Текст книги "Кровь на холсте"

Но Кэрол, хоть и видевшая нечто подобное – правда, и не в таких масштабах, – прошептала:

– Без понятия… но похоже на то…

– Вам повезло! – громко объявляет подручный старика, облокачиваясь на стол с важным видом. – Мистер Уризэн сегодня в хорошем расположении духа. Да, – кивает он, – если можно так сказать, Мистер Уризэн работает над Ней почти всю жизнь. На данный момент закончена половина Картины. Но Мэтр просит не торопиться с выводами и уверяет, что ждать Её осталось не так уж долго. Тему и детали Работы Он не намерен сейчас обсуждать. Мэтр просит вас набраться терпения и подождать, ведь вполне возможно, Он представит Её широкой общественности в ближайшие несколько месяцев… – помощник замолкает, позволяя возбудившейся публике осознать свалившуюся на неё новость. А когда народ нашушукался, сколько ему влезет, и ажиотаж стал потихоньку угасать, он добавляет: – Дамы и господа, поверьте, ваше терпение будет вознаграждено, поскольку Мистер Уризэн убеждён, что, несомненно, это будет не только Его лучшим творением, но и величайшим произведением искусства в целом…

После этих слов публика, которая совсем недавно продолжала перешёптываться, внезапно замолкла, как будто по щелчку. В зале воцарилась абсолютная тишина. Стало даже слышно, как секундные стрелки тикают у гостей на наручных часах. Все поголовно замерли, словно в ожидании какого-то чуда или продолжения его слов; и только недоумевающие напарницы продолжали вертеться по сторонам, скользя взглядами по обомлевшем лицам. Но как только молчание зала показалось немного затянутым, Правая Рука художника внезапно объявляет:

– Мистер Уризэн благодарит вас за внимание и уделенное ему время… – А чуть позже добавляет: – Он уже и так достаточно тут задержался…

Несмотря на это, молчание публики лишь ещё больше сгустилось.

Однако, как только старик попробовал подняться, кто-то из зала тут же выкрикнул:

– Можно ещё один вопрос напоследок?

Словно эхо этому выкрику, на противоположном конце помещения отдалось:

– У нас тоже есть парочка!

И так один за другим, и зал стал неожиданно заполняться ором.

Люди принялись вскакивать со своих мест, чтобы перекричать друг друга, но не добиваясь желаемого эффекта, народ стал стягиваться к столу, из-за которого встал художник.

Тем временем Кэрол, пристально наблюдавшая за происходящим, продолжала прыгать повсюду нервным взглядом, пока у неё в груди пухло ощущение, подсказывающее ей, что ситуация скоро может выйти из-под контроля, и дело, возможно даже, закончится давкой…

Вновь взглянув на старика, в окружении охраны направляющегося к двери в углу помещения, у неё в голове вдруг промелькнула мысль:

«Я не могу позволить ему просто так уйти…» – и с каждым сделанным им шагом, с каждым преодолённым им метром, эта уверенность только закреплялась в ней.

В конце концов она не выдержала и обернулась на подругу:

– Эшли, оставайся здесь, я скоро вернусь.

– Подожди, ты куда?! – но прежде, чем она успела схватить напарницу за руку, Кэрол уже ринулась вперёд. Вдобавок, в следующую же секунду их отрезала друг от друга толпа, которая тоже тронулась к художнику вслед за Кэрол…

К тому моменту некогда тихий, молчаливый зал уже окончательно ввергся в безумие и был заполнен оглушительным гомоном людских голосов.

А Кэрол, вырвавшаяся первая среди толпы, сперва бросилась по широкому проходу между выставленных стульев в направлении длиннющего стола, но быстро смекнув, что через собравшийся впереди народ ей будет сложновато протолкнуться, она решает свернуть направо – прямо в посадочные ряды. Раздвигая на своём пути мешающие ей стулья, Кэрол двинулась к слепому художнику наперерез, в то время как вся остальная публика тянулась за ним следом и что-то требовала, пока старик просто шёл, делая вид, что он не только слепой, но и глухой.

«Чёртовы каблуки, – бормочет Кэрол себе под нос, на ходу сбрасывая туфли и продолжая сменять один ряд за другим. – Только как бы теперь мне ноги не отдавили…»

Кстати да, об этом она беспокоилась не зря – такая вероятность (остаться без ног) у неё, разумеется, была, вот только Кэрол успокаивал тот факт, что она уже немного опередила старика, и ей оставалось преодолеть буквально несколько рядов, чтобы оказаться у своей цели. Однако в те мгновения она даже ещё не задумывалась о том, что будет делать, когда окажется перед ним лицом к лицу.

Правда, всё чуть не испортил один мужик, который последовал примеру Кэрол и тоже ломанулся наперерез. Но, в отличие от Кэрол, он направлялся не по диагонали к старому художнику, а под прямым углом, и сносил все, абсолютно все стулья на своём пути. А в тот момент, когда Кэрол уже была совсем близко к своей цели, здоровяк в костюме – ростом под метр девяносто и весом почти в сто десять килограмм, – влетел в неё и чуть ли не снёс к чертям.

Из-за того, что Кэрол была сосредоточена на старике, она даже не заметила, что кто-то приближается к ней сзади. Она услышала лишь визг ножек сразу нескольких деревянных стульев, но не успела даже обернуться, как ощутила на себе невероятной силы удар, что сбил её дыхание и отправил бы на пол, если бы не стол, в которой она со всей дури влетела диафрагмой.

Как и следовало ожидать, от двойного столкновения в глазах у неё сильно потемнело, а крики толпы заметно приглушились, будто она оказалась под толщей воды. Но к тому времени, когда Кэрол стала приходить в себя, первое, что она поняла, так это то, что старик проходит прямо перед её носом, а толпа, словно теснящая лавина, облепляет её со всех сторон, ещё сильнее вжимая её ребра в стол.

Наблюдая за всем этим, словно в замедленной съемке, она быстро сообразила, что ещё мгновение – ещё хотя бы секунда – и она рискует упустить выпавший ей шанс. Поэтому Кэрол, сама не понимая, откуда берутся слова, без лишних раздумий кидает слепому художнику в спину:

– Почему вы официально не объявляете о смерти своего сына?!..

Трудно точно сказать, но, по всей видимости, этот вопрос созрел у Кэрол, ещё когда она рыскала ночью в сети в поиске полезной информации. Как раз тогда она и нашла упоминания о том, что «Великий художник» Уолтер Уризэн приглашён на открытии Галереи, но, к своему удивлению, она не обнаружила ни одного упоминания в авторитетных изданиях о пропаже Дэниэла…

Однако то её удивление не шло ни в какое сравнение с тем, когда она, прижатая бесчисленными человеческими фигурами к массивному деревянному столу, из последних сил бросила фразу, которая, по всей логике, должна была утонуть среди хаоса других выкриков, но вместо этого именно она достигла острого слуха слепого старика и поразила его, словно молния.

Он замер.

Простоял так несколько секунд, но потом рявкнул своим тяжелым, хриплым голосом:

– Тихо! – тем самым затыкая гудящую толпу.

А как только зал стал погружаться в тишину, слепой художник обернулся в сторону к Кэрол.

– Кто это сказал? – спрашивает он уже тише, но ещё более угрожающим тоном.

Народ же, почувствовав ярость старика, немного отступил назад, оставив у стола одну лишь Кэрол.

– Я спросил: кто это сказал? – повторяет он, подступая уже ближе.

– Что именно? – промямлила она, поняв, что никто, кроме неё, не собирается отвечать.

– Даа, – прошипел старик, нащупав деревянный стол и навалившись на него прямо на против Кэрол. – Это твой голос…

Затем, покачав головой, он поднял «взгляд» своих светонепроницаемых очков, словно заглядывая ей в лицо…

– Откуда тебе об этом известно? – позже спрашивает слепой.

Но к собственному изумлению, Кэрол обнаружила, что ничто из этого её не испугало, и она спокойно разыскала в себе ответ:

– Это инсайдерская информация, – говорит она, глядя на старика в упор. – Я не выдаю свои источники. К тому же об этом написала пара желтых газетёнок.

– Пара желтых газетёнок? – повторяет за ней. – Вы совсем не похожи на местных репортеров. Откуда вы?

Кэрол мельком глянула на пресс-карту у себя на шее:

– «ХэйлиНьюз», – отвечает.

– Странно, – бормочет он, по-прежнему не сводя с неё своего слепого «взгляда». – Обычно они присылают журналистов повоспитаннее…

Правда тут Кэрол кое-что заметила – она почувствовала, что, несмотря на гнев, который всем своими видом источал старик, его на самом деле, как и прежде, здесь словно бы и не было. На самом деле какое-то странное вселенское спокойствие читалось в глубине морщин, что изрезали бороздами всё его лицо, будто сделанное из воска…

– Ладно, – старик стал выпрямляться в полный рост. – Позже с этим разберусь…

– А как же ответ на вопрос? – спросила она, снова ощутив, что он вот-вот выскользнет у неё из рук.

– Я не отвечаю на провокации, – грозно отвечает слепой и уже делает шаг.

– Подождите, – пытается остановить его. – Тогда, как на счёт дать мне эксклюзивное интервью?

Она сама не поняла, как ей такое в голову пришло, но на удивление это сработало – старик снова остановился.

– Интервью? – снова хмурясь, оборачивается он. Но затем на его безразличном лице проступает ухмылка: – Хмм… Знаете, а мне даже чем-то нравится ваша упертость… – произносит он. – Вы из тех, кого так просто не остановишь, верно?

– Ну так что? – продолжает она настаивать на своём.

Но вместо ответа слепой подзывает жестом свою Правую Руку и что-то коротко шепчет ему, после чего он вместе со свитой продолжает направляться к выходу.

– Эй! – вновь пытается остановить его Кэрол.

Но на этот раз ей не удаётся это сделать, зато вместо старика к ней подходит его помощник и, строгим взглядом глядя на неё, начинает шарить во внутреннем кармане пиджака.

– На, – протягивает ей визитку с высокомерным видом. – Наберите по этому телефону – я сориентирую вас по встрече…

Как только карточка оказывается у Кэрол в руках, Юэль Конуэй (по крайней мере так было написано на визитке) отправляется вслед за слепым хозяином, которого уже заводили в дверь с надписью: «Вход запрещен».

Чуть приускорившись, он даже успевает проскочить в служебный коридор, пока дверь не захлопнулась, а когда нагоняет старика, он, как обычно, берёт его под руку, освобождая от этой чести другого охранника, и спрашивает:

– Мэтр, – говорит, будто между прочем, – вы серьезно хотите встретиться с девчонкой?

– А что, похоже, что я шучу? – хрипит старик.

– Она явно не из местных, – продолжает подручный. – Возможно, даже не журналистка.

– Тут ты прав, – кивает седой головой. – Но ведь так же ещё интересней, не так ли?

На это помощник ничего не отвечает – сглотнув разочарование, он понял, что старика не переубедить. Впрочем, очень скоро служебные коридоры выводят их прямиком к одному из черных ходов, где им остаётся лишь выйти на улицу через скрипучую дверь, спустится по лестнице под вспышки фотокамер папарацци и оказаться у ожидающего их лимузина.

– Мне составить вам компанию до особняка? – спрашивает Юэль, усаживая хозяина в салон.

– Нет, – отвечает слепой. – Отправляйся домой, сегодня ты мне не нужен, – добавляет он и самостоятельно захлопывает за собой дверь, оставляя помощника снаружи.

Буквально через секунду лимузин заводится и трогается с места, а старик, словно глядя на проезжающую мимо улицу через тонированное стекло и темные очки, произносит спустя некоторое время:

– Нет, сынок… она ещё не готова… Над ней предстоит ещё много работы, а времени так мало… Нужно всё успеть…

№7

Пииппп… – раздаётся неприятный звук сканера отпечатка ладони.

А затем на панели турникета вспыхивает зелёная стрелка из маленьких светодиодных лампочек…

– Привет, ребят.

Но вялые охранники за стойкой оказываются не так любезны: один из них даже не поднял на проходящую мимо Кэрол взгляд, а тот, что поднял – лишь коротко кивнул и тут же опустил его, словно под тяжестью огромных водянистых мешков под глазами.

Сразу было видно – понедельник.

Для тех, кто не работал в режиме двадцать четыре на семь, этот день недели был особенно трудным. Чего уж тут таить, такие люди просто ненавидели этот день.

Особо не обращая внимания на постные лица, Кэрол отправилась прямиком к лифтам в глубине холла. Чтобы попасть в кабину – впрочем, как и пройти через турникет, – ей снова приходится приложить руку к сканеру отпечатка ладони – только после этого двери лифта распахиваются настежь.

Из-за того, что Кэрол проспала начало работы почти на два часа, до глубокой ночи шаря в сети и слушая лекции о современном искусстве, в главном холле уже было не так много народу, как обычно, поэтому за ней в кабину успел залететь лишь один высокий мужчина в строгом костюме, который тоже перед входом приложил руку к сканеру отпечатка, чтобы подъёмник высадил его на нужном этаже. Всё из-за того, что в кабине отсутствовала лифтовая панель с какими-либо кнопками, так что попасть в нужный отдел можно было, только представив свои биометрические данные. В ином случае лифт даже не откроется, а если не зарегистрированному пользователю всё же как-то удастся в него попасть, то автоматическая система распознавания лиц быстро доложит об этом охране, что внимательно следит за всем происходящим в здании через систему наблюдения; в том числе, через камеру «рыбий глаз» на потолке в углу кабины лифта, на которую как раз уставилась Кэрол, заметив на поверхности сферической линзы своё искаженное отражение…

Она слегка поправила волосы, уложенные впопыхах.

Дзинь…

Вскоре высокий незнакомец покинул лифт в районе сотого этажа, однако и Кэрол оставалось ехать не так уж долго – буквально за считанные мгновения скоростной лифт подкинул её до сто двадцать третьего этажа и снова распахнул перед ней двери.

Сразу же свернув налево, Кэрол вышла по застекленному коридору в просторный, разделённый на секторы зал, заставленный бесчисленным количеством рабочих мест, и направилась в сторону панорамы города, которая виднелась через длинную полосу стены из стекла вдалеке. Но на полпути она снова свернула налево в один из проходов между длинными рядами рабочих столов и, пройдя по нему ещё десяток метров, заприметила Эшли – та, как всегда, сидела на своём месте и что-то печатала на компе.

– Эй, привет! – здоровается Кэрол и, как обычно, вслед за этим отправляет на стол жетон вместе с пистолетом в кобуре.

– Господи! – чуть ли не вскакивает Эшли от того, что что-то брякает у неё под ухом. – Ты чё, Кэрол, совсем обалдела? – спрашивает, судорожно подняв глаза и осознав, кто стоит с ней рядом. – На фига так пугать-то?..

– Извини, – выдавливает из себя Кэрол, сама немного вздрогнув от такой реакции, – я не хотела…

Эшли же ещё секунду смотрит на неё, но как только испуг начинает проходить, она замечает растерянность на лице подруги:

– Ладно… – бормочет. – Просто я не ожидала тебя увидеть…

– Знаю, – отвечает Кэрол и, преодолев лёгкое оцепенение, садится на скрипнувшее под ней офисное кресло.

– Так и что ты тут делаешь? – интересуется Эшли.

– Возвращаюсь на работу, – восстанавливает с напарницей зрительный контакт. – Больше не могу сидеть дома. Стены уже давят. Так что ночью решила – пора обратно в отдел.

– А ты хоть кому-нибудь об этом сообщила?

– Ещё нет, – мотает головой, проводя пальцем по сенсорной кнопке, тем самым включая моноблок перед собой. – Думала сперва до тебя дойти, а уж потом со остальным разобраться.

– Понятно, – промямлила Эшли. Но затем, покосившись на медленно загружающийся компьютер напарницы, она поняла, что, по-настоящему, очень соскучилась по подруге, и спросила: – Ну а как ты вообще? Отдохнула?

Она имела ввиду, пришла ли Кэрол в себя после всего, что с ней произошло за последнее время, однако её напарница поняла всё по-своему:

– Куда уж там, – недовольно отозвалась Кэрол. – Все выходные готовилась – я же теперь якобы журналист, так что надо соответствовать.

– И как успехи?

Кэрол натужно вздыхает.

– Не очень, – сдержанно признается, после чего принимается забивать пароль от учётной записи на клавиатуре. – Я в этой современной живописи вообще ничего не понимаю. – И, щёлкнув по клавише «Enter», она, как обычно, откидывается на спинку кресла. – Это какая-то параллельная реальность, в которой даже чёрт ногу сломит, – продолжает выражать своё недовольство, уперевшись взглядом в очередной загрузочный экран. – Постоянные отсылки не пойми на что; толпы художников, которых никто не знает. Повсеместный нонконформизм: все пафосно расхваливают свои картины, а на деле оказывается обычная мазня… – С каждым произнесённым ею словом чувствовалось, как Кэрол заводится всё больше. Было очевидно, эта тема сильно накаляет её. – А ты вообще видела рисунки этого слепого? – снова поворачивается к подруге. – На большинстве вообще ни черта не разберёшь. Сплошная абстракция. Не связанные сюжеты, нарушенная цветогамма. Если судить по ним, то он точно гребаный псих…

Но тут Кэрол, ощутив, что её эмоции уже выходят из-под контроля, с какой-то неловкостью прерывается, а затем вновь утыкается взглядом в загрузочный экран, но по её напряженному лицу было видно – мысли у неё в голове продолжают неистово бурлить.

Эшли же, всё это время внимательно наблюдавшая за подругой, немного поразмыслила и предположила:

– Переживаешь, что он тебя раскусит? – спрашивает она.

– Да, – ответила чуть позже Кэрол, правда перед этим она снова вздохнула, но на этот раз с облегчением, видимо, от того, что её хоть кто-то понимает. – Наверно, поэтому я и дома больше находиться не могу – сижу как на иголках… Целых два дня на это потратила, но так ни в чём и не разобралась… – объясняет, опустив глаза, и вновь на время замолкает. – Ладно, посмотрим, что произойдёт – будь что будет…

Ду-ду-ду… – только сейчас из колонок моноблока раздаётся мелодия наконец-то загрузившейся операционки.

Среагировав на этот звук, глаза Кэрол сами собой поднялись на экран с рабочим столом, но вместо того, чтобы залезть в компьютер, она почувствовала на себе внимательный взгляд Эшли и снова вернулась к ней.

Её напарница выглядела тоже довольно устало: бледная кожа, давно не мытая голова, отливающие чёрным синяки под глазами и приближающаяся к болезненному виду худоба.

– Ты-то как? – спрашивает Кэрол, уже обеспокоившись состоянием подруги. – Что мы всё время обо мне, да обо мне. Над чем работаешь? – кивает на её компьютер.

Последовав за взглядом напарницы, Эшли тоже повернулась к нему.

– Кстати, да, по поводу этого, – пробормотала она, задумавшись ненадолго. – Я не хотела тебя дёргать, пока ты отдыхала, но у нас тут есть пара неплохих новостей.

– Правда? Какие?

Эшли взяла мышку и принялась что-то разыскивать в компе, параллельно объясняя:

– В общем, мы не зря копались в документах того торчка…

Кэрол нахмурилась, не понимая, о чём она.

– Ну того самого, чью лабу мы в высотке накрыли… – поглядывая то на подругу, то на экран, Эшли указала кивком головы куда-то назад, в сторону оконной панорамы, намекая на север города, где располагались социальные районы.

В то же мгновение вспомнив о смотрителе, которого она пристрелила во время рейда, Кэрол почувствовала, как у неё в груди внезапно похолодело ещё больше. И вообще ей показалось очень странным, что она умудрилась об этом позабыть, так ко всему прочему её никак не покидало ощущение, что всё это происходило словно в другой жизни и не с ней вовсе…

– Короче, – продолжала Эшли, – в его записях я нашла упоминание об одном отморозке, который крышевал лабораторию. Как я поняла, он поставлял им оружие, материалы и «рабочий персонал». Но, помимо этого, они на пару со смотрителем вели на стороне мутные дела. Сами порошок продавали, – поясняет. – Есть все основания предполагать, что этот засранец многое знал о логистике кухни. А ещё, поскольку он, судя по всему, не совсем обычная пешка, через него можно выйти на кого-нибудь покрупней…

От услышанного у Кэрол мигом округлились глаза:

– Круто… – пробормотала она, по-настоящему офигев от такой новости.

А уже в следующую секунду у неё по внутренним органам словно электричество пробежало – Кэрол ощутила эмоциональный подъём, который возникал у неё каждый раз, когда на горизонте появлялась возможность воздать по заслугам настоящим плохим парням.

Дело в том, что подобные ситуации возникали у них на службе крайне редко, если дело, конечно, касалось не мелких сошек, а более-менее высокопоставленных членов преступных организации. Однако Кэрол всякий раз впивалась зубами в каждую такую возможность, несмотря на то, что успех подобных дел был маловероятен. Всё потому, что большинство влиятельных членов организаций имели прямое отношение к политике, власти или крупному бизнесу, из-за чего их тщательно оберегали со всех сторон. Правда, Кэрол это мало интересовало. На самом деле она получала какое-то странное садистическое удовольствие от перспективы содрать с этих ублюдков маски и показать миру их истинное лицо. И чем авторитетней и выше были эти возникающие в её воображении персонажи, тем большее удовольствие она получала от предвкушения грядущей расплаты…

– Тот идиот – смотритель лаборатории, – всё рассказывала Эшли, – спалил в дневнике мобильник этого засранца, а этот засранец, в свою очередь, видимо, для сторонних дел, дал ему личный незащищённый номер. Так что нашим ребятам не составило труда его вычислить…

Дважды щёлкнув мышкой, она что-то открыла на компьютере и повернула свой моноблок в сторону Кэрол.

– Только взгляни на этого упыря… – произнесла Эшли.

С фотографии профайла на экране на Кэрол смотрел настоящий ублюдок: патлатый, бородатый, сморщенный от оспин по всему лицу мужик лет сорока с глубокими залысинами на лбу и гнилыми зубами. Он был похож на дикого зверя, а по его пустому, отмороженному взгляду было ясно – по этому выродку давно плачет электрический стул…

Но как только глаза Кэрол добрались до имени этого урода, Эшли сама озвучила его:

– Борис Витальевич Демьянов – единственный ребёнок пары беженцев из России. Настоящий рецидивист. Отсидел уже трижды. Распространение, разбой, убийства. Последний раз освободился почти два года назад и сразу взялся за дело, – переводит серьёзный взгляд на подругу. – Это точно наш клиент – если возьмем, можно хоть верёвки из него вить… Я передала информацию нашим осведомителям – они слышали о нем. Сказали, что его все называют: «Борис Животное». Короче, конченый отморозок…

«Хорошее погоняло, ему подходит…» – подметила Кэрол про себя.

– Посмотрим, – продолжила Эшли, – может, они сообщат нам, где он осел.

– Когда передала сведения? – нетерпеливо поинтересовалась у неё подруга.

– На прошлой неделе. Так что есть вероятность, что ответ появится на днях.

Не в силах поверить в такую удачу, Кэрол снова откинулась на спинку кресла и помотала головой.

– Блин… это же просто обалденные новости… – пробормотала она. А затем добавила уже громче: – Ты отлично поработала, подруга, – Кэрол стала трепать напарницу за плечо, заражая её своим настроем. – Молодцом!

– Да ладно тебе, – на лице Эшли проступила смущенная улыбка.

– Ты чего? Только представь, если всё получится, мы надолго засадим пару важных шишек! Вспомни, кому из наших в последний раз удавалось что-нибудь подобное? – Эшли задумалась на секунду. – Вот-вот, очень давно!.. – не дожидаясь ответа, подтвердила сама.

А сразу после этого Кэрол неожиданно стала подниматься со своего места.

– Ты куда? – изумилась Эшли.

– Пойду доложу начальству о возвращении и у мозгоправа допуск выбью, – поделилась своими планами с подругой, возвращая на пояс значок и кобуру, – а потом возьмусь за это дело по-хорошему…

Кэрол двинулась дальше и уже успела сделать шаг по длинному проходу между офисных столов, но её снова остановила Эшли:

– Подожди!

Та обернулась.

– Я хотела сказать… – неуверенно начала она. – Короче, тут без тебя было просто невыносимо. Хорошо, что ты снова в строю…

* * *

– Сейчас, подожди секунду… – Кэрол включает на телефоне громкую связь. – Всё, говори, готово… – затем кладёт трубку на тумбу рядом с помятым после удара об пол телевизором.

«Я спросила: какие платья ты там прикупила?» – раздаётся голос Эшли из динамика.

– Самые обычные, – отвечает ей Кэрол, – Я особо не выбирала – взяла первое, что на глаза попалось и по размеру подошло.

Достав из фирменного пакета те самые платья, Кэрол встала напротив отломанной от шкафа дверцы, на внутренней стороне которой находилось зеркало. Она накинула по наряду на каждое плечо и, глядя в отражение, прикидывала, как они будут на ней смотреться.

«Так а цвета-то хоть какие?» – продолжает раздаваться голос из трубки.

– Темно-синее и темно-зелёное, – говорит она, поглядывая то на одно, то на другое, и размышляя о том, какое из них лучше надеть. Оба платья не особо нравились Кэрол, так что выбор и вправду был не простой.

«Даа, фантазией ты не блещешь, подруга. Сидят хотя б хорошо?»

– Вроде нормально. Говорю же – я их по-быстрому примерила в магазине, перед тем как домой помчаться.

«Понятно… – пробормотала Эшли. – Ты, как обычно, до самого вечера засиделась в отделе?»

– Ага, всё никак оторваться не могла… – ответила она.

Но так и не определившись с выбором наряда, Кэрол решает оставить это дело на потом – она закидывает платья на уцелевшую дверцу шкафа и, прихватив с полки свежий лифчик, отправляется к кровати, попутно стягивая с себя футболку через голову.

«И как тебе первый рабочий день после перерыва?» – продолжает расспрашивать её подруга по громкой связи.

– Чёт я с непривычки устала! – призналась она, повысив голос, чтобы её было хорошо слышно на расстоянии от трубки, после чего она отправила футболку на так и не заправленную кровать и принялась расстёгивать джинсы.

«Это не мудрено, если ты даже на выходных не передохнула…» – подмечает Эшли.

В комнате, как и во всей оставшийся квартире, по-прежнему царил бардак, но Кэрол не спешила с ним разобраться. Он входил в странный резонанс с тем, что происходило у неё в душе, отчего тот даже делался незаметным для её взгляда.

«Кстати, ты извини, что я так рано убежала, – снова послышался голос из телефона. – Там у няни дома реально что-то произошло, так что ей нужно было срочно отлучиться, – объяснила Эшли. Но потом она добавила изменившимся, немного детским голосом мимо трубки: – А наш папочка сегодня тоже на службе и не смог пораньше убежать, правда, малыш?..»

Она обращалась к своему полуторогодовалому сыну, который всё это время похныкивал на заднем фоне, пока его мама болтала по телефону и пыталась успокоить, покачивая его на одной руке.

– Не бери в голову, – отвечает Кэрол, прежде чем отправить вслед за футболкой на кровать уже снятый с себя лифчик. – Мне самое то. Я посидела – внимательно покопалась в документах.

«Как, кстати, успехи? Что успела?»

– Почти всё. Дочитала записи смотрителя, которые ты пометила, изучила дело того упыря, а под конец поразмыслила, что нам со всем этим делать дальше…

«Так и чё скажешь?»

Кэрол призадумалась на секунду перед тем, как сцепить за спиной застёжки уже нового бюстгальтера и ответить:

– Да ничего. Отморозок этот Борис Витальевич, – сказала она, явно подрастеряв тот боевой настрой, что был у неё утром.

«С этим не поспоришь, – немного погодя, пробормотала Эшли. – А вообще у этих русских странные вторые имена – я не раз этому удивлялась».

– Вообще-то это не второе имя, – поправляет её Кэрол и, покончив с переодеванием, отправляется в одном нижнем белье обратно к шкафу, оставив снятое как есть (футболку и бюстгальтер на кровати, а обтягивающие джинсы – на полу). – Это слегка изменённое имя отца, – продолжает объяснять, – оно подтверждает, что он является его сыном.

«Ты серьёзно? – искренне удивляется Эшли, потупив несколько секунд. – А для чего это надо?»

– Хороший вопрос, – произносит Кэрол, останавливаясь у самого зеркала. – Ответа я, правда, на него не знаю…

А в следующее же мгновение, стоило ей только заглянуть в отражение, как Кэрол замечает здоровенный синяк у себя на рёбрах, которым она обзавелась на память при ударе о стол на открытии Галереи.

– Уже желтеет… – пробубнила она, слегка задрав часть лифчика, проходящую подмышкой, и повернувшись к зеркалу правым боком.

«Желтеет? – каким-то чудом расслышала её Эшли на другом конце провода. – Ты о чем?»

– Про синяк на рёбрах, – поясняет уже громче, подняв руку и разглядывая его. – Он уже начал желтеть.

«О да, точно, я чёт совсем про это забыла. Как он? Ещё болит?»

Осторожно ощупывая его пальцами, Кэрол отвечает:

– Вроде, нет. Уже проходит…

Правда, тут, приглядываясь к синяку, Кэрол вдруг взбрело в голову, что он очень похож на произведения абстрактного искусства, на которые она пялилась последние два дня. Красные, жёлтые, фиолетовые цвета перемешивались между собой, образовывая причудливый узор на проступающих сквозь кожу рёбрах.

Хотя, сам вид синяка и порождённая им ассоциация была не главной, куда важнее было то, что эта ассоциация тут же привлекла вслед за собой целый ряд других и, в конечном итоге, они снова напомнили Кэрол, что запланировано у неё на сегодняшний вечер…

От холодка, пробежавшего под ложечкой из-за этих мыслей, она тяжело вздохнула, а Эшли, словно бы почувствовав это, спросила вскоре:

«Тебе место встречи-то, наконец, сообщили?»

– Ещё нет… – ответила Кэрол. А затем, пытаясь игнорировать дурные ощущения, она стянула с уцелевшей дверцы шкафа одно из платьев. – Его помощник сказал, что сообщит за час до встречи, – объявила она. – Правда, уже, в общем-то, пора…

Снова приложив к себе наряд, Кэрол попыталась сосредоточиться на выборе платья, но ситуацию осложняла Эшли:

«Волнуешься?» – снова из динамика раздался её голос.

Несмотря на то, что ответ Кэрол казался очевиден, она всё равно прислушалась к себе.

– Да… – задумчиво кивнула. – У меня такое ощущение, будто я на экзамен собралась. Причём, если не сдам, то мне крышка…

В ответ ей из трубки донеслось лишь сочувственное молчание, правда спустя некоторое время голос подруги всё-таки произнёс:

«Слушай, Кэрол… – Эшли попыталась что-то сказать, но её неожиданно заглушил рёв малыша, которого тут же попытались успокоить. – Ну ты что? – из-за изменения звука детского рыдания было понятно – она качает сына на руках. – Мама же рядом… Чего ты беспокоишься?..»

А как только мальчик немного сбавил обороты, Эшли сразу перешла к делу:

«Кэрол, ты ещё здесь?» – спросила она.

– Ага…

«Короче, давай договоримся: если тебе что-то покажется странным, подозрительным, или ты даже почувствуешь что-нибудь не то – сразу звони или пиши, я тут же примчусь. Поняла?»

Кэрол покосилась на телефон, оценив заботу подруги, но, как только она собралась ответить, из динамика снова раздался детский вопль, причём намного громогласнее, чем прежний, и настолько, что от него захотелось заткнуть уши… Казалось, малыш орал прямо в трубку, несмотря на тщетные попытки матери его успокоить…

Не в силах больше выдерживать крика даже секунды, Кэрол бросилась к телефону прямо с платьем в руке. Она собиралась сделать звук на нем хотя бы немного тише, однако, как только он оказался у неё, трубка неожиданно завибрировала. Разумеется, первым делом она подумала, что с ней пытается связаться помощник слепого старика, но, пробежав взглядом по номеру на экране, она поняла, что ошибалась.