Текст книги "Александрия-2"

И это церковь, которая была оплотом православного государства многие века! Некогда одна из богатейших церквей мира. Стыдно.

Ватикан не видит ничего постыдного в зарабатывании денег для собственных нужд. А чем мы хуже? Да государство не один нефтяной холдинг должно безвозмездно передать церкви. Чтобы загладить преступления предыдущего режима, ему чуть ли не все доходы от нефтяной отрасли надо направлять на восстановление былого величия православия. Имела же когда-то церковь лучшие земли, получала доходы от различных промыслов. Почему этого нет сейчас?

Патриарх и Синод должны изменить свое отношение к бизнесу вообще, а к церковному в особенности. Иначе католицизм и ислам нас просто задавят, и православие скоро превратится в какую-нибудь секту. А без веры и никакого третьего Рима не будет. В правительстве не дураки сидят, должны понять, что мы их последняя опора.

Митрополит закрыл глаза, он представил себе логотип «Православная нефтяная компания», и на сердце у него стало так легко, что он окончательно уверовал в свою правоту и заснул со спокойной совестью.

Вылет митрополита Мефодия на Святую землю на Страстной неделе ни у кого не должен был вызвать подозрений. Сколько паломников со всех концов света стекается в это время в Иерусалим! Но спешка, с которой осуществлялись эти сборы, и наличие на борту профессионального юриста с секретными документами не прошли мимо недремлющих агентов.

Об истинной цели визита митрополита в Израиль и его планах относительно нефтяного холдинга Семен Семенович был информирован даже раньше господина Неклюдова и предпринял меры, чтобы предотвратить встречу своего бывшего подчиненного и постоянного члена Синода, тем более подписание ими каких-либо документов.

Марк Михайлович Рабинович был потомственным нотариусом. Его прадед заверял купчие и доверенности еще членам императорской семьи. И дед его был нотариусом, и отец. И Марк не стал исключением.

Покойный папа был в Москве личностью известной. Он еще при советской власти возглавлял нотариальную контору на улице Горького. Папа был настоящим коммунистом, до мозга костей, и не смог пережить крах режима и развал Союза.

После прочтения в «Правде» беловежских соглашений у него случился обширный инфаркт. Постепенно больной стал выкарабкиваться, но, узнав, что Гайдар отпустил цены, совсем сник и вскоре умер.

А перед смертью успел взять с сына честное слово, что тот эмигрирует в Израиль. Так Марк Михайлович оказался на Земле обетованной.

Вначале было трудно. Все было вокруг чужое. Какой бизнес может быть, когда кругом одни евреи! Но потом ничего, притерся. Родственники помогли открыть небольшую нотариальную контору в пригороде Тель-Авива. А уж когда в России люди стали зарабатывать большие деньги и переправлять их на запад, тогда наступил звездный час нотариуса Рабиновича.

Волей судьбы и благодаря своим личным качествам, среди которых на первом месте всегда стояло умение держать язык за зубами, Марк Михайлович выдвинулся среди коллег. Нет, Рабинович не был неразговорчивым и малообщительным человеком. Наоборот, он мог трещать без умолку часами, но о вещах незначительных, общедоступных. Если же речь заходила о его клиентах, он тут же переводил разговор на другую тему.

Клиенты это ценили. Вначале один деловой человек порекомендовал нотариуса Рабиновича другому, а уже через год в его конторе отбоя не было от выходцев из России, желающих обезопасить и легализовать свои миллионы. Теперь у него была крупная юридическая фирма, владеющая несколькими этажами современного офисного здания в самом центре Тель-Авива.

Михаила Аркадьевича Ланского и его компаньонов Марк Михайлович особенно ценил и уважал. Они были старыми, надежными клиентами его конторы. Поэтому, когда позвонил господин Неклюдов и попросил подготовить бумаги о передаче в траст принадлежащих ему и Ланскому акций нефтяного холдинга, Марк Михайлович ничему не удивился и даже обрадовался. Ведь предстоящая сделка сулила ему немалый гонорар.

Вначале условились на одиннадцать часов утра, но затем Неклюдов перенес встречу на десять.

Но каково было удивление нотариуса, когда пробудившись утром от странного толчка в плечо, он увидел перед собой в собственной, хорошо охраняемой квартире главного акционера российского нефтяного холдинга.

Он чуть не вскрикнул от неожиданности, но Неклюдов, одетый явно не по форме в столь ранний час – в костюме и при галстуке, словно собрался на прием в посольство, приложил палец к губам и указал на мирно спящую жену нотариуса, а потом на дверь.

Рабинович понял его без слов и, накинув на себя халат, поплелся вслед за незваным гостем к выходу.

– Как вы оказались в моей квартире? – удивленно спросил он клиента.

Неклюдов, загадочно улыбаясь, показал на распахнутое окно.

– Но ведь здесь одиннадцатый этаж? Вы же могли разбиться! Разве можно так собой рисковать! – стал выговаривать Рабинович, в котором уже проснулся юрист, прикидывающий в уме, сколько можно запросить за незапланированную побудку и незаконное вторжение в частное жилище.

– Извините, Марк Михайлович, но у меня не было другого выхода, – сказал Леонид Петрович и объяснил почему.

Дескать, люди, устроившие гонения на Ланского и посадившие его за решетку, пытаются заставить его, Неклюдова Л. П., насильно, против его воли передать акции какой-то багамской компании.

– Но ведь это вымогательство! Надо срочно позвонить в полицию. Израиль – свободная страна, на них быстро найдут управу, – предложил Рабинович.

– Боюсь, что это не поможет, – высказал свои сомнения клиент. – Меня тогда просто убьют, а Михаилу Аркадьевичу в российской тюрьме придется еще хуже.

– И что вы предлагаете?

– Я придумал нечто такое, что введет в замешательство наших противников.

– И что же? Ну не томите же! – нотариус окончательно проснулся.

– Я решил уступить все наши с Михаилом акции – Русской православной церкви.

– О Боже! – воскликнул Рабинович, но тут же поинтересовался: – А почему не еврейской?

Настал черед Неклюдова смутиться. Он явно не ожидал такого вопроса и потому не сразу нашел нужный ответ.

– Понимаете, если бы наш холдинг добывал нефть в Израиле, тогда бы можно было рассмотреть предложенный вами вариант, а в России, извините, большинство населения – православные.

– Можете не объяснять всю подноготную вашего решения. Мне и так все понятно. Вы хотите столкнуть лбами президента и патриарха и посмотреть, что из этого выйдет. Как зрителю мне бы было интересно понаблюдать, чем закончится эта схватка, но как ваше доверенное лицо я обязан предупредить: вы потеряете все свои деньги!

– Я знаю.

– А господин Ланский в курсе?

– Я думаю, что он бы не возражал. И потом, оформив на меня доверенность, он всю ответственность переложил на меня. С юридической точки зрения разве я не уполномочен совершить такую сделку?

– Что вы! Я знаком с вашей доверенностью и готов перед кем угодно подтвердить ваши права, – успокоил нотариус клиента.

– Тогда собирайтесь.

– Куда?

– Оформлять сделку.

– Но еще очень рано!

– А потом может быть слишком поздно.

Он снял номер в отеле рядом с аэропортом и оставил там уже осознавшего требования конспирации нотариуса. А сам, облачившись в наряд раввина и нацепив на голову парик, а на подбородок – накладную бороду, отправился в аэропорт – встречать гостей.

Леонид Петрович просчитал, что для заключения сделки из Москвы прилетит кто-то из высших православных иерархов. А когда он увидел в зале прилета в толпе встречающих отца архимандрита, то окончательно убедился в собственной дальновидности.

Его профессиональный глаз также отметил трех топтунов, следивших за иерусалимским священником. Но вот из зоны таможенного досмотра показалась грузная фигура в рясе, уверенно направляющаяся к выходу. За ней следовал еще один священнослужитель и трое людей в штатском. Архимандрит пошел навстречу прибывшей делегации.

У выхода в город скопилось много народу. Неожиданно раввин, шедший сразу за архимандритом, немного подался вперед и быстро зашептал в ухо православному священнику:

– Отец Олег, ничему не удивляйтесь. Это я, Неклюдов. За нами следят. Перед отъездом в город заедьте на подземную стоянку. Словно хотите забрать багаж. Там быстро вместе с митрополитом переберетесь в мою машину. Только пусть ваши охранники переоденутся в ваши рясы. Не надо вам привлекать к себе внимания.

Архимандрит сделал все так, как велел Неклюдов, несмотря на протесты митрополита Мефодия.

– Не пристало мне участвовать в маскараде и играть в казаки-разбойники, – ворчал владыка, но делал, как ему сказали.

Более того, отец Олег усовершенствовал предложенный Неклюдовым план. Пропустив вперед две машины с высшим духовенством, третья машина с дополнительной охраной должна была перекрыть въезд на подземную стоянку, чтобы вообще исключить даже саму возможность какого-то постороннего наблюдения.

Неклюдов уже ожидал их в голубом подержанном «фиате», стоявшем в ряду машин. Он скинул с себя одеяние раввина и вновь приобрел вид респектабельного бизнесмена. Когда кортеж со священнослужителями поравнялся с его машиной, он дважды мигнул фарами. Тут же один из автомобилей остановился, и из него вылезли двое. Один – старик с окладистой, наполовину седой бородой, а другой – средних лет, но тоже бородатый. Их одежда – футболки и летние брюки – явно не сочеталась с их внешним видом.

Леонид Петрович открыл заднюю дверь и крикнул:

– Быстрее садитесь.

Бородачей звать второй раз не пришлось. Они юркнули к нему в машину, а кортеж, на котором они прибыли, сделав круг по стоянке, направился к выезду.

– Объясните мне, к чему вся эта конспирация? – на повышенных тонах спросил сидевшего за рулем Неклюдова митрополит.

– К сожалению, владыка, цель вашего визита в Израиль не осталась тайной для моих противников. Теперь они в курсе наших планов и попытаются любыми способами помешать заключению нашей сделки. Поэтому извините за причиненные вам неудобства, но конспирация в данном случае – мера вынужденная.

– И что нам теперь делать? – поинтересовался постоянный член Синода, озираясь по сторонам, когда машина выехала из подземелья. – Куда мы сейчас едем?

– К нотариусу, – пояснил виновник ситуации.

– А вы не боитесь, что нас там может ожидать засада? – спросил митрополит, вникнувший в правила предложенной игры.

– Может быть, но маловероятно, – ответил Леонид Петрович. – Я заранее перевез нотариуса ближе к аэропорту. Он ожидает нас в отеле. Если все пройдет гладко, то вы можете сразу же улететь со всеми бумагами в Москву. Там будет безопаснее.

– Но я хотел еще побывать на таинстве сошествия благодатного огня в Иерусалиме, – поделился своими планами владыка.

– Будет лучше, если вы сделаете это на следующий год, – предупредил миллиардер.

– Ну, наконец! А я уже стал волноваться, не случилось ли чего, – вместо приветствия высказал упрек вошедшим в номер Рабинович, но, присмотревшись к спутникам Неклюдова, добавил: – А это, как я понял, ваши духовные наследники. Если все в сборе, что нам тогда мешает приступить к работе? Какие вы привезли с собой документы, господа?

Нотариус тщательно изучил доверенности и паспорт митрополита.

– Все в порядке, – заключил он. – Чистая сделка, комар носа не подточит. Не изволите поставить свои подписи, господа?

– Ну вот и все, – подвел итог Рабинович. – Теперь я могу с полной ответственность констатировать, что вы, господин Неклюдов, стали совершенно нищим, как того и хотели, а вы, господа священнослужители, принесли своей церкви невиданное богатство. Остается только представить подписанные вами и удостоверенные мной бумаги в депозитарий в Москве, ведущий реестр акционеров холдинга, и Русская православная церковь вступит во владение многомиллиардной собственностью. Полагаю, что это дело не мешает отметить. Как вы на это смотрите, святые отцы?

Но православным священникам не довелось ответить на предложение нотариуса из Тель-Авива. Неожиданно в дверь номера постучали.

Неклюдов вытащил беретту и спросил у Рабиновича:

– Вы что-нибудь заказывали в номер?

Юрист отрицательно помотал головой, испуганно захлопав глазами.

– А звонили куда-нибудь отсюда? – продолжил расспросы бывший олигарх.

Марк Михайлович затрясся в своем кресле и проблеял:

– Но не с гостиничного телефона. Я только позвонил жене со своего мобильника, чтобы она не волновалась. Я ничего лишнего не говорил. Только про то, что у меня возникло срочное дело и я ушел на работу не попрощавшись. И что скоро вернусь.

– Ну, насчет скорого возвращения вы, Марк Михайлович, поспешили пообещать, – произнес Неклюдов, направляясь к двери.

– Но я же только с мобильного телефона, – продолжал оправдываться Рабинович.

– Какая разница! – цыкнул бывший разведчик. – Для современной техники плевое дело засечь место приема сигнала. Так что готовьтесь к приему нежданных гостей.

– Кто там? – спросил Леонид Петрович, подойдя к выходу.

– Обслуживание номеров, сэр. Я принес вам свежие полотенца, – доложил из коридора уборщик.

– Вы не могли бы зайти позже? Мы сейчас заняты.

– Но, сэр, я, кажется, когда убирался, забыл в вашей ванной комнате коробочку с шампунем. Можно мне посмотреть, там ли она? Я на секунду. Мне только взглянуть.

Неклюдов знал, что за этим последует. И не важно: сам ли он откроет дверь либо ее выломают (а она была достаточно хлипкая), гости все равно окажутся в номере. Он быстро повернул флажок замка и отпрыгнул в конец маленького коридора, чтобы в случае чего сразу спрятаться за выступ стены.

В номер на самом деле вошел только один уборщик-китаец. Улыбаясь и кланяясь, мол, простите меня за вторжение, он скрылся в ванной и тут же появился обратно, держа в руках какую-то картонную коробку.

Неклюдов уже почти расслабился, упрекая себя в излишней подозрительности, но в этот момент азиат неожиданно швырнул ему прямо в лицо свою коробку, и страшной силы удар обрушился на его грудь. Леонид Петрович не устоял на ногах и рухнул на пол прямо к ногам перепуганных священников.

Через считанные секунды он уже сидел в кресле в наручниках. В номере же народу заметно прибавилось. Кроме китайца, здесь оказались еще и двое прилетевших вчера из Москвы менеджеров багамской компании, а также начальник неклюдовской службы безопасности.

– Что ж вы, Леонид Петрович, решили с нами в кошки-мышки поиграть? – с чувством явного превосходства выговаривал ему главный телохранитель. – Мы, понимаешь ли, ждем вас в офисе у господина Рабиновича. А вы, значит, решили нас кинуть. Нехорошо. А еще такой маскарад с переодеванием устроили. Громил нарядили в рясы. А посмотрите, в кого вы святых отцов превратили? Это же никакие не служители церкви, а ветераны спортивного общества «Динамо». Ладно. Это все лирика. Перейдем к делу. Вообще-то, даже хорошо, что вы собрались вместе. И наш уважаемый даритель, и нотариус с печатью. У нас есть все необходимые составляющие, чтобы, не выходя из этого номера, закончить работу, которую мы начали. Только вместо деятелей церкви вы, Леонид Петрович, уступите, пожалуйста, ваши с Ланским акции вот этим господам. Они же специально прилетели за этим из Москвы. А вы, мэтр Рабинович, сейчас засвидетельствуете эту сделку и спокойно поедете к своей жене. А то она вас сегодня утром потеряла. Не надо доставлять любимой женщине лишние волнения. Что же касается вас, святые отцы, то, извините, сделку, которую вы только что провернули, придется аннулировать. Ну, подумайте сами, где это видано, чтобы попы качали и продавали нефть? Это же сюжет для вульгарного комикса! Пусть этим занимаются профессионалы. Ваше призвание – врачевать людские души. Вот и делайте это, а в бизнес, пожалуйста, не лезьте. Не поповское это дело. Сейчас господин Неклюдов подпишет бумаги, какие нам нужно, а ваши документы мы благополучно уничтожим, и езжайте куда вам угодно. Кажется, вы хотели посетить Иерусалим? Увидеть, как нисходит на землю божественный огонь? Вот и отправляйтесь по своим делам. А еще мое начальство просило вам передать, что оно в долгу перед церковью не останется. Когда все вокруг вот этих господ, – он указал на Неклюдова, – утрясется, будут сделаны пожертвования, какие вам и не снились.

Митрополит молчал. Но заговорил архимандрит:

– А что будет с этим человеком?

Священник подошел вплотную к скованному наручниками Неклюдову и посмотрел ему в глаза.

Организатор нападения пожал плечами:

– Он выбрал свою судьбу сам.

Отец Олег направился к столу и включил чайник.

– Вы хотите сказать, что убьете его.

Предводитель взломщиков задумался.

– Это было бы лучшее решение. Но если Леонид Петрович не будет изображать из себя героя и подпишет документы, может быть, мы его и отпустим. Пусть уйдет в какой-нибудь монастырь. Если, конечно, начальство позволит.

– Вот видишь, сын мой, – сказал архимандрит Неклюдову. – Все и устроилось.

Закипел чайник. Отец Олег стал наливать кипяток в чашку. Дальше все происходило молниеносно. Разворот бородача – и кипяток плеснулся в лицо бывшему телохранителю. Тот взревел от боли. Один из москвичей уже вскочил со стула и выхватил пистолет, но архимандрит в невероятном прыжке опередил его. Он сбил нависавший на кронштейне телевизор, и тот рухнул вниз, похоронив честолюбивые помыслы несостоявшегося нефтяного магната. Неклюдов в это время захватил сцепленными наручниками шею китайца и так сдавил ему горло, что у того глаза вылезли из орбит, и он престал дрыгаться.

Но четвертый из их компании успел отскочить к выходу и сейчас целился во взбунтовавшихся из пистолета.

– Всем сесть! Руки за спину! Иначе буду стрелять! – трепеща от страха, кричал он.

Нотариус и митрополит и так сидели на своих местах, боясь даже шелохнуться. Неклюдов, прикрываясь телом китайца, тоже был вынужден сесть в кресло.

И только ошпаренный начальник службы безопасности метался по комнате, воя от боли.

Зато архимандрит оказался вне сектора обстрела. Он уже завладел пистолетом своей жертвы и сейчас пробирался вдоль стены к углу, за которым целился москвич.

Ошпаренный командир тоже понемногу стал приходить в чувство. В его руке появился пистолет. Неклюдов понял, что медлить больше нельзя, и, выставив перед собой китайца, демонстративно встал с кресла. Тотчас прогремело два выстрела. Тело азиата содрогнулось, но пули застряли в нем.

В этот момент архимандрит выскочил из‑за угла и выстрелил в москвича. Той ойкнул, откинулся назад и сполз по двери вниз.

Но ошпаренный стал палить в разные стороны, не целясь. Одна пуля угодила прямо в лоб нотариусу. Рабинович умер мгновенно, даже не успев этого осознать. Другая задела плечо митрополита, и владыка упал на пол. Еще две вонзились в изрешеченное тело китайца, пока Неклюдову удалось приблизиться к своему бывшему телохранителю и оглушить его ударом сцепленных наручниками рук.

Побоище было закончено.

Грязные, окровавленные мужики смотрели друг на друга из разных концов гостиничного номера и улыбались.

– Вы удивили меня, святой отец, – первым заговорил бывший олигарх, выворачивая карманы китайца в поисках ключей от наручников. – Откуда такие навыки?

– Кабул‑83, – ответил архимандрит.

Неклюдов освободился от оков, подошел вплотную к боевому товарищу и, протянув ему руку для пожатия, сказал:

– Кандагар-86. Разведрота.

Архимандрит тоже уточнил место своей прежней службы:

– Газета «Комсомольская правда».

Леонид Петрович удивился:

– Никогда не думал, что журналисты бывают так подготовлены. А священники тем более.

Они рассмеялись.

Из‑за кресла послышался стон. Отец Олег вспомнил о митрополите.

– Как вы, владыка? – спросил он, поднимая постоянного члена Синода.

– Да вот, зацепило малость, – как бывалый вояка, ответил Мефодий.

Неклюдов осмотрел рану и констатировал, что она не представляет угрозы для жизни раненого, ибо пуля прошла навылет, но в больницу все равно надо обратиться.

– После этого побоища израильские власти вас просто так из страны не выпустят. Надо будет снять с вас показания. Всю вину валите на меня. Главное – сберегите все бумаги. Они стоили Рабиновичу жизни. И постарайтесь, чтобы этот субчик, – он показал на своего бывшего телохранителя, который скованный наручниками лежал на ковре, – получил по полной программе.

– А вы что, нас покидаете, сын мой? – спросил митрополит Неклюдова.

– Да, владыка. Я свое дело сделал. Теперь у меня ничего нет, поэтому я свободен. Зато и вы теперь знаете, как достаются большие деньги.

– Да уж, – согласился митрополит. – Но позвольте узнать, куда вы теперь держите свой путь?

– Правда, не знаю. Куда глаза глядят. У меня осталось немного наличных. Уеду в Европу или Америку. Документы у меня есть. Может быть, устроюсь куда-нибудь на работу. Но с израильской полицией мне встречаться сейчас совсем не с руки.

– Смотрите сами, – произнес митрополит. – А если решите посвятить свою жизнь служению Господу, то милости прошу к нам.

– Вы же сами понимаете, владыка, что мне в Россию сейчас возвращаться нельзя.

– А зачем в Россию? – удивился Мефодий. – У нашей церкви в Греции на Афоне есть прекрасный мужской монастырь. Пантелеймоновский. Я могу договориться с отцом настоятелем, чтобы вас туда приняли. А из Израиля вам сейчас лучше направиться в Ливан. В Бейруте есть русское подворье. Там вам помогут перебраться в Грецию.

– Спасибо за вашу доброту, владыка.

– И тебе спасибо, сын мой. Ты очень много сделал для святой церкви. Знай, двери в наши храмы для тебя всегда открыты, – сказал на прощание митрополит Мефодий.

– А ты не боишься, что на выходе тебя могут поджидать их соратники? – спросил отец Олег Неклюдова, когда тот уже открывал дверь.

– Навряд ли, – ответил Леонид Петрович. – Они бы давно уже вломились, едва заслышав стрельбу. Скоро приедет полиция.

– И все же… Давай я тебя подстрахую, – предложил священник. – Открываем дверь на счет три. Раз, два… три!

Дверь распахнулась. И они одновременно вывалились из номера, целясь из пистолетов в разные стороны коридора. Архимандрит и бывший олигарх.

Но в коридоре было пусто. Неклюдов убрал пистолет и пожал руку святому отцу.

Его глаза уже не были такими пустыми и колючими. В них вернулась жизнь.