Текст книги "Сумерки героя"

16

Просторный храм был переполнен народом. Матери прижимали к себе детей, отцы не отходили от них. Сотни горожан Карлиса – работники, купцы, ремесленники и клирики – пришли искать здесь убежища. Тут же находились несколько солдат, которым приказали следить, не покажется ли изменник Шардин.

Священники ходили среди народа, благословляя и руководя чтением молитв.

У стены лежал мертвый, прикрытый плащом старик, умерший от сердечного приступа. Его труп напоминал людям об опасностях, поджидающих снаружи. Повсюду чувствовался страх, и разговоры велись едва слышным шепотом. Говорили везде об одном и том же. Остановят ли священные стены демонов? Надежную ли защиту представляет собой храм?

Фигура в белых одеждах поднялась на ступени алтаря, и толпа испустила дружный вопль, узнав Шардина. Раздались радостные возгласы, волна облегчения прошла по рядам.

Шардин, стоя на виду у всех, простер руки.

– Дети мои! – Солдаты двинулись было вперед, но Шардин, пронзив их взглядом, прогремел: – Ни с места!

В его голосе прозвучала такая власть, что солдаты остановились, неуверенно переглядываясь. Их могли растерзать на куски, если бы они попытались тронуть священника, и они, понимая это, ничего не стали предпринимать.

– Герцог мертв, – начал Шардин, обращаясь теперь ко всем прихожанам. – Он убит с помощью колдовства, и по нашей земле бродят демоны. Вам это известно. Известно вам и то, что адовых псов, рвущих людей на части, вызвал сюда некий маг. Потому вы и собрались здесь. Но я хочу вас спросить: уверены ли вы, что эти стены защитят вас? Ведь они построены человеком. – Шардин обвел глазами паству и остановился на высоком, крепком мужчине. – Я помню, что южную стену строила твоя артель, Бенай Тарлин. Имеешь ли ты власть отгонять демонов? Какие чары вложил ты в эти камни? Какие заклятия произнес? – Толпа в ожидании ответа подалась к каменщику, но тот только покраснел и не сказал ни слова. – Молчишь? – продолжил свою речь Шардин. – Оно и понятно. Это всего лишь камень, холодный и безжизненный. Но где же, спросите вы, укрыться нам от Зла, рыщущего снаружи? Где искать спасения? – Священник помолчал и в наставшей полной тишине заговорил снова: – Итак, где может человек укрыться от Зла? Я отвечу: нигде. От Зла не убежишь – оно найдет тебя повсюду. Оно отыщет ход в самые сокровенные глубины твоего сердца и обнаружит тебя.

– А Исток? – крикнул мужской голос. – Отчего он не хочет защитить нас?

– О да, где же Исток? – прогремел Шардин. – Где он в час нужды нашей? Он здесь, дети мои. Он здесь со своим громовым щитом и трезубцем из молний. Он здесь, и он ждет.

– Чего же он ждет? – подал голос каменщик Бенай Тарлин.

– Он ждет тебя, Бенай. Тебя и меня. Маг, человек, вызывающий демонов, сидит во дворце Серого Человека. Он околдовал князей Арика и Панагина и учинил бойню, где погибло много наших знатных сограждан. Теперь он правит Карлисом, а скоро, возможно, овладеет всем Кайдором. Один-единственный человек, злой и жестокий. Человек, который верит, что убийством сотни аристократов устрашит весь народ. Прав ли он? Разумеется, прав. Вот мы здесь, налицо, – прячемся в страхе за каменными стенами. Но Исток ждет. Он хочет видеть, достанет ли у нас мужества, чтобы уверовать, и достанет ли веры, чтобы действовать. Каждую неделю мы собираемся здесь, чтобы воспеть его величие и его могущество. Но верим ли мы в них? О да, верим – в хорошие времена. В проповедях вы часто слышали о героях Истока, о настоятеле Дардалионе и его Тридцати монахах-воителях. Любопытная история, не так ли? История о горстке людей, которые, вооружась мужеством и верой, вышли против грозного врага. Быть может, они прятались за стенами и ждали, что Исток сразится за них? Нет – ибо Исток был в них самих. Исток питал в них мужество, боевой дух и силу – так же, как и в вас, дети мои.

– Я ничего такого не чувствую, – заявил Бенай Тарлин.

– И не почувствуешь, пока будешь прятаться. Когда твой сын в прошлом году сорвался со скалы, ты слез за ним и спас его. Он сидел у тебя за спиной, и тебе казалось, что ты не сможешь выбраться с ним наверх. Ты сам говорил мне об этом, Бенай. Ты молился о том, чтобы обрести силу и вынести своего сына из пропасти, – и обрел ее. Ты не сидел на утесе и не молил Исток, чтобы он вынес твоего мальчика к тебе на крыльях, – нет, ты действовал с мужеством и верой, и вера твоя была вознаграждена. Говорю вам снова – Исток ждет, и власть его больше, чем власть любого из магов. Если хотите видеть эту власть, идите со мной к дворцу Серого Человека. Мы найдем этого мага и уничтожим его.

– Если мы пойдем с тобой, – спросил кто-то, – ты ручаешься, что Исток будет с нами?

– С нами и в нас. Клянусь в этом своей жизнью.

Трехмечный, стоя у окна и глядя на залив, заметил какую-то вспышку на одной из нижних террас. Он вышел на балкон и посмотрел туда. Двое часовых, люди, шагали вниз по ступеням, в сторону мелькнувшего света. Трехмечный успокоился и вернулся в библиотеку.

Железнорукий растянулся на скамье, Четвертый и Шаговитый сидели у подножия винтовой лестницы. Крики в верхней комнате уже некоторое время как смолкли. Трехмечный не любил, когда кричат – особенно молодые женщины. Жестокости он не переваривал. Бой – другое дело: в бою ты убиваешь врага, но не заставляешь его страдать. Железнорукий встал и подошел к нему.

– Маг возвращается, – сказал он.

Трехмечный кивнул. Сам он еще не учуял этого человека, но Железнорукий никогда не ошибался.

Вскоре и Трехмечный уловил легкий запах – едкий запах страха.

Чернобородый маг вошел в библиотеку и остановился, глядя на винтовую лестницу. Он постоял немного и тяжело опустился на сиденье, потирая глаза.

– Снаружи все спокойно, – сказал он Трехмечному.

Криаз-нор понимал, что маг просто оттягивает свое свидание с Дерешем Карани.

– Пока да, – подтвердил Трехмечный.

Железнорукий внезапно встал и подошел к окну.

– Кровь, – объявил он, раскрыв рот и пробуя воздух на язык. – Человеческая.

Трехмечный и Шаговитый тут же присоединились к нему. Трехмечный закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Да. Он тоже чуял это.

– По меньшей мере одному человеку пустили кровь, – сказал он Элдикару Манушану.

– Двум, – поправил Железнорукий. – И еще чем-то пахнет. – Он вытянул шею, раздувая широкие ноздри. – Очень слабо. Большая кошка… может быть, лев. Нет, не лев – смешанный.

– Устарте! – Элдикар попятился от окна и приказал Шаговитому и Четвертому: – Ступайте туда. Найдите ее и убейте всех, кто с ней.

– Нам лучше держаться вместе, – сказал Трехмечный.

– Нездешний не должен дойти до башни. Делайте, как я говорю.

– Поосторожнее там, – бросил Трехмечный двум криаз-норам. – Этот человек – охотник и хитрый боец. В арбалете у него две стрелы.

Оба воина вышли, и Элдикар снова сел. Запах его страха стал еще сильнее.

– Женщина-кошка больна, – сказал Трехмечному Железнорукий, – а может, просто ослабела. Она где-то под теми садами. Ее не видно, но она не шевелится.

– А людей ты чуешь?

– Нет, только тех двоих, раненых или мертвых. Я думаю, они мертвы, потому что не издают никаких звуков и лежат неподвижно.

Из окна они увидели вышедших в сад Шаговитого и Четвертого. Четвертый шел быстро, но Шаговитый стукнул его по плечу, приказывая сбавить ход.

– Шаговитого врасплох не возьмешь, – сказал Железнорукий. – Он осторожен.

Трехмечный, не отвечая, оглянулся на Элдикара. Почему этот человек так напуган? Он подошел к магу и спросил:

– Есть что-то, чего я не знаю?

– Не понимаю, о чем ты.

– Что происходит, Элдикар? Зачем убили столько женщин? И чего ты так боишься?

Элдикар облизнул губы и придвинулся поближе к Трехмечному.

– Если тот человек придет сюда, Дереш Карани совершит обряд вызова.

– Ну и что? Натравит Дереш на него демона – он это и раньше делал.

– Не просто демона. Он хочет вызвать самого Анхарата.

Трехмечный промолчал – что тут скажешь? Самоуверенность этих людишек превышала его понимание. Железнорукий вопросительно посмотрел на него, и он понял почему – теперь тот чуял страх самого Трехмечного.

Воздух вокруг заколебался, и Киву охватил ледяной вихрь. Перед глазами замелькали яркие краски, а потом точно занавес отдернули, и она увидела себя у освещенного луной жилища Серого Человека. Земля под ногами накренилась, и она чуть не упала. Устарте с тихим стоном осела на камень, Нездешний опустился на колени рядом с ней.

– Что с тобой?

– Сил нет… Это требует больших затрат энергии. Скоро я оправлюсь. – Устарте легла и закрыла глаза.

Нездешний направился к своей двери, и тут на дорожке справа показались двое часовых – один с луком и стрелой наготове, другой с копьем. Оба застыли, увидев пришельцев. Кива подняла арбалет и скомандовала:

– Бросьте оружие!

Какой-то миг казалось, что они ее послушаются, но лучник внезапно натянул тетиву. Стрела Нездешнего вонзилась ему в грудь, и он упал, а его стрела просвистела по воздуху, разминувшись с Кивой на несколько дюймов. Копейщик бросился вперед, и Кива безотчетно нажала обе кнопки на своем арбалете. Одна стрела попала солдату в рот, выбив зубы, другая – в лоб между глаз. Он зашатался, выронил копье и поднес руку ко рту – а потом, точно все кости у него размягчились, свалился Киве под ноги.

Она оглянулась на Серого Человека, но он уже ушел в свой флигель. При взгляде на мертвеца ее затошнило. Второй солдат застонал, перевернулся на живот и пополз прочь. Кива, подойдя к нему, приказала:

– Лежи смирно, и никто тебя не тронет.

Она стала на колени рядом с ним и помогла ему опять перевернуться на спину. Солдат был молодой, безусый, с большими карими глазами. Кива улыбнулась ему, а он, как видно, хотел сказать ей что-то, но тут ему в висок вонзилась еще одна стрела.

Кива в ярости вскочила и прошипела:

– Зачем?

– Посмотри на его руку, – сказал Нездешний.

Кива посмотрела, и при луне блеснуло лезвие ножа.

– Может, он вовсе не собирался пускать его в ход.

– А может, и собирался. – Нездешний выдернул стрелу из головы часового, вытер об его же камзол и вернул в колчан. – Мне недосуг давать тебе уроки, Кива Тальяна. Мы в стане врагов, которые хотят отнять у нас жизнь. Колебание – смерть. Советую усвоить это, иначе ты не доживешь до утра.

Устарте тихо позвала их, и Нездешний, став на колени, склонился к ней.

– В башне криаз-норы. Ветер дует с моря, и они учуют кровь.

– Сколько их?

– Четверо. Я чувствую что-то еще, но не могу понять что. Здесь убивали, и воздух пронизывает дрожью. Кто-то чародействует, но цель мне неясна.

Нездешний взял ее за руку.

– Как скоро ты сможешь встать?

– Дай мне еще пару минут. Ноги дрожат. Силы пока не вернулись ко мне.

– Тогда отдыхай. – Нездешний встал и подошел к Киве: – Сейчас у тебя прибавится злости.

– Криаз-норы спускаются по террасам сюда. Их двое, – сообщила Устарте.

Шаговитый шел с опаской, не обнажая пока меча – еще успеется. Все его органы чувств работали в полную силу. Он чуял кровь и едкий запах мочи. В миг смерти пузырь всегда опорожняется. Запах смешанной женщины тоже был крепок, и Шаговитый улавливал в нем что-то нездоровое. Она больна, это точно. Четвертый шел слишком быстро и опережал его на несколько шагов. Высокий криаз-нор в раздражении догнал его.

– Не спеши!

Четвертый послушался, и оба тихо повернули за угол. Шагах в пятнадцати от них сидел на камне человек в темной одежде с двукрылым арбалетом в левой руке. Рядом с ним лежала женщина-кошка.

– Позволь мне убить его, – сказал Четвертый. – Я хочу заслужить себе имя!

Шаговитый кивнул, продолжая принюхиваться.

Четвертый двинулся к человеку.

– У твоего оружия грозный вид. Может, покажешь, как оно работает?

– А ты подойди поближе, – спокойно сказал человек.

– Думаю, ты и с такого расстояния попадешь.

– Попаду, будь уверен. Чего меч-то не вынимаешь?

– Он мне не понадобится, человек. Я вырву у тебя сердце голыми руками.

Человек встал.

– Я слышал, вы шибко быстрые и луки со стрелами против вас бесполезны. Правда это?

– Правда.

– Сейчас проверим. – В голосе человека внезапно прозвучал металл.

Шаговитый сразу почуял неладное, но Четвертый уже приготовился. Человек вскинул арбалет, и Четвертый правой рукой поймал стрелу в воздухе. За первой стрелой тут же последовала вторая, но Четвертый, двигаясь с молниеносной быстротой, поймал ее левой рукой. Он оглянулся на Шаговитого и сказал с широкой улыбкой:

– Запросто! – Не успел Шаговитый предостеречь друга, как человек сделал движение правой рукой, и нож, пролетев по воздуху, вонзился Четвертому в горло. Криаз-нор с рассеченной гортанью сделал несколько нетвердых шагов к человеку и упал лицом вниз.

Шаговитый обнажил меч.

– У тебя остались еще фокусы в запасе, человек?

– Только один, – ответил тот, вынув короткий меч.

– Это какой же?

Шаговитый услышал позади себя шорох и тут же обернулся. Там ничего не было, кроме кустов и камней, за которыми человек спрятаться не мог. Затем он увидел нечто столь странное, что не сразу сообразил, в чем тут дело. Совсем низко над землей вдруг появился арбалет. Шаговитый моргнул – он почему-то не мог разглядеть как следует участок вокруг оружия. Арбалет наклонился наискосок, и в этот миг Шаговитый увидел на его прикладе чью-то тонкую руку. Две стрелы полетели к нему. Первую он отразил мечом, вторая ударила ему в грудь и вошла в легкие, а в спину вонзилось лезвие меча. Шаговитый выгнулся дугой и обернулся назад, взмахнув мечом. Но человек не подкрался к нему, как он подумал, а по-прежнему стоял в пятнадцати шагах от него. Он метнул свой меч в Шаговитого. Силы покидали криаз-нора. Он бросил меч, дотащился до ближнего камня и тяжело сел на него.

– Ты славный боец, человек. Как ты заставил тот, другой, арбалет выстрелить?

– Он этого не делал, – ответил женский голос.

Слева от Шаговитого в воздухе возникла вдруг голова женщины. Затем, словно из-под плаща, показалась рука.

Тогда Шаговитый догадался.

– Плащ бесхи, – сказал он и сполз с камня.

Его прошила боль, и он понял, что упал на меч, вогнав его еще глубже.

Он попытался встать, но сил совсем уже не осталось. Он прижался лицом к холодным каменным плитам, и удовольствие, которое он испытал при этом, удивило его.

Нездешний и Кива помогли Устарте войти в дом.

– Мне надо отдохнуть около часу, – сказала она. – Оставьте меня здесь и делайте свое дело.

Кива перезарядила свой арбалет.

– У тебя есть какой-нибудь план? – спросила она Нездешнего.

– Как всегда, – улыбнулся он.

– Как ты себя чувствуешь?

– Бывало и лучше. – Его улыбка померкла.

Посмотрев на него, Кива отметила темные круги под глазами, бледность и впалые щеки.

– Мне очень жаль, – прошептала она. – Не знаю, что тут можно еще сказать.

– Никто не живет вечно, Кива. Ты готова?

– Да.

Нездешний вышел во тьму и побежал по дорожке, забирая влево, к водопаду. Кива последовала за ним. Взобравшись по скале, он пролез в какую-то темную щель, дождался Киву и подал ей руку.

– Эти ступеньки ведут вверх, во дворец. Когда мы окажемся там, ты проберешься к библиотечной лестнице. Спрячься под плащом и поднимайся до места, с которого сможешь заглянуть в библиотеку. Там будешь ждать, пока я не сделаю свой ход. Понятно?

– Понятно.

Нездешний, не отпуская ее руки, в полной темноте двинулся вверх. На верху лестницы он остановился и прислушался. Все было тихо, и он, открыв потайную дверь, вышел в коридор у Большого Зала. Здесь горели лампы, но было пусто.

– Удачи тебе, Кива, – сказал Нездешний и ушел.

Кива постояла немного, охваченная внезапным страхом. Пока Нездешний был с ней, она чувствовала себя защищенной. Теперь она осталась одна, и у нее дрожали руки.

«Будь сильной», – сказала она себе и побежала по коридору к библиотечной лестнице.

– Я их не вижу, – сказал Элдикар Манушан, глядя из окна на садовые террасы.

Трехмечный молча обменялся взглядом с Железноруким. Тот кивнул, и Трехмечный отвернулся. Он любил Шаговитого, надежного и хладнокровного в любых переделках. Трудно будет найти ему замену.

– Что могло их так задержать? – беспокоился Элдикар. – Может, они решили съесть его сердце?

– Еда для них осталась в прошлом, – сказал Трехмечный. – Они мертвы.

– Мертвы? – вскричал маг. – Да ведь они криаз-норы – как они могли умереть?

– Мы тоже смертны, маг. И можем быть уязвимы. Я вижу теперь, что этого убийцы ты боялся не зря. Ты уверен, что он человек, а не смешанный?

Элдикар вытер пот со лба:

– Я не знаю, кто он, но он убил бесху. Я был там и видел. А еще раньше он проник в дом, окруженный охраной и сторожевыми псами, убил хозяина-купца и ушел так, что никто его не заметил.

– Может, он владеет магией? – предположил Железнорукий.

– Я бы это почувствовал. Он обыкновенный человек.

– Угу, – хмыкнул Железнорукий, – обыкновенный человек, который убил двух криаз-норов и теперь собирается убить тебя.

– Тихо! – рявкнул Элдикар, глядя вниз через перила балкона.

Тучи закрыли луну, над заливом сверкнула молния, следом за ней прокатился гром. Хлынул дождь, поливая белые стены дворца. Элдикар, неспособный ничего разглядеть, отодвинулся назад.

Трехмечный, собравшись налить себе воды, вдруг замер, раздувая ноздри. Железнорукий тоже учуял что-то. Трехмечный тихо поставил кубок на стол и оглянулся, обшаривая взглядом золотистых глаз комнату и ведущую к ней снизу железную лестницу. Он ничего не видел, но чуял чье-то присутствие. Железнорукий крадучись двинулся вдоль стены.

Трехмечный, не таясь, подошел к лестнице и ринулся вперед. В воздухе, откуда ни возьмись, появился арбалет и выстрелил в него. Трехмечный отшатнулся, стрела пролетела мимо. За ней последовала вторая. Трехмечный выбросил руку, стрела ударилась в нее, отскочила и попала в полки с книгами. Трехмечный прыгнул вниз, схватил стрелка за руку и через плечо швырнул в комнату. Тот тяжело грохнулся на пол. Трехмечный одним прыжком взлетел наверх. Стрелок привстал на колени, но Трехмечный видел только его голову, руку и ступню. Одной рукой он сорвал с врага плащ бесхи, другой поставил его на ноги и хотел уже разорвать ему горло, но тут увидел, что это женщина. Она ударила его ногой, но он не обратил на это внимания и сказал Элдикару:

– Это не твой Нездешний. Это женщина.

– Ну так убей ее! – крикнул маг.

Женщина выхватила кинжал, и Трехмечный рассеянно отнял у нее оружие.

– Хватит драться – сказал он. – Меня это начинает раздражать.

– Чего ты ждешь? – вмешался Элдикар. – Убей ее!

– Я уже убил одну женщину по твоему приказу, маг. Мне это не нравилось, но я это сделал, и мне до сих пор худо из-за этого. Я воин, а не женоубийца.

– Тогда ты ее прикончи, – приказал Элдикар Железнорукому.

– Я слушаюсь только своего командира, – ответил тот.

– Наглые скоты! Я сам ее убью! – Элдикар достал кинжал и ступил вперед.

В этот миг на балконе позади него появилось что-то темное, чья-то рука схватила мага за шиворот. Элдикар, отдернутый назад, перекувырнулся через перила и рухнул вниз. Железнорукий выскочил на балкон, но там никого не оказалось.

Криаз-нор посмотрел вверх и сквозь струи дождя увидел темную фигуру, которая лезла по стене к верхнему балкону библиотечной башни.

В пятидесяти футах внизу лежал, распростершись на камнях, маг. Железнорукий вернулся в комнату и направился к лестнице, ведущей наверх, но Трехмечный остановил его.

– Лучше не суйся туда, дружище. – Трехмечный отпустил женщину, которую держал. Она едва устояла на ногах. Одна щека у нее распухла, левый глаз заплыл. – Присядь-ка и выпей воды, – сказал он ей. – Как тебя звать?

– Кива Тальяна.

– Соберись с силами, Кива Тальяна, и уходи поскорей из этой башни – вот тебе мой совет.

* * *

Элдикар Манушан лежал очень тихо. Боль угрожала захлестнуть его, но он сосредоточился и поставил ей барьер. Заставив себя успокоиться, он обследовал изнутри свое разбитое тело. Он упал на спину, но позвоночник, к счастью, остался цел. Зато он сломал себе правое бедро, левую ногу в трех местах и повредил левое запястье. Голова ударилась не о камень дорожки, а о мягкую цветочную клумбу, иначе он и шею сломал бы. Внутренние повреждения тоже имелись, но Элдикар спокойно и тщательно залечил их. Боль то и дело прорывалась сквозь его защиту, но он отгонял ее и продолжал свое дело. Сломанные кости он не мог срастить за такое короткое время и только укрепил мускулы вокруг них, сложив их как надо.

Дождь поливал его, в небе сверкала молния. При ее свете он увидел карабкающегося по стене Нездешнего. Тот уже добрался до верхнего балкона, и Элдикар, несмотря на сломанные кости, ощутил великое облегчение. Его не будет в той комнате, когда явится Анхарат, – и, что еще лучше, повелитель демонов будет вызван без его, Элдикара, посредства.

Маг осторожно перевернулся на живот и стал на колени. Острая боль прошила сломанное бедро, но мышцы вокруг перелома держали крепко. Элдикар поднялся на ноги и застонал: осколок кости вонзился в мышцы голени. Нагнувшись, он большими пальцами вправил кость на место и еще больше укрепил мускулы.

Сделав глубокий вдох, он перенес вес на поврежденную ногу. Нога выдержала. Элдикар израсходовал на лечение почти весь свой дар, и ему необходимо было найти безопасное место, чтобы отдохнуть и восстановить силы. Он дотащился до дворца и вошел в коридор напротив Дубовой гостиной. Но он не желал здесь оставаться. Ему хотелось домой. Добраться бы до конюшни, оседлать коня – тогда он поедет к Вратам, и ему не придется больше служить чудовищам наподобие Дереша Карани. Элдикар мечтал о родовом поместье у озера и холодном ветре, дующем со снежных горных вершин.

Боль нахлынула на него, и он остановился.

«Не надо было мне приходить сюда, – подумал он, – эта затея меня погубила». Он вспомнил презрение в глазах криаз-нора, когда он, Элдикар, приказал ему убить девушку, вспомнил страшную ночь, когда кралоты терзали кайдорских вельмож.

– Я не злодей, нет, – прошептал он. – Наше дело правое.

Он цеплялся за то, чему его учили в юности. Куан-Хадор велик, его божественное предназначение – нести народам мир и цивилизацию. Мир и цивилизация! Груда обескровленных тел вокруг Дереша Карани, который вызывает сейчас повелителя демонов.

– Все. Еду домой, – сказал Элдикар Манушан.

Он дохромал до парадных дверей, распахнул их, вышел в грозовую ночь и столкнулся с разгневанной толпой, ведомой священником Шардином.

Священника, ведущего горожан в гору, к Белому Дворцу, одолевало множество противоречивых мыслей и чувств. Преобладал над всем этим отчаянный страх.

Свою речь в храме он произнес, вдохновленный праведным гневом и надеждой на то, что толпа сумеет справиться с парой десятков солдат и одним магом.

В путь они и впрямь двинулись целой армией, но по дороге многие отделились, а когда разразилась гроза, дезертиров стало еще больше. На холм Шардин взошел едва ли с сотней человек, среди которых было много женщин.

Он пообещал им, что Исток покажет свою власть, и посулил громовой щит и трезубец из молний. Ну что ж, гром и молния налицо – а заодно и ливень, успевший промочить его последователей насквозь и охладить их пыл.

Очень немногие из горожан имели хоть какое-нибудь оружие. Они шли сюда не драться, а узреть чудо. Каменщик Бенай Тарлин, правда, нес копье, а Лалития не расставалась со своим кинжалом.

Бенай попросил Шардина благословить копье, и священник, возложив на оружие руки, произнес громким голосом:

– Сие оружие служит правому делу. Да озарит его свет Истока! – Это было еще в Карлисе, и толпа встретила благословение громким «ура». Шардин, однако, заметил, что копье это старое и тупое, с заржавевшим наконечником.

Перед самым дворцом Бенай спросил:

– Когда мы увидим чудо?

Шардин не ответил. Он весь промок и чувствовал себя до крайности усталым. В нем самом гнев давно сменился предчувствием неминуемой катастрофы. Он знал одно: надо войти во дворец и постараться во что бы то ни стало свернуть шею Элдикару Манушану. Поэтому он упорно шагал вперед, а рядом с ним шла Лалития.

– Надеюсь, ты не ошибся насчет Истока, – сказала она.

В этот миг двери дворца распахнулись, и навстречу им вышел Элдикар Манушан.

Шардин, увидев его, остановился. Над головой прокатился гром, и священник почувствовал, что горожане охвачены страхом.

– Чего тебе здесь надо? – спросил Элдикар.

– Я пришел сюда именем Истока, чтобы положить конец твоему злу, – ответил Шардин, сознавая, что его мощному обычно голосу недостает убедительности.

Элдикар переступил через порог, и толпа отхлынула назад.

– Прочь отсюда, – прогремел он, – не то я вызову демонов, которые расправятся с вами!

Бенай Тарлин попятился вместе со всеми. Лалития выругалась.

– Дай мне это! – прошипела она и выхватила у каменщика копье. Отступив немного, она взяла короткий разбег и метнула свое оружие в Элдикара. Изумленный маг выбросил навстречу руку, но копье уже вонзилось ему в живот. Он пошатнулся и чуть не упал, но тут же схватился обеими руками за железное древко и выдернул копье.

– Меня нельзя убить! – крикнул он.

В ту же самую минуту снова раздался гром, сверкнула молния, и копье в руке Элдикара вспыхнуло белым огнем. Мага подкинуло высоко в воздух, от толчка Лалитию сбило с ног. Шардин помог ей встать и медленно приблизился к обугленному телу Элдикара. Магу оторвало руку, части ребер недоставало. Тупой конец железного древка пробил ему череп и торчал из затылка.

Но тело на глазах у стоящего над ним Шардина содрогнулось. Пальцы уцелевшей руки сжались, нога дернулась, глаза раскрылись. Из проломленной груди, булькая, проступила кровь, и рана начала затягиваться.

Лалития, упав на колени рядом с магом, вонзила ему в горло кинжал и перерезала становую жилу. Кровь хлынула наружу. Открытые по-прежнему глаза Элдикара наполнились ужасом. Потом они закрылись, и он перестал шевелиться.

Подошел Бенай Тарлин, а за ним и все прочие.

– Хвала Истоку! – воскликнул кто-то.

– Он поразил его молнией, – сказал другой.

Шардин поднял глаза от трупа и увидел, что люди смотрят на него с благоговением. Бенай Тарлин поцеловал ему руку. Шардин понял, что люди ждут от него какого-то слова – слова, равному по силе свершившемуся. Но ему нечего было сказать.

Он повернулся и пошел назад в Карлис.

Лалития догнала его и взяла за руку.

– Ну, друг мой, теперь ты у нас святой. Чудотворец.

– Никакого чуда не было. Его ударила молния во время грозы. А я обыкновенный обманщик.

– Как ты можешь говорить такое? Ты обещал, что Исток сразит его, и он сражен. Как ты можешь до сих пор сомневаться?

– Я лжец и шарлатан, – вздохнул Шардин. – А ты, при всей моей нежной любви к тебе, шлюха и воровка. Думаешь, Исток станет творить чудеса для таких, как мы?

– Может, в этом-то и состоит настоящее чудо.

Пальцы левой руки у Нездешнего начали неметь. Он лез по стене, нащупывая трещины в зазорах мраморной кладки. Щели были тонкие, иногда не шире половины дюйма. Под дождем вся одежда промокла, и руки скользили по камню. Нездешний сжал и разжал левый кулак, разминая пальцы, и полез дальше.

На балконе над ним появилась какая-то фигура, Нездешний замер. Сверкнула молния, и при ее свете он увидел голову из кошмарного сна – треугольную, безобразно вытянутую на висках, с огромными миндалевидными глазами. Серая кожа была покрыта чешуей, как у змеи. Чудовище ушло с балкона в башню, а Нездешний ухватился за каменные перила и подтянулся наверх. Отцепив от пояса арбалет, он перелез через перила и юркнул в комнату.

Что-то яркое сверкнуло ему в глаза, и он метнулся вправо. Мимо пролетел второй пылающий снаряд. Привстав на колени и подняв арбалет, Нездешний увидел, как в руке чудовища вспыхнул еще один огненный шар, и быстро выстрелил. Стрела прошла сквозь шар и вонзилась чудищу в плечо. Чудовище прыгнуло вперед и резко повернулось на месте, хлестнув своим огромным хвостом. Нездешний едва успел отскочить влево, увернувшись от острого когтя на хвосте. Он выстрелил снова и попал ящеру в морду. Тот рухнул. Нездешний натянул верхнюю тетиву и вставил новую стрелу.

Чудовище лежало не шевелясь.

Внезапно Нездешнему стало ужасно жаль его и очень захотелось с ним подружиться. Оно не может быть злым: все, что ему нужно, – это любовь и дружба. Как могла ему, Нездешнему, прийти в голову мысль убить такое создание? Ящер стал подниматься, но Нездешний стоял как ни в чем не бывало. Потом его взгляд упал на трупы вдоль стен, больше похожие на сухую шелуху, чем на человеческие тела. Один усохший череп украшала особым образом заплетенная золотая коса, и по ней Нездешний узнал Норду.

Между тем ни к кому в жизни он еще не испытывал такой любви, как к этому ящеру.

Откуда-то из глубин его разума всплыли слова Устарте о том, что Дереш Карани пользуется приворотными чарами. Чудовище подступило поближе, подняв хвост, и коготь блеснул при свете лампы.

– Готов ли ты умереть за меня? – умильно спросило оно.

– Не теперь. – Огромным усилием воли Нездешний поднял свое оружие и спустил курок. Стрела попала ящеру в шею. Дереш Карани испустил жуткий вопль, чары развеялись.

Нездешний бросил арбалет и метнул в грудь Дерешу нож. Тот снова завопил и бросился на него, вытянув когти. Нездешний упал на колени и шарахнулся вправо. Удар хвоста швырнул его на дубовый стол. Он вскочил и выхватил короткий меч. Хвост взвился снова, и Нездешний вонзил в него свой клинок. Дереш с новым пронзительным воплем попятился, капая кровью на пол.

– Ты не сможешь убить меня, смертный!

– Зато смогу доставить тебе много неприятных ощущений. – Еще один нож пролетел по воздуху и воткнулся ящеру в бицепс.

Дереш Карани отступил еще дальше назад и вдруг запел. Нездешний никогда прежде не слышал этого языка, жесткого, гортанного, обладающего могущественным ритмом. Дереш пел все громче, и в комнате стало холодать. Стены задрожали, с них посыпались книжные полки. Поняв, что чародей вызывает демона, Нездешний бросился на него, но Дереш взмахнул своим окровавленным хвостом и отшвырнул его на другой конец комнаты. Нездешний ударился головой о стену и, оглушенный, попытался встать. У дальней стены разгорался яркий свет, по камню бежала рябь. В отчаянии Нездешний метнул еще один нож, попавший в простертую руку Дереша Карани. Тот зарычал, и пение на миг оборвалось, но тут же возобновилось снова.

Холод усилился. Нездешний весь дрожал, в нем нарастал страх. Не страх смерти или поражения, а просто страх в чистом виде. Он чувствовал приближение чего-то настолько стихийного и могущественного, что его собственные сила и хитрость перед этим не значили ничего. Он был как былинка перед напором урагана.

Все его тело сотрясла теперь крупная дрожь. Дереш Карани зашелся скрипучим, безумным смехом.

– Ага, ты чувствуешь, верно? Ну, где же твои ножи, человек? На, вот тебе один! – Он вытащил нож из своей руки, метнул его, и тот звякнул об пол рядом с Нездешним. Дереш вынул из тела два других ножа и бросил себе под ноги. – Давай, подбери. Хочу посмотреть, как ты будешь метать их в предводителя демонов, владыку преисподней. Понимаешь ли ты, какую честь тебе оказывают? Твою душу пожрет сам Анхарат!