Текст книги "По законам Преисподней"

Глава 5. Гвардейцы Заката

1

Когда все подарки был вручены, женихи отошли немного в сторону.

Лодочник бросил грозный взгляд на сопровождающих.

Особый гнев его вызвал ворм, который не словил момент, и продолжал в наступившей тишине громко и энергично чавкать, запивая шампанским.

Увидев грозный взгляд своего патрона, он уронил вилку, а затем выпала, покатилась и разбилась вдребезги тарелочка из особого свирфнебблинского фарфора, который так любила тетушка Артанис.

– Прошу прощения, – сказал ворм. – Разбитая посуда это к счастью.

При этом он дружески пихнул в бок лорда Лодочника, видимо, забывшись под действием вина.

В одном из углов патио послышалось громкое кряхтение, и оттуда поднялся прапрадедушка.

Его брали на все семейные сборища, усаживали в кресло, снабжали провизией, а горячительное он находил сам. Обычно он вскоре засыпал, но наступившая тишина разбудила его, старец громко закричал: «Горько!» и почему-то потребовал показать ему новорожденного младенца.

Тетушка Артанис вышла в середину зала.

– А теперь мы дадим подумать нашей дорогой девочке. Она не может дать ответ сразу, это совершенно понятно. А я пока расскажу немного о своей племяннице. Франсуаз замечательная хозяйка и печет замечательные…

Тут тетушка Артанис, которая не любила врать, немного замялась, так как не знала, что именно может печь Френки, и сказала:

– Замечательные куличики.

Тут из толпы недоброжелательны старых дев раздалось:

– Куличики из песка.

– Нет, нет, нет, – принужденно засмеялась тетушка Артанис, словно ей щекотали пятки. – К тому же, Френки замечательно вышивает; вот в пять лет она вышила эту картину.

Баронесса показала всем маленький лоскуток, на котором кривыми стежками было вышито нечто ни на что не похожее.

– Не пытайтесь понять, что это такое, – пояснила тетя Артанис. – Уже в пять лет у Френки было богатое воображение, вот и получился такой, хи, – она нервно хихикнула, – зверок.

И она быстро спрятала лоскуток.

В ворота кто-то постучал, потом еще и еще.

Три громких стука, да еще с перерывом, возвещали о том, что в дом тетушки Артанис на смотрины, нарушая все обычаи, пришли гвардейцы Заката.

Судя по тому, как был удивлен Саламандер, даже он не знал о цели их прихода; а значит, речь шла о чем-то тревожном, – и душа тетушки Артанис замерла и упала.

Двери распахнулись, и на пороге появился высокий демон в черном с огненными всполохами плаще.

Он не снял треуголку, заходя в дом, и это говорило о том, что дело очень серьезное. Следом, громыхая и бряцая оружием, вошли дюжина орков, сзади шагал писец.

Выйдя вперед, он трижды стукнул жезлом об пол.

– Я понимаю, – произнес демон, – что нарушаю древний обычай смотрин, и приношу извинения вам, леди Артанис, и вам, госпожа Франсуаза.

У тетушки от ужаса расширились глаза, став похожими на плошки.

Гвардеец обратился к женихам.

– Один из вас, – прогромыхал он, – нарушил древние законы Преисподней.

Родственники сомкнули ряды, – каждые в своем углу. Зато остальные постарались отгородиться от них. Все чувствовали, что праздник смотрин, так любимый пожилыми девами и старыми дамами, может сорваться.

Тетушка Артанис даже боялась, что гости не смогут съесть все приготовленные яства и все пропадет, что разбивало ей сердце.

Потом ей пришло в голову, что может случиться еще более страшная вещь, – никто из женихов не придется по душе Френки, и она останется старой девой.

– Что случилось? – спросил я, подходя к демону.

Он узнал меня.

Это был полковник Марко Септимиус, из гвардии Заката. Мы часто встречались в загородном клубе дроу, где он порой играет в гольф, и никогда не выигрывает.

Ну что вы хотите?

Гольф – игра аристократов, ей надо долго учиться.

Зато я слышал, что демон любит заглянуть в казино, и частенько срывает банк в покер. Поговаривали, будто он мухлюет отчаянно, но никому еще не удалось этого доказать.

– А это вы, ченселлор? – спросил Марко, приглаживая усы. – Что вы здесь делаете? Надеюсь, не один из женихов? Да и то, ченселлор из древнего эльфийского рода, вы будете искать себе ровню.

Тетушка Артанис обиделась.

Она считала, что хотя Френки и печет куличики из песка, ее племянница очень завидная невеста.

И в конце концов, баронесса была готова сама печь куличики, лишь бы скрыть, что Франсуаз не умеет вести хозяйство, а только все мечиком рубит, как мальчишка, – а что еще она при этом делает, тетушка Артанис даже думать не хотела.

– Что это значит, полковник Септимиус? – грозно спросила баронесса.

– С вашего позволения, – отвечал он.

Сняв черный плащ, демон предстал перед собравшимися в красном камзоле, с богатой вышивкой.

На широких плечах полковника вспыхивали эполеты, в форме разгневанных осьминогов. Ворот был обметан золотой нитью, обшлага сверкали магическими письменами. Серые сапоги с мифриловыми шпорами довершали наряд гвардейца.

В правой руке, он держал короткий меч вакидзаси, – впрочем, верный спутник клинка, катана, не полагался полковнику гвардии Преисподней. Ведь тот не был аристократом, и не имел права носить дайсё, то есть оба оружия.

Зато я был уверен, что где-то, в его богатой одежде, ждет своего часа какусибуки, – запасной клинок.

Марко был тех же лет, как и тетушка Артанис. И когда они взглянули друг на друга, мне сразу послышалось звонкое и жалобное позвенькивание прежней романтической цепи, которая связывала этих людей.

– Я не хотел вас обидеть или нанести оскорбление дому Дюпон, – поклонился баронессе Сентимиус. – Но я действую от имени Совета Тринадцати. Среди женихов, которые претендуют на руку вашей племянницы, затесался государственный преступник.

– Меня не интересует ваш закон, – отрезала тетушка Артанис. – Если вы посмеете прервать обычай, или забрать подарки, которые принесли женихи, или нанесете им другое оскорбление, то по древнему закону нашего народа…

Баронесса рыкнула.

– Френки никогда не выйдет замуж. Неужели вы такого хотите для этой прекрасной девушки, которую знали еще младенцем и держали на коленях?

– Жрецы Раскола прислали меня, – сказал полковник Септимиус.

Разговоры смолкли.

Гости смотрели на него с ужасом; даже ворм в тюрбане прекратил есть, и громко подавился оливкой.

– Гаргульи не смеют вмешиваться в дела Преисподней, – высокомерно возразил Фламенберг. – Если только…

– Вот именно, – ответил Септимиус.

Никто не двигался.

Только лорд Лодочник вынул золотой портсигар, и вытряс оттуда тонкую русскую сигарету.

Закурил от свечи, и пыхнул дымом.

Мне кажется, он сделал это только затем, чтобы хоть что-то сделать; а не оставаться каменным истуканом, как все другие вокруг.

– Если это правда, – негромко сказал лорд Николас. – На руке преступника осталась печать каменной горгульи.

Тяжелые брови демона сошлись на переносице.

– Поэтому, – гулко произнес он. – Именем Преисподней, я приказываю гостям предъявить ладони.

Теперь все разом заговорили.

Женихи страшно надулись, и их родственники тоже.

– Никто не наносил нам такого оскорбления с тех времен, как была создана Преисподняя, – возмущались они. – Неужели это ловушка, которую подготовила для нас Артанис? А может, это придумала Франсуаз, которую никто не хочет брать замуж?

– Такие, как она, бросают тень на нас всех, – разорялась какая-то из вечных дев.

– Вот видите, что вы сделали! – воскликнула тетушка Артанис.

– Как хорошо, что вы здесь, ченселлор, – сказал полковник Септимиус.

Он видел, что остался один, против шести самых влиятельных Домов Преисподней. И ему был нужен союзник.

Демон продолжал:

– Вы же знаете, я просто исполняю свой долг.

Слова Марко сразу же изменили мой статус. Я встал рядом с полковником, и придирчиво осмотрел женихов, решая – кто же из них гнусный преступник.

– Джентльмены, – произнес я. – Я всего лишь гость в вашем прекрасном городе. Но полагаю, что все мы равно испытываем почтение к великим традициям…

Я лил эту бодягу еще немного, а полковник Септимиус важно кивал головой, словно подбородком прибивал каждое слово к полу.

Вряд ли меня хоть кто-нибудь слушал; но моя кисельная речь позволила всем прийти в себя и собраться с мыслями.

То, что гвардейцы Заката ворвались на смотрины, и едва ли не по щекам надавали всем женихам, – было грубейшим нарушением всего чего. Но спорить уже не имело смысла; если в брачную ночь ты узнал, что невеста – не девственница, можно лишь утереться.

Все понимали, любой скандал или спор только усложнят ситуацию, и вскоре, по лицам собравшихся, – мятым и хмурым, как неприбранная постель, я понял, что они готовы смириться.

– А потому, – сказал я, наскоро прибивая вензель к своим тошнотикам, – я вызовусь первым показать свои руки, чтобы подать пример и…

Не помню, что я говорил дальше, – язык у эльфа работает сам, даже если голова занята чем-то другим.

Я точно помнил, что не воровал ничего с подносов.

Даже ту серебряную тарелочку, на которой подали профитроли. У Мортимера за нее наверняка дадут двух драконов, и сильфидскую танцовщицу.

Тогда что за статуэтка появилась в моей ладони?

У дроу много традиций, и каждая стоит тысячи золотых слитков. Так, произнося речь, мы всегда держим руки за спиной. Это очень удобно. Можно скрестить пальцы, если клянешься, сложить кукиш или незаметно открыть пузырек с ядовитым газом, от которого умрут в комнате все, кроме тебя.

К слову, попробуйте как-нибудь, – очень забавно.

Поэтому я знал, что никто не видит моего нового друга. Правда, и я не мог разобрать, – чем забогател, и как эта гадость оказалась в моей ладони.

– Печать каменной гаргульи, – провозгласил Марко Септимиус. – Она не видна, и преступник думал, будто уйдет безнаказанным. Но сейчас…

Эфес вакидзаси медленно разгорался багряным пламенем.

– Знак Раскола обратился в черную статуэтку, и преступник держит ее в руках.

2

– Полковник, – произнес я. – Напомните, пожалуйста, что бывает с теми, кто отмечен печатью.

Лицо Септимиуса посуровело.

– Отступник нарушил законы Верховного дома Магмы. Он будет низвергнут в пучину Лаар’Нардага, и тысячи стерний станут пожирать его душу.

Я не имел ни малейшего понятия, что такое Лаар’Нардаг.

Правда, вспомнил картинку, из школьного учебника, на весь разворот, где были изображены девять тварей; одна из них точно была гиеновой стернией, но я позабыл, какая.

– И сколько будет длиться его наказание? – уточнил я.

– Вечность, – ответил Марко Септимиус.

А надо сказать, что чертова статуэтка не хотела отлипать от пальцев.

Как жвачка или старая леди, которой так хочется рассказать вам о своих внучатах.

В первый момент, я хотел просто выбросить фигурку.

Куда-нибудь; справа как раз стояло ведерко с шампанским. По-дружески обнять Марко, и засунуть гаргулью ему за шиворот. Или в карман: я знал, что он безразмерный, и не будет морщить.

Я так бы и поступил, будь мы в Пустоши гоблинов. Если трюк не удался, можно просто швырнуть об пол Сферу тумана, и сбежать, пока гости верещат: «Что случилось?», «Почему я ничего не вижу?» и «Перестаньте дергать меня за хвост!»

Но здесь все было по-другому.

Сюда я пришел как ченселлор дроу, – важный разодетый пингвин, который только и может, что мило улыбаться, павлинить хвост и рассыпать салонные шутки.

И я понял, что буду очень жалеть о тех временах, когда жил в Пустошах и не подчинялся никаким законам, кроме одного, – жить ради удовольствий.

Френки зашла мне за спину и забрала статуэтку.

При этом сильно ткнула большим пальцем меж ягодиц, но я решил не спрашивать, что это значит.

– Как видите, – сказал я, показывая ладони. – Никакой печати здесь нет; полковник…

Септимиус посуровел еще больше, как старая дева, которая прошла весь ночной парк насквозь и поняла, что ее так и не изнасилуют.

Он протянул руки, – и кроме парадных перчаток, с гербом города Преисподней, там ничего не было. Лорд Николас поморщился, словно вместо гномьего коньяка выпил чью-то микстуру, но тоже блеснул ладонями.

– Давайте побыстрее, – недовольно предложил он.

Я вновь спрятал руки за спину, и правильно сделал. Не знаю, как, но каменная гаргулья вернулась в мою ладонь, и рассыпалась сухим, колючим песком.

Другие женихи тоже выполнили просьбу полковника, и ни у кого не оказалось печати.

Немного подвыпивший ворм показал все шесть рук, и настырялся, чтобы все посмотрели, – никакого проклятия на них нет.

Он также пытался предъявить и ноги, но Лодочник шикнул на него, ворм стушевался, отступил назад, и вскоре все услышали громкое чавкание, – он отдавал должное яствам, которые приготовила тетушка Артанис.

Баронесса подала знак слугам, и те незаметно начали уносить и ставить на лед угощения, – ведь было ясно, что после такого женихи не останутся; так зачем же тратить столько продуктов.

– Какой позор, – с негодованием сказала тетушка Артанис. – Я никогда не думала, что вы опуститесь до такой низкой интриги. Покиньте мой дом, полковник Септимиус, глаза бы мои на вас не смотрели.

Марко немного растерялся, и посмотрел на своих подчиненных.

Те замерли, словно статуи; их учили лишь выполнять приказы, а не вытаскивать офицеров за шкирку из прокисшей ситуации.

– Ну что, вы рады позору, который нанесли моему дому? – разгневанно воскликнула тетушка Артанис.

Полковник Септимиус подошел ко мне и вполголоса спросил:

– Что теперь?

– Я эльф, и не могу вмешиваться в ваши дела, – отвечал я. – Но, наверное, вам пора уходить. Хозяйку и так скоро корочун хватит.

Полковник откланялся и вышел из залы, завернувшись в плащ, – он старался сделать это с достоинством, но чуть не зашиб маленьких фейри, которые летали и собирали тарелки.

Леди Артанис еще раз вздохнула, в полной уверенности, что это все делается специально, лишь бы досадить ей и ее семейству.

Баронесса обратилась к женихам:

– Мне очень неприятно, что так случилось. Но я больше чем уверена, что никто из вас не замешан в эту историю, ведь все здесь люди достойные; я бы на месте Франсуазы была очень рада, что такие завидные женихи обратили на меня внимание.

Выступил вперед отец Хранителя Кладбищенских угодий, и заявил:

– К сожалению, торжество было сорвано. Мне очень жаль, что нам так и не удастся устроить все по старинным древним обычаям, но…

Старец заторопился уходить, и у тетушка Артанис зародилось подозрение, – не был ли он тем самым преступником, и не потому ли спешит поскорее скрыться.

Все остальные женихи, видя, что один из них уходит, решили тоже не задерживаться.

Откланялись и сказали, что будут ждать решения невесты, ответного визита леди Артанис и Франсуазы, и толпой поспешили прочь.

К слову сказать, тетушка Артанис после их визита не досчиталась двенадцати серебряных ложечек, двух чашек из очень дорогого фаянсового сервиза, четырех блюд и одной золотой вилочки.

Она даже хотела нанять детектива, чтобы найти вора, но как вы прочтете дальше, ей стало совсем не до этого.

ЧАСТЬ III. ШЕПОТ НОЧИ

Глава 1. Беспокойный вечер леди Артанис

1

Дядюшка и кузен отправились проводить гостей. Всем хотелось соблюсти хоть какие-то традиции. В высоком холле мы остались втроем; слуги быстро заканчивали с уборкой.

– Ну, – тетушка Артанис посмотрела на меня и Френки. – Тяжелый день окончен, остались только свои. Подождем, пока вернутся Николас и Джоуи, запремся покрепче, закроемся от всего остального мира, и наконец отдохнем.

Окна и двери были распахнуты настежь, и ветер гулял по просторным комнатам, раздувая шелковые занавеси.

К тетушке подошла Марион, ее экономка, и доложила:

– Леди Артанис, слуги закончили наверху. Вы можете подниматься.

Внезапно над нашими головами послышался какой-то шорох.

– Это ветер, – сказала баронесса.

Клюнула носом, как делает человек, отчаявшийся поймать хоть немного смысла в том, что только что говорил, и добавила:

– Или соседская кошка.

Однако ни ветер, ни кошки не поют веселых застольных песен; а тот, кто шуршал и поскрипывал наверху, внезапно завел «Ходит гоблин молодой».

Тетушка Артанис взглянула на нас, затем прислушалась, не веря своим ушам. Подниматься наверх и выяснять, что там происходит, ей явно не хотелось.

Потом она встала, поправила безукоризненное синее платье, и сказала:

– Дети, пошли.

Взглянула на меня, и поняла, что немного зарвалась.

– Френки, – произнесла тетушка. – Ченселлор останется здесь. А если решите сопровождать меня, – баронесса обернулась ко мне. – То держитесь на два шага позади; вы мой гость, и я за вас отвечаю.

Мне совсем не хотелось вмешиваться в семейные дела Дюпонов, но с другой стороны, и роль третьего ребенка при тетушке Артанис меня тоже не устраивала.

Поэтому я с трудом выдавил из себя немного галантности, отодвинул Френки и баронессу, и мы стали подниматься по лестнице.

Певец, сморенный длинной арией, наконец затих.

– Может, он там умер? – спросила тетушка.

– Нет, – ответила Франсуаз. – Он умрет, когда со мной встретится.

– Девочка моя, – сказала леди Артанис.

– Да ладно, – огрызнулась та.

Баронесса решила не углублять, и мы пошли дальше. Первой по коридору оказалась комната Джоуи. Тетушка заглянула туда, опередив меня, и лучше бы она этого не делала.

Стоило ей открыть дверь, как, прикрепленный хитроумным устройством, распахнулся платяной шкаф; оттуда вывалился скелет, замахал руками, и чуть было не пришиб тетушку.

В пальцах его покачивался флажок, на котором было написано:

«ПАСТАРОНИМ ВХОД ВАСПРИЩОН»

– Ну гаденыш, – процедила Френки, которой тетя Артанис, отшатнувшись и почти упав, чуть не оттоптала все ноги.

Рядом со спальней Джоуи, находилась комната Франсуаз.

– В мою не входить, – решительно сказала она.

– Я понимаю, дорогая моя, – сказала леди Артанис, – ты стесняешься, и не хочешь, чтобы ченселлор вошел в твою спальню. Но ты же понимаешь, что там может оказаться грабитель.

– В мою комнату никто не войдет, – уперлась Френки.

Теперь уже заинтересовался я.

– А кого ты там прячешь?

– Мертвеца на сундуке, – огрызнулась девушка.

– Что ты за глупости говоришь? – возмутилась леди Артанис. – А ну-ка, отойдите оба.

Она сделала шаг и открыла дверь.

Франсуаз поспешно стала так, чтобы я не смог заглянуть внутрь. Не желая проявлять любопытства, я сделал вид, будто меня все это совершенно не интересует, и позволил дамам искать грабителя в одиночку.

Меня так и подмывало закрыть за ними дверь, но я решил, что лучше не стоит.

– Интересно, зачем он пришел? – пробормотала Френки.

Девушка выходила из своей комнаты очень осторожно, – так, чтобы я не смог заглянуть в дверную щель.

– Ну не знаю, – ответила тетушка Артанис. – Может, заглянул воды попить.

– Что ты такое говоришь? – вспылила Френки.

Но баронесса не слушала.

Чем ближе мы подходили к следующей двери, – а это была спальня леди Артанис, – тем более грозный вид принимала тетушка, ибо ее комната была святая святых, место, где она отдыхала от своей шумной семьи.

Я понял, что баронесса весьма неохотно позволяла кому-то пересекать порог ее комнаты, – даже близким, а появление там грабителя восприняла так же, как орочий бог (пусть даже маленький, вроде Шухтал-Махдура) станет взирать на гоблинов, что тайком пробрались в его храм, и обклеили рекламными объявлениями AdSence.

Огромное окно было занавешено кремовыми портьерами. Рядом стояло удобное мягкое кресло, – и только одно; я понял, что не ошибся, и леди Артанис не имела привычки сладко беседовать с кем-нибудь из домашних перед сном.

Ей вполне хватало книг, которые стояли на полках; там золотыми корешками поблескивали трактаты по философии, магии, медицине и астрологии.

Затем шли британцы – Вальтер Скотт, Чарльз Диккенс, и две Бронте по цене одной; все издания были новенькими, и казалось, будто их никогда не брали в руки. Но я был уверен, что леди Артанис перечитывала их по нескольку раз, и обновляла книги особыми заклинаниями.

Рядом соседствовали душещипательные романы о скромных пастушках, чьи сердечки такие нежные, что можно закатить эротики на двадцать страниц подряд; женщины читают такие книги взахлеб, а потом им кажется, будто мужчинам нужен лишь секс.

Увы, чаще всего дамочки не могут дать даже этого.

Отдельная полка была отведена детективам; Рекс Стаут и Эрл Стенли Гарднер, Колин Декстер и Гоблин Шер-Тюбетейка, Джей Би Флетчер и Максвелл Беккет. Мне стало интересно, есть ли у леди Артанис какой-то порядок, в котором она читает; к примеру, по утрам Диккенса, в обед «Компендиум Троллей», а вечером криминальный роман.

Но спрашивать об этом было невовремя; и все наши взгляды устремились на кровать баронессы.

А постель была у нее роскошной, – пуховая перина, много подушек, на полу лежал мягкий гномий ковер, в котором утопали ноги, и все светло-кремового цвета, очень чистое и красивое.

И мы увидели, что в середине этого великолепия, подоткнув под себя ноги, сладко-сладко спит ворм; ручки у него были немного жирные, а некоторые даже и сладкие, и он деликатно вытер их о пикейное покрывало.

На кофейном столике стояла чашка и еще след от других чашек; видно, гость что-то там пил.

Тетушка Артанис открыла рот, и застыла, не в силах закричать. А когда все-таки начала вопить, я порадовался, что успел заткнуть уши.

Впрочем, ворм даже не проснулся.

Он только посмотрел на нее, во сне, и сказал:

– Замолчи женщина. Ты видишь, что я сплю.

После чего вновь зарылся в подушки.

– Мы можем вытащить его, – заметил я. – И выкинуть на улицу. Но ворм, скорее всего, безобидный. Давайте подождем, пока он выспится, а я потом наложу заклинание очистки, и вы даже забудете, что он спал в этой кровати.

– Я лучше сожгу ее, – воскликнула тетушка Артанис, и с достоинством ушла, хлопнув дверью перед нашим носом.

2

Вернувшись в холл, леди Артанис встряхнула головой, но по ее мыслям упорно бегали вормы, – кто в фесках, кто в тюбетейках, а некоторые так и вовсе в валенках.

– Лу, – сказала она, обращаясь к служанке-фейри. – Приготовьте мне оранжевую комнату.

Затем обернулась к Франсуаз:

– А ты, детка, будешь спать в своей детской спаленке.

Насколько я понял, там стояла короткая и узкая кровать, где Френки спала, когда ей было лет шесть.

– Я могла бы постелить в гостевой, – продолжала тетушка Артанис. – Но я думаю, что здесь тебе будет лучше. Тебя согреют воспоминания детства, да, Френки?

Вернулись дядюшка и кузен, – видимо, все гости уже ушли.

– Тетя, а тетя, а что, эльф тоже здесь останется? – бубнил Джоуи. – Что он будет здесь делать?

Тетушка Артанис, конечно, не могла меня выгнать, но тут, как глупость изо рта губернатора, выскакивала проблема.

Я не был членом семьи Дюпон, и даже не входил в число их самой отдаленной родни. Дел мы не вели, вместе не служили и даже не отбывали срок в Джиаранговых шахтах.

И если из окон дома леди Артанис будут торчать уши богатого и красивого эльфа – а кто бы сомневался, что я именно таков? – это может показаться некомильфо, особенно после того, как все женихи получили копытом под зад.

На помощь пришел лорд Николас.

Он раздулся, словно проглотил глобус, после чего сказал:

– Сестра, здесь не о чем беспокоиться. Наш гость – ченселлор, почти священник. И принимать его, – большая честь для любого из домов Магмы. К тому же, Майкл ведь не может свататься к Френки, он же эльф.

Речь его была столь напыщенной, что под конец он выпустил пару мыльных пузырей и закашлялся. Однако тетушку его слова, видимо, успокоили, и она вычеркнула меня из списка своих проблем.

Посмотрев на неудобную детскую, леди Артанис вздохнула, вытерла несуществующую пыль и сказала:

– Хорошо, Френки, я понимаю, ты немного выросла из этой кроватки.

Если бы девушка даже захотела, она бы и калачиком не смогла уместиться.

Баронесса отвела Франсуаз в большую комнату, с огромными окнами; посреди стояла красивая удобная кровать с шелковым пологом.

– Дорогая, – сказала тетушка Артанис. – Обязательно почисть зубки, не забудь вымыть ушки…

Из этого я сделал вывод, что Френки в детстве не всегда мыла ушки, и ходила с грязными ушками. Это я сложил, прекрасная возможность поддразнить Френки.

– Когда ты умоешься, Лу принесет тебе стакан горячего молока. Обязательно выпей его и ложись спать. Закрой двери, в доме много мужчин, из них даже есть посторонние. Не следует невесте бродить по коридорам и пустым комнатам. Может быть, даже, я тебя запру. Обязательно закрой задвижки на окнах. Ложись, дорогая.

Удостоверившись, что Френки почистила зубки, помыла ушки и выпила стакан молока, убедившись, что дядюшка и кузен приняли душ, поменяли носки и улеглись в кровати, тетушка Артанис проверила замки на всех дверях и окнах.

Когда все уснули, баронесса села в большой гостиной в кресло и сказала:

– С каким трудом я собирала эти смотрины, и с каким треском они провалились. У нас, демонов, так много условностей. Не то что у вас, эльфов.

Кому-то суждено вести дом, а кому-то заниматься другими делами.

Недаром одной из добродетелей женщин у нас считается вышивка; ведь у богатой дамы всегда есть слуги, и чтобы занять время, чем ей заняться? Вот она сидит и вышивает. Я тоже немного балуюсь, как дань традициям; впрочем, открою вам свой секрет.

Леди Артанис вынула из сундука пустой холст, и провела над ним ладонью; в то же мгновение, на нем появилась вышивка. С мраморных скал, низвергался ревущий водопад – слишком красивый, чтобы быть настоящим; уж я-то повидал водопадов, и меня в них даже бросали.

У берега реки, в облаке бриллиантовых брызг, стояли единороги; маленький пикси замер у подножия дерева, и птица Рух летела меж перистых облаков.

– Не все демоны владеют колдовством, – сказала леди Артанис. – Даже моя племянница не знает, что я училась магии в колледже. И те гобелены, кое-что из них я…. Ладно, не кое-что, почти все я сделала с помощью заклинаний. Только не выдавайте меня, пожалуйста, Френки.

Баронесса посмотрела на гобелен, вновь провела рукой, и сменила единорогов на ланей; затем сложила его и вернула в шкаф.

– Леди Артанис, – обратился я к хозяйке дома. – Не кажется ли вам, что вы слишком строго относитесь к Франсуаз.

– Ченселлор, у вас нет своих детей, поэтому вы не понимаете, сколько сил и энергии надо затратить, чтобы воспитать ребенка.

«Хорошо понимаю, потому и нет», – подумал я.

– Родители Френки, скажем так, очень богатые и влиятельные демоны, но отец ее занят политикой, а иначе как заработаешь деньги? А мать великосветская дама, во всяком случае, она так считает. Поэтому Франсуаз все время находилась на моем попечении. Со временем я поняла, что некоторые навыки, такие как, ну, скажем, приготовление изысканных блюд…

(Я про себя подумал: яйцо вкрутую)

– Или вышивка гобеленов…

(Про себя я подумал: пришить пуговицу)

– Не входят в число добродетелей моей дорогой Френки. И я посоветовала сестре дать ей образование. Ну, если бы она была хорошей хозяйкой, девочка могла бы, наверное, не ходить в колледж, но так как Френки, скажем так, не очень хорошо воспринимала мои уроки домоводства, я подумала, что диплом ей будет очень полезен.

– Дорогой ченселлор, – сказала она. – Мне бы хотелось знать, не поторопилась ли я со смотринами.

Все прошло не совсем удачно; но с другой стороны, Френки пора замуж. Многие ее подруги давно обзавелись семьями, у них даже двое, а некоторых и трое детей. У них есть стабильность, положение в обществе, того же я хочу и для моей маленькой Френки.

Она все одна и одна, – не знаю, может, она не совсем одна?

Может, у нее есть друг или так называемый жених; конечно, я не могу назвать его женихом, если семья не одобрила их союз.

Не бойтесь, я вас не выдам; и Френки вела себя очень скованно, и никто из женихов ей не понравился, хотя это были очень приличные молодые люди, у них есть и деньги, и положение в обществе.

– Но это очень серьезный шаг, – заметил я. – Насколько я знаю, у вас нет разводов.

– Да, – согласилась леди Артанис. – Но если после свадьбы она поймет, что муж ей не нравится, девушка может уйти и вернуться в дом своих родителей. Правда, второй раз уже нельзя выйти замуж, но остается шанс вернуться к прежнему мужу, а тот тоже может одуматься.

Так с кем, вы говорили, она чаще других ходила на танцы? Готовила к лекцим? ходила в кафе? Наверное, в городе эльфов много кафе, конечно, дневных и утренних; я даже мысли не допускаю, что Френки могла ходить туда по вечерам.

Как моя девочка писала домой, по вечерам она готовилась к лекциям. Как, вы сказали, его зовут? Вы упоминали, но я как-то пропустила мимо ушей.

– Нет, – ответил я, – ничего такого я не говорил. У нее есть один духовный наставник, и без ложной скромности скажу, что это я.

Когда я замолчал, леди Артанис бросила на меня острый проницательный взгляд, затем быстро сменила маску, – опустила глаза, и несколько смущенно захлопала длинными густыми ресницами.

– Ах, ченселлор, – сказала она. – Как легко разбить девичье сердечко. И мужчины порой не понимают, – или делают вид, что не понимают, – какая ранимая душа бывает у девушек, которые на первый взгляд кажутся очень сильными. Вы не согласны со мной?

– Девичье сердце бьется очень легко, – любезно ответил я. – И подозрительно часто. Видимо, всякий вырастает вновь, как репейник.

Леди Артанис нахмурилась.

– Ченселлор. Я знаю о вас очень много и только хорошее. Но вы не сочтите за обиду, мне бы хотелось узнать, ведь вы же эльф, так чему же вы можете наставить Френки? У вас же даже вера разная. Так что же, друг мой, – и голос ее посуровел, – у вас общее?

– Ничего, – честно ответил я. – В этом-то и вся прелесть.

3

Задняя дверь бесшумно растаяла.

В доме тетушки Артанис так бывало всегда, если шли слуги. Подумав, я решил, что это очень удобно, – ведь у горничной руки обычно заняты. Или самовар несет, обвешенный румяными сушками, или метлу со шваброй, – замыть за наблевавшим барчонком, – или поднос с отрубленной головой.

Пару лет назал, я был у хобгоблинов. Там служанку уволят сразу, если пусторукой поймают, – и даже на ходу они что-то делают.

Но я рассказывал о дверях; перед хозяевами, створки распахивались сами. А гости, – вроде тех, что пришли вчера на смотрины, – могли войти лишь туда, где было уже открыто.

Горничными у леди Артанис были все больше фейри.

Очень мудро с ее стороны, если учесть, что в доме жили двое мужчин, оба неженатые, – а баронесса вряд ли хотела получить в подол кричащие неприятности.

В горничной, летевшей под потолком, я узнал Лу, – ту самую, что пыталась мне всучить стакан горячего молока перед сном.

Как и все фейри, она была ростом с локоть. За ее спиной трепетали четыре огромных золотых крыла, как у бабочки, с красными и оранжевыми узорами.

По вполне понятным причинам, фейри не носят юбок; Лу надевала широкие шаровары, изумрудного шелка, блузку цвета папоротника и песочные сандалии, перевязанные алыми лентами.

В руках ее искрилась волшебная палочка, – поднимать и передвигать тяжелые вещи, от подноса с завтраком до пятой точки хозяина, когда надо показать перед всеми, как ловко он вскакивает в седло верхового цербера.