Текст книги "Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)"

СМЕНА ВЕХ

В фитнес-клубе тренер рассказывал, как его уговорили поставить на лыжи чьего-то сына, пацаненка не то 16, не то 17 лет, – в общем, школьника на выданье. История приключилась проблемная, но поучительная.

Проблемы начались практически сразу, поскольку мальчишка заявил, что на горные лыжи – это отстой, а круто – это сноуборд, и надул губы, узнав, что придется заниматься все же лыжами. Потом выяснилось, что он не выйдет даже на учебный склон без модного горнолыжного костюма, покупку которого родителям, волей-неволей, пришлось оплатить. И только тогда наша парочка отправилась на подмосковный горнолыжный курорт Сорочаны.

«И там, – сказал тренер, – этот пацан, этот чечако обиделся, как девушка, когда ему взяли в прокате самые дешевые лыжи. Нет, представляете? Спортивной подготовки никакой, кататься не умеет даже плугом, но лыжи уже подавай самые крутые! Атас!»

Но я как раз все очень хорошо воображал. И я сказал, что у парня наверняка ничего не получалось, и что через час занятий он сказал, что устал и на сегодня хватит. Что потом, увидев спортивный магазин, он сказал, что ему нужно купить крутую горнолыжную маску – зеркальную, разумеется. Что, отказываясь учиться лыжам, он попросил сфотографировать его на лыжах, чтобы фото разместить «В контакте», в «Одноклассниках» или в какой другой социальной сети, где хвастают фотками друг перед другом.

«Откуда вы знаете?» – спросил меня тренер тем ревнивым тоном, какой возникает, когда другие досказывают начатый тобой анекдот.

Но я действительно знал. Потому что старшие поколения всегда видят в детях продолжателей своих идей, а главной идеей моего поколения было изменить страну не для того, чтобы жизнь стала справедливее или разумнее, а чтобы наесться досыта. То есть купить машину, джинсы, музыкальный центр или, вон, горные лыжи. И ради всего этого мое поколение вкалывало на десяти работах, недоедало, недосыпало и прочее – и получило в итоге свое. Включая подросших детей, которые искренне убеждены, что жизнь должна быть картинкой из глянцевого журнала, для чтения которого не нужно усилий.

Так что поведение модного мальчугана я себе представлял хорошо.

Другого я не могу представить – каким будет поколение детей этого модника?

2010

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ЖИЗНИ

У моего молодого сотрудника неизлечимая болезнь. Анализы неутешительны. В принципе, он знает, сколько лет такие, как он, могут протянуть.

Он рассказал об этом мне, потому что у меня есть знакомые в медицине – и я обещал помочь – но главным образом, потому, что невыносимо в одиночку жить с ощущением, что праздник жизни, на который ты едва вбежал, завершен. Вместо новогодней елки – выжженный лес, и никакой дискотеки. У него нет даже девушки, а ровесники веселятся и занимаются глупостями. Я знаю, что он в своем новом ощущении должен пройти стадию отрицания, отчаяния, депрессии и, наконец, смирения. Он умен и тоже об этом знает, но пока у него депрессия.

И вот мы нарезаем круги по скверу, и он спрашивает меня, как я думаю, есть ли ТАМ что-нибудь. И я честно отвечаю, что поскольку органы чувств связаны с телом, то после смерти тела попросту исчезает понятие ТАМ. Я не религиозен, чтобы утешать его тем, во что не верю, да и он материалист. «Но, – продолжаю я, – лет 10 назад я впервые осознал, что считать жизнь способом существования белковых тел – это большая глупость».

Я действительно тогда понял, что жизнь – это обработка информации, создающая новую информацию. Вот мы читаем Эсхила, чье тело давно распалось в прах. Эсхил говорит о Прометее, который не только украл для людей огонь, но и отнял у них дар предвидения, заменив надеждами, – и это утверждение меняет наши представления о мире и о себе. Следовательно, Эсхил жив. И Пушкин жив, и Толстой, не говоря уж про Элвиса Пресли. Хотя, когда наша планета исчезнет – а она однажды исчезнет, подобно нашим телам – и жизнь снова изменит форму, Пушкин с Толстым, вероятно, тоже умрут.

«Я понимаю, о чем ты говоришь, – замечает коллега. – Но не могу поверить, что мне осталось так мало».

«Не повторяй, – отвечаю я ему, – ошибки измерения жизни годами. Измеряй жизнь объемом обработанной информации. Измерять жизнь годами так же глупо, как радоваться тому, что твой компьютер долго загружается. Радоваться нужно, если загружен работой мощный компьютер».

Мы прощаемся. Моему коллеге на днях к врачу. Я еду в метро, где один пассажир читает газету «Твой день», один решает кроссворды в журнальчике «Зятек», а остальные убивают время и без этой маскировки. На днях мне лететь на Дальний Восток, и во время долгого рейса коллективное убийство жизней примет вид настоящей бойни.

Я думаю о нашем разговоре и еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.

2010

К ВОПРОСУ О ВЕЧНОСТИ

Жизнь довольно глупо измерять оборотами планеты вокруг звезды. Есть мерные шкалы поточнее!

Лет пять назад я спросил Ивана Шаповалова, создателя и продюсера группы «Тату», на сколько лет он себя ощущает. Я многим задавал этот вопрос.

Шаповалов же вдруг замолчал. Он молчал так долго, что я начал беспокоиться за человека, про чью адекватность всякое слышал, и даже переформулировал: ну, он в свои 40 на сколько себя чувствует – на 60 или 25?

Шаповалов помолчал еще минуту, потом произнес: а что такое сорок или двадцать пять? Вообще непонятно…

Признаться, я был под впечатлением ответа. В самом деле, говорить, улыбаясь, что «чувствуешь себя на 18 лет» – это глупость, достойная попугая. Например, сейчас, когда я пишу этот текст, мне по паспорту 46. Но я бегаю по утрам 5 километров, подтягиваюсь на перекладине 16 раз и катаюсь на роликах и сноуборде. Ничего этого я и близко не мог, когда мне было 18. Можно ли, исходя из этого, утверждать, что в свои 18 я чувствовал себя на 60? Ведь я в 18 паспортных лет был болезненным юношей, и считал всех спортсменов-здоровяков кретинами…

С другой стороны – знания, опыт, выводы, умения, позволяющие оценивать и прогнозировать жизнь, разве не они составляют суть возраста? Я работал в политических изданиях и глянце, на радио и телевидении, в России и заграницей, и в год пишу текстов на хороший том. Я, в конце концов, пережил на Руси шестерых царей и живу при седьмом – ей-ей, мне сегодня не 46, а четырежды по 46!

В общем, с годами я пришел к выводу, что измерять возраст годами – совершенная глупость. Сродни сожалениям по поводу малой продолжительности жизни в России, всем этим крикам о том, что мужчины у нас не доживают и до 60. Артюру Рембо было 18, когда он сделал главные дела своей жизни – написал «Пьяный корабль» и влюбил в себя Верлена – и сделал тем самым для мировой литературы больше, чем целый Союз Писателей. Какая нам разница, сколько он еще протянул после этого?!

Наши тела по-разному устраивают свои взаимоотношения с астрономическим временем, основанном на вращении планеты. Большинству людей нужно спать 8 часов, но Мстиславу Ростроповичу хватало четырех. Юрий Олеша радовался одной написанной в день строчке, а Дмитрий Быков за день может написать полромана. Нас интересует, сколько лет по паспорту Быкову сейчас, и сколько лет было Олеше и Ростроповичу в зените их славы?

Перестаньте измерять свой возраст годами, – вот что я хочу сказать. И начните измерять тем объемом информации, который вы получили от мира – и объемом той информации, которую мир получил от вас.

И тогда у вас – вслед за Рембо, Ростроповичем, Олешей, Быковым, Шаповаловым и мной – появится шанс на бессмертие.

2010

НЕЖИВЫЕ, ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ

Саша Никонов – мой давний приятель, а также писатель, чьи книги неизменно вызывают скандал – прислал мне недавно свежую рукопись. Называется «Анна Каренина, самка».

Скандалы вокруг Никонова вызваны тем, что он пишет, что думает, а думает он то, что думают многие, однако вслух сказать боятся. Например, Никонов полагает, что родителей должны иметь право на эвтаназию детей, у которых нет шансов не просто на нормальную, но и вообще на жизнь, и которые при этом обречены на мучения. Про это он написал статью «Добей, чтоб не мучился». То есть, обращаю внимание, Никонов никого не убивал и не призывал убить, он призывал обсудить крайне непростую с моральной точки зрения проблему, в которой он был сторонником одного из возможных решений. Но со всех сторон понеслось – убийца, убийца! Полагаю, что после его «Анны Карениной» тоже бы понеслось. Вот вам начало романа, цитирую.

«Анна Каренина была крупная, здоровая самка. Все здоровые самки похожи друг на друга. А все нездоровые больны по-разному. Ее молочные железы имели вид упругих плотных выступов, прикрытых искусственной шкурой из тканого материала… Огромные выступы молочных желез непроизвольно привлекали к Карениной взгляды самцов, идущих ей навстречу по Невскому. Их глубинные, древние слои мозга подсознательно воспринимали обилие жировой ткани в молочных железах и на бедрах как признак высокого качества самки и ее готовности к скрещиванию, легким родам и выкармливанию здорового потомства… Однако, их половые инстинкты до поры до времени сдерживались нервными импульсами коры головного мозга, и этот эволюционный стопорящий механизм назывался цивилизованностью». Конец цитаты.

Никонов попросил меня написать, что я об этом тексте думаю. Я ответил, что его книга о том, что за чувствами и поступками, определяемыми обществом как «высокие», «низкие», «волшебные», «священные» на самом деле нет ничего ни высокого, ни низкого, ни волшебного – есть работа биохимических фабрик, определенным образом реагирующих на раздражители, в том числе и от соседних фабрик. Оно и понятно: мораль – это изобретение человека, а в природе морали, с ее «хорошо» и «плохо», попросту нет. Сошел сель, убил лося, трех зайцев и свалил сто деревьев, перекрыл старое русло реки, образовалась запруда. Какая тут, к черту, мораль? Другое дело, если все это совершил человек.

То есть вопрос книги таков: где кончается внеморальная природа, с ее химией, биологией, физикой – и начинается мораль, то есть человек? И какие конкретно химические реакции определяют наши чувства?

Так вот, дорогой Саша, – писал я Никонову, – поскольку я читаю исключительно зарубежную научно-популярную литературу, то примерно представляю, как бы мог решить эти задачи западный писатель. Он бы назвал книгу, условно, «Семь чувств. Как окситоцин заставил Анну Каренину изменить мужу, как эндорфины привели к Крестовым походам…» – ну, и так далее. Он бы ознакомил с опытами по биохимии, привел бы результаты самых впечатляющих экспериментов, исследовавших любовников или же убийц, а вот на сладкое, возможно, переписал бы какой-нибудь всем известный роман (или, скорее, главы из нескольких знаменитых романов) в том примерно стиле, как написал ты.

Это, дорогой Никонов, был бы большой труд, требующий серьезного исследования, но результат его мог быть впечатляющ…

Никонов, судя по молчанию в ответ, надулся. Его можно понять: писателям часто достается на орехи, а рецензентам – никогда.

Но вот уже вторую неделю я думаю о никоновской физиологической «Карениной» и всё мучаюсь вопросом – а правда, где кончается обычная природная причинно-следственная связь и начинается способность человека давать оценки? Нет, в самом деле – где кончаются химические реакции с участием какого-нибудь допамина и начинается действие нравственности?

Вот вы – знаете ответ? И я не знаю.

Открылась, как говорится, бездна, звезд полна.

Звездам числа нет, бездне – дна.

2010

MP3-ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА В МОСКВУ

Я давно наблюдаю эффект, который называю «эффектом редактора Word». Суть в том, что, несмотря на автоматическую проверку грамматики, электронный текст всегда содержит больше ошибок, чем напечатанный на бумаге. То есть эффект в том, что техника, призванная повысить качество жизни или хотя бы текста, приводит к противоположному результату.

Не могу судить, на всей ли планете наблюдается данный эффект, но в России он сильно заметен в части свободного времени, особенно при перемещении в пространстве. Во всяком случае, ни в одной из европейских стран в поездах или самолетах я не видел такого числа скучающих людей. В Европе в поездках читают: а где еще, если дома на это имеется лишь полчаса перед сном?

«Эффект редактора Word» применительно к нам состоит в том, что несмотря на электронные книжки, вмещающих тысячи томов, или mp3-плееры и трансмиттеры, позволяющих слушать аудиокниги за рулем автомобиля, в России сегодня почти не читают.

«А когда мне?» – обычное возражение соотечественника, проводящего ежедневно пару часов в дороге и в пробках.

Ответ: в дороге и в пробках и читать, – то есть, конечно, слушать. Глаза не устают, а текст, поверьте, запоминается лучше.

Вот у меня возле кровати долго пылилось радищевское «Путешествие из Петербурга в Москву». Я из Петербурга в Москву на машине езжу регулярно, и мне давно хотелось перечитать книгу, чтобы сопоставить путешествие 1790-го года с путешествием нынешним. Однако чтение Радищева – тяжкий труд, и, всякий доходя до фразы типа «наитвердейшая душа во правилах своих позыбнется, преклонит ухо ласкательному песнопению и уснет» – моя собственная душа тут же начинала позыбаться в ласкательных объятиях Морфея.

Другое дело – mp3-книга, скачанная на флэшку. Впервые 9 часов дороги от Питера до Москвы были для меня нетоскливы – дело в том, что в какой-то момент текст и дорога начали совпадать. Проезжая Валдай, я слушал про «наглых валдайских и всякий стыд сотрясших девок», а проезжая Завидово – про то, как генерал, мчась по дороге (чуть было не сказал «с мигалкой»!), плюет на права всех остальных. Когда же самодвижущаяся кибитка моя достигла Москвы, я куда яснее, чем на школьном уроке, понял, отчего Екатерина поступила с Радищевым, примерно как Путин с Ходорковским, – кстати, и срок они получили почти одинаковый.

Не лишним будет только заметить, что после Екатерины при императоре Павле Радищев был из ссылки возвращен, а при Александре Первом и вовсе призван ко двору сочинять российские законы.

Ну когда б я еще все это вам рассказал, если бы не слушал в машине mp3!

2010

КОГДА ТЕЛЕВИДЕНИЕ УМЕРЛО

Я в своей профессиональной жизни сменил несколько ипостасей – работал в литературном и в глянцевом журнале, на радио и на телевидении – однако лишь недавно понял, что в передаче информации средство передачи важно так же, как и передаваемая информация. Ну, представьте, что от того, по каким трубам бежит вода – по стальным, пластиковым или медным – вы, открывая кран, получаете воду, газировку или пиво.

Это я к тому, что техническое развитие СМИ удивительно соответствует типу эпохи – и наоборот. Например, революций в книгопечатании было три. Сначала свитки придумали разрезать на страницы, отчего резко увеличилась скорость работы переписчиков, – это был этап передачи информации от монастыря к монастырю. Затем телячью кожу заменила дешевая бумага, и тогда книга стала доступной, – это началась эпоха Просвещения. Ну, а после Иоанн Гуттенберг придумал станок, заложив основы книжного, журнального и газетного тиража.

Подумайте сами, каким удивительным образом радио удовлетворяло потребность мгновенно передавать новости на гигантские расстояния в эпоху индустриализации и мировых войн, и вы поймете мою логику, которая точно так же связывает эру телевидения и эру потребления. Массовое потребление невозможно без рекламы товара, а главная особенность рекламы – не создание соблазнительного образа, а игнорирование обратной реакции. Сколько ни говори, какая гадость эта ваша заливная рыба – на рекламе заливная рыба являет собой неизменно превосходный результат. И книга, и пресса, и радио, и телевидение – это, с технической точки зрения, игра в одни ворота. В редакцию можно написать письмо, на радио попробовать дозвониться – но не факт, что письмо напечатают, а звонок выведут в эфир. Телевидение соединяет все средства воздействия – речь, звук, музыку, картинку – но не дает обратной связи вообще. Телевидение – это мечта маркетолога. Не случайно телевидению достается весь рекламный бюджет.

Главное отличие интернета от телевидения – внутренняя, заложенная еще при рождении интерактивность, а вовсе не технические возможности, вроде твиттера, скайпа, ютьюба. И сами твиттер, скайп, ютьюб предполагают диалог, дискуссию. За все годы работы в прессе я не получил столько откликов на свою работу – хвалебных, издевательских, указывающих на ошибки – сколько иногда получаю на один пост в ЖЖ dimagubin.livejournal.com. Причем в журнале письма в свой адрес мог читать только я, а теперь комментарии видны всем.

В интернете любая информация доступна для обсуждения. Ни ложь, ни фальшь, ни глупость, ни ошибка не остаются незамеченными. В интернете заложен внутренний детектор лжи, интернет построен не на цензуре, а на внутренней саморегуляции. Все видны всем, и всем видно всё.

Кажется, именно это свойство интернета пока что не замечено ни политиками, ни маркетологами. Первые по-старинке пытаются использовать интернет для пропаганды, а вторые – для продвижения товаров, злясь и досадую, что в интернет-среде их усилия часто разбивает дискуссия на каком-нибудь форуме.

Я это не к тому, что политики или рекламщики должны перестроиться. А к тому, что, не исключено, что прежняя эпоха, с ее идеологией потребления закончилась, и мы стоим на пороге какой-то иной.

Какой?

Я не знаю.

Попробуйте поискать ответ в интернете.

2010

БУРИДАНОВ ОСЕЛ XXI ВЕКА

Несколько месяцев назад я задал в своем ЖЖ вопрос: какой бук-ридер предпочесть? А сегодня признаю, что вопрос был не вполне корректен. То есть я искал, условно говоря, высокобелкового продукта, а следовало стремиться к сбалансированному питанию, и вот почему.

Среди пары десятков ответов на вопрос об электронном ридере были как рекомендации, так и вздохи. Лучшей рекомендацией стало предложение френда jozefgotlib поиграться его 505-м «сони-ридером». Ну, а вздохи были о том, что как можно променять на бездушное железо живую книгу, пахнущую типографской краской. И пусть я не уверен, что содержащая свинец краска и слово «жизнь» синонимичны, но это, знаете, как на рынке: когда мясника спрашиваешь, нет ли баранины, он в ответ начинает хвалить имеющуюся свинину.

Впрочем, к теме. Пятимесячная работа с электронными книгами – включая книги в текстовых файлах в компьютере, а также аудиокниги в mp3, – убедила меня в следующем. Первое: электронные книги не отменяют бумажных. Второе: бумажные книги не отменяют электронных.

Теперь по порядку.

Считается, что у бумажных книг один недостаток – размер и вес. Потаскайте с собой килограммовые кирпичи Наоми Кляйн или Ричарда Докинза! Однако реальных недостатков у традиционных книг больше. Первый – блеклый мелкий шрифт на жухлой бумаге. Этим грешат дешевые издания, а также книги, изданные в СССР, – они все теперь в серии «литературные памятники», причем советской бумажной промышленности. Второе недостаток – трудность поиска цитаты. И третий – трудность, а порой и невозможность раздобыть саму книгу, особенно изданную мизерным тиражом. Попробуйте-ка сегодня купить трехтомник Ричарда Пайпса «Русская революция»! А наберите в Яндексе «Пайпс русская революция читать» – и voila, скачивайте: хоть на хард-диск, хоть сразу в ридер.

В свою очередь, у ридера с ноутбуком свои проблемы. Чтение с дисплея компьютера утомляет глаз – да и в метро его не открыть. Ридер же, с электронными чернилами последнего поколения, глаза не утомляет, однако его экран невелик, чего не скажешь про цену. 505-й Sony, к примеру, стоит полтыщи долларов. К тому же этот ридер не умеет маркировать и копировать текст. Максимум – делать закладки. И даже масштабировать текст плавно он, увы, не умеет тоже.

Что еще у нас остается? Аудиокниги? Аудиокурсы «Иностранный за рулем»? Увы, и здесь свои пределы. Поверьте: изучать языки в городском трафике почти невозможно: слишком нервно. Хотя возможно – во время утреннего бега или велопрогулок. Тоже и с аудиокнигами. За рулем в пробках неплохо воспринимаются лихие сюжеты. А вот Марселя Пруста я слушаю исключительно в дальних поездках. Хотя сразу скажу, идеальное время для аудиокниг – это глажка. Из скучнейшего занятия она превращается в увлекательнейшее!

Вывод из всего этого один. Книги сегодня надо приобретать на всех возможных носителях. Для удовольствия – листать страницы, для дела – мгновенно искать цитаты, для экономии времени – брать с собой ридер, а за утюгом слушать аудиокниги. Новые виды чтения лишь дополняют классические.

Если, конечно, вы не перестали читать.

2010