большом университете этой огромной страны. Не обязательной школе, где учили управляться с собственными силами, а высшей ступени обучения, на которой изучали тонкости выбранной магической профессии.

Даже страшновато представить, сколько их было, этих тонкостей и профессий! Всё же потеряли мы очень многое, и до уровня здешних жителей Семилесью расти и расти. У нас те, кто хочет развиваться и продолжать обучение, обычно находят себе наставников – не так много сильных и талантливых магов, чтобы ради них строить такое огромное учебное заведение.

Ещё оказалось, что инали, насколько мы с Валдаром могли это объяснить друг другу, сохранили внешность основного населения страны. А вот инчиры оказались потомками тех самых помянутых Валдаром кулхарцев, жителей провинции Кулхар, раньше одноимённой страны – такие же темноволосые, смуглые, хотя раньше они были не такими массивными. И отсутствие в них стремления к познанию, похоже, было унаследовано ещё от давних предков. Сюда прекрасно укладывалось легендарное представление о том, что умные, логичные, совершенные духи уступили мир диким инчирам.

Большинство названий древности до наших дней не сохранилось, кроме одного – Инкар, так действительно звалась столица. И если предположить, что Валдар мог общаться с обитателями внешнего мира только в окрестностях того места, где когда-то давно погибло его тело, то выходило, что вот эта долина – провал, возникший на месте огромного города. Жутковато, конечно, но это не удивило ни меня, ни моего собеседника. Ясно же, что произошло что-то плохое! Правда, одними только тайюн объяснить это «плохое» не получалось.

Помимо всех древних тайн, вместе взятых, меня озадачил ещё один интересный факт. Оказалось, что до катастрофы не существовало не только магов крови, но даже намёков на нечто подобное. Валдар долго не мог понять, как это всё работает, а потом долго не верил мне, что подобное возможно. Не смог он объяснить и того, как инчиры обретали способность к превращению в марей: «эфир» вообще не мог влиять на тела.

По мере разговора и знакомства жалость к собеседнику и его товарищам по несчастью, на тысячелетия застрявшим в остатках огромной и сложной магической конструкции, только окрепла. Сам Валдар оказался хорошим парнем – немного безалаберным, но толковым, ему просто не хватило в своё время твёрдой наставнической или отцовской руки. Как он обмолвился, воспитывала его одна мать.

Наутро, очнувшись как от обычного сна и, на удивление, чувствуя себя отдохнувшей, я принялась за поиски духа, способного дать ответы на оставшиеся у меня вопросы. А для это сначала стоило научиться обнаруживать их присутствие.

Глава 10

Чингар известие о подлинной сущности духов воспринял стойко. Кажется, пообщавшись со мной, он разучился удивляться тем вещам, которые могли повергнуть его сородичей в шок, и сомневаться в том, чему бы никогда не поверил даже Микар. Он только заметил задумчиво, что это объясняет столь противоречивые ответы их на одни и те же вопросы, и задал пару каверзных вопросов, ответить на которые я, увы, пока не могла. Например, как некоторые инчиры умудрялись призывать духов почти в любом месте по собственному желанию? Откуда брались мари и почему слабели, если не наведывались регулярно в Инкар?

Но зато удача повернулась к нам лицом. Я довольно быстро выделила характерные возмущения магического фона, говорящие о присутствии рядом «духа». Неоднородность оказалась небольшой, этакий столб перепутанных силовых линий диаметром в полметра, и настолько специфичной, что я сумела настроить на неё поисковые чары. Ушло на всё это несколько дней, но время было потрачено с пользой.

В следующей точке, имевшей приличную площадь в несколько метров, со мной говорить не стали, запертая там сущность то ли не могла, то ли не желала это делать. Ещё в одной попался очень странный тип, кажется тронувшийся умом: он был уверен, что это именно я ему снюсь, и отказывался разговаривать с галлюцинацией.

А потом мы добрались до яркой и мощной неоднородности площадью в несколько квадратных километров, и я, полная предвкушения, еле дождалась отбоя.

Знакомство с новым «духом» началось неординарно уже хотя бы потому, что я не просто сознавала – ощущала и видела собственное тело, висящее в чёрном пространстве, словно в толще воды. Не было почвы под ногами, запахов и много чего ещё, а волосы приподнимались и расползались щупальцами, шевелясь, словно обретшие собственную волю.

Следующей неожиданностью оказалось видение висящего рядом со мной Чингара, и выглядел инчир при этом совершенно обескураженным.

– Ох, простите, я от радости обоих прихватил, – прозвучал рядом незнакомый мужской голос, и чуть в стороне возникла ещё одна фигура.

Мужчина, явно уже немолодой, оказался настолько типичным иналем, что я даже потёрла глаза руками. Правда, тут же поспешила их отдёрнуть: ощущение прикосновения было, ощущение опущенных век – тоже, однако наблюдаемая картина от этого не поменялась, я видела сквозь руки и всё остальное.

Длинная родовая коса незнакомца была заплетена с большим тщанием и аккуратностью, и хотя опознать его семью я не сумела, было очевидно, что эта традиция сохранена иналями полностью, со всеми тонкостями плетения. Примечательной и куда более странной оказалась его одежда: серо-синие мешковатые штаны, странная голубая в мелкую клетку рубашка с коротким рукавом, синие мягкие тапочки с полосками.

– Ничего страшного, – очнулась я, когда напряжённый и насторожённый вождь красноречиво приобнял меня за талию, явно не желая куда-то уходить. – Вы, похоже, и есть тот, кого мы искали? Тот, кто разбирается в происходящем несколько лучше прочих… «духов»?

– Вы-то искали, а нашёл в результате я, – широко, от уха до уха улыбнулся незнакомец. – Разрешите для начала представиться, Агель. Когда всё рухнуло, я был дежурным настройщиком эфира, то есть ответственным за поиск и устранение ошибок. Застряли, как я понимаю, те, кто находился в полном погружении, и я в том числе. Права доступа у меня шире, чем у прочих, больше знаний и возможностей, так что я тут быстро освоился. Дотянулся до тех, до кого сумел, постарался помочь им обосноваться, так что у нас тут собралась приличная диаспора.

– А как вы о нас узнали и почему начали искать? – спросила я с лёгким недоверием. Мужик серьёзный, явно умный, в этом состоянии явно чувствует себя неплохо, в отличие от Валдара, и мало ли как он отреагирует на попытки вмешательства!

– Почуял странный запрос извне, – ответил он. – Незнакомый системе, но убедительно требующий от неё расширенного доступа. Конечно, я не мог не ухватиться за живого и способного действовать мага, находящегося в реальности! Я тут, видите ли, несколько ограничен: после разрушения основного количества опорных структур эфира, он напоминает до дыр изъеденный ржой лист жести. И до некоторых островков я не могу дотянуться, тут нужно обновлять сеть и строить энергетические каналы уже там, снаружи. Глупо не воспользоваться шансом встретиться с магом, хотя бы теоретически способным на подобное.

– Вы меня переоцениваете, – честно призналась я. – Я понимаю, что вы говорите, в очень общих чертах. И даже если постараюсь, вряд ли я одна сумею восстановить то, что создавало множество гораздо более умных иналей. А приплывут ли мои сородичи в эти края – большой вопрос.

– Сородичи? Приплывут? Откуда?!

– Так. Думаю, разговор получится долгим, – решила я и выразительно развела руками: – Можно что-нибудь со всем этим сделать? Мне не нравится висеть в темноте и смотреть сквозь предметы!

– Ох, да! Что ж я вас на пороге держу! Сейчас, задействую модуль отображения.

Перед глазами зарябило серо-белым, а через мгновение мы уже находились в необычной светлой комнате. Одну стену целиком занимало окно, откуда открывался великолепный вид на близкое море. Обстановка радовала привыкший к шатрам и шкурам взгляд родными и с детства знакомыми предметами: письменный стол в углу, заваленный какими-то бумагами, в другом – большой и очень мягкий диван полукругом, перед ним низкий столик. Этажерка с книгами и безделушками, вдоль одной из стен – ряд низких, мне по пояс, шкафов. Прямые линии, оттенки серого, всё строго и просто, непривычно, но, на удивление, выглядело гармонично и даже по-своему красиво. Нечто вроде рамы к потрясающему виду за окном.

Чингар в новых условиях оглядывался с лёгким опасением и большим интересом. Диван как место для сидения опознал уверенно, подошёл, аккуратно сел. Выражение его лица при этом было потешным, как у присмиревшего перед грозным наставником хулигана, но я нашла в себе силы не хихикать. И даже не стала возражать, когда вождь аккуратно подгрёб севшую рядом меня поближе: это был не жест ревности, а попытка обрести равновесие в новых условиях.

Агель уверенно подтвердил основные предположения, мои и Валдара, добавив деталей от себя. Да, местные жители действительно начали превращаться в тайюн, и, скорее всего, это была диверсия. Да, некоторая часть выживших пыталась спастись в море, вот только в их спасение никто не верил. В мире не существовало другой пригодной для жизни земли, только ледяная пустыня далеко за океаном, которую они намеревались пробудить. «Тот, кто ушёл» – именно так с древнего языка переводилось слово «иналь», а «инчир» – «тот, кто остался».

Тут мы даже немного поспорили без особого результата. Да, льды угрожали Семилесью и осложняли жизнь, но та земля не была мёртвой! Не могли же беглецы притащить с собой множество видов животных, да ещё лошадей, которые здесь, на изначальной земле, не водились?

Мимоходом из разговора с Агелем я узнавала куда больше, чем могла надеяться, и не только о прошлом своего народа. Древние знали, что миров бесчисленное множество и они существуют в многомерном пространстве, разделённые замирьем – энергетическим полем высокой насыщенности. Судя по всему, именно это «пространство» современные инали называли Бездной. Тот момент, когда наши предки научились черпать оттуда энергию, считался у них величайшим открытием за всю историю цивилизации. Строили энергостанцию, «пробивали» тонкий и прочный канал и накапливали излишки мощности в хранилищах – идеально.

По мнению Агеля, система была слишком надёжной, чтобы стремление тварей уничтожить всё живое, приведшее их на территорию энергостанции, могло привести к катастрофе. Он уверял, что там просто нечему взрываться, и если бы система пошла вразнос, то канал просто оборвался бы и на этом всё закончилось. Однако я не верила: на мой взгляд, было странно, что взорвалось это всё только с появлением тайюн, а не раньше. Если черпать силу из Бездны, ни к чему хорошему это привести не может. Да и внятно ответить на вопрос, что именно взорвалось, если не энергохранилища, Агель не сумел.

В любом случае после гибели энергостанций каналы в замирье существовать не могли, их поддержание требовало определённых усилий, и прояснить источник силы тайюн всё это не могло.

Агель вообще, если подумать, не так уж много мог сказать по делу, так что историю гибели древних я узнала, но пользы от этого никакой не было. Про пресловутые книжки он слышал первый раз в жизни. Поразительная сохранность Края Мира точно так же, как меня, ставила его в тупик: да, при постройке древние пользовались чарами, которые укрепляли материал, но их не могло хватить на столько сотен и даже тысяч лет.

Откуда взялись мари, гапуры и многие другие незнакомые Агелю животные, как инчиры обретали способность превращаться, он мог только гадать. А про младших духов вообще только сейчас узнал от меня и был шокирован таким явлением.

Мы вообще сумели закрыть только Чингаровы вопросы. Инчиры обладали хорошим чутьём на энергетические возмущения эфира и потому чуяли Инкар издалека, а некоторые из дикарей инстинктивно создавали нечто вроде энергетических канатов, которые позволяли «подключиться» к ближайшей пучности эфира для общения с «духами». В роли которых выступали обычно именно подопечные Агеля или даже он сам. Наверное, окажись я рядом с кем-то из таких любимцев духов в момент «сеанса», могла бы заметить, но что уж теперь сожалеть!

Отчаиваться вообще было рано. Обсудив ситуацию, мы решили в первую очередь сосредоточиться на книге, Агелю она тоже показалась очень странной. Сразу перевести её не получилось, но древний пообещал думать. В конце концов условились, что мы с Чингаром останемся пока на месте, чтобы не потеряться, и распрощались: нам с инчиром, в отличие от Агеля и его товарищей по несчастью, требовалось питание.

Утром я проснулась в исключительно приподнятом настроении, полная энтузиазма и уверенная в успехе будущего предприятия. И, увлечённая собственными открытиями и переживаниями, не сразу обратила внимание на состояние Чингара. А мой дикарь был очень хмур, сосредоточен и подавлен, отвечал невпопад и витал в явно неприятных посторонних мыслях.

Я немного понаблюдала за ним, не зная, стоит лезть ему в душу или нет. В итоге рассудив, что если он надумает в одиночестве какую-то глупость, то скажется это в первую очередь на мне, подсела к потрошащему тушку мужчине.

– Чингар, что с тобой происходит? Хватит сидеть с видом побитой собаки, рассказывай. Только давай пропустим ту часть, где ты будешь заверять меня, что всё нормально, мне показалось и ты просто скорбишь о безвинно загубленной жизни вот этой зверушки.

Вождь нахмурился, вскользь недовольно глянул на меня, и я сразу настроилась идти долгим кружным путём, мысленно пожелав себе терпения. Однако Чингар опять проявил редкую, достойную уважения сознательность..

– Я понял, насколько тебе здесь трудно, – глухо проговорил он.

– В каком смысле?

– Когда ты говорила с этим духом, я не понял половины слов и того, что вы обсуждали, – пояснил вождь. – Наверное, я и все другие инчиры кажемся тебе глупыми детьми. Думаю, это трудно.

– Ты утрируешь, – осторожно возразила я, приятно удивлённая таким ходом мыслей. – Конечно, коллег не хватает, потому что не с кем посоветоваться, но ум и возраст определяются всё-таки не количеством академических знаний. Или уж точно не только ими. Микар, Майан, Тармир – их язык не повернётся назвать глупыми, а среди моих сородичей тоже полно леданутых придурков гораздо глупее них и тебя.

– Нет, Стай, я же вижу, – упрямо возразил Чингар. – Ты разгадаешь эту загадку и захочешь уйти домой, туда, где всё тебе знакомо и привычно. Ты другая и никогда не станешь как инчиры. Глупо было надеяться на… иное.

– Надеяться на что?

Он неопределённо пожал плечами, медленно и с какой-то особенной старательностью вычищая из тушки ошмётки потрохов. Кажется, уже доскрёб до скелета, но я решила пока не заострять на этом внимание.

– Я понимаю, почему ты согласилась быть со мной, – наконец после долгой паузы всё же продолжил Чингар. – Тебе так оказалось проще и удобнее. Я с самого начала это знал. Но всё-таки надеялся, что со временем появится что-то ещё. Сейчас понимаю, что это глупо. Любят равных или что-то идеальное. Прости, что так вышло…

– Да уж, – глубоко вздохнула я, старательно борясь с природной язвительностью. Потом легонько боднула мужчину макушкой в плечо, потёрлась щекой о горячую гладкую кожу, да так и осталась сидеть, пристроив голову у него на плече. Чингар замер в растерянности и, кажется, забыл о многострадальной тушке в руках. – Какой ты всё-таки молодой и наивный, жуть!