Текст книги "Нездешний"

24

Геллан и Йонат с сотней воинов ждали под стеной, прислушиваясь к звукам идущего наверху боя. Все они были одеты в черные доспехи вагрийских Псов Хаоса и в синие плащи. Геллан водрузил на голову офицерский шлем с белым конским плюмажем.

Было около полуночи, и атака понемногу захлебывалась. Геллан, проглотив слюну, застегнул ремешок шлема.

– И все-таки это безумие, – шепотом сказал Йонат.

– Сейчас я, пожалуй, склонен с тобой согласиться.

– Мы оба это знаем и все же лезем на рожон. Если кто-то вдруг вздумает послушаться моего совета, меня тут же удар хватит!

Сверху сбежал по ступеням солдат с окровавленным мечом.

– Они уходят. Приготовьтесь! – Он присел на лестнице, глядя вверх, и крикнул: – Пошли!

Геллан махнул рукой, и сотня последовала за ним на стену. Лестницы и веревки оставались еще на местах. Геллан посмотрел вниз. По лестнице, у которой он оказался, слезали трое вагрийцев. Он перекинул ногу через парапет и стал спускаться. Его солдаты позади размахивали мечами, притворяясь, будто продолжают сражение. Геллан находил это представление неубедительным. Он быстро слез на землю, подождал своих – и они двинулись к вагрийскому лагерю.

К ним примкнуло несколько вражеских солдат, но в разговоры никто не вступал. После очередного бесплодного дня вагрийцы устали до крайности и пали духом.

Геллан покосился на Йоната. Тот был напряжен, но спокоен – предстоящее дело, как всегда, заставило его забыть привычную раздражительность и сосредоточиться на главном.

Солдаты рассаживались у костров. Направо в трех бурлящих котлах готовилась еда.

От вкусного запаха пересохший рот Геллана наполнился слюной. Они в Пурдоле уже три дня как не ели.

План их дерзкой вылазки придумал Карнак. Дренаи под видом вагрийцев должны ограбить склад и доставить в крепость драгоценную провизию. За столом в пурдолском замке все это казалось проще простого, но здесь, посреди вражеского лагеря, представлялось самоубийством.

Из мрака вынырнул какой-то офицер.

– Вы куда? – спросил он у Геллана.

– Не твое дело, – отрезал дренай, определив по бронзовым полоскам на эполетах, что офицер ниже его по званию.

– Простите, но мне приказано без особого разрешения никого не пропускать в восточный квартал.

– Ну нас-то пропустить придется, мы наряжены охранять гавань.

– Гавань охраняет третье крыло – у меня так записано.

– Прекрасно – значит можно пренебречь приказом командующего и отвести ребят на отдых. Как тебя звать – на случай, если меня спросят о причине такого поступка?

– Антази, шестое крыло, – вытянувшись, ответил офицер. – Но я полагаю, мое имя упоминать не придется – очевидно, в приказе что-то напутали.

– Очевидно, – согласился Геллан и резко обернулся к своим: – Вперед!

Во время перехода по извилистым улочкам портового квартала Йонат поравнялся с Гелланом.

– Теперь начинается самое трудное.

– Да уж.

У деревянного склада несли караул шестеро солдат. Двое сидели на перевернутых ящиках, еще четверо играли в кости.

– Встать! – взревел Геллан. – Кто тут старший?

Краснолицый молодой солдат выскочил вперед, ссыпав кости в кошель у пояса.

– Я, мой господин.

– Что это значит?

– Виноват. Так что… поразвлечься немного хотели.

– А сто плетей тебя не развлекли бы?

– Никак нет.

– Ты не из моего крыла, и мне неохота разводить волокиту, поэтому я, так и быть, закрою глаза на твое поведение. А что, у задней двери тоже в кости играют?

– Не могу знать.

– Сколько их там?

– Десять.

– Когда смена?

Солдат посмотрел на небо.

– Через два часа, мой господин.

– Хорошо. Открой склад.

– Виноват?

– Ты что, еще и глух к тому же?

– Никак нет, господин, – да только у меня ключа не имеется.

– Значит, ключ тебе не присылали?

– Как так?

– Командующий, – медленно, с бесконечным терпением произнес Геллан, – распорядился доставить кое-какие товары ему на квартиру. Ваш второй офицер… как, бишь, его зовут?

– Эртхольд, господин.

– Да, Эртхольд… он должен был либо встретить меня здесь, либо оставить ключ тебе. Где же он?

– Он…

– Ну?

– Он спит, мой господин.

– Ах, спит! Как же я сразу не сообразил? Солдаты прохлаждаются на посту, играют в кости, и дела им никакого нет до сотни вооруженных людей, что же еще делать офицеру, как не спать? Йонат!

– Слушаю.

– Взломай-ка эту дверь!

– Есть, – бодро откликнулся Йонат, подозвав к себе двух солдат.

В считанные мгновения они высадили боковую дверь, вошли внутрь, сняли засов с главного входа и настежь распахнули его.

Геллан махнул своим, и они повалили на склад.

– Эртхольд придет в бешенство, господин! – испугался старший караульщик. – Может, послать за ним кого-нибудь?

– Как знаешь, – улыбнулся Геллан. – Но он может спросить, кто разрешил солдату покинуть пост. Это входит в твои полномочия?

– Думаете, лучше его не беспокоить?

– Оставляю это на твое усмотрение.

– Да, пожалуй, лучше не надо, – нерешительно протянул солдат.

Геллан отошел от него и обернулся, услышав топот бегущих ног. С другой стороны склада поспешали десять солдат с мечами наголо. При виде Геллана они осадили. Трое растерянно отдали честь, остальные последовали их примеру.

– Вернитесь на свой пост, – скомандовал Геллан.

Солдаты посмотрели на старшего – он пожал плечами и сделал им знак повиноваться.

– Не извольте гневаться, – сказал он Геллану. – Премного благодарен вам, что не стали с нас взыскивать за игру.

– Мне самому в свое время случалось поигрывать на посту.

Из склада уже выходили тяжело нагруженные дренаи. Йонат отбирал только то, что не портится: муку, сушеные фрукты, вяленое мясо, овес и соль.

Он нашел также небольшой запас целебных трав и набрал три мешка для Эвриса. Потом запер изнутри главную дверь и покинул склад последним. Его товарищи с мешками на плечах уже построились в ряды.

– Смотрите, чтобы в склад никто не лазил, хоть дверь и взломана! – бросил он старшему караульщику. – Если хоть капля спиртного пропадет, спросят с тебя! – добавил он, подмигнув.

Солдат отдал честь, и отряд двинулся обратно к лагерю.

Пройдя по пустым улицам, мимо палаток и часовых, они вышли наконец на пустырь перед крепостью. Геллан взглянул направо, и кровь застыла у него в жилах.

Там, за домами, незаметно для защитников Пурдола сооружались три осадные машины. Геллан, будучи в Вентрии, повидал, как они действуют. Это были баллисты – большие катапульты, обстреливающие стены огромными камнями. Когда их достроят, начнется настоящая бойня. Их, должно быть, доставили сюда в разобранном виде из Вагрии, через Лентрийский мыс. Геллан стукнул Йоната по плечу и указал туда, где при свете фонарей шла работа.

Йонат выругался и посмотрел Геллану в лицо.

– Уж не хотите ли вы…

– Веди ребят в Пурдол, Йонат. Увидимся позже.

– Но нельзя же…

– Не рассуждать. Вперед!

* * *

Дардалион вернулся в крепость. Глаза его открылись, он спустил ноги с кровати. Охваченный печалью, он закрыл лицо руками и заплакал.

Он видел, как умирающего Нездешнего утащили в гору, и почувствовал голодное нетерпение горных жителей.

Астила тихо вошел в комнату и сел рядом с ним.

– Нездешний умер, – сказал Дардалион.

– Мне жаль. Он был твоим другом.

– Не знаю, можно ли это назвать дружбой. Но товарищами мы были, это верно. Благодаря ему я обрел новую жизнь, новую цель. Это из его крови родились Тридцать.

– Он не добился успеха?

– Как сказать. Доспехи везет через надирские земли одинокая женщина. Я должен найти ее.

– Но это невозможно, Дардалион.

– Все, что мы делали в последнее время, поначалу казалось невозможным, – неожиданно улыбнулся Дардалион.

Астила закрыл глаза.

– Наши возвращаются с провизией. Байна докладывает, что потерь нет, однако офицер еще не вернулся.

– Хорошо. Что слышно о Братстве?

– Этой ночью они не пытались атаковать.

– Хотел бы я знать почему. Либо они собираются с силами, либо мы разбили их наголову.

– Вряд ли наша победа окончательна, Дардалион.

– Да. Это было бы слишком хорошо, чтобы на это надеяться.

Чувствуя, что глава Тридцати хочет побыть один, Астила удалился, и Дардалион стал у окна, глядя на звезды.

Из глубин Вселенной веяло покоем, и перед его мысленным взором возникло лицо Дурмаста. Дардалион покачал головой, вспомнив свой недавний полет к Рабоасу. Он прибыл как раз в тот миг, когда Дурмаст напал на Черных Братьев, пытавших Нездешнего.

Дардалион использовал всю свою мощь и оградил Дурмаста щитом, защитив его от внушения Тхарда. Но от мечей он великана защитить не мог. Он слышал последующий разговор Нездешнего с Дурмастом, и великая печаль охватила его, когда Дурмаст сказал: «Думаешь, он потому оказался бессилен против меня, что я – избранник?»

Дардалион всем сердцем желал, чтобы это было правдой, а не просто стечением обстоятельств: случайный человек и оградивший его дух, случайно оказавшийся в нужное время в нужном месте.

Пусть так. Но ему казалось, что Дурмаст достоин большего.

Примет ли Дурмаста Исток? Может ли единственный подвиг перевесить греховную жизнь? Казалось бы, нет – и все же…

Священник закрыл глаза и вознес молитву за души обоих воинов. Внезапно губы его тронула улыбка. Что стали бы эти двое делать в раю, каким представляли его себе древние? Бесконечное и вечное прославление Творца. Разве не предпочли бы они небытие?

Одна из древних религий обещает павшим героям пиршественный чертог, где мужчин встречают девы-воительницы, воспевающие их подвиги.

Дурмасту это подошло бы больше.

Дардалион посмотрел на луну – и вздрогнул.

«Что такое чудо?» – внезапно спросил он себя, и простота ответа, неожиданно всплывшего из глубин его разума, поразила его.

Чудо – это то, что случается неожиданно в нужное время. Не более того. Не менее.

Он спас Дурмаста чудом – ведь Дурмасту неоткуда было ждать помощи. Но все же – почему Дардалион оказался там в нужное время?

«Потому что мне захотелось проведать Нездешнего», – сказал он себе.

«А почему тебе этого захотелось?»

Погруженный в свои мысли, он отошел от окна и сел на кровать.

Дурмаст был избран давным-давно – еще до рождения. Но без Нездешнего он так и остался бы убийцей и вором, как и Нездешний без Дардалиона продолжал бы заниматься ремеслом наемного убийцы.

Их судьбы – узор, сотканный из случайных, казалось бы, нитей.

Дардалион упал на колени, охваченный великим раскаянием.

Геллан, затаившись в темноте, куда не достигал свет фонарей, наблюдал за механиками, сооружающими баллисты. Там трудились около двухсот человек – они ставили на место громадные рычаги и загоняли в опорные брусья деревянные заклепки. На конце каждого рычага имелся холщовый мешок, где мог поместиться валун весом в четверть тонны. Геллан не знал, насколько далеко бьют эти вагрийские машины, но в Вентрии он видел, как такие камни швыряли за сотни футов.

Баллисты устанавливались на деревянных рамах с громадными колесами по углам. Их подтащат к самой стене и поставят скорее всего перед воротами.

Укрепленные бронзой дубовые ворота пока что успешно выдерживали любой натиск – но против этих разрушительных машин они не устоят.

Геллан посмотрел на крепость, серебристо-белую в лунном свете. Его отряд до последнего человека уже поднялся на стену – скоро в бронзовых котлах закипит похлебка из овса и мяса.

Жаль, что он не успел проститься с Йонатом. Нехорошо было отсылать парня прочь без единого теплого слова.

Геллан встал и уверенным шагом двинулся к баллистам. Оказавшись рядом, он рассмотрел их получше, подивившись массивным шарнирам и мастерству плотницкой работы. Никто не обращал на него внимания, и он беспрепятственно добрался до хибары, приспособленной под кладовую. Внутри он увидел бочонки с лампадным маслом и несколько ведер.

Сняв шлем и панцирь, он наполнил ведра маслом и поставил их снаружи. В дело пошли все шесть ведер, пригодился даже один пустой кувшин. Сняв с ближнего столба фонарь, Геллан прошел к самой дальней из машин и преспокойно полил маслом большой шарнир, соединявший рычаг с опорной рамой.

Он перешел ко второй баллисте и опорожнил свой кувшин в нее. Потом вынул из фонаря стекло и поднес к промасленному дереву огонь. Древесина сразу же занялась.

– Что ты делаешь?! – завопил механик.

Геллан, не глядя на него, поджег другую баллисту.

Механик схватил его за плечо и развернул к себе. Геллан ткнул его кинжалом под ребра.

К машинам со всех сторон бежали люди.

– Сюда, скорее! – закричал Геллан. – Воды!

Несколько человек бросились к ведрам, которые он оставил у кладовой.

В огонь плеснули масла, и языки пламени взмыли до небес. Вторая машина тоже горела исправно, хотя и не столь красиво.

На поджог третьей времени уже не оставалось. Не веря в свою удачу, Геллан попятился от горящих машин.

Как просто все оказалось! А все потому, что он двигался не спеша, – вот его никто и не заподозрил. Сейчас он вернется в крепость и наестся досыта.

Геллан пустился бежать – и очутился перед десятком вооруженных людей. Ими командовал темноволосый офицер с красивой серебристой саблей. Он поднял руку, сдерживая солдат.

– Геллан, не так ли?

– Так, – ответил Геллан, медленно обнажая свой меч.

– Мы встречались два года назад – я был почетным гостем на турнире Серебряного Меча в Дренане. Победителем тогда стали вы, если не ошибаюсь.

Теперь и Геллан узнал его: это был Дальнор, знаменитый вагрийский фехтовальщик и адъютант генерала Каэма.

– Приятно встретиться с вами снова, – сказал дренай.

– Сдаться вы, как я понял, не намерены?

– Это как-то не пришло мне в голову. Быть может, вы желаете сдаться?

– Я видел вас в деле, Геллан, – улыбнулся Дальнор. – Вы фехтуете отменно, но в вашей защите есть пробелы. Хотите покажу?

– Сделайте одолжение.

Дальнор отсалютовал ему саблей. Клинки соприкоснулись, и бойцы начали кружить друг подле друга. Тонкая сабля сунулась вперед, была отбита, последовал ответный выпад, и противники разошлись.

Позади, отбрасывая на место поединка громадные тени, пылали баллисты.

Клинки сходились со звоном, но ни один из бойцов еще не был задет. Дальнор сделал финт влево, тут же перебросив клинок направо. Геллан отразил его выпад и ответил колющим ударом в живот. Дальнор отвел удар, шагнув в сторону, и замахнулся, целя Геллану в голову. Тот пригнулся.

Мечи сошлись снова, и Дальнор, сделав ложный выпад вверх, ранил Геллана в бок над правым бедром. Сабля пронзила мышцы и тут же вышла наружу.

– Видите, Геллан? – сказал Дальнор. – У вас недостаточно отлажена нижняя защита – вы слишком высоки ростом.

– Спасибо за подсказку. Я этим займусь.

– Вы мне нравитесь, Геллан, – усмехнулся Дальнор. – Жаль, что вы не вагриец.

Геллан устал и обессилел от постоянного недоедания. Не отвечая, он поднял клинок.

Дальнор вскинул брови.

– Еще один урок? – Он шагнул вперед, и мечи скрестились. Несколько мгновений бой шел на равных – потом Геллан сделал неловкое движение, и сабля Дальнора вошла ему между ребер. Геллан тут же зажал лезвие в кулак, удерживая его в своем теле, и его меч, взлетев вверх, рассек Дальнору яремную вену.

Дальнор, схватившись за горло, отлетел назад.

Геллан упал ничком, выронив меч.

– Это был хороший урок, вагриец, – проговорил он.

Солдат, подскочив к нему, рубанул Геллана по шее. Дальнор поднял руку, как бы желая остановить его, но кровь, пузырясь, хлынула у него из горла, и он упал рядом с мертвым дренаем.

Баллисты продолжали гореть. Черный дым поднимался над серой крепостью, словно грозящий защитникам кулак.

Каэм прибыл к пожарищу на рассвете. Две баллисты сгорели дотла, но одна уцелела.

«Довольно будет и этой», – решил Каэм.

25

Карнак смотрел на пожар, следя, не покажется ли Геллан. Он не ожидал увидеть его, но надежда еще не пропала.

Если судить с позиции будущего – и если оно, это будущее, настанет, – то, может быть, и лучше, чтобы Геллан умер. Хорошего сторонника из него не выйдет – он мыслит слишком независимо, чтобы рабски подчиняться какому бы то ни было вождю. И все же Карнак знал, что ему будет недоставать Геллана: тот был как шип на розе, напоминающий человеку, что плоть слаба.

– Похоже, что горит в двух местах, – сказал, подойдя, Дундас.

– Да, но Йонат говорит, что у них три баллисты.

– Две – тоже неплохо для одного человека.

– Человек, если захочет, способен на все, – тихо молвил Карнак.

– Сегодня мы потеряли триста солдат, генерал.

Карнак кивнул.

– Эгель скоро будет здесь.

– Не может быть, чтобы вы в это верили.

– Будем держаться, пока он не придет, Дундас. У нас нет выбора. Скажи Йонату, чтобы занял место Геллана.

– Сарвай старше по званию.

– Я знаю, кто старше, – назначаю Йоната.

– Слушаюсь. – Дундас отошел, но Карнак остановил его.

– В мирное время я не доверил бы Йонату выгребать навоз из конюшни – но сейчас речь идет о жизни и смерти.

– Да, командир.

Карнак посмотрел с башни на солдат вдоль стены. Одни были заняты едой, другие улеглись спать, третьи точили клинки, затупившиеся в бесконечном сражении.

«Слишком мало их осталось», – подумал Карнак, оглянувшись на замок.

Скоро придется принять трудное решение.

На стене Йонат и Сарвай долго высматривали Геллана, пока не стало ясно: он либо взят в плен, либо убит.

– Хороший был человек, – сказал наконец Сарвай.

– Дурак он был, – прошипел Йонат. – Что проку кончать с собой подобным образом?

– Верно – и все-таки мне будет его недоставать.

– А мне нет! Пусть бы хоть всех офицеров перебили, мне плевать. Не знаю, зачем я до сих пор торчу в этой треклятой крепости? Была у меня одна мечта… Случалось тебе бывать в Скодийских горах?

– Нет.

– Есть там вершины, на которые еще не ступала нога человека, – они окутаны туманом девять месяцев в году. Я мечтал построить дом близ одной из них, в укромной долине, где можно растить лошадей. Я знаю толк в лошадях. Я люблю их.

– Отрадно слышать, что ты хоть что-то любишь.

– Я люблю многое, Сарвай, но к людям это не относится.

– Геллан тебя любил.

– Хватит! Не желаю больше слышать о Геллане – ясно тебе?

– Не совсем.

– Мне жаль его. Доволен? Это ты хотел услышать? Мне жаль, что он погиб. И больше я не хочу говорить об этом.

Сарвай снял шлем и прислонился спиной к холодному камню.

– У меня тоже была мечта. Есть в Дренане одна девушка – красивая, умная и не сильно строгая. Ее папаша владеет торговым флотом, который ходит из Машрапура на восток. Я хотел жениться на ней и сделаться купцом.

– За чем же дело стало?

– Она вышла за другого.

– Что ж она, не любила тебя?

– Говорила, что любит.

– Ничего, все к лучшему.

– Если это к лучшему, что тогда к худшему?

– Тут ты по крайней мере среди друзей. – Йонат протянул руку, и Сарвай пожал ее.

– Всегда мечтал умереть среди друзей.

– Ну, уж эта твоя мечта точно исполнится.

* * *

Даниаль уже четыре дня скакала по голой открытой степи. За это время ей никто не встретился, но теперь, въехав в густой лес, она поняла, что в нем кто-то есть. Справа от нее мелькнула между стволами темная тень.

Она пришпорила коня, потянув за собой вьючную лошадь.

Тень не оставляла ее. Даниаль видела ее только мельком, но она все время держалась рядом, двигаясь с поразительной быстротой и совершенно бесшумно.

День близился к вечеру, и страх Даниаль усиливался. Во рту пересохло, руки стали скользкими от пота. Хотела бы она, чтобы с ней был Нездешний – или хотя бы Дурмаст.

Ей вспомнился последний разговор с Дурмастом, и страх немного прошел.

Тогда, проехав около пяти миль, они встретили отряд воинов в черных доспехах. Дурмаст выругался и схватился за топор, но воины проследовали мимо, едва удостоив путников взглядом.

Стоило посмотреть, как вознегодовал Дурмаст.

– Ишь ты – и не глядят даже!

– Ну и хорошо, – сказала Даниаль. – Ведь не хочется же тебе сразиться с ними?

– Это воины Братства, посланные за доспехами. Они умеют читать мысли и знают, что доспехи у нас.

– Почему же они тогда их не взяли?

Дурмаст спешился, сел на камень и уставился на далекий уже Рабоас.

– Нельзя задерживаться, – позвала Даниаль. – Нездешний рискует жизнью, чтобы мы могли выиграть время.

– Они знали, – сказал Дурмаст.

– Что знали?

– О чем я думаю.

– Я тебя не понимаю.

– Ты знаешь, какой я, Даниаль… каким я был. Нет во мне настоящей силы, хотя мускулы у меня будь здоров. Я подлец и всегда был подлецом. Забирай доспехи и уезжай.

– А ты?

– Двинусь на восток – может, и до Вентрии доеду. Говорят, Опаловые горы очень хороши зимой.

– Одна я их не довезу.

– Ты что, не понимаешь? Я бы все равно предал тебя, Даниаль, и увез доспехи. Они стоят целое состояние.

– Но ты дал слово.

– Мое слово – что на ветру полова.

– Ты хочешь вернуться, чтобы помочь Нездешнему.

– Разве я похож на дурака? – засмеялся Дурмаст. – На такое только полоумный способен. Езжай, да поскорее, пока я не передумал.

…Все последующие дни Даниаль надеялась увидеть позади Нездешнего. Она не могла смириться с мыслью о том, что он умер. Он сильный, он стойкий, никто не может его победить. Она помнила, как он сражался в лесу, одинокий, омытый красным заревом заката. И одержал победу. Он побеждал всегда – не может он погибнуть.

Даниаль вернулась к настоящему и смигнула набежавшие на глаза слезы. Тропа была узкой, сумерки сгущались. Останавливаться не хотелось, но лошади устали. Пора дать им отдых. Она осмотрела подлесок справа от себя: тени не было видно. Быть может, ее преследовал голодный медведь – или воображение сыграло с ней шутку.

Она ехала, пока не услышала журчание воды, а тогда остановилась на ночлег около мелкого ручья, решившись не спать всю ночь и не выпускать из рук меча.

Она проснулась на рассвете и быстро вымылась в ледяной воде, прогнав сон. Потом подтянула подпругу и села верхом. Дурмаст велел ей держать на юго-восток, пока не доберется до реки. Там будет паром – а после переправы надо ехать прямо на юг, к Дельнохскому перевалу.

В лесу было тихо и душно.

Впереди внезапно показались четверо надиров, и Даниаль с бьющимся сердцем натянула поводья. У надиров были луки, один вез поперек седла убитую антилопу.

– Дай дорогу, – сказал тот, что ехал впереди.

Даниаль посторонилась, и они проехали мимо.

Ночью она развела костер и уснула.

Проснувшись заполночь, она увидела у костра громадную фигуру, подкладывающую ветки в огонь. Как можно тише Даниаль достала кинжал и откинула одеяло. Человек сидел к ней спиной, голая кожа поблескивала при луне – он был очень велик, больше даже, чем Дурмаст. Даниаль поднялась на ноги. Он обернулся…

И она увидела перед собой одинокий страшный глаз, щель вместо носа и клыкастую прорезь рта.

– Трух, – проворчал Кай, похлопав себя по груди. – Трух.

У Даниаль подкосились ноги, но она перевела дыхание и двинулась к нему, держа перед собой нож.

– Уйди прочь, – сказала она.

Кай стал чертить что-то на земле когтем указательного пальца. Даниаль, уже напрягшись для прыжка, разглядела, что он нарисовал человечка с маленьким арбалетом.

– Нездешний? Ты знаешь Нездешнего?

– Трух, – закивал Кай, потом указал на нее и произнес: – Аниал.

– Да, да, я Даниаль. Значит, Нездешний жив?

– Трух. – Кай сжал руку в кулак и ударил себя воображаемым кинжалом в плечо и в бедро.

– Он тяжело ранен? Это ты хочешь сказать?

Чудовище смотрело на нее, не отвечая.

– Воины Братства – они нашли его? Высокие люди в черных доспехах.

– Убил, – сказал Кай, изображая, будто рубит мечом или топором.

Даниаль, убрав нож, села рядом с ним и тронула его за руку.

– Послушай меня. Человек, который убил их, – он жив?

– Убит.

Даниаль закрыла глаза.

Всего несколько месяцев назад она танцевала перед королем. Несколько недель назад влюбилась в того, кто убил этого короля. Теперь она сидит в лесу наедине с бессловесным чудовищем. Как все нелепо! Она рассмеялась.

Кай видел, как ее смех перешел в рыдания и слезы потекли по щекам. «Какая красивая», – думал он. Как та надирка, за которой он следил. Такая маленькая, хрупкая, и косточки, как у птички.

Когда-то Кай очень хотел подружиться с таким вот хрупким существом. Однажды он похитил девушку, которая полоскала белье у ручья, и унес ее в горы, где заранее припас разные ягоды, плоды и красивые камешки. Но, добравшись до места, он увидел, что девушка не дышит – он переломал ей все ребра, пока нес. Даже его целебная сила не смогла спасти ее.

Больше он их не трогал.

* * *

Шестьсот человек, тянущих баллисту, установили ее шагах в пятидесяти от ворот. Показались шесть телег, влекомых волами, и вагрийцы засуетились вокруг них. Позади баллисты поставили ворот.

Карнак подозвал к себе Дундаса, Йоната и еще нескольких офицеров.

– Отведите людей в замок, оставив на стене самое малое число, – приказал он.

Солдаты хлынули в ворота замка, занимая позиции на его стенах.

Карнак достал из кошеля у пояса сладкую овсяную лепешку, отломил кусочек и стал задумчиво жевать.

Несколько вагрийцев сдвинули тяжелый камень к заду телеги и обвязали его веревками. Четверо солдат, вращая ворот, зарядили им баллисту. Офицер поднял руку, и рычаг машины вылетел вперед.

Карнак смотрел, как глыба летит по воздуху, как она приближается, увеличиваясь на глазах. Вот она с грохотом ударила в стену около башни. Обломки посыпались градом, зубцы стены обрушились.

Карнак доел лепешку и поднялся на парапет.

– Целься сюда, сукины дети! – проревел он и медленно спустился с башни на стену.

– Слезайте отсюда, ребята. Пошли в замок!

Футах в тридцати от него обрушился второй кусок стены, и обломки засвистели у него над головой. Двое человек рухнули вниз и разбились о камни двора.

Карнак с ругательством сбежал по лестнице к ним. Оба были мертвы.

Каменный снаряд попал в башню, отскочил от нее и упал на крышу лазарета. Балки затрещали, но выдержали. Башня пережила еще два попадания. На третьем она обвалилась и рухнула за воротами грудой обломков.

В лазарете Эврис зашивал живот молодому солдату. Парню повезло: меч не задел никаких важных органов, и оставалось опасаться только гангрены.

Но тут стена треснула, и последнее, что увидел Эврис, было черное облако, наполнившее комнату. Лекаря вместе с раненым швырнуло о дальнюю стену. Еще четыре снаряда попали в лазарет, и от фонаря, упавшего в корзину с бельем, начался пожар. Пламя лизало стены, госпиталь превратился в настоящий ад. Во многих палатах не было окон, и сотни раненых задыхались в дыму. Служители, оставив тщетные попытки потушить огонь, принялись выносить раненых, но поняли, что оказались в ловушке.

Громадный камень разбил дубовые брусья ворот. Второй довершил дело: бронзовые петли погнулись, и левая створка рухнула.

Карнак выругался, плюнул и зашагал к замку.

– Все кончено, генерал, – сказал какой-то солдат, когда он вошел.

– Да, дела у нас неважные, – согласился Карнак. – Закрывайте ворота.

– А вдруг еще кто-нибудь выберется из лазарета?

– В таком аду не выживет никто. Закрывайте.

Карнак вошел в большой зал, где молились Дардалион и оставшиеся двенадцать священников.

– Дардалион!

– Да? – Он открыл глаза.

– Скажи мне, что Эгель идет сюда.

– Не могу. Черные Братья повсюду, и нам не пробиться сквозь их заслон.

– Без Эгеля нам конец. Все наши усилия пропадут зря.

– Мы сделали что могли, генерал. Никто не вправе спрашивать с нас большего.

– Еще как вправе! Любой дурак может сказать, что он старался, – старания не в счет, если они не увенчаны победой.

– Нездешний погиб, – внезапно сказал Дардалион, – но доспехи – на пути к Эгелю.

– Поздно. Доспехи должны были привлечь к Эгелю людей – если же он до сих пор не набрал войска, пиши пропало.

– Для нас – да, но Эгель мог бы соединиться с Железным Засовом.

Карнак промолчал. Замысел хорош – возможно, Эгель думал об этом с самого начала. Карнак в будущем мог бы стать его врагом – так не лучше ли позволить вагрийцам разделаться с честолюбивым полководцем? Союз же с Железным Засовом дает возможность вбить клин в вагрийские силы и освободить столицу.

Пурдол подождет, а Эгель получит все: доспехи, армию и страну.

– Он придет, если сможет, генерал, – заверил Дардалион.

– Зачем?

– Эгель – человек чести.

– Что это должно означать? – рявкнул Карнак.

– Я надеюсь, что он поступит так же, как поступили бы на его месте вы.

Карнак засмеялся, вновь обретя хорошее настроение.

– А я надеюсь на обратное, Дардалион. Я все-таки рассчитываю, что он придет!

* * *

Во сне Даниаль услышала чей-то голос, проникающий в ее туманные мысли. Еще немного – и она увидела Дардалиона: он похудел, постарел и сгорбился, словно под тяжестью невыносимого бремени.

– Даниаль, ты слышишь меня?

– Да, – устало улыбнулась она.

– У тебя все благополучно?

– Я цела, но и только.

– Доспехи еще с тобой?

– Да.

– Где ты сейчас?

– Мне остается меньше суток до реки и парома. Ко мне прибилось какое-то чудовище. Оно говорит, что Нездешний умер.

– Открой глаза и покажи мне его.

Даниаль повиновалась. Кай сидел у костра, закрыв глаза и разинув рот.

– В нем нет зла, – сказал Дардалион. – Послушай, Даниаль: я попробую связаться с Эгелем, чтобы он выслал навстречу тебе отряд. Жди у парома известия от меня.

– Ты где?

– Я в Дрос-Пурдоле. Положение здесь отчаянное, от гибели нас отделяют считанные дни. В крепости осталось меньше шестисот защитников, они держат последний рубеж – замок. Еда почти на исходе, и вода плохая.

– Что я могу для вас сделать?

– Жди у парома. Да благословит тебя Исток, Даниаль.

– И тебя, священник.

– Больше уже не священник. Я был на войне и убивал.

– Скверна коснулась нас всех, Дардалион.

– Да. Но конец уже близок, и скоро я все узнаю.

– Что узнаешь?

– Прав я был или нет. А теперь мне пора. Жди у парома!

Даниаль и Кай добрались до переправы. Паром был причален у дальнего берега, и перевозчик не подавал признаков жизни. Даниаль расседлала лошадь, а Кай перенес тюк с доспехами в прибрежную хижину. Разведя огонь, Даниаль приготовила еду. За ужином она старалась не смотреть на Кая, который черпал овсянку пальцами.

Она легла спать на узкой кровати, а Кай, поджав ноги, устроился у огня.

Даниаль проснулась на рассвете и увидела, что осталась одна. Позавтракав сушеными фруктами, она вышла к реке, умылась, скинула платье и вошла по пояс в воду. Течение было быстрое, и она с трудом удерживалась на ногах. Вскоре она вернулась на берег и, как могла, выстирала платье, побив его о камень.

Из кустов слева внезапно вылезли двое мужчин, и она схватилась за меч.

– Ишь, шустрая, – сказал один, коренастый коротышка в буром кожаном камзоле, вооруженный кривым ножом. В его ухмылке недоставало двух передних зубов, он был грязен и небрит, как и его товарищ, носивший длинные усы. – Ты погляди только! Сложена, как ангел.

– Да уж гляжу, – усмехнулся второй.

– Вы что, мерины, женщины никогда не видели? – осведомилась Даниаль.

– Сейчас увидишь, какие мы мерины, – возмутился щербатый.

– Ты, куча конского дерьма! Ничего я не увижу, кроме твоей требухи. – Она взмахнула мечом, и мужчины попятились.

– Ну-ка, Каэль, отними у нее меч, – распорядился щербатый.