Текст книги "Кровь на холсте"

№8

Трек: Meditation – Eduard Artemyev

– Что? Она не такая лёгкая, как казалось? – прокомментировал слепой художник, прислушиваясь к пыхтению Юэля, пока тот пытался погрузить бессознательное тело Кэрол на заднее сидение небольшого лимузина – туда же, где сидел старик. – Смотри, не сломай ей что-нибудь… – продолжал слепой, принимая девушку и пытаясь помочь своей Правой Руке затащить её внутрь. – Хотя, она, наверно, покрепче тебя будет…

Однако Юэль ничего не отвечал и был сосредоточен лишь на деле. Только когда Кэрол оказалась полностью в салоне, он пробормотал:

– Готово… – хлопками отряхивая ладони.

И после этого захлопнул дверь.

Дуфф…

Оставив сумочку Кэрол на плече, помощник старика обошёл четырехдверный лимузин (классический W10044
  Mercedes-Benz W100, или Mercedes-Benz 600 – один из престижных лимузинов XX века. Выпускался ограниченными сериями с августа 1963 года по май 1981 года общим количеством в 2677 штук. Был символом роскоши своей эпохи и пользовался большой популярностью знаменитостями того времени.


[Закрыть]) и сел за руль.

Первым делом он отправил сумочку на пассажирское сидение, а затем наискось повернул зеркало заднего вида таким образом, чтобы было хорошо видно старика и лежащую в отключке Кэрол.

– Вы собираетесь и ей открыть глаза? – спросил он серьёзным, даже злобным тоном, глядя через отражение, как слепой гладит голову девушки, уложенную на его коленях.

– Юэль, прошу, только не тяни, – отозвался старик. – Я и так сильно задержался. Заводи мотор…

Несмотря на недовольство, помощник сделал то, что от него хотели: он вставил ключ в замок зажигания и повернул его.

– Вы не ответили на вопрос, – продолжил он, как только машина взревела.

– Верно, – согласился слепой. – А что ты спросил? – Но в следующее же мгновение он припомнил: – Да, точно: «Открыть глаза…» Ты неплохо выразился. Можно и так сказать… – старик кивнул пару раз, а после повернул голову, будто уставившись в окно, – что-то вроде того…

Юэль выкрутил руль, прибавил газа, и машина тронулась, отъезжая от тротуара.

– Знаете, что я нашёл у неё? – спросил он, поглядывая то на дорогу, то на отражение в зеркале.

– И что же? – донесся до него равнодушный голос старика.

– Пистолет, – Юэль невольно покосился на сумочку на пассажирском сидении. – Глок двадцать шестой модели.

– Оружие, – пробормотал слепой, не прекращая гладить рыжеватые волосы Кэрол. – Я предполагал, что она может прихватить с собой что-нибудь подобное. В принципе, поэтому и не хотел, чтобы ты досматривал её. Пытался избежать конфуза…

Вообще Юэль начал это для того, чтобы напомнить старику, что он предупреждал – девушка не та, за кого себя выдаёт, но спокойствие старика разрушило все его планы.

– Конфуза? – вырвалось из него.

Однако старик не стал реагировать на изумленный возглас помощника и вместо этого спросил:

– Ты адрес её выяснил?

Ответ прозвучал не сразу.

– Да. МэнРоуд 325. Туда и едем.

– Она приехала на такси, или у неё своя машина? – продолжал расспрашивать слепой.

– Своя. Чёрный Корвет «C4» восемьдесят четвёртого года. На записях с камер видно, как она паркуется у ресторана. Не беспокойтесь. Я распорядился: Дэвид перегонит тачку.

– Вот и хорошо, – кивнул старик.

Тем временем Юэль, не успев толком разогнаться, аккуратно коснулся ногой педали тормоза, и машина стала притормаживать на светофоре. Его лицо залило тускло-алое сияние, а когда лимузин остановился окончательно, помощник старика ещё немного поправил зеркало так, чтобы через него было лучше видно Кэрол.

Несколько мгновений он просто пялился на её сонное лицо с по-детски приоткрытым ртом.

– Что с ней? – поинтересовался он чуть позже.

– Ничего. Просто крепко спит, – ответил старик. – Я слегка перегрузил её бедную головку.

Он продолжал время от времени поглаживать её по волосам, но, когда до его острого слуха донёсся следующий вопрос, старик замер на секунду:

– А зачем вы вообще погружаете их в эти состояния?

Рука слепого осторожно опустилась обратно на голову Кэрол.

– С этим всё просто, – заявил слепой. – Есть вещи, над которыми лучше работать при свете дня; а есть другие – над которыми предпочтительней трудиться во мраке…

Тут в глаза Юэлю ударил зелёный свет, и он автоматически выжал сцепление.

– И вы проделываете это с каждым? – продолжил расспрашивать он, как только перекрёсток остался позади.

– О, нет, – пробормотал хрипловатый голос. – Некоторым это не требуется вовсе.

Юэль, почувствовав, что старик не прочь поотвечать на вопросы (а это, в действительности, происходило крайне редко) настороженно спросил:

– Так а зачем вы вообще занимаетесь этим?

Слепой по-прежнему сидел, будто глядя на улицу через тонированное окно, но после очередного обращения, на его лице проступила еле заметная ухмылка, точно как тогда – в ресторане, когда Кэрол задавала нужные ему вопросы.

– Знаешь, Юэль, – задумчиво начал он. – Правда состоит в том, что мы все смертны. И недалёк тот день, когда мне понадобится преемник…

Несмотря на мчащуюся навстречу дорогу, помощник старика на мгновение кинул взгляд в глубь пассажирской части авто.

– Она? – подал он сдавленный голос.

Слепой чуть повернулся к нему, реагируя на возмущенный тон, однако с его лица по-прежнему не сходила ухмылка.

– А с чего ты взял, что я сейчас говорю о ней?

Юэль сразу понял: «Старик снова говорит загадками…», но, несмотря на недоумение, он был вынужден вернуть глаза к дороге. Правда, едва ли в его голове успело хоть что-то проясниться, слепой заговорил опять:

– Видишь ли, каждый из нас находится здесь для того, чтобы делать своё дело, – старик неспешно повернулся обратно к окну. – Но иногда кто-то не может, или не хочет, или же у него не хватает собственных сил делать то, что ему предопределено. Тогда в мире, по закону равновесия, происходят события или явления, призванные вернуть баланс и подтолкнуть вещи обратно на круги своя. И в данный момент таким событием являюсь – я…

Старик снова принялся гладить Кэрол по голове.

– Знаю, тебе сложно это понять, – продолжил он немного погодя. – Многие вещи сейчас кажутся тебе нескладными и, может, даже смешными, но в этом тебе некого винить, кроме самого себя. Ты ничего не слышишь. Твой разум постоянно цепляется, но только за то, что понимает, а остальное упускает, словно этого и вовсе нет… А что касается её… – слепой будто приопустил взгляд на Кэрол, – я должен завершить свою лучшую работу – мою новую картину, – но прежде… Но прежде я должен завершить её…

Старик замолчал, но продолжил играть с волосами Кэрол, выпуская рыжеватые пряди сквозь пальцы, как песок, а Юэль, как обычно, слабо понимая, о чем тот говорит, но в то же время прекрасно зная, сколько Мэтр возится со своими подопечными, выдавил из себя вопрос, который показался ему самым подходящим:

– И как долго это будет продолжаться? – он без устали прыгал взглядом то на дорогу, то на старика в отражении.

– Думаю, не долго. Не больше трёх недель.

– Три недели? – брови Юэля сомкнулись от изумления. – Разве обычно вы не занимаетесь этим намного дольше?

– Обычно, да, – согласился с ним старик, – но здесь особый случай. И скажу тебе честно – я впервые за свой век вынужден работать в столь сжатые сроки.

– А сколько обычно на это уходит времени? – Юэль не сводил взора с зеркала.

– Трудно сказать. Это очень индивидуально. Иногда это может длиться месяцами; годами; иногда ещё больше… На это влияет слишком много факторов, в том числе – конечная цель преобразования. Но зачастую самым главным оказывается готовность человека – его внутренняя, бессознательная тяга двигаться вперёд, – а также его ментальная пластичность для грядущих изменений… – После этих слов слепой перевёл взгляд на помощника, и Юэль почувствовал это своим затылком. – Поверь, если знать, куда смотреть, таких людей сразу видно… Но даже при этом действовать нужно крайне осторожно, чтобы человек как можно качественней усвоил каждый преподнесенный ему урок…

В глубине глаз Юэля замелькал включенный поворотник.

– Прямо как в школе… – подметил он, поворачивая на очередном перекрёстке.

– Ошибаешься, – произнёс старик, мотнув головой. – Любое общественное научение, тем более уж в школе, мало чем отличается от насилия. А оно здесь совершенно неприменимо. Если это и можно с чем-то сравнить, так с выращиванием цветка. Делать что-либо в лоб в таком случае – бессмысленно. Грубо вмешиваться в естественный ход вещей – губительно. Все, что можно делать – это направлять и поддерживать. Но делать это требуется как можно незаметнее. Человек ни в коем случае не должен замечать чужого воздействия. Лучше всего, если он не заподозрит, что с ним что-то делают вплоть до самого конца. Человек должен полагать, что он сам принимает все решения и делает нужные выводы… И, в общем-то, так оно и есть. В действительности, всё происходит само. Это процесс самораскрытия, и в первую очередь человек в нем творит себя сам, с каждым шагом достигая всё новых глубин самопознания… Но в конце концов зацветёт ли цветок, зависит лишь от самого цветка. Так что не верно говорить, что это я открываю им глаза. Они делают это сами.

Его помощник, не отрывая задумчивого взгляда от дороги, вскоре спросил:

– В таком случае, как бы вы сами назвали то, что делаете?

Он вновь поднял глаза на зеркало в ожидании ответа.

– В этой области трудно чему-либо давать имена, – пробормотал старик, правда, перед этим поджав скрытый за густой сединой подбородок. – Язык для этого слишком непрактичен… – пояснил он. – Но самое подходящее слово, которое приходит мне на ум: «Выявление». Это процесс непосредственного обращения к бытию человека и попытка выманить его на свет сквозь покров условностей и предубеждений…

Старик снова задумался на мгновение.

Но позже поинтересовался, словно невзначай:

– Кстати, Юэль, сколько ты уже работаешь на меня?

Помощник даже слегка опешил от такой неожиданной смены темы.

– Семь с половиной лет, – промямлил он, вполглаза отвлёкшись от дороги.

– Немало, – художник многозначно покивал головой. – Но есть вещи, которые стоят того. По крайней мере я в этом убеждён…

Однако Юэль, восприняв его слова как пустое отступление, попытался вернулся к теме и задал вопрос, который возник у него ещё во время объяснений старика:

– Подождите, Мэтр, так если подход к каждому человеку, как вы говорите, настолько сложен и уникален, то как вы вообще во всем этом разбираетесь?

– Это хороший вопрос, Юэль. И вправду, если каждый процесс настолько неповторим и может принимать совершенно причудливые формы, то как можно что-либо понять?.. Но на это есть ответ. Несмотря на все различия и особенности, суть дела всегда остаётся одна. Принципы никогда не меняются – пояснил старик, – меняются лишь стратегии и уловки в зависимости от той стадии, на которой находится человек.

Чем больше старик говорил, тем больше у Юэля в голове плодилось вопросов, но, мгновение поразмыслив, он выбрал самый важный из них:

– Так и что вы проделывали с ней сегодня? – он снова поглядел через зеркало на дремлющую Кэрол, смекнув, что если старик говорит об этапах, то она должна быть на самых ранних из них.

– Всего-навсего подытоживал те процессы, которые начались в ней ещё задолго до меня, – признался слепой. – Я закреплял в ней уверенность в том, о чем она уже подозревала… я помогал ей поверить в одну простую вещь, без которой невозможно победить страх, мешающий людям изменить их жизни и двинуться дальше по дороге перемен… Я говорю о вере в собственную уникальность, которая позволяет человеку взять судьбу в свои руки и противопоставить себя всему, что было до этого ему известно и кем прежде он себя считал… Иными словами – как бы выразился один великий немец – я выделял фигуру на фоне и подготавливал почву для дальнейших действий… Разумеется, это можно делать различными способами, но с ней я был вынужден использовать самый радикальный и прямой…

– А каким будет ваш следующий шаг? – не замедлил с очередным вопросом Правая Рука.

– Следующий шаг?.. Следующим шагом я собираюсь познакомить её с иными мирами. Открыть это будет немного сложнее чем то, что мы сделали с ней сегодня. Но думаю, у неё хватит сил… Если не допускать ошибок и поддерживать нужное напряжение в системе, то иногда глазом не успеешь моргнуть, как человек оказывается настолько увлечён получением новых знаний и опыта, что его уже и за уши не оттянуть… – старик говорил об этом с привычной для него довольной ухмылкой. Правда, в следующее же мгновение она растаяла без следа: – Но об этом не время, Юэль… к тому же на сегодня я устал от разговоров…

Однако Юэль, отдавая себе отчёт в том, что время их поездки уже на исходе, и не желая заканчивать разговор, продолжил свой расспрос:

– Так выходит, это можно сделать с каждым? – с какой-то еле уловимой надеждой спрашивал он.

– Не знаю, – с неохотой пробормотал слепой. – Знаю только то, что зерно есть в каждом, но вопрос в том: каждое ли способно дать плод?..

– А что происходит с людьми в самом конце? – не успел старик договорить, как Юэль спросил снова, уже выворачивая на улицу, где жила Кэрол.

На этот раз старик не спешил с ответом, и его голос раздался лишь в тот момент, когда его помощник поднял глаза на зеркало.

– Юэль, – старик будто глядел на него через отражение с предельно серьёзным видом. – Ты же сам их видел. Вот и скажи…

Лишь украдкой поглядывая на дорогу, Юэль уставился на слепого художника и даже не находил, что ответить, а старик чуть погодя вздохнул и продолжил:

– Твой разум цепляется, – заявил он снова. – Я уже не раз говорил тебе об этом. Он цепляется за всё подряд и, вцепившись, истощает то, во что вцепился, и себя в придачу. Смотри, так можно и без сил остаться…

Старик просидел молча ещё секунды две, а затем будто вернул взгляд за окно.

– Ладно, – пробормотал он. – Давай закончим на этом. Мы ведь уже приехали, да?

– Откуда вы это знаете? – с трудом подал голос его помощник.

Но это вызвало у старика лишь улыбку:

– Ты неисправим, Юэль… Ещё не привык?.. Я слепой, а не тупой. Даже мне известно, что от «ГрейвСтрит» до «МанРоуд» чуть больше пятнадцати минут езды…

Старик снова принялся гладить голову Кэрол. А ещё через пару мгновений четырехдверный лимузин остановился возле старого дома из красного кирпича.

№9

Трек: Kenji Kawai – Nightstalker

На следующий день…

– Чёрт, да открывайся же… твою мать… – вполголоса выругалась Кэрол, пытаясь открыть ключом заклинившую дверь автомобиля. – На хрена я вообще её закрыла?.. – Она ковырялась у своего старенького Корвета уже несколько минут, несмотря на то, что давно зареклась закрывать машину. – Ну блин… давай, прошу… – она всё продолжала дёргать не поддающуюся ручку.

По мере того, как у неё кончалось терпение, её бормотание становилось громче – даже проходящие мимо люди стали оборачиваться на неё.

– Господи, ну давай же!..

На улице уже вечерело. Лицо Кэрол по-прежнему оставалось немного опухшим – всё потому, что она встала не так уж давно. Она сильно проспала работу, и заклинивший замок был сейчас совсем некстати, поэтому Кэрол даже пришлось прислониться бедром к автомобилю и всем своим весом навалиться на дверь, в надежде, что это хоть как-то ей поможет. Но позже, когда она принялась от безысходности толкать машину всё тем же бедром, Кэрол вдруг вздрогнула и оцепенела, услышав раздавшийся неподалёку звук разбивающегося стекла.

Разумеется, её рефлекторно поднявшийся взгляд быстро обнаружил источник шума – им был бомжеватого вида старик, который рылся в мусорке возле подворотни примерно в двух десятках метров от машины Кэрол – старик не заметил, как опрокинул пакет с бутылками, из-за чего те повыпадали и при ударе об асфальт разлетелись вдребезги, а те, что уцелели, со звоном покатились вниз по тротуару.

Первые мгновения Кэрол глядела на происходящее с возмущением в глазах, всё ещё оставаясь раздражённой из-за заклинившей двери, но потом она поймала себя на странной мысли, которая заставила её внимательно осмотреть оставшуюся часть улицы вокруг себя.

День был пасмурный. Утром, кажется, прошёл дождь, отчего асфальт на дороге, как и стены старых кирпичных домов, по-прежнему сохраняли влажный оттенок, несмотря на то, что припаркованные вдоль тротуаров автомобили были сухими. Правда, это совсем не то, что озаботило Кэрол.

Если говорить откровенно, её разум занял немногочисленный, но равномерно распределившийся по тротуарам народ; вернее – вчерашние слова слепого художника, которые они ей внезапно напомнили:

«В следующий раз, когда окажетесь на улице, присмотритесь к ним повнимательней…»

Тот самый бродяга, пытающийся поймать укатывающиеся от него бутылки, а также ещё один бездомный на другой стороне улицы, что дремал прямо на земле в обнимку с картонной табличкой с надписью: «Боже храни нас!», заставили вспыхнуть в её памяти высказывания слепого старика о никому не нужных отбросах цивилизации. Спешащие по тротуарам прохожие с понурыми плечами – о серой массе, ничего не решающей в своих жизнях; а люди в кафе, которых Кэрол разглядела сквозь отражения на витринах в здании через дорогу, – об актерах и игре.

Её взгляд задержался на них ненадолго. Особенно внимание Кэрол привлекла парочка молодых ребят, что прямо на её глазах зашли в забегаловку и уселись за ближайший столик, в то время как суетящаяся официантка тут же поспешила к ним, прихватив с собой карточки-меню в охапку. Все до одного посетители кафе, как и персонал, словно подчинялись причудливым правилам, чем-то напомнившим Кэрол детские игры, в которые она когда-то давно играла с другими ребятишками в детском саду. Однако сейчас всё это казалось ей очень странным и не органичным, несмотря на то, что она сама не раз перекусывала в том кафе, даже не подозревая, что становится частью совершенно бессмысленного представления…

Закончила Кэрол свой осмотр на человеке в форме полицейского неподалёку от входа в забегаловку – тот стоял рядом с припаркованным автомобилем и с важным видом выписывал штраф за стоянку в неположенном месте…

Кэрол снова задумалась о старике и их вчерашней встрече. Её поражало, насколько тонко и изящно ему удалось подметить столь неуловимые вещи… Его слова оказались как заноза, которая засела под кожу довольно глубоко, но если не тревожить, то про неё можно и забыть. Однако стоило лишь задеть, как всё тут же выскользнуло на свет…

В эти секунды, показавшиеся Кэрол небольшой вечностью, она впервые в своей жизни столь отчетливо почувствовала себя такой далекой, или, точнее сказать, отрешённой от мира и населяющих его людей… Она ощущала себя словно за стеклом – будто помещенной в стеклянный шар, отрезающий её от остальных и позволяющий ей наблюдать за всем со стороны, ни во что не погружаясь и не вовлекаясь… Но в то же время она не чувствовала себя ни брошенной, ни одинокой – наоборот, она чувствовала себя освобождённой и обретшей зыбкое равновесие с самой собой и этим странным миром…

Однако Кэрол так и не сумела в достаточной мере насладиться этим моментом – на самом пике его прервала проезжающая мимо машина, которая внезапно затормозила и почти вплотную притерлась к Корвету Кэрол.

Она не сразу поняла, что происходит, но всё быстро встало на свои места, как только Кэрол увидела, что через водительское окно белого Кашкая её сверлит сердитым взглядом Эшли.

Не опуская стекла и сохраняя недовольную мину, та выдержала напряженную паузу и только после неё, наконец, просигнализировала жестом что-то похожее на: «Живо залезай ко мне!». Но Кэрол, мотнув головой, наотрез отказалась это делать и, пару раз ткнув пальцем на своё авто, настояла на том, что они поедут на её машине.

«Ага. Ещё чего: ты, как всегда, будешь плестись, как черепаха…» – вполголоса прокомментировала она свой выбор, совершенно позабыв про заклинивший замок.

Разумеется, Эшли, закатив глаза, ещё что-то пожестикулировала, но тем не менее долго тянуть не стала и вскоре нажала на газ и двинула дальше в поисках места для парковки.

Кря-кря…

На удивление, при следующей же попытке ключ в руке Кэрол запросто повернулся, будто с замком никогда и не было проблем. Это, конечно, слегка ошарашило её, но никак не повлияло на решимость побыстрее запрыгнуть в авто. А как только она устроилась на водительском сидении, первым делом окинула взглядом салон.

– Вроде чисто… – пробормотала Кэрол, так и не обнаружив в нём никаких следов, которые могли бы помочь ей разобраться с хронологией вчерашнего вечера после встречи.

Но не успела она даже завести мотор, как дверь со стороны пассажирского сидения распахнулась, и в машину ввалилась Эшли со словами:

– Ты что, совсем ненормальная?

Такое начало, конечно, обескуражило бы любого, тем не менее Кэрол отозвалась в ответ:

– И тебе привет, Эшли…

Напарница сделала вид, будто ей ничего не сказали, и продолжила наезд:

– Я тебе весь долбаный день названивала! С самого утра! Сложно было поднять?!

Несмотря на тот баланс, который Кэрол ощущала буквально полминуты назад, у неё непроизвольно свело скулы, а все те умиротворяюще ощущения куда-то вдруг исчезли.

– Успокойся, Эш, – сдерживаясь, произнесла она. – Я же тебе ещё по телефону объяснила – проспала я.

– А вчера?

– А вчера – была занята! – рявкнула, не выдержав. – Чего тут непонятного?

И это сработало: повышенный тон слегка отрезвил Эшли и заставил её ощутить неадекватность собственных претензий, отчего она тут же проглотила язык и отвела фрустрированный взгляд куда-то на дорогу.

Лишь немного погодя она сумела выдавить из себя:

– Понятно всё… Поехали давай…

А Кэрол, только когда они тронулись и успели проехать пол-улицы, на которой она жила, поинтересовалась:

– Куда?

Эшли не сразу пришла в себя, и ей потребовалось время, чтобы понять, что от неё требуют.

– Знаешь мотели неподалёку от западной черты города? – наконец сориентировалась она.

– Ты про эти долбанные хостелы-притоны?

– Ага, – кивнула Эшли. – Нам туда.

– И что там?

– Один осведомитель шепнул, что там мог осесть Борис Животное.

– Ты серьезно? – Кэрол в ту же секунду кинула на подругу оживившийся взгляд.

– Это не точно. Его видели там недавно, но, говорят, он не засиживается на месте. Так что этот вечер нам придётся последить за одним мотелем…

Тогда Кэрол вместо того, чтобы сказать или спросить что-либо ещё, вернула глаза к дороге и решительно вжала газ так, что машина взревела. Улица помчалась навстречу в несколько раз быстрей, но, несмотря на растущее в Кэрол возбуждение, немного позже она снова нащупала в себе то странное спокойствие, которое дало о себе знать не только в тот момент на улице возле машины, но и ленивым присутствием преследовало её с того самого момента, как она открыла этим днём глаза.

Это было похоже на своеобразную точку умиротворения и отстраненности, оказавшись в которой всё вокруг начинало восприниматься немного иначе (словно без лишних когнитивных фильтров) и, помимо прочего, позволяло Кэрол наблюдать за собственными эмоциями, никак не нарушая их поток.

Поэтому ей не составило труда впервые в своей жизни разглядеть за уже привычным возбуждением, что возникало у неё всякий раз при подобных обстоятельствах, кое-что ещё: сложно дифференцируемый клубок из страха, тревоги, неуверенности и стыда за собственную беспомощность.

Правда, за этим скрывалось ещё что-то – лежащее намного глубже… однако добраться до этого и погрузиться с головой в анализ своих собственных состояний ей помешала Эшли, которая, чуть оттаяв, наконец, пробормотала:

– Я думала, с тобой случилось чё… – в её голосе чувствовалась растерянность с лёгким налётом огорчения. – Полночи заснуть не могла… а потом ещё полдня переживала, пока ты, наконец, не набрала… Не знала даже, что думать…

– Я уж поняла, – покосилась на неё Кэрол. – Ты извини, мне вчера и вправду было не до того, а сегодня… я вообще с трудом раскрыла глаза.

Но Эшли, будто пропустив мимо ушей слова подруги, уставилась в окно и чуть позже продолжила:

– Если что, я тебя от начальства прикрыла. Вдруг спросят, ты с самого утра это «животное» посла.

– Хорошо, – кивнула Кэрол. – Спасибо.

– И наш психоаналитик тебя искала… – вспомнила она, – или кто она там? Сказала, что ты обещала заглянуть к ней на днях. Расспрашивала о твоём состоянии.

– Что ты ей сказала?

– Ничего, – ответила Эшли, по-прежнему не отрывая взгляда от окна. – Только то, что у тебя всё, вроде как, в порядке… но ты и вправду лучше как-нибудь бы ей показалась.

– Ну уж нет, – пробормотала Кэрол. – Нафиг этих мозгоправов, только время с ними терять.

– Как знаешь… – Эшли разочарованно помотала головой.

Однако не успело пройти и минуты, как она снова задала вопрос:

– Так как у тебя вчера всё прошло?

Но вместо того, чтобы ответить, Кэрол зависла на пару секунд, глядя на дорогу.

– Если честно, Эшли… я даже не знаю, что сказать…

И она не врала. Она и вправду не знала – в ту секунду, как Кэрол услышала её вопрос и поняла, что ей нужно на это что-то ответить, она вдруг явственно ощутила ту несоизмеримую разницу между этими двумя мирами – между миром слепого художника и миром, где обитала Эшли, – мире настолько маленьком и простом, что у Кэрол не оставалось сомнений: если она попытается объяснить напарнице хоть что-либо, та или не поймет, или не примет – настолько был велик разрыв между теми двумя мирами…

– Ну, не томи, – нетерпеливо подгоняла её Эшли. – По поводу Дэниэла что-нибудь узнала?

Припомнив и об этом, Кэрол задумалась и помолчала ещё несколько мгновений.

– Нет, до этого мы так и не добрались…

От услышанного у Эшли сомкнулись брови.

– Тогда чем вы вообще занимались?

– Слушай, там всё с самого начала пошло не по плану, – по странной привычке попыталась оправдаться она. – Я почему-то думала, что, как только увижу его, сразу пойму, что к чему… но всё оказалось куда сложнее, чем я ожидала…

– Так и что там было? Ты ответишь нормально или нет?

– Да ничего… – промямлила Кэрол. – Мы просто разговаривали весь вечер. Я притворялась горе-репортером… и, кажется, у меня даже получалось немного… – сказала она и включила поворотник, выворачивая на внутреннее шоссе.

– О чем вы говорили, Кэрол? – не прекращала стоять на своём Эшли.

Несмотря на это, она не сразу решилась на ответ.

– О разном… В основном, конечно, говорил он, но… мы обсуждали современное искусство, его творчество и многие другие очень необычные вещи…

– Творчество? – не поверила своим ушам напарница.

– Знаю, Эш, – продолжила Кэрол, – тебе будет сложно это понять, но он оказался совершенно другим человеком, нежели я его до этого представляла, – говорила она, не отрывая от дороги взгляда. – Он рассказывал о таких вещах… вернее, он словно бы снимал с моего языка то, что я всё время ощущала, но никак не могла выразить сама… Чувствовала, но не могла означить… или же мне просто не хватало смелости самой себе признаться во всём этом. Не знаю… Одно лишь могу сказать точно – это было очень странно… Я до сих пор под впечатлением…

Она снова замолчала, правда, Эшли не позволила ей глубоко погрузиться в себя:

– Под впечатлением от чего? – с каким-то отвращением в голосе сказала.

Кэрол мельком взглянула на предельно серьёзное лицо подруги.

– Просто таких людей я до этого в жизни не встречала… – призналась она немного погодя, но затем вновь задумалась на некоторое время. – «Разве что Дэниэла…» – неуверенно добавила про себя.

А в следующее же мгновение перед её внутренним взором всплыл его образ. Точнее несколько сцен, где он, словно невзначай, отпускал странные намёки или фразы, которые тогда казались Кэрол просто непонятыми, но зато сейчас они начинали обретать смысл… Вдобавок она только в этот момент стала понимать, что за тень заботливой снисходительности временами промелькивала в его улыбке…

– Конечно… Конечно… он тоже обо всем этом знал… – прошептала она.

Эшли же, с подозрением наблюдавшая за ней всё это время, настороженно произнесла:

– Кэрол, ты ведёшь себя очень странно.

– Да, да, наверно, так может показаться, – продолжила она. – Я же сказала, это непросто понять… Но подумай, каково мне сейчас? Я ведь тоже в этом ещё не разобралась…

Последние свои слова Кэрол произнесла со слегка вымученной улыбкой, бессознательно надеясь, что это как-то поможет настроиться им с Эшли на одну волну, но когда Кэрол украдкой посмотрела на подругу, то сразу убедилась – это бесполезно. Та сидела с каменным лицом и сверлила напарницу ледяным взглядом, выказывая всем своим видом неодобрение.

Тогда с лица Кэрол словно сдуло улыбку, и она вернула взор обратно к жёлтым промелькивающим дорожным полосам.

– Тебе нужно было видеть его собственными глазами… – немного позже пробормотала она, – может, так тебе было бы проще понять, о чём я говорю…

А ещё через несколько мгновений после её слов по лобовому стеклу застучали мелкие, шуршащие безостановочной дробью капли дождя, что пролились с уже совсем стемневшего неба.

Моросящий дождь, сумрак и несущееся навстречу шоссе только укрепляли в Кэрол ощущение тоскливого одиночества от осознания, что в мире нет никого, кто бы разделил с ней то, что её сейчас так волновало. Правда, печаль и огорчение стали потихоньку проходить, как только вдоль трассы начали разгораться фонарные столбы – они заставляли летящие ей на встречу капли дождя мерцать, словно звезды, в своём свете.

Кэрол вновь поймала то ощущение умиротворения, как тогда, возле машины, и, когда у неё внутри расцвели спокойствие и лёгкость, ей снова захотелось говорить, но на этот раз словно для самой себя, совершенно не переживая о том, поймёт её кто-нибудь или нет:

– А знаешь, что ещё? – начала она, не отрывая взгляда от дороги и струящемуся по лобовому стеклу дождя. – На протяжении всего времени, пока мы с ним общались, меня не покидало странное ощущение, будто передо мной не человек, а нечто иное… Он производил впечатление чего-то незыблемого… как стена… – она задумалась, словно внимательней прислушиваясь к этому ощущению. – Да, точно… знаешь, что он мне напомнил? Одинокий маяк посреди океана. Причём во время двенадцатибалльного шторма… Представь: гигантские, размером с гору, волны несутся прямо на крошечную фигурку маяка; и, кажется, они должны вот-вот его снести… но в тот момент, когда происходит столкновение (Пуффф…), и радужные брызги вперемешку с пеной наконец-то оседают, становится ясно – маяку хоть бы хны, и он продолжает стоять как ни в чем не бывало…

Кэрол ненадолго замолкает, а вскоре после её слов в кабину машины просачивается донёсшийся откуда-то издалёка еле слышный раскат грома, правда, он никак не повлиял на Кэрол и даже не отвлёк её от воспоминаний прошедшего вечера:

– А его голос… – пробормотала она, – он прям как глухой рокот этих волн – способен пробирать вплоть до самых косточек… И его взгляд, несмотря на то, что он слепой, он иногда вёл себя так, будто на самом деле видит, и это по-настоящему пугало… – Но после этого она ещё раз на время прервалась, словно наткнувшись на что-то в своих воспоминаниях: – Единственное, что странно, я совершенно не помню, как попала домой после ресторана… конец вечера как в тумане… хотя, с вином я, вроде, не перебрала… Ничего не помню, – повторила Кэрол, помотав из стороны в сторону головой, – ни как на машине ехала, ни как в квартиру поднималась… В памяти будто дыра… Впрочем, я уже рассказывала, у меня такое бывает – иногда я просто «бац» и проваливаюсь в никуда… – напомнила она, а затем будто внимательней пригляделась к дороге. – Вот только, кажется, я помню отрывки какого-то странного сна, – прибавила Кэрол чуть позже. – Словно я брожу по какому-то странному месту: то ли городу, то ли пригороду и что-то ищу… но нашла ли, что искала?.. – Кэрол снова помотала головой. – Хоть убей – тоже вспомнить не могу…