Текст книги "Нездешний"

На вторую ночь Каэм увидел, как Нездешний идет по лесу со страшным мечом Ориена, и вдруг понял, что убийца подбирается к нему. Каэм побежал, но ноги не слушались его, и он мог лишь смотреть в ужасе, как Нездешний рубит его на куски.

На третью ночь Каэму приснилось, что он сам в доспехах Ориена всходит на мраморные ступени вагрийского трона. Восторженные крики толпы наполняли его радостью, и в глазах своих новых подданных он увидел обожание.

Утром четвертого дня он едва мог сосредоточиться, выслушивая доклады своих офицеров.

Он старался вникнуть в нескончаемую череду мелких трудностей, которые испытывает всякая воюющая армия. Припасы с запада поступают медленно, поскольку повозок оказалось меньше, чем требуется; спешно строятся новые телеги. Под Дренаном перебили шестьсот лошадей, обнаружив, что некоторые из них кашляют кровью; мор, как полагают, остановлен. К недавним нарушителям дисциплины применены суровые меры, но следует помнить о том, что солдаты питаются впроголодь.

– Это лентрийцы? – спросил Каэм.

Вперед выступил молодой Ксерт, дальний родственник императора.

– Они отбили нашу первую атаку, мой господин, но мы все-таки оттеснили их назад.

– Вы обещали мне, что с десятью тысячами войска покорите Лентрию за неделю.

– Солдатам недостает храбрости.

– За вагрийцами такого никогда не водилось. Чего им недостает, так это вождя.

– Моей вины тут нет, – огрызнулся Ксерт. – Я приказал Мисаласу взять высоту на их правом фланге, чтобы я мог вклиниться к ним в середину. Но он не выполнил приказа – при чем же тут я?

– Мисалас командует легкой кавалерией, одетой в кожаные панцири и вооруженной саблями. Правый фланг неприятеля окопался на поросшем деревьями холме. Как, во имя Духа, могла легкая кавалерия взять такую позицию? Ясно, что лучники разнесли их в пух и прах.

– Я не позволю унижать себя подобным образом! – воскликнул Ксерт. – Я напишу дяде.

– Благородное происхождение не освобождает от ответственности. Вы дали много обещаний и ни одного не сдержали. Оттеснили назад, говорите вы? А я такого мнения, что лентрийцы дали вам по носу и отошли на подготовленные позиции, чтобы повторить это еще раз. Я велел вам занимать Лентрию быстро, не давая им окопаться. А что сделали вы? Стали лагерем у них на границе и начали засылать к ним лазутчиков, так что и слепому было ясно, что вы собираетесь напасть. Из-за вас я потерял две тысячи человек.

– Это нечестно!

– Молчать, слизняк! Я увольняю вас со службы. Отправляйтесь домой!

Кровь отхлынула от лица Ксерта, и он потянулся к своему дорогому кинжалу.

Каэм улыбнулся.

Ксерт замер, отвесил быстрый поклон и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Каэм оглядел оставшихся. Десять офицеров застыли по стойке «смирно», и никто не смотрел ему в глаза.

– Все свободны, – сказал он и подозвал к себе Дальнора, предложив ему стул.

– Ксерт отправляется домой.

– Я слышал, мой господин.

– Дорога опасная… мало ли что может случиться.

– Да, мой господин.

– Взять хотя бы этого наемного убийцу, Нездешнего.

– Да, мой господин.

– Император придет в ужас, узнав, что подобный злодей лишил жизни члена вагрийского августейшего дома.

– Так и будет, мой господин. Император приложит все усилия, чтобы выследить его и убить.

– Значит, нужно позаботиться о том, чтобы с молодым Ксертом ничего не случилось. Дай ему охрану.

– Слушаюсь, мой господин.

– И еще, Дальнор…

– Да, мой господин.

– Нездешний пользуется маленьким арбалетом, стреляющим черными железными стрелами.

7

В старом форте сохранились только три стены двадцати футов высотой, четвертую окрестные жители разобрали на камни для своих построек. Теперь в ближней деревне не осталось никого, и форт возвышался над ее руинами, как изувеченный страж. В маленьком замке – если он заслуживал такого названия – было сыро и холодно. Часть кровли провалилась, а в большом зале, судя по всему, одно время держали скот – запах не выветрился и по сию пору.

Геллан приказал загородить проем в четвертой стене повозками – он готовился к нападению вагрийцев. Дождь лил как из ведра, и древние бастионы блестели под его струями, как мраморные.

Молния прорезала ночное небо, на востоке прокатился гром. Геллан, завернувшись в плащ, смотрел на север. Сарвай взобрался к нему по искрошившимся ступеням.

– Надеюсь, что вы правы, – сказал он.

Геллан не ответил, одолеваемый отчаянием.

В первый день он был убежден, что вагрийцы найдут их. На второй его опасения возросли еще более. На третий – забрезжила надежда, что они еще въедут в Скултик под фанфары.

Потом зарядил дождь, и повозки увязли в грязи. Надо было ему тогда уничтожить все припасы и уходить – теперь он это понял. Но он слишком долго медлил, и вагрийцы успели окружить обоз.

Можно было пойти на прорыв, как и предлагал Йонат, но Геллан был одержим желанием доставить провизию Эгелю.

Надеясь, что вагрийцев окажется меньше двух сотен, он повернул обоз к разрушенному форту Мазин. Против двухсот человек полсотни его солдат могли удерживать форт дня три. Трое гонцов тем временем отправились в Скултик за помощью.

Но на сей раз удача изменила Геллану. Разведчики донесли, что у вагрийцев около пяти сотен – очень возможно, что защитников сомнут при первой же атаке.

Разведчиков Геллан тут же отрядил к Эгелю, а потому никто – даже Сарвай – не знал, какова численность противника. Поступая так, Геллан чувствовал себя предателем, но боевой дух – штука тонкая.

– Мы продержимся, – сказал Геллан, – даже если их больше, чем мы думаем.

– Западная стена еле стоит – даже ребенок мог бы свалить ее, если разозлится как следует. И повозки – не слишком надежная преграда.

– Ничего, сойдет.

– Так вы думаете, их две сотни?

– Ну, может быть, и три.

– Надеюсь, что нет.

– Вспомни устав, Сарвай, – там говорится: «Крепость возможно удерживать против врага, в десять раз превышающего силы защитников».

– Не хотелось бы спорить с вышестоящим офицером, но мне помнится, что в уставе сказано «в пять раз».

– Проверим, когда вернемся в Скултик.

– Йонат снова жалуется, но люди довольны, что оказались под кровом. Они развели в замке огонь. Почему бы вам не спуститься туда на время?

– Беспокоишься за мои старые кости?

– Вам надо отдохнуть. Завтрашний денек будет не из легких.

– Да, ты прав. Позаботься, чтобы часовые были настороже.

– Приложу все старания.

Геллан пошел было вниз, но вернулся.

– Вагрийцев больше пятисот, – сказал он.

– Я так и думал. Ложитесь-ка спать. И осторожней с этими ступеньками – я всякий раз молюсь, когда хожу по ним.

Геллан осторожно спустился вниз и прошел через мощеный двор к замку. Петли ворот проржавели, но солдаты подперли створки клиньями. Геллан протиснулся в щель и подошел к огромному очагу. Огонь горел жарко, и Геллан погрел над ним руки. Когда он вошел, все разговоры стихли, и солдат по имени Ванек обратился к нему:

– Мы развели для вас огонь в восточной комнате, командир. Там есть и койка, если пожелаете соснуть.

– Спасибо, Ванек. Йонат, пойдем-ка со мной на минуту.

Высокий, костистый Йонат встал и последовал за Гелланом. «Снова Сарвай наябедничал», – подумал он и приготовился оправдываться. Войдя в небольшую комнату, Геллан снял плащ, панцирь и стал перед потрескивающим огнем.

– Знаешь, почему я повысил тебя?

– Возможно, потому, что сочли меня подходящим? – нерешительно молвил Йонат.

– Да, разумеется. Но дело не только в этом: я доверяю тебе.

– Благодарствую, – сконфузился Йонат.

– Поэтому я говорю тебе – и смотри, чтобы до завтра никто другой об этом не узнал: против нас будет не меньше пятисот вагрийцев.

– Столько мы ни за что не сдержим.

– Надеюсь, что сдержим – Эгель очень нуждается в провизии. Всего три дня, больше нам не понадобится. Я хочу, чтобы ты взял на себя западную стену. Отбери себе двадцать воинов, лучших стрелков и рукопашных бойцов, но удержи ее!

– Нам следовало бы пойти на прорыв. Еще не поздно.

– У Эгеля четыре тысячи человек, которым недостает оружия, еды и лекарств. Жители Скарты голодают, пытаясь прокормить их. Так больше продолжаться не может. Вечером я как следует осмотрел повозки. Там двадцать тысяч стрел, запасные луки, мечи и копья – а еще солонина, сушеные фрукты и тысяч на сто серебра.

– Сто тысяч! Это им, видать, жалованье везли.

– Скорее всего. А Эгель с помощью этого серебра сможет купить все что угодно, хотя бы и у надиров.

– Неудивительно, что они послали пятьсот человек отбивать обоз. Я бы и тысячи на такое дело не пожалел.

– Мы заставим их раскаяться в том, что они послали так мало. Ну как, удержишь ты западную стену с двадцатью людьми?

– Попробую.

– Это все, о чем я прошу.

Йонат ушел, и Геллан улегся на койку. От нее пахло пылью и плесенью, но она показалась ему мягче шелковой постели под балдахином.

Он уснул за два часа до рассвета, перед сном вспомнив о том, как повез детей в горы.

Если бы он знал, что они последний день проводят вместе, он вел бы себя совсем по-другому. Он прижал бы их к груди и сказал бы, как любит их…

К утру гроза прошла, и рассветное небо, очищенное от туч, сияло яркой весенней голубизной. Геллан проснулся как раз к тому часу, когда на востоке заметили всадников. Он быстро оделся, побрился и взошел на стену.

Две лошади шли медленно, тяжело нагруженные. Когда они приблизились, Геллан разглядел, что на одной едут мужчина и женщина, а на другой – мужчина с двумя детьми.

Махнув рукой, он направил их к разрушенным воротам западной стены и приказал сдвинуть повозки, чтобы дать им проехать.

– Допроси их, – приказал он Сарваю.

Молодой офицер спустился во двор, где всадники сходили с коней, и сразу направился к человеку в черном кожаном плаще. Тот был высок, волосы имел темные, с проседью, и почти черные глаза, в которых не видно было зрачков. Смотрел он решительно и угрюмо, а двигался с осторожностью, соблюдая равновесие. Он держал руку на маленьком черном арбалете, на широком черном поясе висело несколько ножей.

– Доброе утро, – сказал Сарвай. – Издалека будете?

– Можно и так сказать, – ответил путник, глядя, как повозки опять ставят на место.

– Для вас, пожалуй, было бы лучше не оставаться здесь.

– Нет, – спокойно возразил путник. – Вагрийские дозоры рыщут повсюду.

– Они охотятся за нами, – сказал Сарвай.

Человек кивнул и двинулся к стене, а Сарвай обратился к другому, который держался около молодой женщины с двумя детьми.

– Добро пожаловать в Мазин. – Сарвай протянул руку, которую Дардалион дружески пожал, поклонился Даниаль и присел на корточки перед девочками. – Меня зовут Сарвай, – сказал он, снимая свой увенчанный перьями шлем. Испуганные сестренки уткнулись в юбку Даниаль. – Дети никогда меня не дичились, – смутился офицер.

– Им пришлось много выстрадать, – пояснил Дардалион, – но скоро они освоятся. Есть у вас еда?

– Какое невнимание с моей стороны. Пойдемте.

Он отвел их в замок, где повар готовил завтрак из овсянки и холодной свинины, и усадил за наспех сколоченный стол. Повар поставил перед ними миски, но дети, попробовав, тут же оттолкнули их.

– Вот гадость, – сказала Мириэль.

Один из сидевших поблизости солдат подошел к ним.

– Что тебе не нравится, принцесса?

– Каша несладкая.

– Так у тебя же сахар в волосах – возьми да подсласти.

– Нету у меня никакого сахара!

Солдат поерошил ей волосы и раскрыл ладонь, на которой лежал крошечный кожаный мешочек. Солдат развязал его и посыпал овсянку сахаром.

– А в моих волосах сахар есть? – загорелась Крилла.

– Нет, принцесса, но твоя сестренка, конечно же, поделится с тобой. – Он высыпал остатки своего маленького запаса в миску Криллы, и девочки принялись за еду.

– Спасибо, – сказала Даниаль.

– Мне это в радость, госпожа моя. Меня зовут Ванек.

– Вы добрый человек.

– Я люблю детей. – Он вернулся за свой стол. Даниаль заметила, что он слегка прихрамывает.

– Два года назад на него упала лошадь и сломала ему ногу, – сказал Сарвай. – Он хороший парень.

– Найдется у вас лишнее оружие? – спросил Дардалион.

– Мы захватили вагрийский обоз – там есть и мечи, и луки, и панцири.

– Неужели ты будешь драться, Дардалион?! – воскликнула Даниаль.

Ничего не ответив, Дардалион взял ее за руку.

Этот вопрос побудил Сарвая взглянуть на молодого человека повнимательнее. Достаточно крепок, но лицо… Такое выражение присуще скорее ученому, нежели солдату.

– Вам не обязательно сражаться, – сказал Сарвай. – Никто от вас этого не требует.

– Благодарю вас, но я уже решил. Вы поможете мне подобрать оружие? Я не слишком силен в таких делах.

– Разумеется. Но скажите – что за человек ваш друг?

– Что вы хотите услышать?

– На вид он одиночка, – усмехнулся Сарвай. – Не тот, кого ожидаешь увидеть в обществе женщины и детей.

– Он спас нам жизнь – это говорит в его пользу больше, чем его внешность.

– Это верно. Как его зовут?

– Дакейрас, – быстро ответил Дардалион.

Сарвай подметил взгляд, который бросила на молодого человека Даниаль, но не стал задавать вопросов: сейчас его занимали дела поважнее, чем чье-то имя. Этот Дакейрас, похоже, разбойник. Полгода назад это еще имело бы какое-то значение, но теперь не значит ничего.

– Он говорил о вагрийских дозорах. Вы видели их?

– В их отряде около пятисот солдат, – сказал Дардалион. – Они стояли лагерем в ложбине к северо-востоку отсюда.

– Стояли, говорите? А теперь?

– Они снялись с лагеря за час до рассвета, чтобы разыскать ваш обоз.

– Вы много знаете о них.

– Я мистик, бывший священник Истока.

– И хотите взяться за оружие?

– Мои взгляды изменились, Сарвай.

– Не можете ли вы сказать, где сейчас вагрийцы?

Опустив голову на руки, Дардалион на минуту закрыл глаза.

– Они напали на ваш след там, где вы свернули к западу, и движутся сюда.

– Какой это полк?

– Не имею представления.

– Опишите, как они одеты.

– На них синие плащи, черные панцири и шлемы, скрывающие лица.

– Забрала гладкие или чем-нибудь украшены?

– На лбу имеется изображение оскаленного волка.

– Спасибо, Дардалион. Извините меня. – Сарвай встал из-за стола и вернулся на стену, где Геллан распоряжался раздачей стрел; каждому лучнику полагалось по пятьдесят штук.

Сарвай снял шлем и прочесал пальцами редеющие волосы.

– Ты доверяешь этому человеку? – спросил Геллан, выслушав его рассказ.

– Мне он показался честным малым, но я могу и ошибиться.

– Через час мы это узнаем.

– Да. Но если он говорит правду, нам придется иметь дело с Псами.

– Они обыкновенные люди, Сарвай. Ничего сверхъестественного в них нет.

– Меня беспокоит не сверхъестественное, а то, что они всегда побеждают.

Нездешний расседлал коня и занес поклажу в замок, а потом поднялся со своим оружием на обветшалую западную стену. Там он оставил шесть метательных ножей и два колчана со стрелами для арбалета. Дардалион и Сарвай стояли у восточной стены, где повозки были составлены в загон для волов.

Нездешний спустился к ним. Дардалион снял меч, который взял у мертвого разбойника, и выбрал себе саблю из голубой стали: для хрупкого священника широкий меч оказался слишком тяжел. Сарвай извлек из-под фартука телеги обернутый в промасленную кожу панцирь – металл сверкнул на солнце, как серебро.

– Доспехи офицера Синих Всадников, – сказал Сарвай. – На заказ сделаны. Примерь-ка. – Он выудил из повозки еще один сверток и достал оттуда белый, подбитый кожей плащ.

– Ты будешь точно белая ворона, – сказал Нездешний, но Дардалион только усмехнулся и накинул плащ на плечи.

Нездешний, покачав головой, взобрался на повозку, нашел там два коротких меча в парных черных ножнах и прицепил их к поясу. Клинки были тупые, и он отправился на стену точить их.

Увидев перед собой Дардалиона, он заморгал с насмешливым восхищением. Священник водрузил на голову шлем с белым конским плюмажем, подбитый кожей плащ красиво лежал на сверкающем панцире, украшенном изображением летящего орла. Короткая кожаная юбка с серебряными заклепками защищала бедра, на икрах красовались серебряные поножи. На боку висела кавалерийская сабля, на левом бедре – длинный кривой нож в украшенных драгоценностями ножнах.

– Ты смешон, – сказал Нездешний.

– Охотно верю. Но хоть какая-то польза от всего этого будет?

– Польза будет такая, что вагрийцы слетятся к тебе, точно мухи на коровью лепешку.

– Я и правда чувствую себя довольно глупо.

– Тогда сними все это и подбери себе что-нибудь не столь броское.

– Нет. Не могу объяснить почему, но так правильнее.

– Ну тогда держись от меня подальше, священник: я еще жить хочу!

– А почему ты не выберешь себе доспехи?

– У меня есть кольчуга – и я не намерен задерживаться на одном месте столь долго, чтобы меня успели убить.

– Посоветуй мне, как лучше обращаться с мечом.

– Милосердные боги! Люди учатся этому годами, а у тебя в запасе никак не больше двух часов. Ничему я тебя учить не стану. Помни только, что у человека есть глотка и пах. Защищай свои и режь чужие.

– Кстати, я сказал Сарваю – солдату, который встретил нас, – что тебя зовут Дакейрас.

– Это не имеет значения – но все равно спасибо.

– Мне жаль, что мое спасение имело для тебя такие последствия.

– Я ввязался в это по собственной воле. Не вини себя, священник, – постарайся лучше остаться живым.

– Все в руках Истока.

– Ты тоже не плошай. Держись спиной к солнцу – так ты ослепишь врага своим сиянием. И запасись водой – увидишь, как пересыхает горло во время боя.

– Хорошо, сейчас. Я…

– Не надо больше ничего говорить, Дардалион. Набери себе воды и стань внизу, у повозок. Там будет горячее всего.

– Нет, я должен сказать. Я обязан тебе жизнью… Но слова почему-то не выговариваются.

– Не надо. Ты хороший человек, и я рад, что спас тебя. А теперь сделай милость, уйди.

Дардалион спустился во двор. Нездешний натянул арбалет, попробовал тетиву и осторожно положил оружие на каменный парапет. Потом полоской сыромятной кожи связал себе волосы на затылке.

К нему подошел молодой бородатый воин.

– Доброе утро, сударь. Меня зовут Йонат. Это мой участок.

– Дакейрас, – протянул руку Нездешний.

– Ваш друг вырядился, словно на королевский пир.

– Это лучшее, что он нашел. Он будет держаться стойко.

– Не сомневаюсь. Вы намерены остаться здесь?

– Если позволите, – сухо ответил Нездешний.

– Дело в том, что это лучшее место для защиты ворот, и я предпочел бы поставить здесь одного из моих лучников.

– Я понимаю. – Нездешний взял арбалет, оттянул верхнюю тетиву и вложил стрелу. Передок телеги, загораживающей выломанные ворота, был задран вверх и образовывал крест с оглоблей. Нездешний оттянул нижнюю тетиву, и стрела стала на место.

– Какова, на ваш взгляд, ширина оглобли? – спросил он Йоната.

– Она достаточно узкая, чтобы в нее было трудно попасть.

Нездешний выстрелил. Одна стрела пробила правую оглоблю, вторая – левую.

– Любопытно, – сказал Йонат. – Можно я попробую?

Нездешний вручил ему арбалет, и Йонат повертел оружие в руках, любуясь его красотой. Потом зарядил арбалет одной стрелой, прицелился в передок телеги и выстрелил. Стрела отскочила от дерева, ударилась о булыжник двора и высекла из него сноп искр.

– Славное оружие, – кивнул Йонат. – Я был бы рад поупражняться с ним.

– Если со мной что-то случится, можете взять его себе.

Йонат кивнул.

– Так вы останетесь здесь?

– Думаю, да.

Тут с восточной стены донесся тревожный крик, и Йонат, сбежав по ступеням, присоединился к солдатам, бегущим посмотреть на врага. Нездешний прислонился к парапету – для него это зрелище не представляло интереса. Отхлебнув из фляги, он прополоскал рот теплой водой и лишь потом сделал глоток.

Йонат поднялся на восточную стену к Геллану и Сарваю.

На равнине показалось около шестисот вагрийских всадников. Двое разведчиков галопом подскакали к западной стене и вернулись назад. Некоторое время ничего не происходило. Офицеры спешились и собрались в кружок. Потом один из них снова сел на коня.

– Будут переговоры, – промолвил Сарвай.

Офицер подъехал к восточной стене, снял шлем и прокричал:

– Мое имя Рагик, и я говорю от имени князя Сеориса. Кто будет говорить за дренаев?

– Я, – отозвался Геллан.

– Твое имя?

– Тебе нет до него дела. Что ты имеешь сказать?

– Вы сами видите, что нас гораздо больше. Князь Сеорис предлагает вам сдаться.

– На каких условиях?

– Сложите оружие и можете идти на все четыре стороны.

– Очень великодушно!

– Так ты согласен?

– Я слышал о князе Сеорисе. Говорят, что его слово стоит не больше, чем обещание лентрийской шлюхи. У этого человека нет чести.

– Ты отвечаешь отказом?

– Я не заключаю сделок с шакалами.

– Ты горько пожалеешь о своем решении! – И посланник поскакал назад.

– А ведь он, пожалуй, прав, – пробормотал Йонат.

– Подготовь людей, – приказал Геллан. – У вагрийцев нет ни веревок, ни осадного снаряжения – стало быть, они пойдут через брешь. Сарвай!

– Я.

– Оставь на каждой стене по пять человек – остальные пусть идут к Йонату. Быстро!

Сарвай отдал честь и сбежал вниз. Йонат последовал за ним.

– Надо было прорываться, – проворчал он.

– Придержи язык, – рявкнул Сарвай.

Вагрийцы рысью подъехали к западной стене и остановились чуть дальше полета стрелы. Спешившись, они вогнали копья в землю, привязали к ним коней, вооружились мечами и щитами и медленно двинулись вперед.

Дардалион, глядя, как они приближаются, облизнул губы. Руки у него вспотели, и он вытер их о плащ. Йонат усмехнулся:

– Хороши, сукины дети, верно?

Дардалион кивнул. Все вокруг напряглись до предела, и он убедился, что в своем страхе не одинок. Даже у Йоната глаза блестели ярче обычного и лицо застыло. Священник взглянул на Нездешнего, который сидел на стене, разложив перед собой арбалетные стрелы. Он один не смотрел на приближающихся солдат. Кто-то из защитников пустил стрелу, и вагриец отразил ее щитом.

– Не стрелять без приказа! – гаркнул Йонат.

Вагрийцы взревели и ринулись на приступ. Дардалион проглотил комок и вынул клинки из ножен.

Когда враг оказался в тридцати футах от бреши, Йонат взревел: «Огонь!» Стрелы посыпались на передовую шеренгу – и отразились от окованных медью щитов и черных шлемов. Упали лишь те, кого выстрелы поразили в незащищенную шею.

Когда вагрийцы добрались до бреши, грянул второй залп. На этот раз больше дюжины врагов упали. Здоровенный солдат с мечом в руках вскарабкался на повозку, но стрела Нездешнего пробила ему шлем над правым глазом, и он упал без единого звука. Вторая стрела вонзилась другому солдату в шею.

Йонат хорошо разместил защитников. Дюжина занимала северную стену – оттуда они, стоя на коленях, поливали стрелами вагрийцев, пытавшихся растащить повозки. Еще двадцать лучников косили врагов со двора. Груда тел росла, но вагрийцы не отступали.

Услышав позади шорох, Нездешний оглянулся и увидел на парапете руку вагрийского солдата – он пытался подтянуться и влезть на стену. За ним последовал еще один… и еще.

Нездешний наклонил арбалет и выстрелом сбросил первого со стены. Второму стрела попала в плечо, но он не остановился и продолжал с яростными криками лезть вперед. Тогда Нездешний, отбросив арбалет, выхватил меч, отразил низкий удар и пнул противника в пах. Тот скрючился, и Нездешний рубанул его по шее. Хлынула кровь. Вагриец свалился во двор форта.

Нездешний упал на колени, чтобы избежать свирепого удара, который собирался нанести ему третий. Он молниеносно ткнул клинком вверх, пинком сбросил со стены безжизненное тело и обернулся к следующему, но тот внезапно покачнулся: чья-то стрела вошла ему в затылок. Дренайский солдат с луком в руке вышел из дверей башни, послал Нездешнему усмешку и захромал вперед.

Внизу четверо вагрийцев прорвались сквозь перекрестный огонь во двор. Одного убил ударом в шею Йонат. Сердце у Дардалиона отчаянно заколотилось. Он бросился вперед и ткнул второго вагрийца мечом. Отбив удар, противник со всей силы двинул священника щитом. Дардалион поскользнулся на булыжнике и упал навзничь. Вагриец занес меч, но Дардалион откатился в сторону, и сталь лязгнула о камни. Вскочив на ноги, священник выхватил кинжал. Противник атаковал, целя мечом в пах. Дардалион отразил выпад саблей, шагнул вперед и левой рукой вонзил кинжал в горло врага. Из-под черного шлема, булькая, полилась кровь. Враг упал на колени.

– Осторожно! – крикнул Нездешний, но Дардалион запоздал, и другой вагриец плашмя ударил его мечом по голове. Отскочив от серебряного шлема, клинок обрушился на плечо. Дардалион пошатнулся.

Еще мгновение – и вагриец убил бы его, но Йонат, прикончив своего противника, подскочил с разбегу, ударил солдата ногами, навалился ему на спину, тонким кинжалом срезал шлем и вонзил клинок в горло.

Пропела труба. Вагрийцы отошли за пределы выстрела.

– Убрать тела! – приказал Йонат.

Нездешний подобрал арбалет и пересчитал оставшиеся стрелы. Двенадцать. Он сошел вниз и извлек из трупов еще пятнадцать стрел.

Дардалион сидел, привалившись к северной стене, – ноги его не держали.

– Попей, – сказал Нездешний, опускаясь рядом с ним на колени.

Дардалион оттолкнул протянутую флягу.

– Меня тошнит.

– Здесь нельзя оставаться, священник: они того и гляди вернутся. Ступай в замок.

Дардалион попытался встать, и Нездешний подхватил его.

– Стоять можешь?

– Нет.

– Обопрись на меня.

– Не слишком-то я отличился, Нездешний.

– Ты убил своего первого врага в рукопашном бою. Это только начало.

Они вместе добрели до замка, и Нездешний уложил священника на низкий стол. Даниаль, белая как мел, бросилась к ним.

– Он не умер, только оглушен, – сказал Нездешний.

Она, не глядя на него, сняла с Дардалиона шлем и осмотрела ссадину на виске.

Над равниной снова запела труба.

Нездешний, тихо выругавшись, устремился к двери.