Текст книги "Тридевятое царство. Удар Святогора"

Глава 30
Нерадушный прием

Дорогу снова замело снегом, и княжеские сани остановились в ожидании, когда занос расчистят. Впереди воины из киевской дружины щитами разгребали снег, откидывая его с дороги на обочину. Великая княгиня Аленушка вылезла из саней и, кутаясь в платок, прошлась вдоль кортежа. Колыван неотступно следовал за княгиней, даже здесь не ослабляя бдительности ни на минуту.

– Холодно, дядя Колыван, – пожаловалась Аленушка.

– Раз холодно – надо вернуться, в санях еще меха есть и платки.

– Да нет, это я так, – девочка осмотрелась по сторонам, – долго еще ехать?

– Да еще прилично. – Колыван тяжко вздохнул: после того как граница Киевского княжества осталась позади, его не покидало ощущение опасности. – Как пройдем эти земли, быстрей будет.

– Это из-за того, что толстый князь умер?

Аленка надула щеки, изображая толстого Святослава.

– Нельзя так про взрослых говорить, – рассердился Колыван, – князь Святослав был…

– Изменник и предатель, – закончил за богатыря вкрадчивый голос; никто и не заметил, как Кот Баюн подошел неслышно сзади.

– Да, – вспомнила Аленушка, – я помню, он на нас нападал. Когда его рыцари бросались на нас, было страшно.

– Не было там никаких рыцарей, – поправил княжну Колыван, неодобрительно косясь на кота, – рыцари только в Еуропах бывают, у нас – витязи.

– Послушайте, уважаемый Колыван, – все так же вкрадчиво продолжил огромный кот, – обойти бы нам эти земли…

– Далеко обходить, этак мы к весне только в Смоленске появимся.

– Зато появимся, – многозначительно произнес кот, – живыми и здоровыми.

– Чего это ты: знаешь что-то, нам не ведомое?

– Да ничего я не знаю… просто нехорошие предчувствия.

– Тут больших городов нет, скоплений войск – тоже. Прознатчики тайного двора докладывали, что войско черниговское возле столицы зимует, даже захоти они – сюда не успеют, особенно по зиме. А мелкие дозоры и гарнизоны мы и снесем, если что, у нас тут несколько сотен отборных воинов.

– Все равно, неспокойно мне.

– Вот и Даниил все переживает, а я думаю так – кого нам на родной земле бояться? Нечисть тут почитай всю перевели давно, если какой леший и сохранился, так сидит тише воды ниже травы.

– Вы, люди, разумом живете, – кот тяжело вздохнул, сдаваясь, – а мы – чутьем. Может, обойдем все же?

– Это же крюк какой огромный выходит, не одну неделю лишнюю ехать, а у тебя – только предчувствия. Уже завтра пройдем земли черниговские и вступим в смоленские, недолго осталось, потерпи.

– Колыван, там застава на пути. – Запыхавшийся разведчик из киевской дружины вытянулся перед богатырем.

– И чего?

– Ничего, обычная застава, человек десять на ней, вокруг никого.

– Убейте их, – кот взвился, – убейте всех!

– Да что за зверь такой агрессивный пошел, – вздохнул Колыван, – все ему лишь бы убивать. Сказано тебе – обычная застава, десять человек. Идем спокойно дальше, пусть только попробуют нас тронуть.

Конники из кортежа проходили мимо заставы спокойно, сидящие на крыльце несколько воинов не пытались их остановить, только смотрели пристально. В центре сидел бородатый мужчина, в повадках которого легко угадывался бывалый воин. Его цепкий взгляд особенно не понравился Колывану, что-то и правда было не так, но что? Спрятаться в округе большому войску было негде. Не этот же десяток их остановит? И что они могут, позвать подкрепление? Ну и пусть, пока по снегу доберется подмога, кортеж уж далеко будет. Конечно, можно было спуститься с коня и показать, кто тут хозяин, но Колыван не любил бравировать своей богатырской силой перед простыми людьми. Ну смотрит, и пусть смотрит, за смотр денег не берут. Однако, как оказалось, не все были такими покладистыми.

– Чего смотришь?

Лютополк на своем черном как сажа жеребце подъехал к заставе.

– Хочу и смотрю, – спокойно ответил черниговец, – я на своей земле и в своем праве. А вот ты еще у меня дозволения пройти не спросил.

Галицкий воевода только рассмеялся в ответ.

– Еще сопровождение великой княгини будет у всяких стражников разрешения спрашивать. Пшел вон отсюда, холоп.

Лютополк угрожающе вытащил меч наполовину.

– Ты смотри, воевода, – один из стражников потянулся, – галицкая дворняжка лает на черниговский сапог.

– Ах ты… – Лютополк осмотрелся по сторонам, за его спиной было несколько галицких воинов, а на дороге – еще около двух сотен, – сейчас получишь у меня.

Черниговцы выпрямились во весь рост, Колыван снова почувствовал, что надвигается что-то нехорошее: слишком спокойны были стражники, окруженные со всех сторон. Черниговцы были смелыми воинами, но между смелостью и безумством – большая разница. Да и слишком уж хорошо они были одеты и вооружены, для простой деревенской стражи. Витые кольчуги, обитые мехом сапоги. Да и что это за знаки у них на плащах?

– Погоди, уважаемый, – вклинился Колыван в начавшуюся было схватку, – что-то знаки ваши неведомы мне. Разве не черниговский орел должен быть у стражи на щитах и плащах?

– Вот как ты медленно соображаешь, – давешний стражник, что оскорбил Лютополка, поднялся с места; двигался он медленно, похоже, какие-то раны еще не зажили, – позоришь наше богатырское братство.

Колыван не опознал говорившего, но Лютополк вскрикнул испуганно и одновременно злобно:

– Вольга!

– Узнал, – кивнул довольно богатырь, – ты, Колыван, про знаки наши спрашивал. Ну так вот: привыкай, скоро такие по всей Руси будут. Это солнышко красное, символ династии русских царей законных. Так что давайте-ка, мужики, не балуйте и бросайте оружие на снег. Царь с вами говорить хочет.

– Какой царь, что ты несешь?! – Колыван выбросил руку вверх, подавая сигнал воинам к готовности. Войско пришло в движение, ратники киевской дружины ощетинились копьями вокруг царских саней. Лютополк отъехал за Колывана, готовый прикрыть его спину.

– Вот и увидишь, какой царь, – Вольга покровительственно улыбнулся, – давайте без глупостей, оружие в снег.

– Или что?

Колыван сжал в руке рукоять кладенца, за его спиной стояло около пяти сотен отличных воинов. Вольга, конечно, был сильный богатырь, но против такой силы долго не выстоял бы.

– Или будет плохо, – раздался зычный голос из сторожки. Дверь распахнулась, и на воздух вышел седобородый гигант.

– Святогор… – Воины вокруг выглядели растерянными, копья сами собой опускались вниз, вряд ли кто-то еще из богатырей вызывал такой же трепет, как этот гигант.

– Говорят же вам – давайте по-хорошему.

На Святогоре сверкала диковинная кольчуга, завершая богатырский образ.

– Давайте по-хорошему, – крикнул в ответ Колыван, – пропустите нас и идите куда хотите!

– Дядя богатырь шутит. – Вольга широко улыбнулся.

– Не шутит он, – поправил соратника Святогор, – просто надеется на чудо.

– А чуда не будет. – Вольга легко выхватил меч из ножен, кладенец сверкнул на зимнем солнце яркой вспышкой.

– То ни одного кладенца не было, а теперь у каждого такой… – удивился Колыван. – Именем великой княгини, уходите с дороги!

– Именем царя-батюшки, бросайте оружие! – отозвался Вольга.

– Сейчас я начну считать до трех, – объявил всем воинам Святогор, – кто после того, как я скажу «три», не бросит оружие, того я накажу.

– Не бросать оружие! – скомандовал Колыван.

– Раз.

– Вперед, на Святогора! – гаркнул Лютополк, однако никто из воинов не шелохнулся.

– Два.

Колыван беспомощно огляделся вокруг себя.

– Три!

Сотни мечей и копий дружно полетели в снег, Колыван беспомощно смотрел вокруг: мощный конвой из сотен воинов исчез как сила в три счета.

– Бери княжну и беги. – Колыван обратился к Лютополку, единственному, кто не собирался сдаваться просто так. Еще утром Колыван не поверил бы, что будет рад тому, что этот злобный и неуживчивый человек встанет рядом с ним. Лютополк метнулся к княжеским саням, однако мимо Колывана стрелой метнулось что-то черное. Маленькая белка быстро проскакала мимо растерянных людей и коней и оказалась возле саней, Вольга тут же принял свой человеческий вид:

– Не так быстро, воевода.

Лютополк стоял прямо напротив богатыря; хотя тот и оставил свой кладенец на месте – обращаться в животных с оружием не выходило, – все же это был богатырь, его не собьешь с дороги.

Вдруг простой воин в закрытом шлеме с силой влетел Вольге в бок, богатырь вопреки ожиданиям крикнул от боли и рухнул как подкошенный. Шлем откатился, и Лютополк узнал в воине Ивана Быковича, одного из молодых богатырей киевского войска. Два богатыря покатились по земле, нанося друг другу удары, но Лютополк не стал смотреть, чем окончится эта схватка, и так было понятно, что Ивану с Вольгой не совладать. Галицкий воевода быстро протянул руку в сани и буквально закинул Аленушку к себе на коня.

– Вперед! – пришпорил он коня что есть силы, и огромный жеребец взял разбег.

– Стоять!

Святогор попытался двинуться наперерез, но Колыван закрыл ему путь, махнув перед лицом кладенцом.

– Догнать, – распорядился гигант черниговцам, и те бросились к своим коням, начиная преследование.

Лютополк услышал за спиной звон мечей, но не обращал внимания; его дело – спасти княжну. Его черный конь несся вдаль со всей прытью, на которую был способен, за спиной шесть черниговских воинов упорно преследовали галицкого воеводу.

– Нас поймают?

Аленушка уткнулась в живот Лютополку, крепко обхватив его ручками.

– Еще чего, – воевода ободряюще улыбнулся, – мой конь – не чета их кобылам, за огромные деньги куплен. Не догонят.

Погоня никак не отставала, хотя теперь за спиной мчалось только трое черниговцев, но эти сидели как привязанные. Двое бородатых ветеранов и совсем молодой конник упорно преследовали Лютополка. Галицкий воевода все чаще оглядывался по сторонам и все сильнее бил своего скакуна.

– Не бейте коня, ему же больно, – взмолилась Аленушка.

– Столько денег за него отдал, – злобно произнес Лютополк и стукнул кулаком коня еще раз, – давай, волчья сыть, беги!

Конь, вместо того чтобы ускориться, зашатался; он шумно выдыхал пар на морозе. Лютополк понял: от погони ему не оторваться.

– С тремя я должен справиться. – Галичанин выхватил меч и развернулся, готовясь встретить преследователей. Первым на него налетел ветеран на серой кобыле – звякнули, сойдясь, мечи, и черниговский ратник проскакал мимо; вторым попытался достать воеводу копьем младший, но опыта у него было мало, Лютополк перехватил копье левой рукой и ударил кулаком с зажатой в нем рукоятью преследователя в нос – тот, брызнув фонтаном крови, рухнул с коня на землю. Правда, долго радоваться не получилось: второй ветеран ударил булавой сзади, и теперь уже на землю полетел сам Лютополк. Аленушка осталась одна верхом, она попыталась удержаться на взбрыкнувшем коне, но у нее ничего не получилось.

– Мамочки! – крикнула княгиня и рухнула следом в снег; черный конь, освободившись наконец от своего мучителя, рванул прочь что есть силы. Пошатываясь, Лютополк вставал на ноги, двое черниговцев кружили вокруг, молодой кряхтя поднимался, зажимая разбитый нос снегом.

– Сдавайся, – беззлобно посоветовал один из ветеранов.

– Еще чего. – Лютополк махнул мечом, пытаясь отогнать нападавших.

– Ну нет так нет. – Ветеран улыбнулся, вставая напротив галицкого воеводы, второй все время пытался зайти сзади. Лютополк кинулся вперед, взмахнув широко мечом, конник легко отбил его выпад, второй ветеран пришпорил коня и резко ударил булавой сверху, воевода опять рухнул в снег.

– Надо было сдаваться, – все так же спокойно произнес воин на серой кобыле. – Мишуня, свяжи его.

Безбородый снял с седла моток веревки и принялся вязать лежащего в бесчувствии Лютополка.

– А девчонка где?

– Да вот в снегу, – второй ветеран спрыгнул с коня, – давай я ее к себе.

– Не трогайте меня! – заверещала Аленушка, пытаясь вырваться от преследователя.

– Да тише ты, не кричи. – Рослый воин пытался схватить девочку аккуратней, чтобы перекинуть через седло. Неожиданно он замер на месте, уставившись в одну точку, Аленушка вывернулась и отскочила от него подальше. Воин медленно достал меч и пошел в сторону своих соратников, которые как раз вязали Лютополка.

– Фрол, ты чего? – удивился второй ветеран; он в недоумении смотрел, как к нему приближается его напарник с обнаженным мечом и остекленевшим взглядом.

Баюн стоял на вершине сугроба, слегка покачиваясь. Огромный кот тяжело дышал, однако взглядом он неотрывно следил за черниговскими воинами.

– Еле успел, – тяжело дыша, проговорил он, – я же не лошадь – так бегать…

– Пушистик, ты пришел меня спасти! – обрадовалась Аленушка.

– Конечно, – воины под взглядом кота принялись биться между собой на мечах, – я всегда спасу свою любимую девочку.

– А эти дяди?

– Дяди не причинят тебе вреда, я о них позабочусь… – Кот все еще тяжело дышал: бегать на дальние дистанции ему было непривычно.

Трое воинов нетвердой походкой двинулись к коту и Аленушке.

– Я боюсь! – Девочка прижалась к пушистому боку зверя.

– Не стоит, я их поймал, – ответил кот, отдышавшись, – а хочешь, они тебе спляшут?

Три ратника принялись неловко плясать вприсядку, глаза их смотрели куда-то вдаль, движения были неестественными.

– Троих сразу держать трудно, – поделился кот гордо, – но если недолго, то я могу. К сожалению, времени не так много, дядям придется себя убить. Ты не смотри, лучше отвернись.

Под тяжелым взглядом кота воины начали доставать оружие, Аленушка отвернулась и тут же закричала:

– Волк!

Зверь, поняв, что его заметили, прыгнул прямо на кота, сбив того с ног, черниговские ратники рухнули на землю как мешки. В глазах у кота отразился панический ужас, он закричал что есть мочи:

– Не губи, Вольга, я сдаюсь!

Волк, рыча, вцепился в бок кота-людоеда и пытался его повалить.

– Не Вольга, – в глазах кота мелькнула радость, – обычный волк, просто дурной.

Аленушка отползла от схватки зверей в сторону и тихо всхлипывала, связанный Лютополк ревел и пытался разорвать путы, черниговцы лежали на земле без движения. Баюн мощным ударом лапы отбросил волка, из порванного бока кота шла кровь, кусок шкуры остался в волчьей пасти. Два зверя кружили, примеряясь для атаки, волчья пасть была больше, но кот был массивнее, и к тому же его лапы гораздо лучше подходили для драки.

– Не обычный волк, – наконец признал кот; видно, его чары не сработали, – но все равно моя возьмет.

Волк злобно клацнул пастью, но кот легко увернулся. Аленушка скатала снежок и кинула в волка, зверь оглянулся на нее, и она опешила от того, насколько грустным был это взгляд – совсем не звериным. Кот воспользовался тем, что противник отвлекся, и прыгнул, вцепившись волку в загривок; тот щелкал пастью, пытаясь достать обидчика, но тщетно. Неожиданно кот, который только что побеждал, заорал от боли и разжал челюсти. Сзади в него вцепился другой волк, рыжего окраса. Теперь у волков было преимущество, но воспользоваться им они не сумели, потому что первый зверь удивился прибывшей подмоге еще больше кота. Он лишь недоуменно хлопал глазами. Рыжий волк сердито рыкнул, получив от кота лапой по морде, припал на передние лапы и фыркнул.

– Подружка пришла, – злобно ответил кот, – один на один по-честному не умеешь. Ну ничего, она-то у тебя обычная.

Взгляд рыжей волчицы начал затуманиваться, движения стали замедленными и вялыми. Соотношение сил снова поменялось, но ненадолго. Черниговские воины принялись подниматься с земли, недоуменно оглядываясь и тряся головами.

– Проклятье! – взвыл кот: заколдовывать нескольких одновременно и еще попутно драться с нападающим волком было явно выше его сил; наконец, видимо приняв решение, кот снова устремил взгляд на людей. Волчица стала приходить в себя, а черниговцы снова замерли на месте, глядя куда-то вдаль пустыми глазами. Теперь волк с волчицей остервенело атаковали Баюна, пытаясь зайти с разных сторон; кот пятился, явно проигрывая двум своим противникам. Шкуры зверей уже во многих местах были покрыты кровью, своей и чужой, однако волки медленно, но верно брали верх. Кот сопротивлялся ожесточенно, шипя и рыча на своих противников. У рыжей волчицы уже было пополам разорвано ухо, второй волк заметно прихрамывал.

Свист копья прервал звериную свару: пролетев на волосок от морды Баюна, копье вонзилось прямо в бок волку, и тот, завывая от боли, отлетел в сугроб. Баюн, воспользовавшись ситуацией, рванул в лес, волчица стремглав кинулась в другую сторону.

На поляну вылетел Вольга.

– Ну и здоровы вы бегать, – тяжело дыша, проговорил он, – я же еще не оправился…

Черниговцы медленно вставали, пошатываясь, будто с похмелья.

– Чего это было-то? – произнес старший из них, тряся головой. – Словно кувалдой по голове били…

– Это ты, брат, столкнулся с редкой тварью, – Вольга одобрительно улыбнулся воину, – по прозванию Кот Баюн. – Богатырь уверенным шагом направлялся к Аленушке; пройдя мимо, он выдернул копье из волчьего бока.

– Оголодали, видно, волчары, – Вольга посмотрел на убитого зверя, – обычно волки на Баюнов не нападают, опасаются.

– Или ребенка съесть хотели, – предположил ветеран, уже почти пришедший в себя.

– Может, и так, – пожал плечами Вольга, – я, правда, кота хотел прибить, да уж больно они крутились, промахнулся я.

Богатырь присел на корточки возле проткнутого волка; тот был еще жив, лапы дергались, и он тяжело дышал, глаза у зверя закатились, он умирал в агонии.

– Прости, братишка, – Вольга тяжело вздохнул и быстро перерезал зверю горло, прекращая его мучения, – ты же знаешь сам: хочешь быть жив – держись от людей подальше.

– А Баюн-то убег, – горестно вздохнул молодой черниговец.

– Да и леший с ним, – Вольга махнул рукой пренебрежительно, – главное, девочка тут.

– Не трогайте меня! – взмолилась Аленушка.

– Не могу, милая, – богатырь печально посмотрел на свою пленницу, – не могу.

Святогор появился спустя несколько часов; черниговцы сторожили связанного Лютополка и Аленушку, Вольга прохаживался по опушке.

– Поймали? Молодцы.

– Кот ушел.

– Кого волнует кот, – отмахнулся Святогор, – вот он – ключ к победе.

Гигант указал на Аленушку, та сжалась, чувствуя себя неуютно, затравленным взглядом глядя на богатырей.

– Если не будет наследницы Финиста, то и объединиться против нас не смогут.

– Как не будет, – удивился Святогор, – вот она.

– Ты понял, о чем я. – Вольга в упор посмотрел на соратника.

– Я не могу, – опешил Святогор, – ребенка – не могу, я же богатырь…

– Ага, а я могу, что ли? Если Вольга в волка умеет обращаться, значит, и нрав у него волчий – так, что ли? Я тоже богатырь, ничуть не меньше твоего.

Два богатыря стояли и сопели, стараясь не смотреть друг на друга.

– Ты же понимаешь, что надо это сделать, – вздохнул Вольга, – один удар – и войне конец.

– Понимаю, – Святогор развел руками, – но все равно не могу. Нельзя богатырю такое совершать, даже если очень нужно.

– Ну как знаешь, – вздохнул Вольга, – как будто мне это в радость – детей обижать.

– Все равно войне конец, княжна-то у нас.

– Если так посмотреть, оно-то верно… – неуверенно протянул Вольга.

– Колыван вас накажет, – пригрозила Аленушка спорщикам.

– Получил твой Колыван от меня в ухо, лежит, отдыхает, – бросил в сторону девочки Святогор.

– Все равно накажет, – не сдалась Аленка, – он русский богатырь, а русские богатыри всегда побеждают.

– Вот мы и победили.

– Вы не русские богатыри, – Аленушка всхлипнула, – русский богатырь ребенка никогда не обидит, отпустите меня, я домой хочу.

Вольга со Святогором угрюмо переглянулись.

Снег уже практически замел все следы недавних схваток на опушке, на лес опустился вечер. Сквозь тучи сиреневого неба проглядывала луна, отбрасывая свой неяркий свет. Рыжая волчица сидела возле уже остывшего волчьего тела и тихо скулила. Она снова и снова тыкалась носом в серую холодную шерсть и грустно фыркала. Наконец осознав всю тщетность своих попыток, она отвернулась от погибшего зверя и завыла на луну, долго и протяжно.

Глава 31
Гроза боярских усадеб

Соловушка пристально наблюдал за тем, как тусклый свет лучин пляшет в окнах боярской усадьбы. Собравшиеся люди вокруг только и ждали команды своего вожака, но в этот раз Соловей медлил. Очень ему не понравились слова Прохора, что днем в усадьбу пришли семеро мужиков, и судя по их виду – бывалых воинов. Сам Прохор, словно видя нервозность вожака, попытался его успокоить:

– Там их теперь дюжина, не больше; семь чужаков, сам боярин с сыном, псари. Нас-то вон сколько!

И правда, чего он нервничает… В «войске справедливости» только мужиков сотни две, а еще старики, бабы и детишки. Бойцы из них никакие, но факелы они в темноте держат, и у боярина будет впечатление, что тысяча человек его усадьбу окружила. Впереди мужики, сзади остальные, все равно в темноте не видно. Пока никто еще не рискнул оказать сопротивление, уж сколько усадеб обнесли за последнее время…

«На вид как варяги, – вспомнил Соловей слова Прохора, который наблюдал весь день за усадьбой, – хотя откуда здесь варяги. А у главного топор вот такенный», – разведчик показал руками размер в два аршина.

Нет, ну правда: топора, что ли, испугался? Их там дюжина человек, а за твоей спиной – сотни. Не стоит выказывать страх, особенно после того, как Дабог совсем пропал; дисциплина в войске и так не очень хорошая. Только успешные грабежи усадеб и держат всех вместе в последнее время.

– Давайте вперед понемногу, – отдал команду Соловей, – все знают, что делать, действуем как обычно.

Разношерстное воинство начало окружать усадьбу, вперед выходили мужики поздоровее, остальные светили факелами позади. На дорогу перед фасадом здания выходил сам Соловушка и наиболее крепкие мужики. Теперь оставалось подать особый знак. Соловей выбрал небольшой сарай, с виду крепкий, и заливисто свистнул; сарай не выдержал и рухнул, раскатившись бревнами по двору. Теперь предстояло ждать хозяина, который не замедлил появиться. Боярин выскочил на крыльцо, что-то недовольно ворча, следом за ним выбежали его сын и двое слуг, державших на поводках собак.

– Это кто тут безобразничает, а? – стал ругаться боярин. – Сейчас собак спущу!

Соловей недовольно отметил про себя, что хозяин был одет и не выглядел заспанным.

– Не стоит губить собачек, хозяин, – угрожающе произнес Соловушка, стараясь придать себе грозный вид, – оглянись лучше вокруг.

Боярин огляделся: всю усадьбу плотным кольцом окружили угрюмые люди с горящими факелами в руках. Огней в лесу были сотни, и это производило впечатление.

– Кто такие?

– Не слыхал разве, «войско справедливости» мы зовемся, делим добро по справедливости между богатыми и бедными. Не все же вам жировать на народной беде…

Монолог Соловушки был грубо прерван ударом ноги в дверь, на крыльцо выходили какие-то люди в кожаных доспехах, сжимающие в руках различное оружие. Похоже, это и были те варяги, о которых говорил Прохор. Один из них, рослый детина с огромным боевым топором, что-то грубо пролаял на своем языке. Ему ответил другой варяг, с усами, окрашенными в синий цвет; услышав его ответ, все варяги громко заржали.

– Это еще кто, а ну назад! – попытался скомандовать Соловей, но пришлые его даже не пытались слушать. Они уверенно шли вперед, и мужики из воинства невольно попятились.

– Их всего пятеро, – попытался урезонить людей Прохор, но тут рыжебородый воитель без слов и угроз просто рубанул топором ближайшего к нему человека. Кто-то из баб сзади не выдержал и закричал, кто-то метнулся подальше от страшных чужаков.

– Бей их, нас много! – Прохор кинулся вперед, пытаясь личным примером подбодрить напуганных соратников, но варяг с синими усами стукнул его рукояткой меча в висок, и помощник Соловушки рухнул на землю. Этот момент оказался переломным, воинство Соловья бросало факелы и бежало кто куда. Варяги даже и не думали успокаиваться, все семеро с гулким смехом бросались на людей и резали, рубили и кололи; кровь лилась ручьями, бабы кричали, кто-то из детей вдали плакал. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что Соловушка первое время потерялся, просто стоял неуверенно и не знал, что делать. Надо свистом свалить варягов с ног, но как тут свистнешь, когда враг мечется от одного соратника к другому, тут своим больше вреда сделаешь. Да и варяги вон какие здоровые, их свист не убьет, а вдруг своих женщин заденешь? Соловушка неуверенно достал меч, он его больше для виду таскал, драться на мечах он не умел совсем. Никого из варягов он даже не задержит: прирежут походя, и все. Паника охватила уже всех, даже тех, кто стоял на заднем дворе усадьбы и не видел того, что происходило возле крыльца; но вопли убегающих и грозные крики преследователей донеслись до всех. Боярские псари тоже опешили, они так и не спустили рвущихся с цепей собак. Сам боярин стоял белый как мел, глядя на творящееся смертоубийство. Один из северных воителей обратил внимание на застывшего Соловья и с нехорошей усмешкой, поигрывая топором, направился прямо к нему. Душа мгновенно ушла в пятки, липкий холод полз по телу. Соловей не выдержал и сделал единственное, что ему пришло в голову, – дал стрекача. Он бежал сквозь лес, бросив всех, и ужас гнал его все дальше и дальше.

«Белка, – неожиданно кольнула его мысль в самое сердце, – как там Белка?»

Соловей остановился, ему было очень страшно возвращаться, но бросить девушку он тоже не мог. Видела ли она, как он дал деру, а если видела? Соловей покраснел. Ужасно хотелось проснуться в своей постели, чтобы весь этот кошмар оказался лишь дурным сном. Медленно и осторожно, стараясь не шуметь, несостоявшийся лидер пополз обратно.

Смех и грубые, лающие голоса варягов разносились далеко вокруг. Во дворе усадьбы шел пир. Боярин и его сын с двумя дочками подносили вино и еду пировавшим варягам. Тела так и лежали вокруг во множестве, двое псарей оттаскивали их по одному к большой свежевырытой яме и кидали вниз. Около пяти десятков человек, избитых и раненых, сидели за загородкой, даже не пытаясь сбежать. У одной из женщин не переставая текла кровь, она пыталась зажать рану руками, но кровотечение никак не прекращалось. Один из слуг, проходя мимо, увидел это и, оторвав от рубахи одного из погибших льняной клок ткани, тайком сунул женщине. Та тут же попыталась прижать этот кусок к ране, но слуга покачал головой и показал, где надо перетянуть, чтобы кровь не шла так сильно. Один из пожилых мужиков шумно бился в агонии, его уже было не спасти. Кто-то плакал, кто-то лишь угрюмо молчал. Соловушка наблюдал за этим из леса, но подойти и спасти своих людей не решался. Варяги тем временем продолжали пировать, обмениваясь шутками и хлопая друг друга по спинам и плечам. Двое загорланили какую-то песню на своем языке, остальные тут же подхватили. Один из северян весело хлопнул боярскую дочку по заду, боярин бросил недовольный взгляд, но смолчал, не решаясь разозлить своих ужасающих спасителей.

Соловушка искал Белку; среди пленных ее не было, в яме, куда кидали убитых, – тоже. Тихо переползая от одного убитого к другому, Соловей внимательно осматривался в темноте. Вот женщина лежит, одежда красная от крови… нет, не Белка, вон коса какая, а у Белки волосы короткие. Один труп Соловей не смог узнать: лицо было рассечено топором настолько сильно, что было даже непонятно, парень это или девушка. Волосы светлые и короткие, одежда вся в крови. Нет, лапти большие, явно мужская нога, у Белки ножка маленькая, как и она сама. Еще несколько тел, один совсем ребенок, лет семи, варяги в темноте не разбирали, рубили всех. Что же ты не убежал, дурачок, детишек ведь дальше всех ставили, мог же убежать… Мертвый ребенок продолжал сжимать ручкой штанину какого-то мужчины; отца не хотел бросить? Перевернув следующий труп, Соловей похолодел: мертвыми глазами на него смотрела Белка. Страшно захотелось взвыть, только неимоверным усилием он сдержался. Слезы и свалившееся горе душили и не давали нормально дышать. Нет, Белку он им не простит, этого он им никогда не простит. НИКОГДА.

Соловей вернулся к тому месту, где пировали северяне, один свист – и их посшибает с мест; возможно, и ноги-руки переломает некоторым. Теперь своих нет, можно свистеть без опаски. Ноги тряслись от страха. Ну свистнет он – и что дальше? Дальше – собак спустят, и волкодавы его тут разорвут: собаки нападают с разных сторон, свистом их не испугаешь. А умирать страшно.

– Трус, трус, – ругал себя Соловей, – давай, за Белку, за всех. Кто еще их накажет, если не ты? – Он достал свистульку, подаренную Дабогом, и покрутил в руках. Вот уж кто не испугался бы никаких варягов, так это Дабог, он бы им показал всем, да только где он теперь? Бросил всех и ушел куда-то. Все он виноват, разве без него Соловушка осмелился бы что-то подобное устроить? Он никогда героем не был: прохожих обманывать за кувшин молока да краюху хлеба – вот и все, на что он был способен. Это все Дабог и его свистулька… поверил Соловушка в то, что теперь он сильный, ну и перед Белкой красовался. А теперь и Белки больше нет, и сам трусом оказался.

«Проклятый Дабог», – чуть не крикнул Соловей и с силой ударил рукой по дереву. Один из варягов что-то услышал и обернулся, пришлось прижаться спиной к дереву и даже дышать перестать. Варяг смотрел в тут сторону, где спрятался незадачливый вожак, но другой воитель что-то лающе произнес в его сторону, и остальные засмеялись. Варяг перестал смотреть в лес и что-то грубо ответил, чем опять вызвал всеобщее ржание.

Соловей люто ненавидел этих людей, безжалостно поубивавших столько его соратников, убивших Белку. Ему хотелось разорвать их на части, но страх, сковавший волю, не позволял ему даже пошевелиться.