Текст книги "И все-таки она плоская! Удивительная наука о том как меняются убеждения, верования и мнения"

* * *

Еще до «Платья» нейробиологи хорошо понимали, что вся реальность виртуальна; следовательно, общность наших представлений о чем-то в основном определяется средой обитания. Люди, воспитанные одной и той же средой и живущие среди себе подобных, как правило, и мыслят похоже, и, следовательно, у них сходные виртуальные реальности. Если они и расходятся во мнениях, то обычно это касается каких-то идей, а не различий в восприятии. Ну, а после «Платья»… Давайте узнаем, что думает по этому поводу Паскаль Уоллиш, нейробиолог, изучающий сознание и восприятие.

Впервые увидев «Платье», Паскаль был уверен, что оно бело-золотое. Однако его жена утверждала, что оно явно черно-синее. «Всю ночь я не спал и думал, чем это можно объяснить», – сказал он.

Посвятив много лет исследованиям фоторецепторов сетчатки и нейронов, с которыми они связаны, Паскаль считал, что хорошо знаком примерно с тридцатью последовательными этапами в цепочке обработки изображений нашим мозгом, но «все это разлетелось в щепки в феврале 2015 года, когда в социальных сетях появилось „Платье“». Будучи ученым, который изучает такого рода вещи, он вдруг почувствовал себя как биолог, которому сказали, что врачи только что обнаружили новый орган в теле.

Вот как Паскаль объяснил свое замешательство. Спектр света, который мы видим, – то есть основные цвета, называемые нами красным, зеленым и синим, – это волны электромагнитной энергии определенной длины. Они испускаются каким-то источником, например, солнцем, лампой, свечой. Когда этот свет сталкивается, скажем, с лимоном, тот поглощает волны одной длины, а остальные отражает. Вот они и проходят через отверстие в органе зрения, которое называется зрачком, и попадают на сетчатку в задней части глаза, где все это преобразуется в электрохимическую реакцию нейронов. Ее-то мозг затем и использует для создания субъективного опыта видения цветов. Поскольку большая часть естественного света состоит из смеси красного, зеленого и синего, а лимон поглощает длины волн, соответствующие синему цвету, на сетчатку попадают оставшиеся красный и зеленый цвета, которые мозг затем объединяет в субъективное восприятие желтого лимона. Однако этот цвет существует только в нашем уме. Желтый – это всего лишь плод воображения. Причина, по которой мы склонны соглашаться с тем, что лимоны желтые (и что они лимоны), заключается в том, что наши мозги в значительной степени создают один и тот же плод воображения, когда свет падает на лимоны, а затем отражается в наших головах.

Если мы расходимся во мнении о том, что видим, обычно это происходит потому, что изображение в некотором роде неоднозначно, и мозг одного человека устраняет неоднозначность изображения не так, как делает это мозг другого. Паскаль сказал, что в нейробиологии самые распространенные примеры устранения неоднозначности называются внутриличностными бистабильными зрительными иллюзиями. Бистабильными, потому что каждый мозг в принципе способен на две интерпретации одного и того же объекта, но не одновременно, а только на одну интерпретацию за один раз, и внутриличностными, потому что каждый мозг выбирает одни и те же две интерпретации. Вы, вероятно, видели некоторые из таких неоднозначных изображений: например, кролика-утку, который иногда выглядит, как утка, а иногда – как кролик. Или ваза Рубина, которая иногда выглядит как ваза, а иногда – как силуэты двух людей, стоящих лицом друг к другу.

Первоначально «Кролик-утка» появился без указания авторства в виде рисунка в номере немецкого журнала Fliegende Blätter за 1892 год с подписью, в которой спрашивалось, на каких двух животных это похоже. Позже это изображение было популяризировано философом Людвигом Витгенштейном, чтобы проиллюстрировать разницу между восприятием и интерпретацией. Он писал: «Некоторые вещи, которые мы видим, нас озадачивают, потому что мы недостаточно интересуемся самим зрительным процессом»[57]57
  «Недостаточно интересуемся самим зрительным процессом»: Ludwig Wittgenstein, Philosophical Investigations (Oxford, UK: Blackwell, 1953).


[Закрыть].

Как и в случае любого двухмерного изображения – будь то пятна краски или пиксели на экране, – если линии и формы хоть сколько-нибудь похожи на вещи, которые мы видели в прошлом, мы устраняем неоднозначность и видим Мону Лизу или парусную лодку, или в случае бистабильного изображения либо утку, либо кролика. Но «Платье» стало чем-то новым, промежуточной бистабильной зрительной иллюзией. Бистабильной, потому что каждый мозг выбирает одну интерпретацию за раз, но промежуточной, потому что каждый мозг выбирает только одну из двух возможных интерпретаций. Вот почему «Платье» сбило Паскаля с толку. Один и тот же свет попадал в глаза всем, и все интерпретировали линии и формы как платье, но почему-то мозг каждого преобразовывал это платье в разные цвета. Что-то происходило между восприятием и сознанием, и он хотел понять, что именно. Поэтому он добился финансирования и переключил внимание своей лаборатории в Нью-Йоркском университете на разгадку тайны «Платья», пока изображение еще было вирусным.

Ваза Рубина названа в честь датского психолога Эдгара Рубина, который представил ее в своей докторской диссертации 1915 года, чтобы проиллюстрировать, что происходит, когда два изображения имеют общую границу. Если мозг фиксирует внутренние границы вазы Рубина, то видны силуэты, но когда он фиксирует внешние границы, появляется ваза. Представленное здесь изображение было создано в 2007 году Джоном Смитсоном.

Паскаль предположил, что разные люди видели разные цвета платья, потому что, когда мы видим нечто незнакомое и неоднозначное, наш мозг устраняет неоднозначность, используя самые привычные для себя способы – то есть подключая уже хорошо проторенные нервные пути. Мозг создает предположение о том, как должен выглядеть внешний мир, на основе того, как он выглядел в прошлом. Но и на этом мозг не останавливается: в ситуациях, которые Паскаль и Карлович называют «существенной неопределенностью», он будет использовать свой опыт для создания иллюзии того, что должно быть, но не существует. Другими словами, в новых ситуациях мозг обычно видит то, что ожидает увидеть.

Паскаль сказал, что этот процесс хорошо понятен на примере нашего восприятия цвета. Мы видим, что свитер зеленый, хотя в шкафу очень темно, или что машина синяя, хотя на улице сумерки. Мозг немного «фотошопит» картинку, чтобы помочь нам в ситуациях, когда различные условия освещения меняют внешний вид знакомых объектов. У каждого из нас есть механизм коррекции, который перенастраивает зрительную систему, чтобы «не принимать в расчет источник света и добиться постоянства цвета, дабы сохранить идентичность объекта в условиях меняющегося освещения». Мозг меняет картинку так, чтобы она соответствовала образу, известному нам прежде. Отличным примером является иллюзия, созданная исследователем зрения Акиеси Китаока.

Отсканируйте этот QR-код, чтобы увидеть клубнику и другие примеры из этой главы.

Кажется, будто это тарелка с красной клубникой, но на изображении нет красных пикселей. Когда вы смотрите на фотографию, в ваши глаза не попадает красный свет. К изображению применен синий фильтр. Это означает, что красный цвет, который вы видите, когда смотрите на клубнику, исходит не от изображения. Если вы с детства ели клубнику и знаете, что она красная, то, когда вы видите знакомую форму клубники, ваш мозг предполагает, что она должна быть красной. Красный цвет, который вы видите в иллюзии Китаока, генерируется изнутри вашим мозгом. Это его предположение, сделанное постфактум и без вашего ведома, – ложь, рассказанная вам вашей зрительной системой, чтобы обеспечить вам то, что должно быть правдой.

Паскаль решил, что фотография «Платья», по-видимому, представляет собой редкую версию того же явления, которое возникает естественным образом. Изображение, вероятно, было сделано при не самом лучшем освещении, из-за чего потерялись многие детали и возникла неоднозначность. Мозг разных людей по-разному устраняет эту неоднозначность, добавляя недостающие детали «на свое усмотрение», не принимая в расчет характер освещения, – и все это без ведома самого человека.

Фотография была сделана в пасмурный день. Снято дешевым телефоном. Одна часть изображения яркая, а другая – тусклая. Паскаль скороговоркой перечислил мне эти детали, а затем спросил: «Итак, о чем это нам говорит?»

«Освещение создало такую двойственность?» – предположил я.

«Именно!» – ответил Паскаль. Он объяснил, что цвет, который мы видим, зависит от того, как каждый мозг устраняет неоднозначность условий освещения. У одних неоднозначность устраняется в пользу черного и синего, у других – белого и золотого. Как и в случае с клубникой, человеческий мозг добивается этого обманом, воссоздавая условия освещения, которых на самом деле не было. Изображение воспринимается по-разному, потому что мозг каждого лжет по-разному, разделяя людей на два лагеря с несовместимыми субъективными реальностями. Но почему они такие разные?

Следуя этой гипотезе, Паскаль решил, что знает ответ. После двух лет исследований с участием более чем 10 000 испытуемых Паскаль обнаружил среди них четкую закономерность: чем больше времени человек проводил при искусственном освещении (преимущественно желтом), например, подолгу работая в помещении без доступа дневного света или в темное время суток, тем больше вероятность, что он увидит черно-синее «Платье». Это происходит, так как человек бессознательно предполагает, что платье сфотографировано при искусственном освещении, а потому его мозг убирает желтый цвет, оставляя более темные, синеватые оттенки. Однако чем больше времени человек проводит при естественном освещении (например, работая днем, на улице или у окна), тем больше вероятность, что его мозг уберет синий цвет и он увидит бело-золотое платье. В любом случае, и это важный момент для дальнейшего понимания темы, саму по себе неоднозначность мы никогда не замечаем[58]58
  Неоднозначность мы никогда не замечаем: Pascal Wallisch, «Illumination Assumptions Account for Individual Differences in the Perceptual Interpretation of a Profoundly Ambiguous Stimulus in the Color Domain: „The Dress“», Journal of Vision (April 1, 2017). https://jov.arvojournals.org/article.aspx?articleid=2617976; Pascal Wallisch and Michael Karlovich, «Disagreeing about Crocs and Socks: Creating Profoundly Ambiguous Color Displays,» arXiv.org, August 14, 2019. https://arxiv.org/abs/1908.05736.


[Закрыть].

Какие бы цвета люди ни видели субъективно, изображение никому из них не казалось неоднозначным, потому что на сознательном уровне мы воспринимаем только результат процессов в мозгу. А результат этот различен в зависимости от предшествующего опыта, связанного с восприятием освещения тем или иным человеком. Этот результат – ложь мозга, которая только кажется очевидной правдой.

Лаборатория Паскаля придумала для этого явления термин – SURFPAD, и расшифровывается он так: соедините существенную неопределенность с разветвленными либо двойственными исходными данными или предположениями, и вы получите разногласия[59]59
  Англ.: when you combine Substantial Uncertainty with Ramified or Forked Priors or Assumptions, you will get Disagreement. – Прим. ред.


[Закрыть].

Иными словами, когда истина неопределенна, мозг разрешает эту неопределенность без нашего ведома, создавая наиболее вероятную реальность, которую он может представить на основе нашего предыдущего опыта. Люди, чей мозг одним и тем же способом устраняет эту неопределенность, окажутся в согласии, как те, кто видел черно-синее платье. Другие, чей мозг разрешит эту неопределенность по-другому, также придут к согласию, но уже с теми, кто видел бело-золотое платье. Суть SURFPAD в том, что каждая из этих двух групп уверена в своей правоте, и, поскольку они находятся среди единомышленников, им кажется, что те, кто думают иначе, независимо от их числа, определенно ошибаются. В обеих группах люди начинают искать причины, по которым так много других людей не видят правды, не допуская при этом мысли, что и они сами не видят всей правды.

«Выводы могут быть какими угодно, в зависимости от того, что мозг делает доступным для нашего сознания, – касается ли это результатов восприятия, решений или интерпретаций. Объекты над пунктирной линией часто сознательно не учитываются при оценке выводов. Некоторые из них могут быть недоступны сознанию. Обратите внимание, что это не единственное возможное различие между людьми. Возможно, мозги с самого начала тоже разные. Такое может быть, но мы почти ничего об этом не знаем. Обратите внимание, что отличающихся предположений достаточно, чтобы возникли различия в выводах при таком подходе. Это не значит, что другие факторы при этом не имеют значения. Также обратите внимание, что мы рассматриваем здесь двух человек. Если задействовано более двух, ситуация будет еще сложней». (ИзPascal’s Pensees: https://pensees.pascallisch.net/?p=2153)

Одним из примеров SURFPAD в действии можно считать различное отношение людей к вакцинам против COVID-19, которые были представлены общественности в 2020 году. Большинство людей не являются экспертами по вакцинам или эпидемиологии, поэтому информация о том, как они работают и какое решение принять, была новой и неоднозначной. Чтобы устранить эту неоднозначность и разобраться в этом, люди использовали свой предыдущий опыт в отношении вакцин и врачей, опирались на существующий уровень доверия к научным учреждениям и свое текущее отношение к правительству. Некоторые в итоге пришли к выводу, что вакцины, вероятно, безопасны и эффективны. У других же возникла нерешительность, которая переросла в подозрение в заговоре. В обоих случаях люди с иными взглядами казались слепыми к истине.

Когда мы сталкиваемся с новой информацией, которая кажется неоднозначной, мы неосознанно устраняем эту неоднозначность, основываясь на прошлом опыте. Но в зависимости от уровня восприятия разный жизненный опыт может привести к очень разным способам устранения неоднозначности и, следовательно, к формированию очень разных субъективных реальностей. Когда это происходит в условиях существенной неопределенности, мы можем сильно расходиться во мнениях по поводу самой реальности, но поскольку ни одна из противоборствующих сторон не осознает происходящих в мозге процессов, которые ведут к этому расхождению во мнениях, люди с иной точкой зрения кажутся нам, мягко говоря, неправыми.

* * *

После своего первоначального исследования влияния различных исходных предположений на восприятие неоднозначных изображений Паскаль решил протестировать SURFPAD, воссоздав явление, которое он наблюдал в случае с «Платьем».

В домашнем кабинете у Паскаля был вход в специально оборудованный подпол, где он и его коллега Майкл Карлович проводили исследования. Это помещение представляло собой затемненную зону, заваленную кроксами всех цветов, а также носками, различными светодиодными лентами и кипами бумаг – свидетельствами того озарения, которое вылилось в безумный забег по всему Нью-Йорку в поисках материалов, необходимых для создания «когнитивной ядерной бомбы».

Покачиваясь в своем офисном кресле, Паскаль сказал, что назвал это ядерной бомбой, поскольку в процессе научного понимания мы всегда идем от описания к объяснению, а потом к прогнозу и созданию. Например, если мы исследуем травы, то сначала описываем типы трав, встречающихся в той или иной местности, затем создаем их классификацию, затем объясняем, почему они выглядят именно так, и только потом используем эту информацию, чтобы спрогнозировать, какие растения мы еще можем найти в неисследованном регионе. Заключительный этап, создание, возможен только тогда, когда мы понимаем что-то настолько полно, что можем воссоздать это в лаборатории.

Мы пока не можем создать траву из ничего, но мы можем создать ядерную бомбу. Чтобы вызвать что-то вроде ядерной реакции, мы должны по-настоящему понимать науку, которая лежит в основе принципов созидания: от описания к объяснению и потом к прогнозу и созданию. Это не значит, что больше нечего узнавать. Всегда есть. Но это говорит о том, что физика в этом отношении уже продвинулась дальше стадии прогнозов, чего нельзя сказать о большей части психологии.

Паскаль горел этой идеей. Он хотел, чтобы социальные науки вернулись к истокам и проводили исследования так же, как физики ставят свои эксперименты. Он считает, что необходимо перезагрузить всю работу и вернуться к первоначальным принципам. «Платье» дало возможность сделать именно это, ведь оно стало единственным и уникальным изображением. Паскаль объяснил явление, которое возникло при определенных и, возможно, редких условиях. Чтобы по-настоящему проверить свою гипотезу, ему нужно было подняться на более высокий уровень научного понимания. Поэтому от описания и объяснения закономерностей, лежащих в основе эффекта «Платья», он перешел к стадии прогноза и создания. Он и Карлович создали когнитивный эквивалент ядерной бомбы из носков и кроксов.

Чтобы повторить эффект «Платья», им нужно было сфотографировать что-то неоднозначного цвета. Если сделать черно-белое изображение, то цвет можно вообразить, но смысл заключался в том, чтобы увидеть его, основываясь на бессознательных исходных предположениях. Кроме того, нужен был какой-то способ, чтобы люди по-разному воспринимали характер освещения. Требовался разный опыт взаимодействия со светом, разные догадки, разные реальности. Исследовательский опыт Карловича связан со зрительным восприятием цвета, поэтому он предположил, что, если соединить объект неоднозначного цвета с другим, цвет которого кажется очевидным, люди будут воспринимать кажущийся однозначным цвет в качестве светового сигнала, чтобы устранить неоднозначность второго.

Карлович неделями пытался найти объект, который удовлетворял бы обоим условиям. Он пробовал всевозможные вещи: от яиц, потому что благодаря доктору Сьюзу считал, что некоторые люди сочтут их желтыми, а другие – зелеными, до бутафорских фламинго, которых, возможно, одни увидят белыми, а другие – розовыми. Ничего не получалось, пока однажды он не вспомнил, как в аспирантуре помогал другу выращивать растения в теплице, освещенной только зеленой фитолампой.

Карлович объяснил, что зеленые растения поглощают большую часть длин волн видимого света, но отражают некоторые из тех лучей, которые наш мозг интерпретирует как зеленые – они и попадают на сетчатку нашего глаза. Поэтому на зеленый свет определенной длины волны зеленые растения реагируют так, как будто находятся в темноте. Зеленые растения не могут «видеть» зеленый свет. Это значит, исследователи могут работать под зеленым светом в ночное время, чтобы не нарушать циркадных ритмов растений. Карлович помогал другу, который как раз работал в таких условиях – вот тогда и заметил кое-что необычное. На ногах у его друга были кроксы, как предположил Карлович, серого цвета, во всяком случае, они казались серыми в свете зеленых ламп теплицы. Но снаружи на солнце они оказались розовыми. Странная вещь, которая его поразила, заключалась в том, что по возвращении внутрь он стал видеть розовые кроксы! Он больше не мог видеть их так, как несколько минут назад, и обратного эффекта уже не произошло.

Как ученый, изучающий цвета, он имел четкое представление о том, что происходит. Если осветить розовые кроксы зеленым светом, они будут казаться серыми. Это потому, что они не отражают розовый свет. Однако под солнечным светом, который содержит волны розового цвета, вы видите их истинный цвет. Тот факт, что кроксы не стали снова серыми в его сознании, когда он вернулся в теплицу, означал, что при неизменившейся объективной реальности поменялась его субъективная реальность. Промежуточные звенья в обработке информации теперь у него работали по-новому. Как и в случае с иллюзией клубники, теперь он ожидал, что кроксы будут розовыми, и видел их розовыми, хотя соответствующие длины волн света на самом деле не попадали в его глаза. В поисках объекта, который мог бы повторить эффект «Платья», а это должно быть что-то столь же неоднозначное с точки зрения восприятия, он вспомнил странный случай в теплице. Ответ был очевиден. Надо просто пойти в магазин, где продаются кроксы и носки, и учесть, что чаще других люди покупают белые носки. Вот оно решение – носки. Но не отдельно, а носки и кроксы вместе.

Идея заключалась в следующем: если взять розовые кроксы и соединить их с белыми носками, а затем осветить обе вещи зеленым светом, то кроксы будут казаться серыми, как в теплице, но носки будут отражать зеленый свет и казаться зелеными. Если вы сочтете, что носки зеленые, значит, вы уверены, что освещение в норме, а потому принимаете картинку за истинную. Однако если вы знаете, что носки белые, и видите их таковыми, значит ваш мозг без вашего ведома отредактировал изображение, убрав зеленоватый оттенок носков и вернув розовый оттенок обуви. Если Карлович и Паскаль правы, то люди в зависимости от своих бессознательных предположений разойдутся во мнении об увиденном.

Остановившись на этой гипотезе, они отправились в магазины Манхэттена, купили все необходимое и отнесли в подпол Паскаля, где Карлович надевал носки и кроксы, а Паскаль фотографировал их под зеленым светом. Затем они показывали фотографии испытуемым и спрашивали, что те видят. И что в результате? Все сработало именно так, как они думали. Кто-то видел серые кроксы и зеленые носки, а кто-то – розовые кроксы и белые носки. Как и в случае с «Платьем», увидев один цвет, испытуемые уже не могли разглядеть второй вариант.

У них получилось создать «ядерную бомбу». Они создали с нуля то, что до этого момента возникало лишь случайно примерно на одной из десяти миллиардов фотографий. Уже одно это можно было считать триумфом с точки зрения научной методологии и модели эксперимента, но для Паскаля и Карловича это было доказательством, что SURFPAD – правда, с точки зрения знаний о том, как работают нейроны. Полученные данные демонстрировали и еще кое-что: пожилые люди чаще всего видели розовые кроксы, а молодые – серые[60]60
  Молодые – серые: «Exploring the Roots of Disagreement with Crocs and Socks», Pascal’s Pensées, accessed November 27, 2021. https://blog.pascallisch.net/exploring-the-roots-of-disagreement-with-crocs-and-socks.


[Закрыть].

Почему? Потому что у пожилых людей было больше жизненного опыта в отношении белых носков, поэтому они ожидали увидеть именно их. Ведь именно так должны выглядеть носки, поэтому их сознание устранило неоднозначность в пользу белых носков. Затем их мозг предположил, что освещение зеленое, а это значит, что на самом деле кроксы должны быть розовыми. Поскольку молодые люди чаще носили цветные носки, их исходное предположение состояло в том, что носки на самом деле зеленые, и поэтому они увидели изображение без какого-либо бессознательного редактирования.

Паскаль вывел изображение на гигантский экран телевизора над беговой дорожкой в своем кабинете в Нью-Йоркском университете и сказал: «Если взять необработанное изображение, которое попадает на сетчатку глаза, то это серый цвет, но пожилые люди говорят: „Я же прекрасно знаю, что это такое. Я уже видел их, они точно белые! И свет белый“. Таким образом, они бессознательно убирают зеленый цвет из изображения, и в их сознании кроксы становятся розовыми».

Все усложняет тот факт, что кроксы розовые при естественном освещении, поэтому люди, которые видели их таковыми, воспринимали истину вне изображения. Но поскольку на изображении нет розовых пикселей, люди, которые видели серые кроксы, видели истину на фотографии. Один и тот же образ, две истины, в зависимости от вашего предыдущего жизненного опыта в отношении носков. Так какую субъективную истину из двух мы сочтем самой истинной истиной?

Паскаль был взволнован результатами. Ни одна из сторон не была ни права, ни неправа, поэтому отстаивание только какой-то одной позиции не могло привести к глубокому пониманию сути дела: объективная реальность может отличаться от субъективных реальностей. Только объединение двух истин, сочетание точек зрения может привлечь внимание людей к тому, что существует более глубокая истина, и только посредством разговора у них появится надежда разгадать тайну.

«Убеждения человека могут доказательно влиять на восприятие, – уверенно заявил Паскаль, описывая исследование. – Мы вывели принцип, лежащий в основе природы разногласий, – добавил он, тем самым позволяя ученым в будущем создавать подобные разногласия, – и, в свою очередь, понять, как они вообще возникают». Люди из группы «белых носков» не меняли свои исходные предположения, вместо этого они создали то, что, по их мнению, соответствовало существующей модели. Они увидели то, что ожидали увидеть. Возможно, что иллюзия «носки и кроксы» только подкрепила их допущения.

В последний день нашей совместной работы с Паскалем и Карловичем большую часть времени они объясняли мне, почему то, что им удалось доказать с помощью носков и кроксов, крайне важно для понимания, как и почему люди меняют или не меняют свое мнение, когда им предъявляются факты. С их точки зрения, это буквально проливает свет на все виды поляризованных мнений, разногласий, связанных с политикой, теориями заговора, текущими событиями и неприятием научных фактов.

«До того, как изображение достигает сознания, оно проходит более тридцати шагов визуальной обработки», – сказал Паскаль. Мы осознаем только результат, а не процесс. Ни на одном этапе обработки образа «Платья» никто не чувствует неоднозначности, которую мозг потом устраняет. Именно это незаметное устранение неоднозначности, этот бессознательный процесс, который не ставится под вопрос, и приводит к нашим самым трудноразрешимым спорам. Наш опыт и мотивы отличаются, поэтому процесс устранения неоднозначности у нас происходит по-разному, в результате чего мы уверенно не соглашаемся друг с другом. Но при этом мы не понимаем, почему именно мы расходимся во взглядах. В результате мы бесконечно спорим по поводу нашей субъективности, чтобы убедить друг друга в том, что нами не ощущается как субъективность, а, наоборот, кажется непреложной, нефильтрованной, неопровержимой истиной.

В психологии есть термин для этого когнитивного слепого пятна, когда результат устраненной нашим мозгом неоднозначности кажется бесспорно верным. Это называется наивным реализмом: вера в то, что вы воспринимаете мир таким, какой он есть на самом деле, без всяких допущений, интерпретаций, предубеждений или ограниченности ваших чувств. Покойный ныне психолог Ли Росс, который популяризовал этот термин, как-то сказал: многие верят, что они пришли к своим убеждениям, установкам и ценностям после тщательного рационального анализа посредством непосредственного размышления и осмысления. Не подозревая, что разные исходные предположения могут привести к разным путям устранения неоднозначности, они полагают, что годами опирались на чистую реальность, и именно тщательное изучение сухих фактов естественным образом привело ко всем их выводам. По словам Росса, именно поэтому люди по ту и другую сторону любой дискуссии считают, что только их сторона основывается на реальности.

Когда способы устранения неоднозначности приходят в противоречие, как в случае с «Платьем», людям трудно понять, как другая сторона может видеть вещи иначе, когда факты кажутся настолько очевидными.

* * *

Паскаль и Карлович в одной из своих статей объяснили, почему эта работа так важна: «Степень поляризации в отношении текущих событий как никогда высока». Исследование организации Pew Research это подтверждает. Вот один из их выводов: «Идеологическая пропасть между республиканцами и демократами больше, чем когда-либо за последние два десятилетия, а неприязнь друг к другу стала глубже и серьезнее»[61]61
  «Стала глубже и серьезнее»: «Political Polarization in the American Public», Pew Research Center, April 9, 2021. https://www.pewresearch.org/politics/2014/06/12/political-polarization-in-the-american-public.


[Закрыть].

О чем бы ни шел спор – об изменении климата или вредных последствиях технологий, применяемых при добыче нефти и газа, о фальсификации выборов или реформе здравоохранения, – может показаться, что люди живут в совершенно разных реальностях. И ярче всего это стало заметно на примере раскола в отношении COVID-19. Согласно опросу Pew, в США почти 75 процентов республиканцев заявили, что правительство отлично справилось с пандемией в самые тяжелые месяцы вспышки, тогда как только 30 процентов демократов и независимых с этим согласились. Как только демократы захватили власть в Белом доме, антимасочники буквально схлестнулись со сторонниками ношения масок, а антипрививочники порой чуть ли не на смертном одре продолжали спорить с теми, кто настаивал на прививке, доказывая правоту своего видения реальности[62]62
  Правоту своего видения реальности: Mara Mordecai and Aidan Connaughton, «Public Opinion about Coronavirus Is More Politically Divided in U.S. than in Other Advanced Economies», Pew Research Center, October 28, 2020. https://www.pewresearch.org/fact-tank/2020/10/28/public-opinion-about-coronavirus-is-more-politically-divided-in-u-s-than-in-other-advanced-economies.


[Закрыть].

В дискуссии о значении исследования Паскаль и Карлович сказали, что науке необходимо «лучше понять природу разногласий, чтобы избежать неприятных результатов». Однако изучение политических разногласий оказалось делом непростым. Хотя, казалось бы, чего проще: есть два идеологических лагеря, придерживающиеся двух противоположных позиций. Но дело в том, что эти противоборствующие группы формируются чрезвычайно сложными путями. Здесь задействовано множество хитро переплетающихся и сцепленных друг с другом цепочек человеческого взаимодействия. Чтобы прийти к исчерпывающему пониманию причин, почему целые группы людей придерживаются противоположных мнений, нужно разбираться не только в политике, но и в психологии рассуждений, мотивации, социальных вознаграждений, издержек, норм, убеждений, установок и ценностей – причем выяснять, как все это работает, не только в сфере человеческого взаимодействия, но и на уровне процессов, происходящих при этом в головном мозге отдельного человека, вплоть до нейронов, гормонов и ганглиев.

«Одна из действенных исследовательских стратегий, которые позволяют справиться с этой проблемой, – исследование перцептивных разногласий, – написали Паскаль и Карлович в своем исследовании о носках и кроксах. – Они, пожалуй, в достаточной мере свободны от предубеждений, то есть достаточно чисты, чтобы люди непредвзято относились к результатам таких исследований. К счастью, нам повезло с „Платьем“ – изображением, вызывающим яростные разногласия в отношении восприятия».

* * *

Первый урок «Платья» состоит в том, что расхождение во мнениях начинается с различий в нашем восприятии, потому что вся реальность виртуальна. Но разногласия в восприятии – это еще не все. Как сказал Паскаль, если образ реальности в голове человека создается его прошлым опытом в совокупности с абстрактными иллюзорными идеями, которые мы называем нашими убеждениями, установками и ценностями, то «в основе наших концептуальных разногласий лежат те же принципы, которые управляют восприятием».

Именно в этот момент одна из главных загадок стала казаться мне гораздо менее загадочной: почему факты, заставившие Чарли Вейча изменить свое мнение, никак не повлияли на других труферов и на все их сообщество, которое в конце концов его изгнало? Все стало еще яснее, когда (как вы увидите на следующих страницах) я начал понимать, какое воздействие оказывает культурный контекст и те мотивы, по которым мы стремимся прийти к истине, когда два человека с разными моделями встречаются и пытаются устранить неоднозначность того, что для обоих является неоднозначным.

Столкнувшись с неопределенностью, мы часто не замечаем, что это неопределенность. И когда пытаемся прийти к общему мнению по поводу этой неопределенности, то не просто опираемся на различия в нашем восприятии, но буквально упорствуем в них, движимые потребностью в идентичности и принадлежности к своей культурной среде, опасениями потерять доверие, репутацию и так далее.