Текст книги "«Орки» с Востока. Как Запад формирует образ Востока. Германский сценарий"

6. Ханжество и двойная мораль

Однако установить связь между правым экстремизмом и провальной работой государственных органов – лишь полдела. Другая часть связана с тем, что социолог Штефан Лессених именует «экстернализацией»[180]180
  Экстернализация – перенос, проецирование той или иной проблемы вовне. В психологии применяется как техника, позволяющая ослабить влияния стыда или вины и высвободить способность человека к действию.


[Закрыть]. «Мы живем хорошо, потому что живем за счет других – за счет того, что они достигают трудом и муками, терпением и страданиями»[181]181
  Чтобы подтвердить это утверждение, достаточно взглянуть на «деятельность» компании Treuhand-Anstalt. Ср.: Marcus Böick: Die Treuhand. Idee – Praxis – Erfahrung 1990–1994. Göttingen, 2018.


[Закрыть]. Приведу три неопровержимых примера: мы хороним свой мусор в Малайзии, наши футбольные мячи шьют дети в Пакистане, а одежду – фабричные рабы в Бангладеш. Абсолютно так же работает механизм аутсорсинга и внутри Германии в межрегиональных СМИ, полностью ориентированных прозападно, в которых «габитус экстернализации»[182]182
  Lessenich: Grenzen der Demokratie. S. 89.


[Закрыть] на самом деле возвращается бумерангом. Снова приведу три примера: в западной картине мира правый экстремизм, ксенофобия и одурманивание существуют только на Востоке; там гнездится все зло, которое Запад якобы преодолел. Да, все это на Востоке есть, что довольно печально. Но и на Западе все это присутствует, и в избытке. Однако тут в классификации и оценке применяется другое мерило, по нему это просто «досадные единичные случаи».

Что касается первого пункта – правого экстремизма, – то восприятие, похоже, постепенно сдвигается в сторону признания его серьезной проблемой для всей Германии. Этому медленному переосмыслению способствовали и нападение в Ханау, и убийство Вальтера Любке[183]183
  Речь идет о терактах, совершенных правыми экстремистами. 19 февраля 2020 года в двух кальянных кафе Ханау в результате нападения погибли девять человек. Вальтер Любке, политик, выступавший за поддержку мигрантов, был застрелен 2 июня 2019 года в своем доме.


[Закрыть], и раскрытие крупных правоэкстремистских сетей во многих федеральных землях как на Востоке, так и на Западе. Особенно рьяно Запад предъявляет Востоку второй пункт – ксенофобию. Она, несомненно, есть, и в постыдном размахе. Но ксенофобия не только восточный феномен, она столь же распространена в федеральном масштабе, как и правый экстремизм. Достаточно прочитать в книге Саши Станишича Herkunft («Происхождение»), опубликованной в 2019 году, о том, как он столкнулся с ксенофобией в интеллектуальной идиллии Германии под названием Гейдельберг. К этому можно присовокупить речь европейского комиссара от Германии, шваба Гюнтера Эттингера, занимавшего эту должность с 2010 по 2019 год. 26 октября 2016 года под бурные аплодисменты (что можно увидеть на YouTube) он позволил себе ряд неподобающих выпадов, как гомофобных («принудительный гомосексуальный брак»), так и расистских, публично назвав китайцев «узкоглазыми», которые «зализывают волосы слева направо черным гуталином»[184]184
  https://www.youtube.com/watch?v=7EK6oE9kwVY.


[Закрыть], – конечно, без маломальских последствий, не говоря уже об отставке. Вспомните и о расистских заявлениях в адрес Африки бывшего президента футбольного клуба «Шальке 04» Клеменса Тённиса в августе 2019 года. Африка, дескать, должна ежегодно финансировать строительство двадцати электростанций, «[тогда] африканцы прекратят вырубать леса и перестанут производить детей в темноте»[185]185
  https://www.youtube.com/watch?v=UT28beRbfec.


[Закрыть]. Попробовал бы кто-нибудь с Востока сказать такое – общественно-политическая смерть ему была бы обеспечена. В западном обществе, вплоть до верхов, ксенофобия воспринимается как нечто общепринятое – о «хорошем тоне» тут и говорить не хочется. На Западе ксенофобия – невинный фольклор, на Востоке – врожденная часть менталитета. Валить неприязнь к чужим только на Восток еще и подло, ибо Запад сам непрерывно держит Восток за чужака – яркий пример лицемерия, двойной морали и двойных стандартов. Такая специальная форма Othering (инаковости). Запад обвиняет Восток в ксенофобии, даже не пытаясь хоть как-то налаживать контакт со своим «чужим». Между тем большинство западных немцев причисляют себя к либералам и космополитам, которые приветливы к чужим и другим, путешествуют по миру, восхищаются чужеземными культурами и особенно ценят непохожесть, отличие и инаковость. Только это должны быть правильные другие, а не подложные, как восточные немцы, которых опасаются, изолируют, осмеивают, подкалывают и принижают. К этим подложным другим толерантность нулевая. Вот так Запад делает Восток чужим на его же земле!

Мой третий и последний пример ханжества и двойной морали взят из мира спорта. С точки зрения коллективной психологии я даже могу понять, почему Запад злится. Ведь ФРГ по большей части проигрывала ГДР, и не только на чемпионате мира по футболу 1974 года, но и в других соревнованиях. ГДР многократно выигрывала у ФРГ на Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы. А посему с 1989 года делалось все, чтобы доказать, что победы ГДР стали возможны только благодаря допингу, организованному государством, которое, как выяснилось, даже экспериментировало на людях. Вся эта мерзость хорошо задокументирована, и удовлетворение этим со стороны Запада явственно ощутимо. Тем не менее победы восточногерманских спортсменов в начале девяностых, например на летних Олимпийских играх 1992 года в Барселоне и зимних 1994 года в Лиллехаммере, благоприятные для зачета медалей Германии и общего спортивного воодушевления, воспринимались с величайшей радостью. Тем временем спортивные успехи Германии вернулись на жалкий уровень бывшей ФРГ. Само собой разумеется, то, что допинг применялся и в ФРГ, по меньшей мере с начала 1970-х годов, с ведома таких высокопоставленных чиновников, как Вилли Дауме, не принимается во внимание. Исследование Университета Гумбольдта на эту тему известно с 2013 года, но до сих пор не разрешено к публикации якобы ради защиты прав личности[186]186
  Ср. среди прочего сообщение в Die Welt от 3 августа 2013 года. Там сказано: «Согласно сообщению в субботнем номере Süddeutschen Zeitung (SZ) со ссылкой на еще не опубликованное исследование “Допинг в Германии” Берлинского университета Гумбольдта (HU), программа обширных исследований допинга (в отчете говорится о 516 исследовательских проектах, профинансированных Федеральным институтом спортивных наук (BISp)), оказывается, вышла далеко за рамки ранее известных фактов. 800-страничное исследование было инициировано Олимпийской спортивной конфедерацией Германии (DOSB) в 2008 году и, по данным SZ, доступно в версии 2012 года». Ср. также: Hormone und Hochleistung. Doping in Ost und West. Hg. v. Klaus Latzel und Lutz Niethammer. Köln/Weimar/Wien, 2008.


[Закрыть]. Запад, конечно, был вовлечен в глобальную допинговую гонку, хотя и в меньшем масштабе, поэтому он и не заинтересован в обнародовании собственного систематического допингового беззакония, иначе удобная версия о мошенничестве одной лишь ГДР рассыплется. А какие моральные и правовые бездны разверзаются перед лицом того, что личные права западногерманских функционеров чутко охраняются, а на восточногерманских защита не распространяется?! Какая высоконравственная забота о правах в речах – и какое полное бесстыдство в действиях!

Кстати о Вилли Дауме: он был президентом Немецкой спортивной конфедерации с 1950 по 1970 год, а с 1961 по 1992 год – президентом НОК (Национального олимпийского комитета). И конечно, за свои достижения он был введен в Зал славы немецкого спорта. Вот образец для подражания! Он не только вступил в НСДАП 1 мая 1937 года, в «День национального труда», как называли его нацисты в Третьем рейхе, но и с 1943 года стал информатором службы безопасности рейхсфюрера СС.

А вот еще один «достойный» пример для подражания в Зале славы – Йозеф Некерман, с 1933 года служил в конном батальоне СА, в 1937 году вступил в НСДАП. Свою известную компанию, производившую униформу, он создал, извлекая немалые выгоды от насильственной «арианизации» еврейской собственности. А своими победами в выездке на чемпионатах мира и Олимпийских играх после Второй мировой войны, несомненно, был обязан выучке в конном батальоне СА.

Однако в тот же Зал славы не был и никогда не будет введен Тэве Шур, двукратный чемпион мира по велоспорту, названный в ГДР спортсменом века, на том смехотворном основании, что он, будучи депутатом Народной палаты ГДР, был «слишком близок» режиму[187]187
  Сообщение в Thüringer Allgemeine от 27 февраля 2021 года.


[Закрыть]. Иными словами, быть зарегистрированным членом НСДАП, работать в таких преступных организациях, как СС и СА, и наживаться на изгнании и уничтожении евреев не проблема, а членство в Народной палате бывшей ГДР – страшное преступление в Германии 2022 года. То есть денацификация не так важна, как деоссификация[188]188
  Из множества примеров достаточно привести один. Выходец из Мюнхена доктор Карл Макс Айнхойпль в 1992 году возглавил берлинскую клинику «Шарите» и через некоторое время был ошарашен вопросом «западных коллег»: «Ну что, очистил свою клинику от “осси”?» – из интервью газете Frankfurter Allgemeine Sonntagszeitung № 34 от 25 августа 2019 г., с. 19. (Примеч. автора.)


[Закрыть]. На этом фоне обвинения Востока в праворадикальных тенденциях обнажают огромную иерархическую и вместе с тем предательскую коммуникационную брешь, а также абсурдность общей ситуации. Эти примеры политической и дискурсивной экстернализации Востока иллюстрируют не что иное, как бесстыжий дискриминационный подход на открытой сцене демократии.

7. Возмущение и смущение: реакции на статью в FAZ

Моя статья в FAZ «Как Запад изобретает Восток» вышла онлайн 3 февраля незадолго до полуночи. И буквально в 0:04 я получил первый позитивный отклик из Швейцарии. Затем отовсюду посыпались электронные сообщения, письма, бандероли, звонки и приглашения от людей, по большей части мне незнакомых, из Германии, Польши, Швейцарии, Дании, Кубы, Англии, Ирландии и США. Все выражали одобрение, многие – воодушевление, облегчение, подлинное раскрепощение и благодарность за то, что их собственные впечатления наконец-то подтверждены, сформулированы и публично изложены. Специально подчеркиваю, это касается и многочисленных отзывов с «Запада». По обычной и электронной почте социологи, историки, политологи и лингвисты присылали мне исследования, статьи и книги по этой теме, которые фактами и цифрами подтверждали чудовищный масштаб дискриминации. Очевидно, текст задел за живое.

Задело, судя по реакции, и тех, кто резко раскритиковал статью. Неприкрытое злопыхательство проявилось лишь в одном направленном лично мне электронном письме. Дантист из Ойскирхена, что в земле Северный Рейн – Вестфалия, не только назвал меня проповедником ненависти и старым сталинистом, но и не на шутку озаботился тем, что́ я вкладываю в головы студентов. Он сообщил мне, что всегда придерживался мнения: людей на Востоке нельзя допускать до выборов, потому что они слишком необразованны и ничего не смыслят в демократии. Как видите, рекруты холодной войны вроде него не остались в прошлом, а гуляют окрест[189]189
  Чтобы наглядно показать масштаб полного обид замешательства, стоит процитировать его: «В суровых условиях, в атмосфере безнадежности населению ГДР (Востока) приходилось изо дня в день выживать. Образование граждан сводилось к подчинению авторитетам, деформированию характера, вплоть до превращения их в исполнителей приказов репрессивной машины, почти лишенных радостей жизни. Хотя после восстановления немецкого единства внешне все стало более или менее походить на Запад, внутреннее самоощущение большинства людей на Востоке и по сей день не изменилось. Люди, выросшие в атмосфере лжи, слежки и доносительства, оцепенели, в них поселился страх и недоверие, глубоко травмировавшие их психику. Такие поражения психической структуры проявляются и в следующих поколениях. На этом фоне будет сложно воспитать уверенную в себе, открытую миру, высокопрофессиональную личность. Только те, кто получил образование в условиях свободы, кто усвоил определенные навыки ораторского искусства и культуру дебатов, могут иметь право голоса в принятии решений в нашей стране. ‹…› Пока вы, профессор университета, пользуетесь возможностью публиковать филиппики против Запада, сея к нему ненависть и, по всей вероятности, отравляя ею студентов на Востоке, вы подкрепляете мою уверенность в том, что умы на Востоке по-прежнему отягчены наследием последней диктатуры на немецкой земле». Так же или похоже высказывались и Баринг (Baring), а позже Лашет (Laschet). Мейнстрим?190


[Закрыть].

Острота положительной и еще более – отрицательной реакции на статью показывает, насколько мы чувствительны в этом вопросе, раз она мало кого оставила равнодушным, более того, каждый хочет высказаться по этому поводу. Все здесь одновременно и дилетанты, и эксперты в силу личного опыта, в том числе и я, конечно.

Статья получила большой отклик и в самой FAZ, где спустя неделю письма читателей печатались два дня; треть из них была критична и недоброжелательна. Тут бросаются в глаза три вещи: во-первых, в большинстве своем они написаны западно-немецкими мужчинами, перешагнувшими семидесятилетний возраст. Один мой друг называет их «пенсионерами старой ФРГ». Во-вторых, никто из них не пытался опровергать меня фактами или доводами. Нет, они выступали против меня лично, пытаясь опорочить и дискредитировать, а не озадачивались аргументацией, как это принято в культуре демократичных дебатов. Там, где отсутствуют аргументы, как известно, поднимается агрессия. И в-третьих, все они не желали признать, что я описал нынешнее положение дел, а не ситуацию начала девяностых после революции. Эта чисто мужская возрастная группа, несомненно, чувствует угрозу своим представлениям о собственных достижениях как истории успеха под лозунгом: «Мы же все для вас сделали!» Тому же образцу следуют и критические комментарии в «личку».

Отчего же – если у всех этих хулителей осталось впечатление, что они всегда хотели как лучше и поэтому все делали правильно, – все вышло так криво-косо? Линии конфликта проходят не просто между Западом и Востоком, а, в частности, между людьми разных поколений и даже, как выяснилось, внутри самого Востока, между людьми вроде меня и некоторыми пожилыми правозащитниками, которые, к моему недоумению и досаде, упрекают меня в том, что я подверг сомнению дело их жизни, будто я посягнул на свободу, которую они тогда (для меня) завоевали. Как странно! Об этом не может быть и речи, об этом и не было речи. Я нападаю не на свободу, а на проявление неравенства и несвободы в самой демократии.

Я родился в 1967 году, сейчас мне 55 лет, так что точно уже не angry young man[190]190
  Здесь: юный бунтарь (англ.).


[Закрыть]. И в частном порядке, и публично на меня, как правило, нападали еще более старые и более белые люди, чем я, такие как боннский философ Вольфрам Хогребе, германист из Билефельда Клаус-Михаэль Богдал и бывший глава редколлегии Баварского радио Герхард Лошер. Хогребе родился в 1945 году, Богдал – в 1948, и, насколько мне известно, Лошер тоже на пенсии. Если Лошер в FAZ и Богдал в Tagesspiegel хотя бы пытаются аргументированно оспорить мои рассуждения, то письмо Хогребе в редакцию от 10 февраля – это исключительно личный выпад с целью дискредитировать и оклеветать меня. В нем, среди прочего, говорится: «Мне противно это распространяемое теперь и среди младшего поколения самодовольство ради дешевого самовозвышения». Здесь конфликт Запад – Восток проявляется не только в восхитительном патернализме, но и как конфликт поколений, отцов с Запада и сыновей с Востока, для которых они делали все. Из-за того, что я посмел взять слово, они выходят из себя. Этот конфликт к тому же переводится в иерархические отношения учитель – ученик, если вспомнить, что прежде всего я для него не более чем «ассистент», каким, кстати, был и Хогребе когда-то, только он запамятовал[191]191
  Письма читателей доступны по следующей ссылке: https://www.faz.net/aktuell/politik/briefe-an-die-herausgeber/leser-briefe-vom-10-februar-2022-17792503.html. Последнее посещение 1.12.2022.


[Закрыть]. Разговор на равных упорно отметается. Более того, Хогребе хотел бы отправить меня в Хоэншёнхаузен[192]192
  Музейно-мемориальный комплекс в берлинском районе Альт-Хоэншёнхаузен на месте бывшей тюрьмы Штази.


[Закрыть], поскольку я, видимо, подзабыл, какой ужас тогда творился. Моя память якобы искажена, усечена и неадекватна, а его представляет все в верном свете. При этом он впадает в сентиментальность, вспоминая, как прекрасно было в девяностых, когда сам он приехал преподавать в Йену, а по всему Востоку в это время тысячи и тысячи теряли работу и даже лишались всех средств к существованию. На его же взгляд, все тогда, безусловно, любили друг друга в едином порыве восстановления, старые и новые коллеги, особенно хорошо ладившие с «местными секретаршами» (!)[193]193
  Западные профессора и восточные секретарши – по поводу этой политической, гендер-зависимой, социальной и профессиональной иерархии можно порассуждать и вне рамок #MeToo, выйдя за пределы проблемы чисто сексуального насилия. (Примеч. автора.)


[Закрыть]. Он подчеркивает, что в Йене после революции были восточногерманские ректоры. Как будто кто-то отрицает этот исторический факт. Никоим образом. Только мой интерес в другом: почему теперь больше нигде нет ректоров с Востока? И почему бы им не быть в Констанце, Кёльне, во Франкфурте-на-Майне или Гейдельберге? Но положа руку на сердце, Хогребе хочет послать меня в Хоэншёнхаузен не на экскурсию для освежения моей явно поврежденной памяти, а обратно в ГДР, узником бывшей тюрьмы Штази, словно я каким-то образом защищаю неправовое государство, слезливо оплакиваю его или еще как-то завяз в ностальгии. Об этом нет и речи. И никто, в том числе и я, не оспаривает те позитивные изменения, которые произошли после 1989 года. Я говорю о другом! Критиковать сложившееся неравенство не значит защищать ГДР. То, что это приходится объяснять, и утомительно, и смешно. Какая нелепость! И на этом основании Востоку как обществу в целом отказывают в праве голоса. Запад не хочет понять, что критика «Запада» – это не решение в пользу «Востока» или даже ГДР, а часть необходимого процесса саморефлексии нашей демократии, и именно тогда, когда легитимность демократии во всем западном мире уже довольно долго испытывается на прочность.

Та же проблема просматривается и в отклике Клауса-Михаэля Богдала, который в своей статье в Tagesspiegel от 23 февраля 2022 года вводит в заблуждение, когда говорит, что я отстаиваю «восточную идентичность, сформированную рождением, местными связями и общественным опытом». Но я нигде не провозглашаю такую идентичность, наоборот, сообразно с «дезидентификацией», решительно отметаю такую атрибуцию. Для меня не проблема быть немцем с востока географически и исторически, ведь есть немцы с юга, севера или запада, но вызывает аллергию, когда меня пытаются сделать «восточным немцем», со всеми вытекающими уничижительными последствиями. В этом фундаментальное различие. Кроме того, я никогда не изображаю из себя «жертву», как считает Богдал. Это выглядело бы фальшиво, претенциозно и гротескно, к тому же какие для этого основания у профессора? Я пытаюсь своими средствами описать коммуникативные механизмы в господствующем на протяжении тридцати лет дискурсе. И нигде в своем тексте даже не упоминаю, тем более в плане сравнения, «мигрантов и беженцев», которых он хочет ввести в игру.

Моя бывшая коллега из Йены Сандра Кершбаумер в обстоятельной и довольно желчной статье, опубликованной 9 февраля в FAZ, по сути, тоже выражает несогласие. Несмотря на все то, что она признает правильным, я, по ее мнению, своими обострениями и упрощениями только углубляю пропасть. Хорошо по этому поводу сетовать, если стоишь на «правильной» стороне пропасти. В повседневной жизни, говорит Кершбаумер, «мы прекрасно ладим друг с другом». Несомненно, на этом уровне сосуществования так оно и есть. Мы говорим на одном языке, правда, это не тот же язык[194]194
  То, что это имеет совершенно иной, категориальный смысл и не сводится к диалектным различиям, снова и снова демонстрировал восточно-западно-немецкий автор Уве Йонсон, особенно ярко в романе Das dritte Buch über Achim («Третья книга об Ахиме»), изданном еще в 1961 году. (Примеч. автора.)


[Закрыть], у нас общая история до 8 мая 1945 года, мы заводим дружбы, может, даже женимся, все перемешивается, одни едут туда, другие сюда, дети вместе ходят в школу, взрослые встречаются в спортивных и общественных клубах и так далее. Восток и Запад? Нет проблем. Везде все прекрасно, чистейшая идиллия, как раз на Востоке. Так зачем же, спрашивает она, эта «сортировка, размежевание»?

Я не выдумываю различия где только возможно с политическим намерением очертить идентичность: они всегда здесь, под рукой, они существуют. И они объясняются исторически, экономически, социально, финансово, демографически, регионально сложившейся ментальностью и так далее. Я указываю на различия не для того, чтобы их выпятить, и, конечно, не ради того, чтобы возвести «новую Стену», в чем меня не раз упрекали. Наоборот, это делается для того, чтобы донести до [массового] сознания, сколь драматичен масштаб, в котором они наследуются и распространяются. Необходимо срочно что-то менять, если мы хотим, чтобы демократия как политическая система и общество как социальное устройство обрели свою меру, свою золотую середину, свое равновесие. А разве в быту, на улице и в самом деле не заметна разница? Разница в габитусе, языке, манерах, жизненных шансах, социальном положении? Разница в заработке, достатке, наследстве? В тех решениях, которые приходится принимать, сообразуясь с доходами, например выбор школы для детей, места жительства, типа жилья, автомобиля, доступных мест отдыха и видов отпуска и т. д. и т. п.? В сентябре 2022 года новостные программы сообщали, что немцы тратят все больше денег на свой главный фетиш – автомобиль. Престижно иметь большую машину и все чаще две или три на семью[195]195
  Сообщение на радио MDR (Mitteldeutscher Rundfunk) от 15 сентября 2022 года: https://www.mdr.de/nachrichten/deutschland/politik/deutsche-haben-immer-mehr-autos-zweit-dritt-wagen-100.html.


[Закрыть]. Но именно на Западе, в то время как на Востоке с 2012 года показатели практически не изменились, не в последнюю очередь из-за более высоких цен на бензин. Будучи равными, мы часто настолько разные, что обманываем сами себя.

Приведу живой пример: западный немец, полгода назад переехавший из Баден-Вюртемберга в Тюрингию, написал мне, что на Востоке «все еще» отдыхают по-другому. Запад как норма, Восток как отклонение: «Бросается в глаза, что семьи из этого региона чаще проводят отпуск в (Восточной) Германии или по путевке, чем мои знакомые с Запада». Как будто их выбор – проявление типичной восточной ограниченности, а не вопрос денег, как и при покупке автомобиля; вопрос в том, что вы можете себе позволить, а что нет. Рискую повториться, но напомню: во-первых, по политическим и идеологическим причинам на Востоке не разрешалось сколачивать капитал. Во-вторых, наследства на Западе кратно превышают унаследованное на Востоке. В Баварии и Баден-Вюртемберге эта цифра составляет около 175 000 евро на душу населения, тогда как в Мекленбурге – Передней Померании и Бранденбурге – около 23 000 евро. Причем в этих данных Немецкого федерального банка два процента самых больших наследств не учитывались, чтобы, так сказать, не искажать статистику[196]196
  Цит. по: Carsten Korfmacher: Gerecht ist anders – Warum der Osten weiter abgehängt wird. Nordkurier от 6 августа 2020 года. Там же находятся таблицы и обзоры с данными Немецкого федерального банка: https://www.nordkurier.de/mecklenburg-vorpommern/gerecht-ist-anders-warum-der-osten-weiter-abgehaengt-wird-0640266908.html.


[Закрыть]. В-третьих, еще раз: на Востоке заработная плата в среднем на 22,5 процента ниже – через тридцать лет после воссоединения! Возможен ли при таких условиях индивидуальный отпуск на Мальдивах, в Японии или вояж в Антарктиду? И стоит напомнить, что коронавирус в Германию был «завезен» теми, кто мог себе позволить горнолыжный отдых в Ишгле. Естественно, все они были с Запада, поэтому на начальном этапе вирус широко распространился там, не затронув Восток.

Еще штришок к неравенству в доходах. Может, деньги на богатом Западе и не играют большой роли, однако на бедном Востоке их наличие много значит – недавно журналист обычно выдержанного журнала 11Freunde высмеял болельщиков клуба «РБ Лейпциг», мол, единицы из них поехали в Глазго на выездной матч Лиги Европы, а вот фанаты старейшего клуба «Айнтрахт Франкфурт» толпами следовали за своей командой через пол-Европы. Это представлено силой страсти, которую может породить только традиция. Но разве дело только в этом? Франкфурт – богатый город с достаточно многочисленными состоятельными болельщиками, в отличие от Лейпцига; к тому же во Франкфурте на 160 000 больше жителей. В 2020 году уровень риска бедности в Лейпциге составлял 22,7 процента, уровень доходов – 5,5[197]197
  В первом случае имеется в виду доля людей, чей доход составляет менее 60 процентов среднего дохода семьи в странах ЕС; во втором случае – доля тех, чей доход вдвое или втрое его превышает.


[Закрыть]; во Франкфурте уровень риска бедности в том же году равнялся 19 процентам, а уровень доходов (о фактических активах здесь нет речи) – 14,2[198]198
  По цифрам ср.: https://www.l-iz.de/politik/kassen-sturz/2021/ 03/quartalsbericht-4-2020-armut-und-reichtum-in-leipzig-382308.


[Закрыть]. Так что неудивительно, что так много франкфуртцев могли поддержать свою команду в выездных играх. Лейпциг, напротив, годами слыл столицей бедности Германии, и до сего дня каждый пятый ребенок здесь живет на грани нищеты[199]199
  Сообщение в LVZ (Leipziger Volkszeitung) от 22 октября 2022 года.


[Закрыть]! Стало быть, придется дважды, а то и трижды подумать, по карману ли ехать в Глазго, брать отпуск в середине недели и потратить одну-две тысячи евро на билеты и еду. В итоге вы не только беднее, но над вами за это еще и публично потешаются.

А поскольку «РБ Лейпциг» считается «дотационным» и самым ненавистным футбольным клубом Германии, я хотел бы воспользоваться случаем и воздать должное традиционным клубам и футбольным романтикам. Тем, кто кооперируется с такой страной, как «защитник прав человека» Катар, с живодерами из Визенхофа или еще недавно с «Газпромом». Тем, кого спонсируют компании вроде VW, SAP или Bayer, кого поддерживают такие персоны, как Клаус-Михаэль Кюне, Ларс Виндхорст или Мартин Кинд. Всем, кто за последние годы так успешно разменивал тренеров и игроков, сжигая при этом миллионы евро – и все для того, чтобы не понизить рейтинги или просто не вылететь. Воздам и тем, кто неустанно пышет ненавистью к «РБ Лейпциг», поступая лживо, неспортивно, убого, как, скажем, в финале Кубка 2022 года, который «Лейпциг» выиграл впервые. Тем, кто взирает со своего Олимпа и попирает все, что предполагает благородство, порядочность и достоинство, – кто, за двумя исключениями, даже не удосужился поздравить победителя финала Кубка. Воздадим всем, кто талдычит о многообразии и о победе достойнейшего в футболе. Видно, «РБ Лейпциг» зашел в своем достоинстве недопустимо далеко. Почти все в этом финале болели против лейпцигской команды, все – кроме бога футбола. Он прозорливо позаботился о справедливости, понимая, как много «РБ Лейпциг» делает для самосознания города, земли и всего Востока, признаете вы это или нет.

В откликах на мою статью меня то и дело призывали говорить и о «позитивном развитии событий» – как будто это моя тема. Видеть в первую очередь позитив чаще всего требуют те, кто бежит от принципиальных сомнений, как черт от ладана. Ведь легче делать вид, что все не так уж плохо, что все рассосется само собой, различия сгладятся – это лишь вопрос времени; что все срастется – будто мы чисто биологические существа. Ничего не срастается само по себе!

Спрос на позитив и связанное с ним требование дифференциации и дифференцированной интерпретации заслуживают похвалы. Я научный работник. Дифференцированный подход – часть моей повседневной работы, а точность – ее идеал. Но волнующая меня тема уже настолько дифференцирована социологами, политологами, историками современности и подкреплена точными цифрами, фактами, что добавить мне нечего. Я могу лишь это комментировать и анализировать дискурс. Во всем прочем западную общественность не интересуют тонкие нюансы Востока или оппозиции Запад – Восток. Правда, иногда вспыхивает огонек политической воли к изменению неблаговидного положения вещей, но лишь до тех пор, пока не появляются дела более «важные», пока не затрагиваются отношения собственности. Часто за требованием дифференциации стоит, с одной стороны, уклонение от реальной проблемы, а с другой – преднамеренное размытие различий, которые созданы Западом и которые уже десятилетия определяют реальную жизнь людей. Дифференциация подразумевает, что все не так уж плохо – не о чем и говорить. Но когда-то придется подсчитать все деревья и сказать: «Это же лес!» И он стоит разговора, и на полном серьезе. Ибо просто «говорить-об-этом-дифференцированно» или вообще «больше-об-этом-не говорить» означает длить статус-кво и признать за ним будущее.

Притязания Запада на господство проявляются и в том, что моя статья только тогда что-то значит, если ее одобрит Запад, будто именно это делает ее содержание приемлемым и правдивым. Какое самомнение! Словно значимость аргумента зависит от страны света и места рождения. Требование дифференциации – типичное проявление категоричного НЕЖЕЛАНИЯ ЗНАТЬ ИСТИННОЕ положение дел. Сей факт точно отражают возмущенные отклики: они либо наотрез отвергают аргументацию, либо подвергают сомнению приведенные мной цифры и факты, основанные на научных исследованиях, как будто я выискал их на каких-то сомнительных сайтах. А если и это не помогает, то изо всех сил стараются дискредитировать меня лично как «восточного немца», называя «сталинистом», «жалким осси» или, как написал сын Иоахима Гаука в письме в редакцию FAZ 10 февраля, «обиженным профессором PDS[200]200
  Secondary Professional Development Schools – система подготовки и переподготовки преподавателей для средних школ в университетах США.


[Закрыть]». Вот так выглядит коммуникативная тактика некоторых озабоченных критиков.

И последнее, но не менее важное: о возрасте и поколениях. Надо учитывать, что для восточных немцев решающее значение имеет, сколько им было лет во время революции и на каком жизненном этапе они тогда находились; год младше или старше мог изменить все, мог открыть перспективы или уничтожить их. Любой, кто уже окончил школу, вуз, получил докторскую степень на Востоке, а то и успел поработать по профессии, оказался куда менее востребованным, чем тот, кому посчастливилось родиться позже и получить определенную квалификацию в объединенной Германии. Это ощущается и по сей день. В связи с этим показательно, как – к вящему смущению Хогребе и других, особенно из моего поколения, – уже некоторое время нарастает сопротивление навязанному нарративу и господствующей модели дискурса. Я имею в виду тех, кто родился на Востоке около 1970 года или чуть раньше, в основном мужчин, тех, у кого в 1989–1990 годах создалось впечатление, что они достаточно молоды и перспективны, чтобы воспользоваться всеми открывающимися возможностями, – что мы и сделали, насколько могли. Мне кажется неслучайным, что в последние годы несомненно важнейшие книги по внутринемецкому вопросу написали Илько-Саша Ковальчук 1967 года рождения и Штеффен Мау 1968 года рождения. Это Die Übernahme. Wie Ostdeutschland Teil der Bundesrepublik wurde («Поглощение. Как Восточная Германия стала частью Федеративной Республики») и Lütten Klein. Leben in der ostdeutschen Transformationsgesellschaft («Люттен Кляйн. Жизнь в переходном обществе Восточной Германии») – обе вышли в 2019 году. Их книги вызвали такой ажиотаж, потому что они предложили совершенно иной взгляд на немецко-немецкие отношения, противопоставили доминирующему монологу Запада альтернативный нарратив и отдали должное многообразию Востока. По-видимому, мое поколение впервые в столь полном объеме оглядывает прошедшие тридцать лет и критически подводит итоги. Со стороны мы кажемся признанными «системой» или даже частью этой «системы», и на первый взгляд у нас нет повода выражать протест. Однако этот протест актуален и даже запоздал, потому что в brave new world[201]201
  Дивный новый мир (англ.). Название антиутопии Олдоса Хаксли (1932).


[Закрыть] воссоединенной неолиберальной Федеративной Республики многим восточным немцам не предложили и не предложат достойных условий, они, как и поколения до них, были и остаются ущемленными в правах, осмеянными, изолированными. Люди свыклись с системной и систематической дискриминацией и считают ее «нормальным» проявлением внутринемецкой «нормальности». Как и в насаждаемом цинизме, в дискриминации нет ничего «нормального», просто существующая «нормальность» объявляется нормой. Не надо быть Уолтером Уайтом[202]202
  Главный герой американского телесериала «Во все тяжкие», вышел на экраны в 2008 году.


[Закрыть], чтобы, узнав о своем раке в пятьдесят лет, оглянуться на прошлое и понять, что все пошло наперекосяк. Борьба толкований и интерпретаций только обострится.