Текст книги "И все-таки она плоская! Удивительная наука о том как меняются убеждения, верования и мнения"

И это не то чтобы совсем неразумно. Одинокий человек в этом мире сталкивается с большими трудностями. А если говорить об эпохе Средневековья и ранее, то в те времена одиночество без преувеличения было смертным приговором. Поэтому в нас заложено врожденное стремление создавать группы, присоединяться к группам, оставаться в этих группах и противостоять другим группам. Но как только вы определяете кого-то как чужих, то сразу же начинаете отдавать предпочтение своим. И это предпочтение настолько сильное, что, если у вас будет выбор: прийти к результату, когда обе группы выиграют очень много – или когда обе группы выиграют гораздо меньше, но при этом ваша будет в более выгодном положении, вы выберете второй вариант. Если к этому еще добавить какой-нибудь конфликт из-за любых ресурсов, люди инстинктивно начнут рассуждать из позиции «мы против них», даже если в целом это не самая выгодная стратегия. И вот здесь племенная психология действительно становится довольно странной.

Во времена серьезных конфликтов, когда группы находятся в тесном контакте друг с другом или часто сталкиваются, люди будут прилагать дополнительные усилия, чтобы идентифицировать себя как мы, а не они.

В такой ситуации признаком лояльности может стать что угодно. В зависимости от наличия или отсутствия этого признака вы становитесь либо хорошим, достойным членом группы – либо предателем. Это может быть и одежда, которую вы носите, и музыка, которую вы любите, и машина, на которой вы ездите. Ваше отношение к чему-либо, ваши убеждения, высказываемые вами мнения – все то, что раньше могло быть вполне нейтральным, теперь становится лакмусовой бумажкой, символом вашей преданности или вашего позора, сигналом для других, по которому можно судить, заслуживаете вы доверия или нет.

Психолог Дэн Кахан, эксперт по племенной психологии, говорит, что все это относится не только к сфере политики. Любое ваше убеждение, по его словам, способно сделать вас частью какой-либо группы[118]118
  Сделать вас частью какой-либо группы: Интервью с Дэном Каханом от 04 декабря 2017 г.


[Закрыть].

Он рассказал, что самым поучительным для него примером стал тот факт, что христианские консерваторы сегодня по-прежнему решительно выступают против вакцины от вируса папилломы человека (ВПЧ), потому что много лет назад производители хотели предварительно одобрить ее для девочек и только потом для мальчиков, и стремились сделать вакцинирование обязательным. Вопрос предварительного одобрения означал дебаты в Конгрессе. Обязательный статус означал дебаты в законодательных собраниях штатов. Оба варианта означали, что люди с нулевыми научными знаниями будут задавать вопрос, почему вакцинировать нужно сначала девочек, а не мальчиков[119]119
  Почему вакцинировать нужно: «Cultural Cognition Project – HPV Vaccine Research», The Cultural Cognition Project. http://www.culturalcognition.net/hpv-vaccine-research [inactive].


[Закрыть].

«Кто-то обязательно постучит в дверь и скажет: „Это твоя дочь сейчас качается на качелях на заднем дворе? Ей двенадцать лет, и уже через год она будет заниматься сексом. Ей нужно сделать прививку, а иначе и не приводите ее в школу“». В результате, конечно, случилась межплеменная стычка между левыми и правыми из-за предположения, что вакцина неизбежно приведет к распущенности подростков.

В то же самое время, когда люди спорили о вакцине против ВПЧ, ученые представили вакцину против гепатита В. Условия были практически те же самые: вакцинировать предполагалось девочек-подростков, чтобы предотвратить заболевание, передающееся половым путем и способное вызвать рак. «Но по ее поводу никто не спорил», – сказал Кахан. Ее быстро и легко одобрили, и сегодня своих детей вакцинируют 95 процентов родителей, включая христианских консерваторов.

Разница заключалась в том, что люди впервые услышали о вакцине против гепатита В от своих врачей, а о вакцине против ВПЧ узнали по телевизору. Причем в телепередачах информация подавалась в виде проблемы «мы против них», из-за чего она и вылилась в межплеменной конфликт. После просмотра этих телепрограмм люди обратились к своим группам, чтобы понять, как они должны себя чувствовать в этой ситуации. И как только они определились со своими чувствами, так нашлись и подходящие доводы и рассуждения, чтобы объяснить и оправдать как собственную позицию, так и собственное сопротивление противоборствующему клану.

В одном из своих исследований Кахан показывал ярым республиканцам и ярым демократам фотографию одного и того же пожилого мужчины. Он говорил им, что это очень авторитетный ученый Роберт Линден, член Национальной академии наук и профессор метеорологии в Массачусетском технологическом институте со степенью доктора философии Гарварда. Затем он просил испытуемых ответить, согласны они или нет с тем, что доктор Линден является экспертом по глобальному потеплению. Все испытуемые дали оценку «полностью согласен» – наивысший балл по шкале от одного до шести. После этого испытуемым дали прочитать статьи, где якобы излагалось мнение Линдена по этому вопросу. Половина испытуемых читали о том, что нет никакого глобального потепления, вызванного деятельностью человека, и об изменении климата вообще не стоит беспокоиться. Другой половине был представлен текст о том, что вызванное деятельностью человека глобальное потепление не только реально, но и представляет собой угрозу для жизни всего человечества.

Затем Кахан спросил испытуемых, по-прежнему ли они согласны с тем, что Линден является экспертом. В группе «глобальное потепление – неправда» консерваторы по-прежнему были уверены, что он эксперт, но демократы изменили свою оценку[120]120
  Большинство консерваторов – сторонников Республиканской партии в США – отрицают проблему глобального потепления, тогда как большинство сторонников Демократической партии считают ее приоритетной. – Прим. ред.


[Закрыть]. В группе «глобальное потепление – правда» демократы продолжали видеть в Линдене эксперта, а консерваторы передумали. То есть в каждом случае для половины испытуемых Линден мгновенно превратился в ненормального. При том, что все его регалии, конечно же, остались прежними[121]121
  Его регалии, конечно же, остались прежними: Dan M. Kahan, «The Politically Motivated Reasoning Paradigm, Part 1: What Politically Motivated Reasoning Is and How to Measure It», in Emerging Trends in the Social and Behavioral Sciences, eds. Robert Scott and Stephen Kosslyn (Hoboken, NJ: John Wiley and Sons, 2017).


[Закрыть].

Результаты исследования в области племенной психологии очевидны. Если научная, опирающаяся на факты проблема считается нейтральной – например, касается вулканов, квазаров или летучих мышей, – люди в это не вникают. Они склонны доверять тому, что говорит эксперт. Но когда затронуты вопросы лояльности своему племени, тут же разгораются дискуссии.

Кахан подчеркнул, что такого рода рассуждения, основанные на эмоциях и предубеждениях, вполне оправданы, даже если может показаться иначе. Обычный человек никогда не окажется в ситуации, когда его мнение о контроле за оборотом оружия, об изменении климата или смертной казни как-то повлияет на его повседневную жизнь. Единственная оправданная причина придерживаться каких-либо убеждений по этим вопросам, спорить о них или делиться ими с другими – это, по словам ученого, «демонстрация преданности группе». Если, занимая альтернативную позицию, вы можете потерять друзей, рекламодателей, работу или столкнуться с публичным позором, то вполне логично и разумно будет отказаться от каких-то убеждений, которые в другой ситуации носили бы вполне нейтральный характер, будучи просто результатом определенного опыта[122]122
  Вполне логично и разумно будет: Интервью с Дэном Каханом от 11 февраля 2018 г.


[Закрыть]. Если ваше племя договорилось по каким-то вопросам, то другие будут доверять вам, только если вы согласны с ними. Если ваши ценности несовместимы с ценностями группы, «вы можете понести серьезный материальный и эмоциональный ущерб», как объяснил Кахан.

Он привел в пример Боба Инглиса, который в течение десятилетий был одним из самых консервативных членов Конгресса США. Но когда в 2010 году он заявил, что верит в изменение климата и хочет что-то с этим сделать, чтобы защитить своих избирателей, то проиграл на переизбрании с перевесом 71 процент против 29 процентов голосов. Как объяснил Кахан, «если ты работаешь парикмахером в пятом округе Южной Каролины (представителем которого был Инглис), и, побрив клиента, попросишь его подписать петицию о спасении белых медведей от изменения климата, то потеряешь работу так же быстро, как этот конгрессмен. Люди постоянно сталкиваются с таким давлением»[123]123
  «Сталкиваются с таким давлением»: «Cultural Cognition Project – Cultural Cognition Blog – Who Distrusts Whom about What in the Climate Science Debate?» The Cultural Cognition Project. http://www.culturalcognition.net/blog/2013/8/19/who-distrusts-whom-about-what-in-the-climate-science-debate.html [неактивна].


[Закрыть].

* * *

Когда мы чувствуем, что нас может отвергнуть группа, которая для нас важна, и что нас могут счесть ненадежными из-за того, что мы изменили взгляды, мы избегаем их менять. Мне, наконец, стало ясно, почему другие члены группы Чарли отказались принять предоставленные им факты.

То, в чем мы уверены, зависит от убеждений – знаний, которые мы считаем истиной. Это также зависит от установок – наших положительных или отрицательных оценок того, во что мы верим. И то, и другое влияет на наши ценности – на то, что по нашим оценкам является наиболее важным, на что стоит потратить время. Но все знать и оценить невозможно. Мир слишком велик, слишком сложен и постоянно меняется. А потому значительная часть наших убеждений и установок основана на общепринятом мнении людей и структур, которым мы доверяем. Получили ли мы информацию из видео, учебника, от человека на экране телевизора или на кафедре – если мы что-то не можем доказать сами, то доверяем их опыту.

От этих референтных групп мы получаем информацию о спутниках Сатурна и питательной ценности мюсли, о том, что происходит после смерти и сколько денег Аргентина должна Китаю. Они также влияют на наше отношение ко всему: от джазовых тромбонов до ядерной энергии и целебной силы алоэ. Мы считаем их слова правдой, а преобладающие среди них мнения – обоснованными, потому что мы верим, что они проверили информацию. Мы доверяем им, потому что отождествляем себя с ними. Они разделяют наши ценности и тревоги. Кажется, они такие же, как мы, или такие, какими мы хотели бы быть. Они разделяют наши взгляды, и поэтому мы готовы разделять их убеждения[124]124
  Готовы разделять их убеждения: David Straker, Changing Minds: In Detail (Crowthorne: Syque, 2010).


[Закрыть].

Как только мы решаем, что референтная группа заслуживает доверия, сомнение хоть в одном ее убеждении или взгляде ставит под сомнение сразу все, и это может привести к проблемам. Люди – это приматы, а приматы – стадные существа. Мы не можем не объединяться в группы. Если мы определяем себя как фанатов Marvel или христиан, как приверженцев QAnon или веганства, то убеждения, установки и ценности, которые мы разделяем с нашей группой, становятся неотъемлемой частью нашей групповой идентичности. Мы становимся людьми, которые относятся к чему-то определенным образом и верят в определенные вещи. Сомнение в этих убеждениях поставит под угрозу наше самоощущение, и на биологическом уровне мы ответим страхом, гневом и всеми другими эмоциональными признаками механизма «бей или беги»[125]125
  Всеми другими эмоциональными признаками: Straker, Changing Minds.


[Закрыть].

Когда мы встречаемся друг с другом в качестве представителей своих референтных групп, бесспорные для нас коллективные истины, определяющие нашу групповую идентичность, приводят, как показывает история, к глубочайшим разногласиям, самым неразрешимым спорам, самым тупиковым путям в политике и самым кровавым войнам.

Ученые, врачи и научные работники не застрахованы от этого. Но, к счастью для них, в их сообществах также важна открытость к переменам и готовность подвергнуть сомнению свои убеждения или опровергнуть убеждения других. Эти способности также свидетельствуют о преданности группе. Цель принадлежности к группе для них достигается путем достижения достоверности. Для таких групп, как труферы, стремление принадлежать к коллективу лишь в малой степени связано со стремлением к достоверности, ведь все, что ставит под сомнение их исходные установки, грозит отлучением от сообщества.

Мы используем не только свой предыдущий опыт, чтобы отличить опасное заблуждение от не менее опасного невежества – мы еще ориентируемся на окружающих нас людей. Когда они отказываются изменить свои взгляды, это больше препятствует переменам, чем наше собственное упорство в следовании своим догмам. Попав в ловушку коллективных установок, мы обнаруживаем, что не можем изменить свою точку зрения, даже если факты требуют, чтобы мы это сделали. Лучший пример – то, что происходит, когда человек попадает в группу людей, которые втягивают его во всевозможные теории заговора.

Анни Стерниско, психолог, изучающая конспирологические сообщества, сказала мне, что, как правило, все сторонники теорий заговора для начала ищут тех, кто разделяет их взгляды, и делают это посредством двух «мотивационных крючков». Тех, кто доволен своим нынешним социальным положением, «привлекает то, что заложено в теории заговора по сути» – детали, сюжет, конкретная история. Тех же, кто еще не нашел себя в социуме, кому хочется продемонстрировать свою уникальность, привлекает сам принцип теорий заговора, связанные с ними опасности и возможность отстаивать свою точку зрения[126]126
  Кому хочется продемонстрировать: Anni Sternisko, Aleksandra Cichocka, and Jay J. Van Bavel, «The Dark Side of Social Movements: Social Identity, Non-Conformity, and the Lure of Conspiracy Theories», Current Opinion in Psychology 35 (February 21, 2020): 1–6. https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2352250X20300245.


[Закрыть].

По словам Стерниско, это похоже на выбор фильма, который вы хотите посмотреть. Если вы поклонник Адама Драйвера, вам все равно, о чем фильм. Ужасы, драма, историческое кино – неважно, ведь вам в любом случае будет интересно, если там играет Адам Драйвер. Другая ситуация, когда вы хотите посмотреть научно-фантастический фильм. Вам все равно, кто там играет, главное, чтобы были космические корабли и инопланетяне. Оба пути могут привести вас к «Звездным войнам», а в конечном итоге – к участию в съезде фанатов этой киновселенной, где вы обретете новую идентичность ярого члена фандома.

Нечто похожее происходит и в сообществах, занимающихся теориями заговора, говорит Стерниско. Неважно, на какой мотивационный крючок человек попался. Начав разделять идеи, которые его окружению кажутся надуманными, он может столкнуться с осуждением, а потому его еще больше потянет в объятья тех, кто разделяет те же взгляды. В конце концов он начнет отождествлять себя с конспирологическим сообществом больше, чем с любым другим. В какой-то момент стремление принадлежать группе вытесняет все остальное.

Конспирологическое мышление изменить очень трудно, когда человек идентифицирует себя с группой сторонников теорий заговора. В этом случае угроза его убеждениям становится угрозой самой личности. Психологические механизмы, связывающие группу воедино, берут верх. Все это мешает разобраться в собственных мыслительных процессах, без чего не вырваться на свободу.

* * *

Стивен Новелла, невролог и эксперт по теориям заговора, говорит, что на когнитивном уровне мы способны понять, когда кто-то замышляет что-то против наших интересов. Это подтверждается исследованием, согласно которому наш мозг имеет древние психологические механизмы, возникшие у нас в ходе эволюции для обнаружения «опасных коалиций»[127]127
  Обнаружения «опасных коалиций»: Jan-Willem van Prooijen and Mark van Vugt, «Conspiracy Theories: Evolved Functions and Psychological Mechanisms», Perspectives on Psychological Science 13, no. 6 (2018): 770–88. https://doi.org/10.1177/1745691618774270.


[Закрыть].

Добавьте к этому интернет и нашу невероятную способность к выявлению закономерностей. И вот когда эта мыслительная схема используется для осмысления такого сложного и страшного события, как 11 сентября, мы начинаем подозревать, что злоумышленники могут быть повсюду. По словам Новеллы, когда нам страшно, мы постоянно пытаемся справиться с хаосом и запутанностью окружающего мира, полного неопределенности, чтобы превратить его во что-то понятное и управляемое, что-то, с чем мы можем бороться, – например, в результат деятельности небольшой группы злобных закулисных махинаторов. В моменты самой сильной тревоги усиливается наше внимание к правительству, структурам власти и политическим партиям (то есть к группам, которые, по нашему мнению, не являются своими), а не только к людям в нашем окружении.

Такой тип мышления может привести к «конспирологической петле» – логической тюрьме, которая мешает нам выбраться из темы теорий заговора. Если конспирологи обнаруживают какие-либо факты, опровергающие их теорию, они могут сделать вывод, что это заговорщики таким образом специально сбивают их со следа. В итоге в их сознании заговор оказывается еще больше и сложнее, чем они полагали вначале, а потому ставится вопрос о необходимости дополнительных расследований. Если, наоборот, каких-то фактов недостает, конспирологи считают, что кто-то замел следы. Таким образом заговор становится еще масштабнее – ведь как-то нужно объяснить пробелы в расследовании.

Люди попадают в ловушку. Если факты опровергают их теорию, для них это свидетельствует о том, что теория верна. Если фактов нет, значит заговорщики сильнее, чем они себе представляли.

Те, кто впоследствии назвал себя труферами, испытали, как и большинство людей, множество страхов и тревог после событий 11 сентября. Люди, которые и без того не доверяли власти и государственной политике, после терактов обнаружили еще больше поводов им не доверять. Со временем они нашли друг друга в интернете и сформировали сообщество, без конца предоставлявшее новые и новые материалы расследования для всех, кто тоже хотел раскрыть правду. Оказавшись в этом сообществе, люди начали доверять только узкому кругу себе подобных.

Как у социальных животных, которые способны убеждать и поддаваться убеждению, у нас есть выход. Когда мы чувствуем, что не они, а наши собственные соратники стали ненадежными, мы бессознательно пытаемся повлиять на нашу группу с помощью аргументации. Если не получается, мы начинаем искать новые связи, основанные на понимании и сочувствии, вне нашей группы. Если мы их находим, то оказываемся готовы принять прежде неприемлемые для нас идеи, когда они исходят от тех, кто относится к нам по-доброму: сначала как к чужим, а потом уже – как к своим. В такой ситуации становится безопаснее подвергнуть сомнению свои прежние убеждения, установки и ценности. Если мы изменим свое мнение о других, то изменим его и о себе.

Так как же Чарли вырвался? Оказалось, что дело не в фактах, вернее, не только в них. Он принял факты, потому что, как и Меган, нашел других людей в сообществах, больше соответствовавших его ценностям, чем то, в котором он состоял. И, как и Меган, он встретил там свою любовь. Когда он не смог следовать своим ценностям среди труферов, связь с ними начала разрушаться, а вместе с ней и его сопротивление переменам.

* * *

За несколько месяцев до поездки в Нью-Йорк Чарли встретил свою будущую жену Стейси Блуэр на фестивале под названием «Сок правды».

Группы «Сока правды» встречаются по всей Великобритании, чтобы послушать духовных лидеров и нью-эйдж спикеров, трансгуманистов, оккультистов и сторонников теорий заговора, которые читают лекции для небольшой аудитории по широкому кругу тем от геополитики до телепатии, галлюциногенов, короля Артура, разлива нефти, доказательств существования инопланетян и плоской Земли. Иногда они используют микрофоны и слайды, а порой ведут лекцию в свободном стиле, как поэты-битники. На собраниях «Сока правды» все эти группы собираются на открытом воздухе с палатками, музыкой и кострами. Они ищут не конкретную правду, а подходящую им правду[128]128
  Ищут не конкретную правду: Computathugz, «Truth Festival|TruthSeekers|FreeThinkers», Truth Juice, September 19, 2014. http://www.truthjuice.co.uk/non-truthjuice-festivals.


[Закрыть].

Именно на такого рода собраниях Чарли начал отдаляться от племени труферов и переходить в другую, менее параноидальную группу единомышленников, разделявших его главные ценности.

На собрании «Сока правды» 2011 года его подписчики, которых он назвал «Полицией любви», объединились с участниками фестиваля и легли на асфальт на площади в городе Рексхэм, Уэльс, чтобы своими телами сформировать слово «ЛЮБОВЬ»[129]129
  Сформировать слово «ЛЮБОВЬ»: Dunamis Storm, «The TruthJuice Gathering 2011 (Andy Hickie – Universal Mind)», YouTube, May 31, 2011. https://www.youtube.com/watch?v=UUssKyamGQ.


[Закрыть]. В качестве ведущего вечера со свободным микрофоном на первом собрании «Сока правды» в 2010 году Чарли говорил о побеге из «стеклянно-металлических клеток общества» и о том, как неестественно общаться с ксероксом вместо того, чтобы скакать по равнинам в погоне за буйволом. Он попросил аудиторию подключиться к своей внутренней божественности и уйти «бесконечно в себя, ведь внутри у каждого из нас всегда есть доступ ко всем тайнам Вселенной», потому что сознание «бесконечно, фрактально» и «голографично»[130]130
  «Бесконечно, фрактально» и «голографично»: Truth Juice Films, «Truth Juice Summer Gathering Pt2», YouTube, September 22, 2010. https://www.youtube.com/watch?v=LBYKqzdDCxk.


[Закрыть].

Чарли сказал, что на собрании «Сока правды» он произвел больший фурор, чем когда был в составе труферов, и, что более важно, он чувствовал себя самим собой. Чарли оказался на гребне волны признания, и Стейси была одной из тех, кто поднял его на эту волну. По ее словам, это было что-то вроде «нового лета любви».

С погружением в эту особую субкультуру «Полиция любви» поменяла свою миссию – стала меньше заниматься разоблачением абсурдности зарождающегося полицейского государства и больше просвещением в области гуманистических вопросов. Чарли сотрудничал с другой группой активистов на YouTube под названием «Атака доброты», чья миссия состояла в том, чтобы взломать парадигму «рабский труд-деньги-награда»[131]131
  Парадигму «рабский труд-деньги-награда»: Charlie Veitch, «Kindness Offensive/Love Police SUNRISE FESTIVAL COMPETITION 2011», YouTube, January 7, 2011. https://www.youtube.com/watch?v=xD2PO4ECu8U.


[Закрыть]. Он стал тем, кого в сообществе нью-эйдж называют «работником света».

Чарли сказал, что впервые за долгое время его самочувствие было просто фантастическим. Он стал не только лучше себя чувствовать, но и лучше выглядеть. Люди хотели с ним фотографироваться, одобряли его деятельность и умоляли о возможности пообщаться. Тон его повседневного общения изменился. Его комментарии и электронные письма наполнились доброжелательностью, он постоянно получал приглашения на новые мероприятия в области нью-эйдж и духовного просвещения.

Когда Чарли после выступления отложил микрофон, чтобы подойти к сторонникам нового британского нью-эйдж сообщества, ему позвонили с Би-би-си. Он получил от них первое электронное письмо, когда планировал посетить музыкальный фестиваль нео-хиппи, заботящихся об экологии и выступающих против ГМО, под названием «Восход». На фестивале он встретился с продюсерами, которые позже отвезли его в Нью-Йорк.

Все дело было в том, что, когда несколько недель спустя Чарли встретился с другими труферами, он уже был частью другого племени, и именно благодаря этой новой групповой идентичности ему удалось взглянуть на факты другими глазами. Это видно по видеоролику, снятому им на Таймс-сквер. «Мы не какие-нибудь легковерные – мы искатели истины из движения „Правда об 11 сентября“. Мы пытаемся узнать правду о том, что произошло». И по заголовку на YouTube: «Поменьше страстей вокруг теорий 9/11. Правда превыше всего». И по словам, завершающим описание видео: «Уважайте правду. Чарли».

В Нью-Йорке факты, которые с точки зрения других только подтверждали существование заговора, для Чарли стали его опровержением. То, что когда-то, казалось, свидетельствовало о сокрытии правды, в итоге раскрыло более глубокую истину. Чарли смог подвергнуть сомнению свои убеждения, не побоявшись осуждения. Изменив мнение, для труферов он стал отщепенцем. Но на фестивале «Сок правды» выяснилось: этот факт – еще одно свидетельство того, что он прозрел.

В начале 2000-х психологи много исследовали то, что они называют поддержанием идентичности. В итоге выяснилось, что наша забота о собственной репутации – это и есть тот «клей», который удерживает нас в группе. Когда мы чувствуем, что, согласившись с какими-то фактами, нанесем ущерб своей репутации, что может привести к осуждению или даже отлучению от сообщества, то просто отказываемся отступать от своих прежних позиций. Но мы можем избавить себя от страха за свою репутацию, если просто перейдем в какую-то другую группу, либо вспомним о своих настоящих, более глубоких ценностях[132]132
  Вспомним о своих настоящих, более глубоких ценностях: Geoffrey L. Cohen, David K. Sherman, Anthony Bastardi, Lillian Hsu, Michelle Mcgoey, and Lee Ross, «Bridging the Partisan Divide: Selfaffirmation Reduces Ideological Closed-Mindedness and Inflexibility in Negotiation», Journal of Personality and Social Psychology 93, no. 3 (2007): 415–30. doi:10.1037/0022–3514.93.3.415. // Kevin R. Binning, Cameron Brick, Geoffrey L. Cohen, and David K. Sherman, «Going Along versus Getting It Right: The Role of Self-integrity in Political Conformity», Journal of Experimental Social Psychology 56 (2015): 73–88, 2015. doi:10.1016/j.jesp.2014.08.008.


[Закрыть].

В одном исследовании, проведенном после 11 сентября, приняли участие люди, активно поддержавшие войну в Ираке. Половине из них было дано задание, в котором оценивалось, насколько для них важны ценности патриотизма. Затем их попросили вспомнить случаи, когда они действовали в соответствии с этими ценностями. Другая половина выполнила задание, в котором оценивалось их чувство юмора и креативность. Затем часть участников беседовали с учеными, на которых были значки в виде флага, а другая часть – с экспериментаторами в лабораторных халатах. После каждому из них дали прочитать доклад, содержащий критику внешней политики Соединенных Штатов, из которого следовало, что страна ответственна за то, что привело к войне. Большинство испытуемых просто отвергли факты и аргументы из этого доклада. Не сделали этого лишь те, кто подтвердил на деле свою приверженность главным ценностям, и те, кто чувствовал, что они беседуют с единомышленниками. При этих условиях испытуемые рассматривали факты более вдумчиво и беспристрастно[133]133
  При этих условиях: David K. Sherman and Geoffrey L. Cohen, «The Psychology of Self Defense: Self Affirmation Theory», Advances in Experimental Social Psychology 38 (2006): 183–242. doi:10.1016/s0065–2601 (06) 38004–5.


[Закрыть].

В другом исследовании ученые разделили испытуемых, выступающих за право женщины на аборт, на две группы. Одна группа написала эссе о том, как они сделали для другого человека что-то хорошее, а вторая группа – о том, как они однажды задели чьи-то чувства. Затем каждого испытуемого из обеих групп попросили представить себя депутатом, который собирается обсудить новый законопроект о правах на аборт с представителем оппозиции. Испытуемые, которые, написав эссе, получили возможность подтвердить, что они хорошие люди, гораздо чаще шли на компромисс и приходили к согласию со своим идеологическим оппонентом, чем те, кто описывал не самые лучшие свои проявления, а потому в данный момент сомневался в себе.

Чарли присоединился к конспирологическому сообществу вследствие того, что психологи называют оппозиционной идентичностью: он считал себя бунтарем, выступавшим против существующего положения дел и, как сказал бы сам Чарли, против правящей элиты. Оказавшись внутри сообщества, он проникся его психологией. Следовать убеждениям труферов значило быть благонадежным для своих товарищей. Но в конце концов он понял, что убеждения, которые когда-то привели его к теориям заговора 11 сентября, не сделали его таким уж особенным человеком в этом мире. Это выяснилось, как только он смог поделиться этими убеждения в рамках «Сока правды». В отличие от других труферов, он смог посочувствовать вдовам и вдовцам, а также услышать, что говорят эксперты по сносу зданий. Как следствие, коллеги-труферы показались ему черствыми и ограниченными.

Если мы чувствуем, что наше поведение не соответствует нашим собственным ценностям, если мы не считаем себя хорошими людьми по тем параметрам, которые для нас важны, у нас появляется желание всячески доказывать обратное. И делаем мы это, публично поддерживая убеждения значимой для нас группы людей в надежде, что таким образом заслужим расположение товарищей. Но если мы уверены в себе, то уже не так боимся согласиться с какими-то новыми фактами, опровергающими нашу позицию, или принять новую точку зрения. И эта уверенность становится сильнее, если мы знаем, что есть не одна группа людей, где нас поддержат, и мы, если что, всегда можем уйти от тех, кто нас строго судит и критикует, в какое-то безопасное место, где нас примут такими, какие мы есть. Если мы помним о своих главных ценностях, которые в той или иной степени разделяют разные группы, нам важно, чтобы и наши товарищи тоже жили в соответствии с ними. Если мы осознаем, что наши группы не соответствуют этим ценностям, как это было у Меган и Чарли, мы можем считать себя вправе уйти. В этом случае, даже изменив свое мнение, мы будем чувствовать себя в безопасности[134]134
  Мы будем чувствовать себя в безопасности: Brendan Nyhan and Jason Reifler, «The Roles of Information Deficits and Identity Threat in the Prevalence of Misperceptions», Journal of Elections, Public Opinion and Parties 29, no. 2 (May 2017): 1–23. doi:10.1080/17457289.2018.1465061.


[Закрыть].

* * *

История Чарли показывает, что сопротивление очевидным фактам может быть вполне оправданным, если у человека нет никакой системы поддержки. Когда он признал, что заблуждался, и изменил свое мнение так, что противопоставил себя сообществу труферов, они сделали то, чего большинство людей больше всего боится: стали избегать его, а затем подвергли травле.

Но, как показывают истории Меган, Зака и Чарли, при более благоприятных условиях даже людей, находящихся в ловушке племенной психологии, можно убедить изменить свое мнение. Даже мальчики в эксперименте «Пещера разбойников», где они в каком-то смысле воссоздали «Повелителя мух» в летнем лагере, смогли измениться. Когда экспериментаторы поставили перед этими двумя племенами общие цели – например, починить двигатель автобуса, который отвезет их домой, – они смогли преодолеть племенную психологию и начать работать сообща. Позже они объединились в одно сообщество и даже домой ехали все вместе[135]135
  Домой ехали все вместе: Sherif, The Robbers Cave Experiment.


[Закрыть].

Я спросил Тома Стаффорда, психолога и ученого-когнитивиста, изучающего процессы принятия решений и обучения в Университете Шеффилда, почему, по его мнению, в современном мире процветают субкультуры, не приемлющие реальных фактов – например, всевозможные секты, движения труферов и антипрививочников[136]136
  В современном мире: Интервью с Томом Стаффордом от 13 сентября 2016 г.


[Закрыть].

«Истина социальна», – сказал на это Стаффорд. По его словам, проблема конспирологов в том, что они существуют в социальных группах, которые не живут по законам социума. Настоящее племя живет в шумном сообществе, где нет недостатка в общении. «Когда вы видите, как кто-то плачет, вам хочется плакать вместе с ним, – сказал Стаффорд. – Вы вместе едите, вместе охотитесь и вместе строите, тогда как все эти секты очень закрыты, и у них обычно странная иерархическая структура». Если вы общаетесь только с помощью текстовых сообщений, то не видите, как люди плачут. «Социальные нормы там все еще присутствуют, но в ненормальной социальной структуре».

Конспирологи и маргинальные группы могут придерживаться собственных правил, о которых они договорились, но настоящего согласия при этом нет, есть только видимость согласия. Они бы это поняли, если бы проводили время вместе. Но поскольку такое случается редко, то каждый из них думает что-то свое и по-прежнему полагает, что его поддерживает племя. У них нет возможности встретиться лицом к лицу и поспорить, поэтому нет развития идей, нет основной теории, которая проходит проверку критикой и становится только сильнее благодаря необходимости постоянно ее защищать. Каждый может верить в разные теории по поводу 11 сентября или считать вакцины вредными и даже не знать, сколько людей придерживаются другого мнения. Несмотря на разницу убеждений, люди в этих сообществах не стремятся спорить друг с другом – но все они продвигают общие идеи, даже если не согласны с ними.

Стаффорд сравнил это с тем, как обстоит дело в медицине. «Настоящий врач не будет пытаться защищать абсолютно все, что относится к медицинской науке, – заметил ученый. – Он скажет: „Возможно, где-то здесь есть ошибка, но мы не знаем, в чем именно“, или „Мы не знаем, каким образом, но похоже, это работает. Возможно, поэтому мы сейчас используем это на практике, хотя еще десять лет назад этого не делали“. Тогда как конспиролог просто обязан защищать абсолютно все».

Стаффорд предложил мне познакомиться с психологическими исследованиям по вопросам ведения дискуссий. Очень часто, порознь сидя за компьютерами и участвуя в каком-то общем обсуждении, люди, попавшие в ловушку племенной психологии, думают, что они рассуждают сообща, но по сути коммуникации нет и каждый размышляет в одиночку.

* * *

Хотя мы и меняем взгляды постоянно, но делаем это осторожно. Для всех обучающихся организмов, биологических или искусственных, обновление устаревших данных – баланс между риском и выгодой. Если мозг полагает, что риск ошибиться перевешивает любую потенциальную выгоду от изменения своей точки зрения, мы выбираем ассимиляцию вместо аккомодации, и в большинстве случаев это идет нам во благо.

Если ваш сосед по комнате скажет, что пить отбеливатель совершенно безопасно и даже полезно, вы, вероятно, измените свое мнение о соседе, а не об отбеливателе. Но вы все же измените мнение о чем-то. До обмена мнениями мышление всегда не то, что после него, и это характерно только для человека. Каждое способное учиться существо может изменить свои представления посредством опыта, но только люди могут использовать свой опыт, чтобы изменить мнение других, даже незнакомых. После разговора со Стаффордом мне захотелось узнать об этом больше. В следующей главе мы рассмотрим, как мы получили эту способность и почему.